Текст книги "Вспомни обо мне (ЛП)"

Автор книги: Брук Блейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

Я поднялся по лестнице, обходя ту, которую ремонтировал, и она сделала то же самое. Войдя в прохладный от кондиционера дом, я жестом пригласил ее войти.

Она держала сумочку перед собой и вежливо улыбнулась, когда входила.

– Я должна была позвонить, прежде чем вот так вторгаться в твою жизнь.

– Никаких проблем, – сказал я, закрывая за ней дверь и ведя ее по коридору. – Принести вам что-нибудь попить?

– Нет, благодарю. Я постараюсь не отнимать у тебя много времени. Я просто хотела… – она остановилась, когда коридор открыл вид в гостиную и кухню, и ее глаза остановились на пианино в углу комнаты. – О, – сказала она с улыбкой. – Неудивительно, что вы с Ридом поладили. Я не знала, что ты играешь.

Я качнулся на пятках.

– Я не играю.

Она повернулась ко мне лицом, и у нее на губах повис вопрос, но, когда я выпрямил плечи и встретился с ее пристальным взглядом, я увидел, как мысли кружатся в ее голове. Она, отводя взгляд, подняла руку и провела пальцем по золотой цепочке с крестиком, которую носила.

– Можно мне присесть?

– Пожалуйста, – я жестом предложил ей сесть где угодно. – Вы уверены, что не хотите чего-нибудь выпить?

– Нет, все нормально. Спасибо.

Когда она присела на край дивана, я пошел на кухню, чтобы вымыть руки и вытереть их полотенцем. Потом я налил большой стакан воды и сел в кресло, давая ей больше пространства.

Зачем она пришла сюда? Я даже не предполагал, что она знает, где я живу.

– Я нашла твой адрес в телефонной книге, – сказала она, отвечая на мой немой вопрос, положила рядом сумочку и расправила юбку. – Я понятия не имела, что мы соседи. Ты давно здесь живешь?

– Несколько лет.

Она кивнула и огляделась.

– Дом отличный.

– Спасибо. Требует некоторого ремонта, но… – я развел руками, – это мой дом.

Она снова разгладила юбку, и тут мне пришло в голову, что она нервничает, что заставило в свою очередь нервничать и меня. Она была здесь, потому что что-то не так с Ридом? Я не мог себе представить, по какой такой еще причине она нашла меня, и пока я сидел там, ожидая, моя нога начала качаться вверх и вниз. Но миссис Валентайн продолжала молчать.

– Полагаю, вы пришли не для того, чтобы поговорить о моем доме, – сказал я, надеясь получить хоть какой-то ответ.

– Нет, не за этим, – она снова начала разглаживать юбку, поймала себя на этом и сжала руки. – Прости меня. Не знаю, с чего начать.

– Что-то случилось с Ридом?

Ее глаза метнулись к моим.

– Нет. Ну... физически он в порядке.

– Физически?

– Да, – ответила она. Перебирая пальцами цепочку, она закрыла глаза, и когда открыла их снова, они блестели от слез. – Оливер, я пришла сюда сегодня, потому что беспокоюсь о сыне.

Это вызвало у меня выброс адреналина.

– Почему? Что случилось?

– Я не знаю. Он говорит мне, что он в порядке, но я не... не думаю, что он в порядке. Он просто совсем другой. Озлобленный.

– Озлобленный? Рид? – я не заметил этого, когда видел его в понедельник.

– Да. И врачи говорят, что это нормально. Настроение, перемены в поведении, но прошло уже несколько месяцев. Он набрасывается на меня, на своего отца, на врачей. Я не знаю, что нам делать. Как ему помочь.

Я допил воду и поставил стакан на кофейный столик.

– Простите меня, но ваш сын в последние несколько месяцев прошел через ад. Я бы тоже очень расстроился, особенно, если бы моя память играла со мной таким образом. Я бы рискнул сказать, что он, вероятно, не знает, что реально, а что нет, и насколько его мозг действительно в порядке.

– Я знаю это. Просто... он помнит все, что было до аварии, так что, во всех смыслах, для него все должно стать нормальным. Легким для понимания. Он должен быть в порядке.

– Но это не так.

– Да, это не так. Я думала, что, может быть, это поможет ему – иметь друзей вокруг, но некоторые из них уже в прошлом, ребята, с которыми он был близок, когда жил здесь раньше, но сейчас он не хочет иметь с ними ничего общего. Я подумала, может, Наташа, но... – она покачала головой. – Похоже, он потерял интерес к вещам и людям, которых любил. И я не... – она подавилась рыданием и полезла в сумочку за пачкой салфеток. – Прости, – сказала она, вытаскивая одну, чтобы вытереть глаза. – Я просто не знаю, как ему помочь.

Мое сердце сжалось от ее боли, а также от того, что чувствовали Рид и вся его семья. «Господи». Мысль о том, что Рид страдает, была мучительной. Я сидел, опершись локтями на колени, пытаясь что-то сказать, желая, чтобы у меня нашлись слова, которые могли бы помочь ей почувствовать себя лучше. Помочь ему восстановиться. Я смотрел на это со стороны и боялся, что ничего из того, что я скажу или сделаю, не сможет изменить ситуацию.

Я был никем в его мире. И эта правда была разрушительной.

– Он вернулся в свою квартиру. Я думаю, он сидит там и... ну, я не знаю, что он делает, если честно. Боюсь, ничего хорошего, – она снова вытерла уголки глаз. – Когда он злится, его сестра просто выбегает из комнаты, но, я знаю, это не помогает. Мой мальчик такой потерянный.

Ха! Это было странно: я думал, что он станет тем Ридом, которого я знал, – спокойным, пусть даже с травмой, через которую он прошел. Любознательным. Целеустремленным. Совсем не та версия, которую описала его мама.

– Если он пытается найти способы справиться, будь то гнев или изоляция... он боится, – сказал я. – Наверное, сейчас не лучшее время для него, чтобы быть одному, но если он отталкивает других... – я был в растерянности, и больше всего на свете мне хотелось поехать к нему домой и как-то помочь.

– Он через многое прошел, и я знаю, что он хочет оставить все это позади. Мы все это знаем. Но, боюсь, я уже готова на отчаянные меры…

– И я ваша последняя надежда? – закончил за нее я.

Ее темные глаза, такие же, как у Рида, расширились.

– Я не это имела в виду…

– Я знаю, что это не так, – сказал я, успокаивая ее. – Но скажите мне, что я могу сделать, чтобы помочь Риду.

«Я сделаю все, что угодно».

– Я думаю... я думаю, ему не помешал бы друг.

– Друг? – повторил я. Я долго смотрел на нее, думая, что это все, что она о нас думала. Черт, если бы ему нужен был друг, он мог бы выбрать любого из тех, кого она приведет, но он этого не сделает, не так ли?

Она покачала головой.

– Прости меня. Я хотела сказать, что... думаю, ты ему нужен.

– Я? – моргнул я, уверенный в том, что неправильно ее расслышал.

– Да. Ты.

Когда ее слова окатили меня, у меня было ощущение, что я нахожусь в какой-то альтернативной вселенной. После того, как она сказала мне, что он должен выздороветь без меня, теперь мама Рида здесь и просит меня о помощи? Сказала, что думает, что Рид нуждается во мне? Несмотря на это, очень яркая вспышка надежды прошла через меня от возможности снова провести с ним время. Но потом я вспомнил нашу недавнюю встречу и отключил ее, пока она не вышла из-под контроля.

– Послушайте, я не понимаю, чем могу помочь. Он понятия не имеет, кто я такой, – сказал я.

– Нет, но, может быть, ты дашь ему возможность узнать тебя получше.

«Разве не это он просил меня сделать? Помочь ему вспомнить?»

– Вы уверены, что этого хотите вы и мистер Валентайн?

– Мы хотим лучшего для нашего сына.

– И вы почему-то решили, что это я? – я вздохнул и окунул голову в руки. – Я думал, ему будет лучше без меня, – тихо сказал я.

– Это не так. Я не думаю, что это так. Да, сначала мы решили, что будет лучше, если он будет только рядом со знакомыми людьми, в знакомой обстановке, чтобы мог выздоравливать без путаницы. Но это не так. Это не выздоровление… – говорила она, и ее голос дрогнул от подступающих слез. – Я никогда не видела Рида таким счастливым, каким он был в течение нескольких недель после аварии. И я подумала, вдруг он испугается или рассердится. Конечно, он имел бы на это полное право. Единственное, что я могу сейчас сделать, чтобы изменить его – это ты.

Мои глаза затуманились, когда она скользнула к краю дивана и положила свою руку на мою.

– Пожалуйста, Оливер. Если Рид что-то для тебя значит, помоги мне вернуть сына.

Я моргнул, и горячие слезы потекли по моему лицу, и я задал себе вопрос, смогу ли я быть тем, кто поможет ему. Не только это, но хочу ли я испытывать неизбежную боль, которая вернется, как только я снова приближусь к Риду? На этот вопрос я мог ответить без колебаний – да. Не было ничего, чего бы я не сделал для его счастья, даже если бы эта цена была принесена в жертву моего собственного. Но я сказал себе, что это не жертва – знать, что человек, о котором я забочусь больше, чем о ком-либо в этом мире, будет в порядке.

Я снова подумал о записке, которую Рид написал перед операцией, и о том, как он сказал мне не сдаваться. Господи, я ведь даже не пытался, правда? Я позволил его семье сделать то, что они считали лучшим, и пожертвовал своими чувствами, но что, если это было неправильное решение?

У меня не было никаких сомнений в том, что я хочу сделать, но поставить себя на пути Рида вне Джо было бы сложно. Я не хотел делать того, что могло бы его отпугнуть, если бы хотел снова завоевать его доверие.

– Я сделаю это, – сказал я, вытирая лицо рукавом. – Но мне понадобится помощь, чтобы понять, как лучше с ним справиться.

– Вообще-то, – взгляд миссис Валентайн переместился на пианино, – кажется, у меня есть идея…

Глава 4

Рид

Он был здесь.

Парень, с которым я столкнулся у Джо и который был в моей больничной палате.

Он был здесь. В музыкальном объединении «Music Junction», где я проводил воскресный день, проводя уроки для начинающих пианистов, поскольку их постоянный преподаватель ушла в декретный отпуск.

Олли. Я никак не мог понять, почему его имя всплыло у меня, так как мы никогда официально не встречались, только тогда, когда мы в тот день покупали кофе. Возможно, это было необычное имя, но я все время думал об этом с тех пор, как встретил его у Джо.

Когда он задержался в дверях, я понял, какой же он на самом деле большой. Выше меня, по крайней мере, на пару дюймов, и такой мускулистый, что казалось, будто его бледно-зеленая рубашка вот-вот разойдется по швам. Удивительно, но я раньше не замечал его размеров. С копной волнистых каштановых волос, которые были зачесаны назад и закручивались по бокам, и так идущей ему щетиной, покрывающей его челюсть, подбородок и верхнюю губу. «Господи, он может быть профессиональным борцом».

      Он откинулся, как будто проверял номер кабинета, на его лице было написано замешательство. Это был взгляд, который я видел много раз у родителей новых учеников, поэтому, будучи временно преподавателем, я подошел, чтобы помочь ему.

– Ты Олли, правильно?

Как будто я ударил его электрошокером, он дернул головой и посмотрел на меня.

– Да?

Я протянул ему свою руку.

– Не думаю, что мы встречались с тобой официально. Я Рид Валентайн. Я заменяю миссис Бишоп, пока она отсутствует.

– Рид... верно, – сказал он, пожимая мне руку. – Приятно познакомиться. Официально.

Его хватка была сильной, а кожа обжигающе горячей, что соответствовало палящей июльской погоде.

– Вы пришли записать кого-то? – спросил я, когда он отпустил мою руку.

– Прошу прощения?

– Своего ребенка. В класс.

– О. Нет, у меня нет детей, – затем он оглядел кабинет, в которой преобладали дети младше восемнадцати лет, и его брови взлетели вверх. – Э-э, это детский класс?

«Подожди, он был здесь, чтобы учиться? Действительно...»

– Официально – нет.

– Что это значит?

– Ну, он открыт для всех возрастов, но в основном в нем учатся дети или подростки, которых отправили родители. У нас не так много взрослых.

«Таких вообще нет».

– О, – он провел рукой по волосам и, казалось, был готов убежать.

– Ты пришел заниматься?

– Так и планировалось. Я имею в виду, да.

– Это один из пунктов списка твоих желаний?

– Э-э... да. Что-то вроде того.

– Проходи, я сейчас подготовлю тебе задание, – я подошел к пианино в центральной части комнаты и взял сверху один из листов. Когда я протянул ему задание, он в замешательстве посмотрел на него. – Это сегодняшний урок.

– Это задание для новичка?

– Да, – мои губы скривились, когда я пытался сдерживать улыбку, потому что, благослови его сердце, он был не на своем месте. Но я был рад каждому, кто хотел бы научиться играть на инструменте, даже если им было за тридцать и они выглядели так, будто могли бы раздавить меня, если я посмотрю на них неправильно.

– Так что, мне... присесть? – спросил он.

– Да, куда захочешь. Мы начнем через несколько минут.

– Хорошо, спасибо.

Он выбрал одно из пианино в передней части кабинета, так как несколько подростков заняли те, которые стояли дальше, и когда он поставил ноты перед собой и вытер руки о джинсы, я почти рассмеялся. У меня было предчувствие, что дети надерут ему задницу, играя колыбельную «Мерцай, мерцай, звездочка».

Как только все были на своих местах, я прошел в переднюю часть комнаты и присвистнул, чтобы привлечь внимание учеников.

– Добро пожаловать, ребята, в класс «Фортепиано для начинающих». Меня зовут мистер Валентайн, и я буду учить вас, пока не вернется миссис Бишоп.

Пара девчонок сзади хихикнула, и я проигнорировал их. Либо мое имя, либо возраст, казалось, каждый раз их смешили.

– Сегодня мы будем работать над песней, ноты написаны на ваших листах, которые я раздал вам, но сначала я хотел бы поработать над правильной позицией рук.

Я начал урок, обошел комнату, чтобы убедиться, что все готовы и приняли правильную позицию. Когда я добрался до Олли, я взял его запястье и провел рукой по трем клавишам.

– Это середина, нота До, – сказал я. – Это твой центр. Если ты потеряешься, то вернешься сюда.

Он посмотрел на меня ясными, светло-зелеными глазами. «Черт. Они всегда были такими?»

– Мой центр. Понял, – кивнул Олли.

Что-то в его взгляде заставило мой желудок перевернуться, и я быстро, как от огня, убрал руку с его запястья.

Чувство неудовлетворенности сохранялось, пока я шел к следующему ученику. Что это было? Парень казался достаточно дружелюбным, и я не получал никаких красных сигналов. Я попытался забыть о своей реакции, продолжая урок. «Мерцай, мерцай, звездочка» была песней, которую они учились играть сегодня, и это была одна из самых легких песенок для начинающих. По крайней мере, я так думал.

Я больше не подходил к Олли, держась на расстоянии, потому что инстинкты подсказывали мне, что в этом парне было нечто большее, чем то, что он говорил. Ничего опасного... я не думал об этом. Но я не мог понять, что это такое. Время от времени, клянусь, я чувствовал жар его взгляда, оборачивался и видел, как он с удивлением смотрит на свои пальцы, когда нажимает не на ту клавишу. И каждый раз, когда я оглядывался, чтобы увидеть, как Олли беспомощным взглядом пытается следовать за мной, мне приходилось сдерживать улыбку. Бедный парень, у него не было ни одной музыкальной косточки в теле, и я сомневался, что он вообще когда-либо раньше в своей жизни сидел за пианино. Но он старался, а в этом классе это было все, что имело значение. Хотя смотреть на него было довольно занимательно.

Час пролетел быстро, почти все справились с песней, и я обошел комнату, собирая ноты.

– Отлично, на сегодня все. Обязательно потренируйтесь в течение недели, потому что, прежде чем на следующем занятии двигаться дальше, мы повторим ее.

Дети старались убраться из класса достаточно быстро, желая наслаждаться летом, и я не мог их винить. Я отказался от выходных только ради миссис Бишоп, чья мама была моим собственным преподавателем, когда я был моложе.

Когда я отважился подойти к Олли, я сказал:

– Неплохие результаты для первого раза.

– Неплохие результаты? Это то, что ты говоришь ученикам, которые терпят неудачу?

– Это не провал, если ты старался.

Он покачал головой и, посмеиваясь, протянул мне ноты.

– Я однозначно пытался.

– Значит, все не так плохо, как тебе кажется.

– Да? Знаешь, ты действительно хороший учитель. Я понятия не имел, что, черт возьми, мне делать, но ты облегчал мне задачу. Ну, немного.

– Немного, ты прав, – рассмеялся я. – Значит ли это, что ты на следующей неделе готов пройти второй раунд?

– Да, я готов, – улыбка медленно сошла с его губ. – Если только ты не заставишь меня играть Бетховена перед классом или типа того.

– Это будет на третьем уроке.

– Ну, черт возьми, тогда мне срочно надо начать практиковаться.

– Ты даже не успеешь оглянуться и будешь играть в Карнеги-Холл (прим. один из самых престижных в мире концертных залов для исполнения классической музыки в Нью-Йорке) и позорить нас всех.

– Я не такой наивный, – засмеялся Олли. – Я так же, как и ты, понимаю, что у меня нет никакого музыкального таланта, но ты все так забавно представил.

– Спасибо, я ценю это.

Когда между нами воцарилась тишина, я остро осознал, что мы единственные, кто остались в кабинете, и по какой-то причине это вызвало во мне волнение. «Что происходит?» Парень даже отдаленно не угрожал, особенно тогда, когда я возвышался над ним, пока он сидел за пианино.

Черт возьми, у него были честные глаза и дружелюбная улыбка. Мне хотелось пнуть себя. Мало того, что я страдал от потери памяти, но также подозревал ни в чем неповинных людей. «Я действительно теряю самообладание».

– Ну что ж, – сказал я, складывая ноты на пианино. – Мне нужно тут все закончить.

– Да, мне тоже пора идти, – когда Олли поднялся на ноги, я снова заметил цвет его глаз и то, как они сочетались с его рубашкой.

Отступив назад, я постучал стопкой листов по пианино, выравнивая их, и натянуто улыбнулся ему, а потом пошел к шкафу, чтобы убрать ноты.

– Хмм… – Олли откашлялся, и я посмотрел туда, где он стоял у пианино. – Надеюсь, ты не будешь возражать, если я скажу это, но я заметил, что ты не водишь машину. Может тебя подвезти куда-нибудь?

Он не только был внимательным, но и предлагал отвезти меня домой? Может быть, я не ошибался, когда думал об осторожности. «Нет, он просто проявляет вежливость».

– О. Нет, все в порядке, – сказал я. – Я прогуляюсь пешком. Знаешь, пытаюсь заниматься спортом, когда есть возможность.

– В такую жару? Но это безумие.

– Каждая капля пота – это еще одна потерянная калория, – пошутил я.

– А что, если ты упадешь в обморок по дороге? Тепловой удар – это реальная штука. Поверь мне.

– Значит, проведу следующие полчаса в сауне. Думаю, со мной все будет в порядке.

– Ты говоришь «нет» из-за предполагаемой опасности? Я клянусь, что я не серийный убийца или что-то в этом роде.

– Ну и дела, спасибо, это было убедительно, – сказал я, качая головой, но я улыбался. – Я чувствую себя намного лучше.

Улыбка Олли померкла, и он постучал пальцами по фортепьяно.

– Нет, но серьезно. Не проблема отвезти тебя домой, и я бы меньше волновался, если бы позволил тебе воспользоваться моим кондиционером.

– Как бы мило это ни звучало, я вынужден отказаться. Я ценю твое предложение, но мне нравится гулять.

«Ты пожалеешь об этом минут через тридцать».

Олли выглядел так, будто хотел сказать что-то еще, но он просто кивнул мне и улыбнулся.

– Будь осторожен. Скоро снова увидимся, Рид.

– Конечно.

Как только он вышел, я пожалел, что не принял его предложение, хотя бы потому, что у меня уже начали болеть ноги от этих туфлей, и он был прав – снаружи жарило как в печке. Но не важно. Я все равно не тороплюсь домой.

Я схватил свою сумку и убедился, что в кабинете порядок, выключил свет и закрыл на замок дверь класса. Вынув из кармана наушники, я, прощаясь, помахал администратору, а затем открыл стеклянную дверь, которая вела на улицу.

Как только я это сделал, у меня возникло огромное желание затащить свою задницу обратно внутрь. Это был не сильный летний дождь, это был ужасный ливень, который заставил меня искать укрытие под козырьком. Воды, покрывающей парковку, было уже достаточно много, чтобы намочить носки, и, когда я посмотрел на свои отглаженные брюки и туфли, я понял, что они не переживут длительную прогулку домой.

«Отлично». Единственный день, когда я не проверил погоду, и именно в этот день был долбаный муссонный дождь. «Не так я хотел, чтобы прошел мой день». Я подумал позвонить родителям, но решил отказаться от этой идеи. Конечно, они заберут меня, и они будут делать это каждый раз, но совсем не так я хотел вернуть свою независимость. Я полез в карман за мобильником, чтобы вызвать такси, но выругался, когда вспомнил, что оставил его дома на кухонном столе.

Мое внимание привлекла фигура, бегущая по парковке. Олли тоже не взял с собой зонт, и его одежда уже промокла насквозь, когда он добрался до машины. Когда он отъехал и направил машину к выезду, я выскочил из-под козырька и махнул руками, пытаясь привлечь его внимание. Это было против моих многочисленных убеждений, и я действительно не знал этого парня, но черт. Я не пойду домой в такую бурю.

Олли притормозил рядом со мной и опустил окно.

– Итак, – сказал я, стряхивая капли дождя с волос, – что ты там говорил о том, чтобы подвезти меня?

Глава 5

Рид

Как только я закрыл дверь, оказавшись в замкнутом пространстве с Олли, я сразу понял, что это была плохая идея. Странное чувство в животе вернулось, и мне пришло в голову, что зря я сел в машину с парнем, которого на самом деле совсем не знал.

«Это в двух милях езды. Он не собирается запихивать тебя в багажник. Успокойся, черт возьми».

– Слегка мокро, – со смехом сказал Олли, когда я пристегнулся.

– Да, я не ожидал, что будет дождь, иначе бы пришел лучше подготовленным.

– Я тоже, – он вытер лицо рукой и провел ею по волосам. Остальная часть его тела тоже промокла, и одежда прилипла к коже.

      «Господи Иисусе, он огромный». С рубашкой, прилипшей к его массивной груди и бицепсам, он выглядел еще больше. Или, может быть, он просто выглядел так в маленьком пространстве, в котором мы были.

«Почему я вообще обращаю внимание на мускулы другого парня? Это чертовски странно».

Олли завел машину.

– Куда едем? – спросил он.

– В комплекс Гарден Лейкс, – ответил я.

– Окей.

– Ты знаешь, где это находится?

– Да, знаю. Почему ты удивлен?

– Это вроде закрытое место, я так думал, – пожал я плечами. – Мои друзья всегда пропускали поворот.

– Ааа… – затем, после паузы, он сказал: – У меня был парень, который жил там.

Это заставило мое сердце сделать двойное сальто. Парень? Он был геем? Не знаю, почему эта новость ошарашила меня, но это так.

– Был? Неужели все закончилось плохо?

Когда мы остановились на красный свет, Олли посмотрел в мою сторону с печалью в глазах.

– Да. Можно и так сказать.

– Прости.

– Это не твоя вина, – сказал он, когда свет стал зеленым и его внимание вернулось на дорогу.

– Расставание – это самое худшее. Я имею в виду, как можно быть настолько близкими с кем-то и практически за одну ночь стать чужими друг другу. Ты знаешь?

Он вцепился в руль и уставился прямо перед собой.

– Да. Я тоже пытаюсь это понять.

Ладно, очевидно, я завел неудобную для нас тему. Хотя я часто задавался этим вопросом. Недавно я видел свою бывшую девушку Наташу, но мне казалось, что я разговариваю с кем-то, кого только что встретил. Трудно было поверить, что я провел с ней годы своей жизни. Все казалось таким размытым.

– Рид? – позвал Олли. – Не мог бы ты сделать мне одолжение?

– Да, конечно.

– Закрой глаза.

– Закрыть глаза? Зачем?

– Просто доверься мне.

Что-то в его голосе заставило меня послушаться, и я сделал, как он сказал. Я закрыл глаза.

– Держи их закрытыми, пока мы не выберемся, – сказал он.

– Пока мы не выберемся из чего?

– Если бы я сказал тебе, это бы перечеркнуло причину, по которой ты их закрыл.

– Олли…

– Пожалуйста, Рид.

«Пожалуйста, Рид». В его словах был столько тревоги, и это заставило меня задуматься, что, черт возьми, происходит. Но я держал глаза закрытыми и откинулся назад, слушая дождь, ожидая, когда он даст мне добро снова открыть их.

Через несколько секунд красные и синие огни замерцали на моих веках, и они непроизвольно открылись, прежде чем я успел понять, что на самом деле означают эти цвета.

      Сцена перед нами была похожа на что-то из фильма ужасов. Повсюду были полицейские и пожарные машины, по крайней мере, две машины скорой помощи, которые я мог видеть, и, посередине, обломки трех машин, врезавшихся друг в друга. У меня остановилось сердце.

Затем в моей памяти вспыхнула вспышка, что-то врезалось в меня, разбилось стекло, отовсюду вырвались воздушные подушки.

– О боже, – выдавил я, когда у меня сжалась грудь. Внезапно мне стало не хватать воздуха. Вид искореженных машин, мигающих аварийных огней... все казалось слишком знакомым. Слишком много всего, чтобы это принять.

Голос Олли ворвался в образы, которые не прекращали прокручиваться.

– Рид, мне нужно, чтобы ты наклонился и положил голову между коленями. Сделай это сейчас.

Я попытался перевести дыхание, но приступ паники был сильным. Рука Олли потянулась к моей спине, когда я, задыхаясь, наклонился вниз.

– Все в порядке, – говорил он, успокаивая меня, как испуганное животное. – У них все под контролем. А ты здесь, и ты в безопасности.

Но я не чувствовал себя в безопасности. С правой стороны мне показалось, что кто-то ударил битой по ребрам, и сильно заболела голова.

«Это не реально. Надо дышать. Просто дышать».

Я смутно осознавал, что Олли говорит со мной, и через несколько секунд он сунул мне под нос бумажный пакет, и я продолжал дышать.

«Дыши ровно. Это происходит не со мной. Я жив. Нет никакой боли. Это все не настоящее».

Я понятия не имел, как долго я оставался согнутым, пытаясь снова исправить свой мир, но все это время рука Олли оставалась на мне, его присутствие держало меня на земле.

Когда мое дыхание начало восстанавливаться, я убрал пакет и опустил голову на руки.

– Вот черт.

– Все хорошо. Пусть все пройдет. Мы никуда не торопимся.

Казалось, я не мог думать ни о чем, кроме обломков, которые мы только что видели, а также о том, что мне показывал мой разум. Это я был в машине, лежал на подушке безопасности? Это казалось реальным, но... нет. Как будто я смотрел, как это происходит, но все еще чувствовал боль. Это было реально или мой мозг сейчас выдумывает дерьмо?

Я схожу с ума?

Через некоторое время я снова сел, и Олли протянул мне дорожный термос.

– Хочешь немного воды? – спросил он.

Кивнув, я с благодарностью принял напиток. Внутри все еще был лед, и холодная вода была шоком для моей системы – который был очень нужен мне сейчас. Именно тогда я также понял, что Олли поднял и направил вентиляционные решетки так, чтобы воздух дул прямо на меня. Не только это, но и то, что он завез нас на пустую парковку достаточно далеко, чтобы авария больше не была видна.

– Черт, – сказал я, вытирая рот. – Прости.

– Не стоит. Просто выпей еще немного.

Я сделал еще пару глотков, прежде чем вернуть ему чашку. Мое сердце больше не колотилось, и с воздухом, дующим мне в лицо, я снова мог дышать.

Откинувшись на подголовник, я спросил:

– Откуда ты знаешь?

– Знаю что?

– Ты просил меня закрыть глаза. Как ты узнал, что у меня была авария?

Глаза Олли впились в мои.

– Ты хочешь знать правду?

– Да.

– Потому что я был там.

– Где ты был?

Он опустил руку с руля, чтобы погладить щетину на его челюсти.

– Я парамедик. Я был там в день аварии. На самом деле, это я вытащил тебя из машины.

Его слова высосали воздух из маленького пространства, и я почувствовал, как мой рот открылся.

– Что ты только что сказал?

– Ты слышал меня.

– Ты… – слова застряли у меня в горле. Олли был тем, кто спас меня? Олли?

– Я понимаю, что это, вероятно, удивительно. Это был адский шок, когда мы получили сигнал тем утром, а потом увидели, что это был ты.

– Был я?

– Да. Я видел тебя у Джо, мы пили кофе минут за десять до аварии. Я думаю, это было не совсем то, как мы представляли себе наше утро.

– Поразительно, – это было все, что я мог сказать, когда позволил этой информации впитаться. – Не знаю, что и сказать.

– Тебе не нужно ничего говорить. Я просто подумал, что ты должен это знать.

Оцепенение. Вот что чувствовал мой мозг.

– Это было так же... ужасно... как там?

– Мы вытащили тебя оттуда. Это все, что имеет значение.

– Я слышал, что водитель, который меня сбил, легко отделался.

– Да, небольшая травма шеи.

– Да, – я скрестил руки на груди, в миллионный раз сокрушаясь по этому поводу.

– Ты можешь это сказать.

– Что?

– О чем ты думаешь. Что это несправедливо, что авария произошла по его вине, а страдаешь ты.

– Откуда ты знаешь, что я об этом подумал?

– Потому что так должно было быть. И это не делает тебя плохим человеком, если у тебя такие мысли.

      Как будто он мог читать мои мысли. Несмотря на то, что я старался не думать об этом, зная, что чья-то спешка, чтобы добраться до работы перевернула всю мою жизнь к худшему... было трудно не быть озлобленным. Но да, именно таким я и был. Озлобленным.

– Ты прав, – сказал я. – Я чувствую себя …

– Да?

– Жесть каким злым.

Рот Олли дернулся с одной стороны.

– Я бы очень удивился, если бы это было не так.

– В самом деле?

– Да.

– Полагаю, ты часто видишь подобные вещи.

– Больше, чем хотелось бы.

– Так как же ты с этим справляешься? Ты видишь все это дерьмо каждый день и не выглядишь опустошенным.

– Поверь, у меня тоже бывают такие дня. В последнее время особенно часто, – ответил он, сосредоточившись на окне. – Но в конце концов, мне хотелось бы думать, что я немного помог. Что из всего плохого есть и что-то хорошее.

      Это было как ушат холодной воды, и все мои подозрительные мысли об Олли исчезли. Этими несколькими словами он только что заглянул мне в душу, и тогда я без тени сомнения понял, что в нем не было ни одного злого и ожесточенного дюйма. «Он один из редких хороших парней, не так ли? И он спас мне жизнь. Черт возьми, он спас меня. Как я смогу отплатить ему за это? Это вообще возможно?»

У меня в глазах и груди жгло.

– Спасибо. За то, что помог мне сейчас и... ну ты понимаешь, – «Спас мою жизнь».

Взгляд Олли переместился на меня.

– Не стоит благодарности.

Тогда мне пришла в голову странная мысль.

– Неудивительно, что ты пришел ко мне в больницу. Те цветы, что ты принес... они были от тебя, не так ли?

Его лицо покраснело и стало темнее, чем его волосы.

– Ну…, я знал, что тебе сделали еще одну операцию, так что…

– Но потом я проснулся и понятия не имел, что это ты спас меня. Вот дерьмо. Прости, – я схватился за затылок и откинул голову на подголовник. – Я чувствую, что очень много потерял.

– Что заставляет тебя так думать?

– Еще несколько минут назад я не мог вспомнить, что произошло, и думаю, что именно это я сейчас и видел. Мне казалось, что там я. И потом, между этим днем и днем после моей операции не хватает времени. И я не могу объяснить это, я не знаю, что это, но что-то в моем чутье подсказывает мне, что я должен продолжать копать.

– Копать что? – Олли сел прямее.