Текст книги "Вспомни обо мне (ЛП)"

Автор книги: Брук Блейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

– Нечего сказать?

Я только моргнул, и он усмехнулся.

– Мне всегда нравилось это прозвище. Когда я вспомнил ту ночь в боулинге, я не понял, что это значит, но потом я услышал твой голос, говорящий мне держаться, рассказывающий, почему ты меня так называл. Я тебя не видел, но слышал.

Не раздумывая, я положил руку ему на шею и провел большим пальцем по нижней губе.

– Ты всегда будешь моей Синей птицей, – я наклонился и поцеловал его в лоб, чувствуя, как в груди все сжалось. – Спасибо, что привез меня сюда.

Полностью высохнув, и с вернувшимся сексуальным напряжением, я понимал, что если буду лежать здесь, то могу зайти гораздо дальше, чем нужно, а он не был готов к этому.

– Думаю, мне пора остыть, – сказал я, поднимаясь на ноги, и даже не пытался скрыть эрекцию, которая, как я знал, была на виду. Он знал, как я к нему отношусь, точно так же, как и знал, что я никогда не заставлю его сделать то, к чему он не готов.

После нескольких минут пребывания на солнце вода стала еще холоднее, но не успел я зайти в воду выше голени, как услышал за спиной голос Рида.

– Олли?

Я обернулся и увидел, что он стоит на краю покрывала.

– Да?

Он сделал несколько шагов вперед, его шаг был целеустремленным, и его руки поднялись, как будто он собирался потянуться ко мне, но в последнюю секунду он заколебался и опустил руки.

Я мог сделать только одно из двух. Первое, я мог притвориться, что не заметил, что он собирался сделать, или, второе, я мог послать все к черту и пойти на это. В конце концов, Рид не смотрел на меня нерешительно. Нет, он смотрел на меня так, будто умирал от желания сделать первый шаг, но не мог понять, как это сделать, и это было именно тем, что сделало мое решение за меня: я пошел на это.

Я потянулся к нему, мои руки легли по обе стороны его шеи, чтобы приблизить его рот к моему, и его губы мгновенно приоткрылись. Я не удержался, когда руки Рида крепко обхватили меня, удерживая нас вместе, его короткие ногти царапали мою спину, как будто он старался прижаться ко мне еще ближе. Мой язык проник в его рот, и я наслаждался этим первым вкусом, как никогда раньше.

Это было похоже на возвращение домой. То, как его тело идеально прижималось к моему, то, как мы двигались синхронно, жадно посасывая и облизывая друг друга... и я знал, что так будет, когда он вернется в мою постель.

– Олли, – простонал он, крепко схватив меня за волосы, прежде чем нырнуть и снова переплести наши языки. Его член врезался в мой, твердый как камень и умоляющий о внимании, но, несмотря на то, что я умирал от желания встать на колени и сосать его до потери сознания, мое самообладание победило. Я ждал слишком долго, хотел его слишком сильно, и я не собирался все испортить. Он был слишком важен для меня, чтобы торопить события, и я хотел, чтобы он был уверен во мне, а не просто поддался моменту.

      Но одно было совершенно точно – Рид Валентайн был моим.

Глава 14

Рид

Я не мог уснуть. Я метался и ворочался, постоянно сбрасывая с себя покрывало. Это было то тревожное чувство желания чего-то, чего ты не мог иметь, а твой разум лихорадочно соображал, как это осуществить.

      С каждым днем, проведенным с Олли, это был просто еще один день попыток не дотронуться до него. Я предполагал, что он чувствовал то же самое, так как наши прогулки всегда были в людных местах, он никогда не приглашал меня к себе домой и не приходил ко мне. Время, проведенное на водопаде в прошлые выходные, все еще давило на меня, мои губы все еще покалывало от поцелуя, о котором я не мог перестать думать.

      Но он больше не целовал меня. Ни во время ужина в понедельник, ни во вторник в кинотеатре. Он держал свои руки при себе, пока мы бегали рядом в среду, и не видеть его в четверг, когда ему пришлось работать сверхурочно, было пыткой. А сегодня?

      Я обреченно вздохнул и перевернулся на другой бок. Часы на моей тумбочке показывали половину второго. Он высадил меня всего пару часов назад после посещения боулинга, где я играл немногим лучше, чем в прошлый раз, но я уже скучал по нему. С этим чувством я уже смирился – я скучал по Олли, когда его не было рядом. Я скучал по тому, как он смеется. Вспоминал, как он застенчиво склонил голову, когда я сделал ему комплимент. То, как он был чертовски мил со всеми, с кем мы сталкивались, от официантов и случайных людей, которых мы встречали на улице, до моих родителей, которые остановились, чтобы с нами поздороваться во время нашей пробежки.

Даже когда он не говорил ни слова, его присутствие было постоянным успокоением, и я хотел, всеми существующими способами, сказать ему, показать, что я хочу, чтобы он был рядом. Мне необходимо было, чтобы он был рядом, и эта правда должна была сбить меня с ног, как тонна кирпичей, но вместо этого, это открытие было... освобождением. Влюбиться в него снова было так легко, что я даже не осознавал, что это происходит, и каким-то образом я понимал, что даже если бы я никогда не вспомнил моменты из нашего прошлого, когда мы были вместе, я все равно пришел бы к этому прямо здесь, прямо сейчас.

Когда я узнал его снова, все... изменилось. Неважно, что я никогда не был с парнем до него. Это больше не пугало меня и не останавливало. Дело было вовсе не в том, что он парень, хотя поначалу я был удивлен тем, как сильно мое тело реагировало на мужские части его тела, части, которые я теперь жаждал почувствовать и потрогать. Для меня он был просто Олли, моим Олли, человеком, который освещал мир вокруг себя яркими красками, он даже не представлял себе, как влияет на других... на меня. Понятия не имел, насколько он особенный. Черт, единственный недостаток, который я нашел в нем, был тот факт, что он давал мне слишком много пространства, когда все, что я хотел, это быть ближе к нему. И если я чему-то и научился за последние несколько месяцев, так это тому, что никогда не знаешь, когда твое время истечет или в какой момент изменится твоя жизнь. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем я добрался до этого момента, но каким-то образом я снова влюбился в Олли, и я не хотел терять еще один день, не дав ему понять, что он для меня значит.

Я потянулся к телефону и открыл вкладку для нового сообщения. Возможно, он спал, но если нет, то...

Рид: Ты не спишь?

Почти сразу же он ответил: «Ты застал меня. Почему ты до сих пор не спишь?»

Рид: Не могу уснуть.

Олли: Все в порядке?

Рид: Думаю о тебе.

Олли: Ох. Хорошие мысли?

Рид: Очень хорошие мысли…

Олли: Хочешь поделиться?

«О, я очень хочу поделиться», – подумал я, и меня осенила идея. Я открыл приложение Uber, и, увидев, что машина такси была менее чем в пяти минутах езды от меня, я нажал подтвердить и надел шорты и футболку. Потом быстро почистил зубы и спустился вниз.

Олли: Ты там заснул? Это была плохая шутка.

Рид: Извини. Я снова погрузился в эти мысли.

Олли: Это ужасно эгоистично – держать их при себе, Синяя птица.

Мою кожу покалывало, когда я читал прозвище, и когда машина подъехала, я забрался на заднее сиденье, показывая тем самым водителю, что не готов к диалогу.

Рид: Кто сказал, что я буду держать это при себе?

Олли: ...я в ожидании.

Рид: Я думал о том, спишь ли ты голым.

Появились три точки, затем исчезли, затем снова появились, как будто он продолжал писать и тут же стирал написанное.

Олли: Я скажу тебе, но мне любопытно, к какому заключению ты пришел.

Рид: Я очень хорошо помню, что ты никогда ничего не надевал... по крайней мере, когда я был с тобой.

Олли: Ты прав. Что еще ты помнишь?

Рид: Звуки, которые ты издаешь, когда кончаешь. Ты всегда произносил мое имя, и было жарко, как в аду.

Олли: Черт.

Рид: Я тоже это помню. ;)

Олли: Господи, Рид. Мне кажется, ты хочешь убить меня.

Водитель подъехал к дому Олли, и, когда я вышел из машины, мой член пульсировал в такт с моим сердцебиением.

Рид: Пока нет. Сделаешь мне одолжение?

Олли: Я уже трогаю себя.

«Ох, черт».

Рид: Открой свою дверь.

Олли: Открыть мою дверь? Зачем?

Меньше чем через тридцать секунд Олли так и сделал, и изумление на его лице, когда он увидел меня стоящим на крыльце, было бесценным.

– Я подумал, что мы могли бы поговорить об этом лично, – улыбаясь, сказал я.

Пока он стоял, застыв на месте, мой взгляд скользнул по нему. Его волнистые волосы были слегка взъерошены, возможно, от того, что он метался и ворочался на подушке, так же, как и я, он был обнажен по пояс, и его грудь покрывал тонкий блеск пота, как будто я только что застал его в середине тренировки. «Мой любимый вид тренировки», – подумал я, посмотрев вниз и увидев пару тонких боксеров, выглядывающих из расстегнутых джинсов, которые низко сидели на его бедрах. Но это никак не мешало скрыть его возбуждение, и это еще больше усилило мое желание.

– Ты так и будешь стоять и смотреть или впустишь меня? – спросил я.

Все еще пребывая в шоке, ему потребовалась секунда, чтобы отодвинуться, чтобы я смог войти.

– Отличный сюрприз? – спросил я, когда он закрыл дверь.

– Ты даже не представляешь.

– Ох, мне кажется, представляю, – сказал я, глядя вниз на то, что его эрекция не спала. «Да, это было очень хорошее решение…»

– Именно поэтому я не приглашал тебя сюда раньше.

«Ой... вот дерьмо. Так... плохая идея?»

– Ты хочешь, чтобы я ушел? – спросил я.

– Нет, – ответил он, качая головой. – Я не хочу, чтобы ты уходил. Поверь мне, это последнее, чего я хочу.

– Но...?

– Но, Рид... я не уверен, что доверяю себе рядом с тобой, когда мы одни.

Вот. Именно на такую реакцию я и надеялся. Выражение тоски на лице Олли было ясно как день, когда он сдерживал себя, как будто считал, что так будет правильно, хотя это было совсем не то, чего я хотел. Больше нет.

Несмотря на то, что план состоял в том, что я сразу наброшусь на него, сейчас мне нужно было успокоить его. Он должен быть уверен в том, что я сам хотел быть здесь и что мое появление не было каким-то спонтанным решением, о котором я пожалею утром.

Оставив его, я повернулся и пошел по коридору, а когда увидел одиноко стоящее в углу пианино, направился прямо к нему.

– Ты купил его для меня, – сказал я, вспомнив, что говорила мне мама.

– Да.

– Для меня, – пробормотал я, протягивая руки. – Потому что ты хотел сделать меня счастливым. Потому что ты верил в меня, – я поднял голову. – Потому что ты... заботился... обо мне?

Он уставился на меня, потом кивнул, и когда он это сделал, медленная мелодия заполнила мой разум. Я подошел и поднял крышку. Стоя около пианино, я играл ноты так, как слышал их.

– Это моя любимая, – тихо сказал Олли.

– Ты знаешь эту мелодию?

Он кивнул и подошел ко мне.

– Ты ее играл для меня.

– Играл? – я продолжил играть, и музыка, которая звучала, была нежной любовной песней, прекраснее, чем все, что я мог вспомнить. – Она напоминает мне о тебе.

– Ты и это мне говорил.

Я поднял голову:

– Я написал ее для тебя?

Он только улыбнулся, но эта улыбка открыла что-то внутри меня. Что-то, что было готово принадлежать кому-то другому. Мое сердце.

– Олли, я... я никогда не испытывал ничего подобного. Ни к кому, и уж точно не к мужчине, – проговорил я. – Это одна из причин, почему я держался от тебя подальше, хотя и осознавал, что ты заставляешь меня чувствовать. Я не мог понять, почему я смотрел на тебя по-другому, но теперь все это обрело смысл. Воспоминания, которые у меня были в последнее время, о нашем времени, проведенном вместе с тобой перед операцией... я чувствовал себя так... я не знаю. Почти беззаботно. Что странно, потому что я должен был быть каким угодно, но только не таким, – я посмотрел вниз, туда, где мои пальцы почти сами по себе двигались по клавишам. – Можно тебя кое о чем спросить?

– О чем угодно.

– Тебе не показалось, что я был счастлив после несчастного случая? Не помнишь? Как будто с чистого листа. Не заметил никакого багажа, который тяготил бы или не давал спать всю ночь?

Он ответил не сразу.

– Было, конечно, такое впечатление. Ты все еще боролся, так что это было нелегко. У тебя были проблемы по разным причинам. Я скажу, что меня всегда удивляло, насколько ты был спокойным и каким открытым ты мне казался, и не только передо мной, но и перед тем, что стало для тебя открытием и принятием себя самого, своей ориентации. Но был ли ты счастлив? Я не могу однозначно ответить на этот вопрос, но, если смотреть со стороны, это выглядело именно так.

– Я много думал об этом последние две недели. Потому что главное в воспоминаниях то, что ты помнишь все, что происходило с тобой в течение многих лет. Все, что говорят другие, правильно или неправильно, привычки, которые ты приобрел, хорошие или плохие. Воспоминания могут заставить тебя осознать, насколько ты был несчастным. А до несчастного случая? Я был несчастен.

Олли прислонился к пианино, и в его глазах плескалось сочувствие.

      – Вот каково просыпаться после операции, – продолжил я. – Как будто у меня был самый невероятный сон только для того, чтобы потом узнать, что он не настоящий. Пока ты не появился, мой мир не вернулся к жизни.

Он втянул в себя воздух, и я перестал играть и положил руки на пианино.

– Хочешь знать, что меня больше всего расстраивает? – спросил я.

– Скажи мне.

– То, что я не помню наш первый раз, – сказал я, посмотрев на его губы, когда он прикусил их, а затем медленно осмотрел его тело. Его крепкая шея, сильные плечи, татуировка, обвивающая предплечье. – Я помню все другие разы с тобой, но не первый. Я не помню, как это началось и где это произошло. Был ли я тем, кто сделал первый шаг, или может это был ты.

– Просто это значит, что у тебя снова будет первый раз, – сказал он, упавшим на октаву голосом, затем он оттолкнулся от пианино и встал передо мной. Его глаза расширились, как будто идея дать мне еще один первый раз очень взволновала его, но он не хотел давить на меня. Но к черту это – я хотел, чтобы он подтолкнул меня.

– Олли, – прошептал я, положив руку ему на грудь. Мышцы там были такими твердыми, что мне захотелось провести пальцами вниз к другим частям его тела, чтобы вспомнить, каким твердым он был везде.

– Я думаю... я хочу, чтобы ты прикоснулся ко мне, – сказал я, снова опуская глаза к его губам. Олли дрожал под моей рукой.

– Если хочешь, чтобы я дотронулся до тебя, ты должен быть в этом уверен.

– Я уверен, – без колебаний ответил я и посмотрел на него. – Прикоснись ко мне, Олли.

      Он поймал мой взгляд, и его рука накрыла мою, а затем поднес мои пальцы к своим губам и нежно поцеловал их – но это было последнее нежное движение, которое он сделал. Потому что затем, с настойчивостью, которую сдерживал все эти месяцы, он притянул меня к себе, его хватка была крепкой, когда одна рука обхватила мою талию, а другая держала мой затылок. От его поцелуя у меня закружилась голова, я задохнулся, но не имело значения, что он забрал мое дыхание, мой язык, даже мое сердце, потому что рот Олли был на моем, и ничто в мире не казалось таким правильным.

      Мои ногти впились в его спину, и он наклонил голову, чтобы еще больше переплести наши языки, бархатная мягкость его так опьяняла, что я подумал, что мои ноги не удержат меня. Когда мои колени уперлись в скамейку, Олли слегка наклонил меня, и моя задница ударилась о клавиши, выбивая какофонию звуков, пока мы пожирали друг друга. Его член ощущался как сталь в нижней части моего живота, и я поднял правую ногу на скамейку, чтобы дать ему лучший доступ. Он потерся об меня, когда моя рука скользнула под его боксеры, чтобы вцепиться в его задницу.

– Черт. Рид…

Дрожащими пальцами я спустил его джинсы вниз по бедрам, и он отшвырнул их, его бумажник и ключи скользнули по кухонному полу, мгновенно забытые.

– Я хочу большего, – сказал я, задыхаясь, и Олли улыбнулся мне в губы.

– Тогда обхвати меня ногами, – хрипловатый тон его голоса требовал, чтобы я подчинился, и, когда он приподнял меня, я обвил ногами его бедра, и черт – это было идеальное положение, чтобы его член прижался к моему. Его руки скользнули под мою задницу, и когда он понес меня в спальню, я прижался к нему, ощущая восхитительное трение нашего возбуждения, от которого мои глаза практически закатились.

Он бросил меня на кровать, и я упал на спину. Я лежал, пытаясь отдышаться, пока он доставал смазку и презервативы из бокового ящика и бросил их на кровать.

      О Боже, я хотел этого. До этого момента я не осознавал, как отчаянно мое тело жаждало его, и видя желание, написанное на моем лице, Олли снял свои боксеры. Приподнявшись на локтях, я посмотрел на короткие каштановые кудряшки, окружавшие его длинный, толстый ствол, и когда я облизнул губы, он схватился за основание своего члена.

Сев, я стянул футболку и в рекордное время избавился от шорт. Я не надел под них боксеры, отчего глаза Олли расширились. Но он не сделал ни одного движения, как я ожидал. Вместо этого он уставился на меня, пытаясь справиться со своей эрекцией, и сказал:

– Ты самое великолепное, что я когда-либо видел.

Правда в его глазах заставила меня сглотнуть, прежде чем я смог снова заговорить.

– Тогда почему ты так далеко?

Олли опустил руку и опустился коленом на кровать. Его взгляд прошелся по мне от макушки до пяток, и когда он забрался на матрас рядом со мной, он наклонился и поцеловал меня так, что я даже был рад, что лежу.

– Я скучал по тебе, – прошептал он мне в губы, когда его рука скользнула вниз по моему боку. Моя рука поднялась, чтобы погладить его лицо, щетина напомнила мне о том, как хорошо было бы чувствовать ее на своих бедрах, как он обещал в моей памяти.

– Я не оставлю тебя снова. Обещаю.

– Ты мой? – спросил он с легкой улыбкой на губах.

– Весь твой. Пока тебе это нужно.

– Прекрасно, – он покусывал и посасывал мою нижнюю губу. – Тогда навсегда.

Во всех воспоминаниях, которые у меня были о нас вместе, я никогда не ожидал, что буду чувствовать себя так ужасно, когда мы, наконец, соединимся. Все, что я сейчас видел, было намного больше – эмоции, проходящие через меня, заставляли меня стыдиться того, что я считал сильным проявлением похоти.

Его пальцы, обхватившие мой член, вывели меня из оцепенения, мои бедра приподнялись в погоне за его рукой, когда она достигла кончика, прежде чем снова скользнуть вниз.

– Это чувствуется… восхитительно, – сказал я на выдохе. Каждый раз, когда его рука двигалась по моему члену, мне приходилось задерживать дыхание, потому что желание кончить уже было слишком сильным, и не было никакой вероятности, что это не произойдет прежде, чем я войду в него. Или, может быть…

– Олли? – я остановил его запястье. – Мы можем попробовать что-нибудь... другое?

– Все, что захочешь, – он улыбнулся и сел на пятки.

Я приподнялся, и, когда взял в руку его возбужденный член, его тело задрожало.

– На этот раз я хочу почувствовать тебя внутри себя. Возможно, это будет только один раз, но это все, о чем я могу сейчас думать. Ты возьмешь меня.

Его ноздри расширились, и я почувствовал исходящий от него жар.

– Ты уверен, что это то, чего ты хочешь? – спросил он, его голос был таким низким и хриплым, что походил на рычание.

– Да, – ответил я, проводя большим пальцем по головке его члена. – Именно этого я и хочу.

– Тогда надень на меня презерватив.

Я взял пакетик и разорвал его зубами. Затем я защипнул кончик и раскатал презерватив на его члене, задаваясь вопросом, каково это – чувствовать каждый дюйм его внутри себя. Ему не нужно было просить смазку; я открыл крышку, и за считанные секунды прохладная жидкость наполнила мою руку, и Олли усмехнулся моему нетерпению.

– Мне нужно растянуть тебя, – сказал он, двумя пальцами собирая смазку с моей руки, а затем прислонился к спинке кровати. – Садись на меня, красавчик.

      Я сделал, как он сказал, возвышаясь над его бедрами, пока он одной рукой раздвигал мои ягодицы, а другой дразнил между ними. Сам того не желая, я напрягся, когда один палец коснулся моего плотного колечка, но затем заставил свои бедра расслабиться и опустился на Олли.

– Вот так, – сказал он, снова проводя пальцем по колечку. – Постарайся расслабиться, сделай это для меня.

Положив руки на его широкие плечи, я поцеловал его, пока он продолжал поглаживать мою дырочку, а затем его губы оторвались от моих, и он сказал:

– А теперь выдохни.

Когда я так сделал, он скользнул пальцем внутрь, и мне пришлось заставить себя не напрягаться. Это ощущение было настолько чуждым, что мое тело сначала хотело отвергнуть его, но у моих мыслей были другие идеи. Я хотел этого мужчину, хотел, чтобы он взял меня и заявил на меня свои права. Олли повторил движение несколько раз, и когда он добавил второй палец, я чертыхнулся.

      – Мммм, ты чертовски горячий, Синяя птица, – сказал он, посасывая нежную кожу под моим ухом, и использование моего прозвища заставило меня вздрогнуть. Все это время он растягивал меня, готовя к своему твердому члену, подрагивающим рядом с моим.

Моя голова откинулась назад, и когда я привык к его вторжению, начал двигать бедрами навстречу его пальцам. Но затем он задел мою простату, и я впился ногтями в его плечи.

– О черт, Олли. Господи. Мне нужно больше. Я... как ты хочешь меня?

– Каждым гребаным способом, который позволит мне быть с тобой, – сказал он, покусывая мою мочку. – Но мы начнем с этого, – он направил член к моему входу, и тут я почувствовал, как его крупная головка толкнулась в меня. Я не был уверен, как мне удастся вместить его всего, но мне было все равно, даже если я умру, пытаясь это сделать.

– Впусти меня, Рид, – шептал он, тяжело дыша, когда входил в меня, а затем его сильные руки обхватили мои бедра. Олли поцеловал меня и улыбнулся, теряя последний контроль. – Я весь твой.

«Черт, черт, черт, черт, черт», – думал я, выдыхая и медленно, очень медленно опускаясь на него. Он был таким большим, но я ожидал боли, даже приветствовал ее, и вскоре он был полностью внутри меня. Я попытался пошевелиться, но Олли крепко держал меня, закрыв глаза.

– Не торопись, – сказал он, как будто это ему было больно. – Ты слишком хорошо чувствуешься. Слишком чертовски хорошо.

Как кошка, поймавшая канарейку, я ухмыльнулся, взволнованный тем, что могу свести его с ума. Когда его хватка на моих бедрах ослабла, я медленно приподнялся и снова опустился, наслаждаясь тем, как он полностью заполняет меня. Мне потребовалось несколько неторопливых минут, чтобы привыкнуть к наполненности внутри меня, прежде чем я смог двигаться быстрее, но, когда я это сделал, он сорвался.

Гортанные звуки, вырвавшиеся из горла Олли, должно быть, были самой сексуальной, самой приятной музыкой, которую я когда-либо слышал, и то, как он делал вид, что полностью отдает мне контроль, предлагая оседлать его, когда на самом деле он был единственным, кто полностью контролировал ситуацию.

Все контролирующий Олли был чертовски сексуален.

Пока его руки были заняты установлением темпа, я наклонился, чтобы погладить себя в такт его толчкам, но, черт, это было слишком: чувствовать его движение внутри меня, пока я работал над своим членом. Оргазм пришел из ниоткуда, проливаясь на живот Олли горячими белыми струями спермы, который, казалось, длился бесконечно.

– О, черт, Рид, – застонав, прошептал он, поскольку его бедра двигались быстрее, сбиваясь с ритма, когда он приближался к кульминации. В тот момент я был благодарен ему за то, что он захотел, чтобы мы были лицом к лицу, потому что именно в тот момент, когда Олли со стоном кончил, постоянно повторяя мое имя, его голова откинулась назад, и это был вид, который я не хотел бы пропустить ни за что на свете. Он был просто великолепен в своем экстазе, его кожа раскраснелась, а зеленые радужки почти полностью скрылись за расширенными зрачками.

Прежде чем он успел перевести дыхание, я схватил его за шею и поцеловал. Все еще находясь внутри меня, он обнял меня своими сильными руками, держа так крепко, что мне казалось, что он никогда меня не отпустит. Я надеялся, что он так и сделает.

– Это было идеально, – сказал я, откидываясь назад ровно настолько, чтобы заглянуть ему в глаза. – Ты само совершенство.

      Он был недостающей частью, той частью меня, которую я чувствовал потерянной, до такой степени, что из чистого разочарования бросался на всех и вся. Никогда бы не подумал, что Олли даст мне ответы, которые я искал. Что он был единственным, кто мог заставить меня снова почувствовать себя цельным. Именно эта истина освободила меня. Я никогда не чувствовал себя более полным и любимым, чем в объятиях Олли. И теперь, когда я обрел свое место, ничто не заставит меня уйти.

Глава 15

Рид

Я не был уверен, было ли то, что я слышал, воспоминанием, разыгравшимся во сне, или это действительно происходило в реальности, но, когда туман сна рассеялся и я окончательно проснулся, в доме было тихо.

Олли спал на боку, лицом ко мне, и я улыбнулся, глядя, как он дышит. Одна его рука была под подушкой, а другая лежала между нами, как будто он тянулся ко мне.

С тех пор как я появился на пороге его дома под утро, прошел целый день, и, хотя мое тело ныло от желания снова почувствовать его, нам обоим не помешало бы несколько часов отдыха. Или мы могли бы. Но все мысли заполнила музыка, которую я играл раньше, той же самой, что и была в моем сне, и тихо выскользнув из кровати, я натянул шорты и закрыл за собой дверь, чтобы не разбудить Олли. Я сказал ему, что мелодия напомнила мне о том, что он заставил меня чувствовать. Как возвращение домой. Никогда еще я не чувствовал себя таким свободным и настоящим, как в последние двадцать четыре часа, когда был с ним.

Когда я добрался до кухни, погром, который меня встретил, заставил меня усмехнуться. Джинсы Олли все еще валялись кучкой на полу возле пианино, отчего меня бросило в трепет от возбуждения, когда я вспомнил, как они снимались в пылу страсти. Я сложил их и положил на стойку, и только тогда я увидел его бумажник и ключи, разбросанные по плитке. Больше, похоже, ничего не выпало, и когда я поднял их, из открытого бумажника выпал сложенный листок бумаги. Он был такой измятый и тонкий, как будто его открывали слишком много раз, что, едва коснувшись пола, он развернулся. Нахмурившись, я потянулся за ним, пораженный, увидев свой собственный почерк на вырванной странице.

Это было мое письмо Олли. И пока я читал, все тревоги и страхи того дня нахлынули с поразительной ясностью, и я рухнул на колени.

– Можно мне ручку и бумагу? Поторопитесь, пожалуйста, – сказал я медсестре, прежде чем она вышла из палаты.

Мои родители стояли у кровати и смотрели на меня с беспокойством и страхом в глазах, хотя и пытались скрыть это успокаивающими словами.

– Ты здесь, врачи тебе помогут, – сказала мама, держа меня за руку и поглаживая ее. – Все будет хорошо.

– Я знаю, – ответил я, хотя совсем не был уверен в том, что все будет хорошо. Страх заполнял каждый дюйм моего тела, предчувствие, от которого я не мог избавиться.

– Хорошо, что ты был с Олли, когда это случилось, – сказал отец.

Олли... мне нужно поговорить с Олли. Я не хотел, чтобы он выходил из палаты, когда приедут мои родители, но он любезно дал им время побыть со мной, пока он... где он? Я хотел, чтобы он вернулся. Все происходило так быстро, и все, чего я хотел, это побыть с ним наедине несколько минут.

      Вошла медсестра, протянула мне ручку и блокнот, и, держа их в руках, я попытался успокоиться настолько, чтобы написать то, что мне нужно, на случай, если у меня не будет возможности увидеть его перед операцией. На случай... если что-то произойдет.

«Ничего не случится, – твердил я себе. – Все получится».

В это было бы легче поверить, если бы еще одна ужасная и резкая боль не заставила меня поморщиться, и мама снова вызвала медсестру.

– Все в порядке, – я пытался отмахнуться от них, потому что, черт возьми, я был в ужасе и не хотел, чтобы они это видели. С тем, как мое сердце дергалось с каждым ударом, я был удивлен, что мониторы, к которым я был подключен, еще не предупредили их о моей панике. Также не хотелось, чтобы Олли это видел, но у меня никогда не было возможности что-то скрыть от него.

– Что ты делаешь, детка? – спросила мама.

– Дай мне секунду.

К счастью, она не стала задавать других вопросов и устроилась на одном из стульев рядом со мной, давая мне пространство, необходимое, чтобы излить свое сердце на страницу.

Олли,

Я знаю, что ты волнуешься. И я тоже.

Зачеркни это. Я очень боялся. Там. Признаюсь. Я был чертовски напуган, но я пытался не показывать тебе.

Будет несправедливо, мы через столько прошли за эти последние несколько недель, чтобы сдаться сейчас.

Я только что нашел тебя. Я не потеряю тебя, и я не забуду тебя, что бы ни случилось.

Но если каким-то образом произойдет худший сценарий, пообещай мне, что не откажешься от меня.

Помоги мне вспомнить.

Помоги мне найти дорогу обратно к тебе.

Люблю тебя,

Твоя Синяя Птица.

Я вырвал листок из блокнота и сложил его вчетверо, а потом закрыл глаза, чтобы никто не видел моих слез. Я не понимал почему, но мне казалось, что часть меня умирает, и я не знал, как остановить это. Я просто надеялся, что каким-то образом Олли не отпустит меня…

– Ты вернулся ко мне.

Я поднял застилавшие слезами глаза, когда Олли оттолкнулся от двери и подошел ко мне. Он опустился на колени рядом со мной и вытер мои слезы обеими руками. Я уставился на него, быстро моргая, пытаясь прояснить зрение, держа дрожащими руками сильно помятый листок.

– Ты сохранил это…

– Оно всегда со мной, где бы я ни был. Я же обещал тебе, что ты всегда будешь со мной.

Я сделал глубокий, судорожный вдох.

– Все это время... я чувствовал, что... как-то скучаю по тебе. Для меня это не имело никакого смысла, потому что я не знал тебя или считал, что не знаю. Но... – я снова посмотрел на письмо, которое только подтверждало, какие сильные чувства я испытывал к нему тогда и насколько правильно все было сейчас. – Я чувствовал, что должен что-то...

По лицу Олли, как и по моему, текли слезы, и отложив письмо, я взял его лицо в ладони. Я целовал каждую соленую каплю, а затем прижался лбом к его лбу.

– Я обещал, что проснусь и буду помнить тебя. Может, не сразу, но я уже проснулся, Олли. Я проснулся и вижу тебя. Я вижу нас.

Он поднял голову и поцеловал меня долгим, глубоким, обжигающим поцелуем, который опалил меня изнутри, ничего не оставляя после себя.

– Я люблю тебя, – сказал я. – Я должен был сказать тебе это до операции, потому что нет ничего более истинного в этом мире, чем то, что я люблю тебя, Оливер Макфадден. Каждый твой идеальный дюйм. Ты никогда не переставал верить в меня, даже когда я потерял надежду в себя, когда я оттолкнул тебя... когда причинил тебе боль. Но ты... ты любишь так сильно. Ты видишь только хорошее в этом мире, потому что ты и есть лучшее в этом мире.