Текст книги "Алькатрас и Пески Рашида"

Автор книги: Брендон Сандерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

Яркого свечения не наблюдалось нигде. Зато книги…

Мне померещилось, что буквы на корешках слегка извивались.

Нахмурившись, я подошел к ближайшей полке и взял в руки один из томов. Текст перестал шевелиться, но я по-прежнему не мог его прочитать!

В целом он здорово напомнил мне ту книжицу из стеклянной коробки дедушки Смедри. Такие же каракули. Почеркушки, оставленные ребенком, которому вручили листок бумаги и ручку и позволили упражняться в искусстве стиля «наив». Ни порядка, ни смысла, но зато какое количество!

– Книги… – сказал я своим спутникам. – Дедушка Смедри держит одну такую на автозаправке!

– Забытый Язык! – сказал Синг из противоположного угла комнаты. – Причем очень похоже на то, что и у Библиотекарей мало успехов по его расшифровке. Гляньте сюда!

Мы с Бастилией подошли к нему. На столе, за которым он сидел, были во множестве разложены страницы с уже знакомыми загогулинами. Рядом красовались различные комбинации английских букв. Их явно написал кто-то, силившийся отыскать в загадочных каракулях смысл.

– А что будет, – спросил я, – если им таки удастся что-нибудь перевести?

Синг фыркнул.

– Могу только пожелать им удачи. Лучшие умы бьются над этим уже много веков.

Я спросил:

– А зачем?

– Ну как же, – принялся объяснять Синг. – Тексты Забытого Языка содержат в себе важнейшие тайны. Именно поэтому этот старинный язык в свое время и позабыли.

Я нахмурился. Концы определенно не сходились с концами.

– Что-то гложут меня смутные сомнения, – сказал я. – Если этот язык до такой степени важен, чего ради было его забывать?

Они посмотрели на меня как на идиота.

– Алькатрас, – сказал Синг. – Забытый Язык оказался утрачен не случайно и не одномоментно. Нас заставили его позабыть! Около трех тысяч лет назад мир необъяснимо утратил способность разбирать это письмо. Никто толком не понимает, как подобное могло произойти, но Инкарны, или Воплоты, – народ, оставивший эти тексты, – пришел к выводу, что мир недостоин их языка. И мы были принуждены его позабыть, а с ним – и технику чтения всего, что на нем написано.

Бастилия спросила (кстати, уже не первый раз):

– Вас в этих ваших школах вообще чему-нибудь учат?..

Я в упор посмотрел на нее.

– А чего ты ждала от школ, организованных Библиотекарями?

Она пожала плечами и отвела глаза.

– Нам, – сказал Синг, – понадобилось три тысячи лет, чтобы вернуть хотя бы толику знаний, которые у нас некогда украли Инкарны. А какие бездны остаются до сих пор неоткрытыми!.. Три тысячи лет – и никто еще пока не взломал код Забытого Языка…

В комнате воцарилась тишина.

– Ну? – сказала наконец Бастилия.

– Что – «ну»? – спросил я.

Она снова посмотрела на меня поверх очков, на сей раз страдальчески.

– Пески Рашида, – выговорила она раздельно. – Есть они здесь или нет?

– Ну, – сказал я, – особого сияния нигде не видать…

– Что ж, это тоже результат. Ты ведь увидел бы Пески, даже будь они запрятаны в Стекло Восстановления.

– Да, но кое-что занятное я все же подметил, – заявил я, оглядываясь на книжные полки. – Когда я первый раз посмотрел на корешки, буковки шевелились!

Бастилия кивнула.

– Это была просто аура внимания. Очки хотели, чтобы ты обратил внимание на текст.

– Очки… хотели? – переспросил я.

– Ну, – поправилась Бастилия, – скажем так: хотело твое подсознание. Очки на самом деле неживые, они просто помогают нужным образом сосредоточиться. Полагаю, поскольку ты уже раньше видел написанное на Забытом Языке, твое подсознание узнало буквы на корешках. Вот очки и создали ауру внимания, чтобы ты уже сознательно это заметил.

– Занятно, – проговорил Синг.

Я медленно кивнул. И вдруг вся фигурка Бастилии странным образом расплылась, став нечеткой. Опять аура внимания или что-то еще? А если она самая, то что я должен был заметить?

«Откуда тебе столько известно об аурах, доступных лишь Окуляторам? А, Бастилия?.. – подумал я, сообразив наконец, что меня беспокоило. – Эта девчонка далеко не так проста, какой предпочитает казаться!»

Чем больше я о ней думал, тем больше переставал что-либо понимать. Ну вот, например, с какой бы стати она взялась защищать дедушку Смедри? Она явно была силой, с которой следовало считаться. И в то же время оставалась просто ребенком. И эти ее познания об окуляции, в то время как Синг – профессор, да еще и Смедри, – и четверть столька не знал!

Странное дело…

Вы, небось, успели решить, что в нескольких предыдущих абзацах я «заряжаю ружье», чтобы в нужный момент оно «выстрелило». Вот тут вы угадали. Только сам я, когда все эти мысли мне приходили, никаких предчувствий не ощущал. И ни малейшего понятия не имел, насколько все это важно.

Мне вообще время от времени странные мысли в голову лезут. Их там и сейчас несколько штучек засело. Не буду утверждать, будто все они настолько уж важные. Поэтому, рассуждая на сей счет, я обычно и упоминаю лишь самые значительные. К примеру, я мог бы рассказать вам, что все светильники внутри библиотеки имели форму различных фруктов и овощей, но поскольку это не имело отношения к развитию сюжета, я и не стал о них упоминать. А еще я мог бы включить эпизод, где я подметил корни волос Бастилии и задался вопросом: на кой ляд она красит их в серебряный цвет, не довольствуясь природным рыжим оттенком? Но это тоже имеет весьма мало отношения к основной сюжетной линии, и поэтому я не…

Хотя погодите-ка! Вот это как раз и важно! И очень даже имеет! А, ладно. Проехали.

– Ну что, готовы? – спросила Бастилия.

– Я вот это заберу. – Синг расстегнул свою бездонную сумку, вынул оттуда лишний «узи» и запихнул на его место достижения взломщика кодов. – Квентин убил бы меня, узнай он, что я здесь их оставил!

– Вот, возьми еще. – Я бросил ему в сумку ту книжечку на Забытом Языке, которую листал. – Пусть обрадуется.

– Светлая мысль, – похвалил Синг, застегивая молнию.

Я сказал:

– Одной только вещи не понимаю…

– Всего одной? – фыркнула Бастилия.

– Библиотекари, как я посмотрю, из кожи вон лезут, чтобы никто у нас ничего не узнал, – сказал я. – Но зачем? Столько затрат и усилий, а ради чего? Смысл-то какой?

– Злобной секте Библиотекарей еще требуется причина, – хмыкнула Бастилия. – Ну-ну…

Я промолчал.

– Причина, Бастилия, на самом деле есть, – сказал Синг. – Все, что ни делается, всегда делается с какой-нибудь целью. Движение Библиотекарей, если кто не знает, основал человек по имени Библиоден. В просторечии его большей частью называют просто Нотариусом. Его учение состояло в том, что мир представляет собой слишком странное место. Такое, которое нуждается в упорядочивании, организации и контроле. Один из важных тезисов Библиодена называется Огненной Метафорой. Он учил, что огонь, если предоставить его себе самому, уничтожает все окружающее. Если же ограничить его распространение, он, напротив, оказывается очень даже полезен. Вот Библиотекари и считают, что некоторые вещи – окуляторское могущество, новые технологии и Таланты Смедри, к примеру, – следует, как тот огонь, ограничивать и держать под контролем.

– Под контролем у тех, кто предположительно знает, как лучше, – добавила Бастилия. – То есть у Библиотекарей.

– Значит, – сказал я, – вся эта подстава…

– Осуществляется с целью создать мир, вымечтанный Нотариусом, – сказал Синг. – Создать место, где информация управлялась бы небольшой кучкой избранных, где власть принадлежит адептам учения Библиодена. Мир, где ничто странное или ненормальное не имеет права на существование. Мир, из которого изгнана и осмеяна магия, мир, в котором все было бы таким восхитительно обыкновенным…

«Так вот с чем мы боремся, – в самый первый раз подумалось мне. – Вот чего мы стараемся не допустить…»

Синг закинул сумку на плечо, поправляя очки. Бастилия вновь приоткрыла дверь, выглядывая сквозь щелочку в коридор. Пока она этим занималась, я заметил «узи», валявшийся на полу. Машинально наклонившись, я его поднял.

Замечу в скобочках, что то же самое сделал бы на моем месте практически любой тринадцатилетний мальчишка. А если не сделал бы – значит, мало книжек читал про душегубов Библиотекарей!

К несчастью, на большинство своих сверстников я был не слишком похож. Я был особенным. И моя особость проявила себя в первый же миг, когда я взял автомат в руки. «Узи» немедленно сломался. Он издал звук, чем-то напоминавший вздох, и развалился на сотню отдельных деталей. По полу запрыгали пули, а я остался стоять с обломком рукоятки в кулаке.

– Ох, – сказал Синг. – Я вообще-то собирался здесь его оставить, Алькатрас.

– Я… ну… – сказал я, бросая на пол бесполезную железяку. – Я типа хотел… как бы… смотрю, валяется… надо же подобрать… позаботиться на всякий случай… Чтобы никто не обнаружил «примитивное оружие» и нечаянно не поранился.

– А что, хорошая мысль, – сказал Синг.

Бастилия открыла дверь, и мы выбрались в коридор.

– Следующая дверь, – сказала Бастилия.

Я кивнул, заново меняя очки. И как только на носу у меня оказались Линзы Следопыта, заметил чьи-то следы.

Они были очень свежими и очень черными. И понемногу меркли прямо у меня на глазах. И в них ощущался как бы отзвук некоего могущества.

Я сразу понял, кому они могли принадлежать.

Следы тянулись вдоль коридора, причем им сопутствовали еще одни, изжелта-черные, – и терялись вдали. Вся их цепочка прямо-таки горела, зловеще и мрачно, словно бензиновые пятна, раскиданные по полу и охваченные черным огнем.

Бастилия уже подкрадывалась к следующей двери, когда я принял решение.

– Забудьте про комнаты, – сказал я, ощущая напряжение и азарт. – За мной!

Глава 10

Ну что? Я достаточно сильно вас раздражаю?

Вот и хорошо. Я очень старался – зачем, потом, может быть, объясню, – достать вас, разочаровать и в целом вывести из себя. Ради этого я и главы обрываю в самых захватывающих местах. Чтобы вы – деваться-то некуда! – продолжали продираться сквозь текст.

Так вот, я намерен наконец-то по полной программе разобрать этот литературный прием. Если вы заметили, окончание предыдущей главы прямо противоположно той «завлекухе», которую я использовал в самом начале книги. Догоняете, о чем я? На всякий случай напомню:

«…Я лежал привязанный к алтарю, сложенному из устаревших энциклопедий. Библиотекари, служители темного культа, собирались принести меня в жертву силам зла…»

Подобное поведение автора – начинать книгу с такой вот «завлекухи» – вообще-то является совершенно непростительным. Скажу даже больше: если обнаружите в первых строках произведения нечто в таком духе – смело можете бросить книгу и не читать дальше. Уж я-то знаю, о чем говорю. Автор, который пользуется этим приемом, вряд ли потом объяснит, каким образом бедолага герой оказался привязанным к алтарю. А если все-таки объяснит, то на самых последних страницах. Так что прежде, нежели это случится, вы одуреете, следя за прихотливыми извивами его мысли, вникая в скучные рассуждения и сомнительные философствования. И лишь потом вам весьма кратенько и скомканно сообщат то, о чем вы с самого начала хотели узнать.

Так вот, «завлекухи» позволительно помещать исключительно в концах глав. Это заставляет читателя скорее переворачивать страницу, то есть благополучно перемещаться к новым эпизодам, служащим развитию интересных событий, и не тратить свое время на разное бессмысленное словоблудие.

Честно говоря, авторы чаще всего – такая самовлюбленная публика…

– Алькатрас? – окликнула Бастилия, когда я двинулся по следам в глубь коридора.

Я махнул рукой – дескать, давайте за мной. Медлить было некогда, черные следы быстро бледнели. «Ладно, – подумал я, – если они исчезнут совсем, пойдем дальше по желтым. Они вроде держатся лучше. С другой стороны, как я пойму, если они разойдутся?»

Бастилия и Синг торопливо последовали за мной. Уже на ходу до меня вдруг дошло, за что я, собственно, взялся.

Я пытался выслеживать Темного Окулятора.

Это при том, что я даже отдаленно не представлял себе, что это за фрукт – Темный Окулятор. Я был уверен только в одном: встречаться мне с ним незачем. Хотя бы потому, что это именно он, скорее всего, прислал по мою голову того типчика с пистолетом.

С другой стороны, я отдавал себе отчет, что Темный Окулятор был в библиотеке самой важной персоной, предводителем, командиром. Кому, как не ему, было знать, где находятся Пески Рашида! А я как-никак собирался их вернуть. Они были для меня весточкой от родителей. И, весьма вероятно, единственным ключом, который поможет выяснить, что с ними сталось.

Поэтому я и шел вперед по следам.

Кому-то из читающих эти строки, чего доброго, покажется, что я вел себя храбро. В действительности у меня кишки склеивались от страха. Меня извиняет только одно: реального масштаба опасности я все-таки не понимал. Я ведь только-только начал осваиваться с мыслью о существовании Свободных Королевств, Окуляторов и всякого такого. Вот и угроза, ожидавшая впереди, не казалась мне… особенно настоящей.

Если бы я в полной мере осознавал степень риска – мог представить себе смерть и боль, сопровождавшие избранный мною путь, – я бы тут же повернулся и убежал. И это было бы самым правильным решением, что бы там мои биографы ни утверждали.

Скоро сами увидите.

– Что мы делаем? – быстро догнав меня, прошипела Бастилия.

– Здесь следы, – прошептал я в ответ. – Кто-то совсем недавно проходил.

– Ну и?.. – спросила она.

– Следы – черные.

Бастилия так и приросла к месту. Спохватившись, она снова догнала меня и спросила:

– Насколько черные?

– Не знаю, – сказал я. – Черные-пречерные.

– Я имею в виду…

– Это он, – сказал я. – Следы, они… они горят, что ли. Их как будто вплавило в камень, а теперь они испаряются потихоньку. Вот такая у них чернота…

– Вполне похоже на Темного Окулятора, – произнесла Бастилия. – Так. Нам совершенно незачем за ним идти.

– Как раз есть зачем, – возразил я. – Мы же хотим отыскать Пески?

Бастилия сгребла меня за руку, принудив остановиться. Синг пыхтел у нас за спиной.

– Господи боже! – сказал он. – До чего ж оно тяжелое, это оружие дикарей!..

– Бастилия, – сказал я. – Этак мы след потеряем, он же бледнеет…

– Смедри, послушай меня наконец, – не выпуская моей руки, сказала она. – Я допускаю, что твой дедушка, возможно, способен сойтись один на один с Темным Окулятором высокого уровня. Повторяю – возможно! Но он – один из наиболее могущественных ныне живущих Окуляторов и к тому же вооружен полным набором Линз. А у тебя что? Несчастных две пары?

«Три, – мысленно возразил я, запуская руку в карман. – Еще эти… Линзы Поджигателя. Если я их нацелю на Темного Окулятора…»

– Знаю я этот взгляд, – сказала Бастилия. – У твоего старика такой тоже бывает. Битые Стекла, Смедри!.. У вас что, все в семье сплошь идиоты?.. Неужели гены, ответственные за Талант, замещают у вас гены, ведающие здравым смыслом? Как прикажешь мне тебя защищать, если ты только и делаешь, что громоздишь глупость на глупость и глупостью погоняешь?..

Я призадумался. В глубине коридора исчезали, словно бы догорая, последние черные отпечатки, видимыми оставались лишь желтоватые. Я смотрел на них, хмурясь и не зная, что делать.

«Чего-то недостает, – думалось мне. – Я чего-то не учел…»

Дедушка Смедри показывал мне Линзы Следопыта и объяснял, как ими пользоваться. Он говорил… говорил, что отпечатки людей, которых я знаю, будут держаться дольше, чем следы незнакомых. Я оглянулся на пройденный нами путь. Мои следы слабо мерцали белизной, но не думали выцветать. А вот отпечатки Синга и Бастилии уже меркли вовсю.

«Вон те желтоватые следы, – сообразил я внезапно. И вновь повернулся в ту сторону, где скрылся Темный Окулятор. – Они принадлежат кому-то, с кем я знаком…»

Расстаться с подобной тайной, бросив ее неразгаданной, было выше моих сил. Я сунул руку в карман и вытащил песочные часики, врученные мне дедушкой Смедри.

– Смотри, Бастилия, у нас в распоряжении всего полчаса, а потом сюда набежит тьма-тьмущая Библиотекарей, вернувшихся с патрулирования. Если нас здесь застукают, нам крышка, да и Пески Рашида уже никто не спасет. Я это к тому, что у нас нету времени проверять все эти двери одну за другой. Это место, оно такое обширное! Пройти по следам – единственный способ что-нибудь выведать или найти.

– Может, у Темного Окулятора и Песков-то наших при себе не было, – сказала Бастилия.

– Согласен, – ответил я. – Но он наверняка знает, где Пески лежат. И очень может быть, что приведет нас к ним. Надо хотя бы попытаться за ним проследить. Это лучшая зацепка, которая у нас есть!

Бастилия неохотно кивнула.

– Только не пытайся схватиться с ним, хорошо?

– Да ни в коем случае, – сказал я. – Что ты беспокоишься, в самом деле!

Ну, если вы поверили этим моим словам, тогда послушайте, что еще я вам скажу. У меня есть на продажу хорошенький такой мостик… через кратер на Луне.

Отдадим все-таки мне должное: на самом деле у меня не было желания непременно сойтись с Темным Окулятором лицом к лицу. Более того, я немного надеялся, что Бастилии удастся меня отговорить от задуманного. Обычно ведь, когда я собирался отмочить что-нибудь совсем уж отвязное, рядом оказывались взрослые, которые меня и удерживали. Но тут все было по-другому. По странному капризу судьбы – даже более странному, нежели появление говорящих динозавров и злых Библиотекарей, – я оказался за главного.

Причем меня еще и слушались.

Тут до меня начало доходить, что от моего решения зависели не только лично мои жизнь и здоровье. Если мой выбор окажется неверен, пострадать могут и Бастилия с Сингом. Оно мне надо?

Эта мысль подействовала точно ушат холодной воды. Моя жизнь стремительно менялась, а значит, пора было менять и самооценку. Только не воображайте, будто я начал превращаться в героя. Правда состояла в том, что я вырастал в собственных глазах только для того, чтобы в скором времени больней сделалось падать.

– Мы не покажемся ему на глаза, – сказал я наконец. – Просто запеленгуем его и постараемся подслушать разговоры Библиотекарей: вдруг проскользнет, куда они дели наши Пески? Мы же не драться с ним сюда пришли. Так что при первом же признаке опасности – ну там, если Синг ногу подвернет – даем деру немедленно. Возражения есть?

Бастилия и Синг молча замотали головами. Я повернулся. Желтоватые следы пока не исчезли. Я довольно-таки осторожно двинулся по ним. Мы прошли еще несколько арок с утопленными в них толстыми деревянными дверьми, но следы вели мимо. В глубину коридора, в самые недра библиотеки.

«Чего ради строить библиотеку с интерьером, напоминающим средневековый замок?» недоумевал я, косясь на светильник в виде дыни-канталупы. Из него вырывалось довольно приличное пламя, и, несмотря на всю напряженность ситуации, я кое о чем вспомнил.

– Огонь, – сказал я на ходу.

– Ну и что? – спросила Бастилия.

– А слабо объяснить, каким образом подобные источники света прогрессивнее электрических ламп?

– Ты до сих пор страдаешь о таких мелочах?

Я молча пожал плечами, потому что мы как раз добрались до пересечения коридоров, и Бастилия выдвинулась вперед на разведку.

– Просто мне они кажутся не слишком практичными, – шепнул я, когда опасности не было обнаружено, и мы пошли дальше. – Электрические хотя бы можно включить или выключить одной кнопкой.

– С этими тоже можно так делать, – сказала Бастилия. – Только без кнопки.

– Ну… – сказал я на всякий случай. – Допустим…

– А еще, – сказала Бастилия, – с помощью этих ламп можно поджигать вещи. Электрические на такое способны?

– Не все. – Я указал ей новое направление: следы свернули в боковое ответвление коридора. – А вообще это идея. Да, лампы с открытым огнем – это вещь, когда надо что-то поджечь.

Солнечные очки мешали разглядеть все подробности, но у меня создалось полное впечатление, что Бастилия закатила глаза.

– Смедри, – сказала она. – Они сжигают только то, что тебе хочется сжечь!

– Это как? – спросил я в недоумении. – Как это работает?

– У нас полно времени, да? – сказала Бастилия.

– Вообще-то нет, – сказал я. – Взгляни-ка, что это там?

И я указал вперед – туда, где коридор заканчивался большой комнатой. На самом деле Бастилии здорово повезло: обстоятельства помешали втолковать мне, как работают силиматические светильники. Теперь-то я понимаю, что вряд ли она сумела бы внятно объяснить. Правда, тыкать Бастилию носом в ее собственное невежество охоты у меня нет. Эта ее привычка размахивать сумочкой, чуть что не по ней… Но мы отвлеклись.

Бастилия первой высунулась из коридора. Честно говоря, я поразился, наблюдая, до чего незаметно она кралась вдоль стенки. Комната впереди была освещена гораздо лучше, чем коридор, так что по стене за Бастилией тянулась длинная тень. Добравшись до угла, она жестом поманила нас с Сингом за собой.

Тут до меня дошло, что впереди звучали голоса.

Я приблизился на цыпочках и замер за спиной у Бастилии. Последним подкрался Синг и с едва слышным звяканьем опустил на пол свою сумку. Бастилия испепелила его взглядом. Он виновато пожал плечами.

Комната впереди на самом деле оказалась прихожей – высокой, на целых три этажа. Она имела круглую форму, а наш коридор заканчивался на втором этаже, открывая вид на весь пол внизу. Что до следов, то здесь они поворачивали и вели вниз по ступенькам. Мы тихо-тихо подобрались к краю балкона и посмотрели вниз, на людей, которых я выследил.

Одну личность я в самом деле сразу узнал. Я был знаком с ней с самого мелкого возраста.

Там стояла мисс Флетчер.

Что ж, все сходилось. Зря ли дедушка Смедри говорил, что Пески из моей комнаты стырила именно она. Помнится, меня эта мысль сперва насмешила, но тогда я ничего не знал и вообще был порядком сбит с толку. Теперь я думал, что дед, скорее всего, был прав.

И все-таки – до чего странно было видеть здесь, посреди библиотеки, кого-то знакомого по моей прежней, обыденной жизни. Мисс Флетчер была мне далеко не приятельницей, но с ней, по крайней мере, было связано нечто постоянное и неизменное. Одна из немногих констант в моем переменчивом существовании. Мисс Флетчер отслеживала и направляла мои переезды из одной приемной семьи в другую, она проверяла, как я живу, присматривала за мной.

Или шпионила?

Мисс Флетчер была одета все так же: белый верх, черный низ. Волосы пучком, очки в роговой оправе. Рядом с ней стоял крупный мужчина в деловом темном костюме, при черной рубашке и красном галстуке. Вот, разговаривая с мисс Флетчер, он повернулся, и я увидел, что один его глаз скрывала повязка. А на другом глазу сидел красноватый монокль.

Бастилия резко втянула в себя воздух.

– Что? – спросил я еле слышно.

– Он одноглазый, – сказала она. – Похоже, это Редриан Блэкберн. Алькатрас, это очень могущественный Окулятор! Говорят, он сам себе удалил один глаз, чтобы сосредоточить в оставшемся всю свою мощь и тем усилить ее.

– Блэкберн, – нахмурился я. – «Черная гарь». Занятная фамилия.

– Это название горы, – сказала Бастилия. – По-моему, в стране, которую вы называете Аляской. Библиотекари дали свои имена горам. А нашими именами они называют тюрьмы!

Я поскреб затылок и сказал:

– Сдается мне, Бастилия, остров Алькатрас куда как постарше меня.

– Тебя назвали в честь одного человека, жившего ранее, Алькатрас, – сказал подобравшийся к нам Синг. – Один знаменитый Окулятор в старину носил такое же имя. И в нашем мире, и у наших врагов принято повторять имена. Традиция, знаешь ли…

Я снова выглянул с балкона. Этот Блэкберн вовсе не выглядел таким уж внушительным. Ну то есть голос у него был в меру нагловатый, да и черный с красным прикид производил некоторое впечатление, но я ждал чего-то… не знаю, – особенного. Может быть, плаща у него за плечами?..

И, конечно, я пропустил кое-что важное. Что именно – сейчас сами увидите.

Бастилия, притаившаяся рядом со мной, жутко и нескрываемо нервничала. Я увидел, как она подтянула поближе свой ридикюль и запустила в него руку. Это движение немало удивило меня; я сомневался, чтобы у нее в сумочке лежало достойное оружие против Темного Окулятора. Я мельком подумал об этом и сразу отвлекся, переключившись на голоса, долетавшие снизу. Мне приходилось изо всех сил напрягать слух, но кое-что из сказанного Блэкберном я все же смог разобрать.

– …ты не отпугнула его прошлым вечером, – говорил Окулятор, – мы не оказались бы в нынешнем затруднительном положении…

Мисс Флетчер заломила руки.

– Но я же принесла тебе Пески, Редриан! Ведь ты хотел именно этого!

Блэкберн покачал головой. Сцепил руки за спиной и стал неторопливо прохаживаться. Я слышал, как пощелкивали по камням его начищенные ботинки.

– Предполагалось, – сказал он, – что ты не просто похитишь Пески, а будешь наблюдать за мальчишкой. То, что ты сделала, Шаста, – это неряшливость в работе. Ужасная неряшливость! А какая муха тебя укусила, что ты натравила на ребенка обычного головореза?

«Так это она подослала типа с пушкой! – Почему-то эта мысль ужасно разозлила меня. – Она все время на них работала!»

– Я сделала то же, что и всегда, – отрезала мисс Флетчер. – Просто послала одного из своих людей, чтобы он перевез мальчишку в другую приемную семью!

Блэкберн остановился и посмотрел на нее.

– Этот твой человек, – сказал он, – попробовал застрелить Смедри.

– Такого не должно было произойти, – сказала мисс Флетчер. – Наверняка его кто-нибудь подкупил. Полагаю, из другой фракции. Может, за этим стоит орден Разбитой Линзы? Наверняка мы это узнаем лишь по завершении допроса, но можно предположить – они очень боялись, что тебе удастся завербовать мальчишку.

Меня? Завербовать?.. Это предположение заставило меня почесать в затылке. Впрочем, я вычленил кое-что не менее важное. А именно: мисс Флетчер не собиралась меня убивать! Глупость, конечно, но почему-то эта мысль доставила облегчение.

Блэкберн внизу осуждающе покачал головой:

– Надо было тебе, Шаста, самолично ехать за парнем.

– Я так и хотела сделать, – сказала мисс Флетчер. – Но…

– Но – что?

Она чуть запнулась, потом все же ответила:

– Я потеряла ключи.

Я скривился. Аргумент показался довольно странным.

Блэкберн же расхохотался.

– По-прежнему ничего не можешь с этим поделать, а?

Я видел, как моя кураторша покраснела.

– По-моему, – сказала она, – я ничем особо не провинилась. Человек, пытавшийся застрелить мальчика, работает на кого-то другого. Лучше бы нам сосредоточиться теперь на исследовании свойств Песков и доподлинно выяснить, на что же они способны.

– Ты виновата в том, – Блэкберн перестал смеяться и снова заговорил мрачновато-торжественно, – что до крайности неряшливо провела всю операцию. А когда мои люди ведут себя настолько по-дилетантски, это бросает тень и на меня. Из-за вас и я сам начинаю казаться некомпетентным, и мне, как ты понимаешь, это не особенно нравится. – Он помолчал, потом снова повернулся к ней. – Между тем сегодня права на ошибку у нас нет. Старый Смедри бродит где-то в городе.

– Он? – спросила мисс Флетчер, понизив голос. – Ты думаешь, это действительно он?

– А кому же еще тут быть?

– Окуляторов подходящего возраста полным-полно, Редриан, – проговорила она, но Блэкберн лишь мотнул головой.

– Я-то думал, – сказал он, – уж кто-кто, а ты узнаешь почерк старика среди тысячи. Говорю тебе, он в городе. И охотится за тем же, за чем и мы с тобой!

– Ну, – сказала мисс Флетчер, – даже если Ливенворт здесь и был, он наверняка уже скрылся. И он вывезет мальчика из Внутренней Либрарии, прежде чем мы успеем их выследить.

– Возможно, – негромко проговорил Блэкберн.

Я поежился. Слушая их разговор, я потихоньку пересматривал свое первоначальное мнение об этом типе. Он решительно не нравился мне, причем чем дальше, тем больше. Блэкберн мне казался слишком… вдумчивым. Слишком аккуратным и осторожным.

Короче – опасным.

– Любопытство – моя вторая натура, – как бы про себя продолжал Блэкберн. – И вот что не дает мне покоя: с какой стати они оставили чистокровного Смедри расти во Внутренней Либрарии? Старый Ливенворт не мог не догадываться, что мы разыщем мальчишку. Разыщем и будем за ним наблюдать, будем управлять всей его жизнью. Не очень-то разумно с их стороны, а?

Мисс Флетчер пожала плечами.

– Что, если он был им не больно-то нужен? Особенно учитывая, какие у него были родители.

«Ну-ка, ну-ка! – мысленно подтолкнул я ее. – Говори еще, говори!..»

Но Блэкберн ничего радующего больше не сказал. Только задумчиво покачал головой.

– Не исключено, – сказал он. – Как бы то ни было, у этого ребенка, похоже, необычайно мощный Талант. И потом, на заднем плане всегда присутствовали Пески. Старый Смедри наверняка знал, как и мы, что они прибудут по почте в день тринадцатилетия мальчика…

– Если они использовали его как средство для получения Песков, – сказала мисс Флетчер, – то мы их опередили.

– Зато старый Смедри заполучил мальчика. Вот и думай, кто в итоге выиграл.

«Ну скажи, скажи, куда вы дели Пески, – взмолился я мысленно. – Ну выдай нечто полезное!..»

– Так вот, что касается Песков, – сказала мисс Флетчер. – Осмелюсь напомнить насчет оплаты.

Блэкберн резко обернулся, и я впервые заметил на его физиономии отблеск сильного чувства. Был ли это гнев?

Мисс Флетчер воздела палец.

– Ты мне не хозяин, Блэкберн, – сказала она. – И не надо думать, будто я с потрохами тебе принадлежу.

– Тебе заплатят, женщина, – ответил Блэкберн с улыбкой.

Улыбочка у него была, мягко выражаясь, не слишком располагающая. Темная, прямо скажем, улыбка была. Вполне соответствовавшая следам, которые я видел на полу. Темная, как ненависть в глазах человека, который в это мгновение причиняет своему ближнему нечто ужасное. Темная, как неосвещенная улица в безлунной ночи, улица, где нечто таится и смотрит на тебя из темноты… подстерегает… Жуть, в общем.

А еще эта улыбка мигом мне объяснила, каким образом Редриан Блэкберн заработал свой титул Темного Окулятора.

– Ты бы с радостью продала и мальчишку, не так ли? – спросил Блэкберн, все еще улыбаясь. Снял монокль, начисто вытер и спрятал в карман. – Ты бы и его с удовольствием выменяла на деньги… как и Пески. Иногда ты изумляешь даже меня, Флетчер!

Мисс Флетчер только пожала плечами.

Блэкберн вынул другой монокль и укрепил его на глазу.

«Эй, эй! – спохватился я. – Что я упустил из виду?»

Я почти сразу сообразил, что именно. Я по-прежнему явственно видел внизу множество следов – и Блэкберна, и мисс Флетчер. То бишь у меня на носу по-прежнему сидели Линзы Следопыта. Чертыхнувшись про себя, я торопливо стащил их и сменил на Линзы Окулятора.

Блэкберн сразу превратился в живое черное облако. Оно потрескивало разрядами, выдавая ауру такой потрясающей силы, что я аж заморгал, не выдерживая слепящего мрака.

Если у него была подобная аура, то какую же, спрашивается, испускал я?

Темный Окулятор вновь улыбнулся, разворачиваясь точно в том направлении, где мы все прятались.