Текст книги "На поиски исчезнувшего племени"

Автор книги: Целестина Клячко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

Глава третья. Разведка начинается. Степной колодец. Ссора в столовой. Скифский курган

Поднялись мы на рассвете. Собрали с пола свои спальные мешки и разбудили крепко спавшего Лёву. Он протёр заспанные глаза и с удивлением осмотрелся. Забыл, наверное, где находится. Потом увидел нас и мгновенно вылез из спального мешка.

– Ну, как ты себя чувствуешь? – озабоченно спросил его Георгий Борисович.

– На высшем уровне! – закричал Лёва, достал из-под подушки полотенце и побежал умываться.

Вскоре появились Юра и Павел. Кроме походных вещевых мешков, у одного была с собой гитара, у другого – старое, очевидно отцовское, одноствольное охотничье ружьё.

– Молдавский филиал славяно-днестровской экспедиции находится в полной боевой готовности! – проскандировали они шутливо.

Когда все садились в машину, я сделала первый снимок участников экспедиции. Компания наша выглядела так: кто в цветной майке, кто в куртке, кто в рубашке, Павел с гитарой, Юра с ружьём, Лёва в коротких холщовых штанах, застёгнутых на пуговицы пониже колен, в носках и сандалиях. Он держал на руках большеголового бородатого Мультика. Рядом с фургоном мы, пожалуй, смахивали на цыганский, табор.

Георгий Борисович и Ростислав уселись к Александру Степановичу в кабину. Мы устроились внутри фургона и откинули брезент. Солнце забрасывало к нам свои утренние, но уже горячие лучи. Свежий ветерок продувал кузов насквозь.

Кишинёв и его пригород быстро остались позади. Промелькнули последние белые домики, окружённые зеленью, и начались бесконечные совхозные и колхозные фруктовые сады. Зелёные ветви густых деревьев были усыпаны созревающими яблоками, грушами, абрикосами и сливами. Кончились и они. Началась молдавская степь. Машина выехала на песчаную дорогу и помчалась, подскакивая на ухабах. Ветер в степи был сильнее: он склонял бескрайние зелёные травы, трепал раздвинутый брезент нашего фургона и приносил к нам запах степи. Пахла она мёдом, полынью и ещё чем-то незнакомым.

– Спели бы, ребята… – обратился к Юре и Павлу Георгий Борисович.

Они не заставили себя долго просить и затянули под гитару народную молдавскую песню «Ляна». Пели они очень хорошо.

Так проехали мы часа два. Солнце припекало сильнее; в кузове стало душно.

Мультик всю дорогу дремал на свёрнутом брезенте палаток. Сейчас он перебрался ко мне на переднюю скамейку и, вздохнув, выразительно посмотрел на меня блестящими умными глазами.

– Подожди немного, Мутя, скоро выйдем погулять, – сказала я ему.

Мультик снова вздохнул, лизнул мне руку и улёгся.

Машина проехала ещё около часа и остановилась.

– Пятнадцать минут на разминку! – крикнул нам из окна кабины Георгий Борисович.

Ребята мгновенно повыскакивали из машины, взяли ведро и помчались к видневшемуся неподалёку в густой траве небольшому старинному каменному колодцу, на краю которого стояла заржавленная металлическая кружка. Мультик бросился на мягкую траву и стал на ней валяться. Потом вскочил и, несмотря на палящее солнце, начал носиться вокруг нас.

Ребята вытащили ведро воды, и все по очереди стали с жадностью пить вкусную студёную воду.

– Лёва, с тебя хватит, ты уже две кружки выпил, – заметил ему Ростислав.

– Уж и воды нельзя вволю напиться! – проворчал Лёва.

– Скажи с-спасибо Валентине Львовне, а то остался бы в Кишинёве, – вставил Володя и, взяв у Лёвы кружку из рук, вылил себе на голову. – Красота! – сказал он, откидывая назад мокрые волосы, по которым лилась вода. – Теперь жарко не б-будет.

Ребята, сняв майки и рубашки, стали поливать друг друга.

Мультик, услыхав весёлые крики, примчался к нам. Я налила ему воды в мисочку. Он с жадностью выпил и стал вылизывать пустую миску; я налила ему ещё.

– Георгий Борисович, – спросил Лёва, поёживаясь от холодной воды и надевая свою майку, – почему здесь, в степи, так много колодцев? Мы уже, наверное, штук двадцать их встретили!

– Степи тянутся на сотни километров. Попробуй в такую жару передвигаться на лошади или пешком. Пропадёшь без воды! На каждом колодце стоит кружка, и никто никогда её не уносит. Здесь все понимают, что такое жажда в степи. Видишь, сейчас только начало июля, а трава уже кое-где начинает желтеть. В степях здесь летом стоит очень сильная жара.

– Товарищи, пятнадцать минут прошло! – напомнил Ростислав. Он покрыл голову носовым платком, снял очки и стал похож на большого мальчика.

– Поехали, орлы! – заторопил и Георгий Борисович. – Александр Степанович, подъём! – крикнул он нашему водителю.

Тот, напившись холодной воды и сняв сапоги и куртку, уже минут десять спал богатырским сном. В одну секунду он вскочил на ноги и с сапогами в руках первый пошёл к машине.

Спустя два часа, распаренные жарой, мы приехали в город Оргеев. Машина сначала остановилась у горсовета. Георгий Борисович и Ростислав вошли туда и через несколько минут вернулись.

– Нам дали адрес учителя истории здешней школы. У него можно узнать, где здесь в районе имеются курганы и могильники, – сообщили они.

Через несколько минут машина остановилась у серого двухэтажного дома.

– Вы отыщите столовую и ждите нас там, – сказал Георгий Борисович, уходя с Ростиславом.

Александр Степанович оставил около дома машину и пошёл с нами разыскивать столовую.

Город был небольшой. Одноэтажные домики окружены палисадниками. Мимо нас проехал грузовик и поднял облако пыли. Мультик зачихал. Солнце жгло немилосердно. Пёс еле тащился за мной. Лёва покрыл голову носовым платком; я повязала косынку. Остальные шли так, как будто жары не существовало. Смуглая черноглазая женщина везла в колясочке такого же смуглого черноглазого мальчугана. Он удивлённо уставился на Мультика.

В столовой было прохладнее. По чистой скатерти ползали мухи. Мультик, понимая, что ему здесь быть не положено, тихонько сидел под столом.

– Вкусно пахнет, – сказал Лёва, втягивая в себя доносящийся из кухни запах жареного лука.

– После такой прогулки на машине всё, браток, покажется вкусным, – вразумительно сказал Александр Степанович, внимательно рассматривая меню.

– В Молдавии вообще вкусно готовят, – важно заявил Юра, намазал горчицу на хлеб и отправил в рот.

Лёва тотчас же последовал его примеру. Но перехватил горчицы, поперхнулся и, покраснев как свёкла, закашлялся. Мы с Александром Степановичем испугались. Юра сбегал в кухню за водой. Павел поколотил его по спине. Один Володя насмешливо смотрел на кашляющего Лёву.

– Вот что б-бывает, когда детей сажают за один стол со взрослыми! – назидательно произнёс он.

Лёва, которому и без того было тошно, схватил солонку и, если бы я не удержала его руку, запустил бы солонкой в Володю.

– Прекратите безобразничать! – рассвирепел вдруг обычно добродушный Александр Степанович. – Или я вас обоих выведу из столовой.

Тут подошла молоденькая официантка в белой наколке. Она оказалась Юриной знакомой. Он ей что-то сказал по-молдавски; девушка покраснела, застенчиво улыбнулась, приняла заказ и ушла на кухню. Тут все успокоились и притихли.

Не успели мы съесть горячий вкусный борщ, как появилось наше начальство.

– Товарищи, – сообщил Георгий Борисович, садясь за соседний стол и вытирая носовым платком взмокшее лицо и волосы, – после обеда едем километров за двадцать от Оргеева, на юго-запад. Там есть большой курган. В зависимости от результатов раскопок разбиваем там лагерь или едем дальше.

– Георгий Борисович, – спросил Лёва, – а что такое курганы и могильники?

– Могильники – это древние кладбища. Умерших иногда хоронили под земляными или каменными насыпями. Вот эти насыпи и называются курганами. Со временем они обрастают травой, – ответил Георгий Борисович, намазывая горчицу на хлеб.

Вспомнив Лёву, мы с улыбкой переглянулись.

Покончив с обедом, мы пошли за оставленной у дома учителя машиной и проехали на ней ещё километров двадцать.

– Вот здесь надо остановиться! – крикнул вдруг Георгий Борисович. – От сожжённого дуба направо – так нам объяснил учитель истории.

Александр Степанович остановил машину у обочины под почерневшим от времени старым дубом, положил куртку под голову и с удовольствием растянулся в кабине. Оставить гружёную машину без присмотра было нельзя. Ребята взяли лопаты, я – фотоаппарат и кассетник.

– Ты возьми на поводок Мультика, а лопату пока положи, – сказал Лёве Георгий Борисович. – Ты вроде ещё на бюллетене, – улыбнулся он. – Не беспокойся, покопаешь ещё вволю. Надоест!

Мы прошли уже метров двести по горячей траве, а кургана всё не было видно. Ветер стих, и тяжёлый дневной зной лёг на невспаханное поле, по которому мы шли. Длительная поездка на грузовой машине тоже дала себя почувствовать. Я посмотрела на Лёву и Мультика. Вид у них был плачевный. Лёва, несмотря на жару, был очень бледен. Мультик тяжело дышал, высунул язык и еле передвигал короткие лапы. Я подошла к ним и взяла на руки собаку.

– Не мешало бы это сделать и с Лёвой! – сказал кто-то сзади. Конечно, это был Володя.

Георгий Борисович, шагавший впереди, обернулся и внимательно посмотрел на Лёву.

– Вот что, друг мой, иди-ка ты обратно к Александру Степановичу и полежи в машине до нашего возвращения. Дорогу, надеюсь, найдёшь?

– Георгий Борисович, я пойду со всеми, я не устал, – пытался протестовать Лёва, и бледное лицо его покраснело.

– Решетников, выполняйте распоряжение! – уже строго сказал Георгий Борисович.

Лёва посмотрел в сторону ребят, покраснел ещё больше, повернулся и медленно пошёл назад.

– Д-да, – озабоченно протянул Георгий Борисович, – надо было его сразу в машине оставить. Моя ошибка…

Мы прошли ещё столько же и наконец увидели остроконечный зелёный холм. Это и был курган. Он весь порос мохнатыми травами и кустарником.

Георгий Борисович обмерил его, сделал план и разрез и провёл через его центр полосу – бровку.

– Ну, интересно, кто лежит здесь: скиф или славянин?!

С этими словами Ростислав с силой всадил штык лопаты в затвердевшую землю, придавил его ногой и выбросил большой ком земли, покрытый травой. За ним начали копать Георгий Борисович и поочерёдно Юра и Павел. Мультик улёгся на теневой стороне кургана и сладко заснул.

Я сняла начало работы, общий вид кургана, присела на траву и с интересом смотрела на раскопки. Мне ещё не приходилось видеть работу археологов. Груда земли уже высилась подле кургана – его раскопали почти на одну треть. У Ростислава и Георгия Борисовича рубашки на спине потемнели от пота. Ребята свои поснимали. Спина у Володи стала краснеть.

– Смотри, сожжёшься! – крикнула я ему.

Но он только откинул упавшие на лоб волосы, усмехнулся и продолжал копать. Загорелые спины Юры и Павла отливали на солнце медью.

– Товарищи! – закричал вдруг Юра. – Лопата звякнула о железо!

– Осторожнее! – бросились к нему Георгий Борисович и Ростислав.

Через несколько секунд Юра торжественно вытащил из разрыхлённой земли потемневшую бронзовую стрелу.

– Скифская, – разочарованно произнёс Георгий Борисович.

– Да-а, скифская стрела, будь она неладна! – повторил и Ростислав.

– Докапывайте раскоп, ребята, – распорядился Георгий Борисович, – нам надо успеть засветло приехать в Алчедар. Там, как нам сообщили в Москве сотрудники молдавского Института истории, находится большое городище. Как называют местные крестьяне: «четацуя», по-молдавски «крепость». Так после войны с турками здесь стали называть любые городища, окружённые валом.

– Георгий Борисович, – спросила я, – а зачем докапывать курган, если там скифы?

– Есть незыблемый закон археолога: если начаты раскопки, то надо копать до конца. Скифы нас тоже интересуют, – ответил он, переворачивая на спину подбежавшего Мультика, – но сейчас у нашей разведки иная задача.

Псу такое обращение не понравилось, и он тихонько зарычал.

– А ты, оказывается, умеешь постоять за себя? – удивился Георгий Борисович.

Глава четвёртая. Лагерь в Алчедаре

Когда мы подъезжали к Алчедару, солнце уже стояло ниже; тень, отбрасываемая нашей машиной, стала длиннее. Бескрайняя степь превратилась в поля золотистых огромных цветов подсолнуха.

– Хороший урожай, много масла будет. Может, и у нас так, – задумчиво произнёс Юра.

– А ты откуда? – спросил Володя.

– Наш колхоз недалеко от города Сороки. Места там до чего красивые! Даже курортники приезжают на лето.

– Валентина Львовна, вы ещё живы? – донёсся до нас голос Георгия Борисовича.

– В-валентина Львовна жива, а вот Лёва, по-моему, загнулся, – ответил вместо меня Володя.

– Ты раньше меня загнёшься, – огрызнулся лежавший на свёрнутой палатке Лёва.

– Ребята, бросьте, – примиряюще сказал Павел и, подмигнув Юре, сказал что-то по-молдавски.

Они оба громко запели весёлую молдавскую песенку:

 
В доме мыши шустрые
Бегают без устали.
Ткань возьму узорную,
Вышью кошку чёрную.
Мыши пусть пугаются,
В страхе разбегаются.
Ти-да да-да-да, хой!
Дидли да-да, хой!
Дид-дли-да,
Ти-ди-да-да-да, хой!
 

Володя, Лёва и я быстро усвоили припев и подпевали кто как мог.

С этой озорной песней проехали мы большое красивое село Алчедар. Встречные прохожие с удивлением смотрели на мчащийся странный фургон, из которого доносилось громкое пение и выглядывала бородатая собачья голова.

Босоногие, загорелые черноглазые ребята бежали некоторое время за нами, но вскоре остановились и помахали нам вслед. С этой же весёлой песней мы выехали на пересохшую просёлочную дорогу.

Вскоре справа зазеленели знаменитые молдавские кодры.

– Кодры, – нараспев с важным видом объяснил мне и Лёве Юра, – это возвышенность, находящаяся между реками Реут и Прут, пересечённая оврагами и балками. Во многих местах она покрыта густыми лесами. Чаще всего в них встречаются дуб и граб, акация и клёны, реже – ясень и платаны. Наш лагерь будет разбит на опушке такого леса, и вы всё увидите, – добавил он уже обычным голосом.

Машина проехала ещё немного вперёд, свернула с дороги и остановилась на опушке леса. Здесь, на зелёной поляне, окружённой высокими деревьями, мы должны были разбить лагерь.

– Приехали, вылезай! – крикнул нам Александр Степанович.

Мы все спустились на землю и окружили Георгия Борисовича. Он вынул из своей походной сумки какой-то чертёж и внимательно рассматривал его.

– Напротив этого леса, метрах в пятистах отсюда, находится Алчедарское городище, вот на этой возвышенности. Пойдём туда завтра. А сейчас, товарищи, разгружать быстро машину! Мы должны ещё засветло поставить палатки. Валентина Львовна и Лёва, соберите хворост для костра, и побольше.

Небо стало темнее; последний солнечный луч уже уходил с поляны. Мы с Лёвой сделали несколько шагов по лесу, увидели множество сухих сучьев и быстро собрали большие охапки. Отнесли в лагерь и снова вернулись в лес. Здесь уже совсем стемнело. Высокие деревья закрывали небо. Казалось, что за кустами кто-то движется. Лёва от меня не отходил. На этот раз мы набрали ещё большие охапки хвороста и, не признаваясь друг другу в малодушии, вернулись на опушку. Там работа шла вовсю. Вбивались в землю колья для палаток, разгружались ящики с посудой и продовольствием. Два больших парусиновых мешка набивались сеном. Предусмотрительный Александр Степанович, пока мы копали в Оргееве курган, где-то его раздобыл и положил к нам в машину.

– Товарищи, сейчас мешки с сеном дать только Валентине Львовне и Лёве. А завтра Александр Степанович съездит в село, получит разрешение и привезёт сена столько, что на всех хватит, – распорядился Георгий Борисович.

– А для чего ещё сено? – удивился Лёва.

– Здесь, несмотря на жару, ночью большая влажность. Если спальные мешки класть прямо на землю, быстро отсыреют, да и жёстко спать, – ответил мальчику Ростислав.

Он и Георгий Борисович поставили первую палатку, принялись за вторую и поторапливали остальных. Солнце уже село. Александр Степанович принялся за костёр. Он снял с машины несколько кирпичей, положил их друг на друга, между ними хворост и разжёг его. Поставил на кирпичи над огнём большущий экспедиционный чайник, сел и закурил свой неизменный «Беломор». Володя вынимал из ящика кружки, миски, хлеб, чай и сало. Павел и Юра натягивали брезент третьей, и последней, палатки. Лёва вынимал из машины спальные мешки. Мультик ходил вокруг полянки и всё тщательно обнюхивал. Я расстелила на ящике с оборудованием клеёнку и стала резать хлеб и сало.

У Лёвы, несмотря на усталость, горели глаза: всё ему было интересно, всё было ново для него.

– Валентина Львовна, – подошёл ко мне Георгий Борисович, – выберите палатку для себя и для Лёвы. В остальных двух разместимся мы с Ростиславом и трое ребят. Александр Степанович, как всегда, ночует в машине.

– Товарищи! – крикнул Ростислав. – Внимание! Колодец находится напротив лагеря, под зелёной возвышенностью.

Я выбрала крайнюю правую палатку. Мы с Лёвой быстро разложили по обе её стороны мешки с сеном, на них – спальные мешки. Из сдвинутых чемоданов сделали столик и поставили его между постелями. Подстилку Мультика я положила со своей стороны.

Яркий свет неожиданно проник сквозь щель в нашу палатку. Мы с Лёвой вылезли наружу. Это Александр Степанович развернул в сторону лагеря машину, включил фары и осветил нашу полянку.

– На время ужина! – торжественно сообщил он. – На время ужина по случаю приезда! – И, улыбаясь, добавил: – Валентина Львовна, а ваш Мультик совсем ослаб. Наверное, впервые столько километров отмахал на грузовой…

Александр Степанович оказался прав. Мультик, как только мы уселись на ящики и приступили к ужину, свернулся калачиком по соседству со мной. Не обращая ни на что внимания, он тут же заснул.

Хлеб, сало и яйца, купленные в столовой в Оргееве, исчезали с молниеносной быстротой. Чай, заваренный прямо в чайнике – Александр Степанович бросил туда порядочную щепотку, – был необычайно вкусен, впрочем, как и всё остальное.

– С завтрашнего дня у нас будет нормальный распорядок дня. Ростислав, составь, пожалуйста, завтра список дежурных на весь месяц, – сказал Георгий Борисович, наливая себе третью чашку чаю.

– Давайте завтра я буду дежурить, – предложил Юра, вытаскивая из кармана помятую пачку сигарет.

– А что должен делать дежурный? – заинтересовался Лёва, уплетая бутерброд за обе щеки.

– Ты сначала п-прожуй, малютка, – снова задел его Володя.

Но Лёва был так увлечён всем происходящим, что и не заметил.

– Дежурный должен вставать в пять часов утра, за час до общего подъёма. Запасти воды, разжечь костёр, приготовить завтрак, затем обед и ужин… Подметать лагерь, мыть посуду, – пояснил Ростислав и внимательно посмотрел на мальчика.

– А если я этого ничего не умею? – с затаённым ужасом спросил Лёва.

– Не умеешь – научишься, – спокойно ответил ему Ростислав и встал.

– А ты п-поезжай в Москву, спроси у мамочки! – с набитым едой ртом закричал ему Володя.

– А ты сначала прожуй, малютка! – ответил вместо мальчика Юра и, обращаясь к Лёве, сказал: – Ты не бойся, мы с Павлом народ бывалый: мигом тебя всему научим.

Он толкнул локтем сидевшего рядом с ним Павла, и оба, очевидно что-то вспомнив, заразительно расхохотались.

Вскоре Александр Степанович, забрав свою чашку, со словами: «Кончили, товарищи? Хватит иллюминации», – пошёл к машине и выключил фары. Сразу стало темно. Костёр догорал, и последние вспышки его освещали на мгновение наши лица. Палатки чуть виднелись на тёмной громаде леса. Всё было необычно и немного таинственно.

Георгий Борисович встал.

– Все поели? Костёр залить, со стола убрать и немедленно по палаткам. У Лёвы глаза совсем слипаются, да и все мы порядком устали.

– Получите по свече на палатку и спички. Зря свечи не жечь, – сказал Ростислав.

– Павел, получи на нас свечу! – крикнул Юра.

Он вместе с Володей собирал остатки еды и сворачивал клеёнку.

Я покрошила еды Мультику и разбудила его. Но пёс только повилял мне хвостом, не притронулся к еде и снова закрыл глаза. Пришлось взять его на руки и отнести к нам в палатку. Лёва со свечой в руке едва плёлся за мной. Только сейчас мы почувствовали, до чего устали!

Не зажигая свечи, не раздеваясь и не расстелив спальные мешки, мы с Лёвой плюхнулись на них. Натянули на себя одеяла и заснули мгновенно…

– Ну и сони! – услышали мы знакомый голос. – Дежурный пожалел вас будить!

Георгий Борисович, свежевыбритый, в голубой рубашке с отложным воротником, просунул голову в нашу палатку. Вместе с ним сквозь раздвинутый брезент проник яркий солнечный свет и свежий утренний воздух. Мультик вскочил со своей подстилки, завилял хвостом и выбежал на полянку.

– Неужели уже утро? – удивилась я. – Мы встаём!

Я поднялась и стала расталкивать продолжавшего сладко спать Лёву. Он с трудом открыл глаза, недоуменно осмотрелся кругом, потом, видимо, всё вспомнил и мигом вскочил. Я широко раздвинула брезент нашей палатки. Утреннее солнце освещало полянку. Птицы пели на разные голоса. Весело потрескивал и дымил наш костёр. Запах горящих сучьев смешивался с каким-то другим, аппетитным запахом из большой зелёной кастрюли, стоявшей на кирпичах над огнём.

Мы позавтракали манной кашей с поджаренным салом, мастерски приготовленной Юрой, выпили чаю. Ровно в семь часов все, кроме дежурного Юры и Александра Степановича, уехавших в село Алчедар за продуктами, ушли на городище.

Я взяла с собой фотоаппарат и кассетник, Лёва – чертёжные принадлежности и рейку – тонкую узкую доску, на которой нанесены цифры и деления. Володя, кроме лопаты, нёс ящик с инструментами.

Все остальные несли лопаты – большие штыковые и маленькие сапёрные. Мультик убегал вперёд, возвращался ко мне и снова убегал.