Текст книги "Капитуляция"
Автор книги: Бренда Джойс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
Эвелин сглотнула комок в горле.
– У меня не было иного выбора, кроме как обратиться к вам, – с трудом произнесла она, и её сердце екнуло. – Знаю, вы не помните событий четырехлетней давности, но вы действительно спасли мою жизнь и жизнь моих близких. Я доверяю вам, мистер Грейстоун. Я доверяю вам, как никому другому.
Лицо Джека застыло, превратившись в твердую маску, и он отвел взгляд.
– Мне очень не понравилось ваше письмо. Это была продуманная попытка зазвать меня в Розелинд, чтобы я мог попасть под действие ваших чар и согласился выполнить вашу просьбу.
Задрожав, Эвелин нерешительно заметила:
– Я тоже не уверена, что мне нравится подобный сценарий.
Грейстоун поднял взгляд, и она заметила, как сверкали его глаза.
– Значит, вы признаете, что это была ещё одна окольная попытка заставить меня беспрекословно подчиниться вам? Втянуть меня в решение своей проблемы?
Она прикусила губу.
– Да. Но, по правде говоря, я просто хочу помириться. Хочу начать всё заново! И – да, мне всё ещё требуется ваша помощь! – вскричала она.
Его взор не дрогнул ни на мгновение. Грейстоун смотрел на неё дерзко и проницательно.
Я пришел сюда, чтобы принять ваши извинения, графиня. Сказать по правде, у меня нет другого выбора. Эвелин остолбенела.
– У меня, может быть, довольно скандальная, дурная репутация, но это не совсем соответствует действительности. Я человек чести. И честь требует от меня принять подобные извинения, даже если они неискренни.
Вне себя от волнения, Эвелин судорожно вздохнула.
– Но я всегда буду у вас в долгу.
Повисла тишина – мертвая, тяжелая. Эвелин спрашивала себя, не собирается ли Джек преодолеть разделявшее их короткое расстояние и заключить её в свои объятия, несмотря на все их разногласия.
Но Грейстоун не двигался. Эвелин облизнула губы, повернулась и распахнула окно. Потом подняла воротник платья. Полная нелепой досады, она невидящим взором смотрела на раскинувшийся внизу сад. Понятно, что она всё ещё жаждала прикосновений Джека.
– Если я не буду бороться за будущее своей дочери с предельной решимостью, тогда кто станет это делать?
Грейстоун ничего не ответил. Она не поворачивалась, но спиной чувствовала его взгляд.
И тут в дверь постучали.
– Эвелин? – позвала Джулианна.
Эвелин отскочила от окна, а Джек резко повернулся к двери.
– Отделайтесь от неё.
Он отошел к дальней стороне гардероба, стоящего у стены, – это место не просматривалось от двери.
Эвелин вновь обрела способность дышать, но резко, прерывисто. Она только сейчас осознала, что всё это время стояла затаив дыхание.
Она придала лицу любезное выражение, не переставая задаваться вопросом, почему Джек не хочет, чтобы сестра узнала о его присутствии.
– Иду! – живо отозвалась Эвелин.
Она бросилась к двери, отперла и распахнула её. Стоявшая на пороге Джулианна с любопытством воззрилась на свою гостью.
– Должно быть, я заперла дверь по ошибке, – поспешила объяснить Эвелин, смахнув с виска струйку пота.
– Как странно. – Джулианна вошла в комнату и протянула Эвелин шаль. – Ты оставила это внизу.
И тут Джулианна быстро окинула взглядом спальню, словно рассчитывала застать здесь кого-то ещё.
– Спасибо, – ответила Эвелин. Со своего нынешнего места она не могла видеть Джека, но, если бы подошла к кровати, наверняка заметила бы его. – Я заканчиваю собирать вещи. – Она заставила себя улыбнуться и продолжила: – Наверное, мы успеем выпить чаю перед моим отъездом. Я почти собралась.
Джулианна скептически взглянула на неё, заметив:
– Мне кажется, я слышала голоса.
Эвелин старательно делала невинные глаза. Джулианна подошла к кровати и уселась на краешек.
– Мне бы хотелось, чтобы ты задержалась чуть подольше, – сказала она, а потом вдруг посмотрела на гардероб – и увидела Джека.
Джулианна подскочила. Эвелин, покраснев, захлопнула дверь спальни.
– Привет. – Джек подошел к сестре и обнял её. Прижимая к себе Джулианну, он взглянул поверх её плеч на Эвелин.
Стиснув брата в ответных объятиях, Джулианна пристально посмотрела на него, а потом перевела взор на Эвелин.
– Похоже, я помешала?
– Ты никогда не можешь помешать, – улыбнулся Джек.
– Ты не помешала, – быстро поддакнула Эвелин. Джулианна улыбнулась им.
– Ты соблазняешь Эвелин, пока она гостит у меня? – спросила она Джека. – Одного раза тебе показалось недостаточно?
Эвелин вздрогнула, но Джека вся эта ситуация, похоже, от души развлекала.
– Как ты можешь предполагать такое?
Эвелин почувствовала, что покраснела как рак.
– Джулианна, прости. Он просто появился здесь, и, поскольку для него небезопасно показываться на публике, мы решили поговорить в этой комнате.
– Кажется, я понимаю, – с некоторым самодовольством улыбнулась Джулианна и снова обратилась к брату:
– И я могу предположить такое, потому что прекрасно тебя знаю.
Но попытаюсь напомнить, Джек, что Эвелин – вдова и она – в трауре. Кроме того, она – леди. Надеюсь, ты будешь вести себя надлежащим образом, по крайней мере в данный момент.
– Значит, теперь я должен вести себя надлежащим образом – и вдобавок рисковать ради неё своей жизнью? – добродушно поддразнил сестру Джек.
– Да, если обобщить, именно этого я и хочу, – весело подтвердила Джулианна.
Сердце Эвелин екнуло. Интересно, не ослышалась ли она? Неужели Джек в конце концов решил ей помочь? Он должен был как-то дать знать о своих намерениях!
Глаза Джека метнулись в сторону Эвелин, и, ненадолго встретившись с ней взглядом, он обернулся к Джулианне:
– Ты всё ещё не можешь не принять у себя в доме каждого обездоленного? Разве ты ещё не выучила этот урок? – Его тон был полон нежности. – Все так же должна бороться с любой несправедливостью? Помогать жертве каждой трагедии? У графини много воздыхателей, Джулианна, которые вполне могут геройствовать ради неё.
– Я принимаю у себя тех, кого пожелаю, – игриво ответила сестра. – И разумеется, я продолжу бороться с несправедливостью! Как я понимаю, вы двое наладили отношения? И ты собираешься помочь ей вывезти эти ценности из Франции?
Джулианна произнесла это так, будто вовсе не спрашивала, а утверждала.
Эвелин застыла, когда Джек медленно перевел на неё взгляд. Ничего они не наладили, ни к чему так и не пришли.
В глазах Джека мелькнула непреклонная решимость.
– Да, думаю, я помогу ей.
Эвелин не верила своим ушам. Она просто потеряла дар речи.
Не успела Эвелин ответить, как Джулианна взяла брата за руку и поцеловала его в щеку.
– Я знала, что ты передумаешь! Знала, что не сможешь очень долго ей отказывать! – Джулианна подмигнула Эвелин.
Джек не улыбнулся в ответ:
– Ты не могла бы дать нам минутку поговорить наедине, пожалуйста? И поскольку я не могу задерживаться, я быстро переговорю с тобой перед отъездом.
Веселость Джулианны как рукой сняло. Она крепко обняла его.
– Я так скучаю по тебе, Джек… Как же я ненавижу все эти твои тайны и необходимость скрываться! – посетовала Джулианна и поспешила прочь из комнаты.
Эвелин облизнула губы:
– Вы всё-таки собираетесь мне помочь?
– Да, я собираюсь вам помочь.
Она почувствовала, как подогнулись колени. Грейстоун потянулся вперед и вдруг сжал её за талию. Эвелин тут же прильнула к нему, оказавшись в его объятиях.
Какое-то мгновение Джек прижимал её к себе. Эвелин была потрясена напряжением, исходившим от его тела, и ответным трепетом своего тела.
– Сегодня вечером я отправляюсь в Роскоф. Обсудим детали, когда я вернусь, – отрывисто произнес Джек. – Через несколько дней я заеду в Розелинд.
Глаза Эвелин недоверчиво распахнулись. Подумать только: он собирался помочь ей – и через каких-то несколько дней он будет в Розелинде!
Я не отозвался бы на ваше письмо, если бы не планировал отправиться во Францию по вашему делу, – добавил он и резко выпустил её из кольца своих рук.
Эвелин не могла поверить в такой счастливый случай.
– Не знаю, как вас благодарить, – прошептала она.
Джек пристально взглянул на неё:
– Сильно сомневаюсь, что не знаете.
Глава 7
Эвелин задумчиво смотрела на бумаги, разложенные на письменном столе Анри. Она была дома вот уже три дня, вернувшись из столицы в довольно хорошем настроении, ведь Джек Грейстоун согласился отправиться ради неё во Францию.
Невероятно, но они, похоже, уладили все недоразумения.
Теперь Эвелин собиралась направить их отношения в осторожное, продуманное русло. И это означало, что она не должна думать о том, как расценивает её Грейстоун, или о том безудержном влечении, которое они испытывают всякий раз, когда оказываются в одной комнате. Значение имели исключительно финансовые проблемы, которые скоро должны были разрешиться, и возможность дать Эме то детство, которого она заслуживала.
Эвелин вздохнула. Груда бумаг на столе Анри оказалась счетами, которые следовало немедленно оплатить, и это ввергало Эвелин в состояние шока. Она не могла поверить, что столько долгов накопилось за последние несколько лет. Они задолжали местным торговцам за всё, начиная с продуктов и заканчивая керосином и дровами; но в куче бумаг обнаружились и счета, датированные ещё давними годами, за одежду и драгоценности, купленные в Лондоне, до того, как их семья осталась без средств к существованию! Эвелин знала, что может с грехом пополам оплатить текущие счета, но когда она поняла, сколько они потратили за все годы жизни в столице, ей стало дурно. Как они могли быть такими беспечными? Неужели Анри не понимал, что их средства в итоге иссякнут?
И Эвелин пожалела – увы, слишком поздно, – что в свое время не настояла на том, чтобы больше участвовать в жизни семьи и решать вопросы поважнее планирования меню и забот об Эме и Анри.
Но она не занималась ведением семейного бюджета, не имела об этом ни малейшего представления. Конечно, сейчас было гораздо проще обвинять Анри в их разорении, но Эвелин знала, что не должна упрекать его. Он привык жить на широкую ногу. Во всём стоило винить французскую революцию, а не покойного мужа. Он лишь хотел, чтобы Эвелин жила в шелках и бриллиантах. Именно это он когда-то ей и пообещал.
В маленький кабинет, улыбаясь, вошла Аделаида:
– Не хотите ли пообедать, миледи? Я приготовила очень вкусное рагу.
Голова Эвелин уже раскалывалась, тревога переполняла сердце. Ну когда же заедет Джек Грейстоун, чтобы они могли окончательно обговорить свои планы? Острое беспокойство пронзило душу. Джек сказал, что вернется в Розелинд в ближайшее время, и он ещё не знал, что Эвелин собирается отправиться во Францию вместе с ним. О, как же она надеялась избежать новой ссоры! Понятно, что ей следовало вести себя предельно осторожно, балансируя на грани фола.
Эвелин не хотела вспоминать о том, как оказалась, пусть даже на какое-то мгновение, в его объятиях, в спальне в Бедфорд-Хаус. Но всякий раз, когда она думала о Грейстоуне и предстоящем путешествии во Францию, на ум приходило именно это. Эвелин вздрогнула. Ей следовало гнать прочь свои чувства, приводившие в сильное замешательство, и свое страстное влечение, которое так озадачивало и только всё усложняло. Она должна была перестать думать об их памятном поцелуе и совсем недавнем разговоре. Но как можно было убедить саму себя, что она не предвкушает новую встречу с Грейстоуном? Нет, она ждала этой встречи с большим нетерпением и трепетом, словно была юной дебютанткой, словно Джек был её возлюбленным.
Эвелин встала из-за стола.
Мне кажется, я потеряла всякий аппетит, – уныло заметила она и разгладила складку на подоле своего лилового шелкового платья, отделанного черным шнуром. – У нас накопилось так много долгов, что я просто в отчаянии.
Эвелин подумала о том, что, наверное, стоит добиться прибыльной работы оловянного рудника, даже если удастся привезти золото из Франции.
– Вы почувствуете себя лучше, если поедите, – начала уговаривать Аделаида. И вдруг посмотрела мимо хозяйки, в окно за письменным столом.
Эвелин обернулась и увидела, что по подъездной аллее катится великолепная карета и вот уже тормозит перед домом. Сердце неистово затрепетало, но почти тут же Эвелин увидела, что у неё трое гостей, а не один. Не говоря уже о том, что Грейстоун ни за что не приехал бы среди бела дня и не стал бы стучать в её парадную дверь.
Острая боль снова пронзила Эвелин. Она видела, как Джек любил свою сестру. Ей явно не стоило жалеть этого контрабандиста. Грейстоун сам виноват в том, что за его голову назначили награду, ведь он нарушал режим британской блокады и вполне мог оказаться французским шпионом. Но Эвелин всё равно почему-то чувствовала к нему сострадание. Это казалось весьма непростым – быть джентльменом и преступником одновременно.
Когда Аделаида с восторгом заметила, что у них гости, и собралась приготовить чай, Эвелин подошла к окну. Выглянув, она увидела Тревельяна, сходившего с места кучера. Эвелин невольно расплылась в улыбке и поймала себя на том, что рада видеть старого друга. Она продолжала наблюдать за ним, стоя у окна.
Теперь, остановившись у упряжки лошадей, Тревельян казался особенно бравым и привлекательным. Он, бесспорно, был красивым мужчиной, высоким и мускулистым, и Эвелин пришелся по душе тот факт, что он не носит парик. Волосы Тревельяна были такими же темными, как у неё, – это был цвет ночи. Помимо прочего, в Треве сразу и безошибочно угадывался аристократ, и не только потому, что на нем столь великолепно сидели темный сюртук и светлые бриджи. Его буквально окружал флер утонченности и властности.
Жена Тревельяна умерла десять месяцев назад – он должен был вот-вот снять траур.
Эвелин заметила, что вместе с давним другом приехал её кузен. Выбравшись с заднего сиденья кареты, Джон помогал спускаться молодой женщине, которую Эвелин не знала.
– У нас есть что-нибудь, что можно подать с чаем? – с некоторой тревогой спросила она Аделаиду.
– Я могу сделать несколько маленьких бутербродов с огурцом, – предложила служанка. – Не беспокойтесь об этом, миледи. Никто не узнает, что в наших чуланах – шаром покати.
Но Эвелин, разумеется, беспокоилась – они должны были подать гостям закуски, словно в доме всё в порядке. Приличия необходимо было соблюсти.
– Какой красавец, – улыбнулась Аделаида, бросив на хозяйку многозначительный взгляд, а потом повернулась и помчалась на кухню.
Эвелин, естественно, не могла с этим не согласиться. Трев был не только красив, но и богат. Вероятно, он был самой выгодной партией их прихода. И Эвелин вдруг подумала о том, какое множество матерей плели интриги и строили хитрые планы, чтобы с успехом заинтересовать его своими дочерьми.
Эвелин быстро оглядела себя в огромном зеркале, стоявшем в углу кабинета. Она выглядела довольно хорошо: на щеках играл легкий румянец, глаза сияли. Оставалось только убрать несколько выбившихся из прически завитков в довольно простой и старомодный, низко уложенный пучок. С момента переезда в Бодмин-Мур у неё совершенно не находилось времени для моды и уж точно было не до того, чтобы сооружать изысканные прически из своих длинных волос. Повальным увлечением стали распущенные локоны, обрамляющие лицо, в сочетании с длинными прядями, спадающими ниже плеч. Конечно, можно было надеть парик, но ей парики не нравились. Эвелин вздохнула. Сейчас она напоминала бедную деревенскую мышь, но она ведь вдова в трауре.
И всё же Эвелин обрадовалась гостям, невзирая на то, что в доме осталось совсем мало чая. Она поспешила в холл.
Когда Эвелин вошла, Лоран уже проводил троих гостей в дом. Тревельян улыбнулся ей:
– Мы слышали, что ты вернулась из столицы, и решили нанести визит. Надеюсь, мы не помешали.
Его улыбка была такой заразительной… Эвелин выкинула из головы финансовые заботы и улыбнулась в ответ:
– Сомневаюсь, что ты когда-либо смог бы помешать. Здесь ты всегда желанный гость.
Она протянула Треву обе руки, и он расцеловал их. Но, когда Эвелин отстранилась, его взгляд посерьезнел, стал глубоким, испытующим, и она смутилась. Трев уже навещал Эвелин до её отъезда в Лондон, и они мило побеседовали за чаем. Тогда она гадала, чем же вызван его интерес. Она спрашивала себя об этом и теперь.
Джон нарушил неловкий момент, крепко сжав Эвелин в объятиях.
– Пожалуйста, познакомься с Матильдой, моей невестой. Я сгорал от нетерпения, до того хотел, чтобы вы встретились!
Эвелин улыбнулась красивой стройной блондинке.
– Я так за вас счастлива!
– Джон с таким восторгом отзывается о вас, графиня, – расплылась в ответной улыбке Матильда. Веснушки испещряли её крошечный носик. – Я тоже с большим нетерпением ждала встречи с вами. Если честно, я считала оставшиеся до нашего визита дни с тех пор, как вы вернулись из столицы!
Матильда определенно была не робкого десятка, а улыбалась она широко, искренне и заразительно. Невеста Джона сразу понравилась Эвелин.
– Почему бы нам не пройти в гостиную? Сейчас подадут чай.
Трев снова одарил её улыбкой:
– На самом деле мы приехали пригласить тебя на пикник. Наша карета битком набита жареными курами и пирогами с бараниной.
– Сейчас – середина марта! – запротестовала Эвелин. – На улице очень холодно.
Трев усмехнулся:
– О, не так уж и холодно – солнце светит так ярко! – и ни облачка на небе. Кроме того, у нас в карете есть меха.
Эвелин во все глаза смотрела на Трева, пытаясь уразуметь, с какой стати они решили провести пикник сейчас, когда весна ещё толком не вступила в свои права. Джон сделал шаг вперед.
– Возможно, ещё несколько рановато для пикника. Мы, естественно, не хотим, чтобы леди замерзли.
– Знаешь, а ты прав. О чем я вообще думал? Не могу мыслить здраво, когда дело касается тебя, Эвелин, – подмигнул ей Трев. – У меня есть идея получше. Устроим наш пикник прямо здесь, можем представить, что мы – у пруда, наблюдаем за плавающими утками.
Эвелин уставилась на него округлившимися от изумления глазами. Однажды, когда ей было пятнадцать, а ему – на два года больше, Трев пригласил её прогуляться к пруду, и они устроили там пикник. Помнится, тогда Эвелин переполняло волнение, она считала Трева самым красивым молодым человеком, которого ей доводилось видеть.
Люсиль сильно разозлилась, когда Трев привез её домой, и после отъезда кавалера Энид строго-настрого запретила Эвелин когда-либо снова принимать его в гостях.
Тревельян уже не улыбался. Эвелин чувствовала, что он так и не забыл тот день. Она же не вспоминала о пикнике долгие годы. И теперь, когда в памяти воскресло то свидание, чувствовала себя немного обескураженной.
– Хорошая идея, – согласился Джон. – Как ты думаешь, Матильда?
– Мне кажется, это в высшей степени разумно – устроить пикник в доме! – засмеялась Матильда.
– Лоран, любезный мой, вы не поможете мне принести сюда корзины? – спросил Джон.
Сердце Эвелин замерло, когда Трев вдруг опустил голову, спрятав глаза. Тут-то и стало понятно, что затеяли гости. Они знали, что Эвелин находится в сложном финансовом положении. И придумали удачное оправдание, использовали пикник как предлог, чтобы привезти ей домой хорошую еду.
Трев поднял взгляд. Эвелин попыталась улыбнуться, но была так тронута, что ей это не удалось, на глаза навернулись слезы. Ей следовало возразить – она должна была проявить гордость. Но вместо этого Эвелин просто с благодарностью кивнула. Прошли годы, но Трев по-прежнему оставался хорошим, верным другом.
И вдруг Эвелин осенило: он наверняка начнет добиваться её благосклонности, как только траур по Анри закончится. Она в напряжении застыла на месте. И тут же вспомнила о Джеке Грейстоуне.
– Думаю, это даже увлекательнее – устроить пикник в доме! – воскликнула Матильда. Она взяла Эвелин под руку. – Я видела, как в одной из корзин наши джентльмены припрятали шерри. Вы любите шерри? Моя мама говорит, что я слишком молода для такого напитка, но я обожаю его и собираюсь сегодня угоститься.
Эвелин силилась найти в себе остатки самообладания. Направившись с Матильдой в гостиную, она оглянулась на Трева. Он лениво улыбнулся ей.
Эвелин вдруг поймала себя на странных мыслях – и пришла в изумление. Неужели она сравнивала Трева с Джеком? Это было последнее, чем она хотела заниматься! Да и никакие сравнения не казались в данном случае справедливыми. Джек Грейстоун был контрабандистом – он был преступником. А Тревельян – состоятельным наследником баронства. И не было ровным счетом никаких оснований их сравнивать.
Кроме того, существовало одно важное обстоятельство. Она уже побывала в объятиях Джека, и не один раз, а дважды. Тревельян же знал, что она находится в трауре, и Эвелин понимала, что он будет почтительно относиться к этому статусу.
– Ты смотришь так, словно у меня вдруг выросли рога, – тихо сказал Тревельян.
Эвелин резко вернулась к реальности:
– Ты очень галантен, Трев.
Он медленно расплылся в улыбке:
– Что ж, я очень счастлив, если мне удалось снискать твое одобрение.
Эвелин не могла не улыбнуться в ответ на его замечание. Она напомнила себе, что, даже если Трев и вынашивает какие-то матримониальные планы, ему придется на время их отложить, так что сейчас ей не стоит волноваться по этому поводу.
– Пытаюсь вспомнить, всегда ли ты был таким очаровательным.
– Ты забыла? Я поражен, – со смехом поддразнил Трев.
– Неужели у тебя есть какие-то недостатки?
– О, я бы мог припомнить несколько, – усмехнулся он. – Так что, отправляемся на пикник, миледи?
Пока Лоран и Джон носили в дом плетеные корзины, Матильда рассказывала Эвелин о шедшей полным ходом подготовке к свадебной церемонии. Трев ненадолго вышел, чтобы принести клетчатое шерстяное одеяло, которое расстелил на полу. Джон разжигал камин до тех пор, пока огонь не загудел. Потом все взяли тарелки и принялись накладывать на них еду. По просьбе хозяйки Аделаида привела вниз Эме. Эвелин поспешила к дочери.
Глаза девочки широко распахнулись от изумления.
– Мама, что это такое?
У нас пикник, дорогая, прямо в доме, потому что устраивать такое мероприятие на улице слишком холодно. Эвелин взяла Эме за руку, не веря собственным глазам: корзины ломились от жареных кур, пирогов с бараниной, тарелок с фруктами и сыром, свежеиспеченного хлеба, красного и белого вина. В сущности, еды здесь хватило бы на то, чтобы кормить всю эту компанию несколько дней.
– Как поживаешь, Эме? – спросил Трев. Когда девочка покраснела в ответ, он улыбнулся Эвелин: – Она – вылитая ты.
Джон протянул Эме тарелку, до краев наполненную яствами, и Эвелин благодарно улыбнулась кузену.
Вскоре все уже сидели на полу, скрестив ноги, с бокалами вина и полными тарелками. Трев расположился справа от Эвелин, Эме – слева.
– Как прошла поездка в столицу? – с улыбкой спросил Трев.
Эвелин тут же решила, что ни в коем случае не станет ему лгать.
– Сказать по правде, я чудесно провела время. Я гостила у леди Педжет.
На его губах по-прежнему играла улыбка, но глаза вдруг посерьезнели.
– Понятно. Я предположил, что твоя поездка касалась каких-то финансовых дел. Не думал, что ты знакома с леди Педжет.
Эвелин прикусила губу.
– Я и не была с ней знакома. И всё-таки нанесла ей визит.
– Это меня нисколько не удивляет – ты ведь так решительна. – Трев по-прежнему улыбался, но его взгляд становился всё мрачнее. – Я ещё не виделся с Грейстоуном, Эвелин, так что не смог передать ему твою просьбу.
Она замялась. Сейчас ей уже не требовалось, чтобы Трев просил Джека о чём-то ради неё.
– Хотя я и против того, чтобы ты вела с ним какие-либо дела, и твои намерения меня по-прежнему беспокоят, я – твой друг, Эвелин, и лишь хочу помочь всем, чем только смогу.
Эвелин замерла, она очень боялась ненароком покраснеть. Только бы Трев не догадался о разгорающемся между ней и Джеком влечении!
– Я очень признательна тебе за беспокойство. И рада, что мы – снова друзья, по прошествии стольких лет.
Он пристально взглянул на неё.
– От души надеюсь, что ты говоришь искренне. Я и представить себе не мог, что наше общение возобновится, но, положа руку на сердце, я очень рад, что ты вернулась в Корнуолл.
– А мне очень жаль, что после такой долгой разлуки мы не встретились при других обстоятельствах.
– Конечно, мне тоже жаль, – серьезно подхватил Трев.
Эвелин поняла, что он подумал о смерти своей жены, точно так же, как она вспомнила о кончине Анри.
– Так тебе удалось пообщаться с Грейстоуном? – спросил Трев. – Или, быть может, он сам вышел с тобой на связь?
Неужели её щеки ярко вспыхнули?
– Да, мы пообщались. Мы разговаривали, кратко, скорее на ходу, в Бедфорд-Хаус.
Улыбка исчезла с его лица.
– И что же, вам удалось решить тот важный вопрос?
Трев внимательно на неё посмотрел.
Эвелин поставила на пол бокал вина.
– Мне хотелось бы довериться тебе, Трев, но лучше этого не делать.
– Что ж, я никогда не стал бы ничего выпытывать. Как я понимаю, вопрос не решился, – мрачно констатировал он.
– Почему ты так против того, чтобы я вела с ним дела? Большинство здешних мужчин и женщин такого высокого мнения о нем…
– И мне это прекрасно известно. – Трев сделал глоток вина. – Он – замечательный моряк, Эвелин, великолепный контрабандист и, возможно, умный шпион, работающий на одну или даже на две страны.
Эвелин вздрогнула, потрясенная его словами, а Трев продолжил:
– И сказать по правде, он – мой друг. Я знаю его столько же, сколько тебя. Но ты слишком красива, чтобы ускользнуть от его внимания, а он – дамский угодник, отъявленный ловелас.
Все-таки она покраснела! «Сестра Джека сказала в точности то же самое», – подумала Эвелин, осторожно отведя взгляд.
Как я понимаю, твой вопрос касается фритредерства.
Случайно знаю, что твой муж некоторое время участвовал в подобных делах, но это было давно. – Трев помедлил, не решаясь продолжить, и задумчиво поболтал красное вино в бокале. – Грейстоун, должно быть, рвется тебе помочь, – после долгой паузы произнес он. И это явно был вопрос.
Эвелин сделала глоток шерри. Ну что она могла ответить?
– Не хочу тебя обманывать. Мне требуются услуги контрабандиста, и Джек согласился мне помочь.
– Так теперь он для тебя просто «Джек»? Грейстоун добивался твоего расположения?
Эвелин вмиг вскочила, пролив немного шерри.
– Ты спрашиваешь ужасные вещи, – ошеломленно вымолвила она.
Тревельян тоже поднялся.
– Ты так взволнована… Ведь ты никогда не выходишь из себя. Мне кажется, это лишь подтверждает то, что хотя бы раз он позволил себе весьма неприличные заигрывания. Но, с другой стороны, разве он мог удержаться? – Голубые глаза Трева потемнели и стали почти синими.
Что это значило? И что ей следовало на это ответить? Эвелин не хотела лгать Тревельяну.
– Уже поздно, – выжала она из себя после затянувшейся паузы. – Эме давно пора ложиться спать. Ты меня извинишь?
Понимая, что Трев быстро догадается о незаконном характере дела или, ещё хуже, заподозрит её в интересе к Джеку, Эвелин позвала Эме, которая уже готова была заснуть прямо на полу.
– Пойдем-ка, дорогая, пожелаем нашим гостям спокойной ночи.
Но Тревельян схватил Эвелин за руку.
– Ты даже не отрицаешь это! – воскликнул он.
Эвелин снова прикусила губу.
– Я – взрослая женщина. И в состоянии справиться с одним-двумя проходимцами.
– Я не хочу, чтобы он грубо обращался с тобой, Эвелин, и не хочу, чтобы он причинил тебе боль.
Ты достаточно настрадалась. Если ты свяжешься с ним, он обязательно заставит тебя страдать!
Эвелин задрожала, почему-то встревожившись.
– Не скажу, что собираюсь связаться с ним, по крайней мере, не так, как ты думаешь.
Он пытливо взглянул на неё:
– А ты не помнишь, что когда-то мои чувства к тебе были более чем дружескими?
– Это было давным-давно, – тихо произнесла она.
– Да, с тех пор прошло много лет, сейчас мы оба старше, мудрее и абсолютно свободны. – Тревельян отпустил её руку и улыбнулся Эме: – Приятных снов, Эме.
Девочка зевнула:
– Спокойной ночи, милорд.
– Я скоро вернусь, – пообещала Эвелин.
Она вышла в коридор, держа дочь за руку, и почувствовала, как неудержимо колотится сердце. Эвелин почти не сомневалась, что Тревельян всё ещё был увлечен ею. И совершенно не знала, что делать. Ей не хотелось морочить голову давнему другу.
И опять она подумала о Джеке, а из гостиной доносились обрывки тихой беседы гостей. В холле появилась Аделаида и поспешила к ним:
– Позвольте мне уложить Эме, мадам, у вас ведь ещё гости.
Эвелин наклонилась и обняла дочь:
– Ты хорошо провела время?
Эме кивнула:
– Мама, это был самый лучший пикник на свете! Эвелин поцеловала её:
– Тогда спи крепко. Скоро мы обязательно устроим ещё один пикник.
Эвелин посмотрела вслед Аделаиде и своей дочери, удалявшимся в спальню. День прошел замечательно. Эвелин утешало осознание того, что у неё были близкие, которые о ней беспокоились, и верный друг в лице Тревельяна. Но она не знала, что делать с интересом, который Трев явно проявлял к ней, если это, разумеется, был интерес романтического свойства, как она подозревала.
А потом Эвелин напомнила себе, что ей предстоит год траура. Значит, ей не нужно принимать какие-то решения.
Она медленно спустилась вниз, направившись в гостиную. Там Эвелин увидела, что Джон уже собирал тарелки и блюда. Матильда складывала предназначенное для пикника одеяло.
Огонь ярко пылал в камине, несколько керосиновых ламп по-прежнему горели, и в комнате было светло.
– А где Трев? – спросила Эвелин.
– На улице, загружает карету, – ответил Джон.
Эвелин прошла в холл, прихватив по дороге шаль. Бросив взгляд в окно у входной двери, она споткнулась на ровном месте.
Уже смеркалось, но из окна вполне можно было рассмотреть происходящее на улице. Тревельян стоял у кареты вместе с Джеком Грейстоуном.
Он прислонился к дереву, затянувшись сигарой и глядя в ярко освещенную гостиную. Эвелин сидела там со своей дочерью, Джоном, его невестой и Эдом Тревельяном. Все смеялись, улыбались, о чём-то оживленно беседовали. Все были сыты и довольны. Это был длинный, приятный день – для всех, кроме него.
Он поймал себя на том, что пристально следит за Эвелин и Тревельяном. Он просто не мог оторвать глаз от них – от неё – весь прошедший час. Эти двое не только сидели рядом, но и вели задушевную беседу большую часть времени, что он шпионил за ними.
Тревельян тоже не мог оторвать от неё глаз.
Джек выругался – яростно, но тихо. Невероятно, но он почти ревновал.
И в тот самый момент, когда он это осознал, снова крепко затянулся сигарой, а потом бросил её на веранду, раздавив каблуком сапога. И почему это его должно заботить то, что происходит между его другом и Эвелин?
Когда-то Тревельян слыл большим проказником, но теперь он вдовец и наследник баронства. Эвелин вдова богача, оказавшаяся в нужде. Они идеально подходили друг другу.
Что же касается самого Джека, то он был настоящим ловеласом. Отъявленным негодяем, далеким от раскаяния распутником, а ещё контрабандистом и шпионом. У него не было времени на романы или серьезные отношения, как не было и привязанности к кому бы то ни было. И ему это нравилось. Море было его возлюбленной, занятие контрабандой и опасность – его жизнью.
