Текст книги "Немного желания (ЛП)"

Автор книги: Брук Блейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

– Это правда...

Этот мужчина говорил со смыслом. Создавать музыку без большого лейбла за спиной не легко, но это можно сделать. И не то чтобы у меня не было связей. Я работал с достаточным количеством людей в бизнесе, чтобы знать, к кому обратиться, и я пробыл в бизнесе достаточно долго, чтобы знать, как всё работает за сценой. Конечно, Шоу всё разберёт, все плюсы и минусы, и то, о чём мне было слишком страшно думать. Все «что если».

Слава богу, что он был здесь, когда я ответил на звонок.

– Видишь? Варианты есть. Ты справишься, – сказал Шоу, точно читая меня, как и всегда.

Я опустил взгляд, понимая, что больше не чувствую иголку. Пока я потерялся в мыслях, он закончил татуировку.

– Ты закончил, – сказал я, и когда снова поднял взгляд, его глаза смотрели прямо в мои. От силы, которую я увидел в них, вместе с чем-то ещё, что я не мог разобрать, моё сердце забилось чуть быстрее. Иногда пугало то, как он видел меня насквозь; в других случаях мне нравилось ощущение удовлетворения от этого. Может, было бы приятно, чтобы кто-то на самом деле видел тебя...

Шоу первым разрушил нашу связь, потянувшись за каким-то тюбиком и выдавив немного содержимого на палец.

– Ты ведь не пытаешься от меня избавиться, нет? – шутливо спросил я. – Заставляешь меня ехать в Нью-Йорк, чтобы я не приходил больше за бесплатными татуировками?

– Заткнись, – сказал он, улыбаясь.

– Потому что если это так, просто помни, что ты не единственный, кто умеет вязать чёртовы верёвки.

У Шоу вырвался громкий смех, пока он покрывал мою татуировку мазью, а затем протянул мне зеркало, чтобы я посмотрел на законченную работу.

– Ого, – произнёс я, глядя на замысловатые линии феникса. – Мне очень нравится. Это красиво, Шоу. Правда красиво.

Всё, чего касался Шоу, казалось таким. От правды, которую он говорил, до того, как он готовил, и даже того, как он трахался. Всё маленькое и большое в нём продолжало меня впечатлять.

– Перезвони ему завтра, – сказал Шоу, перевязывая мою татуировку. – Скажи им, что они могут купить тебе билет на самолёт первого класса, поселить тебя в пятизвёздочном отеле и нанять тебе водителя, и тогда ты подумаешь.

Я рассмеялся.

– Я когда-нибудь говорил, что мне нравится ход твоих мыслей?

– Эй, я должен присматривать за своим... – он резко остановился и закашлялся. – Мы должны поддерживать друг друга. Требуй то, чего заслуживаешь. Они не первые, кто постучится, если хотят как можно быстрее тебя заполучить. Помни это.

Я слышал, что он говорил, но не мог перестать думать о том, чего он не сказал. Шоу собирался сказать «за своим парнем»? Или «за своим приятелем»? «Бойфрендом»? «Любовником»? Любой из этих вариантов слов, тему которых мы и близко не могли поднять? И почему я чувствовал разочарование от того, что он не закончил то предложение?

– Эй, – произнёс Шоу, приподнимая мой подбородок, чтобы я посмотрел ему в глаза. – Любому из этих придурков чертовски повезёт заполучить тебя, так что не смей соглашаться на сделку только потому, что боишься. Подожди, пока не появится подходящая. Ты поймёшь, – он ошибочно принимал выражение моего лица за переживания из-за карьеры, что внезапно стало самой последней из моих мыслей. Но у его слов было двойное значение, и я не думал, что это было намеренно.

На кончике моего языка вертелся вопрос о том, что он чуть не произнёс, но что-то меня удерживало.

– Спасибо, – сказал я. – За татуировку и за карьерный совет.

– Всегда пожалуйста.

Он отпустил мой подбородок и занялся уборкой, задавая мне вопросы о моей работе с «ЭмДжиЭй» и называя другие группы, которые работают «независимо». Он больше не позволял разговору вернуться обратно туда, что я назвал бы «небезопасной территорией», что заставило бы его проговориться о том, чего он не хотел говорить. Это было непохоже на него – не говорить то, о чём он думает, но, может быть, он пытался сосредоточить меня на приоритетах работы, чему я позволил проскользнуть мимо, пытаясь, о, не знаю, на самом деле что-нибудь написать. Но теперь, когда я написал и продолжал писать... что я буду делать со своей музыкой?

Чёрт, думать об этом было невыносимо, и я подозревал, что именно поэтому Шоу заставлял меня говорить. Был ли я готов решать всё самостоятельно? Или более умным решением было вернуться к отношениям с «ЭмДжиЭй»?

Был только один способ это выяснить.

Глава 27

Шоу

Через два дня Трент улетел в Нью-Йорк. Он просил меня поехать с ним, но мне нужно было сделать несколько вещей в салоне, плюс, я обещал Кеву, что встречусь с ним и пройдусь по идеям для его музыкального фестиваля.

Оправдания. Я мог сделать это в любое время.

Я не хотел сталкиваться с тем, из-за чего отверг предложение Трента, так что отпросился с работы и провёл день за рулём машины. Прочь с острова и по побережью, музыка потише и открытые окна. Это всегда прочищало мне голову, помогало разобраться с тем, что занимало мои мысли. Но я ездил весь день и никак не приблизился к очищению с того момента, как уехал.

Вернувшись на остров, я поехал в направлении, которого не ожидал. Я не потрудился заранее позвонить – с друзьями в этом не было необходимости.

Деревья с нависающими ветками бросали тень на длинную полосу дороги, и это был один из моих любимых видов на острове, и проезжая мимо, я продолжал ехать прямо, пока не добрался до старого дома Салливанов, который Лукас унаследовал после смерти своей бабушки. Классический белый двухэтажный дом был воплощением южного стиля, с двойными балконами и окружённый дубами и магнолиями, и, подъезжая, я заметил, что Джексона дома ещё нет, зато есть Лукас.

Я припарковался за грузовиком Лукаса, а затем направилось прямиком к заднему гаражу, зная, что он будет там. Одна из широких амбарных дверей была открыта, и когда я вошёл, повсюду летали искры, пока Лукас двигал шлифовальным станком по металлу. Сказать, что он был исключительным художником, было преуменьшением, и многие из его металлических скульптур стояли в «Бади Электрик», как и в моей квартире.

Будто почувствовав, что я стою там, Лукас отключил свой аппарат и поднял взгляд.

– Эй, эй. Какого чёрта ты здесь делаешь? – он улыбнулся, обходя верстак и снимая свою маску. Затем он притянул меня в объятия, с силой хлопнув по спине.

– Я был неподалёку. Подумал, что зайду.

Он нахмурился, отстраняясь.

– Ты «был неподалёку»? Я в глуши.

– Ну да, – сказал я, пожимая плечами. – Я прокатился.

Лукас нахмурился и скрестил руки на груди.

– Зачем?

– Я не могу просто поздороваться?

– Ты катаешься на машине только тогда, когда что-то не так.

«Чёрт возьми. Ненавижу, что он так хорошо меня знает». Я размял шею, наклонив из стороны в сторону, пытаясь ослабить напряжение, которое чувствовал в ней, и когда это не помогло, я схватился за шею сзади и надавил, всё это время думая, почему вообще сюда приехал.

– Вот чёрт. Я знаю, что происходит, – губы Лукаса изогнулись в озорной улыбке. – Трент Нокс тебя окрутил, и ты не знаешь, что с этим делать. Я прав?

Я закатил глаза и направился обратно к выходу.

– Я прав? Чёрт возьми. Подожди, куда ты идёшь? – сказал Лукас, идя за мной. – Брось, Шоу, дай мне насладиться этим моментом. Я никогда раньше не видел, чтобы ты из-за кого-то психовал.

Он догнал меня и схватил за руку, разворачивая обратно лицом к себе. Я не знал, что он увидел тогда на моём лице, но этого было достаточно, чтобы его взгляд стал более серьёзным.

– Я не издеваюсь. Клянусь, – сказал он. – Что происходит?

Мне не пришлось ничего говорить, когда Лукас наклонил голову на бок, на его губах было больше вопросов, но что-то сдерживало его, и он не стал на меня давить.

– Идём, – сказал он, хлопая меня по плечу и ведя к своему дому. – Давай выпьем пива.

***

Через час мы сидели на уличных качелях, выпивая по второй бутылке пива, и Лукас полностью узнал «Историю Шоу и Трента, от А до Я».

– Ох, Шоу. Ты очень шаловливый мальчик, – сказал Лукас, делая глоток пива. – В смысле, я это знал, но чёрт возьми. Я не могу, ну, забыть это.

– Не заставляй меня жалеть, что я сюда приехал.

– Нет, я впечатлён. Трент чёртов Нокс без ума от тебя, – когда я посмотрел на него, он поднял руки вверх. – Ладно, я перестану так его называть.

– Ради бога, – пробормотал я, когда Лукас начал смеяться.

– Я пытаюсь вызвать у тебя улыбку, пока мы не начали говорить о тяжёлом дерьме. Так что ты можешь улыбнуться, пожалуйста?

Я улыбнулся ему самой большой зубастой улыбкой, которой смог.

Он отпрянул назад.

– Это страшно. Никогда так больше не делай.

Хохотнув, я раскачал нас на качелях с помощью ноги.

– Ты счастлив за него, верно? – спросил Лукас.

– Ты серьёзно? Я в чёртовом восторге. Слышал бы ты его песни, Лукас. Они нереальные. Такие нереальные, что снесут тебе весь мозг и все мысли.

– Это убийственное сочетание, – пошутил он.

– Он заслуживает, чтобы весь мир услышал его музыку. Это даже не вопрос. Если он получит хорошее предложение от тех парней в Нью-Йорке, он должен его принять, сто процентов.

– Даже если это заберёт его?

Я задумался не из-за своего ответа. Я просто хотел осторожно подобрать слова.

– Для него это важно. Музыка – это вся его жизнь... Нет, даже не так. Это часть его.

– Значит, ты приехал сюда вовсе не из-за Трента, – сказал он. – Дело в тебе самом.

Моя голова резко поднялась, когда Лукас нанёс этот удар. Он вовсе не ошибался, так ведь?

Я думал о том, что Трент так легко полностью мне доверился, будто инстинктивно знал, что может это сделать, и я никогда не воспользуюсь этим и не причиню ему боли. И, конечно же, секс был просто чертовски нереальным. До сих пор он был самым крышесносным, который у меня когда-либо был, и тот факт, что я безумно захотел его после первой совместной ночи, чего никогда раньше не было, должно было стать первой подсказкой. Но это был даже не просто секс, каким бы он ни был невероятным. Дело было в мелочах, на которые я даже не понимал, что обращаю внимание, например, что он хотел приготовить мне завтрак, но в итоге поджёг кухню, или что он дал мне майку, когда заметил, что мне холодно, и мне не пришлось ничего просить. И дело было и в другом. Например, в желании провести время с моими друзьями и в просьбе поехать с ним в Нью-Йорк во время важного момента его жизни.

– Я думаю, я... – мой голос едва было слышно, даже мне самому. – Думаю, я могу хотеть большего.

Лукас позволил этим словам повиснуть между нами, моё признание звенело в ушах и осело в костях.

Чёрт возьми. Я хотел большего. Большего, чем просто секс, или одна ночь, или одна неделя, или один месяц с кем-то. Это было больше, чем я когда-либо хотел с кем-либо, и до меня это дошло так медленно, что только в этот самый момент я понял, что последние пару дней мне не по себе из-за того факта, что я ещё не был готов потерять Трента.

А я считал себя довольно догадливым парнем. Видимо, это не так уж и работало, когда дело касалось меня.

Громкий вопль Лукаса вырвал меня из мыслей, и он потянулся, чтобы сжать мою шею сзади.

– Чувак. Ты никогда ни с кем не хотел большего. Это чертовски огромное дело.

– Я даже не понимаю, как это произошло.

– Это ты мне говоришь. Тогда дерьмо и начинается – когда ты летаешь сам по себе, у тебя всё хорошо и бам! Этот чёртов малыш в подгузнике стреляет и попадает в цель, – рука Лукаса легла на его грудь, будто его ранили.

– О чём ты говоришь, чёрт возьми?

– Купидон. Стрелы. Алло.

– Малыш в подгузнике в этом сценарии – Купидон. Понял, – сказал я, затем сделал большой глоток своего уже тёплого пива и задумался над здравомыслием одного из своих лучших друзей. – Что бы ты делал, если бы Джексон уехал?

– Примотал бы его скотчем к кровати, чтобы он не мог уехать.

– Я серьёзно.

– Я тоже. Но если бы он каким-то образом вырвался, я полетел бы в Коннектикут, пока не добился бы своего. Или похитил бы его.

Я рассмеялся и оттолкнулся от земли ногой, снова раскачивая качели.

– Не могу поверить, что прошу совета у кого-то, кто считает Купидона малолеткой в подгузнике и кто совершил бы преступление, чтобы не дать уйти человеку, которого любит.

– Эй, именно так ты и понимаешь, что пришла любовь. Ты согласился бы сесть в тюрьму ради другого человека? Если ответ «да», поздравляю, мой друг. Ты встрял, – Лукас покачал головой. – И для заметки: я не могу поверить, что ты пришёл просить у меня совета. Обычно всегда наоборот.

– Всегда бывает первый раз.

– Значит, он в Нью-Йорке?

– Улетел сегодня.

– Он сказал, что не вернётся?

– Нет. Но он живёт в арендованном доме Баша, и как только он получит невероятное предложение, уверен, ему нужно будет быть там. Или в Лос-Анджелесе, или где там это всё делается.

– Может быть, он может делать всё это здесь?

– Ага. Может быть.

Лукас улыбнулся мне.

– Что? – спросил я.

– Просто я никогда раньше не видел, чтобы ты влюблялся в кого-то по уши.

– Отвали.

– Нет, я серьёзно. И прямо сейчас я тебя понимаю. Я помню, как вы с Башем говорили мне достать голову из задницы, когда я заморачивался из-за Джексона, и вы были правы. Я паниковал из-за каждой чёртовой вещи. Я думал, что потеряю его из-за лжи его отца, или что он решит, что я не стою всех ошибок, которые совершил, или что появится кто-то ещё... До меня никогда не доходило, что я могу потерять его из-за того, что слишком боюсь показать ему свои чувства.

Я улыбнулся.

– И посмотри, где ты сейчас.

– Съехался с ним и живу мечтой, – сказал он, улыбаясь мне. – Конечно, моя ситуация не была похожа на твою, потому что ты сказал мне, что ты «не упрямый ублюдок, который против отношений». Если ты не боишься, то докажи это. Будь рядом с Трентом, когда он вернётся, и поддержи его решение, как и он поддержал тебя. И если ему придётся путешествовать, какая разница? Возьми свой чёртов паспорт и езжай тоже.

– Я не могу взять и уехать. У меня салон...

– Поправка: ты хозяин салона. И у тебя есть сотрудники, совершенно способные с ним справиться.

Я колебался.

– У меня есть вы, парни.

– Думаешь, мы куда-нибудь денемся?

– Кев нуждается во мне.

– Твой брат взрослый человек. Не надо тут мне.

Я отвёл взгляд и сделал ещё один глоток.

– Я даже не знаю, почему мы вообще говорим об этих гипотетических возможностях.

– Чтобы тебе стало лучше. Чтобы показать, что есть решение каждому твоему оправданию, которое ты пытаешься найти. И поверь мне, я король оправданий, так что я понимаю.

– Чтобы это ни было, если что-то и есть, это всё новое. Трент может даже не захотеть узнать, к чему это идёт. Мы не говорили об этом.

– Ты действительно так думаешь? Что он в последнее время проводил с тобой двадцать четыре часа семь дней в неделю, но он не заинтересован?

Отвечает мне вопросом – играет в мою же игру.

– Нет.

– Может, тебе стоит сказать ему, что ты чувствуешь? Прояснить атмосферу? Знаешь, раз уж ты делаешь это со всеми остальными, с кем вступаешь в контакт.

Качая головой, я произнёс:

– Тебе это сейчас так нравится.

– Вроде того.

– Что нам сейчас нравится? – спросил Джексон, выходя на заднее крыльцо.

– Привет, малыш, – сказал Лукас, когда Джексон наклонился для поцелуя. – Шоу втюрился.

«Чёртов сплетник».

– В кого? В Трента? – Джексон кивнул. – Да, чёрт возьми. Я не против его оставить.

Лукас приподнял бровь.

– О, ты не против, да?

Джексон проигнорировал его, глядя на меня, и сказал:

– Будешь ещё пиво?

– Нет, мне хватит, – сказал я.

– А мне ещё одну, спасибо, – крикнул ему вслед Лукас, а затем толкнул меня локтем в бок. – Думаю, мой парень влюбился в твоего парня.

– Он мне не парень.

Лукас усмехнулся и стукнулся о мою бутылку пива своей.

– Пока что.

Глава 28

Трент

Головной офис «ЭмДжиЭй» в Нью-Йорке стоял посреди Уолл-стрит, располагаясь на верхних этажах здания «Кейстоун». Пройдя через охрану, я пошёл к лифту, направляясь прямиком наверх. Сегодня у меня будет встреча с Маршалом Джелларом, генеральным директором «ЭмДжиЭй». Прошло много времени с тех пор, как мы сталкивались лицом к лицу; обычно он разбирался с Киллианом или отправлял нам сообщения через своих лакеев. Первый раз, когда я встретился с ним, я не был уверен, звать его «Маршал» или «Мистер Джеллар», или «человек с финансовыми ресурсами», но он представился как «Маршал», так что я придерживался этого.

Узел в моём желудке становился всё больше с каждым проплывающим этажом, и мне пришлось заставить себя разжать кулак, который мне постоянно хотелось сжимать в кармане своей кожаной куртки. Мой чехол для гитары тяжёлым грузом висел на другой руке, его вес удерживал меня на земле.

Если бы Шоу был здесь, сомневаюсь, что был бы на такой грани. Даже если из-за него я сходил с ума от желания, он также успокаивал что-то внутри меня, неровности, которые всегда были там, когда мне хотелось сделать что-нибудь себе во вред. Например, саботировать эту чёртову встречу.

Двери лифта открылись, и я вышел в холл частного этажа, который представлял собой верхушку пищевой цепочки «ЭмДжиЭй». Секретарша встала, когда я вошёл, улыбаясь мне, обходя свой стол.

– Мистер Нокс. Пройдите за мной, мистер Джеллар ждёт вас.

Чёрт. Я ожидал, что он заставит меня ждать минимум час, но не сегодня.

Я прошёл за женщиной к большим деревянным дверям. Быстрый стук, ответ «входите», и я оказался внутри, лицом к лицу с Маршалом Джелларом.

Его офис занимал целый угол верхнего этажа, окна от потолка до пола открывали вид на Ист-Ривер и шумные улицы далеко внизу. Мужчина, уже лет шестидесяти пяти, выглядел моложе своих лет, с полной головой чёрных волос с лёгкой проседью, с загаром и стройной фигурой, что говорило, что он может проводить больше времени на теннисном корте, чем в офисе.

– Трент, – произнёс он, поднимаясь и обходя свой стол, чтобы протянуть руку. Я пожал её, и он жестом указал на стул перед своим столом. – Приятно видеть тебя снова. Я не был уверен, что ты придёшь.

Я огляделся вокруг на золотые и платиновые пластинки, выставленные на полках по всей комнате, мой взгляд поймал первый платиновый диск, который я записал с «ТБД». Казалось, это было так давно, и одновременно будто вчера, и хоть часть меня тосковала по старым добрым дням, когда всё решала музыка, по большей части я чувствовал облегчение, что всё это позади.

– Не могу сказать, что я ожидал когда-нибудь сидеть здесь снова, – сказал я, поставив свою гитару, а затем опустившись в одно из кресел. У меня было такое ощущение, будто я провёл на ногах несколько часов, приехав сюда прямо из аэропорта.

Маршал улыбнулся, расстёгивая свой пиджак и садясь в кресло за своим столом.

– Кажется, удача улыбнулась тебе во второй раз.

Удача. Это слово раздражало как мокрые джинсы, прилипшие к бёдрам в жаркий день.

– Объяснишь, что ты имеешь под этим в виду? – произнёс я.

– Ты здесь. Не многие получают эту возможность в первый раз.

Что-то в этом выбесило меня, будто я должен был на коленях благодарить его за то, что он соизволил дать мне шанс.

«О, успокой свои чёртовы сиськи, Трент», – сказал я себе. Я не настолько вымотался, чтобы не знать, какое огромное дело – сидеть там, где я сидел.

– Так о чём ты хотел со мной поговорить? – произнёс я.

– Ты всегда переходишь прямо к делу, – Маршал наклонился вперёд, сжимая руки вместе. – Ты проделал длинный путь, чтобы приехать сегодня на встречу, так что я не буду зря тратить твоё время. Моё внимание зацепило то, что у тебя есть новая музыка, и ты ищешь контракт на запись.

– Я не в активном поиске, нет. Эрни позвонил узнать, будет ли мне интересно встретиться с тобой.

– Ах, ну, это вопрос терминологии, – сказал он, махая рукой, будто они не умоляли меня сюда приехать.

Я сказал себе не быть придурком и не говорить ничего заумного. Да, иногда я нуждался в напоминании.

– Да, – сказал я, отвечая на его вопрос. – Я работал над новыми вещами.

– Отлично. Можно мне послушать?

– Эм, да, – сказал я, поднимая чехол с гитарой к себе на колени. – Но я должен тебе сказать, что то, что я пишу... это не совсем то, что люди привыкли от меня ожидать.

– Это как?

– Такое не услышишь в альбоме «ТБД».

– Это очевидно, учитывая, что ты больше не в группе.

Верно. Мне хотелось сказать, что я ушёл сам, потому что он говорил так, будто у него сложилось впечатление, что меня уволили, хоть он хорошо всё знал.

Но я прикусил язык, сохраняя профессионализм.

– Это всё ещё рок, но более альтернативный, – сказал я.

– Ага.

Я мог сказать, что его это заинтересовало, потому что он скрестил руки на груди и откинулся на спинку своего кресла, после чего сказал:

– Тогда покажи мне, что у тебя есть. Даже Киллиан расхваливал этот новый «альтернативный рок», так что давай посмотрим, есть ли потенциал.

На самом деле, это была не правда, потому что Киллиан не слышал ни одну мою песню... и мне внезапно расхотелось, чтобы слышал Маршал. Что было нелепо, потому что по этой причине я сюда и приехал. Но песни, на которые меня вдохновил Шоу, казались слишком личными, слишком близкими, чтобы играть их для него.

Я достал свою гитару, мои мысли разбегались, когда я поставил чехол рядом с собой, а затем начал настраивать инструмент. Какую песню я мог спеть, если не одну из своих новых? А затем я вспомнил ту, которую написал сам, которая спряталась среди нашего альбома «Рассвет». Я сомневался, что Маршал её вспомнит, так как её добавили в последнюю минуту, и она втиснулась между нашими большими хитами. Она совсем не подходила под звук «ТБД».

Если я сыграю эту песню, он вообще заметит?

Я решил воспользоваться шансом.

Я наиграл первые ноты, решив сыграть урезанный вариант песни. Пока пел, я с трудом пытался найти связь, потому что мог думать только о том, каким неправильным кажется этот момент.

Почему я сюда приехал? Только потому, что был польщён? Потому что они потянулись ко мне, и я решил, что стоит попробовать? Или я хотел встретиться с Маршалом, чтобы сказать «нет» прямо ему в лицо?

Но насколько умно это будет в результате? «ЭмДжиЭй» находились на высшем положении. Все хотели работать с ними. Даже дерьмовый контракт был лучше, чем играть в кабаках за арахис.

Или нет?

Я вспомнил ту ночь в «Аргосе», когда выступал на барной стойке, совершенно спонтанно и полностью в своей стихии. В ту ночь я был так уверен в себе, соединяясь с каждым человеком в зале, питаясь их энергией, как и они питались моей. Это был полный обмен мощью, и это так опьяняло, что я жаждал этого снова.

Вот, чего я хотел – выступать, отдавать и получать. Мне было плевать на другую сторону, сторону бизнеса. Я подумал о том, что обсуждали мы с Шоу. Что независимость в музыке процветает, и если до этого дойдёт, я мог использовать свои связи, чтобы попробовать это. Не обязательно было принимать предложение «ЭмДжиЭй», если оно не кажется подходящим. И от того, что я прямо сейчас сидел здесь, мой желудок закручивался в узлы, которые я не мог распутать.

Допевая последнюю песню, я удерживал её, позволяя ей затянуться, и Маршал встал, медленно хлопая мне и с энтузиазмом кивая.

– Да, – сказал он, указывая на меня. – Вот оно. Это определённо отличается по стилю от «ТБД», похоже на «U2». Но я вижу, в каком ты идёшь направлении, и думаю, что с правильной подачей мы можем получить хит.

Что? Я знал, что он не вспомнит эту грёбаную песню, но серьёзно? Хит?

– Правда? – сухо произнёс я, хоть он этого и не заметил, сев обратно и сделав несколько пометок на листке бумаги.

– Ты это сам написал?

– Да.

– И есть ещё?

– Ещё немного, и я всё ещё пишу.

– Отлично, отлично, – он закончил что-то записывать и снова выпрямился и улыбнулся мне. – Трент, мы все знали, что ты талантливый певец, но я не знал, что ты и писать можешь сам. Нам нужно будет всё немного сгладить, найти тебе подходящую команду...

Потребовалось целая минута, чтобы его слова дошли до моего мозга, потому что он определённо не мог сказать, что звукозаписывающий лейбл хотел меня вернуть, основываясь на песне, которую я записал для них годы назад.

– Ты предлагаешь мне сделку? – спросил я.

Маршал улыбнулся мне широкой улыбкой, от его слишком белых зубов исходила менее чем искренняя аура.

– Верно. Я хотел бы предложить тебе сделку.

– Почему?

Его брови приподнялись, будто он не ожидал, что я поставлю под вопрос его решение.

– Слушай, ты талантливый певец, и похоже, у тебя есть задатки писателя. Может, ты не подходил «ТБД», но я вижу в твоём бренде потенциал. И давай на чистоту, мир хочет больше Трента Нокса. Они чертовски жаждут этого. Давай дадим людям то, чего они хотят.

Мне стыдно было признавать, что он хорошо потакал моему самолюбию, и на мгновение я позволил себе поверить в его слова. Не важно, кто ты, если кто-то говорит тебе, что мир тебя хочет, тебя это соблазнит. Я представил себя снова на сцене, слышал, как толпа подпевает моим песням – моим песням, на этот раз, а не песням Киллиана и Вайпера... Всё могло бы быть иначе, верно? Лучше?

Но опять же, к чему это привело в первый раз? Изматывающий график, никакого времени для друзей или отношений. Невозможность контролировать что-либо касательно карьеры, хотя со стороны выглядело так, будто я сам принимаю решения.

– Будь умнее, Трент, – продолжал Маршал. – Подумай обо всех тех людях, которых видишь на гастролях каждый вечер. Твоё лицо на их футболках. Твоя музыка в каждом топ-сорок и на каждой рок-станции страны. Все эти деньги, которые тебе больше не придётся делить на пятерых.

У меня было достаточно денег, в этом не было проблемы.

Будто увидев нерешительность на моём лице, он произнёс:

– Такая песня, как та, что ты только что сыграл, смогла бы, наконец, принести тебе Грэмми, – когда мои глаза расширились, Маршал усмехнулся и пригладил свой галстук. – Конечно же, если поддерживать тебя будем мы. Это всегда было твоей мечтой, разве нет? Мы можем привести тебя к этому.

Единственная премия, которая ускользнула от «ТБД», и Маршал вилял ею перед моим лицом как чёртовой морковкой.

Чёрт возьми, я ненавидел то, что меня вообще волнует эта поверхностная хрень, но это была Грэмми, ради бога. Мы были номинированы пять раз и ничего не получили. Что, если бы я мог заполучить премию с сольной записью? Я навсегда вышел бы из тени «ТБД».

Я провёл рукой по лицу, мои мысли боролись сами с собой. Поэтому Маршалу платили большие деньги – потому что никто никогда не мог ему отказать.

Так он всё и делал. Заманивал кого-то обещаниями славы и денег, чтобы сбылись все мечты, но какой ценой? Чтобы эти менеджеры могли тебя использовать и оскорблять? Чёрт, я проходил через эту систему раньше. Я действительно думал, что это хорошая идея – снова залазить в это беличье колесо?

Я ценил то, что Киллиан вытянул шею, чтобы протянуть мне руку помощи, но нуждался ли я в этом? Что, если Шоу был прав, и я мог сделать всё это на своих условиях? Полный креативный контроль и больший процент прибыли. Выбрать своих продюсеров, любую музыку, какую хотел, без вмешательства этих начальников, которые держали над моей головой деньги и контракты.

Пока Маршал обговаривал детали того, что для начала будет очень выгодным контрактом на три года, я продолжал думать, что мне следует сделать. Я знал, к чему склоняюсь, но мне нужно было больше времени, чтобы во всём разобраться.

– Мне нужно будет подумать об этом, – резко сказал я.

– Прости?

– Я сказал, что мне нужно будет об этом подумать, – я взял контракт, чтобы положить его в карман своей куртки, но Маршал выхватил его у меня из рук.

– О чём здесь думать? – выплюнул он, будто это был абсурд, что я не отписывал свою жизнь прямо там, на пунктирной линии. – Такие сделки предлагают не часто, Трент, и ты это знаешь. Будь умнее насчёт этого.

«Быть умнее? Нет, я буду чертовски глупым». Я подавил желание закатить глаза.

– Именно это я и собираюсь сделать – быть умнее. Подумать, в моих ли интересах снова работать с вами.

Лицо Маршала слегка покраснело.

– Это в интересах всех, кто хочет устроить карьеру в музыке. Ты, из всех людей, должен знать, что мы можем предложить. И что происходит с теми, кто не находится под крылом «ЭмДжиЭй».

Ах, вот оно что. Тонко завуалированная угроза, которая когда-нибудь должна была проявиться. Весь этот слишком-хороший-чтобы-быть-правдой сценарий раскрыл занавес, чтобы показать уродство за сценой. Это была та сторона, которая со временем размывалась. Поэтому я хотел уйти не только из группы, но и первым делом из «ЭмДжиЭй».

Маршал был прав. Мне не нужно было больше времени. Я уже знал, что собираюсь делать, и знал с того момента, как сел сюда.

– Не говори мне, что я здесь зря теряю время, Трент, – произнёс Маршал низким, враждебным голосом. Тот же голос он использовал для того, чтобы запугивать сотни зелёных музыкантов, слишком новеньких и слишком голодных до контракта, чтобы увидеть притаившуюся змею.

Я закрыл чехол своей гитары и поднял его, поднимаясь на ноги.

– Я ценю, что ты нашёл время послушать песню, которую я написал три года назад, для альбома «Рассвет». Может, если бы ты лучше заботился о своих артистах, ты бы это знал. И ты не терял бы их к чёртовой матери. Дважды.

Выходя из кабинета, не оглядываясь, я услышал его крик:

– Ты ничего без нас не добьёшься, Трент Нокс. Когда твоя карьера потонет, вспомни, что я давал тебе шанс, – затем он пробормотал: – Чёртов тупой панк.

Облегчение, которое я испытал, выйдя из кабинета Маршала, было похоже на глоток свежего воздуха после погружения под воду. Я упивался им, нажимая на кнопку лифта, игнорируя крики за своей спиной, пока Маршал продолжал причитать в своём кабинете.

Я принял правильное решение. Я мог не знать, какого чёрта буду теперь делать, или как я когда-нибудь создам ещё один альбом, но, по крайней мере, я знал, что увернулся от пули.

Я позвонил тому человеку, которому хотел рассказать всё немедленно, но Шоу не ответил, так что вместо этого я отправил сообщение.

«Я скучаю по тебе. Не могу дождаться, когда тебя увижу».

Пришло время ехать домой.

Глава 29

Шоу

Бах-бах-бах.

– Шооооу.

Было за полночь, когда начался стук в мою дверь, а затем непрерывный звонок. Я вырубился на диване, пока смотрел телевизор после того, как провёл большую часть вечера в доме Лукаса и Джексона, и когда проснулся, мои ноги упали с кофейного столика.

– Ау.

«Какого чёрта?»

– Шооооу.

Бах-бах-бах. Дзынь-дзынь-дзынь.

Это был голос Трента, но это не мог быть он внизу, потому что он был в Нью-Йорке. Разве нет?

Потерев глаза, я подошёл к окну и открыл его, и, конечно же, у моей двери стоял Трент с чемоданом рядом.

– Трент? Что ты...

– Впусти меня, здесь чертовски холодно.

– Ох, верно, – в сбитом с толку после сна состоянии мне понадобилось несколько дополнительных секунд, чтобы мозг догнал информацию, и, открыв ему дверь, я стряхнул с себя сон.

Мне всё это по-прежнему снилось? Почему Трент здесь? Он уехал только сегодня утром.