Текст книги "ПЕНРОД-СЫЩИК"

Автор книги: Бус Таркинтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

Глава XI
ЛОГОВО НЕГОДЯЯ

Подобная холодность со стороны человека, Которого Пенрод считал своим другом, несколько озадачила его. Тем более, что до этого случая они были в самых хороших отношениях. Однако несколько поразмыслив, он понял, что во всем виновата Маргарет. Конечно, Боб Уильямс был оскорблен в лучших чувствах. Ведь она убежала с веранды, даже не попрощавшись с ним.

Пенрод искренне уважал и ценил Боба Уильямса. Он ему нравился больше всех остальных поклонников Маргарет. Он привязался к нему с тех пор, как прошлым летом тот пожертвовал ему доллар. И даже сегодняшняя сцена, когда Роберт ушел, не попрощавшись, не поколебала привязанности Пенрода. Пенрод не осуждал Роберта. К тому же в отношении Маргарет Пенрод стоял на очень твердых позициях. Он был бесспорно на стороне Боба Уильямса и столь же бесспорно не одобрял притязаний мистера Дэйда. Каждая девушка, у которой голова хоть немного варит, по мнению Пенрода, ни секунды бы не сомневалась, что Боб куда лучше этого Дэйда. Вот почему Пенрод пришел к выводу, что у Маргарет «голова вообще не варит».

Однако в их доме Маргарет пользовалась расположением властей, и, во избежание неприятностей, Пенрод не торопился входить внутрь. Он знал, как она умеет настраивать против него правительство, когда он вмешивается в ее беседы с ухажерами. А по тому, как она себя повела, он сразу понял, что на этот раз его вмешательство расстроило ее даже больше, чем раньше.

Вот почему для него явилось приятной неожиданностью, когда, по возвращении, он был вполне радушно встречен в библиотеке родителями. Родителей он застал за игрой в крибидж [2]2
  Крибидж– карточная игра (прим. переводчиков).


[Закрыть]. О Маргарет они вообще не упомянули. Оказалось, что она проследовала прямо в свою комнату и, как убедилась та часть Пенрода, которая именовалась Джорджем Б. Джашбером – сыщиком, затворила за собой дверь и даже заперлась изнутри. Постепенно в душе великого сыщика воцарились мир и покой. Он начал смутно догадываться, что Маргарет не очень-то хочется, чтобы родители узнали о сцене, разыгравшейся на веранде. И хотя он не совсем понимал, почему она так себя повела, однако, со своей стороны, горячо одобрял ее скромность.

На следующий день неповторимый Джордж Б. Джашбер проявил себя очень активно во время обеда, который вкушал вместе с семьей Скофилдов. Разумеется, ни семейство Скофилдов, ни Герберт Гамильтон Дэйд, присутствовавший на обеде в качестве гостя, не подозревали, какую честь оказал им знаменитый сыщик. Миссис Скофилд, правда, отметила, что сын ведет себя несколько необычно, но истолковала это по-своему.

– Пенрод, у тебя что, глаза болят? – шепнула она ему.

– Нет, – ответил он, – а почему ты спрашиваешь?

– Ты как-то болезненно морщишь лоб. И еще я заметила, что ты смотришь искоса, как будто тебе больно смотреть прямо. Тебе правда не больно?

– Нет, не больно.

– Тогда не смотри больше так, Пенрод. Если ты так привыкнешь, ты испортишь себе глаза.

– Не испорчу, мама.

– Ну, не знаю. По-моему, это вредно. Надо узнать у врача. Я не понимаю, если у тебя не болят глаза, зачем же ты это делаешь?

Пенроду эти расспросы надоели.

– Ни за чем, – буркнул он.

После обеда он удалился до девяти часов вечера. Таково было его священное право во время летних каникул. Мгновение спустя Пенрод уже медленно полз по земле вдоль веранды. Однако его тайным планам не суждено было сбыться. К его несчастью, на веранду вышла Маргарет. Обозревая дорогие ее сердцу уголки, она глянула через перила вниз и заметила маневры непревзойденного сыщика.

– Не надо тут играть, Пенрод, – сказала она суровым голосом, – на траве уже выступила роса, и ты можешь простудиться. Кроме того, если ты не подыщешь себе какое-нибудь более здоровое занятие, я пожалуюсь маме.

Пенрод не стал с ней спорить. Он молча поднялся с земли и ушел. Она же устроилась на перилах и, беседуя с мистером Дэйдом, то и дело оглядывалась назад. Джордж Б. Джашбер тоже некоторое время наблюдал за этими проявлениями бдительности, и убедившись, что они не уступают его собственным, бесшумно покинул заросли сирени, в которых сидел, вошел через кухню в дом, поднялся по черной лестнице, спустился по парадной лестнице, прошел на цыпочках через прихожую и опустился на пол возле самой двери библиотеки. Дверь была приоткрыта. Родители играли в крибидж, и то, что они обсуждали за игрой, очень заинтересовало Пенрода.

– Ну, мне просто хотелось бы знать, что он из себя представляет, – говорил мистер Скофилд. – Я не люблю, когда у меня за столом сидит человек, про которого я ничего не знаю, кроме того, что его зовут Дик или Гарри.

Но на вид мистер Дэйд такой приятный молодой человек, – мягко возразила миссис Скофилд, – и манеры у него хорошие…

– Манеры! – перебил ее мистер Скофилд. – Хорошие манеры бывают у кого угодно. Я знал одного конокрада, так у него тоже знаешь какие были манеры?

Тихий, нежный смех свидетельствовал, что слова мужа развеселили миссис Скофилд.

– Но я не думаю, чтобы мистер Дэйд был конокрадом, – пробормотала она.

– Какой-то он скользкий, – проворчал ее муж, – я бы хотел получше разузнать о нем, раз он так к нам зачастил.

– Маргарет познакомилась с ним месяц назад на церковной ярмарке, – объяснила миссис Скофилд.

– На церковную ярмарку может прийти кто угодно. Для того их и устраивают.

– Но он знаком со всеми подругами Маргарет.

– И со всеми познакомился на ярмарке?

Миссис Скофилд опять засмеялась.

– Они все от него без ума, из-за того, что он такой красивый, и на других наших молодых людей не похож. Ты прямо как Пенрод. Стоит молодому человеку заинтересоваться Маргарет, как ты сразу начинаешь подозревать его в чем-то нехорошем. У мистера Дэйда прекрасные манеры, он хорошо одевается, внешне он представителен и даже красив. Он много ездил, смотри, как он свободно говорит о многих городах, ко…

– Но мы не знаем, – сделав ударение на слове «но», подхватил мистер Скофилд, – чем он занимается, откуда появился у нас и даже где живет в нашем городе. Он не упомянул…

– Да нет же! В прошлый раз он мне сказал, что приехал из Госпорта, штат Иллинойс.

– Ну, а где он живет в нашем городе?

– Не знаю.

– Не знаешь, – мрачно повторил мистер Скофилд. – Ну, а чем он занимается?

Тон мужа слегка задел миссис Скофилд, и она с ехидным видом ответила:

– Об этом он не упоминал. Так что, наверное, ты прав. Тут можно сделать один вывод: он профессиональный конокрад.

Разумеется, она даже представить себе не могла, что ее заявление может быть воспринято всерьез. Но дело в том, что Джордж Б. Джашбер не умел распознавать иронию, если она не высказывалась откровенно насмешливым или издевательским тоном. А так как миссис Скофилд все это произнесла вполне обыденно, он тут же пришел к выводу, что родители подозревают мистера Дэйда в конокрадстве, которым тот занимается подобно тому, как другие ходят на работу или на службу. Такой вывод совпадал с его собственными впечатлениями и потому явился для него тем самым «моментом истины», после которого каждый из нас переходит от размышлений к активному действию. Он тихо поднялся с пола. Рука его скользнула в карман курточки и нащупала некую хорошо отполированную поделку, которая чуть-чуть смахивала на автоматический пистолет. Вынув и оглядев «оружие», он снова опустил его в карман, потом должным образом втянул голову в плечи и направился к парадной двери.

Он задержался, потому что услышал, как на веранде произнесли его имя.

– Вы имеете в виду Пенрода? – спросила Маргарет.

– Да, если именно так зовут вашего младшего брата.

– Да нет, мне кажется, он не так часто ходит в центр города. По-моему, он играет где-то поблизости. А почему вы об этом спрашиваете?

– Да сам не знаю, – ответил мистер Дэйд каким-то слишком небрежным тоном. – Просто мне кажется, что я все время встречаю его в центре. Вот я и подумал: интересно, а знает ли об этом ваша мать? Только и всего. Я подумал, может ей совсем не понравится, что…

– Конечно, не понравится, – уверенно ответила Маргарет. – Я скажу ей об этом. Разумеется, мальчику его возраста нечего околачиваться среди уличных мальчишек и разносчиков газет.

При этих словах на лице Пенрода воцарилась презрительная гримаса, и держалась она так долго, что ему даже пришлось перестать хмуриться, ибо у него от напряжения начал болеть нос.

Тем временем на веранде раздалось какое-то невнятное бормотание, а затем молодые люди начали прощаться.

– И вам не совестно уходить так рано! – воскликнула Маргарет.

А мистер Дэйд, уже стоя на нижней ступени лестницы, шутливо ответил:

– Совестно! Но меня ждет междугородний разговор. Я заказал его ровно на восемь тридцать, моя принцесса!

– У вас кто-то живет в другом городе?

Мистер Дэйд обладал благозвучным голосом и столь же благозвучным смехом и слегка гордился и тем и другим. И вот, с удовольствием рассмеявшись, он чуть-чуть насладился собой как бы со стороны, а затем сказал:

– Это всего лишь деловой звонок, моя принцесса! Но дело достаточно важное.

Она ответила ему приглушенным, но восторженным восклицанием. Он снова засмеялся и уже от калитки крикнул:

– Спокойной ночи! Спокойной ночи, моя принцесса!

Раскрасневшаяся и недовольная Маргарет вошла в дом. Но они с Пенродом друг друга не видели. Он выскользнул из окна темной комнаты, которая примыкала к передней, и быстро миновав лужайку перед домом, устремился по горячему следу. Мистер Герберт Гамильтон Дэйд оказался преступником, и Джордж Б. Джашбер решил, что будет выслеживать его до полного разоблачения. Сейчас нашему сыщику впервые представился случай последить за ним под покровом вечерних сумерек. До сих пор он наблюдал за мистером Дэйдом только днем, и работа эта не принесла никаких результатов. Дело в том, что Пенроду все время мешали какие-то досадные мелочи. То ему приходилось идти на ленч, то близилось время обеда. Вот почему до сих пор Пенроду даже не удалось обнаружить, где живет мистер Дэйд. Но теперь Джордж Б. Джашбер твердо решил: не позже сегодняшней ночи он доберется до логова этого негодяя. Он узнает не только, где тот живет, но и раскроет тайник, в котором спрятаны украденные лошади.

Мистер Герберт Гамильтон Дэйд шагал по улице. Он тихо напевал себе под нос. На руке, обтянутой замшевой перчаткой, висела тросточка, которая покачивалась в такт его шагам. Когда он проходил под фонарем, трость отбрасывала желтые блики. Любой сыщик почел бы за подлинную удачу столь заметный предмет в руках преступника, и, разумеется, Джордж Б. Джашбер с его богатейшим опытом сразу же оценил это обстоятельство. Правда, он, быть может, зря, в данном случае, принимал меры предосторожности. Мистеру Дэйду и в голову не приходило, что кто-то его преследует, и на протяжении всего пути он ни разу не оглянулся.

А Джордж Б. Джашбер продолжал, тем не менее, пользоваться любой возможностью, чтобы укрыться. Он перебегал от одного дерева к другому, или нырял в боковые улочки, а потом выскакивал обратно, или вдруг кидался плашмя в придорожный газон, полз несколько футов по-пластунски и лишь только после этого снова поднимался на ноги. Он сейчас очень напоминал пуделя, который, хоть и следует по тому же пути, что и хозяин, однако тратит намного больше сил.

Не меньшую изобретательность проявил наш сыщик и тогда, когда они оказались в центре города. Центр был ярко освещен, и Джордж Б. Джашбер то укрывался за спинами прохожих, то пристраивался к влюбленным парочкам, то прятался в нишах подъездов. Не забывал он и о классическом приеме всех детективов, суть которого заключается в том, что ты делаешь вид, будто с интересом разглядываешь витрину. Но все эти маневры не отвлекали его от главного, и он цепко держал в поле зрения поблескивающую трость и руку в желтой замшевой перчатке. Вот так он и следовал добрый час за зловещим мистером Гербертом Гамильтоном Дэйдом. Дэйд зашел в вестибюль гостиницы, приобрел, как тут же установил сквозь дверное стекло Пенрод, пачку сигарет и о чем-то поговорил с телефонистом. Потом он примостился неподалеку в кресле, зажег сигарету и выкурил ее. Потом телефонист громко позвал его, и он зашел в одну из кабин. Он пробыл в ней добрых четверть часа и вышел оттуда потный и с подозрительно мрачным лицом. Он протянул телефонисту деньги. Оказавшись снова на улице, он пересек ее, вошел в аптеку, где купил стакан содовой и мороженое с каким-то фруктовым сиропом. Опознать более точно характер лакомств Пенрод сквозь стекло не сумел. Потом Дэйд покинул аптеку, дошел до угла и с задумчивым видом остановился. Немного спустя он решительно продолжил путь. Он зачем-то два раза обошел квартал. Пенроду это совсем не понравилось. Он уже порядком устал, и ноги у него ныли от ходьбы. Но он не собирался сдаваться. Он решил довести дело до конца, чего бы это ему не стоило.

Наконец, Пенрод издал внутреннее (конечно же, он по-прежнему ничем не обнаруживал своего присутствия!) восклицание и ускорил шаг. Дело в том, что мистер Дэйд вдруг шумно зевнул и, прибавив ход, свернул на темную тихую боковую улочку, которая вела в сторону от центра. Не прошел он и дюжины шагов, как встретился с человеком, нижняя часть лица которого была тщательно замаскирована черной бородой. (Пенрод тут же решил, что борода явно фальшивая). Мистер Дэйд и другой мужчина остановились. Джордж Б. Джашбер сидел на ступеньках, которые вели в парикмахерскую, расположенную в подвале. Находясь, таким образом, ниже уровня тротуара, он слышал каждое слово их беседы.

– Ну, добрый вечер, – сказал бородач.

– Привет, – ответил мистер Дэйд.

– Какие новости?

– Да никаких.

– А погода теплая, – сказал бородач.

– Да, – согласился мистер Дэйд, – Ну, я пошел домой. Спать хочется. Спокойной ночи.

– Ну, тогда спокойной ночи! – ответил другой.

Едва переводя дух, Пенрод выждал, пока чернобородый пройдет мимо парикмахерской. Когда это, наконец, произошло, он выбрался на тротуар и снова устремился по следу. Ведь он слышал, как Дэйд отчетливо произнес: «Ну, я пошел домой. Спать хочется». «Прекрасно!» – подумал Пенрод. Конечно, наш несравненный Джордж Б. Джашбер уже понимал, что выявить место, где скрывают украденных лошадей, сегодня не удастся. Но в одном он теперь был абсолютно уверен: скоро, быть может, уже секунду спустя, он обнаружит притон этого негодяя. Ведь бандит идет туда!

Мистер Дэйд прошел половину квартала, затем пересек улицу и остановился перед большим подъездом в форме арки, который тускло освещался шарообразным фонарем. Мистер Дэйд отворил дверь, бесшумно шагнул через порог и скрылся в подъезде. Дверь столь же бесшумно затворилась за ним.

Пенрод бросился через дорогу и запечатлел в своей цепкой памяти место, форму подъезда и расстояние до угла улицы. Теперь он был уверен, что при необходимости сможет его найти и днем и ночью. Джордж Б. Джашбер удовлетворенно хмыкнул. Затем он чуть отступил назад и, задрав голову вверх, обнаружил под светящимся шаром деревянную вывеску. Это была великолепная «особая примета»! На вывеске красовались три большие буквы и, хотя шар светился очень тускло, Джорджу Б. Джашберу удалось с абсолютной точностью разобрать их и даже расшифровать, что они обозначают. Там было написано: «О. М. X.», и Джордж Б. Джашбер тут же сообразил, что логово мистера Дэйда расположено в «Обществе молодых христиан».

Глава XII
ГЕРМАНА И ВЕРМАНА ПРИНИМАЮТ В ПОМОЩНИКИ

Подходя к дому, Пенрод заметил, что парадная дверь открыта, а у калитки стоит мать. Из двери падал свет, и Пенрод хорошо видел, как миссис Скофилд пристально вглядывается в темноту. Поскольку Пенрод уже видел мать, а она еще его не заметила, он принял необходимые меры предосторожности. Не доходя до калитки, он быстро одолел высокий забор и оказался на заднем дворе. Затем он вступил в полосу света, который падал из открытой двери дома и освещал спину миссис Скофилд, которая продолжала тревожно вглядываться во тьму за калиткой. Пенрод лениво зевнул и спросил:

– Что ты тут делаешь, мама?

– Пенрод! – она резко повернулась и подбежала к нему. – Где ты ходил так поздно?

– Что, мама?

– Где ты был? Ты знаешь, сейчас уже больше десяти!

– Я не знал, мама. Я не думал, что уже так поздно.

– Безобразие! Папа очень сердится. Где ты был?

– Да нигде я не был, мама, – жалобно запротестовал Пенрод, – вот так вот всегда. Человек еще пальцем не пошевельнул, а вы вообразили, что я уже что-то наделал. А я вообще ничего не делал!

– Где ты был?

– Просто играл.

– С кем играл?

– Да просто так, – ответил он обиженным, по рассудительным тоном.

– У Сэма Уильямса тебя не было, – сказала миссис Скофилд, – мы им звонили. Сэм сказал, что он вообще тебя сегодня не видел.

– А я тебе и не говорю, мама, что был у Сэма. Так ведь? – продолжал тихо возмущаться Пенрод. – Не понимаю, зачем ты мне говоришь, будто я тебе говорю, что был у Сэма? Я никогда не говорил тебе об этом. Даже не говорил, что близко подходил…

– Прекрати, Пенрод! Я не говорила, что ты меня обманываешь. Я только сказала…

– Но ты так сказала, будто считаешь, что я тебя обманываю, – укоризненно произнес Пенрод, – по-моему, мне вообще стоит пальцем пошевельнуть, как меня начинают обвинять в чем-то ужасном, что я совсем не делал, а только всего-навсего пошевельнул пальцем. Думаю, нигде больше не найдешь ни одного мальчика, которому даже пальцем нельзя пошевельнуть, потому что стоит мне пошевельнуть пальцем, как…

– О! Да перестань ты, наконец, твердить про свой палец! – воскликнула миссис Скофилд. Терпение ее уже иссякло. Кроме того, она была сбита с толку. – Быстро домой и ложись прямо в постель! А то папа не знаю, что с тобой сделает! Он очень беспокоился!

Входя в дом, Пенрод, естественно, испытывал кое-какие опасения. Но потом он услышал, как в родительской спальне стукнулся об пол ботинок. Это успокоило его. Звук свидетельствовал о том, что миссис Скофилд несколько преувеличила меру тревоги главы семьи. Если он и беспокоился, то не настолько, чтобы это помешало ему лечь спать.

Несколько позже Пенрод услышал из-за закрытой двери спальни его голос, обращенный к жене:

– Он тебе сказал, где был?

– Играл по соседству, – ответила миссис Скофилд. – Но вообще-то очень плохо, что он задержался после десяти. Дети не должны возвращаться так поздно. Ты должен ему сказать об этом. Не понимаю, как ты мог спокойно себе улечься в постель, когда я так волновалась!

Мистер Скофилд ничего ей не ответил. Джордж Б. Джашбер еще не научился смотреть сквозь закрытую дверь и не мог установить, спит отец или еще бодрствует. Одно ему было совершенно ясно: интересующей его информации из спальни больше не последует. Вот почему, облаченный в ночную рубашку, Джордж Б. Джашбер, тихо ступая босыми ногами, вернулся в свою комнату и улегся в кровать.

Он ушел, но, несмотря на это, не смог сразу заснуть. Мысли, одна другой приятнее, будоражили его воображение. Возможно, настоящему взрослому сыщику, который следил бы за предполагаемым преступником и вдруг убедился, что ют обитает в Обществе молодых христиан, это открытие показалось бы не слишком обнадеживающим. Можно даже предположить, что настоящий взрослый детектив попросту прекратил бы слежку за этим объектом. Но живой и деятельный ум Пенрода еще не был отравлен взрослым скептицизмом. Пенрод считал, что Общество молодых христиан ничуть не хуже подходит для притона конокрада, чем любое другое место. Вот почему он решил, что завтра непременно пойдет по горячему следу.

Разница между образом мышления мужчины и мальчика красноречиво подтвердилась несколько дней спустя, когда за завтраком мистер Скофилд снова заговорил о мистере Дэйде.

– Папа, но объясни мне, – взволнованно спросила Маргарет в конце разговора, – почему мне нельзя с ним ходить на прогулки?

– Потому что мы не знаем, кто он такой.

– Но он ко всем ходит, и все говорят о нем только хорошее. Да и в твоем собственном доме он обедал уже несколько раз!

– Я его не приглашал, – возразил отец.

– Но я не понимаю, папа! Почему ты так против него настроен?

– Я тебе уже сказал.

– Ну, а что ты хочешь узнать о нем?

– Я хотел бы узнать одну вещь, – ехидно ответил мистер Скофилд, – полагаю тебе это тоже должно быть любопытно: где он живет?

В глазах Маргарет появился торжествующий блеск.

– Он живет в ОМХ.

– Что?

– Он живет в Обществе молодых христиан, – с усмешкой объяснила она.

– Откуда ты знаешь?

– Он сам мне сказал вчера вечером, что снимает там квартиру. А сегодня он мне оттуда звонил. Я познакомилась с ним на церковной ярмарке, а живет он в Обществе молодых христиан. Теперь, папа, тебя больше не беспокоит, где он живет?

Тут выражение недоверия сменилось на лице мистера Скофилда выражением разочарования. Маргарет, напротив, явно оживилась.

– Хочешь, я еще что-нибудь узнаю о нем, а, папа?

Сраженный глава семьи, ничего не ответив, сосредоточенно занялся едой. Миссис Скофилд громко засмеялась.

– Можешь идти с ним гулять, Маргарет, – сказала она, – папа у нас чересчур мнительный. Видимо, сейчас ему придется переменить точку зрения.

Мистер Скофилд еще некоторое время ел, не произнося ни слова. Потом он положил салфетку, встал из-за стола и, глядя на жену и на дочь, нехотя произнес:

– Что ж, может быть, в данном случае, вы первый раз в жизни оказались правы.

Они в ответ одарили его мелодичным смехом. Когда же он покинул столовую, исполненная радости Маргарет игриво ткнула пальчиком в противоположную сторону стола, где сидел Пенрод, и воскликнула:

– Ты только погляди на него!

Действительно, на Пенрода сейчас стоило посмотреть. Нет, он ничего особенного не делал, но зато выражение его лица сразу останавливало на себе внимание. Однако, в отличие от Маргарет, миссис Скофилд не засмеялась, а встревожилась.

– Перестань строить рожи, Пенрод! – воскликнула она. – Ты испортишь себе глаза, а к двадцати годам у тебя все лицо будет в морщинах! Тебе надо отвыкать от этой ужасной приписки!

Несколько обескураженный, Пенрод глубоко вздохнул и с самой что ни на есть постной миной вышел из-за стола. Все это сопровождалось строгими напутствиями миссис Скофилд и неуместным весельем Маргарет. Только плотно затворив за собой дверь, он, наконец, отделался от двух назойливых голосов. Потом он отправился в заброшенную конюшню, где располагалось частное сыскное агентство Джорджа Б. Джашбера, сел в тачку и завел серьезный разговор с воображаемой клиенткой. Голос его звучал негромко, но отчетливо.

– Значит, вы говорите, мисс, что кое-кто украл вашу любимую лошадь? Ну, смею полагать, теперь мы ее разом отыщем. Я вас прошу ответить мне только на один вопрос: кто ее украл? Готов поспорить на что угодно, что это наш старый знакомый Дэйд. Так ведь? Ну, что я говорил! Присядьте, пожалуйста, мисс. Мне надо позвать с воих людей. (Тут Пенрод прибег к помощи воображаемого телефона). Алло! Соедините меня с номером двести восемьдесят девять. Алло! Это ты, Билл? Билл, мне нужен Джим. Пришли его ко мне в контору. (Он положил трубку, засунул в рот огрызок карандаша, который олицетворял сигару, встал, постучал по двери чулана, прислушался, снова постучал и вернулся к тачке). – Это Джим, один из моих лучших людей, мисс. Входи, входи, Джим. Джим, эта леди очень зла на банду Дэйда. Они украли у нее лошадь и все такое прочее. Мы должны ей помочь, Джим. Пистолет у тебя с собой, Джим? Отлично. Теперь, мисс, вы пойдете с Джимом в центральную часть города. Там есть дом с надписью ОМХ над дверью. Вы пойдете на улицу за домом и будете ждать, пока не покажется ваша лошадь. Когда вы увидите ее, вы скажете Джиму, какая из них ваша. Джим схватит ее, уж он-то сумеет заставить их отдать ее вам! С вас пятнадцать долларов. Ну, что вы! Не стоит благодарности. До свидания, мисс! Джим, как только вернешь леди ее любимую лошадь, возвращайся в контору. У нас есть еще одно дело, это тоже касается банды Дэйда, и мне надо…

Пенрод внезапно умолк. Он вздрогнул, вскочил на ноги и с тревогой поглядел на перегородку, которая отделяла конюшню от чулана для упряжи. По спине его пробежали мурашки. Из-за перегородки доносились звуки, которые не могли производить ни крысы, ни кошки, ни собаки. Эти звуки, несомненно, могли исходить только от человека. Их составляли приглушенные восклицания, сдержанный кашель. Звуки не прекращались, а, напротив, становились все громче и громче. Некоторое время Пенрод неподвижно стоял и слушал. Потом он схватил рукоятку от грабель, кинул ее изо всей силы в стену и, издав тревожный возглас, выскочил во двор.

Там он вооружился подпоркой для белья и побежал к открытым воротам каретного сарая.

– Эй ты! – крикнул он и голос его дрожал. – Вылезай из чулана, бродяга проклятый! Лучше сам выходи! У меня отец полицейский!

Тут удушливые звуки сменились откровенным, громким смехом и фырканьем. Пенрод тут же признал двух представителей диких племен. Теперь, когда он успокоился, страх уступил место раздражению. Он вошел в конюшню и яростно ткнул шестом в темный чулан.

– Ах вы, скотские чернокожие! – крикнул он. – Я вам покажу, как надо мной смеяться!

Из чулана послышались слезные мольбы о пощаде, и Герман с Верманом вышли на свет. Смех отнял у них много сил, и они не могли сопротивляться шесту для белья.

– Оставь меня в покое! – слабо уворачиваясь, просил Герман.– Перестань меня бить! Ну, прошу тебя! Что мы тебе сделали, Пенрод! Мы только послушали!

– Что же вы послушали? – свирепо спросил Пенрод.

– Тебя слушали, – сказал Герман, – Ну и здорово же ты разговаривал один в конюшне. И мы думали: что это он там твердит сам себе? А потом мы забрались сюда и засели в чулане. И когда ты стал с таким важным видом говорить с какой-то мисс и с Биллом о Дэйде, Верман не выдержал и начал ржать. У тебя и впрямь очень смешная получилась игра.

– Игра! – презрительно отозвался Пенрод. – Думаю, я сумею вам доказать, что это не игра! Думаю, когда я расскажу вам, что знаю, ваши глупые глаза на лоб вылезут! Да, да!

Он говорил это с таким мрачным видом, что любой бы испугался. Любой, но не Верман, у которого нахмуренное лицо Пенрода вызвало новый взрыв хохота.

– Эй! – крикнул он. – Хрипятьте вес.

Пенрод безошибочно понял, что Верман хотел сказать: «Присядьте, мисс!». Пенрода это очень оскорбило. Верман не только издевался над его словами, но и принялся кривляться. Он выпятил живот и похлопал себя по нему.

– Хрипятьте вес! – давясь от смеха, повторил он.

Он снова принялся нарочито важно расхаживать по конюшне, но кончилось это для него плохо. Разъяренный Пенрод больше не мог терпеть издевательств. Он размахнулся подпоркой для белья, и та, описав в воздухе дугу, вплотную соприкоснулась с мягким местом Вермана. Удар пришелся как раз по той области, где на штанах шутника красовалась заплата.

– Те хехань! – завопил он.

– Хорошо, – согласился Пенрод. – А ты перестань смеяться над тем, в чем ничего не смыслишь. Да будет тебе известно, я занимаюсь опасным делом. Ты бы сам с удовольствием этим занялся, если бы я тебе позволил. Но я тебе не позволю!

– В чем бы он принял участие? – спросил Герман. – О чем ты все время говоришь?

– А это ты видел? – спросил Пенрод, показывая на дверь чулана, и Герман с Верманом не без интереса прочли о профессии и местопребывании Джорджа Б. Джашбера.

– А кто такой этот Джашбер? – спросил Герман. – И что значит «детектив»? А где он, этот мистер Джорж Б. Джашбер?

– Это я, – скромно ответил Пенрод.

– Кто?

– Я.

– О чем ты говоришь, белый мальчик? Какой же ты Джордж Б. Джашбер, когда ты – Пенрод.

– Сейчас я вам покажу, кто я! – страстно воскликнул Пенрод. – Взгляните сюда! Думаю, после этого вам все станет ясно!

И, подняв полу курточки, он продемонстрировал приколотый к подкладке у самой подмышки значок, который приобрел у Деллиного Джарджа.

На этот раз он одержал полную и безоговорочную победу. Значок произвел на Германа и Вермана сильное и неизгладимое впечатление. Оно угадывалось и по тому, как они тут же присмирели, и по их широко раскрывшимся от удивления глазам. По причине своей материальности, значок оказался для них наиболее веским доказательством, ибо они не могли игнорировать его существование. Несоответствие облика Пенрода с их представлением о том, какими бывают сыщики, теперь для них не имело никакого значения. Этот белый мальчик был всегда для них в некотором роде загадкой. И вот теперь они узнали, что он агент номер сто три. Сомнений не было: ведь у него был значок, красноречиво подтверждающий это.

– Ну как, теперь до вас дошло, кто я такой? – гордо спросил Пенрод.

– А как это получилось? – спросил Герман. – Как ты умудрился?

– Ха! – тихо пропищал Верман.

У Пенрода в это время было такое выражение лица, что окажись тут миссис Скофилд, она наверняка бы потребовала, чтобы он «прекратил немедленно».

– Слушайте, – не торопясь начал он, – я выслеживаю банду этого негодяя Дэйда.

– А как это «выслеживаю»? – спросил Герман.

– Выслеживать, – нетерпеливо объяснил Пенрод, – значит все время ходить за преступником, куда бы тот ни направлялся. Да ты что, Герман, ни разу в кино не был?

– Был. Много раз.

– Так вот, у этого Дэйда самая опасная банда в стране. И я их всех преследую. Ты, Герман, будешь Биллом, а ты, Верман, можешь быть Джимом. Я разрешу вам работать вместе со мной. Я вам объясню, что надо делать, и вы станете моими людьми. Теперь вы должны называть меня Джорджем и номером сто три. Ну, Билл и Джим, пошли! Мы идем в центр города, потому что…

– В центр города? – разочарованно протянул Герман. – А чего мы там забыли?

– Да вы что, совсем глупые? Не можем же мы выслеживать преступника, сидя тут, верно? По пути я объясню вам, что надо делать. Мы туда пойдем закоулками. Я не хочу, чтобы моих людей или меня узнали. Ведь тогда они сразу поймут, что я номер сто три. Пошли, Билл, пошли, Джим! Сдается мне, что нам на этот раз выдалось опасное дельце!

Герман и Верман отправились вместе с ним. Они еще не знали, что будут делать, но значок Пенрода сразил их, и они готовы были исполнять любую его команду. И несколько секунд спустя две небольшие фигурки, и еще одна, совсем маленькая и оборванная, пошли вниз по улице. По пути Пенрод не умолкая говорил, а Герман и Верман ловили каждое его слово.