Текст книги "На поиски исчезнувшего племени"

Автор книги: Целестина Клячко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

Глава двенадцатая. Приезд в Екимауцы. Юрины знакомые

В Екимауцах колхозники, узнав о цели нашего приезда, радушно предложили нам остановиться у них в домах. Мы с удовольствием приняли это предложение. Но не все.

Павел, Юра и Володя стали просить разрешения у Гэбэ поставить палатки на опушке леса, недалеко от городища.

– Мы не сможем спать в доме. Мы так привыкли спать на свежем воздухе! – убеждали они его. – Вы все ещё сами к нам на костёр будете приходить…

Георгий Борисович разрешил.

Тогда и Лёва загорелся:

– И я с ними буду, мы поместимся!

– Ты будешь со мной и Ростиславом, – тоном, не допускающим возражения, ответил Гэбэ.

Они втроём остановились в доме пожилого молдаванина.

Меня с Мультиком пригласила молодая, вся бронзовая от загара женщина с большим узлом блестящих чёрных волос на затылке.

Александр Степанович, как всегда, остался в машине.

– Меня зовут Анной, – сказала моя хозяйка, с трудом выговаривая русские слова. – Вам скучно не будет: у меня две дочки, и ему товарка найдётся, – засмеялась она, указывая на Мультика…

Мы переступили порог большой светлой комнаты. На окнах были спущены весёлые ситцевые занавески. В углу на столике стоял большой радиоприёмник. Почти половину комнаты занимала огромная печь, вернее, лежанка. Она была свежевыбелена и покрыта яркими домоткаными коврами и плахтами. Как я узнала позднее, зимой на этой жарко натопленной печи помещалась вся семья. Сейчас на коврах на расстеленном пёстром одеяльце спала маленькая пухлая девочка с белыми кудряшками. А на полу возле лежанки сидела рыжая собачонка с острой мордочкой.

При виде нас она залилась визгливым, тонким голосом. Мультик обрадованно замахал хвостом и подбежал к ней. В одну секунду собачонка вцепилась ему в ухо. Мультик взвизгнул. Хозяйка схватила собачонку и выставила её за дверь.

Этот шум разбудил девочку. Она подняла длиннющие чёрные ресницы, увидела чужих и испустила отчаянный вопль.

Из соседней комнаты – поменьше и потемнее первой – выбежала худенькая девочка лет семи с двумя чёрными косичками. В одной руке она держала нож, в другой – наполовину очищенную картофелину.

Сначала, увидев меня, девочка в смущении остановилась. Потом заметила Мультика и засмеялась.

Анна подошла к плачущей девочке, взяла её на руки и, прижимая к себе, стала что-то быстро говорить по-молдавски, указывая на Мультика. Девочка перестала плакать, всунула пухлый пальчик в рот и удивлённо уставилась на моего пса. Он обиженно смотрел в неприкрытую дверь, откуда выглядывала узенькая мордочка рыжей собачонки.

Анна с девочкой на руках вышла за дверь, отогнала собаку и через несколько минут вернулась, неся свободной рукой большой таз. В нём лежали блестящие тёмно-красные яблоки.

– Кушайте, пожалуйста, – певучим голосом сказала она. – Это свои.

Я уже обратила внимание, что по всей улице тянулись фруктовые сады. А у домика Анны росли три огромные яблони с такими же тёмно-красными яблоками.

Через несколько минут на улице послышался шум. Мультик вскочил, заворчал и вместе со мной выглянул из окна. Перед домом по узкой тенистой улице медленно проходил пожилой коренастый пастух в погнутой соломенной шляпе. Несмотря на жаркий день, на плечах у него был накинут выгоревший от солнца брезентовый плащ.

А за ним, поднимая облако пыли, возвращались с пастбища жирные, покрытые густой серо-жёлтой шерстью колхозные овцы. Они прижимались друг к другу, толкались и блеяли. За овцами, высунув длинный красный язык и опустив хвост, шла большущая лохматая чёрная собака. Сквозь нависшую на морде длинную шерсть сверкали умные злые глаза.

Мультик при виде собаки радостно заскулил, но она даже ухом не повела в его сторону. Она ведь находилась при исполнении служебных обязанностей!

Зато сидевшая подле дома хозяйская рыжая собачонка визгливо залаяла на Мультика. Он презрительно фыркнул на неё и отошёл от окна.

Вскоре собачонка за дверьми радостно завизжала.

– Хозяин, верно, обедать приехал! – сказала Анна, опуская девочку на пол и распахивая дверь на улицу.

Молодой широкоплечий молдаванин спрыгнул с велосипеда и прислонил его к стене домика. Анна сказала ему несколько фраз по-молдавски.

Он зашёл в комнату. Волосы у него были такие же светлые, как у маленькой девочки, а глаза чёрные. Собачонка прошмыгнула в открытую дверь и уселась в углу.

– Добро пожаловать! – сказал мне хозяин. – Простите, руки грязные – я с работы…

К вечеру Мультик и рыжая собачонка стали друзьями. Вместе со старшей девочкой они с шумом носились по комнате, не давая нам с хозяином слушать последние известия. Анна в соседней комнате укладывала спать маленькую дочку…

Наутро начали копать городище. Но в первый день ничего не нашли и немного опечалились.

Вечером ребята пригласили нас в гости. И мы снова собрались все у костра. Они угостили нас вкуснейшим блюдом из свинины, картофеля и помидоров. Хозяйка-молдаванка, у которой мы здесь столовались, толстая, симпатичная тётя Марианна изготовила это блюдо по просьбе ребят. Они его принесли сюда прямо в кастрюле и разогрели на костре.

Лёва притащил с собой наши миски и кружки.

На огонёк к нам пришли из села ребята. У Юры и здесь оказались знакомые. Молоденькая, тоненькая Ленуца с пушистой косой в этом году окончила десятилетку. Её брат Виктор, вихрастый весёлый парень лет шестнадцати, и его товарищ, долговязый, молчаливый подросток с пытливыми глазами, – он приехал в гости из соседнего села. Они принесли с собой ведро больших лиловых слив, аккордеон и гитару.

После долгих расспросов о Москве и об археологии ребята принялись петь, аккомпанируя на гитаре и аккордеоне. К ним присоединилась гитара Павла. Долго звучали на опушке леса их песни на молдавском и русском языках.

В одиннадцать часов неумолимый Гэбэ и Ростислав поднялись.

– Ну, ребята, пора спать. Заливайте костёр. Спасибо вам за прекрасный концерт. А ваши гости нас проводят – нам по пути! – тоном, не допускающим возражений, сказал Гэбэ.

Глава тринадцатая. Охота на волков

На следующее утро мы все встретились за завтраком у тёти Марианны. И ребята, перебивая друг друга, рассказали нам о ночном происшествии.

После нашего ухода они залили костёр, но, вопреки неизменному лагерному правилу не оставлять на утро грязной посуды, поленились её вымыть.

До трёх часов ночи они спали спокойно. Внезапно Володя проснулся.

Его разбудил звук, похожий на звяканье металлической посуды.

«Неужели кто-то мог польститься на наше хозяйство?! – промелькнуло у него в голове. – Надо выйти посмотреть».

Чтобы не будить спавших крепким сном Павла и Юру, он осторожно переступил через их ноги и чуть приоткрыл брезент палатки.

Уже начинал брезжить рассвет. В его призрачном освещении, разбросав собранные с вечера металлические миски, рылись в опрокинутой кастрюле с остатками жаркого, противно ворча и отталкивая друг друга, три длинные собачьи тени, похожие на овчарок, только на высоких ногах, с опущенными хвостами.

– Ах вы подлые твари! – завопил Володя, пустил в них первым попавшимся ботинком и выбежал из палатки.

Павел и Юра, разбуженные этим криком, протирая глаза, выскочили вслед за ним.

– Товарищи, да это же волки! – не своим голосом закричал Юра.

Башмак, брошенный Володей, попал по кастрюле. Волки, вытащив из неё длинные узкие морды, сначала разбежались в разные стороны, а потом один за другим, пригнувшись к земле, умчались в лес.

– Чёрт возьми!.. – продолжал кричать Юра. – Как нарочно, ружьё в машине оставил! Да их всех сейчас перестрелять можно было!

– Нет, наглость какая! К самой палатке подошли! Ведь чувствовали, что здесь люди? – не переставал возмущаться Павел.

– Зато теперь посуду можно не мыть! – сострил Володя.

– Товарищи, идея! – закричал Павел, собирая разбросанные миски. – Давайте ночью устроим дежурство!

– Я возьму ружьё! – воскликнул Юра.

– И Мультика! – рассмеялся Володя и добавил: – Дураки они, что ли, волки, чтобы ещё раз прийти.

– Обязательно придут, если почуют запах съестного, – убеждённо сказал Павел. – Надо только перед сном что-нибудь мясное поджарить на костре!

– Например, твои мозги, – с серьёзным видом предложил Володя.

Павел рассмеялся и пустил в него пустой миской.

Тётя Марианна, накладывая всем по большой порции яичницы с помидорами, с улыбкой слушала ребят. Потом принесла блюдо с горячими кукурузными лепёшками и сказала:

– Волков здесь, правда, в лесах много, но сейчас они сыты. А вот зимой иногда в самое село забегают, и тогда лучше с ними не встречаться.

У Лёвы глаза разгорелись.

– Георгий Борисович, разрешите мне сегодня ночевать у ребят. Они устроят дежурство. Мы поместимся!

– Ладно, ночуй, – разрешил Гэбэ. – Только смотри, чтобы в раже вместо волка тебя не подстрелили!

О событиях следующей ночи мы узнали от Лёвы. Он первым прибежал к завтраку.

С вечера ребята вооружились: Юра взял своё ружьё, Павел – топор, Лёва – большой молоток. Один Володя иронически улыбался, но из чувства товарищества спать тоже не лёг.

Для «возбуждения аппетита у волков», как сказал Лёва, ребята перед сном долго жарили на костре маленький кусочек баранины; его по просьбе Юры выдала им смеющаяся тётя Марианна.

«Когда жарко́е уже пахло на весь лес», как сказал Лёва, его разрезали на мелкие кусочки: часть разложили по мисочкам, часть оставили в кастрюле. Потом, не зажигая свечи, с оружием в руках уселись на сдвинутые вместе спальные мешки.

Чтобы не заснуть, ребята чуть слышным шёпотом стали рассказывать друг другу страшные истории. Время от времени сидевший ближе всех к выходу Юра чуть раздвигал брезент, оглядывал одним глазом опушку леса. Волков не было ни слышно, ни видно.

Около четырёх часов утра Володя, отчаянно зевая, сказал:

– Да ну вас ко всем чертям с вашими волками! Завтра рабочий день. Надо хоть два часа поспать. Я ложусь, а вы как хотите.

И в это время все отчётливо услышали какой-то шорох неподалёку от палатки.

Ребята, наступая друг другу на ноги, выскочили гурьбой из палатки, сжимая в руках заготовленное «оружие».

Небо на востоке уже чуть окрасилось в розовый цвет. В селе пропели первые петухи. А мимо нашего костра по направлению к лесу медленно шёл большой бородатый козёл.

Неистовый взрыв хохота заставил его остановиться. Он поднял голову, затряс длинной бородой, оскорблённо заблеял противным голосом: «Ме-е-е!» – и рысцой затрусил к лесу.

За ним пробежала незамеченная ребятами раньше серо-белая коза, а рядом с ней, цокая копытцами, скакал беленький козлёнок на длинных ножках.

Ребята нахохотались досыта, улеглись вповалку и заснули как убитые.

Теперь уже происшествие со скелетом отошло в прошлое. Новым поводом для веселья послужила «охота на козлов».

Глава четырнадцатая. Шиферное пряслице. Грозный враг. Мы покидаем Екимауцы

В этот же день на Екимауцком городище было найдено шиферное пряслице от веретена. Вначале Володя выбросил его на лопате вместе с землёй в отвал.

Юра заметил, как что-то сверкнуло в летящей из раскопа земле.

Гэбэ и Ростислав так обрадовались, что даже не обругали Володю за невнимание.

– Друзья! – кричал Гэбэ, возле которого мы все столпились. – Ведь это пряслице от веретена, которым славянские женщины ещё в девятом веке вырабатывали свою пряжу. Это прообраз пряслица с веретён, какие можно встретить ещё и сегодня в некоторых русских сёлах.

– Как хотите, а мы находимся на правильном пути! – взволнованно воскликнул Ростислав. – Думаю, что это городище славянское, и мы скоро в этом убедимся!

– Да мы ещё сюда вернёмся. А пока будем копать в Алчедаре. – И Гэбэ бережно завернул драгоценное для нас пряслице в паспортную этикетку.

Каждая найденная вещь имела свою этикетку. На ней было написано название вещи, где и когда она найдена и номер.

– Валентина Львовна, городище вы уже засняли. Теперь после обеда я попрошу вас вместе с Володей и Юрой отправиться на противоположный край села. Там совсем рядом есть высокий холм. Это курган. Его надо раскопать и, возможно, снять. А мы ещё поработаем на городище. Лёва, тебе, несмотря на то что ты всё утро зеваешь, надо закончить чертёж. Ты имей в виду, что охотники вообще мало спят, – добавил он улыбаясь.

Курган находился метрах в ста от окраины села.

Красные крыши домиков чуть виднелись среди густых фруктовых деревьев. Была уже вторая половина июля. Жара начиналась с самого утра, а в середине дня делалась почти невыносимой для жителей средней полосы.

Ребята раскапывали холм. Мультик нажарился с утра на городище и сейчас менял всё время место в поисках тени.

– Ну, кажется, мы сегодня отведаем поросятины! – закричал вдруг Юра.

– Спасибо! С меня вполне хватит курятины, – мрачно изрёк Володя. – Валентина Львовна, вы всё же посмотрите, куда ваш пёс побежал, – добавил он.

Я быстро обернулась. Со двора одного из крайних ломов выбежала делая компания розовых и чёрных поросят, и к ним, позабыв о жаре, со всех ног мчался Мультик. Я знала, что мой пёс поросят не тронет, и не остановила его. Мультик подбежал к ним и, радостно виляя хвостом, пытался их обнюхать.

Поросята вначале испугались непрошеного гостя и разбежались, но вскоре любопытство в них взяло верх. Один за другим они стали подходить к Мультику. Видимо, он им понравился: они приняли его в свою компанию и стали все вместе носиться по чуть начинающей желтеть траве.

Это было весёлое зрелище. От души посмеявшись, ребята снова принялись копать. Я вынула из кармана записную книжку и стала проверять записи своих съёмок.

Через несколько минут мы услышали чьё-то угрожающее хрюканье. Из того же двора на этот раз выскочила огромная чёрная свинья. Несмотря на свои короткие ножки, которые несли такое тяжёлое туловище, она быстро приближалась к резвящейся компании.

Я мгновенно поняла, что грозное хрюканье относится к ничего не подозревающему Мультику, который в полном восторге бегал вперегонки с розовым поросёнком.

Прижимая к груди висевший на шее фотоаппарат, я что было сил помчалась выручать Мультика. Добежав до полянки, я буквально выхватила Мультика из-под самого ощеренного рыла свирепой мамы весёлых поросят.

Свинья поняла, что Мультика ей не достать. Тут она перенесла свой гнев на меня и пребольно укусила за икру. К счастью, на мне были брезентовые штаны, и я отделалась только синяком. Он украшал мою ногу почти до конца экспедиции.

Я поняла, что нам обоим надо спасаться бегством от грозного врага, и прижала к себе Мультика. Теперь он рассердился и принялся громко лаять на свинью. Она, продолжая отвратительно хрюкать, пустилась за нами вдогонку. Но тут Юра и Володя подбежали ко мне на помощь с лопатами наперевес. Свинья с позором отступила, собрала своё потомство и деловито увела его во двор.

– Лежать! – сказала я сердито Мультику, потирая болевшую ногу.

Он грустно посмотрел вслед уходящим поросятам. Потом виновато лизнул мою руку, вздохнул и улёгся рядом с кассетником…

Назавтра мы покидали цветущие Екимауцы и его гостеприимных жителей.

Наши хозяева нас провожали. Анна пришла с двумя девочками. Она принесла нам на дорогу красивые яблоки. Тётя Марианна – сливы, а хозяин Лёвы притащил ящик чёрного душистого винограда.

Лёву пришла провожать целая ватага весёлых загорелых ребят. Он быстро с ними подружился. В первый день раскопок они были нашими болельщиками и просидели на городище до захода солнца. Но на следующий день интерес к археологии несколько остыл.

– Копаете, копаете, а ничего не находите, – разочарованно высказал общую мысль самый младший из них – остроносенький вихрастый Витя.

С Лёвой они все быстро нашли общий язык несмотря на то, что Лёва знал по-молдавски только «буна диминяця» – «доброе утро», «буна зиуо» – «добрый день» и «кум те кямо?» – «как тебя зовут?», а некоторые из ребят ненамного больше по-русски.

С семи часов вечера возле дома, где жил Лёва, собирались ребята. Кто садился на скамейку, кто на крылечко. После ужина Лёва, изменив вечернему костру, усаживался среди них и рассказывал им о Москве, Красной площади и парадах, о метро и об Артеке, где был два года назад, получив туда путёвку за отличную учёбу и общественную работу.

Лёва рассказывал хорошо. Добровольные переводчики для тех, кто не всё понимал, прибавляли ещё от себя, так что рассказы получались увлекательными…

В последний момент прибежала за хозяйкой рыжая собачонка. Мультик решил, что она пришла его проводить, растрогался и лизнул её в ухо, за что она чуть не откусила ему нос и спряталась за хозяйку.

– Ну, ребята, раз пришли – садись в машину, прокатим! Обратно, правда, на своих придётся добираться, – добродушно улыбаясь, предложил Александр Степанович.

Ребята не заставили себя просить дважды и набились до отказа к нам в машину. Проехали километра три, простились с нами, с шумом повыскакивали на дорогу и долго ещё махали вслед руками.

– Приезжайте к нам в Алчедар! – кричал до хрипоты Лёва, хотя ребята уже не могли его услышать.

Глава пятнадцатая. Снова Алчедар. Трудовые будни. Тропический ливень. «Гремучая» змея. Здесь жили славяне

Мы все были в прекрасном настроении. Шутка сказать: мы напали на след тиверцев! Кроме того, радовались возвращению в полюбившийся всем Алчедар.

Ребята переделали знакомую всем детскую песенку, начинающуюся словами:

 
Мы едем, едем, едем
В далёкие края…
 

На этот мотив они быстро сочинили:

 
Мы едем, едем, едем
В далёкий Алчедар.
Молдавскою природой
Он был нам отдан в дар.
И каждый теперь знает,
Что не свернёт с пути.
Ничто не помешает
Нам тицерцев найти!
 

Чтобы перекричать шум машины, ребята в полный голос как одержимые без конца повторяли эти слова.

Ростислав первый не выдержал. Он обернулся к нам и, сверкая на солнце очками, закричал:

– Или пойте что-нибудь более осмысленное, или помолчите немного!

Часа через три показались наши любимые леса. Вот мы уже и дома. Быстро сгружаем ящики, разворачиваем палатки. Надо успеть всё сделать до захода солнца.

Мультик радостно носится по полянке и обнюхивает знакомые места – разыскивает зарытые им палочки.

На следующий день Ростислав вывесил на дереве список дежурных на всё последующее время и распределил между всеми работу по отмыванию, шлифовке и склейке керамики.

В лагере потекла размеренная трудовая жизнь., В шесть – подъём. В семь часов завтрак, затем работа на городище, с часу до двух – обед, и снова работа до захода солнца. Ужин и незабываемые часы у вечернего костра.

Гэбэ знал много интересного, сам хорошо писал и мастерски рассказывал. Его слово в лагере было законом. Как бы нам ни хотелось расходиться, но стоило Гэбэ только сказать: «Отбой! Спокойной ночи, орлы!» – все безоговорочно шли в свои палатки… Но в палатке начальства свет зачастую горел до рассвета. Это Гэбэ и Ростислав, склонившись над выписками из старинных летописей и легенд и современными географическими и топографическими картами, старались определить пути продвижения таинственного древнего славянского племени тиверцев…

Александр Степанович сразу по возвращении из Екимауц должен был поехать в Кишинёв сменить какие-то запчасти от машины, запастись бензином и привезти почту. Мы все оставили дома адрес института в Кишинёве.

Но в первый же день к вечеру начался сильнейший ливень. Он продолжался больше суток. Костёр разжечь было невозможно. Питались мы всухомятку.

В Екимауцах Ростислав, на наше счастье, закупил яблок и груш. Ящики с продовольствием и оборудованием были тщательно прикрыты брезентом. Сами мы в непромокаемых плащах, вздымая фонтаны воды, бегали друг к другу из палатки в палатку. Но настроение всё равно оставалось прекрасным.

Мультик почти плавал по лужам и с азартом ловил большие лопающиеся пузыри.

Ростислав, который в этот день снова дежурил, босиком, в плаще и в чалме, свёрнутой из полотенца, в неизменных очках, запотевших от сырости, выдавал нам на день сухой паёк: консервы, хлеб, фрукты. С плаща его лили потоки воды, но выражение лица при этом было такое невозмутимое, как будто вокруг светило яркое солнце.

На рассвете вторых суток ливень прекратился. И когда мы, поёживаясь, вышли из палаток, то несколько секунд все стояли как зачарованные: утреннее солнце уже заливало лагерь. Оно отражалось в больших лужах и сверкало в крупных каплях воды, стекающих с ветвей и листьев.

Птицы обрадовались тому, что дождь прекратился, и трещали как сумасшедшие на все голоса. Но Александр Степанович и в этот день в Кишинёв не уехал. Ливень настолько размыл песчаную дорогу, что проехать на нашей полуторке было нельзя. Уехал он только через два дня.

Юра дал ему письмо к своей маме в Кишинёв и просил Александра Степановича её навестить.

– Она у меня не очень здоровая, – сказал он грустно, провожая Александра Степановича до машины.

На рассвете следующего дня меня и Лёву разбудил громкий вопль. Он нёсся из палатки ребят. Мы в чём спали бросились туда. Мультик залаял и выскочил с нами. Солнце ещё не взошло. Голубой туман поднимался из леса. Трава была мокрая от росы.

Нас чуть не сшиб выскочивший из палатки Володя. Бледный, с расширенными глазами, он громко кричал:

– Змея! У меня в постели змея!

Вслед за ним из раздвинутого брезента быстро выползла длинная тёмно-серая змея и скрылась в траве.

Мультик мгновенно кинулся за ней, пошарил носом под деревом, и не успели мы опомниться, как он вернулся. В его неплотно сжатых зубах отчаянно извивалась змея, которую он держал поперёк туловища.

Теперь уже завопила я:

– Мультик, брось! Сейчас же брось!

Но Мультик в восторге от новой игрушки радостно помахивал хвостом и не думал меня слушаться.

– Мультик, отдай! – подбежал к нему Лёва.

– Лёва, не смей! Отойди, она ужалит тебя! – кричала я, пытаясь схватить Мультика за шиворот.

Но он, понимая это, ловко увёртывался.

Из палатки начальства быстрыми шагами вышел Гэбэ. Подойдя к Мультику, он, взглянув на змею, к нашему общему удивлению, протяжно зевнул. Затем, повернувшись к нам, спокойно сказал:

– До сих пор я ещё не слышал, чтобы уж ужалил человека.

– Уж?! – одновременно воскликнули Лёва, Володя и я.

– И верно, уж!.. – сконфуженно добавила я. – Вот и типичные для него два жёлтых продолговатых пятна по обеим сторонам головы…

Володя густо покраснел.

– Да, мои храбрые орлы, – сказал Гэбэ и улыбнулся, посмотрев на Володю, – обыкновенный древесный уж. Судя по вашим воплям, я решил, что Володя обнаружил гремучую змею, одну из самых ядовитых. И жаль, если Мультик поранил ужа. Он поедает всяких насекомых, жуков и червей. Правда, иногда разоряет гнёзда и поедает птичьи яйца. Но в фруктовых садах приносит пользу.

С этими словами Гэбэ нагнулся над Мультиком и, ловко схватив за шиворот, хотел отобрать ужа, который, устав бороться, безжизненно повис по обе стороны Мультикиной бородатой морды. Но его опередил появившийся на голос начальства Павел. В два прыжка он очутился возле Мультика, осторожно разжал его челюсти, вынул ужа и повесил его себе на шею. Уж снова зашевелился и пытался сползти вниз. Павел, придерживая его рукой, сказал:

– Он цел и невредим. Надо отнести его в безопасное место.

Мультик, повизгивая и поднимаясь на задние лапы, запрыгал вокруг Павла, пытаясь достать ужа.

Павел посмотрел на Володю и покачал головой:

– Говорили мы тебе с Юрой, чтобы не орал. Здесь ведь нет ядовитых змей. А ты всех поднял! – и, придерживая ужа, скрылся в лесу.

Мультик жалобно заскулил, но, увидев мой взгляд, за Павлом не побежал.

Гэбэ ещё раз зевнул, потянулся и, посмотрев на небо, сказал:

– Идите, друзья, досыпать, – и ушёл в свою палатку.

А на Лёву вдруг напал приступ неудержимого веселья. Он, отплясывая босыми ногами по влажной траве и громко хохоча, кричал:

– Валентина Львовна, вы видели? Нет, вы видели, как бедный уж удирал от Володи?! Боялся, наверное, чтобы тот не ужалил его!

Глядя на Лёву, рассмеялась и я. Ко мне присоединился вернувшийся из леса Павел. Из палатки донеслось громкое фырканье Юры.

Володя всё это время стоял у нашего старого дуба и от смущения зачем-то сосредоточенно сдирал с него кору. Но тут он вдруг обозлился.

– Д-дурак! – сказал он, обращаясь к Лёве. – Хотел бы я тебя увидеть на моём месте.

– А ты бы и не увидел! Змея знает, к кому ползти!

Володя не нашёлся, что ответить, и, свирепо посмотрев на Лёву, с досадой плюнул в траву.

Из палатки начальства показалась взлохмаченная голова Ростислава.

– Сейчас половина пятого, – холодно произнёс он. – До подъёма ещё полтора часа. Кому спать не хочется, пусть возьмут лопаты и идут до завтрака на городище…

Через секунду все снова были уже в постелях. Один Мультик остался сидеть у входа в палатку. Он, видимо, надеялся, что уж вернётся.

…Прошло несколько дней напряжённой работы на городище. Солнце после ливня, казалось, стало палить ещё сильнее. К концу двенадцатичасового рабочего дня жара всех выматывала.

Нашли ещё много славянской керамики; уже не только черепки, но и целые наполовину, на три четверти сосуды. Но этого было мало. Нам нужны были более существенные доказательства того, что здесь был город тиверцев. И что в Приднестровье были ещё славянские поселения. Поэтому мы и искали, а затем раскапывали все найденные нами городища, селища и курганы. Алчедарское городище было самым большим, и основные раскопки мы проводили на нём.

Кроме найденной керамики – остатков глиняной посуды, – нам нужно было узнать, какие были у них жилища, хозяйства, что они производили. И пришёл день, когда мы эти доказательства получили.

После обеда я осталась в лагере и, сидя в палатке, делала фотопробы со всех снятых мною плёнок. Пробы я вешала для просушки на верёвке, протянутой между деревьями, прикрепив их защипками для белья. Лёву, дежурившего в этот день, я отпустила на городище. По временам я помешивала гречневую кашу с салом, которую он готовил на ужин. И вдруг он примчался в лагерь до того сияющий, что я сразу догадалась.

– Лёва, нашли что-нибудь?!

Он упал на траву, сделал стойку, вскочил, бросил палку подскочившему Мультику и завопил:

– Ничего не скажу! Бегите скорей на городище! Я остаюсь здесь. Меня давно за вами посылали, но я не мог оторваться!

Я схватила фотоаппарат, закричала Лёве:

– Умоляю, не трогай ничего в палатке, всё перевернёшь! – и убежала на городище.

Мультик с лаем помчался за мной.

Я ещё издали услышала нёсшийся оттуда гул. Говорили все одновременно. У глубокого раскопа с южной стороны столпились все ребята и Александр Степанович. Увидев меня, они хором завопили и кинулись навстречу.

Александр Степанович почему-то поднял меня со словами:

– Утёрли нос всем неверующим! Знай наших! – и осторожно поставил меня на землю.

Ребята взялись за руки и стали плясать вокруг меня с криками:

– Ура! Победа! Урр-ра!!

Мультик с восторгом принялся хватать их за ноги.

– Да что же произошло, скажете вы наконец?! – закричала я, потеряв терпение.

Из раскопа показались голова и плечи Гэбэ. Рукав его серой рубахи лопнул около плеча. Всё лицо было в земле.

– Валентина Львовна, пойдите сюда! – радостно закричал он. – Скорее!

Я подбежала к краю раскопа. В глубине его Ростислав снимал кисточками землю с чего-то, что блестело на дне.

Мультик подбежал и тоже заглянул внутрь раскопа. Комок земли, сдвинутый его лапой, упал прямо на Ростислава. Он поднял голову и завопил тонким голосом:

– Да уберите же вашу подлую собаку, или я убью её!

– Вы не туда смотрите! – волновался Гэбэ, выбираясь из раскопа.

В правой руке он держал серебряное ожерелье. Оно состояло из тоненьких пластинок и колечек, скреплённых между собой прозрачной цепочкой.

– Неужели вы нашли его в земле? – вскричала я, одновременно восхищённая и удивлённая.

– Да, мы нашли это в земле! И не только это! – ответил потный, грязный и сияющий Гэбэ. – Пойдите сюда!

Он подвёл меня к кусту, под которым лежала рубаха Ростислава, и поднял её. На чистом листе кальки, сверкая на солнце, лежали розовые сердоликовые бусы, два бронзовых кольца, ещё ожерелье из чеканных бляшек со звёздчатым узором, поясная серебряная резная пряжка.

Я не верила своим глазам.

– Всё это найдено здесь?! Какая тончайшая работа! А ведь это было сделано не менее десяти веков назад! Поздравляю, поздравляю вас! – всё, что я могла сказать.

– Не вас, а нас всех! Один я бы ничего не сделал, – поправил меня Гэбэ.

– Валентина Львовна! – закричал, поднимаясь из раскопа, Ростислав. – Вы понимаете, что это значит?! – В руке он держал большую серебряную серьгу с подвесками. – Это значит, что здесь жили славяне!!! Славянские женщины того времени носили именно такие украшения из серебра. Скифские бедные вообще не имели украшений, а богатые носили золотые. Серьги у них были в виде конуса, изнутри которого выходил стерженёк и цеплялся на ухо.

– Ура! Качать, качать начальство! – радостно вопили ребята.

Развеселившийся Мультик прыгал вокруг них.

В этот день в лагерь вернулись, когда совсем стало темно.

На следующий день никто не пришёл обедать. Павел три раза прибегал за нами и кричал, что в последний раз дежурит. Но пришли мы, когда солнце уже село.

В этот и последующие дни было найдено ещё много женских украшений: ожерелья из глиняных бус, серебряные гривны, серебряные и бронзовые кольца, серьги, браслеты. Некоторые из них были недоделаны. Отдельно в земле были рассыпаны бусинки, сердоликовые и другие камешки…

Вечерами, сидя у костра и отвечая на наши бесконечные вопросы, Гэбэ и Ростислав высказывали нам свои предположения, что все найденные ювелирные изделия не могли принадлежать одной женщине, тем более что среди них были и одинаковые.

– Такое количество могло находиться только у ювелира. И, видимо, он покинул свою мастерскую, в панике и спешке захватив самое денное, а остальное ему пришлось бросить. Думаем, что наше предположение, что город был покинут жителями в течение нескольких минут, окажется правильным, – говорили они.

Пробежали последние июльские дни. У всех, кроме Мультика, дел было по горло. Надо было отмывать и шифровать всю керамику, то есть писать на внутренней стороне черепков и сосудов номер, а её с каждым днём становилось всё больше. Уже были найдены почти целые кувшины и блюдо. Ко всем найденным украшениям надо было привешивать номерки и записывать их в особый журнал.

Володя понемногу начал осторожно склеивать черепки, восстанавливая из них прежние сосуды. Лёва что было поинтереснее срисовывал в экспедиционный альбом.

В связи с нашими находками у меня тоже стало больше работы. Часто приходилось спорить с Гэбэ по поводу съёмок.

– Валентина Львовна, я вас попрошу снять сейчас общий и крупный план раскопа, в котором Павел счищает кисточкой землю с найденного ожерелья из серебряных бляшек.

– Сейчас я не могу этого сделать, – отвечаю я.

– Почему? – поднимает на меня удивлённый взгляд Гэбэ.

– Потому что сейчас двенадцать часов. Солнце стоит в зените прямо над нами. И снимок получится без теней. Плоским и невыразительным. А в данный момент мне нужно контровое освещение, Солнце должно находиться позади снимаемого предмета. Иначе он сольётся с землёй.