Текст книги "Когда есть ты"

Автор книги: Бронуин Джеймсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Если бы Алекс остановился на секунду, то подумал бы, что в среду найти Зару нелегко. Надо было нанять детектива – сэкономил бы себе полдня.

Не то чтобы он гнался за Зарой, он не опустился бы до преследования женщины. Алекс гнался за ответом, за честным ответом.

У нее дома – тишина, на телефонные звонки она не отвечала, на территории студенческого городка ее не видели.

К полудню его терпению пришел конец. Он вошел в спортивный клуб и потребовал рабочее расписание всех персональных тренеров, включая мисс Ловетт.

Многие годы он учился контролировать свой гнев и распознавать признаки наступающей ярости и сейчас был доволен результатами. Ожидание длилось целый час, затем из зала вышел клиент с красным лицом и направился к лифту.

Алекс медленно поднялся.

Зара была одна. Он успел уловить это за первые двадцать секунд. Золотистые глаза расширились, рот приоткрылся, затем девушка попыталась улыбнуться.

– Я не знала, что ты вернулся, – начала она.

– Ты не ответила на мой звонок.

– Твой… звонок?

Дыхание сбилось на середине фразы. Он двинулся к ней, сделал шесть шагов и остановился достаточно близко, чтобы видеть испуганное выражение глаз и жилку, дергающуюся на шее.

– Разве ты не получила сообщение из Лондона?

– Да, но разница во времени…

– Ты не смогла найти пяти минут для нас? – Алекс заставил себя говорить ровным, невозмутимым голосом. – Решила отделаться запиской. Этому трюку ты научилась у Сюзанны?

Сожаление и боль мелькнули в ее глазах.

– Нет, извини, Алекс. Я пыталась позвонить, но затем…

– Да брось, – отрезал он, ненавидя себя за то, что не удержался от упоминаний о Сьюзи. – Есть что обсудить?

– Моя записка недостаточно ясна?

– Нет, все понятно, мы приятно провели время, прощай.

Зара сжала губы и отвела глаза в сторону.

– Ты не подумала, что мой персонал мог прочитать твое послание?

Она резко повернулась к нему:

– Твой секретарь читает сообщение с грифом «лично»?

Неуверенность в ее голосе и отчаяние в глазах спутали все его намерения. Он с ума сходит, как желает эту женщину, но прежде получит объяснения.

– Прочитала, – отрезал он. – И теперь знает, что со мной у тебя был лучший секс в твоей жизни.

– Я не писала этого! – Ее щеки стали багровыми.

– Намекала. – Алекс наблюдал, как она отвернулась, чтобы подобрать с пола спортивную сумку. – Не беспокойся. Я плачу Керри достаточно, чтобы она не рисковала своим служебным положением и оповещала мир о том, что случайно узнает.

Девушка выпрямилась.

– Мир уже знает.

Он замер, сознание медленно прояснялось.

– В мое отсутствие пресса разгулялась?

Зара кивнула.

– Первая страница в «Госс».

Черт!

– Фотографии?

– Около отеля. – Она скривила губы в улыбке. – Два дня я была «таинственной блондинкой», затем парочка воскресных газет выдала мое имя.

– И ты решила, что все кончено? – медленно спросил он. Его кровь обогатилась кислородом новой надежды. Такую причину можно попять и принять. – Из-за журнала, который даже бумаги, на котором напечатан, не стоит?

– Я не хочу, чтобы меня снимали без моего ведома!Я не хочу красоваться на обложках, и мне наплевать, какие это журналы и какая бумага. – Он уже слышал эти раздраженные нотки в ее голосе и раньше, в кафе Кармель, когда шла речь о ее матери. Тогда он в первый раз почувствовал крепкую связь между ними, родство душ.

– Даже на обложках медицинских журналов? – спросил он, давая ей понять, что помнит их разговор о карьере.

– Тогда речь шла не о любовных связях.

В ее глазах промелькнуло сожаление и тоска, Алексу захотелось обнять и утешить девушку, но она прижала к себе спортивную сумку, словно щит.

– Если бы дело касалась только меня, я бы не волновалась, – продолжила она. – Но на прошлой неделе я была анонимной блондинкой, затем Зарой Ловетт, в следующий раз я буду дочерью стриптизерши. Они раскопают фотографии моей мамы и присоединят к твоей.

– И ты думала… я испугаюсь, что твоя мама была стриптизершей?

Зара нахмурилась и крепче прижала сумку к груди.

– Ты знал?

– Нет, и мне все равно. – Он снова двинулся навстречу, но она уклонилась в сторону. – Меня не заботят газеты, Зара.

– Ты говорил, что не любить, когда ранят чувства других.

В этот раз он ухватил ее за плечо и заставил поднять глаза.

– Что напечатал журнал, Зара? Статья причинила тебе боль?

– Не мне, моей матери. Я не хочу, чтобы они снова трепали ее имя и память.

– И ты из-за этого решила пожертвовать нашими отношениями?

– Да, – тихо откликнулась она, но взгляд оставался твердым и решительным. – Прежде чем они начнут копаться в грязном белье.

– Мне наплевать…

– А мне нет! И не из-за себя, и даже не из-за тебя, из-за моей мамы. Ты рассказывал, что твоя мать тоже ненавидит прессу. Разве ты не понимаешь? – Она бросила сумку на пол, схватила Алекса за плечи и встряхнула. – Они вытащат на свет старую историю моей мамы, затем твоей. У них появится большое поле деятельности, вся эта ложь, мерзкие подробности. И сердечная боль. Я не вынесу, и твоя семья тоже. Мне очень жаль, но я просто… не могу!

Надрыв в ее голосе глубоко тронул его.

– Ты поступаешь как трусиха, прячешься в кусты. Думаешь, твоя мама гордилась бы тобой?

Она дернула головой, словно от удара.

– Да, – с достоинством ответила Зара, – потому что я не эгоистка. И думаю о людях, которые могут пострадать.

– О своей матери я позабочусь сам.

– А как же семья моего отца? Его вдова? Она не хотела бы снова видеть имя своего мужа в скандальных хрониках. Мы хорошо провели время на простынях, спасибо!

– Ты видишь наши отношения именно так?

– А что еще есть между нами, Алекс?

Он пристально смотрел в непроницаемую темноту ее глаз, и вдруг все напряжение долгого дня нахлынуло на него.

Если бы он мог открыть ей свои чувства!

Впрочем, он пытался отпустить ее, но не смог.

– Мы превратимся в пыль, если позволим им управлять нашими решениями и нашими жизнями. Мы пыль, если ты сдашься без борьбы и предашь нас.

– Мне придется. Прости.

– Ты, правда, сожалеешь или тебе так удобно?

Искра возмущения блеснула в ее глазах, и он решил, что подвернулся шанс поспорить, но силой воли она потушила огонь.

– Не важно, почему. Просто… отпусти меня. Мне нужно принять душ и переодеться. А затем у меня занятия.

Его глаза превратились в узкие щелочки, желваки на щеках дрогнули.

Она не ожидала, что он последует за ней в дамскую раздевалку. Затерявшись в своих мыслях, она

не слышала его шаги за спиной, пока не хлопнула дверь.

Зара обернулась. Вздох в крошечной комнатке был похож на взрыв, казалось, белая керамическая плитка слетела со стен.

– Что ты… – голос ее сорвался, она облизала губы. – Что ты делаешь?

Он перевел взгляд с ее губ на глаза.

– Занятия?

– Через полчаса. – Зара положила сумку на скамью и скрестила руки на груди. – Будь добр, уйди, мне надо приготовиться к занятиям.

– Времени уйдет немного.

– На то, чтобы выйти отсюда? Минута.

Зара подошла к душу и повернула кран до отказа. Хлынула горячая вода.

Беседа закончена, Алекс Карлайл. Теперь уходи. Когда она вернулась к сумке, щелкнул замок.

– Ты запер дверь? Что ты делаешь?

– Убеждаюсь в том, что нас не побеспокоят.

Она ощутила прилив безудержного смеха. Он наблюдал за ней сквозь клубы пара, его взгляд будоражил и возбуждал. Хищный, напряженный взгляд, словно пробирающийся под кожу, заглядывающий в душу.

Черт бы его побрал! Почему он не может принять ее отказа?

Потому что тогда бы он не был тем, кем является, подсказал внутренний голос. Тогда бы ты не влюбилась в него, не заперлась бы в душе в ожидании его следующего движения.

Ей придется проявить мужество и держать его на расстоянии вытянутой руки.

– Алекс, мне нечего больше сказать. Пожалуйста, прими все как есть.

– Я бы очень хотел. Это бы облегчило мою жизнь.

– Тогда попытайся, – попросила она.

Он двинулся к ней.

– Не могу, Зара.

Ей некуда было идти, не было возможности сбежать от этого мужчины и осознания собственного бессилия. Зара опомнилась, только когда спиной почувствовала холод кафеля.

Он остановился прямо перед ней, упер руки в стену с обеих стороны ее головы.

– Не… – выдохнула она.

– Не?..

– Не трогай меня!

Его глаза сузились.

– Я не трогаю.

Да, не трогал, но стоял так близко, что она чувствовала жаркие волны, исходящие от него. Дышать стало трудно, не хватало воздуха.

Опасно находиться в комнате, пропитанной водой, где так много электричества!

Зара пыталась спрятаться от цвета зимнего океана глаз, от искр искушения. Она видела, как напряглись уголки его рта, и поняла, что у нее всего лишь секунда, чтобы овладеть ситуацией.

– Ты меня не трогаешь. Прекрасно. Тогда что ты хочешь? – с отчаянием спросила она.

Он слишком долго смотрел на нее, Зара уже стала сомневаться в его способности понять свои желания. Он действовал импульсивно, руководимый инстинктом и уязвленной гордостью, совсем как она, когда сочиняла ту злосчастную записку. Боже, все дело в листке бумаги, слишком много женщин сообщали ему об отставке столь дипломатично.

– Ты не принимаешь мои аргументы из-за записки?

– Вероятно, мне нужно услышать это своими ушами. – Его голос стал таким же легким и теплым, как клубы пара. – Скажи, что не хочешь меня, Зара. Скажи, что не скучала по мне и что огонь в твоих глазах горит подругой причине.

– Не надо, Алекс, – прошептала она. – Не используй мое влечение к тебе в качестве средства манипуляции.

Мужчина замер, удивленный и обиженный.

– Ты считаешь, я манипулирую тобой при помощи секса?

– Да! – Черт бы тебя подрал! Уши заложило от бушующей внутри ярости. Она выпрямилась, смело посмотрела ему в глаза. – Ты пришел сюда, запер дверь и прижал меня к стене. Ты знал, как оказать давление на меня, нужно просто подойти ближе…

Он хлопнул ладонью по стене около ее головы, и Зара отпрянула в сторону. Секунду он всматривался внимательно и грозно в желтую глубину ее глаз. Вдруг она толкнула его в грудь.

– Ты действительно думаешь, что между нами существует лишь физическое влечение, и все? – спросил он.

– Да, – неуверенно ответила она. – И мне это не по душе.

– Думаешь, я в восторге? Думаешь, мне нравится чувствовать себя… – Он резко замолчал. —

Дьявол, Зара! В записке ты говорила, что наши встречи были лучшими в твоей жизни.

Она подняла вверх подбородок. Какая разница, что она чувствует, когда она не может владеть им. Он стал болью с обложек журналов, он – человек, привыкший поступать согласно своим желаниям и прихотям, не признающий компромиссов, умеющий подавлять чужую волю.

А совсем недавно она считала его своей любовью, хотела заложить с ним фундамент для серьезных отношений.

Алекс отвернулся, провел рукой по волосам, стараясь успокоиться, затем повернулся и вперил в нее острый, словно лезвие, взгляд.

– Что я должен сделать, Зара, чтобы заставить тебя передумать? Предложить тебе выйти за меня замуж? Обручальное кольцо заставит тебя осознать, как сильно я хочу тебя?

– Замуж за тебя? – повторила она испуганно и тут же засмеялась. Странный, зловещий звук ее смеха загрохотал, отскочил от потолка, заметался между стенами.

Алекса передернуло. Куда бы выплеснуть раздражение? Душ все еще разбрызгивал воду. Два шага в сторону, поворот вентиля – и тишина.

– Ты находишь брак смешным? – спросил он, оборачиваясь.

Ее смех закончился так же внезапно, как и начался.

– Я удивляюсь.

То, что она хотела сказать, он увидел в ее глазах, в мягких изгибах губ. Вспышка гнева захватила ее врасплох.

– В данной ситуации я не передумаю. Сила и крики не помогут.

От ее спокойного тона ему стало не по себе. Он почти потерял достоинство, так маленький, избалованный ребенок требует конфетку.

Ты не всегда можешь иметь то, что хочешь.

Черт! Он едва не позволил страсти и раздражению возобладать над чувством разума. Ему стало стыдно, неловко и… страшно.

– Ты права, конечно, – скованно произнес он. – Кажется, ты открываешь во мне самое лучшее и самое худшее.

– Мне жаль, Алекс.

Их глаза встретились, теперь он знал, она ускользает от него, и он ничего не может сделать, чтобы удержать свою любовь.

– Но не так, как мне.

Больше говорить было нечего. Он развернулся и вышел, не попрощавшись. И хорошо, потому что эмоции не нуждаются в подзарядке.

Когда дверь за ним закрылась, Зара глубоко выдохнула и начала делать то, что должна была: приняла душ, оделась и отправилась на учебу. Весь день она посвятила лекциям, хотя действовала скорее машинально, чем обдуманно. Вечером в поисках отдыха от конспектов в комнату заглянул Тим, взглянул на ее бледное лицо и спросил, кто умер.

Зара почувствовала, как сжалось горло и увлажнились глаза.

– Гормоны, – пробормотала она,

– Понятно, – посочувствовал сосед и пусть будет благословенно сердце его, протянул ей в утешение шоколадку.

Последующие дни она часто прибегала к шоколаду как к лекарству. Она скучала по Алексу. Оказалось, их роман пустил крепкие корни.

Гормоны вытворяли с ней странные вещи. Плохой сон и постоянное, тягостное ожидание и страх по поводу появления в газетах статей о ее матери стали причиной задержки.

Такое случалось и раньше, но Зара не беспокоилась: они всегда использовали средства контрацепции, – лишь немного переживала.

Она сжимала кулаки, крепко-крепко зажмуривала глаза, пытаясь выбросить из головы мысли и воспоминания об Алексе. Изнывающее тело задавало один и тот же вопрос: ну если ты желаешь его так сильно, почему не воспользуешься предоставленным шансом?

Вместе с первыми лучами солнца приходил ответ.

Зачем признаваться в своей любви, когда у них нет будущего? Когда-нибудь она захочет обязательств и вступит в брак, который продлится всю жизнь. Когда-нибудь она сможет честно говорить о своем прошлом и не стесняться своей матери, знаменитой стриптизерши Джинджер Ловетт.

А Алекс? Ему эта роль не по зубам.

Да и предложение его было импульсивным, брошенным в раздражении. Глупо выходить замуж только потому, что тебе хорошо с ним в постели. Сейчас на первом месте – диплом и экзамены.

Зара упорно работала, чтобы наверстать упущенное, и сейчас не может выкинуть свой труд в мусорную корзину. Она не позволит тоске по Алексу разрушить свое будущее.

Он ушел навсегда.

В течение следующей недели Зара тренировалась не бегать к телефону как угорелая и не проверять дверь гимнастического зала. Она попросила администратора хранить ее рабочее расписание в тайне, кто бы ни обратился.

Но Алекс не позвонил и не появился.

Это хорошо, убеждала себя она, расхаживая по территории учебного городка.

Живот сжался, и Зара крепче вцепилась в бумажный пакет. Голова закружилась, и девушка остановилась.

– Ты в порядке?

– Да, спасибо, – отозвалась Зара, приходя в себя. Рядом стояла женщина и удивленно моргала глазами.

– Зара! Я не видела тебя несколько месяцев, сегодня такой особый день!

– Почему особый? – удивилась девушка.

Ее любимый профессор Марк, куратор первого курса, улыбнулась.

– Я иду с собрания, мы обсуждали кандидатов на следующий год на бесплатное обучение. – Женщина поджала губы. – Никаких гарантий, ты понимаешь, последний год. Список очень короткий.

Сердце Зары сжалось, но она сдержалась и не завопила, а лишь широко улыбнулась.

– Я понимаю, конечно.

Они немного поговорили, пока их пути не разошлись. Нет гарантий, но…

Главное – следовать своему студенческому расписанию и сдать экзамены. Она улыбнулась, вздохнула и… упала. Пальцы вцепились в маленькую сумочку, желудок крутился, как волчок.

Спокойно, говорила она себе, вздохни еще раз. Не нужно нервничать, нужно купить тест.

Весь путь до дома она успокаивала себя. Беременность – выдумки, это следствие стресса, судьба не может быть столь жестокой.

А потом полчаса сидела на краю ванны и чувствовала, как рушится мир.

Зара уставилась на вторую полоску на тесте, затем еще раз сверилась с инструкцией.

Судьба может быть очень жестокой.

Она беременна.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Нужно оповестить Алекса, но как? В душе она хотела сказать ему об этом с глазу на глаз, но логика противилась и бастовала. Лететь к нему? Но утром после сна она из постели выбраться не может, какие уж тут самолеты!

Появление розовой полоски послужило спусковым крючком. Утреннее недомогание приковывало к постели, постоянная усталость и беспокойство ограничивали движение, мешали учебе и полноценной жизни. Как долго это продлится, сколько лекций придется пропустить и как повлияет ее нынешнее состояние на экзамены? Одни вопросы.

Нужно попросить Алекса приехать в Мельбурн. Раз десять она репетировала их беседу, два-три раза была близка к тому, чтобы снять трубку. Однако при мысли, что он начнет выпытывать истинную причину ее просьбы по телефону, желудок бунтовал, и ее выворачивало на изнанку. Тогда Зара решила, что голосовое сообщение – превосходное решение проблемы, и начала работать над текстом.

«Привет, Алекс. Это Зара. Мне необходимо тебя увидеть. Есть важная новость. Когда будешь в Мельбурне, если сможешь, позвони».

Простой и хороший план, только если он не перезвонит и не потребует объяснений, и тогда она выдохнет в трубку: «Я беременна».

Она не хочет, она хочет… Господи, она сама не знает своих желаний.

В те часы, когда Зара не мучилась приступами дурноты или не беспокоилась о катящейся под откос молодой жизни, она умирала от страха.

Ребенок. Станет ли она хорошей матерью, той, с кем ребенок сможет смеяться, у кого сможет учиться и кого полюбит всем сердцем? Она надеялась на положительный ответ. У нее прекрасный пример перед глазами. Затем Зара думала об Алексе, о его роли в жизни ребенка, и тоска снова сжимала грудь.

Она вспоминала его яростное убеждение по поводу семьи из двух родителей, их дебаты во время грозовой ночи и его причины женитьбы на Сюзанне. Вспоминала и… опускала трубку на рычаг.

На следующей неделе, шептал ее новый друг – трус. На следующей неделе тебе, возможно, станет лучше, и Алекс, возможно, приедет в Мельбурн на скачки. Ты сможешь оставить сообщение и попросить о свидании в отеле в указанное время.

Прекрасный план, лучший из всех, так как не придется умолять Алекса прилететь ради нее. Кстати, можно напомнить ему об обещании взять се на Кубок и шутке с кепкой.

Как он смотрел на нее тогда, у ручья, когда стаскивал кепку с головы, как шептал «красивая» снова и снова…

Слезы встали комом в горле. Больше никогда не повторятся те чудные выходные, наполненные покоем и ощущением безмерного счастья.

За день до Мельбурнского кубка все ее планы рухнули.

Тим изучал бюллетень, напустив на себя вид специалиста-лошадника. Это были первые скачки в его жизни, и Зара очень сомневалась в его способностях распознать победителя.

Ее внимание сосредоточилось на учебниках по гистологии, пока не прозвучало магическое имя.

Девушка повернулась и посмотрела поверх очков.

– Ты сказал – Карлайл?

– Его лошадь вычеркнута из списков. Сломала ногу, – сочувственно добавил он и продолжил чтение статьи о несчастьях, постигших Ирландский Поцелуй.

Впрочем, Зара едва слушала. Все, что она поняла, – это что лошадь не бежит.

– Когда ты собираешься сказать ему? – раздался сквозь туман тихий вопрос.

Зара тяжело вздохнула.

– Я ожидала, что он приедет на скачки. Собиралась завтра позвонить.

– Опять телефон, – после паузы сказал Тим.

– Я все еще думаю над тем, что сказать.

Тим фыркнул.

– Позвони сейчас, Зи. Не думай ни о чем, просто сними трубку и позвони.

– Завтра, – решила она, отворачиваясь к своим книгам, и новый друг-трус вздохнул с облегчением. – Я сделаю это завтра.

Алекс не хотел лететь в Мельбурн. Конечно, город великолепен, он любил его за рестораны, скачки и за людей, которые там живут, но теперь среди них только один человек имеет для него значение.

Зара. Как только шасси коснулись земли, он почувствовал, как натянулись вены.

Он не собирается встречаться с ней. Она ясно обрисовала свои приоритеты, и его израненной гордости ни к чему снова проходить те же испытания.

Жаль, что Ирландский Поцелуй повредила ногу, но присутствовать на открытии – почти традиция и своего рода контрольный тест на прочность.

Докажи себе, что сможешь провести в городе два дня и не броситься на ее поиски.

И вот он здесь. Одна ночь прошла, и он едва сдержался, чтобы не позвонить в спортклуб. Честность – прекрасное качество характера, правильнее признаваться в своем желании и бороться, чем списывать раздражение на недостатки окружающих.

– Мазохизм, – бормотал Алекс, покачивая головой.

Он долго плавал, чтобы расслабить тело и остудить голову, затем брился, одевался, пил кофе и

прослушивал сообщение. От последнего звонка у него внутри все замерло.

– Хм. Это Тим Уильямс. Из Мельбурна, сосед Зары. Я… хм, может, перезвоните мне… когда получите сообщение?

Голос замер, затем назвал цифры телефона. Алекс даже не думал их записывать, он знал их наизусть.

Зачем ее сосед звонит ему?

Алекс начал набирать номер, затем остановился, положил трубку, взял пиджак и направился к двери.

Если Тим дома, то скоро выяснится, зачем он звонил.

Если она начнет день без спешки, съест сухие хлопья в кровати, сконцентрируется на приятном, то утреннее недомогание будет сносным и она сможет функционировать весь оставшийся день. Поспеши – и все последующие часы до вечера проваляешься в постели.

Сегодня пробуждение оказалось слишком ранним. Спала Зара плохо, вечернее обещание о звонке не давало покоя. Ее опять тошнило. Проведя над унитазом какое-то время, Зара, вся дрожа, снова заползла в постель.

Полчасика, слабо мелькнуло у нее в голове. Нужно тридцать минут, чтобы собраться с силами и спуститься вниз к завтраку. Затем одеться и бежать в университет.

Должно быть, она уснула, уж и не помнит, как. Но очнулась с туманом в голове и сухостью во рту. На тумбочке у кровати стояла миска с хлопьями и кружка. Зара слабо улыбнулась.

– Тим, ты душка.

Помня предыдущие выкрутасы организма, она двигалась по-черепашьи. Села и начала завтракать. Мюсли с изюмом и остывший чай. Вдруг к горлу подступили рыдания, начали душить, она не могла глотать, и ей пришлось зажать кружку обеими руками, чтобы не расплескать содержимое.

Черт, черт, черт!

Она ненавидела эти свои эмоциональные срывы, во-первых, из-за преувеличенно ласковых жестов Тима, когда он старательно подбирал слова. Во-вторых, потому что не знала, как долго они будут продолжаться, и, в-третьих, ненавидела чувствовать себя беспомощной, слабой и недееспособной.

Зара осознала, что слезы сейчас заструятся по щекам, потому что уже предвидела, как теряет Тима как друга и соседа. Не может же он учиться, когда под боком ночи напролет плачет ребенок! Сможет ли она сохранить за собой квартиру? И где она должна жить последующий год?

Она крепче сжала кружку, стараясь думать о том, что ей необходимо сделать в первую очередь.

Придется принимать решение.

Сегодня она позвонит Алексу.

С этими мыслями она закончила завтрак. Сегодня она не станет спешить к девятичасовой лекции и даст возможность нище осесть в желудке. Она примет душ, оденется и, возможно, выйдет к…

В дверь постучали, и сердце машинально забилось в три раза быстрее. Без видимых на то оснований.

Это не он. Это не может быть он!

По позвоночнику заструились прохладные ручейки, и дрожь снова сотрясла тело.

Стук раздался снова, и она отставила кружку в сторону. Вероятно, Тим уже ушел. Он часто убегает из дома, забыв выключить компьютер или радио.

Зара стала осторожно вытаскивать ноги из кровати и тут услышала характерный звук открываемой двери. Зазвучали голоса. Смешная манера Тима растягивать слова. А затем… Какой красивый густой голос. Чей?

Алекс, внизу, в ее квартире!

Желудок взбунтовался, не желая принимать завтрак.

Прошла минута. Алекс смотрел на дверь, за ней находилась лестница на второй этаж, по ней только что прозвучали шаги Тима.

Еще одна минута. Пойти самому и найти се? Заставить встретиться, в то время как ее отсутствие достаточно красноречиво – уходи, тебя никто не ждал.

Алекс сделал следующий круг по комнате, затем сел на красную софу, доминирующую в крошечной комнатке. Она оказалась такой мягкой, что он сразу утонул в ней в окружении огромного количества подушек. Сверху донесся звук воды, и он вскочил на ноги.

Она не появилась.

Черт, что он тут делает?

Да, ему звонил Тим. Но когда Алекс приехал, парень выглядел растерянным и вовсе не гостеприимным, даже оробевшим.

– О, полюбуйтесь-ка, видимо, я перестарался.

– Ты звонил по поводу Зары?

Тим потер подбородок и сморщился.

– Что-то вроде. Я не ждал, что вы примчитесь.

– Она дома?

– В постели.

– Больна? – Алекс вспомнил ее томное потягивание и виноватую усмешку, когда она призналась, что еще никогда не спала так. – Поэтому ты позвонил?

– Она, хм, немного не в себе. Понимаете… почему бы вам не войти, а я посмотрю, встала ли она.

Звук воды и неясные восклицания подсказали Алексу, что Зара встала, но избегает его. Гордость предложила ретироваться, но тут на лестнице зашаркали шаги, и дверь распахнулась.

Он видел и не видел ее, слишком быстро и яростно налетели чувства, все померкло, стерлось, стало неважно, несущественно, кроме того, что она здесь.

Зара отбросила волосы за плечи, и это простое движение заставило его сосредоточиться и внимательнее взглянуть на женщину, которая своею бледностью напоминала привидение.

Алекс вдруг сразу все понял, его взгляд остановился на ее талии. Она судорожно вздохнула, и он увидел, как она дрожащей рукой загородила свой плоский живот, словно защищала, оберегала от нежелательных посягательств.

– И когда ты собиралась сказать мне? – Он перевел взгляд на белое лицо. – Или даже не собиралась?

Ее глаза расширились.

– Конечно, собиралась…

– Когда?

– Сегодня. Я собиралась звонить тебе сегодня. Правда.

– Поэтому твой сосед решил походатайствовать?

Она поджала губы.

– Тим решил, что сделает мне одолжение.

– Он и сделал.

Некоторое мгновение он просто взирал на нее. Гнев достиг апогея и готов был выплеснуться наружу, сквозя в жестах и взглядах. Она глубоко вздохнула и гордо задрала подбородок.

– Пожалуйста, Алекс, давай в другой раз. Я не могу…

– Ты хочешь, чтобы я пришел позже? Хочешь, чтобы я вернулся к работе как ни в чем не бывало, после того как узнал о твоей беременности?

– Нет, – ответила она чистым, спокойным голосом. – Я хочу, чтобы ты понял, что сейчас я не в силах вести войну. Извини, но если ты пришел за этим, то придется перенести встречу на другой раз.

Их глаза встретились, и у него внутри все сжалось.

– Ты ужасно выглядишь…

– Заметил?

Один саркастический вопрос развеял его гнев по ветру, уступив место заботе и желанию помочь.

– Давно болеешь? Ты ходила к доктору? Разве нет ничего, чтобы они могли дать…

– Умерь пыл. Сядь. – Она махнула рукой в сторону софы. – Я сделаю чай.

Алекс сжал челюсти.

– Мне не нужен чай, мне нужны ответы.

– Но так уж случилось, я хочу чая. – Она снова прижала руку к животу, и он вдруг с тоской осознал, до чего она исхудала. – И еще один завтрак.

– Ты похудела.

– Это не важно.

Как она может вести себя столь безответственно? Это же ее здоровье, здоровье ребенка! Здоровье егоребенка!

– Черт, Зара, садись. Я сделаю чай и… что тебе можно есть?

Зара позволила себя накормить. Сидя на кухонном столе, давала распоряжения, где взять продукты, как приготовить, откуда достать посуду. Она удивлялась, какой маленькой и обшарпанной выглядит ее кухня в сравнении с его элегантным темно-синим костюмом и красным шелковым галстуком.

Пока она ела, Алекс, облокотившись на стойку, не сводил с нее глаз. Он оставался тихим и молчаливым, отчего у нее сводило скулы, гнев был бы куда уместнее и объяснимее.

Такой Алекс был опаснее, она не знала, чего ждать от него и как защищаться. Если он продолжит пытать се своим взглядом, а желудок не прекратит свои фокусы, то, вероятно, не придется беспокоиться о дальнейших передвижениях – оставшиеся до вечера часы она проведет в ванной у унитаза.

– Как это случилось?

Зара замерла над вторым тостом. Она не знала, хочет ли она съесть его, но ей нравилось быть чем-то занятой. Ей нравилась прохлада стальной ручки ножа в руке. Все-таки какое-никакое, а оружие.

– Беременность? – спросила она, поднимая на него глаза и сопротивляясь желанию съязвить. – Ну, мы же были вместе…

– Но использовали средства зашиты. Каждый раз.

О, да, много раз!

Зара вернулась к тосту, подальше от жара серо-голубых глаз. Каждый раз, используя эти «средства защиты», его глаза светились дьявольским огнем.

Нож выпал из руки и угрожающе звякнул о пол.

– Презервативы не гарантируют стопроцентной защиты. – Она решила, что тон профессионала-физиолога будет звучать очень уместно. – Это происходит по разным причинам, но главным образом из-за ошибки пользователя.

Он долго молчал, и она чувствовала, как с каждой секундой в нем нарастает напряжение.

– Когда я последний раз приезжал в Мельбурн, ты была в курсе?

Зара отрицательно покачала головой.

– Я бы сказала тебе. Я же знаю, как это важно для тебя.

– Ты собираешься оставить ребенка?

– Конечно! А что ты подумал?

– Не знаю. Ты не дала мне шанса подумать.

Это ранило гораздо сильнее – такие слова, холодный тон, укор в глазах.

– Ты же понимаешь, я тоже пребывала в шоке, но в отличие от тебя у меня было время, чтобы подумать…

– Господи, Зара, я мог бы разделить с тобой часы раздумья! – Алекс оттолкнулся от стойки. – Я мог бы присматривать за тобой, позаботиться о медицинском обслуживании, о правильном питании.

– Надеюсь, ты не намекаешь на мою небрежность.

– Как ты можешь присматривать за собой здесь? – Он обвел рукой комнату. – Одна? Да еще работая и посещая лекции. Ты выглядишь…

– Ужасно, ты уже указывал на это.

Зара почувствовала, что закипает от злости. Как он смеет намекать, что эта квартира, купленная на деньги от продажи материнского имущества, недостаточно хороша?

Как смеет укорять в том, что она плохо присматривает за собой и ребенком?

Она машинально уронила руку на колено.

– Я сама забочусь о себе, – холодно начала она, – с тех пор, как мне исполнилось двадцать. Четыре года я ухаживала за больной матерью, и не забудь, я студентка медицинского факультета и знаю вес об охране здоровья.

Его скептический взгляд говорил о недоверии. Он помолчал, затем выдохнул.

– Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж, Зара. Как только сделаем все приготовления, сыграем свадьбу.

Зара сделала глубокий вдох, и голова перестала кружиться.

– Ты хочешь жениться на мне? Потому что я беременна?

– Потому что мы будем воспитывать нашего ребенка вместе. Да.

– Я… – Ее голос затих. Она облизала губы и продолжила: – Не представляю, как нам удастся.

Для начала – ты живешь в Сиднее, работаешь в Сиднее. А мне нужно получить диплом.

– Ты можешь переехать в Сидней. – В логике ему не откажешь. – Я знаю людей, мы сможем договориться…

– Нет. – Она стукнула руками по столу так, что звякнула тарелка. – Тебе не нужно ни о чем договариваться. Мне нравится жить здесь, и я не собираюсь уезжать.