Текст книги "Брюс Ли: сражающийся дух"

Автор книги: Брюс Томас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)

Однако на одной из таких проб Брюс ударил Уолла так сильно, что статист, который должен был ловить его, получил перелом руки от толчка. «Брюс знал, что я ценю хороший кадр, – говорит Уолл. – Ему нужны были эмоциональное удовлетворение и мощные, неподдельные реакции». Уолл сделал несколько хороших кадров и явился покрытым красными рубцами, что принесло хоть какое-то удовлетворение недовольным каскадерам.

Второй «несчастный случай» произошел во время съемок сцены, в которой Брюс Ли возвращается в подземные пещеры, на сей раз охраняемые коброй. Перед каждой пробой Брюс должен был легонько бить кобру по носу несколько раз, чтобы капюшон вокруг ее головы раскрылся и она наконец нанесла ответный удар. К счастью, кобру предварительно лишили всего ее яда, но после этой операции Брюс оказывался раненным и немного не в духе. «Брюс уже ударил змею девять раз, прежде чем она ударила его», – добавляет Боб Уолл.

Брюс Ли и Боб Уолл оба были высококлассными мастерами боевых искусств. Тот факт, что между ними произошел только один инцидент во время совместной работы, указывает отнюдь не на несовершенство их умения, а на феноменальный уровень контроля, на котором работали Брюс и его «противники». Если что-нибудь шло не так в одном из боевых эпизодов, Брюс обычно брал ответственность на себя и говорил, что ему нужно просмотреть отснятый материал, чтобы увидеть, что было сделано неправильно.

Редактор фильма, Курт Херслер, имел прекрасную возможность изучить Брюса, останавливая фильм, замедляя его, прокручивая вперед и назад, точно так же, как делал сам Брюс, изучая движения чемпионов по боксу. Просматривая ничью Брюса и подлого Охарры, он с удивлением увидел (а точнее не увидел) «неоттелеграфированный» выпад, который сделал Брюс, тренируя удар руки, – когда его кулак выстрелил без предупреждения.

Роберт Клауз писал: «Меня неоднократно спрашивали, действительно ли Брюс был таким проворным, как утверждали. Все, что я могу сказать, это что у него самые быстрые рефлексы, какие я когда-либо видел. В одном из кадров у Брюса была ничья с Бобом Уоллом. Чтобы увидеть, как его рука делает выпад и ударяет Боба, мы должны были ускорить камеру до тридцати кадров (в секунду). При нормальной скорости фильма это было бы невозможно увидеть».

Даже после съемок, продолжавшихся целый день, Брюс часто снимал рубашку по пути от машины к дому и проходил через кухню в свою комнату для упражнений, чтобы поработать и поэкспериментировать. Овладев всеми боевыми техниками, Брюс теперь углубился в психологические, даже сверхъестественные методы развития своих навыков. Он поставил множество экспериментов и даже разработал свою собственную аудиосистему самогипноза.

В «Лонгсгрите» героя Брюса спрашивают: «От твоей мысли до твоего кулака – сколько проходит времени?» Он хотел оставить позади все физические механизмы боя, чтобы быть способным наносить удар одним только взглядом своих глаз и своим намерением. На съемочной площадке он предлагал 100 долларов каждому, кто мог поймать его руку перед тем, как она его ударит; Джил Хаббс принял вызов. Хаббс рассказывал Роберту Клаузу: «Он смотрит тебе в глаза и контролирует тебя, так что ты знаешь, что он собирается ударить тебя, Ты готов поймать его руку. Но вдруг это случается. Он может держать над тобой контроль глазами».

Скoрее всего, настоящая сила видения Брюса, его общий уровень внимания были развиты намного больше, чем у других людей. Он мог просто удерживать свое внимание сфокусированным и инстинктивно совершить толчок в тот момент, когда чувствовал колебание концентрации своего «противника».

Легенды рассказывают, что, когда встречаются два великих мастера боевых искусств, они часто вообще не сражаются, а стоят друг напротив друга и смотрят друг другу в глаза. Через несколько минут один из них отступает, признавая, что его дух не был так же силен, как дух его противника.

Последние сцены «Появления дракона» снимались поспешно, в то время как декорации подземной тюрьмы ломались и падали вокруг них. Сцену боя в подземной тюрьме можно поставить в один ряд с самыми потрясающими эпизодами в фильме. Нейтрализуя охранников Хэна сначала один на один, потом двоих сразу, он вскоре расправляется со все большим их числом, на этот раз используя различное оружие: шест, палки кали и нунчаку. Описать эту текучесть, этот поток было бы неблагодарным занятием. Достаточно сказать, что Брюс Ли стал практически непревзойденным в кино мастером боевых искусств.

«В конце концов, все это того стоило, – писал Роберт Клауз. – Вам не удалось бы воспроизвести эту восточную атмосферу в Голливуде даже за миллион долларов. Виды и звуки – даже запахи – все создавало ощущение яркой реальности у всех, кто принимал участие в работе, и я был убежден, что это качество сохранится и на экране».

Атмосфера подземной тюрьмы Хэна не могла не быть вполне реалистичной – ведь здесь часами держали бродяг и проституток в закрытом помещении без всякой вентиляции и кондиционеров!

Пока съемки фильма продолжались, какие-то из бумажно-проволочных декораций буквально распались на куски во время проб, и все старались быть осторожными и не задевать стены во время кулачных сцен. Когда бой на турнирном поле достиг критической массы, отрепетированная стычка быстро превратилась в стихийную драку между соперничающими «кланами» Триад, которые воспользовались возможностью свести старые счеты. Бой продолжался еще долго после того, как камеры прекратили съемку.

В последние две недели Брюс Ли оставался вместе с директором, пока они снимали сцену боя между Ли и Хэном в зеркальном лабиринте. Этого эпизода не было в оригинальном сценарии (который заканчивался тем, что Хэн напарывается на свою металлическую руку), его сымпровизировали. В разное время почти никто, кроме Брюса Ли, не верил в эту идею.

В центре помещения, обрамленного зеркалами, поставили ящик в шесть квадратных футов, отделанный зеркальным стеклом. С любого места в помещении было видно множество отражений. Напротив одной стены были построены три зеркальные будки, которые разбивали изображения. Камера была скрыта под защитным стеклом.

Когда эпизод отсняли, Ши Кьен вынужден был закричать:

«Спокойно, сынок, это всего лишь фильм!» Актер (сыгравший злодея в фильмах Мастера Квана, которые Брюс смотрел еще мальчиком) был ветераном приблизительно 800 фильмов о боевых искусствах и провел более пятидесяти лет в ежедневных тренировках кунг-фу. Теперь, когда ему перевалило за шестой десяток, Ши Кьен выглядел гораздо моложе своих лет.

Эпизода в Шаолиньском монастыре, в котором Ли учит молодого монаха, как совершать удар с чувством и не думая, не было в первоначальном сценарии, его добавили по настоянию Брюса. Но то, что не вошло в «Появление дракона», тоже имеет большое значение. Дискуссия Ли с настоятелем монастыря была намного длиннее, чем впоследствии, когда весь диалог урезали.

Ли отдает дань уважения своему учителю, главный монах замечает, что умение Ли вышло далеко за пределы простой техники и теперь является духовным инсайтом. Монах задает Ли тот же вопрос, который тот уже задавал молодому монаху, – какие чувства он испытывал во время боя непосредственно по отношению к своему противнику?

Ли отвечает, что он не ощущал противника как отдельное от него существо. Это был единый флюид, спонтанное взаимодействие энергий, и поэтому «когда противник расширяет свое пространство, я сжимаю свое, а когда он сжимает, я расширяю.

И если есть возможность, я не делаю удар – «оно» само совершает удар».

Джо Хаймс однажды спросил Брюса Ли: «Что, если кто-нибудь нападет на тебя и всерьез захочет убить? Что тогда?»

Брюс ответил: «Вероятно, я причинил бы ему вред. Если бы я это сделал и меня судили, я бы не признавал себя виновным – если бы я этого не сделал, «оно» сделало бы».

Сначала Хаймс не понял. Брюс объяснил подробнее: «Я бросаю мяч – и ты ловишь его. Ты входишь в темную комнату – и бессознательно поворачиваешься на вспышку света. Ребенок выбегает впереди твоей машины – и ты жмешь на тормоза. Ты не думаешь о таких вещах, «это» просто случается. Если кто-то попытается ударить меня, я не буду думать об «этом».

«Это» просто случится. Я сделаю все, что необходимо будет сделать, не думая об этом сознательно».

Предчувствуя, что «Появление дракона» будет его самым большим фильмом на тот момент, Брюс заказал себе золотой «роллс-ройс». Теперь он начал думать о том, чтобы возвратиться в Калифорнию, говоря, что скоро будет приезжать в Гонконг только по случаю съемок какого-либо фильма.

Глава 21. Кризис

Тяжесть сдавила затылок Брюса, словно гигантская рука в мокрой перчатке, – приближался очередной тайфун. 10 мая 1973 года Брюс находился в аппаратной комнате киностудии «Голден Харвест», дублируя диалог к «Появлению дракона». Он раз за разом записывал свой голос на звуковую дорожку фильма, стараясь, чтобы запись максимально совпадала с течением диалога на ленте. Кондиционер был выключен, чтобы шум от него не мешал записи. В крошечной комнате стояла ужасная духота.

Не успев отдохнуть после изнурительных недель съемок, Брюс провел в этих условиях не один день. Никто не удивился, когда он пожаловался на плохое самочувствие и вышел из комнаты. Он отправился в туалет в следующем здании и умылся холодной водой, чтобы в голове прояснилось. Вдруг он начал падать – окружающие предметы померкли и растворились в черноте.

Из темноты послышались чьи-то приближающиеся шаги.

Медленно приходя в себя, он сделал вид, что ищет очки, которые обронил на пол. Прошло двадцать минут с тех пор, как он вышел из аппаратной, и ассистент со студии, который отправился на поиски Брюса, теперь помогал ему подняться. Брюс был бледен, по его лицу катились крупные капли пота. На обратном пути в аппаратную, неустойчиво шагая, он опирался на ассистента. Вдруг он снова упал, судорожно изогнувшись в рвоте и задыхаясь.

Брюса срочно доставили в близлежащую баптистскую больницу, где американский врач, д-р Чарльз «Дон» Лэнгфорд, отметил: температура 40 градусов и отсутствие реакций на стимулы. Лэнгфорд немедленно вызвал нейрохирурга д-ра Питера By и анестезиолога д-ра Сесилию Вонг. Глаза Брюса то открывались, то закрывались, не в состоянии сфокусироваться, и каждый вдох казался последним; его тело было мокрым от пота.

Была сделана анестезия, установлен респиратор при помощи дыхательной трубки, введенной в горло Брюса, а также внутривенная капельница с глюкозой. В быстром консилиуме были рассмотрены различные возможные причины приступа – истощение, отказ почек, эпилепсия, – а также дальнейшие действия. Когда была обнаружена опухоль в мозгу, наибольшую вероятность получил диагноз церебральной эдемы. Когда Брюс вновь провалился в беспамятство, было решено ввести ему манитол (обезвоживающее вещество), для того чтобы уменьшить опухоль, обнаруженную д-ром By. Для оттока мочи – побочный эффект манитола – был введен катетер.

«Выйдя из полубессознательного состояния, – вспоминает Дон Лэнгфорд, – он внезапно стал чрезвычайно оживленным, почти буйным. Чтобы он не мог себя травмировать, мы привязали ему руки и ноги к койке – даже вчетвером нам трудно было с ним справиться. После этого, если бы улучшение не наступило, мы были готовы сделать операцию мозга».

Во время тревожного двухчасового ожидания было ясно, что Брюс борется за жизнь. Когда он наконец вынырнул из беспамятства, его глаза открылись и уставились в пустоту.

«К тому времени как мы погрузили его в машину скорой помощи, чтобы перевезти в больницу св. Терезы, где были свободные места, он еще не пришел в себя и не мог связно говорить, – продолжает доктор Лэнгфорд. – И доктор By, и я знали, что он был очень близок к смерти».

Когда Брюс достаточно оправился для переезда, они вместе с Линдой полетели в Лос-Анджелес и отправились в медицинский центр Калифорнийского университета, где группа медиков под руководством д-ра Дэвида Рейсборда провела полное физическое обследование, включая изнурительные тесты мозга. В итоге они пришли к тому же диагнозу, что и врачи в Гонконге: Брюс страдал от накопления избыточной жидкости вокруг мозга, по неопределенной причине вызывающего конвульсии. Д-р Рейсборд прописал дилантин – препарат, применяемый для успокоения мозговой активности эпилептиков. В конце концов озадаченные врачи смогли только выдать Брюсу чистый билль здоровья, отметив превосходное состояние его тела.

Свидетельствует Боб Уолл:

Брюс и Линда на неделю остановились в отеле Беверли-Хилс, и на протяжении этой недели я встречал их несколько раз.

На него было жалко смотреть: белый, как мел, худой, раздраженный и расстроенный. Я пытался уговорить его потренироваться со мной, но за всю неделю он ни разу не вышел на пробежку. Это был не Брюс Ли. Он сказал: «В моей жизни все время кто-то копается – люди придумывают обо мне истории. Слава оказалась не такой, как я думал. У меня не было времени привыкнуть». Брюс всегда был таким четким в своих намерениях и планах, однако сейчас он выглядел смущенным, неуверенным и совершенно измотанным.

Иногда он повторялся в разговоре. Он сказал мне, что приступ действительно его испугал, – он думал, что на самом деле умирает. Я посоветовал ему отдохнуть пару месяцев. Он ответил: «Но мне нужно запускать фильм, впереди Шоу Джонни Карсона»… Он знал, что к нему наконец пришел настоящий успех и не хотел это пускать на самотек; он боялся, что все, чего он так упорно добивался, может быть потеряно; в то же время он задавал себе вопрос, стоит ли это таких усилий. Брюс буквально изводил себя.

В Лос-Лнджелесе Брюс закончил последние строки диалога к «Появлению дракона» и ожидал предварительного просмотра на «Уорнер Бразерс». На этом этапе еще предстояло добавить музыкальную дорожку и различные оптические эффекты. Тем не менее, когда после просмотра зажегся свет, Брюс победно ударил рукой воздух и воскликнул: «Вот оно!»

Представители «Уорнерс» тоже понимали, что этот фильм – будущий лидер проката, и, хотя они уже вышли за рамки бюджета, нашли еще пятьдесят тысяч долларов, чтобы улучшить звуковую дорожку. Они также начали рекламную кампанию к выходу фильма, премьера которого была назначена на 24 августа в китайском театре Громана в Голливуде. Брюс подтвердил свои планы вернуться в Штаты в августе, чтобы принять участие в нескольких телевизионных шоу, включая «Шоу Джонни Карсона» в Нью-Йорке.

Молва о фильме «Появление дракона» быстро распространялась по каналам киноиндустрии. Теперь, когда Брюс мог принять любое новое предложение, он был даже рад этому.

Неожиданно у каждой студии и каждого продюсера в мире появились проекты, которые абсолютно его устраивали. «Уорнерс» уже обратились к Брюсу с контрактом еще на пять ролей, предлагая ему 150 000 долларов за фильм, за год, пожизненно.

Возможно, в душе Брюс все еще мечтал снять «Беззвучную флейту». Но, когда Кобурн и Силлифэнт приехали в Гонконг поговорить с Брюсом, он лишь напомнил им, что теперь его цена – миллион долларов за фильм, хотя именно Силлифэнт помог ему больше, чем кто-либо добиться этого статуса. Их разговор ни к чему не привел. Силлифэнт рассказал, что больше всего Брюса возмутил его возврат к занятиям каратэ.

Были и другие конфликты. Когда «Уорнерс» решили поменять название «Появление дракона» на первоначальное «Кровь и сталь», Брюс яростно воспротивился этому. Студия ответила новым названием, которое потрясало своей нелепостью. Брюс вынудил их отступить своей угрозой никогда больше на них не работать, и неделю спустя «Остров Хэна» обрел прежнее название «Появление дракона».

Когда Брюс вернулся в Гонконг, чтобы продолжить работу над «Игрой со смертью», продолжилась и его битва с гонконгской прессой по поводу сплетен о его связи с тайваньской актрисой Бетти Тинпей. Внимание бульварной прессы было не в новинку Бетти, которая имела репутацию бездельницы и наркоманки. «Голден Харвест» в оправдание заявила, что большинство циркулирующих слухов о Брюсе являются ложью, запущенной в прессу неизвестными лицами с «Шоу Бразерс».

Однако отношения Брюса с Рэймондом Чжоу стали портиться. Брюс начал давить на него, обратившись к Ран Ран Шоу за двумя миллионами гонконгских долларов на съемку фильма для его студии. Брюс даже зашел так далеко, что снял пробные кадры для фильма, в котором собирался играть традиционного воина-мандарина, – хотя это и противоречило его былому неприятию классических искусств. На самом деле у Брюса не было намерения подписывать контракт с Шоу или доводить до конца этот проект: все это было просто проделкой, рассчитанной на Чжоу. Однако Шоу не терял времени зря, раструбив о новом проекте на первых полосах гонконгских газет.

Брюс третировал Чжоу, так как ему казалось, что тот мог утаить часть доходов от «Пути дракона». Брюса также злило, что Чжоу поторопился с заключением зарубежных сделок, тогда как сам Брюс хотел выждать в надежде на более выгодные предложения. К тому же его расстроила статья во внутреннем журнале «Голден Харвест», где говорилось, что Рэймонд Чжоу не только нашел Брюса, но и был для него «чем-то вроде няньки». Брюс резко отреагировал: «В статье дают понять, что я напоминаю глупое дитя, которое зависит только от Рэймонда».

10 июля 1973 года Брюс Ли как раз был на студии «Голден Харвест», когда кто-то сказал, что в этом же здании находится один из многих, кто приписывал себе открытие или «создание» Брюса Ли – Ло Вэй, который называл себя «первым миллионером Гонконга» и «человеком, который научил Брюса Ли драться». Теперь могло показаться, что гений Ло Вэя внезапно ему изменил. В то время как Брюс Ли снимал «Появление дракона», Ло Вэй завершил съемки фильма, который первоначально должен был стать третьим фильмом Брюса – «Тигр с желтой мордой» (американское название – «Резня в Сан-Франциско») и где в главной роли снялся Чак Норрис. Фильм не принес Ло Вэю еще один миллион долларов.

Вместо того чтобы позволить фактам говорить за себя, Брюс не удержался от того, чтобы найти Ло Вэя и еще раз высказать тому все, что о нем думал. Брюс ворвался в комнату для просмотров, где Ло Вэй вместе с женой и партнером Чжоу, Леонардом Хо, смотрел фильм «Девушка-змея», и начал кричать на Ло Вэя. Тот никак на это не отреагировал, зная, что было бы бесполезно драться с Брюсом Ли. Затем Брюс вернулся в офис Чжоу.

Несколько минут спустя в офисе Чжоу появилась миссис Ло Вэй, чтобы сказать Брюсу о недопустимости его поведения.

Это произвело совершенно противоположный эффект. Страсти накалились, собралась небольшая толпа. Брюс бросился в просмотровую и еще яростнее обрушился на Ло Вэя. После того как Ло Вэй заявил, что Брюс бросился на него с коротким ножом, который до этого прятал в пряжке своего ремня, была вызвана полиция. Полиция не смогла обнаружить нож и попыталась уладить ситуацию без арестов и привлечения адвокатов.

Ло Вэй настаивал на том, чтобы Брюс подписал наскоро составленную расписку-обещание: «Я, Брюс Ли, обязуюсь оставить Ло Вэя в покое». К тому времени уже собралась вся студия, и Брюс, чтобы избавиться от полиции и репортеров, подписал расписку. Позже он разозлился, поняв, что тем самым он дал Ло Вэю убедительное доказательство его версии событий.

В тот вечер, когда Брюс появился в телешоу «Enjoy Yourself Tonight», тема инцидента была поднята ведущим шоу Хо Шосином. Не упоминая имени Ло Вэя, Брюс сделал свою ненависть к нему более чем очевидной. Брюс еще до того объяснил, что если бы он хотел кого-нибудь убить, то сделал бы это не ножом, а просто ударом пальцев. На телешоу же, по настоянию ведущего, Брюс продемонстрировал свои менее грозные навыки. Хотя это был всего лишь безобидный толчок в плечо, Хо растянулся на полу. Зрителям, которые, подобно Хо, не были знакомы с суровостью тренировки в боевых искусствах, это показалось жестоким – как если бы Брюс изо всей силы ударил ведущего.

Это вызвало еще одну волну критических заголовков. Еще худшим было то, что практически во всех статьях симпатия отдавалась Ло Вею, а события дня рассматривались как очередное доказательство растущей надменности Брюса.

«Сразу после приступа, – вспоминает Таки Кимура, – Брюс позвонил мне из Лос-Анджелеса и сказал: «Ты не пишешь и не звонишь». Я ответил: «Мне нравится то, что ты делаешь, и ты не нуждаешься во мне». Он сказал: «Если я чем-то могу тебе помочь, Таки, – ты все еще мой лучший друг, и не забывай это. Дай мне знать, если тебе что-нибудь потребуется. Все, что хочешь. Я не изменился. Я тот самый парень».

Он никогда не забывал, что я однажды ему помог, и никогда ничего непросил взамен. Он попросил меня выслать старый авиабилет, который когда-то оплатил мне, чтобы я летел в Гонконг для работы над «Игрой со смертью», – он хотел заменить его на новый».