Текст книги "Ярмарка в Летарии (ЛП)"

Автор книги: Charles L. Harness

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Пока все таращили глаза, на площадь выбежала знакомая фигура и бросилась в огонь. Она схватила существо, перекинула его через плечо и бросилась из огненной стихии. Через несколько секунд их окружили десятки нетерпеливых помощников. Героем был, конечно, Кассиус, мой вездесущий ассистент, а человеком в костре был, конечно, доктор Банчу.

Маленький космический корабль Джона-Клода не убил его? Неужели он просто потерял сознание на два дня? Нет. Он был мертв, то есть мертвее мертвого. И что потом? Я живо вспомнил момент глубокой сосредоточенности Джона– Клода. Я вспомнил их напряженную команду: «Банчу, проснись»! Здесь творилось что-то сверхъестественное. И был ли это просто Джон-Клод, или это существо в баронской ложе тоже было частью представления? Слишком таинственно для меня!

Тем временем толпа, поразмыслив, начала перешептываться. В то время как большинство людей поздравляли маленького монаха с его новой жизнью, некоторые этого не делали. Они заплатили хорошие деньги, чтобы увидеть кремацию святого человека, чтобы его душа восстала из пепла в виде белого голубя. Так, где же их кремация? Где уходящая душа?

За неимением монаха (ибо он предусмотрительно исчез) группа хулиганов принялась искать замену. Они нашли церемониймейстера Бьюфорда Снайдера и, несмотря на его заверения в невиновности, потащили его к огню. Но как раз в тот момент, когда они собирались бросить его в огонь, таймер на голубином загоне в вершине костра сработал, выпустив голубя перед хулиганами. Это так поразило и смутило их, что они бросили Бьюфорда, после чего он скрылся в толпе и смог вернуться домой, где он оставался запертым в своей комнате в течение следующих нескольких дней.

Теперь вернемся к Кассу. Как вы думаете, мой экстраординарный мастер на все руки получил благодарственную записку от доктора Банчу? Нет. О «местном герое» написали в «Летария Лэнсит»? Нет, тоже нет. В результате он был арестован помощником констебля Буббой Каукером за вмешательство в лицензированное гражданское мероприятие. Я последовал за ними, когда Бубба отвел Касса в тюрьму в наручниках. Это был первый арест Буббы, и молодой помощник очень гордился этим. К счастью, там был главный констебль Пэкл. Нед не хотел отвергать решение своего помощника, но мы пришли к решению, которое спасло всех вокруг. Касс пообещал, что больше никогда никого не спасет из горящего погребального костра, и его отпустили.

Мне нужно было решить, что делать дальше. Поскольку убийства не было, у меня больше не было причин задерживать моего клиента. Мы вернулись в камеры.

Джон-Клод, конечно, знал, что я приду. Но когда я сказал ему, что через час его выпишут, он только рассмеялся. Джон сказал: – И что потом? Куда мы пойдем? Все номера распроданы по всему городу. Здесь удобно. Еще одна ночь не повредит. Как бы то ни было, – добавил Клод, – вам нужно поработать над этим большим иском о возмещении ущерба.

Он был прав.

Теперь они оба посмотрели на меня сурово и серьезно. – Но прежде, чем вы уйдете, – сказал Джон, – скажите нам, что это за «правило против вечности»?

Это сбило меня с толку.

– Вы думали об этом в связи с судом, – сказал Клод.

Я глубоко вздохнул. – Это связано с отсрочкой передачи имущества, как дарение при жизни или завещание после смерти. Вступление в права должно происходить в течение только существующей жизни плюс двадцать один год, иначе передача недействительна.

– Как в завещании Берла Доггера? – сказал Джон. – Он завещал почти все свое имущество ребенку мужского пола, который оказался лордом Гарри. – Чтобы вступить в права в свой двадцать первый день рождения, – добавил Клод.

– Верно, – сказал я. Это становилось интересным. – Но до того, как мог пройти двадцать один год, была «существующая жизнь», а именно ребенок, который был зачат сто лет назад в пробирке – то есть искусственным путем.

– Мэри-Луиза Сикстрис, – сказал Джон.

Это было очень интригующее заявление. Откуда у них такая информация? Особенно это имя. Почти наверняка от дамы в баронской ложе. Это лишь подтвердило мои подозрения, что он… или она… или оба… или все четверо… были телепатами. Я пожал плечами. – Так говорят.

– Итак, для того чтобы завещание было действительным, было ли необходимо, чтобы она была жива при смерти Берла? – спросил Клод.

– В общем, да. Или, по крайней мере, зачата. Я уже начал понимать, к чему все идет. – Если между смертью Берла и зачатием Мэри-Луизы существовал разрыв, то пункт первый завещания не действует.

– Но почему? – спросил Джон. Клод отозвался эхом. – Почему Мэри-Луиза должна быть зачата до того, как Берл умер, чтобы лорд Гарри получил наследство?

Я пожал плечами. – Это должно способствовать ясности и предсказуемости. Должна существовать определенная жизнь в то время, о котором говорит завещание. Это уходит корнями в основы английского общего права. Если существует жизнь, то завещание действительно.

– Ну, тогда, – помог Джон, – если это действительно так, первый пункт передал Сару Гарри Сикстрис. Но если он недействителен, – сказал Клод, – он не получил титул, как и его потомки, и у Сикстрис нет никакого шанса. Верно?

– Правильное изложение закона, – сказал я, – но у нас нет никаких доказательств такого разрыва во времени. Поэтому забудьте об этом. Я поднялся, чтобы идти.

– Подождите, сказал Джон. – Мэри-Луиза говорит нам, что есть доказательство... запись... она думает, старая видеокассета..., которую Клатчетты хранят, спрятав в архиве. – Это их власть над баронством, – добавил Клод. – Своего рода шантаж.

В этот момент мне пришла в голову очень странная мысль: я вспомнил визит Лорда Сесила к человеку вуду и образ маленького корабля, сокрушающего не только миниатюрную фигуру монаха, но и шесть деревьев.

– Она знает, где они ее хранят, – сказал Джон, – и поможет вам достать ее.

В этом не было никакого смысла. – Подождите минутку. Она Сикстрис. Почему она встала на нашу сторону против родственника?

Кассиус спокойно слушал. Теперь он внес свой вклад. – Босс, вы можете спросить об этом, но вы просто не обратили на это особого внимания.

О? Я остановился на мгновение и изучил лица моих клиентов. Ох! Он был прав. Эти... четверо... были влюбленными. Боже Правый! – Верно, – слабо сказал я. – Так как же она может нам помочь?

– Завтра рано утром, – сказал Клод, – вы найдете ее в гараже барона. Встретьте ее там в восемь. Вы знаете, как туда попасть.

– Да. Но мы должны быть в суде в девять. Не может ли она быть пораньше?

– Она будет занята всю ночь, – загадочно сказал Джон.

– Что она будет делать? – удивился я. Никаких ответов, конечно.

– Архивы расположены рядом с гаражом, – сказал Клод. – Она знает, как пробраться через вентиляцию в задние комнаты.

– Получить это. И еще я подумал, что мне еще нужно кое-что выяснить.

– Для этого у вас есть остаток ночи, – весело заметил Джон. Он был юмористом в этой паре.

Итак, мы с Кассом отправились в офис вместе. На Площади все еще царила суматоха. И мы заметили очень интересное зрелище. Шофер Сикстрис подошел к ряду банок с мятным маслом, взял за ручку трехлитровую железную банку и небрежно удалился. Удивительно. Почему? Конечно, не для себя. Это, несомненно, было приказом его хозяйки.

И вот, пока мы пробирались сквозь толпу к моему офису, я задавал себе новые вопросы.

Неужели Жан-Клод попросил Мэри-Луизу принести мятное масло? Может быть, это именно то масло, которое ему нужно для корабля? Конечно, я могу вернуться и спросить его. Но сейчас я не хотел, чтобы он заподозрил, что я что-то подозреваю. Может, мне стоит просто проигнорировать все это. Но нет – дело в этом масле. Это было важно для моего клиента, и я хотел бы знать, как и почему. С чего начать?

Я вспомнил описание, которое он дал своему маслу, нарисованную им линиями фигурку – «человек на одной ноге». Что все это значит? Я не знал. Может быть, я получу какие-то подсказки, если проведу исследование.

А теперь о моем офисе. Он находится на втором этаже здания Адвокатуры между салоном красоты Элши и салоном ремонта обуви Бена. Вы входите в приемную, где вас приветствует Грация, наш встроенный в стену андроид с замороженным лицом. За ним находится зал, а первая дверь справа – это наша информационная комната, где у нас есть все стандартное барахло: терминалы для попадания в сеть Интернет, виртуальные и демо-версии, коробка для образцов присяжных. Затем в конференц-зал, затем в библиотеку (в основном, загруженную дисками) и в машинное и инструментальное помещения. Снова по коридору, к кабинке Касса, больше похожей на шкаф, со столом и стулом. При определенных деформациях своих длинных ног он может откинуть стул назад, положить ноги на стол, вздремнуть и/или прочитать один из своих настоящих бумажных комиксов.

Итак, сейчас мы в информационной комнате, а я сижу за терминалом и думаю. Сегодня утром в суде Джон-Клод первым почувствовал запах горящего мятного масла. Он почти наверняка узнал этот запах. Так что теперь, просто чтобы что-то подтвердить, я нажал несколько клавиш и вызвал переговоры попечителей ярмарки с Питером Фахрни по делу о нарушении патентов, связанных с мятным маслом. Касс навис над моим правым плечом и с интересом наблюдал за происходящим.

Сначала было просто много слов, которые прыгали туда-сюда, официальная жалоба, официальные ответы, повестки, ходатайства, промежуточные решения... И, наконец, то, что я действительно искал – патент.

Я прокрутил текст, строчка за строчкой. Ага! И вот она, структурная формула этого специального масла с ароматом мяты:

[рисунок]

Я вздохнул. – Это не может быть маслом Джона-Клода.

Касс усмехнулся. – О да, это как раз оно.

Я ненавидел всё это, когда он так сказал. Я не поднимал глаз. Мы оба ждали. Наконец, я сдался. – Касс…

– Просто переверните его вверх ногами.

Я нажал клавишу поворота. И действительно, вот он, двуглавый человек на одной ноге. – Спасибо, – холодно ответил я. Все теперь сошлось. Ее шофер украл канистру с маслом, – продолжал я, и готов поспорить, что сейчас он направляется на штрафстоянку конфискованного транспорта.

– Не совсем так, шеф. Забудьте о шофере. Да, он забрал масло, но сейчас его у него нет. Он отдал ей масло. Оно у нее, и она направляется к штрафстоянке.

– Корабль хорошо охраняется.

– Ну и что? Она Мэри-Луиза Сикстрис.

Я кивнул. – Она наполнит контрольную емкость, но не возьмет корабль. Во всяком случае, пока?

– Правильно. Сначала она должна освободить Джона-Клода.

Я сказал ему: – Можете идти домой. Но прежде, чем вы уйдете, не могли бы вы пойти и принести мне комплект фонариков Фахрни?

Это его озадачило. Теперь была моя очередь улыбаться. – Я побуду здесь некоторое время. Завтра рано утром я буду где-нибудь с мисс Мэри-Луизой. Увидимся в суде.

* * *

9. Немного истории

После ухода Касса я сидел и думал. Мне тоже пора домой. Поспать немного, встать пораньше и возвратиться к 8. Только адреналин все еще бурлил, и я знал, что не смогу заснуть. Поэтому я просто сидел здесь, перед телевизором, прокручивал в голове события, и, может быть, немного подремывал. Лучше включить будильник. В следующий раз я встану.

Я пустил мой разум в размышления и думал о Мэри-Луизе Сикстрис и ее очень странной родословной. Ее отец, старый Берл Доггер, умер еще до ее рождения. А ее мать, Леди Дитмарс? Мы почти ничего о ней не знали. Но сейчас это не имеет значения. Если не считать Мэри-Луизы, все они давно мертвы.

А еще я думаю о своей семейной истории. Мои предки по материнской линии, Монкрифы, владели большим участком земли на окраине Летарии, но потеряли его во время пограничных войн. Прямо говоря, Берл Доггер, первый барон Сикстрис, просто забрал его силой оружия, все под тонким слоем законности. Я скоро с ним свяжусь насчет этого. Но сначала еще немного истории.

Пограничные войны начались не как выход из федерации. Нет, вначале это было связано с изгнанием. Кто был первым? Одни говорят, что это Миссисипи, другие – Монтана, третьи клянутся, что Техас. (Я утверждаю, что это была Монтана, и именно так я говорю об этом). Рассказывали, что городское народное ополчение не позволило агентам ФБР арестовать миссис Сэди Бэрроу за незаконное владение стартовым пистолетом, которым она пугала ворон на кукурузном поле. Хуже того, у нее была плохая ориентация. В последнее время таких инцидентов было много, и на этот раз федеральное правительство было намерено что-то предпринять.

Сенат Соединенных Штатов проголосовал за изгнание штата – нарушителя из Соединенных Штатов Америки. (Сюрприз: два сенатора Монтаны и все конгрессмены Монтаны также проголосовали за исключение).

Это было похоже на разрушение затора из бревен. После этого каждые несколько дней проводилось исключительное голосование, часто инициированное соответствующим штатом. Конец наступил, когда ни одна палата Конгресса не смогла собрать кворум. И так Союз умер.

Как и следовало ожидать, сначала в бывшей столице имели место грабежи и вандализм. Огромная бронзовая статуя Дж. Эдгара Гувера (в его знаменитом маскарадном костюме) была сброшена с пьедестала перед зданием ФБР. Вашингтонские бездомные перебрались с улиц в пустующие федеральные здания. В ту зиму они срубили священные вишневые деревья, росшие вдоль приливной впадины, и обычно сжигали дрова в древних каминах, которые давно были запечатаны. Несколько зданий были потеряны таким образом, включая Белый Дом.

Конечно, сегодня, сто лет спустя, все это уже давно ушло прочь, и Вашингтон снова является прекрасной международной туристической достопримечательностью. Белый дом вернулся на место, он полностью перестроен и отреставрирован. Управляемый японским синдикатом, он теперь является одним из лучших отелей на восточном побережье.

В начале, однако, были пограничные стычки, всевозможные неприятности, драки, хаос. Текла кровь. Когда всё, наконец, успокоилось, мои предки обнаружили, что они больше не живут в штате Оклахома. Нет, теперь это была провинция Летария. О, это была часть Оклахомы, и часть того, что когда-то было штатом Арканзас, и она потеряла много земель из того, что раньше было штатом Техас.

Очнувшись, Монкрифы обнаружили, что им больше не принадлежат нефтяные месторождения, акры люцерны, рогатый скот и тому подобное. Нет, каким-то образом, законно или нет, всё это оказалось в окровавленных руках старого Берла Доггера. Не удовлетворившись тем, что украл эти вещи, он взял себе новое баронское имя – Сикстрис. Теперь «Сикстрис» было то, что Монкрифы назвали их большой усадьбой на западе Летарии. Она была так названа в честь шести больших дубов у ворот. (Сикс трис – шесть деревьев на английском языке). Это было грубое оскорбление, основанное на увечьях и воровстве. Монкриф убил сына Берла на дуэли, и это, казалось, привело к гноящемуся выводу вражды. Нет, еще кое-что. Берл Доггер завещал деду матери, Баскому Монкрифу кучу навоза.

Но в заключение моих размышлений об истории скажу, что раздробленная страна, в конце концов, вновь объединилась в свободную Конфедерацию провинций, и кающиеся блудные дети стали почти законопослушными.

Вернемся к Берлу Доггер. Что он делал до того, как попал в Летарию? Записи показывают, что он был освобожден из тюрьмы во время всеобщей амнистии 2068 года, когда большинство провинций, разоренных пограничными войнами, решили, что дешевле отпустить преступников, чем кормить их.

Берл нашел работу шофера в Борзойской транспортной компании, где он мог уведомлять свою старую банду о перевозках денег, ценных грузов и так далее. Да, как на Старом Западе.

В этот день Берл вел экипаж номер три из Тулсы в Хьюстон. У него был только один пассажир, молодая женщина по имени Карен Байт, которая, как предполагалось, везла карту, содержащую ценное месторождение полезных ископаемых. Через несколько часов пути Берл свернул в сторону, на поле к западу от Летарии, и там его встретили его товарищи.

Они обыскали мисс Байт, но никакой карты не нашли. Перепуганный курьер объяснила, что на самом деле это черепной имплантат, который можно прочитать только на специальном сканере в Хьюстоне. Они могли бы удалить имплантат, но если они попытаются прочитать его с помощью обычного коммерческого сканера, он самоуничтожится.

Заговорщики посовещались. Зилч Клатчетт, их интеллектуал (почти закончивший четвертый класс), в значительной степени подтвердил оценку ситуации с мисс Байт. Они посовещались еще немного. Они не могли ехать в Хьюстон. Они не могли отпустить Карен. Поэтому они остановились на том, чтобы обосноваться там, где были, надеясь, что когда-нибудь найдут подходящую аппаратуру для чтения, и тем временем направили свою деятельность на более прибыльные предприятия, такие как ограбление моих предков.

Они так и не нашли подходящую аппаратуру для чтения, и когда Карен умерла, родив Рорка, они похоронили ее в безымянной могиле.

Размышляя над этими глубокими историческими мыслями, я нажимаю кнопку на пульте местного новостного канала. Я ищу нашего ведущего «Миднайт» Мэдисона.

Вот он, в живой голограмме, невозмутимый, слегка презрительный. Он сообщает. «Вчера вечером прибыла группа известных ученых. Конечно, из-за ярмарки, все в Летарии переполнено, и им пришлось снять комнаты в гостинице миссис Котли, в Глендейле. В конце концов, они взяли напрокат машину (на самом деле, катафалк Винсента Файнуотера) за немалые деньги и в итоге явились в тюрьму и потребовали встречи с нашим двухголовым арестованным, который называет себя Джон-Клод Бергом. Нед Пэкл их просьбу отклонил».

«Лидером приглашенных ученых является или, вернее, был доктор Берцелиус Астон, директор Международного Космического Агентства. Это наше понимание того, что он был первым, кто предположил, что корабль сделан из колониума. Нам сообщили, что доктор Астон пробовал разные способы получить крошечный образец металла с корабля, но безуспешно. Далее этому репортеру сообщили, что, когда мистер Астон предложил взятку в десять тысяч крон за кусок корабля, Нед Пэкл, судья Клоук и городской Совет, в свою очередь отклонили это предложение, Астон упал прямо здесь, в конференц-зале Совета, и с ним случился смертельный апоплексический удар. К счастью, взятый напрокат катафалк ждал их у обочины».

Миднайт качает головой и продолжает: – Почему колониум так важен? Давайте выясним. Я предлагаю вашему вниманию недавнюю запись доктора Генри Строупа, нашего научного редактора.

* * *

Доктор Строуп: – Между 2175 и 2195 годами Международное Космическое Агентство запустило двадцать три зонда, изготовленных из самого прочного из известных металлических сплавов и оснащенных новым двигателем Делмара. Семнадцать зондов были посланы к соседней Альфе Центавра, четыре – к далекому Ригелю и два – к Туманности Андромеды.

– Через несколько часов после старта каждый корабль перешел на максимальную скорость в две трети скорости света. В течение первого дня каждый ежечасно сообщал о хорошем состоянии. Однако на второй день каждый начал сообщать о своих проблемах. Метеорит размером с небольшой шарик, движущийся со скоростью 200 км/с, взорвал топливный бак корабля номер один. Для второго это был гироскоп. В третьем – гидравлическая система. На третий день радиосвязь исчезла со всех кораблей.

– Все космические ученые сходятся во мнении, что для таких скоростей необходима более прочная и упругая оболочка. Были составлены технические требования, и теперь очевидно, что такого металла никогда не существовало и, возможно, не может существовать. Неважно. Они назвали его «колониум» и продолжают поиски.

Я зеваю.

– ... все... согласились, что только корабль, построенный из... колониума может пережить межзвездные перелеты... ззз... ззз... ззз...

– Билл Уитмор! Проснитесь! Без пяти минут восемь! Вам пора!

– Что? Кто?– Я уснул?

На экране проецируется миниатюрная голограмма очень симпатичной двуглавой леди. (И я до сих пор не знаю, как она это сделала.)

Я подпрыгиваю. – В путь!

* * *

10. В Архивах

В этот момент дверь моего кабинета открылась, и вошел Касс. – Шеф..?

– Проспал, – пробормотал я.

Он подул на электробритву и бросил ее мне.

Я быстро привел себя в состояние практической готовности. – Касс, в девять часов вы пойдете в суд и попытаетесь отложить слушание дела до моего прихода с Мэри-Луизой и кассетой. Возможно. Иди! И я побежал.

По пути я прихватил с собой комплект фонариков Фахрни, который он действительно где-то нашел и оставил мне. Касс, ты молодец. А еще мне нужна была чашка кофе. Но, по крайней мере, я могу хотя бы как-то побриться.

Через три минуты я выкарабкался из воздуховода на пол гаража барона и увидел их.

И вот так я познакомился с мифической Леди Мэри-Луизой Сикстрис.

Это была очень красивая женщина, почти такого же роста, как я, с прекрасной прямой фигурой. Одна ее голова была блондинкой, другая брюнеткой, и каждая была причесана по-своему.

Я встал и низко поклонился. – Миледи, я Билл Уитмор, адвокат Джона-Клода. Называйте меня Билл. И у меня много вопросов.

Блондинка сказала: – Я – Мэри. Это Луиза. Спасибо, Билл, что пришли. Она протянула правую руку, и мы обменялись рукопожатием. Потом протянула другую руку. На ладони лежала крошечная белая таблетка. – Кофеин, – сказала Луиза.

Замечательно. Я взял ее и проглотил со слюной.

– Поговорим позже, – сказала Мэри. – Сейчас мы должны войти в систему воздуховодов. Вот сюда. Я протянул ей фонарик из своего набора и полез следом за ней в трубу. Она двигалась на четвереньках в колеблющейся темноте.

– Сюда, – сказала одна из них. Спустившись в тускло освещенную комнату, мы подняли клубы пыли. Я быстро огляделся. Она была заполнена рядами металлических картотечных шкафов. Я интуитивно почувствовал, что ключевая лента не может быть доверена такой банальной обстановке.

Интересно, знают ли они, где она находится? А если и знали, то как? Может быть, они коснулись разума главного архивариуса, древней, но неукротимой Норы Клатчетт?

Мэри-Луиза, очевидно, следила за моим невысказанным вопросом. – Том Дорси, частный детектив рассказал нам об этом, – сказала Мэри. – В то время нам было около десяти лет.

Ха? – Я думал, что его убили через несколько месяцев после вашего рождения.

– Верно, – согласилась Мэри. – Но его дух ... призрак? ... все еще был рядом, – сказала Луиза. – Он много с нами разговаривал. До сих пор делает это. Клатчетты убили его, вы знаете, когда они поймали его, вынюхивающего здесь. Они знали то, что ему было нужно.

– Что же ему было нужно?

– То же, что и нам, – сказала Луиза. – Запись, которая доказывает, что я была зачата после смерти старого Берла. Том сказал нам, что если это когда-нибудь всплывет, это аннулирует завещание.

– Тсс! Мы были сейчас в центральной комнате архива и должны были вести себя тихо. Думаю, мы не были достаточно тихими.

Тонкий скрипучий голос крикнул: – Кто там? Одновременно лазерный луч пронесся по шкафам, заполненных картотеками, которые нас укрывали. Это была, конечно, главный архивариус, Нора Клатчетт.

Я крикнул: – Госпожа Клатчетт? Здесь адвокат Билл Уитмор с леди Мэри-Луизой Сикстрис.

В общей с нами и спрашивающим человеком зоне зажегся тусклый свет, осветив изогнутую фигуру очень старой женщины. В одной руке она держала фонарик, в другой – оружие. – Как вы сюда вошли? Ну, неважно, вам придется уйти. Никому не позволено заходить сюда, даже вам, миледи. Так что давайте, сейчас же, вы оба – выметайтесь. Она сделала пару шагов к нам. Мы были теперь на расстоянии около трех метров друг от друга. Хотя ряд картотечных шкафов обеспечивал значительную защиту наших грудных клеток, я с беспокойством заметил, что ее оружие было направлено в мою голову.

– Госпожа Клатчетт, – сказал я корректно, – это – чрезвычайная ситуация. Нам нужна кассета, которая, как мы думаем, находится в ваших архивах.

– Какая кассета?

– Видеозапись моего зачатия, – сказала Мэри.

Архивариус вздрогнула, и ее глаза на мгновение расширились. – Нет... нет... У нас нет таких записей. Теперь уходите. Выходите, или я пристрелю вас обоих.

Я прошептал своей спутнице: – Когда я толкну вас в руку, пригнитесь и закройте глаза руками. Понятно?

Они прошептали в ответ: – Конечно.

И здесь я должен сделать паузу и уделить минутку, чтобы описать комплект фонариков Фахрни, который я нес, привязанный к моей талии. На самом деле это была просто холщовая сумка с четырьмя карманами.

Вернемся на пять лет назад, когда Питер Фахрни провел опрос ста домашних хозяйств, спрашивая: – Сколько фонариков вам нужно иметь, чтобы быть уверенным, что вы всегда найдете один? Он получил ответы от 1 до 5. Он сложил все ответы, разделил их на 100 и получил 3,3. Статистически говоря, чтобы владелец дома был уверен в том, что всегда найдет один фонарик, ему нужно было держать в доме 3,3 фонарика. После чего Питер предложил на продажу свои знаменитые наборы фонариков, которые содержали 3 целых фонарика плюс 3/10 третьего. («Фонарик всегда под рукой!») Мы приняли его статистику, но не его наборы. К его удивлению, их невозможно было продать. Так что, в конце концов, он их отдал, вот как у меня и оказался один.

И тут становится интересно. Фонарики, конечно, были с лазерным питанием, и было фактом, что 3/10 блока, если держать его определенным блокирующим образом против основания всего фонарика, обеспечит мощность намного выше номинальной емкости всего блока. И тогда…

Я толкнул Мэри-Луизу в руку. Мы нырнули за шкаф, наклонили головы и закрыли глаза. Я поднял над шкафом сверхмощный фонарик в направлении Норы Клатчетт. Луч взорвался вспышкой света.

Ослепленная архивистка взвыла от боли и несколько раз выстрелила, но даже не в нашу сторону. Потом она опустилась у стены и лежала, всхлипывая.

Мы с Мэри-Луизой вскочили на ноги. – Она очнется через десять-пятнадцать минут, – сказал я. – У нас мало времени.

Комната все еще слабо светилась от остаточной лазерной активации. Мы подошли к упавшей старухе, и я забрал у нее ожерелье с ключами и маленькое оружие. Она едва это заметила.

– Сюда, – сказала Мэри. И мы пошли.

Луиза указала на металлическую дверь. – Вон туда. Кассета в сейфе в той комнате.

Я попробовал пару ключей, прежде чем нашел нужный. Замок ответил протестующим скрипом. Я взялся за ручку двери.

– Подождите, – сказала Мэри. Она склонила голову набок, словно, прислушиваясь. – Том говорит, что если мы ошибемся, то дверь взорвется.

– Том?

Луиза объяснила: – Том Дорси. Он все время с нами, – добавила Мэри.

Ну, если они так сказали... – Хорошо, что он рекомендует?

– Сначала надавите на ручку, сильно, – сказала Луиза. Жмите, Билл.

Я так и сделал. Мы услышали слабый металлический щелчок где-то внутри двери. – Теперь тяните, – сказали они в унисон.

Я потянул. Дверь скрипнула, застонала и распахнулась. Откуда-то просматривался крошечный источник света. Мы смахнули паутину и осторожно вошли внутрь.

– Нора очнулась, – сказала Мэри. – И она звонит в полицию, – добавила Луиза.

Они посветили фонариком по комнате. Это было небольшое помещение, около четырех квадратных метров, пустое, если не считать внушительного вида сейфа, стоявшего посередине. Я шагнул к нему.

– Подождите! Их взаимная команда прозвучала как взрыв.

Я замер.

– Том говорит, что его убили здесь, – объяснила Мэри.

О, прекрасно. Я подумал о трех отверстиях в его черепе.

– Мы справимся, – успокоила Луиза. – Том говорит, что есть три чувствительных к движению лазера, два в стенах, и один в потолке. После выстрела им требуется три минуты на перезарядку. – Снимите пиджак, – продолжала Мэри, – скомкайте его и бросьте в сейф.

Что я и сделал. И он был разорван тремя лучами, прежде чем попал в сейф.

– Подойдите, – сказали они.

Я изучал железный куб. – Какая комбинация?

– Мы не знаем, – ответила Луиза. – Однако... – начала Мэри.

В этот момент мы услышали приглушенный звон колокольчика, доносящийся из сейфа. – По-моему, Нора только что активировала мину-ловушку, сказал я.

– Совершенно верно, – согласилась Мэри. – Одно прикосновение к сейфу, – сказала Луиза, – и бомба взорвется. Это может стать проблемой.

Я подумал об этом и о столь же мрачных фактах, что три охранных лазера весело перезаряжались и что в любом случае никто не знал комбинацию. – «Все кончено»?

– Не обязательно, – ответила Мэри. – Нам нужно поговорить с Томом Дорси и Джоном-Клодом. Не волнуйся, мы разберемся.

Сто десять секунд на пятистороннюю телепатическую конференцию с участием призрака. Я ждал.

– Хорошо, – сказала Мэри. – Он у нас. Встаньте сюда, пожалуйста. Луиза указала на пятно перед сейфом. – Мы с Джоном-Клодом собираемся деформировать время. Вспомните последовательность событий столетней давности в первоначальном сценарии. Дверь сейфа открыта. Главный архивариус кладет кассету внутрь, затем бомбу, затем закрывает дверцу сейфа и пару раз поворачивает диск. Поэтому мы думаем, что будет около десяти секунд, когда кассета будет в сейфе с открытой дверцей, прежде чем бомба будет вставлена. В течение этих десяти секунд вы должны протянуть руку и взять кассету.

Луиза попыталась успокоить меня. – Вы не будете трогать сейф в реальном времени. Бомба не взорвется.

– Вы понимаете? Они серьезно смотрели на меня в тусклом мерцающем свете.

– Да. То есть я знал, что делать, но как они это сделают, не имел ни малейшего представления. Единственное, в чем я был уверен, что если я ошибусь в следующие 30 секунд, то бомба взорвется. В реальном времени. И если бомба не доберется до меня, то лазеры, вероятно, это сделают.

– Подготовитесь, – сказала Мэри. – На счет три, тянитесь и хватайте. Один... два... три.

Это было безумие. Это было невозможно. Судорожным нервным движением я дотянулся на сто лет назад, до расплывчатых очертаний какого-то мягкого железа. Я схватил маленькую продолговатую коробочку. – Получите! Я отпрыгнул назад.

В этот момент три лазерных луча пересеклись там, где только что была моя голова. Место их встречи вспыхнуло ослепительным, синим светом, а затем исчезло с громким хлопком.

– Давайте, пойдем! – сказала Мэри.

О, я был готов! Я осторожно держал кассету в руке, пока мы карабкались. – Там что-то... конверт? Он приклеен скотчем к коробке... Что это?

– Нам кажется, мы знаем, что это такое, – сказала Мэри. – Мы думаем, что это имплантат Карен Байт, – закончила Луиза. – Описание потерянных месторождений полезных ископаемых.

– Дамы, вы можете расшифровать его?

– Нет, – сказала Мэри, – но мы думаем, что знаем, кто может. – Можно его взять, пожалуйста? – добавила Луиза.

– Конечно. Я оторвал конверт от кассеты, и почувствовал что-то жесткое и подобное игле, и вручил его им. – Если вы сможете декодировать его, я хотел бы получить копию.

– Вы будете первым.