Текст книги "Капитуляция"
Автор книги: Бренда Джойс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
Барроу махнул своим людям и резко распахнул дверь. Все трое тяжело простучали сапогами вниз по лестнице и направились к ожидавшим с лошадями солдатам.
Джулианна бросилась мимо Амелии и с грохотом захлопнула дверь.
– Заприте на засов! – крикнула Джулианна швейцарам.
Пошатываясь, Эвелин добрела до ближайшего стула и рухнула на него. Удивительно, но Амелия даже не двинулась с места, так и оставшись стоять, уперев руки в бедра.
– С тобой всё в порядке, Эвелин?
После такого потрясения Эвелин никак не могла обрести дар речи. Джулианна обняла её:
– Мы ни за что не позволили бы арестовать тебя.
– Ни за что, – подтвердила Амелия.
Наконец она вздохнула, подошла к соседнему стулу и тоже села.
– Малыш пинается, – нежно погладила Амелия свой живот, но тут же подняла взгляд. – Если Бетт действительно предала тебя, а я полагаю, что это именно так, тебе нельзя здесь оставаться.
Эвелин крепко обхватила себя руками.
– Она никогда не поступила бы так по доброй воле!
Джулианна сжала её плечо:
– Барроу охотился за Джеком весь прошлый год. Он одержим, это очевидно. Готова поспорить на свое любимое колье, что он заставил Бетт сделать это.
– Он собирается вернуться, – вымучила из себя Эвелин, всё ещё ошеломленная тем, что лишь чудом избежала заключения под стражу.
– Да, думаю, он вернется, – вот почему тебе нужно уехать, тотчас, как только стемнеет.
И тут Эвелин в полной мере осознала, что происходит. Её чуть не арестовали – и если она не сбежит, обязательно отправится в тюрьму.
– Эме – в Ламберт-Холле, – сказала она.
Амелия ласково потрепала её по руке.
– Все будет в порядке, Эвелин. Саймон всё уладит, а если он не сможет, это сделает Доминик. Я в этом уверена.
– Но нам придется где-то скрыться, пока всё не уладится! – вскричала Эвелин. – Боже праведный, куда же мы пойдем?
– Я точно знаю, где вы с Эме можете спрятаться, Эвелин, – улыбнулась Джулианна. – На Лоо-Айленде.
Глава 17
Эвелин дрожала, обнимая Эме. Она едва могла дышать. Стояла темная пасмурная ночь, на небе не было ни звезд, ни луны, дул резкий ветер. Эвелин съежилась от холода под своей шерстяной накидкой, точно так же как и её дочь. Маленькая шлюпка, в которой они сидели, неслась к видневшейся неподалеку бухте. Этой облачной ночью Лоо-Айленд зловеще маячил перед ними.
Эвелин чувствовала себя будто во сне. Только сегодня днем капитан Барроу пытался её арестовать. Это по-прежнему ошеломляло, казалось просто невероятным. Пять часов назад, в полночь, ей и Эме помогли улизнуть из Бедфорд-Хаус под руководством Педжета. Нет, в это действительно невозможно было поверить! Граф отвез их в наемном экипаже к докам в Саутуорке. Там Лукас проводил их на маленький куттер, они тут же подняли паруса и отчалили.
Теперь Эме смотрела на неё округлившимися от изумления глазами. Эвелин убедила её, что их ждет увлекательное приключение: они ускользнут из дома среди ночи и отправятся на остров, чтобы сделать сюрприз Джеку. Эвелин сказала дочери, что они побудут в гостях у Джека некоторое время, и расхваливала достоинства его дома на острове до тех пор, пока Эме не начала сгорать от нетерпения, чтобы уехать из города. Лоран, Аделаида и Бетт остались в Бедфорд-Хаус вместе с Жоли.
Лукас и помогавший ему моряк гребли к берегу. Никто не произносил ни слова, что делало темную, ветреную ночь ещё более зловещей. Волны прибоя волновались, и сидевших в шлюпке то и дело орошало брызгами. Эвелин улыбалась Эме, хотя чувствовала себя так, будто сердце застряло в горле.
Сейчас у неё не было иного выбора, кроме как бежать из Лондона – и от властей. Она была беглянкой, на арест которой выдали ордер, а Эме не могла потерять ещё и мать. Эвелин почему-то оказалась вне закона, как и Джек.
Она не хотела для дочери такой судьбы и, казалось, должна была о многом жалеть. И всё же она не жалела ни о чём. Вместо этого она думала лишь о том, что через каких-то несколько минут снова увидит Джека.
У этого сладкого ощущения был привкус горечи.
Лукас выскочил из шлюпки на влажный песок, проворно уклоняясь от мелких волн. Моряк последовал его примеру, и они вместе вытащили шлюпку на берег. Потом Лукас вынул из лодки Эме и помог выбраться на сушу Эвелин.
Он улыбнулся Эме, забирая из шлюпки фонарь и протягивая его моряку.
– Нас ждет небольшая прогулка, Эме, – спокойно предупредил Лукас, взяв девочку за руку. И взглянул на Эвелин.
– Со мной всё в порядке, – заверила она его.
Эвелин не могла даже вообразить, как Джек отреагирует на то, что произошло, кроме того, что он вряд ли будет очень рад. С другой стороны, она без труда представляла, какой страстной будет их встреча, когда Джек придет в себя после её приезда.
С трудом, увязая в глубоком песке, они дошли до скалистой тропинки, ведущей к дому. Не успели они сделать и нескольких шагов, как Лукас резко остановился. Их вдруг окружила группа мужчин, державших ярко горевшие фонари и оружие. На незваных гостей направили полдюжины мушкетов.
Лукас отпустил Эмс, и маленькая девочка бросилась к Эвелин.
– Джек! – позвал он.
Эвелин сжала руку Эме и почувствовала, как екнуло сердце, когда из круга мужчин вдруг выступил Джек с фонарем в руках. По его облику, распущенным волосам и явно наспех накинутым бриджам и батистовой рубашке было понятно: он только что вскочил с кровати.
Глаза Джека в страхе округлились, стоило ему увидеть Эвелин. Он побледнел.
– Что случилось?
– Я расскажу тебе, когда мы доберемся до дома. У нас была долгая и трудная ночь, – ответил Лукас.
Джек кивнул своим людям, которые тут же опустили оружие, и подошел к Эвелин. Она с трудом сдержалась, чтобы не броситься ему в объятия. Вместо этого она лишь выжала из себя слабую улыбку.
– С нами всё в порядке.
Его лицо помрачнело.
– Что-то я в этом сомневаюсь, – мрачно изрек он, но тут же улыбнулся. – Эме! Иди сюда, давай-ка я прокачу тебя на плечах! Это намного лучше, чем просто гулять пешком, уж можешь мне поверить!
Эвелин увидела, как её дочь застенчиво улыбнулась и протянула руку Джеку. Он вскинул Эме наверх, усадив себе на спину, и серьезно, без улыбки взглянул на Эвелин. Её улыбка тоже испарилась.
Они повернулись и направились по дорожке к дому.
Эме зевнула, из последних сил пытаясь не заснуть на ходу. Лукас с Джеком скрылись в кабинете на первом этаже, а Элис проводила Эвелин с дочерью в их комнаты. Пока горничная разжигала камин, Эвелин помогла Эме переодеться, скинув влажную одежду, а потом уложила дочь в постель. Эме не спала во время плавания, и теперь её глаза слипались.
– Спокойной ночи, – наконец пробормотала девочка, проваливаясь в сон.
Элис положила руку на плечо Эвелин и предложила:
– Если нужно, я могу посидеть с ней.
Эвелин собиралась пойти вниз и узнать, о чём там разговаривают мужчины и что они замышляют. Но ей не хотелось оставлять дочь одну в незнакомой кровати, в незнакомом доме. Только не после бегства и утомительного путешествия, растянувшегося на всю ночь.
– Но сейчас так поздно…
Элис улыбнулась:
– Миледи, почти рассвело.
Эвелин вздрогнула от неожиданности и сорвалась с кровати. Бросившись к окну, она распахнула занавески. Небо только-только начинало светлеть.
– Не знаю, как вас благодарить, – от всей души произнесла Эвелин.
– Эме – такое прелестное дитя! – отозвалась Элис.
У Эвелин стало тепло на душе: она прекрасно знала, что Элис имеет в виду не внешность дочери. Эме была сущим ангелом: не жаловалась и была очень вежлива.
– Да, вы правы, – согласилась Эвелин.
Выйдя из комнаты, она направилась по коридору и нерешительно помедлила у открытой двери в спальню Джека. В этой комнате они занимались любовью в самый первый раз – и Эвелин знала, что никогда этого не забудет.
Ее сердце учащенно забилось. Конечно, иначе и быть не могло. Независимо от обстоятельств, независимо от нависшей опасности, Эвелин всегда приходила в трепет при встрече с Джеком.
Спустившись вниз, Эвелин услышала ровные, тихие голоса, доносившиеся из кабинета. Последовав туда, она остановилась на пороге.
Братья сидели на диване. Лукас развалился на подушках с бокалом красного вина в руке. Джек казался напряженным. Стоило только Эвелин появиться в дверном проеме, как Джек вскочил и прошагал к ней.
– Как Эме?
– Она крепко спит, – ответила Эвелин, благодарная за то, что он волнуется о её дочери.
Джек на мгновение задержал на Эвелин взгляд.
– Итак, теперь мои заклятые враги охотятся на тебя.
Эвелин тут же приуныла.
– Бетт вынудили дать показания. Она призналась в этом.
– Конечно же её заставили. Но какое это имеет значение? – его серые глаза вспыхнули. – Выдан ордер на твой арест, Эвелин. Из-за меня ты стала беглянкой и преступницей.
– Меня вряд ли можно назвать преступницей! – возразила Эвелин. Впрочем, разве она сама не думала то же самое?
– Если и есть какая-то разница между тем, чтобы находиться в розыске по обвинению в нарушении закона и бежать от этого обвинения, то не стоит вдаваться в такие тонкости, – резко бросил Джек.
– Но ты винишь во всём себя! – вскричала Эвелин.
– А кого ещё в этом винить? – риторически вопросил он. – Как же мне не хочется, чтобы вам с дочерью приходилось жить вот так!
– Мне это известно, – сказала она. – Я и сама не хочу так жить. Но это не изменит ни прошлое, ни мои чувства к тебе.
Его глаза замерцали.
– Сейчас ты должна меня ненавидеть.
– Я никогда не смогла бы ненавидеть тебя.
Джек в отчаянии отвернулся:
– Я отправил тебя к Джулианне, чтобы уберечь от опасности. Проклятье!
Эвелин коснулась его спины:
– Теперь мы в безопасности.
Он обернулся, и их взгляды встретились. Эвелин заставила себя улыбнуться. Наконец-то смягчившись, он нехотя протянул:
– Возможно. Но надолго ли?
– Доминик и Саймон собираются воспользоваться своими связями, чтобы аннулировать ордер на арест. Один вроде бы вхож в круги Питта, другой – в круги короля.
– Хорошо. – Джек раздраженно взглянул на неё. – И в тот самый момент, когда они добьются этого, ты сможешь вернуться к Джулианне!
Бросив на неё ещё один мрачный взгляд, он принялся в волнении расхаживать по комнате.
Теперь Эвелин встретилась с изумленным, сосредоточенным взглядом Лукаса. И тут же покраснела до корней волос. Если раньше брат Джека и не знал, что они были любовниками, то теперь наверняка это понял.
И вдруг, уже не в первый раз, Эвелин задумалась о том, чтобы поселиться на Лоо-Айленде, с Джеком. Они решили, что продолжать роман слишком опасно, и всё же это не удержало их от того, чтобы заняться любовью недавней ночью, в Бедфорд-Хаус. Эвелин не могла себе представить, как будет жить под одной крышей с Джеком, день за днем, и не делить с ним постель с наступлением ночи. Ей казалось, что в этом не было ни малейшего смысла.
Лукас допил свое вино и поднялся с дивана.
– Мне пора. Тебе что-нибудь ещё требуется, Эвелин?
Она подошла к Лукасу:
– Не знаю, как благодарить тебя за всё, что ты сделал.
Лукас улыбнулся:
– Ты для меня – как ещё одна сестра. – Он искоса взглянул на брата. – Я всегда помогу, чем смогу.
Лукас отсалютовал Джеку, на прощание добавив:
– Я сообщу сразу же, как только что-нибудь узнаю.
Джек стоял у окна, сжав кулаки. Небо снаружи совсем посветлело, всходившее солнце окрасило его розовато-лиловыми пятнами. Он ничего не ответил.
Эвелин осторожно переводила взгляд с одного брата на другого, а в её душе нарастала тревога.
В этот самый момент она уже не сомневалась, что Лукас имел в виду не её затруднительное положение, а войну и, возможно, вторжение в бухту Киберон.
Забрав сюртук, Лукас вышел из кабинета. Эвелин повернулась к Джеку.
– Вы обсуждали не меня – вы обсуждали войну, – мягко, без тени упрека заметила она.
– Мы действительно обсуждали тебя, Эвелин, причем довольно подробно.
Сердце оборвалось у неё в груди.
– У меня есть поводы для беспокойства?
– Нет. О тебе я отзывался лишь в самых восторженных тонах. – Его серые глаза загорелись. – Если бы я мог придумать другое место, чтобы спрятать тебя, я отвез бы тебя туда. Мы ведь согласились, что нам лучше держаться друг от друга подальше.
Эвелин вспомнила об их кратком свидании четыре дня назад. Они занимались любовью – с исступлением, неистово, но у них не было возможности поговорить о шпионской деятельности Джека, о войне или о чём-нибудь ещё, в том числе об их чувствах друг к другу.
– Может быть, я не против пожить пока здесь.
– А ты должна быть против, Эвелин. Ты должна сильно возражать.
– Никто не знает, что я здесь, кроме твоей семьи.
Он медленно направился к ней.
– Моряки знают.
– Они не знают, кто я. – Её тело сковало напряженностью. – У нас вообще не было шанса поговорить… недавней ночью.
Джек остановился перед ней.
Я не хочу говорить о войне, Эвелин, и о том, как это затрагивает нас.
– Это несправедливо, – тихо отозвалась она. – Возможно, я смогу заставить тебя передумать. – Она сжала Джека за плечи и, встав на цыпочки, потянулась к нему, добавив: Я, разумеется, не хотела, чтобы меня стал преследовать капитан Барроу, но в этой истории есть и свое преимущество, ведь я сейчас – рядом с тобой.
– Думать так может только очень глупая женщина, – сказал Джек, наклоняясь к Эвелин. Он легонько коснулся губами её губ. – Ты права. Никто не знает, что ты здесь. – И он притянул её ближе, уже пылко, с жадностью припав к её губам.
«Я – не глупая женщина, – подумала Эвелин, – я – влюбленная женщина».
Эвелин смеялась. Она сидела на берегу, зарыв босые ноги в песок, пока Эме носилась у самой кромки воды с ведерком в руке, проворно уворачиваясь от накатывающих волн.
– Смотри! – закричала Эме, наклоняясь и поднимая блестящую белую раковину.
– Какая прелесть! – восхитилась Эвелин и, опершись на руки, с наслаждением откинулась назад. Стоял восхитительный день такой, какой может выпасть только в самом начале июня. Солнце светило ярко и тепло, в синем небе над головой парили чайки. Эвелин с дочерью скрывались на острове вот уже пять дней.
Эвелин покраснела, почувствовав, как яростно забилось сердце, а тело сжалось от накатившей волны страстного желания и любви. Теперь она почти не таясь жила с Джеком. Эвелин нисколько не сомневалась: все в доме знали, что они провели вместе все до единой ночи, даже несмотря на то, что утром Джек всегда просыпался раньше неё и ускользал из её покоев.
Создавалось ощущение, будто они были мужем и женой, будто они были одной семьей. Джек не присоединялся к ним за завтраком, зато составлял компании на всех обедах, кроме двух, а каждым вечером Эвелин ужинала с ним наедине. Джек проводил много времени в кабинете, где, как она представляла, наверняка просматривал всевозможные счета и строил планы – как контрабандистских рейсов, так и военных игр, в которые всё ещё играл.
Он отправлялся на материк каждый день, иногда всего на час. Эвелин догадывалась, что Джек бывал на каких-то встречах, и боялась, что он о чём-то договаривался с французскими агентами. Когда Эвелин спросила об этом, Джек отказался отвечать, и теперь она была вне себя от тревоги.
Но всё же эта вынужденная передышка казалась ей замечательной. Эвелин проводила часы напролет, читая, вышивая или прогуливаясь по пляжу с Эме. Кроме того, она начала помогать с управлением домашним хозяйством Джека. Теперь Эвелин составляла меню и контролировала уборку дома. Каждый день слуга закупал всё необходимое в магазинах, так что Эвелин совершенно ни в чём не нуждалась. Дни не тянулись слишком однообразно и скучно, а остров не казался отдаленным и унылым. Совсем наоборот, Эвелин чувствовала себя так, словно попала в прекрасный сон и превратилась чуть ли не в новобрачную.
Она спрашивала себя, была ли когда-либо влюблена сильнее, чем сейчас.
– О чем ты призадумалась? – Джек уселся рядом с ней. Эвелин вздрогнула от неожиданности.
– Я думала, ты уплыл с острова.
– Я уже вернулся. – Джек задержал на ней взгляд, слегка улыбаясь. Потом посмотрел на Эме, которая теперь перепрыгивала через маленькие волны, отбросив свое ведерко. – Она так счастлива!
– Какой ребенок не будет счастлив провести несколько дней на пляже?
Джек опять посмотрел на Эвелин, скользнув взглядом по её босым ногам.
– Эта идиллия скоро закончится, Эвелин.
Сердце оборвалось у неё в груди.
Я знаю, это лишь короткий перерыв, Джек. Слышно хоть что-нибудь по поводу ордера на мой арест?
Он пристально взглянул на неё.
– Нет. Ты не пробыла здесь даже недели.
– Верно, не пробыла. – Эвелин подумала о том, каким пылким и необузданным оставался Джек во время их любовных игр, и как ловко он избегал любых серьезных разговоров в постели и в течение дня. – Ты говоришь так, словно точно знаешь, когда закончится эта идиллия.
Теперь и Джек откинулся назад, зарывшись руками в песок. И вздохнул:
Когда ты перестанешь разыгрывать из себя сыщика?
– Это был невинный вопрос.
– Неужели? – Джек порывисто схватил её руку и поцеловал. – Я хочу, чтобы ты знала: несмотря на то, что я пришел в ужас, когда ты оказалась здесь, учитывая все обстоятельства, я тоже чувствую, словно это – сладостная, хотя и невероятная идиллия.
Джек никогда не проявлял нежности вне постели, и сердце Эвелин учащенно забилось.
– А ты становишься романтиком, – тихо заметила она.
– Как я могу не быть романтиком, если речь идет о тебе? – печально, без улыбки произнес Джек.
Эвелин молчала, ожидая продолжения. Может быть, он собирался признаться ей в своих чувствах – наконец-то?
– Одна часть меня, эгоистичная часть, отчаянно рада, что ты здесь, – мягко произнес он. – И мне даже не стыдно это признать.
Она сжала его щеку.
– Спасибо за то, что говоришь мне это.
Джек посмотрел на неё долгим взглядом.
– Но мы оба должны быть реалистами, и оба должны ожидать окончания этой сказки. – Он сел прямо, скрестив ноги.
Эвелин тоже выпрямилась. Вслед за тревогой накатила волна страха.
– Так ты уже спланировал свой отъезд! – вскричала она, вмиг обо всём догадавшись. И куда же он собирался? Во Францию? В бухту Киберон?
– Даже если бы я планировал покинуть остров, я ни за что не сказал бы тебе, и ты знаешь почему.
– Джек! – Она импульсивно схватила его руки, поразив не только Джека, но и саму себя. Как же она ненавидела – вот так бояться за него! – А тебе когда-нибудь приходило в голову просто выйти из этой военной игры совсем? И провести остаток своих дней в такой идиллии?
– Я не могу вот так просто бросить то, чем занимаюсь, Эвелин.
– А почему нет? Я люблю тебя – ты это знаешь. Я не хочу, чтобы ты умер из-за какой-то проклятой войны. Почему ты не можешь выйти из игры? Я так счастлива – и ты тоже кажешься счастливым! – Её сердце оглушительно заколотилось. Эвелин четко представляла, о чём спрашивает, каким серьезным, значительным был этот вопрос. Но она слишком любила Джека, чтобы бояться давить на него, уговаривая оставить все эти военные операции.
– Даже если бы я хотел это сделать, мои враги умелыми манипуляциями вернули бы меня обратно в игру, – объяснил он.
Эвелин прикусила губу.
– Не вернули бы, если бы не смогли найти тебя.
– Ты хочешь, чтобы я бежал? И где-то скрывался? – не поверил он своим ушам.
Эвелин закивала.
– Если это означает спасти твою жизнь – да… И я даже отправилась бы с тобой.
Джек вскочил, его глаза распахнулись.
– У меня есть друзья, которые сейчас зависят от меня. Точно так же, как их жизнь и их свобода!
Эвелин медленно поднялась. Она взглянула в глаза Джеку, и он не уклонился от её взгляда, не отвел взор.
– Джулианна считает тебя патриотом. Она так сказала. Педжет тоже верит, что ты не виновен в государственной измене. Джек! Люди во Франции уже сбросили ярмо тирании, так о чьей же свободе ты говоришь?
– О, как же ты умна! – Джек засунул руки в карманы бриджей. – Ты же знаешь: чем больше у тебя будет информации, тем в большей опасности ты окажешься!
Теперь мы так близки… Ты можешь доверять мне! – воскликнула она. – Ты шпионишь на французов?
– Да, отрезал он, ставя точку в разговоре.
Потрясенная, Эвелин отказывалась верить своим ушам. Она вдруг осознала, что больше не верила в виновность Джека, он не был способен совершить государственную измену. Это было невозможно. Она никогда не полюбила бы его с такой силой, если бы он шпионил на врагов.
– Эвелин, у тебя есть доказательства, и их много.
– Гренвилл когда-то был шпионом – он работал на обе стороны.
– Он по-настоящему шпионил и на Францию, и на Англию он по-настоящему отбросил свой патриотизм.
Эвелин поймала себя на том, что хочет оправдать мужа Амелии.
– Он защищал тех, кого любил. Именно это ты и делаешь, Джек?
Его глаза удивленно округлились.
– Тебе что, вздумалось меня сейчас допрашивать?
– Я имею право знать правду.
– Нет! То, что мы делим одну постель, не дает тебе такого права!
Эвелин вздрогнула.
– Твои французские друзья угрожали мне, угрожали Эме. И если ты – действительно один из них, тогда я люблю того, кого не существует, тогда я люблю мужчину, которого создала в своем воображении! – вскричала она. Прекрати давить на меня, – с упреком бросил он.
Мысли так и путались у неё в голове.
– Ты уже сказал Леклеру, когда мы вторгнемся в бухту Киберон? Я не верю, что ты можешь послать наши войска в смертельную западню.
Джек во все глаза смотрел на неё, стиснув зубы. Его глаза пылали ярким огнем.
– Ты сказал ему об этом? Неужели ты можешь быть таким черствым, таким бессердечным, таким корыстным?
– Я возвращаюсь в дом, – вспыхнул Джек.
– О, так теперь ты убегаешь от меня?
Он резко обернулся, а Эвелин продолжила:
– Я хочу знать, с кем я сплю – с патриотом или предателем! С героем или с торгашом! У меня есть полное право знать!
Джек густо покраснел, чувствуя, как теряет остатки самообладания.
– Ты уже знаешь. Ладно, Эвелин, прекрасно, черт побери! Я вожу Леклера за нос ради своей страны, черт возьми, как Педжет, как Гренвилл, как Лукас, я пляшу под дудку Уорлока!
Эвелин чуть не упала в обморок от облегчения.
– Меня внедрили, чтобы работать на обе стороны, но только ради того, чтобы в результате победили мы! – резко зашептал Джек. – И мне очень не хотелось обманывать тебя, не хотелось, чтобы ты думала обо мне самое плохое!
Эвелин начало трясти. Она посмотрела на Эме, но дочь беззаботно лепила куличики из песка.
– В глубине души я никогда не верила, что ты французский шпион, ни одного мгновения.
Джек тоже задрожал. Выражение глубокого недоверия вдруг мелькнуло на его твердом лице.
– Ты просто ведьма, раз вытянула у меня такое признание!
Эвелин попыталась прильнуть к нему.
– У меня камень с души упал!
Джек отпрянул, удержав её на расстоянии вытянутой руки.
– Почему? Ничто не изменилось. Я участвую в опасной игре, да и ты тоже.
Эвелин обвила руками его шею.
– Я хочу, чтобы ты вышел из этой игры.
Джек обнял её.
– Знаю. Я не могу, Эвелин. Мятежникам нужна моя помощь.
– Тогда – после бухты Киберон?
Лицо Джека окаменело, и он ничего ей не ответил.
* * *
Держа дочь за руку, Эвелин вела её вниз по скалистой тропинке к пляжу на ежедневную прогулку. Эвелин считала эту часть дня самой любимой, исключая, разумеется, вечера, которые она проводила с Джеком.
Тропинка резко свернула в глубокий белый песок. Эвелин остановилась, чтобы снять туфли с себя и с дочери.
– Я могу пойти вперед? – спросила Эме.
– Конечно, – ответила Эвелин.
Эме помчалась по глубокому песку к воде. Улыбнувшись, Эвелин приподняла юбки и медленно пошла вслед за ней.
И тут чья-то рука коснулась её плеча сзади.
Эвелин с улыбкой обернулась, ожидая увидеть Джека, который собирался покинуть остров сегодня, но, должно быть, ещё не отплыл. Но улыбался ей не он, а виконт Леклер.
– Доброе утро, графиня.
Ее сердце оборвалось, Эвелин застыла на месте, парализованная страхом.
– Вы выглядите испуганной, графиня. Но почему вы боитесь меня? – по-прежнему улыбаясь, спросил он.
Мысли замельтешили в сознании: Джек не был французским шпионом; Джек водил за нос французов и Леклера; если об этом узнает Леклер, он убьет её.
Она посмотрела мимо Леклера на Эме, которая бегала вдали от них вдоль кромки воды. Вне себя от ужаса, Эвелин перевела взгляд на стоявшего перед ней худого мужчину.
– Это вы меня напугали. Я не слышала, как вы подошли.
– Я не собирался вас пугать, – ответил Леклер.
– Что вы хотите? Джек знает, что вы здесь?
– Вообще-то я хочу поговорить с Грейстоуном, но, отвечая на ваш вопрос, нет, он не знает, что я здесь. А ваша дочь подрастает.
Страх накрыл Эвелин с головой.
– Если вы когда-нибудь хоть пальцем притронетесь к моей дочери, я вас убью.
Леклер сдавленно захихикал:
– И как же вы это сделаете? Вместо этого вам стоит держать вашего любовничка на поводке, графиня, чтобы убедиться, что он верно понял свои приоритеты.
У Эвелин перехватило дыхание.
– Вы мне угрожаете?
Но, несмотря на панику, её мозг постепенно начинал работать здраво. Неужели Леклер знал, что Джек обманывает его?
– Я лишь напоминаю вам о ваших приоритетах, – любезно пропел Леклер. – Так что не хотите представить меня своей дочери?
Эвелин почувствовала, как руки яростно сжались в кулаки.
– Держитесь от неё подальше, – предупредила она.
Леклер пожал плечами.
– Ну и ладно. Пойду-ка я к дому. – Он обернулся и направился вперед по скалистой тропинке.
Приподняв юбки, Эвелин понеслась по пляжу вдогонку за дочерью. Эме обернулась и показала ей улитку. Эвелин попыталась улыбнуться, но не смогла.
Леклер знал, где она находится. Разве можно было теперь оставаться на острове?
Конечно нет. Когда Леклер узнает, что Джек работает против него, он решит отомстить ей и Эме.
– Мама? Что случилось? – воскликнула Эме, опуская руку с улиткой.
– Меня беспокоит желудок. Мне дурно, – поспешила объяснить Эвелин. – Дорогая, ты не возражаешь? Думаю, нам стоит вернуться к дому.
Помрачнев, Эме кивнула. Эвелин взяла дочь за руку и напомнила себе, что не нужно нестись со всех ног. Почему же люди Джека, которые несли круглосуточный дозор, высматривая незваных гостей, не заметили Леклера? Она предположила, что его судно стояло на якоре на восточном берегу острова.
Обратная дорога к дому, которая заняла минут десять, в её сознании растянулась на несколько часов.
Эвелин провела дочь раскинувшимся за домом садом и через черный ход на кухню. Элис со своей дочерью готовили завтрак. Увидев Эвелин и Эме, они вздрогнули от неожиданности. Эвелин натянуто улыбнулась.
– Элис, вы не могли бы ненадолго отвести Эме наверх?
Служанка пристально взглянула на Эвелин, чутко уловив её волнение, и увела Эме с кухни. Ощущая безумное биение сердца, Эвелин помчалась в центральную часть дома. Там было пугающе тихо. Не доносилось вообще никаких голосов.
Эвелин бросилась в кабинет, с тревогой гадая, что же может означать эта тишина. Темная деревянная дверь комнаты была открыта. Бросив взгляд внутрь, Эвелин вскрикнула.
Джек держал Леклера железной хваткой, обвив горло француза рукой, он душил его. Лицо виконта покраснело.
– Мне решительно плевать на то, что ваши люди подстерегают меня везде, Леклер, но мне очень не нравится, когда вы угрожаете Эвелин и её дочери, – яростно прорычал Джек. На его лице застыло устрашающее, ожесточенное выражение.
«Это ни к чему не приведет», – всполошенно подумала Эвелин.
– Джек! Остановись!
Он вздрогнул от неожиданности, заметив её.
– Уйди отсюда, Эвелин. – Джек не ослабил хватку.
– Нет, Эвелин, останьтесь, – хрипя, выдавил из себя Леклер, – и расскажите ему о нашем дружеском разговоре на берегу.
Эвелин поняла, что побледнела от страха.
– Джек, пожалуйста! Сейчас ты не можешь мыслить здраво!
– Он снова угрожал тебе? – закричал Джек.
– Нет! – в отчаянии солгала она.
Джек выпустил Леклера, с силой оттолкнув его. Тот споткнулся, но сумел удержаться на ногах, схватившись за угол письменного стола. Француз выпрямился, холодно улыбаясь.
– Так вот как вы демонстрируете свою преданность, Грейстоун?
Куртка Леклера съехала набок, и Эвелин увидела на поясе пистолет в кобуре.
Джек метнул в виконта свирепый взгляд.
– Я не разрешал вам являться сюда, Леклер. В следующий раз, когда вы появитесь здесь без предупреждения, мои люди сначала выстрелят, а уже потом будут задавать вопросы, уж не сомневайтесь!
– Так теперь вы угрожаете мне? – иронично заметил Леклер.
– Я говорю вам, что это – мой остров. Здесь я – владыка. И если вы желаете встретиться со мной, вам стоит договориться об этом заранее, – гневно сверкнул глазами Джек, но потом быстро взглянул на Эвелин.
Она поняла: Джек хочет удостовериться, что с ней действительно всё в порядке, что она сказала правду. Эвелин кивнула ему, осознавая, что на самом деле была перепугана насмерть.
– Я хотел поговорить с вами, и у меня не было времени, чтобы заранее условиться о встрече.
– Время можно найти всегда.
– В самом деле? Возможно, Грейстоун, вы слишком расслабились в том, что касается выполнения ваших обязанностей.
Джек пронзил его холодным взглядом.
– Я никогда не расслабляюсь, особенно если речь идет о войне.
К Плимуту, где уже стоят в гавани три судна-снабженца, направляется морская эскадра.
Бесстрастное выражение лица Джека не изменилось. Его глаза не вспыхнули. Он медленно перевел взгляд на Эвелин.
– Ты не могла бы оставить нас? И закрыть за собой дверь.
Потеряв дар речи, Эвелин во все глаза смотрела на Джека, отчаянно желая знать, о чём они собирались разговаривать. Судя по всему, они хотели обсудить войну и, возможно, вторжение во Францию.-
Наконец Эвелин кивнула и поспешно вышла из комнаты, плотно закрыв за собой дверь. Но потом совершенно беззастенчиво прильнула к ней ухом. Расслышать что-либо за оглушительным стуком собственного сердца Эвелин было очень трудно.
– Ходят слухи, что вторжение в бухту Киберон состоится в самое ближайшее время. Вы сказали мне, что операция запланирована на середину июля. Дата изменилась? – живо поинтересовался Леклер.
Эвелин оцепенела у двери.
– Я не знаю, изменилась ли дата. Мои источники утверждают, что нападение состоится тридцатого июля.
– Тогда я надеюсь, ради вашего же блага, что ваши источники не лгут.
– А если мои источники ошибаются? – вызывающе бросил Джек. – На вашем месте я бы хорошенько подумал, прежде чем снова угрожать мне, Виктор.
Я нужен вам, Грейстоун, точно так же, как нужен вашей стране – Великобритании. Ваше состояние растет, как на дрожжах, когда всем заправляют такие люди, как я, и вам это известно. Так что удостоверьтесь, что ваши источники не лгут.
Эвелин напрягла слух, чтобы расслышать ответ, но в кабинете повисла тишина.
– Я проверю, – наконец нарушил молчание Джек. – Но не могу поверить, что детали операции могли измениться без моего ведома.
– Ах да! Теперь вы ведь предаете даже своего собственного брата, поддразнил Леклер, и в его тоне засквозили скептические нотки.
– Что ещё вы хотите обсудить? – резко осведомился Джек. – Потому что, если вы закончили, предлагаю вам уйти.
