Текст книги "Алькатрас и Пески Рашида"

Автор книги: Брендон Сандерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

Брендон Сандерсон
«Алькатрас и Пески Рашида»

Моему отцу, Уинну Сандерсону, за то, что покупал мне книги

Предисловие автора

Ну что тут поделаешь, не очень-то хороший я человек.

Да знаю я, знаю, что обо мне болтают много всякого разного. Называют меня и героем, и Окулятором Драматусом, и спасителем двенадцати королевств. Слухи все это, вот что. Слухи и кривотолки. Большей частью – преувеличения, а есть и форменное вранье.

Правда, она ведь гораздо менее выигрышна.

Когда мистер Бэгворт впервые обратился ко мне с предложением написать автобиографию, я испытал немалые колебания. Однако в скором времени понял, что мне подвернулся удачный случай наконец-то объяснить народу, как все было в действительности.

Насколько мне известно, данная книга увидит свет в Свободных Королевствах и во Внутренней Либрарии одновременно. Это налагает на меня особые обязательства, ведь моя история должна быть понятна жителям обоих этих регионов. Ну сами подумайте. Жителям Свободных Королевств запросто могут оказаться незнакомы такие понятия, как базука, папка для бумаг или пистолет. А жители Либрарии – эта область называется еще Тихоземьем – могут понятия не иметь об Окуляторах или Кристине и, само собой, даже не подозревать о глубинах заговора Библиотекарей.

Тем из вас, кто живет в Свободных Королевствах, я советую положить рядом с собой толковый словарик, благо подходящих среди них много. Там вы с легкостью отыщете все незнакомые слова. Помимо прочего, эта книга в ваших странах выйдет с подзаголовком «Автобиография», а потому я не ставлю себе цели знакомить вас с допотопной техникой и устарелым оружием Либрарии. Я просто хочу рассказать о себе правду и продемонстрировать, что не такой уж я герой, как утверждает молва.

Что же касается Тихоземья – я имею в виду подпавшие под власть Библиотекарей страны, как Соединенные Штаты, Канада и Англия, – моя книга в их магазинах будет поставлена на полочку фэнтези. Так вот – не дайте им одурачить себя! Это далеко не сказочная фантастика! И, уж подавно, зовут меня совсем не Брендон Сандерсон, как будет значиться на обложке. И псевдоним, и обозначение жанра суть лишь средства уберечь эту книгу от агентов Либрарии. Увы, даже невзирая на вышеописанные методы предосторожности, я почти уверен, что Библиотекари разузнают о моей книге и наложат на нее запрет.

Если так оно и произойдет, нашим (Свободных Королевств, конечно!) агентам придется тайно проникать в библиотеки и книжные магазины и незаметно ставить ее на полки! Если вы натолкнетесь на эти с немалым риском доставленные томики – считайте, вам крупно повезло!

А вы, живущие в Тихоземье, – вам, я знаю, история моей жизни покажется таинственной и небывалой. Что ж, я постараюсь очень внятно все объяснить, но, пожалуйста, помните: я пишу совсем не ради того, чтобы вас развлекать. Отнюдь! Моя цель – открыть вам глаза на истинное положение дел!

Мне также известно, что, взявшись за перо, я вряд ли приобрету много друзей в обоих этих мирах. Что поделаешь! Людям редко нравится, когда убедительно разоблачают то, во что они много лет верили.

Но именно это я обязан совершить, и будь что будет. Вот она, моя история. История презренного себялюбивого недоумка.

История труса…

Глава 1

Я лежал, привязанный к алтарю, сложенному из устаревших энциклопедий. Библиотекари, служители темного культа, собирались принести меня в жертву силам Зла…

Полагаю, вы согласитесь: ситуация не из самых приятных. Очень, очень даже тревожная ситуация. Такая, что сознание и разум начинают выделывать забавные штуки. Опасность заставляет человека, угодившего в подобную передрягу, как бы отвлечься от бренного и задуматься о прожитой жизни. Если вам ни разу не доводилось влипнуть, как мне сейчас, что ж, поверьте знатоку на слово.

А если вы вправду оказывались в подобном положении – вы, скорее всего, уже умерли и вряд ли читаете эти строки.

Что же касается конкретно моей персоны, близость неминуемой гибели заставила меня подумать о родителях. Странная это была мысль, если учесть, что рос я не с ними. До своего тринадцатого дня рождения я вообще знал о них всего одну вещь, а именно: чувство юмора у них было, как бы помягче выразиться… странное такое…

Почему? Да вот, видите ли, предкам было угодно назвать меня Элом. Эл часто является сокращением от очень неплохого имени Альберт. Полагаю, вы в своей жизни водили знакомство с одним-двумя Альбертами, и велики шансы, что это были ребята вполне достойные. А если нет, то никак не имя было тому виной!

Но меня зовут не Альбертом.

Эла также используют как сокращенное от Александра. Я бы совсем не возражал зваться именно так. Александр – классное имя. По-моему, в нем есть нечто царственное.

Но меня зовут не Александром.

Полагаю, вы запросто припомните еще кучу имен, которым подходит сокращенное Эл. Например, Альфонсо звучит очень даже приятно. Подошел бы и Алан, и даже Альфред, хотя наклонности работать лакеем у меня никогда не было.

Так вот, меня зовут не Альфонсо, не Алан и не Альфред. А также не Алехандро, не Элтон, не Элдрис и не Алонсо.

Меня зовут Алькатрас. Алькатрас Смедри, вот так-то. Полагаю, на тех из вас, кто живет в Свободных Королевствах, подобное имя может произвести впечатление, но я-то вырос в Тихоземье – в самых что ни есть Соединенных Штатах. И хотя я не подозревал об Окуляторах и всяком таком прочем, о том, что на свете есть тюрьмы, я все-таки знал.

Вот поэтому я и пришел к выводу, что с чувством юмора у моих предков был некоторый непорядок. Ну вот что, по-вашему, надо иметь в голове, чтобы назвать своего ребенка по самой зловещей тюрьме во всей истории Штатов?..

А в день, когда мне стукнуло тринадцать, я получил еще одно подтверждение тому, что мои родители были публикой довольно жестокой. Каким образом? А в тот день я получил по почте то единственное наследство, которое они мне оставили. Спросите, что это было?

Мешочек песка!

Помню, как я стоял в дверях и недоуменно хмурился, разглядывая сверток, врученный мне почтальоном. Посылка выглядела старой. Шпагат, которым она была перевязана, весь обветшал, коричневая оберточная бумага выцвела и потерлась. Я проводил глазами удалявшегося почтальона и развернул пакет. Внутри обнаружилась коробочка, а в ней – вот эта коротенькая записка.

Алькатрас!

Поздравляем с тринадцатилетием! Вот наследство, которое было тебе обещано.

С любовью

твои мама и папа

Под запиской и лежал тот мешочек. Совсем небольшой, величиной примерно с кулак. И песок в нем был самый обыкновенный. Буроватый береговой песок, какого всюду полно.

Понятное дело, первым долгом я посчитал все это розыгрышем. Вы бы на моем месте, наверное, тоже так подумали. Одна вещь, правда, привлекла мое внимание. Я поставил коробочку и разгладил мятую-перемятую упаковочную бумагу.

Край ее был весь исчеркан – что-то вроде того, что получается, когда кто-то пытается расписать засохшую чернильную ручку. Но посередине была вразумительная надпись. Тоже, конечно, выцветшая и затертая, местами почти нечитаемая. Тем не менее это был, вне всякого сомнения, мой нынешний адрес.

Вот только проживал я по этому адресу всего восемь месяцев.

Невероятно, подумалось мне.

Потом я вошел в дом и поджег кухню…

Я ведь честно предупреждал вас – я не очень хороший человек. Те, кто знавал меня в детстве, нипочем не поверили бы, что такого типа, как я, однажды назовут героем. Геройство – это было настолько не про меня! А еще, описывая юного Эла Смедри, люди редко употребляли такие слова, как «милый» или хотя бы «дружелюбный». Допускаю, меня могли назвать умным, да и то, скорее, назвали бы изворотливым. А еще я постоянно слышал о себе, что я – разрушитель, только мне было плевать. Да и это слово, если уж на то пошло, не особенно точное.

Короче говоря, люди про меня редко говорили с теплом. Хорошие ребята ведь не устраивают пожаров на кухне, верно?

Итак, я шел в сторону кухни моих приемных родителей, пребывая в глубокой задумчивости и держа странную посылку в руках. Кухонька у них была очень милая. Такая вся современная, с беленькими обоями и кучей всякой блестящей хромированной бытовой техники. Войдя туда, всякий тотчас отметил бы – вот кухня, хозяева которой любят и умеют готовить и гордятся своим кулинарным талантом!

Я положил сверток на стол и направился к кухонной плите.

Если вы – житель Тихоземья, вы бы сочли меня вполне обычным американским мальчишкой в мешковатых джинсах и футболке. Кое-кто считал меня симпатичным подростком, даже говорили, будто у меня «такая невинная» физиономия. Я был не очень высокого роста, у меня были темно-каштановые волосы и способность ломать все, что угодно.

О-очень большая способность…

Когда я был совсем мелким, другие дети звали меня Руки-Крюки. В моих руках действительно все гибло. Тарелки, фотоаппараты и цыплята. Все, за что бы я ни взялся, с неизбежностью падало, разбивалось или еще как-то приходило в негодность. Такой вот, с позволения сказать, дар. Сам знаю, что не самый впечатляющий в молодом человеке.

И это при том, что я всегда хотел как лучше. А получалось…

И в тот день получилось – как всегда. По-прежнему размышляя о странной посылке, я наполнил чайник водой. Потом вытащил несколько пластиковых мисочек с лапшой быстрого приготовления и стал смотреть на плиту. Это была газовая плита с настоящим открытым огнем, потому что Джоан, моя приемная мать, ни под каким видом не соглашалась на электрическую.

Осознание того, насколько легко я ломал вещи, иногда даже пугало. Это было что-то вроде простенького проклятия, висевшего надо мной тем не менее ежечасно. Наверное, не стоило мне даже пробовать приготовить обед. Надо было просто пойти к себе в комнату, вот и все. Ну ладно, а дальше-то что? Так там и сидеть? Носа не высовывая наружу из страха, что опять что-нибудь погублю?

Еще не хватало!

Я протянул руку и включил горелку.

И естественно, пламя мгновенно взвилось вокруг чайника, да так высоко, что это выглядело технически невозможным. Я тут же постарался выключить газ, но рукоятка регулятора отвалилась и осталась у меня в руке. Я хотел схватить чайник и снять его с плиты. С тем же успехом – у меня в руке осталась лишь ручка. Несколько мгновений я таращил на нее глаза, потом снова посмотрел на огонь. Его языки уже добрались до занавесок. Огонь весело рванулся вверх по ткани…

«Ну и провались оно на фиг», – подумал я, кидая отвалившуюся ручку через плечо. Затушить огонь я и не пытался. Помните, я вам уже говорил, что человек я не слишком хороший? Так вот, напоминаю на всякий случай. Я забрал свою посылку со стола и вышел за дверь.

В гостиной я развернул и разгладил оберточную бумагу и стал рассматривать марки. На одной была женщина в летных очках, а за спиной у нее – старомодный аэроплан. В целом марки выглядели старыми. Ну, то есть им было на вид примерно столько же лет, сколько мне самому. Я включил компьютер, вызвал базу данных по выпускам почтовых марок и убедился, что угадал. Все они были отпечатаны тринадцать лет назад.

Да, кто-то явно не пожалел усилий, чтобы этот дурацкий подарок выглядел упакованным, надписанным и промаркированным десятилетие с хвостиком тому назад. Предположение, что его вправду отослали именно тогда, выглядело совершенно невероятным. Откуда мог знать отправитель, где я буду жить? За тринадцать минувших лет я сменил не один десяток приемных семей. А кроме того, я уже накопил некий жизненный опыт, и он подсказывал мне, что количество марок, необходимых для отправки пакета, меняется довольно-таки непредсказуемо (и дело тут, подозреваю, в садистских наклонностях почтовых служащих). Так, спрашивается, каким образом тринадцать лет назад кто-то мог наперед угадать нынешние почтовые цены?..

Покачав головой, я поднялся и заодно выкинул в мусорник клавишу «М» с компьютерной клавиатуры. Я давно уже перестал даже пытаться приклеивать клавиши обратно, они все равно потом снова отваливались. Сняв со стены огнетушитель, я вернулся на кухню, где к тому времени уже не продохнуть было от дыма. Я поставил коробку и огнетушитель на стол, потом взял швабру, задержал дыхание и спокойно оборвал остатки сгоревших занавесок, бросая их прямо в раковину. После чего открыл воду и наконец пустил в ход огнетушитель, загасив горевшие обои и шкафчики, а заодно и плиту.

Понятное дело, пожарная сигнализация и не подумала срабатывать. Видите ли, я ее сломал еще раньше. Мне оказалось достаточно легонько коснуться ее корпуса, она и развалилась на части.

Окошка я не открыл, зато у меня хватило ума взять плоскогубцы и завинтить газовый кран. Потом я снова глянул на бывшие занавески. В раковине еще курилась кучка золы.

«Приплыли, – подумал я с некоторым разочарованием. – После такого Джоан с Роем навряд ли оставят меня у себя…»

Полагаю, вам кажется, что я должен был чувствовать стыд. Ну хорошо, а как я должен был поступать? Ну не прятаться же, в самом деле, с утра до ночи у себя в комнате? Я что, должен был избегать жизни только потому, что для меня она была несколько иной, чем для большинства? Нет уж. И потом, я уже настропалился жить со своим странным проклятием. Любой на моем месте настропалился бы.

Потом я услышал, как по дорожке к дому подъехал автомобиль. Сообразив наконец, что в кухне еще вовсю разит дымом, я открыл окно и стал махать полотенцем, пытаясь проветрить.

Прошла секунда, и в кухню вбежала Джоан – моя приемная мать. Вбежала и замерла на пороге, с ужасом обозревая пожарище.

Я бросил полотенце и, ни слова не сказав, ушел наверх, в свою комнату.

* * *

– Этот мальчишка – просто несчастье ходячее!

Голос Джоан свободно проникал в мою комнату через закрытое окно. Приемные родители сидели внизу, в кабинете. Они всегда туда удалялись, имея в виду «посекретничать» обо мне. По счастью, чуть ли не самым первым, что я сломал в этом новом для себя доме, были оконные ролики кабинета. В итоге окошко так и застряло полуоткрытым, давая мне возможность вникать во все их тайны.

– Да ладно тебе, Джоан, – прозвучал другой, более рассудительный голос. Он принадлежал Рою, моему приемному отцу.

– Нет, с меня хватит! – Джоан буквально брызгала слюной. – Он разрушает буквально все, к чему прикасается!

Ну вот и прозвучало ключевое слово – «разрушает». Я почувствовал, что вот-вот ощетинюсь от раздражения. «Да не разрушаю я ничего! – хотелось мне заорать. – Ломаю – да, но зачем напраслину возводить? После меня все на месте, как было… Правда, не работает…»

– Он хочет, как лучше, – говорил между тем Рой. – Он хороший мальчик. У него доброе сердце.

– Для начала он разделался со стиральной машиной, – бушевала Джоан. – Потом с газонокосилкой. Потом приговорил ванную наверху. И вот теперь – кухню! И все это – меньше, чем за год!..

– У него была нелегкая жизнь, – сказал Рой. – Он просто слишком старается. Ты бы на его месте тоже старалась, если бы тебя гоняли из семьи в семью и ты бы нигде не чувствовала себя дома.

– А я вот очень даже понимаю людей, которые от него избавлялись, – сказала Джоан. – Я…

Ее прервал стук в парадную дверь.

Какое-то мгновение прошло в тишине, и я живо вообразил, чем занимались мои приемные. Джоан, скорее всего, метнула в Роя «тот самый» взгляд. В моих прежних семьях, как правило, этот взгляд, подразумевавший, что меня пора отсылать, метал именно муж. В нынешней – мягкосердечной стороной был как раз Рой. Я услышал его шаги – он отправился открывать дверь.

– Входите.

Теперь я едва слышал его голос, потому что Рой стоял на пороге. Я валялся на кровати. За окном вечерело, но солнце еще не зашло.

– Миссис Шелдон, – прозвучал снизу новый голос. Кто-то поздоровался с Джоан. – Я приехала сразу, как только узнала о несчастном случае у вас дома.

Это был женский голос, и я его знал. Деловой такой голос, отрывистый и с отчетливо снисходительным выражением. В целом – ничего удивительного, что замуж эта мисс Флетчер так и не вышла.

– Мисс Флетчер… – запинаясь, ответила Джоан. Они всегда запинаются, когда настает решительный момент, и она не стала исключением. – Я… то есть… в смысле… мне очень жаль…

– Не вините себя, – сказала мисс Флетчер. – Вы еще молодцы, что продержались так долго. Я все устрою, и мальчика завтра же заберут.

Я закрыл глаза и тихо вздохнул. Да, Джоан и Рой продержались действительно долго. Уж всяко дольше, чем кто-либо из моих прежних «родителей». Заботиться обо мне в течение аж восьми месяцев – да, тут определенно попахивало героизмом. У меня даже легонько дернулось что-то в животе.

– Где он сейчас? – спросила мисс Флетчер.

– Там, наверху.

Я молча ждал. Мисс Флетчер для порядка стукнула в дверь, но моего ответа дожидаться не стала – сразу вошла.

– Здравствуйте, мисс Флетчер, – сказал я. – Прекрасно выглядите.

Это была бессовестная натяжка. Мисс Флетчер – мой персональный куратор – могла бы выглядеть более-менее неплохо, если бы не носила эти жуткие роговые очки. А еще она постоянно закручивала волосы в тугой пучок, чуть менее жесткий, чем вечно недовольный изгиб ее губ. Белый верх, черный низ, юбка по самые щиколотки… И – ах, для нее это было таким излишеством! – темно-бордовые туфли.

– Почему кухня? – спросила она. – Алькатрас, почему кухня?

– Это был несчастный случай, – пробормотал я. – Я пытался своим приемным родителям что-нибудь вкусное приготовить…

– И ты решил, что сделаешь доброе дело, спалив кухню Джоан Шелдон – одного из самых уважаемых в городе шеф-поваров?..

Я безнадежно пожал плечами.

– Я хотел просто приготовить обед. Думал, даже я не сумею испортить готовую лапшу в мисочках.

Мисс Флетчер фыркнула. Переступив порог, она не забыла осуждающе покачать головой, минуя мой платяной шкаф. Потом ткнула указательным пальцем в распакованную посылку, вне сомнения отметив про себя мятую бумагу и ветхий шпагат. Имелся у нее пунктик насчет порядка и аккуратности. Потом она снова повернулась ко мне.

– Смедри, так у нас приемных семей не хватит. До людей ведь слухи доходят! Кончится тем, что нам больше некуда будет отправить тебя.

Я помалкивал, лежа на кровати.

Мисс Флетчер со вздохом скрестила руки на груди и проговорила, пристукивая все тем же указательным пальцем:

– Надеюсь, ты вполне понимаешь свою бесполезность?

«Ну вот, опять начинается». Меня аж затошнило. Это была самая противная часть неминуемого разговора. Я молча смотрел в потолок.

– У тебя нет ни матери, ни отца, – сказала мисс Флетчер. – Ты паразит, живущий за счет нашей системы. Тебе был дан второй, третий… а теперь – только подумай! – двадцать седьмой шанс! И чем, спрашивается, ты отвечаешь на такое вот великодушие? Равнодушием, непочтительностью и разрушительными наклонностями!

– Да не разрушаю я ничего, – проговорил я тихо. – Я ломаю. Есть же разница…

Мисс Флетчер негодующе хмыкнула. Потом она вышла вон и резким движением захлопнула за собой дверь. Я слышал, как она прощалась с Шелдонами, обещая, что ее помощник завтра с утра подъедет и разберется со мной.

«Скверно, – подумалось мне. – Рой и Джоан были вообще-то славные. Из них бы отличные родители получились…»

Глава 2

Ну что? Полагаю, вы уже теряетесь в догадках насчет начала предыдущей главы? Ну помните – злые Библиотекари, всякие там алтари, сложенные из устаревших энциклопедий и ваше собственное: «Как же так! Алькатраса собрались принести в жертву!!!»

Прежде чем мы до этого доберемся, позвольте объяснить вам кое-что. Я в своей жизни чем только не занимался. Был студентом. Шпионом. Жертвой. Растением в горшке. Ну а в данный момент представляю собой нечто весьма отличное от всего перечисленного. Нечто гораздо более пугающее и зловещее.

Я – писатель.

Вы, может быть, заметили, что я и книгу-то начал с динамичной сцены, дышащей опасностью и напряжением, а потом плавно перешел к скучному описанию своего детства. Почему? Да все потому же. Решил еще раз доказать вам: ну не особенно приятный я тип, вот и все.

Стал бы хороший человек начинать повествование с такой вот завлекательной сцены, а потом заставлять на протяжении всей книги ждать, чем она кончится? Стал бы хороший человек вообще писать книгу, открывая истинное лицо мира невежественным жителям Тихоземья, тем самым ввергая в хаос их жизни? Стал бы хороший человек писать книгу с целью доказать, что Алькатрас Смедри, величайший герой Свободных Королевств, – всего лишь малосимпатичный подросток?

Ну конечно же нет.

На следующее утро я проснулся в самом мрачном расположении духа. Проснулся оттого, что на первом этаже кто-то колотил в дверь. Я слез с кровати и накинул халат. Часы показывали десять утра, но я совсем не чувствовал себя отдохнувшим. Вчера я засиделся допоздна – все думал. Потом Джоан с Роем пытались попрощаться со мной. Я им не открыл. Пусть все идет своим чередом, а без соплей как-нибудь обойдемся.

В общем, я не очень-то обрадовался тому, что меня разбудили. Будь моя воля, спал бы, наверное, до полудня. Зевая, я спустился вниз и отворил, полагая, что увижу за дверью помощника, присланного мисс Флетчер меня забирать.

– Доб… – начал было я, но жизнерадостный голос перебил меня на полуслове, так что если вышло похоже на «дерь…» – право, я не хотел.

– Алькатрас, мальчик мой! – вскричал стоявший в дверях человек. – С днем рождения!

– …рое утро, – договорил я наконец.

– Мальчик мой, ругаться нехорошо, – упрекнул человек и вошел в дом, чуть ли не отпихнув меня с дороги.

Это был немолодой мужчина в безукоризненном черном смокинге и странных очках с красноватыми стеклами. Голова у него была практически лысая, если не считать полоски белых волос на затылке. Они топорщились и выглядели довольно неухоженными. А еще у него были пышные седые усы, и, когда он повернулся ко мне, улыбка собрала морщинами его лицо, но глаза горели от возбуждения.

– Ну, мальчик мой, – сказал он, – и как это тебе ощущается – быть тринадцатилетним?

– Да примерно так же, как и вчера, – ответил я, продолжая зевать. – День рождения у меня был вообще-то вчера. Вам, наверное, мисс Флетчер неправильную дату сказала. Я еще не собрал вещи, вам придется подождать.

И я устало двинулся по лестнице вверх.

– Погоди, – сказал старик. – Твой день рождения был… вчера?

Я кивнул. Этого типа я никогда прежде не встречал, но у мисс Флетчер было несколько помощников. Всех знать я был не обязан.

– Рокочущие Роунсы! – вырвалось у него. – Так я опоздал!

– Нет, – сказал я, продолжая карабкаться по ступенькам. – На самом деле вы приехали рановато. Говорю же – придется подождать.

Старикан кинулся за мной вверх по лестнице.

Я хмуро обернулся.

– Может, вы там, внизу, подождете?..

– Быстрее, малыш! – воскликнул он. – Я не могу ждать! Скоро ты получишь по почте пакет, и тогда…

– Погодите-ка. Вы что, знаете об этой посылке?

– Конечно знаю! Мне ли о ней не знать! Так ты… хочешь сказать, что уже получил ее?

Я кивнул.

– Болезненные Бруксы!.. – вскричал он. – Парень, где она? Где?

Я нахмурился.

– Ее что, мисс Флетчер послала?

– Мисс Флетчер? Никогда не слыхал об этой особе. Посылку, мальчик мой, отправили твои родители!

Никогда не слыхал об этой особе?.. Тут до меня дошло, что я и не поинтересовался, с кем разговариваю. Мало мне неприятностей, еще и психа в дом впустил.

– Ох, проклятье! – Старик сунул руку во внутренний карман и вытащил еще одни очки, на сей раз с желтыми стеклами. Быстро надел их вместо красных и огляделся. – Вот она! – крикнул он и бросился наверх по ступенькам, уже натурально меня оттолкнув.

– Эй; погодите-ка… – начал было я, но он не остановился.

Я побежал за ним, неслышно ругаясь. Старикан был для своего возраста потрясающе шустрый. Он уже стоял на моем пороге.

– Так это твоя комната, мальчик мой? – спросил он. – Сюда ведет множество следов. А что случилось с дверной ручкой?

– Отвалилась, – пояснил я. – В самый первый вечер, что я тут жил.

– Как странно, – пробормотал он и толкнул дверь. – Так, где же коробка…

– Погодите, – потребовал я, останавливаясь у входа. – Вы бы лучше ушли, а то полицию вызову.

– Полицию? – удивился он. – Но зачем?

– Потому что вы без спроса шаритесь по моему дому. В смысле, бывшему дому, но это неважно.

Он заметил:

– Но ты же меня впустил.

Я подумал и сказал:

– А теперь хочу выпустить.

– Но с какой стати? – не унимался он. – Мальчик мой, ты меня разве не узнаешь?

Я поднял бровь. Каким образом я должен был его узнать?

– Да я же твой дед, парень! Я твой дедушка Смедри! Ливенворт Смедри, Окулятор Драматус! Только не говори, будто не помнишь меня! Я ведь при твоем рождении присутствовал…

Я недоуменно моргнул. Потом нахмурился. Потом склонил голову к плечу.

– Присутствовали при…

– Да, да! – сказал он. – Тринадцать лет тому назад! Ну, разумеется, с тех пор ты меня ни разу не видел…

– Ага, – кивнул я. – И предполагается, будто я должен вас помнить?

– Естественно! У всех Смедри великолепная память. Так вот, что касается коробки…

Дедушка?! Лжет, конечно. У меня родителей и тех нет, а тут дедушка появляется. С какой такой стати, интересно бы знать?

Теперь-то, оглядываясь назад, я понимаю, до чего это была глупая мысль. Дедушка есть у каждого человека. Даже целых двое. И если вы их ни разу не видели, это еще не значит, что их не существует на свете. Дедушки в этом смысле похожи на кенгуру.

А еще временами я думаю, что все-таки должен был вызвать полисменов и предъявить им этого седовласого вторженца. Ибо в конечном счете он оказался первопричиной всех бед, постигших меня начиная с того дня. Увы, увы, я не выкинул его вон.

Вместо этого я бездеятельно наблюдал, как он прячет желтые очки и вновь вытаскивает красноватые. И вот наконец он запеленговал коробку у меня на столе и рядом с нею – развернутую бумагу с надписью. Засек – и устремился прямо к ней.

«Уж не он ли ее и отправил?» – подумалось мне.

А он сунул руку в коробку и вытащил записку, причем, как мне показалось, коснулся ее со странным благоговением. Прочел, с любовью улыбнулся – и поднял на меня глаза.

– Так где оно?

Вот такой вопрос на засыпку от деда Смедри, или кем он там на самом деле мне доводился.

– Оно – в смысле что?

– Наследство, парень! Твое наследство!

Я кивнул на посылку.

– В коробке…

– Но в ней ничего нет! Только записка!

– Как так? – изумился я, подходя ближе.

Коробка и в самом деле оказалась пуста. Мешочка с песком как не бывало.

Я спросил:

– Что вы с ним сделали?

– С чем?

– С мешочком песка.

Старикан благоговейно перевел дух.

– Так оно и вправду дошло, – прошептал он, округляя глаза. – Там действительно лежал мешочек песка?

Я медленно кивнул.

– Какого цвета был песок, парень?

– Ну… – Я замялся. – Такого… песочного…

– Голодные Геммельсы! – ахнул он. – Я опоздал!.. Похоже, они опередили меня! Быстрее, парень! Соображай! Кто заходил сюда, в комнату, после того, как ты получил посылку?

– Никто не заходил, – буркнул я раздраженно. Все происходившее меня довольно-таки напрягло, голова шла кругом. Я уж молчу, что не выспался и даже позавтракать не успел. А еще у меня все мышцы ныли после физкультуры на прошлой неделе. Хотя вы, наверное, думаете, что все это неважно.

– Никто? – повторил старик. – Точно никто сюда не входил?

– Точно! – отрезал я. – Ой! Хотя… она заходила. Ну эта. Мисс Флетчер…

– Да кто наконец эта мисс Флетчер, о которой ты все время твердишь?

Я пожал плечами.

– Моя кураторша…

– Как она выглядит?

– Очки, – начал я перечислять. – Физиономия такая… надменная. Ну, еще волосы железобетонным пучком на затылке…

– Очки… – медленно повторил дед Смедри. – А оправа у них, случаем, не роговая?

– Обычно да…

– Характерные Хоббсы! Да она ж Библиотекарь! Скорее, малыш, нам надо спешить! Живенько одевайся! А я у твоих приемных родителей чуть-чуть еды пока украду.

– Погодите, – начал было я, но вторженец уже ссыпался по лестнице.

Он действительно торопился, как на пожар.

Я так и остался стоять, не в силах выговорить ни слова.

«Неужели мисс Флетчер, – думалось мне, – стырила мое наследство, присланное в посылке?.. Фу, глупость какая. На что бы ей сдался дурацкий мешочек песка?»

Я тряс головой, тщетно силясь выудить из всего случившегося хоть какое-то рациональное зерно. Отчаявшись, в конце концов полез в свой платяной шкаф. В том, чтобы одеться, по крайней мере, просматривался какой-никакой смысл. Я натянул джинсы, потом футболку и, наконец, любимую зеленую куртку.

Я как раз заканчивал с этим, когда дед Смедри ворвался ко мне, таща два запасных портфеля Роя. Из одного торчал листик салата, а второй вроде бы подтекал кетчупом.

– Вот! – Дед вручил мне тот, что с салатом. – Здесь наш обед. Никаких гарантий, что вскоре мы сможем остановиться и поесть как следует!

Я взял портфель, по-прежнему недоумевая.

– Вы… запаковали туда еду?

– Ну да, потому что так она привлечет меньше внимания. Нужно же считаться с тем, чего от нас ждут! А теперь – в путь! Библиотекари, возможно, уже трудятся над этими Песками.

Я спросил:

– И что из этого?

– Как что! – вскричал он. – Дитя мое, да имея в своем распоряжении эти Пески, Библиотекари способны сокрушить царства земные, уничтожить целые культуры… захватить власть над миром! Нужно вернуть то, что по праву принадлежит нам! Мы должны нанести удар по возможности быстро… быть может, с огромным риском для себя… Но мы поступим так, как делают Смедри!

Я опустил портфель.

– Ну, как скажете.

– Но прежде, чем мы выступим в путь, – продолжал он, – я должен знать, чем мы располагаем. Каков твой Талант, парень?

Я свел брови, потому что по-прежнему ровным счетом ничего не понимал.

– Талант?..

– Ну да, – кивнул дед Смедри. – У каждого Смедри есть Талант. Каков же твой?

– Ну… типа… как бы… на гобое играть?

– Не время для шуток, малыш! – сурово прервал дед. – Я серьезен как никогда! Если мы вовремя не вернем эти Пески.

– Ну что ж… – Я вздохнул. – У меня здорово получается все кругом ломать.

Дедуля так и замер на месте.

«Наверно, не стоило мне шутить со стариком, – подумал я виновато. – Он, может, и чокнутый, но это еще не причина над ним издеваться».

– Все кругом ломать? – с придыханием переспросил дедушка Смедри. – Итак, это правда. При всем том, что подобного Таланта не видывали уже много столетий.

– Послушайте, – я воздел перед собой ладони. – Извините, я прикалывался. Я совсем не имел в виду…

– Я знал! – с воодушевлением воскликнул дед Смедри. – Да, да, это необычайно увеличивает наши шансы! Идем же, малыш, нам пора.

Он повернулся и вылетел из комнаты, унося один из портфелей, – только ботинки по лестнице простучали.

– Да погодите же!

Я устремился в погоню и остановился, только добравшись до входной двери. У поворота на нашу дорожку стояла припаркованная машина. Это был весьма старый автомобиль.

Полагаю, прочитав насчет старого автомобиля, вы себе вообразили нечто помятое, ржавое, еле таскающее колеса. Сказать «старая машина» – это ведь примерно то же, что сказать «старые магнитофонные кассеты». Все сразу понятно.