Текст книги "Брюс Ли: сражающийся дух"

Автор книги: Брюс Томас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)

После дня домашней работы и занятий с детьми она выходила на вечернюю работу. Здоровье Линды вскоре стало ухудшаться.

Уложив Брэндона и Шеннон спать, Брюс проводил долгие вечера в одиночестве, предаваясь чтению, письму или интенсивным медитациям, а боль в спине все не проходила.

Это были не лучшие времена.

Глава 15. Лонгстрит

Несмотря на неудавшуюся поездку в Индию, Стерлинг Силлифэнт опять сделал попытку помочь Брюсу в его продвижении по карьере и написал для него роль в пробном шоу для нового телесериала под названием «Лонгстрит». Фактически, Силлифэнт начал работать над сценарием для Брюса еще до отъезда в Индию, когда Брюс все еще переживал по поводу «Воина». Эта серия «Лонгстрита» даже носила название «Путь Опережающего Кулака». Брюс принимал участие в написании сценария, и сюжет состоял в том, что он, как учитель боевых искусств, учит слепого следователя защищаться.

Силлифэнт затем обратился к директору «Парамаунт-ТВ». Тому Танненбауму, заведовавшему съемками этого сериала.

Танненбаум тренировался в каратэ у Эда Паркера и видел показательное выступление Брюса Ли на турнире в Лонг Бич в 1966 году. «Меня очень впечатлило его выступление, и я хотел с ним встретиться», – рассказывает Танненбаум.

То, что он делал тогда, – называется это кунг-фу или джит кюн до, – мне никогда не доводилось видеть ничего подобного ранее. Кто-то в киноиндустрии видел его выступление на предыдущем турнире и проверил его для роли в «Зеленом шершне». Я достал копию этой кинопробы, – и опять был очень впечатлен. От него исходило ощущение силы и уверенности в себе.

Я позвонил ему и сказал, что хотел бы брать у него уроки.

Брюс ответил: «Приходите в мою школу в Чайнатауне в девять утра в воскресенье. Дважды постучитесь в дверь». Я пришел. Брюс впустил меня через маленький вырез в двери.

Занималась небольшая группа. Ожидая, я заметил на столе плакатик со словами: «Покажите мне традиционного каратэиста, и я покажу вам мертвеца».

По сценарию Силлифэнта Майк Лонгсгрит (которого играет Джеймс Франсискус) оказывается свидетелем убийства, но он слепой и не может узнать преступника, полагаясь только на свой слух. Он выслеживает убийцу, грубого докера, и собирается раскрыть его преступление. Брюс играет торговца антиквариатом по имени Ли. Он защищает слепого следователя от банды, которая намерена прогнать его из дока. Лонгсгрит хочет узнать, как Ли удалось это сделать, и хочет научиться драться, как он, чтобы дальше преследовать убийцу. Ли отказывает ему, ссылаясь на то, что у следователя неверные мотивы для обучения. Но по мере развития сюжета Ли все же начинает учить Лонгстрита, работая как над его общим подходом к жизни, так и над приемами борьбы, готовит его к предстоящей схватке.

Теперь все, что оставалось делать Брюсу – в который раз, – это ожидать начала съемок фильма.

Пока суд да дело, Брюс с Брэндоном отправился в Гонконг, чтобы забрать свою мать в Штаты. Прибыв в Гонконг, он был ошеломлен оказанным ему приемом. Кинокомпания «XX век – Фокс», торопясь получить прибыль от телесериала «Зеленый шершень», имевшего сравнительный неуспех в Штатах, продала его недавно в Гонконг и во все страны Юго-Восточной Азии Затем он подошел и сказал: «Я буду держать боксерскую перчатку, а ты ударь ее». Кстати, весил я двести фунтов, а Брюс в то время весил около 132. Я ударил, и ударил хорошо.

Тогда Брюс сказал: «Теперь ты держи ее». Даже не заводя ударную руку назад, используя только вращающий момент своего тела, он буквально отправил меня в полет через всю комнату. Фактически, я так здорово влетел в стену, что с нее упала картина. Весь класс смотрел на меня, и я был весьма смущен. И все же это очаровало меня, потому что я никогда не видел, чтобы человек легче меня почти на семьдесят фунтов так отбросил меня через всю комнату. Брюс сказал:

«Это сила. Теперь я покажу тебе скорость». Он положил мне в ладонь пятицентовик и сказал: «Сожми пальцы быстрее, чем я заберу ее у тебя». Он сделал молниеносное движение, а я быстро сжал кулак. Когда я раскрыл ладонь, вместо пятицентовика там было десять центов. Вот все, что я видел.

Я сказал: «О'кей, я – твой». И я начал тренироваться с Брюсом, – через три года после того, как он впервые появился на экранах в Америке. Продублированный на китайский, фильм вошел в число наиболее популярных фильмов в Сингапуре и Филиппинах, а признанной звездой кинофильма оказался Като, а не Шершень. К великому своему удивлению, спустившись с трапа самолета, Брюс оказался окруженным кинорепортерами и газетчиками, готовыми расхваливать местного парня, который так высоко взлетел.

Гонконгские корреспонденты газет, радио и телевидения умоляли об интервью. Брюс вместе с Брэндоном появлялся на телевизионных встречах на обеих гонконгских телестудиях. Ведущий одной из передач уговорил Брюса преодолеть (в который раз!) его нелюбовь к «трюкам», и Брюс делал прыжки и удары ногой, и даже разбил четыре подвешенные дощечки, в дюйм толщиной каждая. Затем пятилетний Брэндон разбил одну размером почти с него. После года вынужденной пассивности и волнений о том, что дела идут не так, как надо, все очарование, остроумие и качества кинозвезды, присущие Брюсу, вдруг вновь нашли себе публику.

Воспользовавшись моментом, Брюс сразу же послал своего друга детства Единорога прощупать почву насчет возможных предложениях об актерской работе в киностудию «Шоу Бразерс». Брюс выдал Единорогу информацию о своих школах и копии журнальных статей о нем, чтобы показать все это братьям Шоу. Но так как информация эта была на английском, Единорогу сначала нужно было отдать ее в перевод.

В гонконгской киноиндустрии фильмы создавались примерно так же, как Детройт производил автомобили, – на конвейере. Фильм делался за три дня. Какая-нибудь дорогая экстравагантная картина, возможно, потребовала бы недели.

Братья Шоу – Ранжи, Ранме и Ран Ран – почти единолично владели киноиндустрией в Гонконге. Киностудия «Шоу Бразеро представляла собой соединение специальных съемочных площадок и студий звукозаписи; все – от пагод до концентрационных лагерей – было расположено на ветреных склонах холма, возвышающегося над Заливом Чистой Воды.

«Шоу Бразерс» была крупнейшей киностудией после Голливуда и производила две трети всех «китайских» фильмов в мире. В среднем семь картин снималось одновременно, студии звукозаписи, где происходило озвучивание, работали по плотному расписанию в три смены.

Секретом успеха киностудии была коммерческая стратегия, завязанная на скорость и экономичность. Фильмы снимались почти без звука, а потом, как итальянские «спагетти-вестерны», озвучивались на требуемом языке. Съемки часто делались без написанного сценария, действие по ходу придумывалось командой и «редактировалось» тут же с небольшими пересъемками. Сюжеты брались прямо из западных фильмов с небольшой адаптацией, и то не всегда, – то, что китайцы называют «подогретый вчерашний рис». Акцент делался на «кулаке и постели» – насилии и сексе. Режиссер был просто счастлив, если получал за фильм половину денег, истраченных на ведра фальшивой крови, требующейся для сцен насилия. Как и режиссеры, сценаристы и технический персонал, актеры и актрисы были перегружены работой и сидели на мизерных ставках.

Несмотря на это, местные перспективы были настолько скудны, что актеры, желающие играть по контракту, стояли в очереди к братьям Шоу. За неплохую плату Ран Ран Шоу зачислял потенциальных актеров в Южную драматическую школу (его собственную «актерскую академию»). Актеры должны были сами организовывать себе обед и добираться до места съемок за свой счет. Контракты были железные, разорвать контракт можно было, только оставив актерскую профессию или уехав из страны. Всем видом своим показывая отеческую заботу, Ран Ран Шоу сказал на одном интервью, что ряд самоубийств и нервных срывов среди актеров в течение последних лет был вызван внезапным давлением славы, добавив, что он всегда был готов помочь, если видел, что что-то подобное может случиться с кем-то из его ведущих актеров.

Фильмам «Шоу Бразерс» была гарантирована хорошая распродажа, поскольку киностудия имела в собственности 140 кинотеатров по всему Гонконгу, Сингапуру, Индонезии, Малайзии, Тайваню, части Вьетнама и Бирмы – называемых для удобства «мандарин-ареал». Студия также делала заказы в 500 театрах, в том числе в Чайнатауне в Сан-Франциско, Лос-Анджелесе и Нью-Йорке. Династия Шоу также владела тридцатью или сорока компаниями по всей Юго-Восточной Азии, получая проценты от залога недвижимости, банковского дела, страхования, пивоварения и увеселительных парков. В 1970 году они стоили между 40 и 200 миллионов долларов.

Базирующаяся в Сингапуре организация «Катей» была единственным серьезным соперником «Шоу Бразерс» в киноделе. «Катей» всегда выглядела жизнестойким соперником, пока авиакатастрофа над Таиландом не унесла с собой жизни нескольких директоров «Катей».

Хрупкий, щеголеватый человек в очках, скользкий в общении, Ран Ран Шоу имел прилизанную и гладкую внешность.

Он управлял всей империей из глубины обитого шелком кресла за великанским столом в элегантном строгом офисе, украшенном произведениями современной китайской живописи. Элегантным движением руки отодвигая в сторону обвинения в низких зарплатах и плохих условиях работы, Шоу весьма просто формулировал свой подход к созданию фильмов: «Если аудитория хочет насилия, мы дадим ей насилие. Если аудитория хочет секса, мы дадим ей секс. Все, что публика ни пожелает, она получит».

К сожалению, похоже, что Ран Ран не спешил применять тот же простой лозунг к своим собственным потребностям. Он сожалел, что не может уделить достаточно времени внучатам, поскольку сильное ощущение долга перед компанией обязывало его проводить массу времени со своими актрисами. Расточительные приемы регулярно гремели в доме, окруженном роскошными садами на тихом углу участка, принадлежащего киностудии. У Шоу было несколько домов и загородных вилл, так что естественным образом ему требовалось несколько «роллс-ройсов», «кадиллаков» и «линкольнов-континенталь». Шоу поговаривал со свойственной ему мудростью, что может ездить только в одном автомобиле за раз.

С переведенными материалами о Брюсе Ли Единорог подошел к одной из руководителей компании, Моне Фонг. Она ничего не слышала о Брюсе Ли так же, как и директор, находившийся в ее офисе. Поэтому Единорог отправился прямо к Ран Рану с предложением Брюса снять одну картину для киностудии за плату 10 000 долларов. Кроме того, Брюс настаивал на праве вносить в сценарий изменения там, где это необходимо, и нести единоличную ответственность за постановку любых боев в фильме. Ошеломленный магнат не знал, как реагировать на предложение, написанное таким решительным языком, – это было далеко за пределами его опыта.

Ирония состоит в том, что если в Голливуде считали, что Брюс Ли слишком не похож на других, то в гонконгской киностудии решили, что он такой же, как и все другие актеры, играющие в китайских боевиках – обычной продукции киностудии.

Когда Шоу ответил на его предложение, Брюс уже возвратился в Штаты. Брюс получил по телеграфу встречное предложение от киностудии, в котором Шоу тонко упоминал «скромный» успех Брюса в Штатах и предлагал контракт на семь лет с оплатой в 2 000 долларов за фильм – иными словами, стандартный контракт молодого актера. Брюс вежливо отказался.

Теперь Брюс начал работать над своим эпизодом из «Лонгстрита». Практически, он играет самого себя – большая часть сценария представляет собой, по существу, уроки по его способу борьбы и философии. Этот фильм является одной из наиболее важных его работ на экране.

Майк Лонгстрит получает урок по боковому удару ногой.

Ли просит Лонгстрита подержать грушу так, чтобы он мог почувствовать всю глубину удара. Коллега Лонгстрита входит как раз вовремя, чтобы увидеть, как следователь пролетает мимо него и приземляется в цветнике.

«И как именно называется эта штука – то, что ты делаешь?» – спрашивает коллега.

«На кантонском наречии, – отвечает Ли, – это звучит как джит кюн до – Путь опережающего кулака».

«…опережающего кулака?»

«…или ноги, – добавляет Ли. – Ну давай, попробуй дотронуться до меня, как сможешь». Как только его противник делает шаг вперед, чтобы нанести удар, Ли делает низкий боковой удар ногой в коленную чашечку. «Видишь, – объясняет Ли, – чтобы достать меня, тебе нужно придвинуться ко мне,

Твое нападение позволяет мне перехватить тебя. В данном случае я использовал свое самое длинное оружие, боковой удар ногой, против твоей ближайшей уязвимой точки – коленной чашечки. Это можно сравнить с левым тычком в боксе, за исключением того, что этот удар наносит гораздо более сильное повреждение».

«Ага, – сказал друг небрежно. – Ну, что касается левого тычка…»

Но Ли блокирует неожиданный удар, прочитав намерение на долю секунды раньше, чем он был нанесен. «На этот раз я перехватил твою эмоциональную напряженность. Видишь, как много времени прошло, пока твоя мысль привела в действие кулак».

Брюс часто объяснял своим ученикам, что многие стили борьбы учат действовать в два приема – блок, удар, в то время как наиболее эффективной является техника, когда блокировка и нанесение удара производятся одновременно. На еще более высоком уровне мастерства сознание настолько настроено, что любое движение противника приводит к его перехватыванию и удару. Если пройти еще дальше, то само намерение противника атаковать можно почувствовать и нейтрализовать еще до того, как сама атака началась.

В фильме Брюс также учит Лонгсгрита прислушиваться к тому, что происходит вокруг него, не просто двигаться ради того, чтобы двигаться, а ощущать связь с тем, что происходит.

Ли спрашивает Лонгсгрита, слышит ли он тихое птичье пение за окном во время их разговора. Поскольку Лонгстрит слеп, Брюс не может научить его расширить периферийное зрение, но он может расширить его осознавание благодаря более внимательному слушанию.

При создании сценария «Лонгсгрита» Силлифэнт в описании уроков слепого следователя базировался на собственном опыте работы с Брюсом. «Первое, что он попросил меня сделать, – рассказывает Силлифэнт, – это сосредоточиться на движениях тела и почувствовать взаимосвязь между собой и противником. Сначала Брюс завязал мне глаза и заставил меня двигаться в соответствии с моими ощущениями его движений во все стороны. Мы практиковали это неделями, прежде чем взялись за сколько-нибудь конкретные упражнения».

Другое упражнение, которому обучал герой Ли слепого следователя, также было на развитие осознания своего тела – касаться друг друга руками с завязанными глазами; точно так же Брюс заставлял работать на тренировках Силлифэнта и Джо Хаймса. В какой-то момент Лонгстрит отмечает: «Удивительно то, что за пределами боевого искусства, за пределами схватки я ощущаю мир внутри себя, как будто, если бы я владел джит кюн до, этого было бы достаточно – просто знать его и не использовать».

На одной из последующих тренировок Лонгстрит все же оказывается в ситуации, когда он не может применить то, чему его учили. Ли хочет, чтобы он отработал пальцевый удар в глаза. «Не беспокойся, я прикрыл их», – говорит Ли, надев защитные очки.

«Я не могу этого сделать», – отвечает следователь.

«Почему?»

«Не знаю, просто не могу!»

«Но почему? Потому что ты слепой? Но пальцевый удар в глаза – один из самых эффективных приемов…»

«Давай просто оставим этот прием, а?»

«Человек, который будет атаковать тебя, – говорит Ли, – усомнится ли он выколоть глаза тебе?»

«Что ж, это его проблема!»

«Любая птица или кот сделали бы это без тени колебания – не думая».

«Но я ведь не птица, и не кот, – говорит Лонгстрит. – Да, я думаю».

«Ну, это твоя проблема», – отвечает Ли.

Позже Лонгстрит все еще пытается «помнить» все, чему его научили.

«Если ты пытаешься «помнить», ты проиграешь, – говорит Ли. – Сделай свой ум пустым. Будь как вода. Налей воду в чашу, и она станет чашей, налей ее в чайник, и она будет чайником. Вода может течь и ползти, капать или разбиваться в брызги! Стань водой, мой друг».

Лонгстрит спрашивает, почему он не может просто встать перед противником и повторить то, что Ли только что рассказал ему. «Может, он потеряет сознание или утонет».

«Ты еще не готов», – говорит Ли.

«Я знаю».

«Как любой человек, ты хочешь научиться побеждать, но не принимаешь поражения. Принимать поражение – научиться умирать – значит освободиться от него. Итак, когда наступит завтрашний день, тебе нужно будет освободить свой честолюбивый ум и учиться искусству умирать. До завтра, Майк».

* * *

Теперь, более чем когда-либо прежде, несмотря на все препятствия, с которыми ему пришлось встретиться, Брюс Ли был убежден, что его будущее – в Америке. Руководству «Парамаунт» понравился «Лонгстрит», и было решено, что именно этот фильм откроет осенний сезон. В то же время гонконгские радиостанции все еще звонили Брюсу и передавали разговоры с ним на 8 000 миль вдаль. Одним из тех, кто слушал эти передачи, был Рэймонд Чжоу из киностудии «Голден Харвест». Чжоу был бывшим работником Ран Рана Шоу, который теперь стал его жесточайшим врагом.

В течение нескольких лет Рэймонд Чжоу был одним из руководителей в «Шоу Бразерс». Когда Ран Ран исполнял свое «чувство долга» с молоденькой певицей по имени Мона Фонг, она вскоре настолько поразила его своей приверженностью к своей карьере, что он нашел для нее новую работу – в компании. Вскоре Фонг стала ловко продвигаться в руководство, пока не оказалась в конце концов непосредственным начальником Чжоу. Это спровоцировало Чжоу оставить работу в компании и собрать капитал для создания своей собственной кинокомпании. Но Чжоу и его партнер Леонард Хо едва держались на плаву из-за того, что фактическая монополия Шоу мешала им добиться показа своих фильмов. Киностудия «Голден Харвест» представляла собой немногом больше, чем груду лачуг, выросших на склоне холма Коулун. Пока что Чжоу был не в том положении, чтобы улучшать свою территорию или наносить Шоу ответный удар, но он видел в Брюсе Ли шанс все это изменить.

Чжоу послал одного из своих старших продюсеров, Лю Лянь Хуа, сделать Брюсу предложение. Лю была также миссис Ло Вэй, женой одного из режиссеров, которого Чжоу сманил у «Шоу Бразерс». Чжоу улучшил предложение Шоу ровно настолько, чтобы заставить Брюса клюнуть. Это была простая сделка: две картины за 15 000 долларов. Чжоу также расщедрился на билет на самолет в одну сторону, включив его в условия сделки. Кобурн и Силлифэнт отговаривали Брюса от принятия предложения, говоря, что он может выжать больше. Но Брюс устал от ожидания. Помня, как ускользали от него предыдущие возможности, он был решительно настроен этот шанс не упускать. Он подписал контракт.

Брюс выполнил свое домашнее задание и пересмотрел всю последнюю партию фильмов «Голден Харвест». Затем позвонил Рэймонду Чжоу и спросил его, являются ли эти фильмы лучшим, на что он способен. Единственное, в чем Брюс всегда был абсолютно уверен, – это то, что все люди дерутся по-разному. Вся его философия боевого искусства основывалась именно на этом наблюдении. Беспокоило его то, что фильмы, которые он только что просмотрел, были столь одномерными.

У Брюса же никогда не было проблемы, чтобы драться и играть героя одновременно. Не имело значения – игра это или действие.

Услышав о решении Брюса работать с «Голден Харвест», Ран Ран Шоу обратился к нему с улучшенным предложением.

Но Брюс уже подписал контракт и намеревался его придерживаться. Однако обеспокоенный Чжоу пытался настоять, чтобы Брюс летел прямым рейсом в Бангкок, чтобы не рисковать «соблазном» при перелете через Гонконг.

По прибытию в Бангкок Брюса отвезли на север на съемочную площадку в отдаленной деревушке Пак Чон. В разгар жаркого сезона маленькая гостиница казалась настоящим адом – полное отсутствие кондиционеров, которые могли бы смягчить палящий зной и влажность, грязная вода, свежих продуктов не достать; а о почте и говорить не приходится. Пак Чон было местом, о котором могли бы мечтать разве что большие любители насекомых. И все же Брюс не жаловался. Он здесь, чтобы снять фильм под названием «Большой босс», и этого уже довольно.

Глава 16. Большой босс

Мария И, ведущая актриса в «Большом боссе», слегка удивленно выглядывала из окна своего номера. Уже несколько раз она видела Брюса Ли загорающим в плавках возле бассейна, но почему-то он ни разу не купался. Она не знала, что Брюс так никогда и не смог превозмочь свой детский страх воды, который появился, когда его сестра подержала его голову под водой после того, как он сбросил ее в бассейн.

Позже за ужином Мария наблюдала, как Брюс воевал с безвкусной отбивной, такой же твердой, как и тарелка, на которой ее принесли; тут ему пришлось сдаться. Несколькими днями позже Брюс раздавил в руке стакан, получив глубокий порез; понадобилось десять швов, чтобы зашить рану. В больнице в Бангкоке он подхватил лихорадку и быстро сбросил десять фунтов. Теперь, с перевязанной правой рукой, он держал вилку в левой и торопился закончить еду раньше, чем ящерицы и тараканы доберутся до нее.

* * *

Простой сюжет «Большого босса» посвящен борьбе китайской общины в Бангкоке, живущей в постоянном страхе перед таиландскими гангстерами, которыми заправляет японский босс. Денег на съемки было выделено менее 100 000 долларов, чего в те времена не хватило бы даже на шестидесятисекундную телерекламу в Штатах.

В «Большом боссе»^[11]11
  «Большой босс» появился на американском экране под названием «Яростный кулак». Во всей книге фильмы Брюса Ли называются так, как они были названы при первом выходе на экран.


[Закрыть] Брюс Ли играет Чен Чао Ана, который оставил беспокойную жизнь в Китае, чтобы начать ее сначала в Таиланде. Переворачивая новую страницу своей жизни, Чен поклялся своей матери, что больше не будет принимать участие в драках. В напоминание о своей клятве он носит на груди материнский медальон. Чена встречает в Таиланде его двоюродный брат, которого играет Джеймс Тьен. Остановившись в придорожном кафе утолить жажду, они наблюдают, как банда хамья издевается над официанткой (Нора Майо). Пока его двоюродный брат прогоняет хулиганов, Чен сжимает медальон, опустив тоскливый взгляд. Прибыв в дом своего дяди, Чен встречает свою двоюродную сестру, хорошенькую Мэй Лин (Мария И).

Расположившись в доме, Чен получает работу на местном хладокомбинате. Вскоре после этого двое рабочих обнаруживают, что некоторые из ледяных блоков используются для транспортировки наркотиков. Когда они отказываются присоединиться к операции, их убивают. Чуя, что с их коллегами случилось что-то неладное, рабочие устраивают забастовку, требуя от руководства объяснения их исчезновения. Большой босс хладокомбината (негодяя японца звали Ми) вызывает своих таиландских головорезов для подавления строптивых рабочих, и разражается драка между таиландцами и китайцами. Сначала Чен разрывается между желанием помочь своим приятелям рабочим и клятвой, которую он дал своей матери. Но когда один из головорезов ударяет его железным крюком, он присоединяется к драке и рядом блестяще поставленных движений сметает врага. Когда схватка закончилась, Чен находит медальон – разбитый надвое.

Это превращает Чена в героя в глазах рабочих, но хитрый директор фабрики повышает его в должности и позже приглашает на вечеринку в дом Ми. Затем следует комическая сцена: наивный Чен напивается и приударяет за проститутками, нанятыми директором, гоняясь за ними вокруг стола. Кончается все это тем, что он оказывается в спальне вместе с женщиной, но засыпает он раньше, чем она успевает раздеться, и просыпается утром, обнимая ее, как плюшевого медвежонка.

После этого рабочие стали избегать Чена, считая, что он продал их. Позже эта женщина приводит Чена в публичный дом, где она работает, и раскрывает ему правду про деятельность Ми. Возвратившись на фабрику, Чен обнаруживает, что некоторые блоки льда и вправду содержат упаковки наркотиков. В двух других блоках он находит замерзшие тела пропавших рабочих.

В этот момент появляется сын Ми со своей бандой. Чен, теперь уже один, бьется против десяти головорезов, вооруженных ножами, дубинками и цепями, в серии замечательно поставленных схваток. Моменты кровавого насилия (он убивает одного из громил, разломив ему голову пилой) перемежаются с насилием, вызывающим смех, – как в мультфильмах: Чен толкает противника в деревянный забор с такой силой, что тот оставляет в нем дырку в форме человеческой фигуры.

Потом Чен возвращается к дому Ми, и начинается последняя битва на лужайке перед домом. В ножевой драке, которая следует после того, как с Чена срывают рубаху, он получает ранение от главного злодея. Он приостанавливается и пробует кровь из раны на вкус перед кульминационной и катарсической финальной сценой. Уничтожив всех людей Ми, Чен понимает, что он должен платить за это. В завершающих сценах он сдается прибывшей полиции.

В первую неделю съемок Брюсу было все труднее и труднее сдерживать свое нетерпение. Кинооборудование было старым и в плохом состоянии, а сценарий сводился к нескольким основным идеям, начерканным на клочках бумаги. Режиссер By обладал необычайно буйным темпераментом и орал и покрывал бранью весь актерский и технический состав. Наконец директор картины, – все та же миссис Ло Вэй, которая пригласила Брюса Ли на эту работу, – не выдержала. Она позвонила Рэймонду Чжоу и потребовала замещения By. По счастливому совпадению один из режиссеров Чжоу, некий мистер Ло Вэй, как раз закончил работу над фильмом на Тайване и был в должном порядке направлен в Таиланд для работы над «Большим боссом». Однако новый режиссер оказался ничем не лучше старого.

Азартный игрок, уже не способный бросить это занятие, Ло Вэй больше беспокоился о том, что происходит на бегах, чем о происходящем на съемочной площадке. Поскольку звуковое сопровождение не записывалось одновременно со съемками сценического действия, Ло Вэй устроил так, чтобы комментарий о бегах гремел на всю съемочную площадку в то время, как актеры пытались играть сцену. Отсутствие заинтересованности Ло Вэя в работе над кинокартиной приводило Брюса в бешенство.

Неудачно приземлившись после прыжка, Брюс сильно растянул щиколотку. Ему тяжело было двигаться, его мучили сильные боли и лихорадка, он едва удерживался от рвоты. Но несмотря ни на что, съемки продолжались. Из-за подвернутой ноги он прихрамывал, поэтому в нескольких сценах его пришлось снимать крупным планом. Порез на его руке все еще не зажил, а из-за больной спины после каждой сцены нужны были уколы и отдых. Ло Вэй позже отметил, что он решил, что Брюс – ипохондрик.

В то же время Брюс по ходу пытался улучшить сценарий.

Хотя Хань Ин Чи, актер, игравший босса, был также официальным постановщиком всех боевых сцен, Брюс почти немедленно взял боевые сцены со своим участием в свои руки. Если возникали какие-то разногласия, он прерывал съемки, используя одну из своих тактик, – например, «терял» контактную линзу во время съемок на хладокомбинате, где на полу были тысячи осколков льда!

Другие сцены снимались в местном публичном доме – вонь и грязь. Проституткам, привыкшим получать меньше доллара с клиента, было выплачено по десять только затем, чтобы не приставали. По крайней мере, они смогут вспомнить один рабочий день в своей жизни, проведенный без секса.

Пока Брюс Ли глубоко закопался в Таиланде, «Лонгстрит» открыл осенний телевизионный сезон в Штатах хорошими отзывами. Наконец Брюсу Ли и Стерлингу Силлифэнту удалось воплотить в жизнь хоть малую толику их совместных замыслов, которые они вынашивали много лет. Этому фильму было посвящено больше зрительской почты, чем всем другим сериалам, и большая часть писем была адресована Брюсу. Стерлинг Силлифэнт был вполне прав, сказав, что это был первый удачный фильм Брюса и одно из лучших шоу, посвященных боевым искусствам, когда-либо появлявшихся на телеэкране.

Том Танненбаум фазу попытался связаться с Брюсом, чтобы договориться о его участии в следующих сериях «Лонгстрита», но добраться до него было невозможно, – он был в нескольких часах езды от ближайшего телефона. Эта ситуация сработала на пользу Брюсу. По мере того как телеграммы все прибывали, руководство «Голден Харвест» не замедлило отметить, что за их новым актером гоняются американские продюсеры.

Разгребая ожидавшую его в Гонконге кипу телеграмм, Брюс обнаружил предложения на участие в трех последующих сериях «Лонгстрита» по тысяче долларов за серию. Зная, что вторая кинокартина для «Голден Харвест» уже в кармане, Брюс попросил удвоить цену и получил согласие. Теперь Линда могла бросить свою работу, но с оплатой дома у них все еще были большие проблемы.

По возвращении в Лос-Анджелес оказалось, что сценарии к трем сериям «Лонгстрита», о которых шла речь, уже давно были написаны, и, учитывая неожиданный успех Брюса в первой серии, «Парамаунт» попытался быстренько втиснуть его в дальнейший ход действия. Эпизоды, в которых играл Брюс, оказались короткими, наскоро написанными, это были немногим больше, чем просто немые роли.

Несмотря на это, Брюса не покидало ощущение, что вот-вот должно что-то произойти. «Парамаунт» сделал еще одно предложение. «Уорнерс» оживил перспективу создания телевизионного сериала с его участием. Какой лучше взять курс? Как зрители примут «Большого босса»? Нужно ли пока оставить свой выбор открытым? Все больше вопросов ждало своего решения. У Брюса росло ощущение уверенности в том, что его время пришло.

Только группа бойскаутов приветствовала Брюса при его возвращении в Гонконг, но журналистов набежало столько, что было понятно: что-то происходит, хотя «Большой босс еще не увидел свет. В октябре 1971 года вместе с Рэймондом Чжоу и его партнером Леонардом Хо Брюс и Линда сидели в темноте кинозала в ожидании начала вечерней премьеры фильма. Пытались перебрасываться шутками, стараясь смягчить внутреннее беспокойство. Гонконгская публика будет открыто издеваться над фильмом, который придется ей не по вкусу; известны случаи, когда зрители атаковали с ножами сиденья после просмотра по-настоящему неудавшегося фильма.

Когда фильм закончился, на несколько секунд воцарилась изумленная тишина, после которой последовал взрыв полного восторга. На выходе из кинотеатра Брюса буквально осаждали поклонники. На следующий день пресса была просто в экстазе.

С первых же титров видно, что «Большой босс» сделан на минимальном бюджете. Даже титры начертаны слегка трясущейся рукой, а в самом фильме достаточно шатких кадров, чтобы предположить, что большая его часть снималась без каких-либо пересъемок. Записанное музыкальное сопровождение типа «джаз-коктейль» придает странное очарование сценам смерти. Но «Большой босс был гораздо лучше сыгран и поставлен, чем любой другой подобный фильм, и содержал полуреалистическую сюжетную линию, связывающую воедино вполне похожие на реальные события.