Текст книги "Стерррва"

Автор книги: Бриди Кларк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

Глава 10
Шум и ярость

– Клэр?!!

Я резко подняла голову, глаза от напряжения болели, и я сердито покосилась на лампу дневного освещения. Ну, вот опять! Всего-то лишь хотела дать секундный отдых своей раскалывающейся голове, но, судя по лужице на странице рукописи, которую я редактировала, скорее всего, моментально уснула и даже успела пустить слюни во сне. Ничего удивительного, если учесть, как мало я спала накануне и насколько меня захватила тема повествования: биография человека с самым большим в мире фаллосом (интересно, попал ли он в «Книгу рекордов Гиннеса?»).

– Клэр, ты меня слышишь? – снова проблеял селектор голосом Вивиан с нескрываемой агрессией.

– Слышу, слышу, – пробормотала я, нажимая красную кнопку.

– Ты мне нужна! – потрескивала Вивиан. – Быстро ко мне!

Вивиан вызывает меня к себе?! От этой мысли сердце ушло в пятки. До этого момента мне больше недели как-то удавалось избежать походов в этот серпентарий. С тех пор как Вивиан впервые накричала на меня, мои нервы сжались в комок, и я изо всех сил стремилась избегать прямых столкновений. Правда, Вивиан умудрялась мучить жертву и на расстоянии, не покидая роскошного и перемороженного кабинета со звуконепроницаемыми стенами. В разносах, устраиваемых по селектору, ей не было равных.

– Иду, иду, – пробубнила я в коробку, сонливость была окончательно выжжена пламенем панического ужаса. Я быстро провела рукой по волосам, давно потерявшим следы стрижки, которые последний раз я мыла три дня назад (жуткое несоблюдение гигиены, жалко оправдываемое изматывающей нагрузкой), и решила, что мне ничего не остается, как заколоть их в пучок, воспользовавшись карандашом вместо шпильки.

Продолжив осмотр, я обнаружила, что утром впопыхах машинально надела первую попавшуюся блузку, которую нащупала рукой на кресле, и по стечению обстоятельств она оказалась той, которую я надевала в прошлую, самую «черную» для себя пятницу. Блузка напоминала бойца, выжившего под артобстрелом; ее подмышки источали сильный щелочной аромат.

Направляясь к двери, я остановила взгляд на огромном настенном календаре. Наконец-то январь, седьмой месяц моего добровольного рабства. Полпути пройдено. Рождественские каникулы наступили и прошли, и бедная мамуля просидела на тахте подле меня, наблюдая, как я работаю… потом наступил и прошел новогодний праздник. У Рэндалла график работы в праздники был не менее напряженным, чем у меня, но он все же сумел выкроить время и встретиться с нами в кофейне. Встреча получилась недолгой, но по крайней мере мама наконец познакомилась с ним. Рэндалл ей понравился, но она все еще испытывала некоторые сомнения по поводу моего переезда, хотя и старалась проявлять благосклонность и поддерживать меня.

Я перечеркнула крестом понедельник на календаре. Кульминационным моментом каждого дня становился этот огромный красный крест на календаре. Потом я разглядывала красные полосы из крестов: перечеркнутые дни складывались в недели и так далее. Иногда я сравнивала себя с узником, делающим зарубки на стене камеры, но обычно на душе становилось легче от этой процедуры, потому что каждая красная отметина приближала меня к окончанию годового срока пребывания в «Грант Букс», к которому я сама себя приговорила.

Начало нового года было особенно омерзительным. Мой список унаследованных книг вырос до тридцати двух, поскольку текучка только увеличилась. Уже было назначено совещание по выработке маркетинговой политики на следующую неделю, поэтому я лихорадочно пыталась сделать хоть что-нибудь по каждой из книг, оказавшихся теперь уже в моем темплане. Это означало отмену всех свиданий с Рэндаллом и ночные бдения на работе, например, как сегодня, до половины четвертого утра. В эти выходные, спасибо Дирдрей и Люсиль, которые вмешались, чтобы координировать процесс, я официально должна была переехать к Рэндаллу. Как ни странно, его мать выказывала необычайный интерес ко всему, что касалось моего проживания с ее сыном (в грехе, замечу в скобках), и, по правде говоря, она взяла за правило звонить мне на работу по нескольку раз на дню, чтобы обсудить неотложные детали (например, какие накидки на вешалки я предпочту в своей новой гардеробной: шелковые или атласные).

– Где, етит твою налево, ты прохлаждаешься, Клэр?! – Селекторная связь снова ожила. – Если я говорю «БЫСТРО», это что, по-твоему, значит?

Внутри у меня все сжалось. Задергался левый глаз. Пять секунд, чтобы взять себя в руки. В груди екнуло. Что такого успела я натворить за утро, чтобы вызвать столько ярости?!

Я глубоко вздохнула и поспешила по лабиринту к ее кабинету. Проходя мимо комнаты Лулу, я помимо воли украдкой скосила глаза в открытую дверь. Вивиан, сволочь, недавно поменяла нас местами, затолкав меня в лишенную окон каморку рядом с интернами, а мою просторную комнату с хорошим видом из окна отдала Лулу.

Лулу сидела за своим тщательно убранным столом (сильно попахивало Управлением гражданской обороны) и, изящно потягивая кофе, что-то прилежно печатала. Ее волосы были тщательно уложены а-ля Дженнифер Энистон (в тот период, когда они были длинные и белокурые), а ее солнечно-желтая трикотажная двойка определенно смотрелась так, будто ее только сейчас доставили из химчистки.

Будь она проклята!

Ребенком я наивно полагала, что, как только вырасту, мне никогда больше не придется иметь дело со школьными задирами или любимчиками учителей, но в последние семь месяцев я со всей очевидностью осознала, что эти типы с возрастом становятся только хуже и опаснее. Вивиан являла собой взрослое воплощение особенно зловредного хулигана из начальной школы, из тех, кто намыливает голову какому-нибудь лопушку в туалете и одновременно ворует деньги, данные ему на завтрак, обчищая карманы и заодно оскорбляя его мать. А Лулу была тридцати с чем-то версией подлизы, до невозможности совершенной девочкой-отличницей с первой парты, которая проворно поднимала руку, чтобы ответить на каждый вопрос, заданный учительницей. Безупречная внешне, гиперконкурентоспособная и жутко корыстная внутри. Особа, которой никогда нельзя доверять.

Тот факт, что Лулу снова вернулась на положение любимой комнатной собачки Вивиан, а я была сослана в замок «Собачья будка на заднем дворе», не слишком способствовал поддержанию моих теплых и нежных чувств к ней. Это явное приуменьшение: Лулу получила строчку в коротеньком списке кандидатур на выброску с самолета над центром города Могадишо, который я завизирую без возражений.

– Фил! – воскликнула я, с налета врезавшись в него, когда свернула за угол к кабинету Вивиан. У него был какой-то потрепанный вид. Мы редко встречалась с ним в последнее время; он, как и я, был завален работой, на нем висело несколько больших книг.

– Советую уклониться от посещения без крайней на то надобности, – предупредил меня Фил. – Царь зверей голоден.

– К сожалению, меня уже пригласили. – В горле застрял огромный комок, который я с трудом проглотила. Вивиан в настроении «хуже-чем-обычно» заставила меня испытать желание укрыться где-нибудь, но мне приходилось вылезти из окопа и идти в штыковую.

– Сочувствую, дружище. Постарайся не принимать ничего близко к сердцу.

Я по-дружески обняла Фила:

– Ты тоже.

Он вздохнул и поплелся по коридору к себе.

Перед тяжелой сводчатой дверью в кабинет Вивиан я сделала еще один глубокий вдох, затем всем весом налегла на дверь и зашла. Внутри всегда поддерживался арктический климат, и я немедленно почувствовала, что у меня от холода немеют губы, а волоски на руках встают дыбом. Вивиан разговаривала по телефону и предупредительно подняла палец, чтобы я подождала. Я села на кушетку, вытянувшись в струнку.

Мысленно я вернулась в прошлое, в уютный кабинет Джексона в «Пи энд Пи», с диванами, обтянутыми мягкой кожей, теплым светом, семейными фотографиями, книжными полками по всему периметру, старинными пишущими машинками. Бывало, вечерами я приносила туда какую-нибудь рукопись и немного бутербродов, устраивалась в кресле и читала несколько часов подряд, пока Джексон работал за своим столом. Мара частенько следовала моему примеру и присоединялась к нам. Кабинет Джексона больше напоминал семейную библиотеку. Да и мы тогда были одной семьей.

Но это было «давно»…

Теперь же я была окружена фирменными вивиановскими гладкими кушетками «черная кожа и хром», которые сулили такой же комфорт, как и жесткие скамейки в парке. Освещение было холодным, художественные фотографии на стенах – сплошь фаллические образы – по большей части небоскребы, торчащие на фоне нью-йоркского неба. Книжные полки заменены витринами с внутренней подсветкой. Стеклянный ящик, самый ближайший ко мне, хранил первое издание Вивиан «Принц», а в таком же ящике с другой стороны кушетки было выставлено ее первое издание «Везучей ночной бабочки». Вы могли бы многое понять о моей шефине уже по двум этим книгам, которыми она дорожила больше всего.

– Вы не понимаете, мать вашу, о чем говорите. Черт побери. Выдвинули вас на Национальную книжную премию, а вы вдруг посчитали… – Вивиан оборвала себя и погрузилась в нетипичное для себя молчание, ее длинные ногти энергично забарабанили по столу – этакое чеканное стаккато станкового пулемета.

Она напоминала гангстера тридцатых годов двадцатого века: эксцентричные костюмы в тонкую полоску с широкими лацканами, бьющий в глаза блеск желтоватого бриллианта на мизинце, легионы бесхребетных кадровиков в роли вышколенных головорезов, знающих, как им действовать, когда она попирала все принципы компании «Мэттер-Холинджер». Глядя на нее, я уже не раз прокручивала в голове перспективу проснуться, как в фильмах о гангстерах, рядом с головой лошади на своей подушке.

Если Вивиан на кого-нибудь злилась, она могла покончить с ним или с ней любым доступным ей способом: по ее прихоти разрывались контракты, попиралось доброе имя и репутация, расшатывалась психика. Но хуже всего было, когда Вивиан открывала ответный огонь из-за любой мелочи, и это означало, что ей ничего не стоило сровнять с землей беднягу, который ни сном ни духом не предполагал, что случайно задел взрыватель и спровоцировал острый приступ ее паранойи. Больное воображение Вивиан диктовало ей, будто все вокруг только и норовили причинить ей вред, украсть ее идеи, подорвать ее власть и положение.

– Что вы сказали?! – прорычала она в трубку, снова жестом приказывая мне: сидеть! – Давайте уточним. Вы – ничего не стоящий дерьмовый писака. А я – не какая-то там обычная сука, я – сука из сук. И если к четвергу я не получу на руки готовую к публикации рукопись, да, я говорю именно об этом четверге, я окажусь той самой стервой, которая захочет вернуть себе весь ваш аванс до единого пенни. Да, мне наплевать, что вашей мамаше осталось жить всего три часа…

Она с размаху швырнула трубку и нажала на селекторе кнопку, чтобы вызвать Тэда (двадцатичетырехлетнюю бывшую модель для демонстрации нижнего мужского белья, который утром написал «афтор» в рассылке по электронной почте) своего помощника «на день».

– Вычеркните Хайрама Петерса из моего списка звонков, – пролаяла она в микрофон —…гомик.

О, нет! Бедный Хайрам. Для Фила это, конечно же, будет ударом. Он столько старался удержать в команде Хайрама, чей последний эпический роман был выдвинут на Национальную книжную премию, что упрочивало его репутацию как писателя с именем. Кроме того, Хайрам был приятнейшим человеком, каких не так уж и много. Фил недавно упомянул, что Петерс задерживал свою последнюю рукопись на две недели, поскольку у него тяжело болела мать, и этот проступок, в глазах Вивиан, низвел хорошего автора до уровня дерьмового писаки, литературного поденщика.

Вивиан перевела свой стальной взгляд на меня, и я почувствовала, как в моих жилах стынет кровь.

– Ты видела обложки для «Конфиденциального Белого дома»? – спросила она тихим и спокойным голосом. Подозрительно спокойным.

Перед моим мысленным взором всплыли кадры из недавней передачи канала «Исследователь»: группа людей оказалась в воде, после того как опрокинулось их судно, и они почти целый час вынужденно наблюдали за акулами, кружащимися вокруг них. Когда это закончилось, так как акулы ушли на глубину и их плавники исчезли с поверхности воды, люди осознали, что случилось самое худшее. Стало понятно, что акулы переходят в атаку из океанских глубин, раскрыв челюсти, чтобы захватить барахтающиеся в воде ноги своих жертв. Только один пловец выжил в той резне и смог поведать миру о случившемся. Зримое спокойствие не предвещало ничего хорошего, но служило плохим предзнаменованием, когда речь шла об акулах или Вивиан.

– Гм, да, Вивиан, я видела их. Думаю, Карен проделала большую работу. Они яркие, броские… – Я прокашлялась и стала мучительно выуживать из памяти другие качественные прилагательные для положительной характеристики. Еще в самом начале моей работы я узнала, что в издательском деле предпочитались замысловатые определения. Рукопись не называлась хорошей или плохой, она была взрывной/актуальной/острой/уникальной, или же расплывчатой/банальной/пошлой/заимствованной. – Они провокационные, – заключила я. Карен была исключительно одаренным художественным редактором, но, судя по звукам приглушенных рыданий, раздававшимся из-за закрытой двери ее комнаты в то утро, я предположила, что Вивиан совсем недавно устроила ей жестокую взбучку. Я пришла в восторг от работы Карен над «Конфиденциальным Белым домом», как и все, кому я их показывала.

– Провокационные? Ты действительно так считаешь? – Внутренний голос Вивиан покинул свое пристанище. Она быстро разогревалась и готовилась пойти вразнос. – Если честно, Клэр, тебе никогда не распознать провокационное, пока оно само себя не назовет или не укусит за задницу. Ты все еще живешь в своей башне из слоновой кости! Не мне тебе объяснять, насколько ужасны эти эскизы, мать вашу. В жизни не видела ничего бездарнее! И ты, как редактор, ре-да-ак-тор, – протянула она, – обязана направлять художников в нужное русло и убедиться, что они правильно постигли смысл этой книги, будь она неладна! От тебя требуется кон-тро-ли-ро-вать, – по слогам, – весьпроцесс, Клэр!

Я довольно громко проглотила новый комок в горле. В устах Вивиан даже мое имя звучало как непотребное ругательство.

– Ну почему, мать вашу, только мне одной здесь дано понимать все это? – вопила она, сверкнув своими нефритовыми глазами.

В девяти случаях из десяти Вивиан переходит к одной из своих любимых трех тирад:

1) Почему, мать вашу, только мне одной дано понимать все это?

2) Я не ваша матушка, чтоб ей пусто было!

3) Не могу же я за всех вас выполнять вашу треклятую работу!

Или, если вы у нас везунчик, вы услышите новую захватывающую интерпретацию этих трех комбинаций.

– Извини, Вивиан, – пробормотала я. – Я зайду к Карен прямо сейчас. Это – моя ошибка. Мне следовало предоставить ей больше информации о книге.

Естественно, мы с Карен уже несколько раз обсуждали обложку, к тому же она сама прочитала всю рукопись. И мне действительно понравилась ее работа, по праву достойная всяческих похвал. Но дай я отпор, это еще пуще бы распалило гнев Вивиан, об этом Фил предупреждал меня, когда я только пришла в редакцию.

Я понадеялась, что мы с Карен сумеем придумать что-нибудь, что удовлетворит Вивиан. Как правило, в концепцию обложки добавлялось извивающееся полуголое тело, но как раз эта книга, одна из немногих в наших текущих планах, вовсе не касалась секса, и, значит, нам придется проявить немного больше изобретательности.

– Не могу же я за всех вас выполнять вашу треклятую работу, чтоб вам… – Она в очередной раз выругалась, затем развернулась и уткнулась в монитор своего компьютера. Я сочла, что этим жестом она хочет отделаться от меня, и медленно и осторожно выбралась из кабинета, словно Вивиан была диким зверем, чьи хищные инстинкты могли быть разбужены резкими движениями.

– Ты не больна, Клэр? – покровительственно поинтересовалась Лулу, стоявшая около холодильника для воды, когда я проходила мимо нее. – Ты какая-то слишком уж бледная. Ах да, это, наверное, из-за недостатка солнечного света на твоем новом месте?

Она заморгала, симулируя подлинную обеспокоенность состоянием моего здоровья.

– Со мной все в порядке, Лулу, – заверила я, едва разжимая губы.

Оставшаяся часть дня прошла в череде коротких встреч, телефонных звонков от разгневанных агентов и в целом ворохе документов. Я не вспомнила о ланче и, вероятно, та же участь ждала бы и мой обед, если бы руки не начали немного подрагивать над клавиатурой. Поэтому я съела наполовину опустошенный, слегка зачерствевший набор сникерсов, которые еще несколько недель назад запрятала в глубину ящика. Я попросила Дэвида отвечать на все звонки, кроме звонков Вивиан, и сумела сделать довольно много. Около десяти часов я выключила компьютер и ушла.

На улице было холодно. Мороз бодрил, приятно пощипывая щеки. Скоро зима уступит место весне, но очередное время года пройдет мимо меня – ведь я по четырнадцать часов в сутки сижу в редакции, да еще теперь без дневного света. Я решила пройти пешком до станции подземки на «Гранд-централ», чтобы немного размять ноги. Я обхватила руками свой рюкзак, полный рукописей, которыми мне предстояло заняться дома.

Рэндалл еще утром улетел в Лондон на важную встречу. На самом деле это было совсем даже неплохо, поскольку последние ночи мне хотелось понежиться одной в своей студии. Это походило на конец эпохи.

Я выдохнула, и в холодном воздухе появился пар от моего дыхания.

Внезапно я вспомнила, что совсем забыла перезвонить Люку Мэйвилю. Он звонил еще утром, но день пролетел, а я так и не набрала его номер. Я выудила свой сотовый, хотя для звонков было уже слишком поздно. Люк ответил сразу после второго гудка.

– Привет, это Клэр. Извини, что звоню в такое время, но у меня просто за весь день не было свободной секунды, а я хотела предупредить, что передам тебе отредактированный текст к концу следующей недели. Прости, что так затянула… но в последнее время я живу словно в лихорадке.

– Я полностью принимаю оба ненужных извинения, если ты согласишься встретиться со мной и выпить, – сказал Люк. Где-то на заднем плане слышались какие-то голоса. – Я тут на Перри-стрит, довольно близко к твоему дому. Хочешь, встретимся в «Азеруме»?

– С радостью, – ответила я, осознав, что именно за этим и позвонила. Я нуждалась в друге. И разрядке.

Глава 11
Холодный дом

Первая мысль, когда я проснулась этим утром, была: «Слава богу, все это мне только приснилось». Я шлепнула по кнопке, чтобы выключить будильник. Сон был прерван как раз тогда, когда Вивиан летела ко мне, выставив свои клыки, как у вампира, и вопила, что я неспособна отредактировать рукопись, написанную на санскрите. Вторая мысль: «Меня сейчас вырвет».

Одним прыжком я очутилась в туалете. Часто недооцениваемое удобство проживания в комнате размером с обувную коробку я поняла, уже отводя рукой волосы назад.

Какой ужас! Оказывается, вчера я так и не сняла с себя уже несвежую блузку и юбку. Блузка, которую я сочла вонючей и мерзкой еще накануне днем, так противно пахла, что я одним махом стащила ее, скомкала и бросила в корзину. Бр-рр-р. За всю жизнь не чувствовала себя отвратительнее.

События ночи вспоминались отдельными обрывочными моментами. Отыскала Люка в «Азеруме»… огромная радость от первого глотка… разговор о его книге… новая порция… изливаю злобу на работу, Вивиан, Лулу… опять пью… сознаюсь в сомнениях, которые гложут меня по поводу переезда к Рэндаллу… еще глоток… проблемы с его подругой-вегетарианкой (которая, по-видимому, поймала его за разглядыванием пальто из замши)… еще по кругу… потом Люк ведет меня домой, обнимает меня, поскольку я дрожу от холода… затем целует в щеку около моего дома…

Я съежилась. О-хо-хо. Следующие обрывки воспоминаний заставили меня почувствовать себя неловко. Я тащила Люка за рукав, пыталась убедить его подняться наверх, чтобы выпить еще. Я не хотела, чтобы наша беседа закончилась. Он поднимался? И что случилось после того поцелуя в щеку? Я мучительно пыталась заставить себя вспомнить еще какие-нибудь подробности… но нет, я помнила, что поднимаюсь по лестнице одна и глупо ухмыляюсь. Больше ничего не произошло, в этом уж я совершенно уверена.

Но тогда почему я испытываю странное, смутное чувство вины?

Возможно, это было из-за похмелья.

Я приняла душ и обрядила свое дрожащее от озноба тело для работы. Сегодня явно был день для такси. Вопрос о переполненной подземке однозначно отпадал.

– Доброе утро, Клэр, – поздоровался Дэвид, когда полчаса спустя я проволокла себя мимо его закутка. – Вивиан тебя ищет; она названивает уже с восьми часов. Кажется, она… – Он затих.

– Не в духе? – дополнила я без всяких эмоций. – Ты имеешь в виду, что она не приветствовала тебя своим традиционным: «Как тебя там зовут, впрочем, не важно, передай этому ничтожеству, этой кретинке с куриными мозгами, чтобы перезвонила мне»?

Юмор висельников – это все, что нам оставалось, чтобы окончательно не сойти с ума в «Грант Букс».

И тут я заметила тень, пробежавшую по мрачному лицу Дэвида. Он прочищал горло так энергично, что казалось, будто гоняет движок у автомобиля. О нет, только не это. «Пусть она не…» – взмолилась я. Развернулась… и очутилась лицом к лицу с Вивиан, этим слюнявым питбулем в боевой стойке. Она незаметно подкралась сзади.

– Я утратила всякую надежду, что ты мне перезвонишь хотя бы до ланча, – бросила мне Вивиан, приподнимаясь на мыски, чтобы перекрыть расстояние между нашими лицами. Надо отметить, что она комплексовала, просто сходила с ума от того, что ее маленький рост не давал ей возможности смотреть мне в лицо, и ей все время приходилось вытягивать шею. Мои высокие шпильки стали настоящим проявлением открытого неповиновения, и я ежедневно надевала эти туфли, хотя они и жутко сдавливали ступни. Даже сегодня, даже в том жестоком похмелье, в котором я пребывала.

Я взглянула на часы на столе Дэвида: 9.03 – и сжалась, приготовившись к полновесным ударам, которые вот-вот начнут сыпаться на мою голову.

– Надо поговорить, – раздраженно отщелкала Вивиан. – У меня есть для тебя четыре горящие книги. Срок – три недели. То же касается и авторов. За этот срок они должны предоставить всю рукопись. Возьмешься? Справишься?

Я бы предпочла мгновенную казнь. Хотя, может быть, даже выбрала бы пытку в виде бамбуковых ростков, загоняемых под ногти.

Четыре горящие книги, каждая уже занесена в график, ни одна из них до сих пор еще не написана – все это означало по меньшей мере одно: я буду проводить по двадцать четыре часа на работе все шесть дней подряд и все равно не впишусь в сроки. К сожалению, мне и раньше приходилось наступать на эти грабли; в ноябре, чтобы урвать редкие минуты для сна, я уже прибегала к помощи спального мешка, который притащила в редакцию. И Фил, как известно, поступал так же, и Грэм проводил ночи на работе чаще, чем появлялся у себя дома. Что бы там ни говорил Рэндалл, служащие инвестиционных банков действительно не имели никаких преимуществ перед нами, кроме дополнительного ноля в конце суммы их окладов.

Четыре горящие книги, и все сразу. Круто! По прошлому опыту я знала, что это будут бессонные ночи и неблагодарная работа, ибо, без всякого сомнения, хоть что-то, но не заладится, как минимум, с одной из книг, и в довершение всего мне придется испытать на себе гнев Вивиан.

То есть на самом деле она интересовалась не тем, справлюсь ли я с этой задачей, а захочу ли взвалить на себя очередные вериги.

– Гм-м, многовато, – пробормотала я. – Могла бы попробовать… но… А они что, все идут по одному графику? Это будет трудно, Вивиан. – Боже, опять я мямлю! Где же моя сила воли, мой характер?! Ну почему я не могу схватить эту похотливую сучку за шкирку и не прошипеть ей прямо в лицо все, что я о ней думаю? Каждый раз собираюсь идти в штыковую, а в результате – трусливо заползаю обратно в свой окоп, не в силах постоять за себя. – Хотя я буду очень стараться… Дэвид, пожалуйста, уточни условия по каждой сделке, и мы начнем с тех контрактов, которые…

Вивиан фыркнула, лицо ее исказила злобная гримаса.

– Условия? – переспросила она. – На случай, если никто ранее не довел до вашего сведения, господа, это работа ре-да-ак-то-ра – договариваться с авторами об условиях. Вы думаете, у меня есть время возиться с такой мелочью? Изводить себя переговорами с этими придурками агентами? Я назову тебе суммы, которые я готова потратить на каждую книгу, а остальное – уже твоя забота.

– Разумеется. – Мне следовало догадаться заранее. Другими словами, мне предстояло убедить каждого литагента принять предложение Вивиан (эти люди уже не раз работали с Вивиан в прошлом и относились к ней с понятной осторожностью, предпочитая обходить капканы), объяснять концепцию автору, убеждать, что он в состоянии написать книгу объемом в четыре сотни страниц за… да-да, за десять дней, и если он этого делать не умеет, пройти всю цепочку заново, то есть подобрать очередного «негра» (а те, кто соглашался на подобные условия, как правило, относились к числу писак-халтурщиков) и, наконец, окончательно скрепить сделку, ко всеобщему удовлетворению. И все это не забудьте перемножить на четыре.

Затем… о, вот тогда-то и начнется настоящее веселье, когда к концу второй недели я получу наскоро состряпанную часть рукописи, и мне придется переписывать целые главы, одновременно требуя от бедных выдохшихся «негров» новые, а потом запускать всю эту еще дымящуюся груду экскрементов в производство… в оставшиеся две недели. Опять же помножьте на четыре.

– Но, знаете, Вивиан, все-таки для меня одной это многовато, – повторила я, совсем сбитая с толку. – Может, кто-то еще из редакторов сможет взять часть книг. Мне не хотелось бы обещать больше, чем я могу выполнить, да и, честно сказать, с таким объемом работы одному человеку справиться просто не по силам.

Надо же! Я произнесла это.

Вместо ожидаемого взрыва Вивиан, казалось, осталась даже довольна:

– Ты права, Клэр, тебе, по-видимому, не справиться, – согласилась она. – У Фила полная загрузка, но я уверена, что Лулу с превеликой радостью заберет две из этих книг. Я уже поручила ей две горящие книги, но ты же знаешь нашу Лулу, она всегда счастлива не только нести свой груз, но еще и взвалить на себя дополнительный. Как жаль, что я не могу клонировать ее!

Брр. Святая Лулу Я четко осознавала, насколько манипулируют мною, но меня буквально выворачивало от всех этих славословий в адрес Лулу. Способен ли мой статус в иерархии «Грант» упасть еще ниже, если я не справлюсь? Или Вивиан переселит меня в большой шкаф и заставит работать при свете фонарика? Я покачала головой, на время лишившись дара складывать слова от водоворота закипающих у меня внутри эмоций.

– Забудьте, – сказала я спустя несколько секунд, ненавидя саму себя за то, что все-таки уступаю. – Я смогу справиться со всеми четырьмя, Вивиан. Только скажите мне, в каких рамках я могу действовать.

– Прекрасно, я у себя, – уже стремительно удаляясь, бесцеремонно бросила она через плечо.

Я повернулась к Дэвиду:

– Пожалуйста, проверь у Тэда, когда Вивиан будет свободна сегодня утром?

– Я проверю у временной секретарши, – сказал Дэвид. Потом добавил, переходя на шепот: – Тэд вылетел из клетки вчера в полдень. Судя по всему, она стукнула его по голове лампой. Однако удар оказался не слишком сильным, и это уже радует.

Я кивнула. Тэд продержался две с половиной недели, чуть больше, чем среднестатистические помощники Вивиан. Я не имела ничего против Тэда, но подозревала, что он оказался слишком уж недалек для тонкой психологической войны, которую вела Вивиан с помощниками: это-то, вероятно, и дало ему дополнительную неделю.

– Возьми себя в руки и приготовься к сумасшедшим неделям. – Я попыталась улыбнуться, но мои лицевые мускулы отказывались меня слушаться.

– Мы справимся, Клэр, – успокоил меня Дэвид.

Я юркнула в свою каморку, чтобы он не увидел моих слез. «Ты на работе», – отругала я себя, сердито вытирая слезы. Я поклялась себе никогда не плакать из-за нападок Вивиан, хотя не раз замечала, как плачут мои сослуживицы. В женском туалете на двенадцатом этаже регулярно раздавались рыдания, а Фил рассказывал, что и посетители мужского туалета частенько изливают там свои обиды.

Я позвонила Беатрис, нуждаясь хотя бы в секундной разрядке, перед тем как с головой окунуться в тяжелый, не предвещающий ничего хорошего рабочий день.

– Думаю, эта стерва хочет моей смерти, – прошептала я Би. – Ты не слышала, от переутомления умирают?

– Конечно. И это происходит ужасно. – Би испугалась. Она замолчала, и я представила, как она кусает свой мизинец, пытаясь подыскать правильные слова. – Клэр, я знаю, что ты поставила себе задачу продержаться там целый год. Но разве ты еще не поняла, что пора начать подыскивать новую работу?

Эта мысль уже ни раз мелькала у меня в голове, но мне было трудно объяснить то упрямство, которое Вивиан разбудила и подогревала во мне. Теперь я просто не могла уйти раньше намеченного самой себе срока. Я не хотела доставлять ей такого удовольствия и молить о пощаде. И не могла оставить Люка без поводыря в безнадежно непонятном ему водовороте «Грант Букс». Ведь это я заманила его в это гиблое место, и теперь должна была удостовериться, что он выберется отсюда живым и невредимым.

– Сейчас у меня нет ни сил, ни времени даже думать о поисках работы, – призналась я Би. – В этот уик-энд я переезжаю к Рэндаллу, на следующей неделе собираюсь в Айову, а вдобавок ко всему остальному на меня еще свалились четыре горящие книги… и мне кажется, я все еще не совсем протрезвела после вчерашнего.

– После вчерашнего? – переспросила Би.

– Да, поздно вечером мы встречались с Люком в баре, и я до смерти заговорила бедного малого. Извини, Би, мне пора…

– Пожалуйста, пообещай мне, что ты будешь беречь себя, Клэр. Я волнуюсь.

– Постараюсь.

– Хорошо. Позвонишь мне сегодня, ладно? Кстати, ты сможешь посмотреть игру «Бэтчелар» сегодня вечером? А то у меня в десять йога.

– Нет, если только ее не перенесут на три ночи.

– Тьфу! Нехорошо, Клэр. Это же финал! И Гарри думает, что капитанша болельщиков Далласа что-то припрятала про запас.

Ее слова наполнили мое сердце глубокой печалью, поскольку я не имела абсолютно никакого понятия, кто такая эта капитанша болельщиков Далласа.

Я повесила трубку и повернулась к своему компьютеру, в чьих ледяных сапфировых лучах буду нежиться всю неделю. Би ждала йога и розовые церемонии, меня же – компьютерное излучение и покорное выполнение любой прихоти моего босса.