Текст книги "ПЕНРОД-СЫЩИК"

Автор книги: Бус Таркинтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

– Мне и в голову такое не приходило, мисс Картер, – говорила она. – Я никогда в жизни не сталкивалась ни с чем подобным. Да я бы и не заметила, пока это не произошло несколько раз подряд. Но каждый вечер, как я выходила на прошлой неделе из дома, у меня появлялось очень странное чувство. Будто кто-то за мной следит.

– Ужас какой! – воскликнула мисс Картер.

– Сначала это было только чувство, не больше, – продолжала мисс Спенс, – когда в прошлый понедельник я шла на восьмичасовую лекцию, мне вдруг показалось, что за мной кто-то идет. Потом я подумала, что мне это почудилось. Я посмеялась над своими страхами и пошла дальше. Но вы ведь знаете, я ходила прошлую неделю на лекции все дни подряд, кроме субботы, и вот, и во вторник, и в среду, и в четверг, и в пятницу случилось то же самое. Два раза я отчетливо слышала позади шаги, а однажды оглянулась и заметила, как кто-то поспешно скрылся за деревом.

– И что же было потом?

– Я пошла обратно, но там уже никого не было. Тот, кто за мной шел, куда-то скрылся.

– А как он выглядел? – поинтересовалась мисс Картер.

– Было уже темно, и я не смогла разглядеть. Я опять пошла вперед, и он тут же за мной снова увязался следом и шел, пока я не дошла до места.

– Ну, а когда вы возвращались с лекции, он опять…

– Нет, – не дала ей договорить мисс Спенс, – и это меня очень удивило. По пути домой я ни разу за эти дни ничего не замечала. Понимаете, если бы это был какой-нибудь преступник, ему было бы удобнее всего подстеречь меня после лекций.

– А есть у вас какой-нибудь враг? Ну, который мог бы вас преследовать?

– Мне кажется, у меня нет врагов.

– Но зачем кому-то понадобилось следить за вами, когда вы идете на лекцию? – воскликнула мисс Картер. – В жизни не слышала ничего более странного!

– Я перебрала в памяти всю историю своей семьи, всех своих знакомых, – сказала мисс Спенс, – но мне вспомнился только один человек, который мог бы себя повести подобным образом.

– Кто же это?

– Это мой двоюродный брат. Его зовут Уильям Боут. Он так много пил, что в результате все от него отвернулись. В конце концов, он превратился в настоящего бродягу и исчез. Ну, моя тетка Милли живет тоже тут. А Уильям так же, как я, приходится ей племянником. У нее есть кое-какие сбережения, и она собирается оставить их мне. Может, он об этом узнал как-нибудь и теперь хочет ей помешать? Или…

Мисс Картер была женщиной решительной. Кроме того, она была очень высокого мнения о своей интуиции.

– Ну, так и есть! – уверенно воскликнула она. – Если вы не можете представить себе никого больше, значит, это и есть Уильям, как его…

– Уильям Боут.

– Вот-вот, я уверена, что это Уильям Боут, – заявила мисс Картер, – женщина, не испытавшая того, что испытали вы, может более трезво взглянуть на это дело. И вот, пока вы говорили, я почувствовала, что во всем виноват этот самый Боут. – Она взглянула на часы. – Сейчас четверть восьмого. Вы говорите, что именно в это время он следил за вами всю прошлую неделю? Как вы думаете, он вас сейчас тоже поджидает?

– Возможно.

– Давайте проверим! – предложила мисс Картер.

– Каким образом?

– Пошли! Наденьте шляпу и выходите первой, будто идете одна. А через пару минут выйду я и пойду за вами. Если он будет вас преследовать, он окажется впереди меня, и я его замечу. Какого он роста?

– Кто, Уильям? Он маленький, худенький и всегда нетвердо стоит на ногах.

– Я поймаю его, – заявила мисс Картер без тени сомнения, – я его не боюсь. Поспешите. Идите медленно и никуда не сворачивайте с улицы. Мы заставим этого Уильяма Боута убедиться, что время запуганных женщин давно миновало.

И две учительницы решительно принялись расставлять западню, в которую неминуемо должен попасть мистер Боут. Мисс Спенс вышла из дома и медленно пошла по улице, а двумя минутами позже показалась ее подруга и пошла немного быстрее.

Не успела мисс Спенс пройти и полквартала, как мисс Картер при свете фонарей заметила, что между ней и подругой мечется от дерева к дереву какая-то тщедушная фигурка. Мисс Картер глубоко вздохнула, и во вздохе этом волнение мешалось с торжеством. Теперь сомневаться не приходилось: мисс Спенс, действительно, кто-то преследовал!

Мисс Картер немедленно перешла к решительным действиям.

– Мисс Спенс! Корнелия Спенс! – завопила она. – Мы поймали его!

И она ринулась вперед, а мисс Спенс одновременно резко повернула назад и побежала навстречу подруге. Таинственный преследователь непременно бы попал в эту ловушку, если бы на его удачу вблизи от дерева, за которым он прятался, не было переулка. Увидев, как он нырнул в переулок, обе женщины одновременно вскрикнули от досады. Однако они не растерялись. Продолжая громко кричать, они бросились за ним в погоню.

– Смотрите! – кричала мисс Спенс. – Кажется, он лезет на забор!

Послышался громкий стук обуви о дерево.

– А теперь он на крыше сарая! – догадалась мисс Спенс. – Вот он! Глядите!

– Верно! Он там! – согласилась мисс Картер. – Я слышу, как он топает! Вот он! Я слышу!

Этот сарай обе женщины знали как скромную часть единого целого, имя которому – двор Уильямсов. Сэмюел Уильямс учился в классе мисс Картер, и наши неукротимые учительницы сочли возможным постучаться в наружную стенку сарая. Мисс Спенс стучала зонтиком, а мисс Картер – кирпичом, который нашла тут же, на земле. Кроме стука, они свободно пользовались голосами и, надо сказать, производили довольно много шума.

– Уильям! – взывала мисс Спенс. – А ну, спускайся, Уильям! Мы узнали тебя!

Мисс Картер решила подкрепить слова делом и метнула на крышу сарая кирпич.

– Эй, Уильям Боут! – яростно крикнула она. – Мы все равно знаем, что вы тут. Лучше спуститесь сами! Иначе мы вас арестуем!

В следующее мгновение они испуганно завизжали. Их испугал внезапно возникший свет фонаря. Свет этот сначала выхватил верхнюю часть крыши и чуть выбелил темное небо. Затем тот, кто держал фонарь, поднялся на забор, а оттуда – на крышу. Но когда он туда попал, выяснилось, что тут нет ничего страшнее шифера. Во всяком случае, ни Уильяма Боута, ни какого-нибудь другого существа на крыше не оказалось.

– Тут никого нет, – сказал человек с фонарем.

Затем он отворил калитку, и обе учительницы увидели миссис Уильямс, мистера Уильямса, Сэма и двух чернокожих женщин. Несколько жителей соседних домов, несколько прохожих, в это время проходивших по улице, небольшой автобус и даже полицейский патруль с интересом наблюдали за происходящим возле сарая. Крики, доносившиеся с улицы, красноречиво свидетельствовали, что новые силы спешат пополнить ряды зрителей.

Пенрод понял, что допустил оплошность. Быстро, но не безболезненно, чему виной был явно лишний гвоздь на крыше сарая мистера Уильямса, Пенрод достиг земли и, проскользнув сквозь дыру в заборе, быстро направился домой. Он явственно слышал шум взволнованной толпы и понимал, что вызвал переполох, на который совсем не рассчитывал. Вот почему, несмотря на то, что ему очень хотелось выяснить, кто такой Уильям Боут, он решил пожертвовать любознательностью во имя безопасности.

Пенрод с полной очевидностью убедился в одном: мисс Спенс оказалась слишком нервной и не выдерживала слежки. И Джордж Б. Джашбер понял, что теперь на роль Гарольда Рамиреса придется подыскивать «другого негодяя».

Глава VII
ДЖАШБЕР ВРЕМЕННО ПРЕКРАЩАЕТ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ

Дни стали длиннее, и Пенрод мог теперь после школы уделять все больше времени сыскному делу. Всю неделю с понедельника до четверга он посвятил слежке за знакомыми одноклассниками. Однако, несмотря на то, что он отдал этой работе все дневные часы после уроков и часть вечеров, результаты явно не оправдывали затраченного времени. Наконец, в пятницу после обеда счастье, кажется, улыбнулось ему. Выйдя под покровом чистых сумерек из дома, он заметил Сэма Уильямса, который в сопровождении Уолтера-Джона направился в аптеку на углу. Проследив за ним, Пенрод увидел через окно аптеки, как тот приобрел пакетик соленых орехов. Когда он вышел, Пенрод снова незаметно пошел за ним. Сэм и Уолтер-Джон остановились, не доходя до дома. Вот тут-то Пенрод и обнаружил свое присутствие. Резко выступив из тьмы, он приказал:

– Лучше дай мне соленых орехов, Сэм Уильямс!

Сэм в этот момент держал пакетик в кармане и очень удивился, откуда Пенрод знает о нем.

– А ты почем знаешь, что у меня орехи? И вообще, откуда ты взялся?

– Это не имеет значения, – мрачно ответил Пенрод. – Мне вообще многое известно. Я знаю способ, как все выяснить.

– Ничего тебе не известно!

– Не веришь, могу доказать. Ты с Уолтером-Джоном ходил в аптеку Смита и Мюльбаха и купил там пакет соленых орехов. Могу еще сказать, что когда тебе их протянули, ты не сразу смог их взять, потому что Уолтер-Джон в это время заметил аптечную кошку и потащил тебя в сторону от прилавка. А кошка выгнула спину и собиралась прыгнуть на него. Давай сюда свой пакетик!

Сэм достал пакетик. Пенрод угостился, и некоторое время настолько был поглощен жеванием, что не произнес ни слова.

– Ну, – сказал, наконец, Сэм, – положим, это ты знаешь, но все-таки у тебя таких знаний не много. Потому что много такого ты знать не можешь.

– Успокойся, могу. Я же тебе сказал, что я знаю способ. Я могу узнать про каждого, чем он занимается. Стоит мне только захотеть.

– Ну, хорошо, – сказал Сэм и в голосе его послышался вызов. – Если ты все так хорошо знаешь, скажи, что я ел сегодня на обед, и что моя мать сказала отцу, когда он спросил ее, когда мой брат Роберт в этом году вернется из колледжа? Ответь мне на это, если тебе так много всего известно!

– Если бы я захотел, я бы и это узнал. Но мне это не надо. Я сказал, что могу узнать, о ком угодно все, что мне надо узнать, потому что у меня есть способ, который кроме меня, никто не знает.

– Могу поспорить на что угодно, нет у тебя никакого способа!

– Подожди, и сам увидишь. Может быть, я скоро тебе покажу, Сэм.

– Когда?

– Может быть, даже очень скоро. – Пенрод задумался. – Может быть, завтра после уроков. Или в субботу. Мне надо подумать, Сэм. Но мне кажется, я тебе покажу, Сэм.

Такой ответ, по всей видимости, удовлетворил Сэма. Правда, он не проявил по этому поводу и особой радости. Пенрод удалился. Он размышлял. Он уже почти решил, что Джорджу Б. Джашберу необходимо нечто вроде организации.

Иными словами, ему нужны младшие чины, которые будут слушаться его приказов и идти по следу разных подозрительных личностей, когда сам Джордж Б. Джашбер будет занят другими делами или обременен обязанностями по дому. На эти роли, по его мнению, подходили Сэм, а также Герман и Верман. Идея показалась Пенроду превосходной, и прежде, чем заснуть, он принял в эту ночь твердое решение. Завтра же, как только кончатся занятия, он приступает к созданию организации. Но действительность внесла свои горестные поправки, и осуществление блестящего плана пришлось отложить. Мало того, та же действительность потребовала временного изгнания самого Джорджа Б. Джашбера. Вот почему, когда на следующий вечер Сэм Уильямс пришел во двор Скофилдов, Пенрод известил его, что непредвиденные обстоятельства вынуждают отсрочить обещания и сейчас он ничего не сможет рассказать.

Пенрод в это время восседал на ступеньках заднего крыльца, и вид у него был самый унылый. Он сидел, подперев голову руками, а неподалеку какой-то мальчик лет девяти с видимым удовольствием таскал за ошейник Герцога. Он искушал терпение пса и другими способами, видимо полагая по детской наивности, что все, что приятно ему, в той же мере вызывает восторг во всем окружающем мире.

– Посмотри, Пенрод! – не переставая кричал этот незнакомый мальчик. – Ты только посмотри, что я делаю с дурацкой старой собакой! Смотри, что я делаю, Пенрод!

– Это мой двоюродный брат! – мрачно объяснил Пенрод. – Его зовут Рональд Пассло. Он к нам приехал погостить вместе со своим отцом. Он что-то вроде сироты, потому что у него нет матери. Теперь я должен все время быть с ним. Я ничего о нем не знал, пока не пришел из школы. Они мне не сказали, сколько он у нас пробудет. Может, неделю или еще дольше. Мне велели с ним вежливо обращаться, пока он не уедет. Я уже ходил с ним гулять, но гулять он больше не хочет, и теперь я должен околачиваться тут возле него. Может, ты приведешь сюда Уолтера-Джона, а Сэм? Пускай поиграют!

Сэм еще раз взглянул на Рональда Пассло и тот произвел на него неблагоприятное впечатление.

– Нет, Пенрод. Пожалуй, нет. Я вот все думаю о том, что ты мне вчера говорил. Как тебе удается узнавать о людях все, что ты хочешь? Но ты ведь сказал, что сегодня не сможешь…

– Нет, – мрачно отрезал Пенрод. – Я собирался тебе рассказать, но теперь вынужден околачиваться возле него только потому, что он мой брат и он у нас в гостях.

Сэм еще раз взглянул на маленького Рональда.

– Ну, тогда ладно, Пенрод, – сказал он и пошел прочь.

– Эй, Пенрод! – снова закричал Рональд. Оставив, наконец, Герцога в покое, он подбежал к двоюродному брату. – Пойдем зайдем к моему папе в библиотеку. Мы попросим у него денег и купим тот маленький пистолет, который мы видели в витрине аптеки. Пошли!

Он кинулся со всех ног в дом, а Пенрод пошел за ним. Он не проявил такой прыти, и к тому времени, как достиг библиотеки, уже услышал громкий голос Рональда.

– Папа, ну, пожалуйста, папа! Ну, я тебя очень прошу! Ну, что тебе, жалко, да? Ну, пожалуйста, папа!

– Мистер Пассло в это время сидел за столом у окна и писал письмо.

– Нет, не дам, – ответил он.

Стоя у двери, Пенрод наблюдал, как маленький брат все более настойчиво прибегает к тактике, которая лично Пенроду еще ни разу в жизни не принесла успеха. Но маленький Рональд не сдавался.

– Папа, – спокойно продолжал он, – но ведь нам надо только двадцать пять центов! Больше я у тебя и просить не собираюсь.

– Мне все равно, сколько вам надо, – холодно ответил его отец. – Иди, и поиграй еще с Пенродом. Оставь меня в покое, я занят.

– Но, папа…

– Я тебе сказал, иди играть!

– Но, папа, как же мы можем играть, если ты не хочешь дать нам денег на то, что нам как раз нужно для игры?

– Мне нет дела до того, что вам нужно. Поиграйте во что-нибудь другое. Мне надо дописать письмо. Иди, и не мешай!

После этого в голосе Рональда послышалась усталость, однако в остальном он по-прежнему был само терпение и рассудительность.

– Я уже много раз объяснял тебе, папа, – продолжал он взывать к разуму своего родителя, – как, скажи, мы можем идти играть, когда у нас нет ничего интересного для игры? А если ты мне сейчас дашь всего четверть доллара, ведь это все, что нам надо, я обещаю тебе, больше я никогда…

– Ничего я тебе не дам! Я ведь тебе уже говорил. Ты что не слышал?

– Да. Но, папа…

– Хватит! Я не люблю повторять одно и тоже. Не трать время попусту. Ничего нового ты от меня все равно не услышишь.

В голосе Рональда появились жалобные интонации.

– Папа, ну неужели ты не понимаешь? Это ведь просто маленький пистолет, который стреляет водой! Мы с Пенродом…

– Ты прекрасно знаешь, что я запрещаю тебе играть с любыми пистолетами.

– Но ведь это почти не пистолет, папа! Из него просто брызжет струйка воды. Им даже блоху, и то не обидишь. Он даже полезен больше любой другой игрушки. Честное слово, папа! Если ты, например, гуляешь и тебе вдруг захотелось пить, и если у тебя с собой будет такой водяной пистолетик, ты можешь глотнуть из него воды и идти себе спокойно дальше! А потом, вдруг вот ты идешь и видишь, что загорелся дом, а там какие-то несчастные люди, и они все сидят в пламени. А если у меня в руках такой пистолет, я брызну и потушу пожар…

– Ну, знаешь ли, хватит! – приказал мистер Пассло. – Если я еще услышу, хоть слово про этот пистолет, я…

– Ну, прошу тебя, папа!

– Прекрати!

Голос и жесты Рональда неожиданно исполнились страсти.

– Папа, мне нужен этот пистолет! – крикнул он.

– Нет, не нужен!

– Папа! Па-па!

– Замолчи! – гаркнул мистер Пассло. – Замолчи!

– Па-па!

– Все равно не дам!

– Ну, пожалуйста!

Тут мистер Пассло тоскливо завыл и он Принялся обеими руками массировать голову.

– Если ты, пока я досчитаю до десяти, не уйдешь из комнаты, я сам отведу тебя наверх и уложу на весь день в постель.

– Па-па!

– Три, четыре, пять…

– Ну, пожалуйста! Ой, пожалуйста! Разреши мне купить этот водяной пистолетик!

Теперь в голосе Рональда слышались рыдания, и всякому было ясно, что он невыносимо страдает.

– О, папа! Ты же знаешь, как я хочу, чтобы у меня был такой пистолетик! Ты все знаешь, па-па! Да, ты знаешь! Прошу тебя, папа!

– Восемь, девять, десять!

Мистер Пассло встал, и Пенрод решил, что песенка Рональда спета (надежду на покупку пистолета он утратил еще в самом начале беседы кузена с отцом).

– Ну вот! – сказал мистер Пассло. – Я досчитал до десяти. И ты знаешь, что…

– Мне нужен этот писто-ле-е-етик! – закатился в рыданиях Рональд. – Что тебе, жалко, чтобы он у меня был?! Хотел бы я знать, почему ты так жестоко со мной поступаешь, па-па! Вот если бы я был твоим отцом и ты бы мне сказал, что хочешь водяной пистолетик, а я бы тебе сказал «нет», ты бы решил, что я очень злой! Ты говоришь, что не дашь, потому что не хочешь, чтобы мне было весело! Не хочешь! Я знаю, что не хочешь! Ну, прошу тебя! Прошу! Прошу-у-у!

– Боже милостивый! – воскликнул мистер Пассло, и изумленный Пенрод увидел, что его рука опустилась в карман. – На, возьми! Тихо! Тихо! Успокойся, пожалуйста! Пойди и купи свой пистолетик!

Рональд без лишних слов схватил блестящую монетку, и оба мальчика удалились, оставив за закрытой дверью мистера Пассло, который снова начал что-то тихо бурчать себе под нос. Пенрод и Рональд быстро вышли во двор и направились к калитке. Поступь их была легка.

– Ну, все обошлось довольно просто, – деловито произнес Рональд.

Пенрод начал проявлять к нему интерес. Мальчиков такого типа он еще не встречал. Он ничего не сказал двоюродному брату, но все время пока они шли, не сводил с него глаз, и во взгляде его можно было прочесть одобрение.

Рональд еще несколько раз упомянул о недавней победе. При этом он не проявлял никакого уважения к противнику, над которым одержал верх, о себе же говорил с вполне понятной, в данном случае, гордостью.

– Но вообще-то это пустяки, – сказал он, – когда я чего-нибудь хочу, я всегда добиваюсь!

После этих слов, глаза Пенрода засияли еще большим одобрением. Правда, пока они покупали пистолет и в последующие мгновения после покупки, одобрение несколько угасло. Дело в том, что водяной пистолет оказался на деле еще привлекательнее, чем оба мальчика себе представляли, и, естественно, каждому хотелось владеть им в равной мере. Вот тут-то, впервые в жизни, Пенрод был обезоружен тем, кого считал еще малым ребенком. Двоюродный немедленно заявил, что он гость, а гостю надо во всем уступать. Кроме того, он напомнил, благодаря кому и чему они смогли завладеть замечательным пистолетом. Это повергло Пенрода в отчаяние, и он был вынужден пойти на очень кабальный для себя компромисс.

– Ну, и что из того, что это были деньги твоего отца? – сказал он. – Да и в том, что ты первый заметил в витрине наш старый добрый пистолет, нет ничего особенного. Ведь я первый сказал, что было бы хорошо, если бы такой пистолет появился у нас с тобой! Верно? Кроме того, ты заправляешь пистолет из ведра, и воду в ведро мы тоже набираем из нашего крана. Верно? А ведро чье, хотел бы я знать? Если не ошибаюсь, это ведро моего собственного отца. Верно? Да и двор тоже моего отца. Верно? Значит, я имею право пользоваться этим пистолетом столько же, сколько ты. А, может, даже больше, чем ты. Но мы вот как с тобой поступим. Каждый из нас будет пользоваться им по очереди десять минут. Ты будешь первый. Потом я. А тот, кто будет ждать, может стоять у входа в кухню. Оттуда видны часы, и мы будем знать, когда настанет следующая очередь.

Он выпустил из рук пистолет, который на протяжение всей речи во имя формального протеста держал в руках. Потом, повернувшись спиной к Рональду, он направился к двери, занял удобную позицию, и впился взглядом в стрелки часов.

Рональд носился по двору и щедро стрелял во все стороны водой.

– Гляди, Пенрод! – кричал он. – Гляди на меня, Пенрод! Смотри, как он у меня работает! Смотри! Я – отличный пожарный шланг номер девять! Пф! Пф! Пф! Огонь! Огонь! Огонь! Эй, люди! Запрягайте лошадей! Скорей! Скорей! Иначе я за целый день не доберусь до этого пожара! Пф! Пф! Струя!

Он закреплял воображаемые рамки и садился на воображаемую скамью пожарной повозки.

– Отлично, ребята! А теперь вперед! Галопом!

Тут он не только замечательно изобразил звуки скачущих галопом лошадей, но одновременно стал подрагивать в такт плечами и ногами, превратившись, в пожарника, седока и колесницу, а пистолет играл роль кнута.

– Бом! Бом! Бом! Эй ты, белый конь, ты что это, заснул? Ты что, за черным не можешь угнаться? Вот он, пожар! А ну, дайте мне шланг! Сейчас все вы увидите, как надо тушить пожары! П-ш-ш-ш! Вот видите, с каким шипением гаснет пламя! Гляди, Пенрод! Гляди на меня, слушай, что я говорю! Ты почему не смотришь? Смотри, как я умею тушить пожар! П-ш-ш-ш! Ф-р-р-р! Ф-р-р-р! Пенрод! Что с тобой? Почему ты не смотришь, как я тушу пожар? Гляди! П-ш-ш-ш!

Наконец, Пенрод посмотрел. Дело в том, что все это время он не сводил глаз с часов. Теперь подошла его очередь, и ему казалось, что прошла целая вечность, пока он дождался.

– Теперь я! – воскликнул он.

С сияющим от радости лицом он подошел к Рональду и выхватил у него водяной пистолет.

– Теперь я! – повторил он. – А ты иди к двери и следи за часами.

– Не пойду! – с яростью заявил Рональд. – Отдай! Это мой пистолет!

– Но сейчас моя очередь. Мы ведь договорились, что будем меняться каждые десять минут. Сначала пистолет у тебя, потом у меня, потом опять у тебя…

– Ни о чем я не договаривался! Это тебе так хотелось. Отдай мой пистолет! Я…

– Не отдам! – твердо ответил Пенрод. – Пойди и заметь на часах десять минут. Когда они пройдут, пистолет опять будет у тебя! Я же ждал десять минут. Верно?

– Отдай мой пистолет! – все более громко требовал Рональд. – По-моему, этот пистолет куплен на мои деньги! Или, по-твоему, за него ты заплатил?

– Плевал я, кто за него платил, – небрежно ответил Пенрод, – гляди, Рональд, теперь я начальник пожарной команды! Вот, как я это делаю!

Он залил в пистолет новую порцию воды и принялся скакать по траве.

– Смотри, Рональд, я иду!

Но Рональд выказывал к действиям Пенрода еще меньше интереса, чем Пенрод – к действиям Рональда. И пока Пенрод, который и тут проявил свое вечное стремление к совершенству, изображал целый комплекс Городского пожарного управления, оборудованный по последнему слову техники (тут были и пожарные автомобили, и выдвижные лестницы, и цистерны с химическими веществами, сбивающими огонь, и еще какое-то сооружение, которое называлось «пожарной башней»), тушил свой пожар, Рональд стоял поодаль и злобно взирал на старшего брата.

Но по прошествии четырех минут очереди Пенрода, выяснилось, что Рональд все же следил за ним. Новоиспеченный пожарник не очень крепко держал пистолет в левой руке, а правой жестикулировал. Стоял он в это время спиной к Рональду, и тот решил использовать преимущество. Он подскочил к нему сзади, резко вырвал пистолет и бросился бежать, награждая неудачника торжествующим смехом.

– А ну, отдай сейчас же! – крикнул Пенрод и побежав за ним. – Сейчас моя очередь! Еще даже Минуты не прошло! Ты же не смотрел на часы! Ну, держись, если я тебя поймаю…

Но Рональд хорошо бегал. Он скрылся за углом дома, и больше в тот день Пенрод водяного пистолета не видел. Рональд вскарабкался на подоконник открытого окна, прежде чем его преследователь успел завернуть за угол дома. Полчаса спустя он, оставив пистолет в надежном укрытии, снова появился во дворе. Пенрод с мрачным видом жевал яблоко.

– Чур, я кусаю! – закричал Рональд. – Ты слышал, Пенрод? Я успел крикнуть. Чур, я кусаю! Я успел…

– Еще бы ты не успел! – ответил Пенрод. – Не видать тебе этого яблока, как…

Но тут его перебил истошный вопль Рональда. На этот раз он устремился в лобовую атаку на Пенрода и с ловкостью фокусника вырвал у него из рук яблоко. После этого он вновь скрылся за углом дома, и Пенрод не смог его догнать.

– Ну и ладно! – горестно крикнул Пенрод и, прекратив погоню, добавил: – Можешь оставить себе это яблоко! Плевал я на него! Я знаю, где можно достать кое-что получше яблок! Но ты так гнусно себя ведешь, что ничего у меня не получишь.

Но Пенрод оказался плохим пророком. Когда через несколько минут он вышел из кухни, неся с торжествующим видом шесть румяных печений, которые выпросил у Деллы и собирался съесть на глазах у умирающего от зависти Рональда, тот внезапно атаковал его из засады за дверью, и атака была не менее успешна, чем две предыдущие. Рональд относился к той породе мальчиков, которые действуют быстро, хитро и ловко, словно кошки.

Рональд так быстро избавил Пенрода от печенья, что тот некоторое время изумленно разглядывал левую руку и никак не хотел смириться с мыслью, что несколько крошек, прилипших к ладони, это действительно все, что осталось от лакомства.

Переведя взгляд на тонкую шею Рональда, Пенрод заметил, что она колышется от непрерывно поглощаемых печений. Теперь крик поднял Пенрод. Он предпринял попытку вернуть награбленное.

Но Рональд уже знал, что превосходит Пенрода в резвости. На этот раз он даже не стал убегать. Он уворачивался, пригибался, отклонялся, продолжая одновременно бурно заглатывать печенье. При этом он даже умудрялся похваливать лакомство и ехидно благодарить Пенрода за прекрасное угощение. И так, уворачиваясь от Пенрода и издеваясь над ним, он, всего лишь на расстоянии вытянутой руки от него, съел печенье до последней крошки. Пенрод, тем временем, вынашивал планы мести. Он собирался попросить у Деллы еще печенья. Но теперь он решил, что съест его, не выходя из кухни. Он будет показывать Рональду печенье в окно, и тому ничего не останется, как стоять и злиться. Он уже прекрасно представлял, какими издевательскими жестами наградит коварного кузена, каким презрением обдаст его! Но для всего этого требовалась кухарка с отзывчивым сердцем. Увы, Делла такой отзывчивостью не обладала. Она была из тех людей, которым плевать на чужие страдания. Кроме того, это была чрезвычайно догматичная женщина, и сегодня ее очередная догма выразилась в словах: «Шести на один день вполне хватит». И сколько Пенрод ни пытался ее переубедить, он не услышал ничего, кроме слов: «Можешь не просить, все равно больше не получишь!» После такого холодного приема Пенроду только и оставалось, что убедиться: если Делла захочет, она может спрятать противень с печеньем так, что отыскать его нет никакой возможности. После этого он снова вернулся во двор, но, так как прошло уже достаточно много времени, от обиды его почти не осталось следа.

Однако Рональд приготовил Пенроду новые оскорбления. Ему явно понравилось вырывать различные предметы из рук двоюродного брата. И он решил продолжить это занятие. Стоило Пенроду поднять с земли ветку, или палку, или даже просто камень, Рональд тут же выхватывал их. Редкие исключения составляли лишь моменты, когда Пенрод особенно бдительно следил за двоюродным братом. К заходу солнца Пенрод приобрел совершенно затравленный вид.

За вечерней трапезой он хранил мрачное молчание. На лице его лежала тень тревоги и озабоченности, и теперь его вид чрезвычайно напоминал отца Рональда, мистера Пассло. Когда же, не заметившая ничего странного миссис Скофилд (ах, как часто матери не проявляют достаточной наблюдательности по отношению к сыновьям!), спросила, весело ли Пенрод «провел время вместе с Рональдом», Пенрод ничего не ответил. Он словно не расслышал вопроса.

Рональд, напротив, был очень оживлен и словоохотлив. Его голос, несмотря на нервные протесты мистера Пассло, царил в столовой, и взрослая часть семейства Скофилдов со снисходительным добродушием слушала его болтовню. Они вели себя так, как ведут себя почти все воспитанные взрослые по отношению к чужим детям.

Вот почему, пока Рональд разглагольствовал, поминутно восклицая, взвизгивая и издавая прочие пронзительные звуки, родители Пенрода и Маргарет делали вид, будто слушают очень приятного и остроумного собеседника и получают живейшее наслаждение от разговора с ним. И только Пенрод смотрел на вещи не предвзято. Ему-то было ясно, что этот Рональд просто-напросто болтун и нахал. Сначала Пенроду было горько. Потом он начал завидовать Рональду. Еще чуть позже он принялся размышлять и пришел к довольно забавному умозаключению. Он видел, что методы Рональда приносят ощутимые плоды, и уже мысленно прикидывал, как может обернуть их на пользу в собственной повседневной практике.

Во время десерта наблюдения Пенрода подкрепились еще одним наглядным доказательством. Рональд заявил, что пойдет на вечернее представление в цирк. Отец категорически возражал и наотрез отказывался финансировать это предприятие.

– Ты будешь в постели еще до того, как пробьет половину девятого, – твердо заявил он, – иначе я тебя накажу!

– Но, папа…

– Ничего не желаю больше слушать, Рональд!

– Я тебе запрещаю идти в цирк, и нечего приставать ко мне с этим!

– Но, папа, – настаивал Рональд, – ведь это всего десять центов. Вот папа Пенрода даст ему десять центов, и мы…

– Нет, он не дает, – ответил мистер Пассло.

– Ну, тогда я и без него могу пойти, – быстро заявил Рональд, – я ничего не имею против. Одному даже лучше.

– Нет, одному нельзя!

– Ну, тогда дай мне двадцать центов, и я куплю билет Пенроду.

– Ты что, разве не слышал, что я тебе вообще не разрешаю идти в цирк?

– Па-а-апа!

– Ничего не хочу больше слышать!

– Я прошу тебя, па-а-апа!

– Я уже сказал…

– Па-а-а-апа!

– Я повторяю…

Тут Рональд подпустил горестных интонаций, и его голос жалобно задрожал.

– Папа! Я прошу у тебя всего каких-то двадцать центов! Я думал, ты можешь нам дать их, ведь ты знаешь, как мы с Пенродом отлично ладим! Папа, мне обязательно нужно пойти на это представление! Мне очень нужно!

– Я бы на твоем месте постыдился! – строго сказал отец. – Устраивать такой шум за столом, да еще в гостях! Посмотри на Пенрода! Как тихо он сидит! Как хорошо ведет себя за столом!

– Ну, он не всегда так себя ведет, – вмешался мистер Скофилд; он посчитал, что должен похвалить Рональда и добавил: – По-моему, Рональд хороший мальчик.

– Мне за него стыдно, – ответил мистер Пассло. – Надо же, поднять такой скан…

– Па-а-апа! – страстно прервал его Рональд. – Ты должен мне дать эти десять центов! Должен!

Тут в дело вмешалась миссис Скофилд. Улыбнувшись, она попробовала склонить спорящие стороны к небольшому компромиссу.