Текст книги "Пепел и сталь (сборник)"

Автор книги: Брендон Сандерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 45 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]

Испустив еще один тяжкий вздох, Вин выпрямилась, сняла плащ и спрятала до следующей прогулки. Она поднялась по мраморным ступеням и вошла в дом. Когда она спросила, где Сэйзед, кто-то из слуг указал ей в сторону кухни, так что пришлось отправиться в скрытый от посторонних глаз флигель, где располагались комнаты слуг.

Но даже эта часть дома содержалась в безукоризненной чистоте. Вин понемногу начала понимать, почему подменыш Ренокс выглядел так убедительно: он не терпел несовершенства ни в чем.

И даже если бы он изображал лорда вполовину так хорошо, как следил за порядком в особняке, то и тогда, не сомневалась Вин, никто и никогда не обнаружил бы подделку.

«Однако, – подумала она, – он должен иметь какой-то недостаток, какую-то слабость. На том собрании два месяца назад Кельсер сказал, что Ренокс не выдержит встречи с инквизитором. Может, дело в его скрытых чувствах, может, они способны выдать его?»

Это был не слишком существенный вопрос, но Вин не забывала его. Несмотря на уверения Кельсера, будто он честен с ней, Вин знала, что у него есть секреты. У всех есть.

Сэйзеда она действительно нашла на кухне. Он разговаривал с немолодой женщиной, слишком высокой для скаа, хотя рядом с Сэйзедом ее рост не казался чрезмерным. Вин узнала ее: женщина была из прислуги, ее звали Косан. Вин старательно запоминала имена всех слуг, с которыми сталкивалась.

Сэйзед взглянул на вошедшую Вин.

– А, госпожа Вин! Ты вернулась как раз вовремя. – Он показал на свою собеседницу. – Это Косан.

Косан окинула Вин деловитым взглядом. Вин тут же захотелось вернуться в туман, где никто не смотрел на нее вот так.

– Уже достаточно длинные, мне кажется, – сказал Сэйзед.

– Возможно, – ответила Косан. – Но я не умею творить чудеса, мастер вэхт.

Сэйзед кивнул. Видимо, «вэхт» и было правильным обращением к дворецкому – уроженцу Терриса. Вообще террисане, не будучи в полной мере скаа и в то же время не являясь знатными людьми, занимали весьма странное положение в имперской иерархии.

Вин подозрительно уставилась на обоих.

– Мы говорим о твоих волосах, госпожа, – спокойно пояснил Сэйзед. – Косан должна их немного подрезать.

– Ох… – выдохнула Вин, поднося руку к голове. Волосы уже чуть отросли, и это было не в ее вкусе, но она почему-то сомневалась, что ее ждет мальчишеская стрижка.

Косан жестом указала ей на стул, и Вин неохотно повиновалась. Ей не нравилось покорно сидеть, пока кто-то что-то делает с ее головой, но деваться было некуда.

Косан несколько мгновений перебирала волосы Вин, потом взялась за ножницы.

– Прекрасные волосы, – сказала она негромко, скорее себе, чем Вин. – Густые и такой глубокий черный цвет. Просто стыдно, что за ними совсем не ухаживали, мастер вэхт. Многие придворные дамы все бы отдали за такую шевелюру… волосы пышные и слегка волнистые, но в то же время не настолько вьются, чтобы с ними было трудно работать.

Сэйзед улыбнулся.

– Ну, в будущем мы позаботимся о надлежащем уходе за ними.

Косан продолжала работать, время от времени кивая собственным мыслям. Сэйзед взял стул и устроился в нескольких футах напротив Вин.

– Кельсер еще не вернулся, насколько я понимаю? – спросила Вин.

Сэйзед отрицательно покачал головой, и Вин вздохнула. Кельсер думал, что она еще не готова сопровождать его в ночных рейдах, куда он частенько отправлялся после очередного урока. В течение двух последних месяцев Кельсер, словно призрак, возникал в разных знатных домах Лютадели и Феллиса. Он изменял внешность и почерк преступлений, стараясь посеять смятение в Великих Домах.

– Ну что? – спросила Вин, глядя на Сэйзеда, который с любопытством рассматривал ее.

Террисанин чуть поклонился в ответ.

– Я просто гадал, захочешь ли ты выслушать еще одно предложение.

Вин вздохнула, закатывая глаза.

– Давай.

«Все равно мне больше нечего делать, пока я здесь сижу».

– Мне кажется, я подобрал тебе отличную религию, – заговорил Сэйзед, и в его обычно бесстрастных глазах вспыхнул энтузиазм. – Она называется «трелагизм», по имени бога Трела. Трелу поклоняются нелазане, небольшой народ, живущий далеко на севере. В их краях смена дня и ночи происходит очень странно. В течение нескольких месяцев в году почти весь день темно. А летом, наоборот, темнеет совсем ненадолго. Нелазане верят, что в темноте есть особая красота, а день по сравнению с ней примитивен и даже нечист. Они считают, что звезды – это тысячи глаз Трела, наблюдающего за людьми. А солнце – единственный глаз его завистливого брата Налта. Поскольку у Налта один глаз, он заставляет его гореть очень ярко, чтобы затмить своего брата. Однако на нелазан это не производит впечатления и они предпочитают поклоняться молчаливому, тихому Трелу, который смотрит на них даже тогда, когда Налт захватывает все небо.

Сэйзед замолчал. Вин, не зная, что сказать, тоже помалкивала.

– Это действительно хорошая вера, госпожа Вин, – добавил наконец Сэйзед. – Тихая, сдержанная и одновременно очень сильная. Нелазане – не слишком развитый народ, но они очень решительны. Они составили карты ночного неба, пересчитав все заметные звезды и определив их место. Их верования подойдут тебе… особенно то, что они предпочитают ночь дню. Если хочешь, могу рассказать побольше.

Вин покачала головой.

– Вполне достаточно, Сэйзед.

– Не очень хорошее настроение? – спросил Сэйзед, хмурясь. – Ладно. Мне следует еще немного подумать. Спасибо, госпожа… ты так терпелива ко мне.

– Еще подумать? – переспросила Вин. – Это уже пятая вера, в которую ты пытаешься меня обратить, Сэйзед. Сколько их осталось?

– Пятьсот шестьдесят две, – с готовностью ответил он. – По крайней мере, известных мне. Но, к сожалению, в нашем мире были и другие религии, которые исчезли, не оставив следа, так что мой народ не может включить их в списки.

Вин помолчала.

– И ты что же, помнишь эти религии наизусть?

– Более или менее, – подтвердил Сэйзед. – Молитвы, основные божества, мифология. Многие похожи, потому что их исповедуют секты одного направления.

– Пусть похожи, но как ты все это помнишь?

– У меня… свой метод, – признался Сэйзед.

– Да, но зачем тебе это?

Сэйзед развел руками.

– Мне кажется, ответ очевиден. Человек – великая ценность, госпожа Вин, и так же ценна его вера. Но с тех пор как тысячу лет назад взошел на престол лорд-правитель, многие религии канули в небытие. Стальное братство запрещает верить в кого-либо, кроме лорда-правителя, и инквизиторы уже уничтожили сотни верований. И если кто-нибудь не сохранит их в памяти, от многих религий вовсе ничего не останется.

– Ты хочешь сказать, – недоверчиво начала Вин, – что пытаешься обратить меня в веру, умершую тысячу лет назад?

Сэйзед кивнул.

«Похоже, каждый, кто имеет дело с Кельсером, немного не в своем уме».

– Последняя империя не вечна, – тихо произнес Сэйзед. – Не знаю, разрушит ли ее именно мастер Кельсер, но конец все равно наступит. И когда это случится, когда Стальное братство потеряет влияние, люди захотят вернуться к вере своих отцов. В тот день они обратятся к хранителям, и мы отдадим человечеству забытые истины.

– Хранители? – переспросила Вин, пока Косан присматривалась к ее челке. – Значит, таких, как ты, много?

– Не очень. Но мы есть. И нас достаточно, чтобы передать знание следующему поколению.

Вин задумалась, с трудом удерживаясь от того, чтобы не вырваться из рук Косан. Эта женщина явно никуда не спешила. Когда Рин подрезал ей волосы, ему хватало нескольких взмахов ножницами.

– Может, продолжим урок, пока ты сидишь тут, госпожа Вин? – спросил Сэйзед.

Вин покосилась на террисанина, и тот едва заметно улыбнулся. Он знал, что застал ее врасплох: ей некуда спрятаться, она не может даже пересесть к окну, чтобы глядеть на туман. Ей ничего не оставалось, кроме как сидеть и слушать.

– Ладно, – вздохнула она.

– Можешь перечислить все десять Великих Домов Лютадели, начиная с самого могущественного?

– Венчер, Хастинг, Элариэль, Текиэль, Лекаль, Эрикеллер, Эрикелл, Хот, Урбейн и Бувидас.

– Очень хорошо. А ты сама…

– Я – леди Валетт Ренокс, четвертая кузина лорда Тивена Ренокса, владельца этого особняка. Мои родители – лорд Харден и леди Фелетт Ренокс – живут в Чакате, городе в Западной провинции. Их основное занятие – экспорт шерсти. Моя семья занимается также продажей красок, в особенности темно-красной, которую делают из улиток, их много водится в наших краях, и темно-желтой – из древесной коры. Мои родители отправили меня в Лютадель к дальнему родственнику, с которым ведут дела, так что теперь я могу какое-то время провести при дворе.

Сэйзед кивнул.

– И что ты почувствовала, когда узнала об этом?

– Я была поражена, даже немного подавлена, – послушно ответила Вин. – Я подумала, что люди станут обращать на меня внимание, потому что захотят поближе сойтись с лордом Реноксом. А поскольку я незнакома с правилами придворной жизни, то, боюсь, такое внимание смутит меня. Я решила, что постараюсь снискать расположение при дворе, но буду держаться тихо и ни во что не ввязываться.

– У тебя блестящая память, госпожа, – сказал Сэйзед. – Твой покорный слуга может лишь гадать, каких успехов ты добилась бы, если бы посвятила себя учебе, а не старалась изо всех сил избежать ее.

Вин мрачно глянула на него.

– Интересно, все «покорные террисане» так командуют своими хозяевами, как ты?

– Только лучшие из нас.

Вин некоторое время молча смотрела на него, потом вздохнула.

– Извини, Сэйзед. Я вовсе не избегаю твоих уроков. Я просто… ну… туман… я иногда отвлекаюсь.

– Что ж, к счастью, ты быстро учишься. Однако придворные всю жизнь посвящают изучению этикета. Даже если ты леди из далекой провинции, ты все равно должна кое-что знать.

– Да, понимаю, – согласилась Вин. – Но мне не хочется.

– Другого выхода нет, госпожа. Ты будешь новенькой в свете, к тому же с окраины империи. Тебя обязательно заметят. Мы ведь не хотим, чтобы у них сразу возникли подозрения? Тебя внимательно изучат и перестанут обращать внимание. Но если ты будешь слишком часто совершать ошибки, это может оказаться опасным прежде всего для тебя самой.

«Великолепно! Лучше не придумаешь!»

Сэйзед замолчал, чуть вскинув голову. Через несколько секунд Вин услышала в коридоре шаги. В комнату ленивой походкой вошел Кельсер, и на его лице блуждала самодовольная улыбка. Он сбросил плащ и остановился, глядя на Вин.

– Ну как? – спросила она, распрямляя плечи.

– Неплохая прическа, – ответил Кельсер. – Отличная работа, Косан.

– Ерунда, мастер Кельсер. – Вин по голосу поняла, что та краснеет. – Я просто сделала все возможное.

– Дай зеркало, – потребовала Вин, протягивая руку.

Косан подала ей зеркало. Вин подняла его перед собой – и то, что она увидела, заставило ее замереть. Она стала похожей… на девушку.

Косан не зря трудилась над ее волосами. Вин всегда замечала, что когда волосы отрастают, то обязательно встают дыбом. Но Косан и с этим справилась. Конечно, волосы были еще не слишком длинными, они едва прикрывали уши, – но они, по крайней мере, лежали ровно.

«Они не должны думать о тебе как о девушке», – предостерег ее голос Рина.

И тут Вин впервые захотелось не обращать внимания на этот голос.

– Похоже, нам удастся превратить тебя в леди, Вин! – со смехом воскликнул Кельсер и заработал в ответ ее презрительный взгляд.

– Прежде всего мы должны убедить ее не хмуриться так часто, мастер Кельсер, – заметил Сэйзед.

– Ну, это будет трудновато, – ответил Кельсер. – Она просто обожает строить недовольные гримасы. Ну как бы то ни было, неплохо сделано, Косан!

– Пока что я лишь подровняла их, мастер Кельсер, – тихо сказала женщина.

– Продолжай в том же духе, – решил Кельсер. – А пока я должен украсть ненадолго Сэйзеда.

Он подмигнул Вин, улыбнулся Косан, и они с Сэйзедом вышли из кухни – и снова Вин не имела ни малейшей возможности подслушать их разговор.

В дверях Кельсер еще раз оглянулся на Вин. Ее прическа действительно вышла удачной. Однако его комплименты преследовали особую цель. Кельсер подозревал, что Вин в своей жизни слишком часто слышала, что ничего не значит и ничего не стоит. Возможно, если она обретет чуть больше уверенности в себе, то перестанет прятаться ото всех.

Он закрыл дверь и повернулся к Сэйзеду. Террисанин, как обычно, терпеливо ждал.

– Как идет подготовка? – спросил Кельсер.

– Очень хорошо, мастер, – ответил Сэйзед. – Кое-что она и так знает из уроков своего брата. Но кроме того, она чрезвычайно умная девочка… быстро развивается, много запоминает. Я не ожидал такого от ребенка, выросшего в трущобах.

– На улицах множество умных детей, – пожал плечами Кельсер. – Я говорю о тех, кто сумел выжить.

Сэйзед грустно кивнул.

– Да, у нее прекрасные задатки, но я чувствую, что она не понимает всей ценности моих уроков. Она очень послушна, но готова использовать любую ошибку… Если я не объясню ей абсолютно точно, где и когда мы должны встретиться, мне иной раз приходится обыскивать весь особняк, чтобы найти ее.

– Думаю, это ее способ управлять собственной жизнью. Послушай, я хочу знать, готова она или нет?

– Я не уверен, мастер Кельсер, – ответил Сэйзед. – Теоретические знания нужно уметь еще применять на практике. Я не могу сказать точно, удастся ли ей изобразить знатную леди, пусть даже совсем молодую и неопытную. Мы устраивали тренировочный ужин, она освоила правила светской беседы, заучила множество сплетен. В учебной ситуации у нее все получается неплохо. Она отлично держалась среди знатных гостей Ренокса, которых он приглашал на чай. Но мы не можем быть уверены, что она все сделает правильно, когда останется одна среди целой толпы аристократов.

– Нужно, чтобы она потренировалась еще какое-то время, – невесело покачал головой Кельсер. – Но с каждой неделей увеличивается опасность того, что братство обнаружит нашу тайную армию в пещерах.

– Значит, весь вопрос в выборе правильного момента, – сказал Сэйзед. – Мы должны ждать так долго, чтобы собрать необходимое число людей, и в то же время успеть выступить, пока нас не обнаружили.

– Да, – согласился Кельсер. – Мы не можем задерживаться из-за одного члена команды. И нам придется найти другого лазутчика, если у Вин ничего не получится. Бедная девочка… хотелось бы мне иметь побольше времени, чтобы хорошенько обучить ее алломантии. Мы едва освоили первые четыре металла. Но у меня просто нет времени!

– Если я могу…

– Конечно, Сэйз.

– Отправьте наше дитя поработать с кем-нибудь из туманщиков. Я слышал, что тот человек, Бриз, весьма искусный льстец. И наверняка другие не хуже владеют своим мастерством. Пусть они покажут госпоже Вин, как пользоваться ее возможностями.

Кельсер задумался.

– Хорошая идея, Сэйз, – сказал он наконец.

– Но?..

Кельсер оглянулся на дверь, за которой Вин продолжала терпеливо сносить издевательство над своими волосами.

– Я не уверен… Сегодня, когда мы с ней тренировались, мы толкали друг друга силой стали. Малышка весит вполовину меньше меня, но тем не менее задала мне жару.

– У разных людей разная алломантическая сила, – заметил Сэйзед.

– Да, но различия обычно не так велики, – возразил Кельсер. – И вот еще что. Мне самому понадобились многие месяцы, чтобы научиться тянуть и толкать. Это ведь совсем не так легко, как кажется… даже если речь идет о чем-то простеньком, вроде полета на крышу. Даже тут необходимо понимать соотношение веса, равновесия и траектории. Но Вин… Она как будто от рождения знает все это. Правда, она искусно использует только первые четыре металла, но ее прогресс просто ошеломляет.

– Она необычная девочка.

– Это верно. И заслуживает того, чтобы ей уделяли больше времени, учили управлять своей силой. Я даже чувствую себя виноватым из-за того, что втянул ее в наши планы. Она ведь может кончить с нами на одном эшафоте.

– Это не помешает тебе использовать ее в качестве шпионки.

Кельсер покачал головой.

– Нет, – тихо сказал он, – не помешает. Мы не должны упускать ни единой возможности. Ты просто… присматривай за ней, Сэйз. С этого момента ты станешь ее дворецким и телохранителем. Никто не увидит ничего странного в том, что она привезла с собой слугу-террисанина.

– Верно, – согласился Сэйзед. – На самом деле, было бы удивительно, если бы девушку ее возраста отправили ко двору без сопровождающего.

– Именно. Защищай ее, Сэйз. Она может стать могущественным алломантом, но у нее совсем нет опыта. И мне будет проще отправить ее в это змеиное гнездо, если я буду знать, что ты рядом.

– Я стану защищать ее даже ценой собственной жизни, мастер Кельсер. Я обещаю.

Кельсер улыбнулся и положил руку на плечо Сэйзеда.

– Мне заранее жаль любого, кто встанет тебе поперек дороги.

Сэйзед скромно склонил голову. Он выглядел безобидным, но Кельсер отлично знал, какая сила скрывается в Сэйзеде. Лишь немногие, даже среди алломантов, сумели бы выстоять против разъяренного хранителя. Возможно, именно поэтому братство постоянно охотилось за членами этой секты, стремясь уничтожить всех до единого.

– Ну хорошо, – сказал Кельсер. – Возвращайся к ней и продолжай уроки. Лорд Венчер в конце недели дает бал, и Вин должна присутствовать там, готова она или нет.

10

Меня изумляет, как много народов нам удалось объединить своей целью. Конечно, все они пока что придерживаются различных взглядов, а иные, к сожалению, и вовсе погрязли в междоусобных войнах, которые я не могу остановить.

И все же я горд наблюдать их единство. Как хотелось бы мне, чтобы людям не пришлось подвергаться столь страшной угрозе ради осознания ценности мира и согласия.

Вин, накинув капюшон, шла по улице в Щелях – одной из многочисленных трущоб Лютадели. По ряду причин она предпочитала красному свету солнца духоту капюшона.

Она шла, ссутулившись и опустив глаза в землю, по самому краю мостовой. Те скаа, что попадались ей навстречу, выглядели такими же унылыми и подавленными. Никто не поднимал головы, никто не шагал выпрямив спину или улыбаясь. В трущобах подобное поведение вызвало бы массу подозрений.

Вин почти забыла, какой мрачной может быть Лютадель. За недели, проведенные в Феллисе, она привыкла к деревьям и чистому камню. Но здесь не осталось ничего светлого – ни чахлых осин, ни белого гранита. Здесь все было черным.

Стены зданий покрывали бесчисленные пятна сажи. Воздух был наполнен дымом, тянувшимся из прославленных столичных кузниц и тысяч дворянских кухонь. Мостовые, двери и углы домов сплошь залепил пепел… в трущобах редко кто брал на себя труд хотя бы подмести перед входом.

«Здесь как-то… ночью все выглядит ярче и чище, чем днем», – подумала Вин, поворачивая за угол и плотнее запахиваясь в плащ скаа.

Она миновала попрошаек на углу – они протягивали руки в надежде получить хоть что-нибудь, но их мольбы не достигали ушей прохожих, поскольку те и сами едва не умирали от голода. Навстречу Вин прошли рабочие – склонив головы, опустив плечи. Все они были в капюшонах, защищавших глаза от пепла. Время от времени Вин встречались отряды городской стражи. Гвардейцы маршировали в полном вооружении: нагрудные латы, шлемы и черные плащи… и тогда Вин старалась выглядеть как можно более маленькой и незаметной.

Очередной встретившийся ей отряд оказался большим. Гвардейцы шли не спеша, как полномочные представители лорда-правителя в районах, куда большинству поручителей было противно заглядывать. Солдаты пинали попрошаек, чтобы убедиться, что те действительно калеки, останавливали медленно шагавших рабочих и резко спрашивали, почему те находятся на улице вместо того, чтобы работать, короче, мешали как могли. Когда отряд проходил мимо нее, Вин съежилась и поглубже натянула капюшон. Она была достаточно взрослой, чтобы уже либо растить ребенка, либо трудиться на фабрике, но из-за небольшого роста выглядела моложе своих лет.

То ли маскировка помогла, то ли этот отряд не интересовался женщинами-скаа, но солдаты едва взглянули на Вин. Она нырнула за угол, прошла по засыпанному пеплом переулку и очутилась у двери столовой в конце улицы.

Как и большинство подобных заведений, столовая была грязной и убогой. Поскольку рабочие редко могли заплатить за еду (а как правило, вообще не могли), столовые существовали за счет знати. Местные лорды, владельцы окрестных фабрик и кузниц, платили хозяевам столовых, чтобы те обеспечивали пищей местных скаа. Рабочим выдавали специальные жетоны, на которых обозначалось время обеденного перерыва, и в середине дня их ненадолго отпускали поесть. В каждом районе была одна центральная столовая и несколько ее отделений – готовить на местах получалось дешевле, чем доставлять еду в разные точки.

И разумеется, поскольку владелец столовой получал от лорда наличные деньги, а за его работой никто не следил, он основательно экономил на продуктах, чтобы положить излишки в карман. Вин по собственному опыту знала, что еда в столовых на вкус ничуть не лучше простой воды, в которой разболтали немного золы.

К счастью, Вин пришла сюда не есть. Она встала в очередь перед дверью, молча ожидая, пока стоявшие впереди рабочие предъявят свои обеденные жетоны. Когда подошла ее очередь, Вин протянула скаа у входа маленький деревянный кружок. Тот взял жетон и едва заметным кивком указал направо.

Вин пошла туда – через грязный обеденный зал, засыпанный утоптанной золой. Когда она добралась до дальней стены, то в углу комнаты увидела потрескавшуюся деревянную дверь. Человек, сидевший перед дверью, посмотрел Вин в глаза, слегка кивнул и открыл дверь. Вин быстро нырнула в маленькую комнатку за дверью.

– Вин, дорогая! – воскликнул Бриз, вольготно устроившийся за столом в центре комнаты. – Добро пожаловать! Как Феллис?

Вин пожала плечами, выбирая место у стола.

– Ах, – продолжал Бриз, – я и забыл, какая ты очаровательная собеседница. Выпьешь вина?

Вин отрицательно качнула головой.

– Ну а я определенно не против.

Бриз был одет в один из самых своих экстравагантных костюмов, возле его стула стояла дуэльная трость. Комнату освещала одна-единственная лампа, но здесь оказалось гораздо чище, чем в обеденном зале. Из четверых других мужчин, находившихся в комнате, Вин узнала лишь одного – подмастерья из лавки Клабса. Двое у двери определенно были охранниками. Последний выглядел как обычный рабочий скаа: в черной куртке, лицо покрыто слоем сажи. Однако его уверенный вид говорил о том, что этот человек играет не последнюю роль на дне. Наверное, решила Вин, это один из бунтовщиков Йедена.

Бриз протянул скаа пустой стакан, постукивая пальцем по ободку. Мятежник посмотрел на него довольно мрачно.

– Вот прямо сейчас, – сказал Бриз, – ты гадаешь, не применяю ли я к тебе алломантию. Может, да, а может, и нет. Разве это имеет значение? Я пришел, потому что меня пригласил ваш руководитель, и он, кстати, приказал тебе позаботиться, чтобы я чувствовал себя удобно. Могу заверить, что стакан вина абсолютно необходим для моего удобства.

Мужчина мгновение-другое медлил, потом схватил стакан и ушел, бормоча себе под нос что-то насчет напрасной траты денег.

Бриз, вскинув брови, повернулся к Вин. Он был явно доволен собой.

– Ты подтолкнул его? – спросила Вин.

Бриз покачал головой.

– Нет, зачем напрасно тратить металл? Кельсер объяснил, зачем ты придешь?

– Он велел мне встретиться с тобой, – ответила Вин, слегка раздраженная тем, что ей приходится просить милости у Бриза. – Сказал, что у него нет времени обучать меня управляться со всеми металлами.

– Хорошо, – кивнул Бриз. – Тогда сразу и начнем. Прежде всего ты должна понять, что лесть – это не просто алломантия. Это тонкое и высокое искусство манипуляции.

– Действительно, высокое искусство, – проворчала Вин.

– Ты говоришь, как одна из них! – недовольно буркнул Бриз.

– Они – это кто?

– Да все. Ты же видела, как этот господин-скаа обращался со мной? Люди нас не любят, дорогая. Мысль о том, что рядом находится некто, способный воздействовать на их чувства, неким «таинственным» способом могущий вынудить их что-то сделать, заставляет людей испытывать неловкость. Но вот чего они не понимают – и должна понять ты: воздействовать на других может каждый. На самом деле в манипулировании людьми и заключается суть всех взаимоотношений в обществе.

Он откинулся на спинку стула и принялся рисовать в воздухе концом дуэльной трости.

– Подумай вот о чем. Что делает мужчина, когда ищет внимания юной леди? Ну? Конечно, пытается манипулировать ею, чтобы добиться ее благосклонности. Что происходит, когда два старых друга решают выпить вместе? Они рассказывают истории, стараясь произвести впечатление на собеседника. Всю жизнь человек тщится показать себя в выгодном свете и получить власть над другими. Тут нет ничего плохого… по сути, мы все зависим друг от друга. И жизнь в обществе учит нас приспосабливаться к окружающим.

Он ткнул тростью в сторону Вин.

– Разница между льстецом и обычным человеком лишь в том, что мы осознаем, что именно делаем. И еще у нас есть… небольшое преимущество. Но так ли уж оно серьезнее обычного обаяния или ослепительной девичьей улыбки? Думаю, нет.

Вин молчала.

– Кроме того, – добавил Бриз, – как я уже говорил, хороший льстец должен владеть и другими умениями, кроме алломантии. Алломантия не позволяет читать мысли, даже эмоции, и в этом смысле мы так же слепы, как и все остальные. Ты пробуждаешь чужие чувства, усиливаешь их. Чувства людей меняются, а ты надеешься, что изменятся они именно так, как нужно тебе. Однако великие льстецы – это те, кто умеет пользоваться глазами и интуицией, чтобы определить, какие эмоции испытывал человек, перед тем как на него обрушилась сила алломантии.

– А какое это имеет значение? – поинтересовалась Вин, пытаясь скрыть раздражение. – Ты же все равно будешь подталкивать их в нужную тебе сторону? Значит, в итоге они будут ощущать то, что требуется тебе.

Бриз вздохнул и покачал головой.

– Что бы ты сказала, если б узнала, что я уже трижды использовал лесть в течение нашего разговора?

Вин помолчала.

– Когда? – резко спросила она.

– Какое это имеет значение? – повторил Бриз ее собственный вопрос. – Это и есть урок, который ты должна усвоить, дорогая. Если ты не понимаешь, что чувствует другой человек, то никогда не сможешь незаметно прикоснуться к нему алломантической силой. Подтолкни его слишком мощно – и даже самый безмозглый скаа догадается, что на него воздействуют. Слишком слабо – и не добьешься заметного эффекта, человеком будут по-прежнему руководить другие, более сильные эмоции. Да-да, все дело в том, чтобы понимать людей, – продолжил Бриз после короткого молчания. – Ты должна разобраться, что именно чувствует человек, а потом изменить его эмоции, осторожно подтолкнув их в нужном направлении, и усилить их ради собственных целей. Это, моя дорогая, и есть самое интересное! Это трудно, но для того, кто хорошо усвоил уроки…

Дверь открылась, вернулся мрачный скаа с полной бутылкой вина. Он поставил бутылку и стакан на стол перед Бризом, отошел в другой конец комнаты и встал возле отверстия в стене, глядя в столовую.

– Зато это отлично вознаграждается, – сказал Бриз с улыбкой и, подмигнув Вин, наполнил стакан.

Вин просто не знала, что думать. Слова Бриза казались ей жестокими. Но Рин неплохо учил ее, и она помнила его уроки. Если она не овладеет этой силой, другие будут использовать свою силу против нее. Она осторожно подожгла медь – медленно, как учил Кельсер, – чтобы закрыться от воздействий льстеца.

Дверь снова распахнулась, и в проеме показалась знакомая фигура в ярком жилете.

– Привет, Вин! – воскликнул Хэм, взмахнув рукой. Он подошел к столу, посмотрел на бутылку.

– Бриз, ты же знаешь, что у мятежников нет денег на вино.

– Кельсер возместит им убытки, – небрежно отмахнулся Бриз. – Я просто не могу работать, когда в глотке сухо. Как обстановка?

– Все спокойно, – ответил Хэм. – Но на всякий случай я оставил на углу наблюдателя. Запасной выход – через люк.

Бриз кивнул, а Хэм обернулся и посмотрел на подмастерья.

– Ты держишь завесу, Коббл?

Юноша кивнул.

– Вот и хорошо, – сказал Хэм. – Ну тогда все. Остается только ждать, когда объявится Кел.

Бриз посмотрел на карманные часы.

– Он должен прийти с минуты на минуту. Я попрошу кого-нибудь принести тебе стакан?

– Нет, спасибо, – ответил Хэм.

Бриз пожал плечами и отхлебнул вина. Какое-то время все молчали.

– Итак… – произнес наконец Хэм.

– Нет, – перебил его Бриз.

– Но…

– Как бы то ни было, мы не хотим это слушать.

Хэм спокойно посмотрел на льстеца.

– Ты не сможешь сделать меня равнодушным, Бриз.

Бриз возвел глаза к потолку и сделал еще глоток.

– В чем дело? – спросила Вин. – Что ты хотел сказать?

– Вот только не надо его поощрять, дорогая! – воскликнул Бриз.

Вин нахмурилась и посмотрела на Хэма. Тот улыбался. Бриз вздохнул.

– Ну хорошо, только меня не впутывайте. Я не настроен участвовать в пустом споре.

– Не обращай на него внимания, – сказал Хэм, придвигая стул ближе к Вин. – Итак, я в раздумье. Пытаясь свергнуть Последнюю империю, делаем мы нечто хорошее – или нечто плохое?

Вин помолчала и осторожно спросила:

– А какая разница?

Хэм, похоже, был ошарашен, а Бриз ухмыльнулся.

– Достойный ответ, – с одобрением произнес он.

– Ну, – снова заговорила Вин, – я вообще-то думаю, что это хорошее дело. Последняя империя столетиями угнетает скаа.

– Верно, – согласился Хэм. – Но есть проблема. Лорд-правитель – божество, правильно?

Вин пожала плечами.

– Ну и что?

Хэм уставился на нее во все глаза. Вин скорчила недовольную гримасу.

– Ну хорошо. Братство утверждает, что он бог.

– На самом деле, – заметил Бриз, – лорд-правитель всего лишь частица бога. Он – осколок вечности, не всеведущий или вездесущий, но просто независимая часть божественного сознания.

Хэм вздохнул.

– Мне казалось, ты не хотел участвовать в разговоре.

– Я просто уточняю, – отмахнулся Бриз.

– В любом случае, – продолжал Хэм, – бог есть творец всего сущего. Он есть некая сила, которая диктует законы вселенной, и таким образом он является источником этики и морали. Ему присуща абсолютная моральность.

Вин недоуменно моргнула.

– Ты видишь дилемму? – спросил Хэм.

– Лично я вижу идиота, – пробормотал Бриз.

– Прости, – сказала Вин. – А в чем проблема-то?

– Мы утверждаем, что творим добро, – пояснил Хэм. – Но именно лорд-правитель – поскольку он бог – определяет, что есть добро. А значит, выступая против него, мы на самом деле творим зло. Но поскольку он совершает дурные поступки, не следует ли в данном случае считать зло добром?

Вин нахмурилась.

– Ну? – спросил Хэм.

– Думаю, ты доведешь меня до головной боли, – сообщила Вин.

– А я предупреждал, – напомнил Бриз.

Хэм вздохнул.

– Но думаешь ли ты хотя бы, что над этим стоит поразмышлять?

– Не уверена.