Текст книги "Капитуляция"
Автор книги: Бренда Джойс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
– Неужели кубинская? – воскликнул он.
– Совершенно верно. Ты же знаешь, я буду в этом участвовать, – усмехнулся Роберт. – Полагаю, мы продадим твой шелк прежде, чем ты успеешь высадиться на этот берег.
– Уж я позабочусь об этом, – выдыхая дым, ответил Джек. Он начал расслабляться, ведь после пересечения Ла-Манша не было ничего лучше хорошей сигары и бренди.
– Присядь-ка, дружище, – предложил Роберт, отодвигая для него большое кресло с мягкой обивкой.
Джек уселся и, вытянув ноги в сапогах, сделал глоток бренди. Напиток был хорошо выдержанным, французским и просто превосходным. Роберт опустился в кресло напротив.
– Я хочу попросить тебя о маленьком одолжении.
Слегка заинтригованный, Джек улыбнулся, выпуская клубы дыма.
– Говори, не стесняйся.
Роберт тоже выдохнул солидное табачное облако.
– Ты пока ещё не встречал мою племянницу, Эвелин д’Орсе. Она недавно овдовела и живет с маленьким ребенком в Бодмин-Мур.
Джек мгновенно напрягся.
– На самом деле я знаком с ней.
Он подозревал, что последует за этим, – Эвелин наверняка подтолкнула дядю к тому, чтобы он поговорил от её имени.
Роберт, кажется, удивился, но спокойно продолжил:
– Похоже, что её муж, который был моим другом, оставил её в довольно плачевном материальном положении. Я не могу этого понять, но, естественно, они – эмигранты, так что оставили большую часть имущества, когда бежали из Франции. Тем не менее, ей нужно как-то растить ребенка.
В его тоне звучало явное неодобрение.
Джек не мог ничего с собой поделать – он тоже не одобрял эту ситуацию, – и Роберт только что озвучил его собственные мысли.
– Эвелин уверяет, что муж оставил ей кое-какие ценности в их загородном доме во Франции. Она твердо намерена вернуть их, и она спрашивала меня о тебе.
Джек холодно улыбнулся. Неужели его сердце забилось чаще?
– Она расспрашивала обо мне множество корнуолльцев, Роберт. Она исходила всю округу вдоль и поперек, наводя обо мне справки и сообщая всем и каждому, что хочет поговорить со мной. Дюжина приятелей уже предупредили меня об этом.
– Она считает, что ты мог бы привезти эти фамильные ценности, Джек, сказал Фарадей, выразительно подняв густую седую бровь.
Джек состроил гримасу:
– Роберт, то, чего она хочет, настоящее безумие.
– Она глубоко опечалена, и я не могу осуждать её за неспособность мыслить здраво. Она очень любила д’Орсе.
Джек чуть не поперхнулся бренди. Неужели она любила этого старика? Да возможно ли это? И какого черта это вообще должно его волновать? Надо же, а Джек предполагал, что это был брак по расчету, устроенный родственниками.
– Он ведь был таким старым, что годился ей в отцы.
– Да, он был намного старше, и, возможно, именно это привлекло Эвелин – её собственный отец был проходимцем, безответственным негодяем. И он бросил её. Эвелин доверили нашим заботам, когда ей было пять лет. С чего бы ей не влюбиться в Анри? Он обладал всеми теми качествами, которые напрочь отсутствовали у моего брата – был основательным, надежным и добропорядочным, – и он предложил ей замечательную жизнь. Не говоря уже о том, что он влюбился в неё с первого взгляда. – Роберт улыбнулся. – Я знаю. Я присутствовал при этом. Видел всё своими глазами.
Джека так и тянуло сказать, что легко влюбиться в такую красавицу, как Эвелин, тогда как она, несомненно, влюбилась в немалое состояние д’Орсе. Но Джек четко слышал каждое слово Роберта – он и подумать не мог, что отец когда-то бросил её на произвол судьбы. Джеку оставалось лишь удивляться: оказывается, у них с Эвелин было кое-что общее.
– Что-то ты насупился, – заметил Роберт.
– Ну да, это потому, что я согласен с тобой: д’Орсе следовало позаботиться о жене и дочери, оставив им средства к существованию.
Джек не думал о своем распутном отце долгие годы – он даже не мог вспомнить, как выглядел Джон Грейстоун, – но сейчас стал размышлять о нем.
Отец предпочел игорные дома Парижа и Антверпена своей собственной семье. После его ухода мать никогда уже не была прежней и спустя несколько лет начала терять связь с реальностью. Она и по сей день нередко бывала рассеянной и непоследовательной, к тому же совершенно не понимала, кто её окружает. Сейчас мать жила с Амелией и Гренвиллом.
– Но он всё-таки позаботился об их материальном положении, хотя и не самым обычным способом. В оставленном им сундуке – небольшое состояние, – сообщил Роберт.
Джек снова затянулся сигарой и погрузился в молчание.
– Мне не показалось, что она знает об истинной ценности этого сундука, – наконец сказал он.
– Сундук, набитый золотом, – это в любом случае настоящее состояние, не важно, небольшое или внушительное. Ты не согласишься привезти ей этот сундук?
Услышав о том, что сундук набит золотом, а не какими-то там семейными реликвиями, Джек чуть не закашлялся, поперхнувшись табачным дымом. Пока он пытался успокоиться, раздался легкий стук в дверь, и в проеме показалась голова Энид.
– Здравствуйте, мистер Грейстоун. Я услышала, что вы здесь. Я не хочу прерывать ваш разговор. Мне просто хотелось поприветствовать вас и узнать, ужинали ли вы.
Джек уже успел подняться и склониться к её руке.
– Леди Фарадей, простите мои дурные манеры! Но благодарю, что поинтересовались, я уже поужинал.
Энид неодобрительно вскинула бровь, метнув взгляд на Роберта и, судя по всему, выражая недовольство дымом в комнате.
– Тебе стоит открыть окно, – сказала леди Фарадей мужу.
Роберт пропустил её совет мимо ушей.
– Вообще-то мы обсуждали Эвелин д’Орсе, – объяснил он. – Ты уже навестила её?
Энид удивленно и с некоторой прохладцей взглянула на супруга:
– Всю неделю собиралась сделать это. Обязательно навещу, как только смогу. С какой это стати вы с мистером Грейстоуном обсуждаете Эвелин?
– Она недавно овдовела и оказалась в тяжелом положении – Джек согласен со мной.
Энид улыбнулась Джеку:
– А я и не знала, что вы знакомы с Эвелин.
Джек расплылся в ответной улыбке:
– Я познакомился с ней недавно.
Он держался спокойно, но всё ещё был ошеломлен словами Роберта. Значит, Эвелин старалась ради кучи золота? Ему следовало знать об этом! И ценности решили бы большую часть её проблем? Не то чтобы это было его дело…
Энид выглядела ошеломленной, и Роберт счел нужным пояснить:
– Она в тяжелой ситуации, и я надеялся, что Джек может помочь.
– Что ж, она, разумеется, потеряла былое положение в обществе, – заметила Энид. – Но на вашем месте, мистер Грейстоун, я была бы осторожнее. Она невероятная кокетка. Большинство джентльменов увлекаются ею и со всех ног бросаются выполнять её просьбы в надежде заслужить её благосклонность.
– Энид, – укорил Роберт.
– Смею вас заверить, я не нуждаюсь ни в чьей благосклонности, – улыбнувшись, мягко ответил Джек, которого совершенно не волновал покровительственный тон Энид. И разумеется, он прекрасно помнил, как совсем недавно, поздним вечером, отчаянно хотел уложить Эвелин в постель.
– Правильно, – одобрительно кивнула Энид. – Кроме того, я уверена, что после брака с д’Орсе она попытается выйти замуж ещё раз – естественно, за кого-нибудь с титулом и состоянием. Полагаю, она вступит в брак ещё до окончания года. И следующий муж наверняка восстановит её финансовое положение.
– Может быть, вы и правы, – поддакнул Джек, оставаясь внешне безразличным. Впрочем, слова Энид его не удивили, ведь именно так и поступали вдовы вроде Эвелин д’Орсе.
В её случае это не казалось бы необычным – снова выйти замуж, как только это будет приемлемым в глазах общества. И в этой ситуации Эвелин не нуждалась бы в его услугах, ему не требовалось бы мчаться во Францию и искать какой-то сундук с золотом. В сущности, Джеку должно было стать легче.
– Тревельян, кажется, любил её, когда они были сущими детьми, – вспомнил Роберт. – А теперь он – вдовец.
– Большинству из нас он представляется чрезвычайно выгодной партией, но после кончины лорда Тревельяна он унаследует лишь титул барона. Сомневаюсь, что Эвелин вышла бы замуж за кого-то столь низкого положения в свете.
Джек с изумлением смотрел на них двоих. Он дружил с Эдом Тревельяном с детства и знал, что Трев до своей женитьбы был большим проказником, не пропускавшим красивых женщин, а его семья из поколения в поколение участвовала в операциях контрабандистов. Если бы Трев хотел, он мог бы стать капитаном своего собственного корабля, к тому же у него были средства, чтобы нанять любого контрабандиста.
– Насколько я помню, Эвелин тоже нравился Тревельян, – заметил Роберт.
Энид нахмурилась:
– В самом деле? А как же насчёт Аннабелль? Она вот-вот останется старой девой – ей двадцать два.
Роберт вздохнул, а Джек попытался обдумать новые сведения – о том, что Эвелин отвечала Треву взаимностью. Не успел он спросить, когда же происходил этот старый роман, как Энид повернулась к нему:
– Так чем же вы можете помочь Эвелин?
– Графиня подумывает предпринять попытку вернуть кое-какие фамильные ценности, оставленные во Франции, – пояснил Джек, понимая, что раскрывать все подробности дела не стоит.
Энид тут же встрепенулась:
– Это кажется опасным, даже для вас. И вы собираетесь помочь ей?
– Я ещё не думал об этом, – солгал Джек.
– Что ж, она умна и красива, и, если она хочет, чтобы вы помогли ей, не сомневаюсь, что вы в мгновение ока согласитесь сделать всё, что угодно, – довольно пренебрежительно бросила Энид.
Джек в ответ лишь улыбнулся. Энид Фарадей просто не выносила Эвелин, и эта враждебность приводила его в некоторое замешательство. Конечно, красавицы вроде Эвелин невольно пользовались своим очарованием, чтобы обзаводиться друзьями и союзниками, и Джек не мог обвинять её в этом. Но он совсем не считал Эвелин расчетливой, коварной обольстительницей, какой, очевидно, считала её Энид.
– Будьте осторожны в том, что касается неё, – предостерегла Энид и удалилась.
Фарадей сжал его плечо.
– Не обращай на неё внимания. Она всегда ощущала угрозу со стороны Эвелин, словно Люсиль должна была соперничать с ней, причем Эвелин об этом состязании даже не подозревала. Ах, женщины! – вздохнул он. – Надеюсь, в том сундуке действительно скрывается целое состояние. У Эвелин была тяжелая жизнь, а теперь у неё есть дочь, которую нужно как-то растить.
Джек раздавил окурок сигары.
– Сомневаюсь, что мы когда-либо узнаем, сколько всего ценного в том сундуке. Энид права. Ваша племянница наверняка в ближайшее время снова выйдет замуж и забудет обо всей этой куче золота, которую д’Орсе оставил ей во Франции.
«Или попросит об услуге свою старую любовь, Тревельяна», – подумал Джек.
Роберт изумленно уставился на него, не веря своим ушам:
– Так ты ей не поможешь?
– Это слишком опасно.
Роберт всё так же недоверчиво смотрел на него.
– Все, чем ты занимаешься, опасно. Ты делаешь деньги на опасности! И ты обожаешь красивых женщин…
Джек почувствовал себя настоящим лицемером.
– Это слишком опасно, – твердо повторил он.
– Я потрясен, – признался Роберт. – Я не сомневался, что ты ухватишься за шанс броситься в подобную переделку: удирать от нашего флота, ускользать от французской армии, доставить сундук с золотом для такой женщины, как Эвелин.
Джек скрестил руки на груди и пристально взглянул на него:
– Ты просишь меня передумать?
– Да, прошу, – резко, без обиняков заявил Роберт.
Джек сохранял безучастное выражение лица, но в глубине души чувствовал себя маленьким мальчиком, который неловко съежился в углу классной комнаты.
– Мы знакомы восемь лет, и это были хорошие восемь лет для нас обоих, – напомнил Роберт.
– Так я у тебя в долгу? – задумчиво спросил Джек. Теперь его буквально сковало напряжением. – Или это угроза?
– Мы – друзья, – решительно отрезал Роберт. – Я никогда не стал бы тебе угрожать. Равно как не стал бы и намекать на то, что ты мне что-то должен, ведь мы оба процветаем благодаря нашему сотрудничеству. Нет. Я прошу тебя как друга помочь ей, Джек. Я прошу тебя, потому что ты – джентльмен и человек чести.
Туше, – хмуро бросил Джек, не найдя что возразить.
Глава 5
Эвелин отдала пальто ливрейному лакею, оглядывая просторный холл, в который её только что провели. Полы были мраморными, потолки – высокими, с огромными хрустальными люстрами. Красные бархатные кресла стояли по периметру комнаты.
На стенах висели произведения искусства – явно шедевры.
Дом впечатлял, и это её не удивляло. Приняв решение отправиться в Лондон и передать письмо для Джека Грейстоуна лично его сестре, Эвелин успела немного узнать о семье Педжет. Доминик Педжет был известной личностью в свете. Сын французской аристократки, он был ярым тори, настроенным категорически против французской революции и горячо поддерживающим войну Англии против новой Французской республики. Считаясь одним из богатейших пэров в стране, он вращался в самых высших кругах общества – и был приближенным Питта и представителей правящей элиты. Несмотря на славу самоуверенного упрямца, репутацию он имел выдающуюся – Педжет слыл патриотом и человеком чести.
Ходили слухи, что Педжет даже принимал активное участие в Вандейском мятеже во Франции. Вокруг шептались, будто он когда-то был одним из тайных агентов Питта.
Эвелин предпочла пропустить эти сплетни мимо ушей. Более интересным представлялось то, что Педжет женился на девушке, чье положение в обществе было гораздо ниже его. Эвелин знала это, потому что успела кое-что разузнать и о семье Грейстоун. Несмотря на то, что Грейстоуны могли претендовать на родовитое происхождение, уходящее корнями в дни завоевания Англии норманнами, – их предки были нормандскими аристократами, – они серьезно обеднели на многие поколения. Дела их имения целиком и полностью зависели от рудника и карьера, дававших средства к существованию. Дом, расположенный близ мыса Лендс-Энд в Корнуолле, на самом южном его крае, был заперт вот уже несколько лет. Глава рода Грейстоунов потерял свой титул век-другой назад, выступив на проигравшей стороне какого-то восстания.
Педжет мог жениться на габсбургской принцессе, вместо этого его супругой стала Джулианна Грейстоун.
Это казалось довольно романтичным, но Эвелин была слишком искушенной в житейских делах, она сомневалась в том, что это – брак по любви.
Разумеется, выбор невесты определило множество факторов. Эвелин не сомневалась в этом, хотя и слышала какие-то странные сплетни о жене Педжета: будто та была большой чудачкой и чуть ли не сторонницей радикалов. Поговаривали, что однажды леди Педжет заключили в Тауэр – за её симпатии к якобинцам! Но, поскольку граф Бедфордский был тори, приближенным Питта, да ещё и участником военных действий Эвелин сильно сомневалась, что он мог бы жениться на какой-то радикалке.
Теперь, ожидая приема, Эвелин жаждала удовлетворить свое любопытство. Независимо от того, как скептически она относилась к невероятным сплетням, Эвелин была заинтригована и сгорала от нетерпения встретиться с Джулианной Педжет.
А ещё она сильно нервничала, ведь ей предстояло убедить леди Педжет передать письмо своему брату, и у Эвелин не было ни малейшего представления по поводу того, как графиня воспримет подобную просьбу.
В дальнем конце холла появился ещё один лакей, облаченный в точно такую же ярко-синюю с золотом ливрею и точно такой же напудренный парик. Слуга подошел к гостье, и его серые брови довольно надменно вскинулись. Эвелин поспешила улыбнуться, осознавая, что не выглядит такой нуждающейся в средствах, какой была на самом деле, – внешность сейчас значила всё! Эвелин была в своем самом изысканном черном бархатном платье, к которому она надела жемчуг и обручальное кольцо с бриллиантом. Ещё войдя в дом, она сняла перчатки, чтобы кольцо было заметно, и теперь протянула свою визитную карточку.
– Сэр, я надеялась увидеться с графиней Бедфордской, если она дома.
Брови слуги взлетели до невозможного выше.
Эвелин понимала, что нарушает этикет: правила приличия требовали, чтобы она оставила визитную карточку и вернулась в этот дом лишь тогда, когда хозяйка согласится принять гостью.
По-прежнему улыбаясь, Эвелин продолжила:
– Я провела последние два дня и две ночи в карете, проехав по всей стране, и дело, которое я хочу обсудить, не терпит отлагательств. Я ещё даже не сняла номер в гостинице.
Это была истинная правда. В сущности, Эвелин изрядно утомила безостановочная поездка в экипаже, точно так же, как и события прошедшего месяца.
Дворецкий положил её визитку на поднос и взглянул на имя гостьи. Потом быстро поднял взгляд, кланяясь.
– Графиня, я доложу леди Педжет, что вы только что прибыли в город, – произнес он в высшей степени почтительным тоном.
Эвелин поблагодарила слугу, и сердце с ликованием подпрыгнуло в груди – он мог ведь и отослать её восвояси. Она не сомневалась, что рано или поздно увидится с леди Педжет, но ей не хотелось задерживаться в городе, оставаясь вдали от Эме, чтобы гостиничный счет увеличивался с каждым днем, опустошая и без того худой кошелек.
Эвелин прошла вслед за дворецким в потрясающей красоты золотистую гостиную с дюжиной мест для сидения, опустилась на стул и принялась ждать. Её сердце по-прежнему оглушительно колотилось. Сидеть на одном месте Эвелин не могла, поэтому встала и начала в волнении расхаживать по комнате.
Письмо, которое Эвелин написала Грейстоуну, лежало в её сумочке.
«Любезнейший мистер Грейстоун!
Глубокоуважаемый сэр, я пишу вам, чтобы принести свои извинения. Но, кроме того, я должна кое в чём признаться. Четыре года назад вы помогли мне, моему мужу, моей дочери и трем нашим слугам бежать из Франции. Я понимаю, вы наверняка не помните тот случай, к тому же тогда я скрыла от вас свою истинную личность и надела капюшон в качестве маскировки. Я была и остаюсь в неоплатном долгу перед вами, поскольку вы спасли жизнь моего мужа, моей дочери и мою собственную жизнь.
Я всегда буду премного обязана вам и никогда не забуду того, что вы сделали для меня и моей семьи. Последнее, что мне хотелось делать, – это обременять вас. Теперь, увы, слишком поздно, я осознала, что мои просьбы о вашей помощи были слишком значительны и обременительны.
И это поставило вас в неловкое положение, заставив отказать мне. Теперь я понимаю, что мое предложение было в высшей степени безрассудным, чистым безумием. Поскольку вы были совершенно правы. Возвращаться во Францию сейчас слишком опасно кому бы то ни было. Разумеется, вам пришлось отказаться.
С тех пор у меня было немало времени, чтобы переосмыслить ситуацию. Никакие семейные реликвии не стоят того, чтобы вы рисковали жизнью. Я сожалею о произошедшем недоразумении. И умоляю вас принять эти извинения.
Я хочу, чтобы вы знали, что всегда будете желанным гостем в моем доме. Если я когда-либо смогу оказать вам гостеприимство, сочту это честью и огромным удовольствием для себя. Это – меньшее, что я могу сделать для вас после всего того, что вы сделали для моей семьи.
С уважением,
леди Эвелин, графиня д'Орсе».
Эвелин задрожала, с абсолютной точностью вспомнив каждое свое слово. Она ни за что не стала бы писать столь нечестное письмо, будь у неё хоть малейший выбор, но на кону стояло будущее Эме. Конечно же, она была навечно в долгу у Грейстоуна, и, хотя бы это было истинной правдой, однако она ещё не полностью оправилась после их встречи. Мало того что Эвелин по-прежнему была уязвлена, она ещё и не могла перестать думать об этом.
Интересно, как же отреагирует Грейстоун, когда наконец-то прочитает её письмо? Поверит ли в то, что она написала?
Явится ли к ней в Розелинд, как думает Лоран? Эвелин приехала в Лондон с мыслью о золоте, но сейчас ей искренне хотелось положить конец разногласиям, возникшим между ними. Возможно, тогда образ Грейстоуна прекратит преследовать её.
До Эвелин донеслись звуки легких быстрых шагов, и она внутренне напряглась, оборачиваясь.
На пороге гостиной появилась высокая, стройная, рыжеволосая женщина в изумрудно-зеленом атласном платье и подходящем к наряду головном уборе из перьев. Она была очень красивой и близкой по возрасту к Эвелин. Волосы женщины под головным убором были завиты, она носила их распущенными до талии, без парика. Встретившись взглядом с Эвелин, женщина улыбнулась.
– Добрый день, графиня д’Орсе. Я – леди Джулианна Педжет. – На её лице читалось любопытство, а не высокомерие, да и тон был довольно дружелюбным.
У Эвелин тут же отлегло от сердца, ведь она давно привыкла к претенциозности.
– Спасибо, что согласились принять меня, леди Педжет. Понимаю, что с моей стороны это несколько неприлично, но я решила попытать счастья. – Она сердечно улыбнулась, надеясь скрыть беспокойство.
Джулианна Педжет вошла в комнату, улыбаясь в ответ.
– Я не сторонница слепо подчиняться правилам приличия, и все, кто меня знают, сказали бы то же самое, – засмеялась она.
Эвелин спросила себя, что же здесь такого забавного, но потом вспомнила странные сплетни о том, что леди Педжет довольно эксцентрична и когда-то была узницей Тауэра.
– Я распорядилась принести нам чай, – сказала леди Педжет. – А вы не француженка.
– Нет, но мой муж был французом из Луары. Он умер, – пояснила Эвелин.
– Мне очень жаль! – мягко воскликнула леди Педжет. Эвелин улыбнулась.
– Благодарю вас. Он был замечательным отцом и хорошим мужем. Но он был намного старше меня и много лет болел. Его смерть не стала неожиданностью. Хотя мне всегда будет его не хватать. – И, немного поколебавшись, она добавила: – Полагаю, он был другом вдовствующей графини, вашей свекрови.
– Вполне может быть, – отозвалась Джулианна. – Пожалуйста, садитесь.
Она опустилась на длинный золотистый диван, и Эвелин последовала её примеру.
– Вдовствующая графиня родом из Луары, и у моего мужа там родовое поместье. – Джулианна Педжет посерьезнела и продолжила: – Оно теперь, естественно, разрушено и сожжено.
«У нас так много общего!» – вздохнув, подумала Эвелин.
– А я ничего не знаю о состоянии нашего дома, леди Педжет. Мы бежали из Франции четыре года назад. Друзья говорили нам, что дом остался нетронутым, но это было до Робеспьера.
Теперь леди Педжет казалась полной сочувствия, а ведь Эвелин как раз стремилась добиться её расположения.
– Я осведомлюсь, стоит ли ещё ваш дом. Чем я могу помочь вам, графиня? Жерар сказал, что вас привело сюда дело, не терпящее отлагательств.
Эвелин расплылась в любезной улыбке, хотя на самом деле была как на иголках. Её жизни всегда был чужд обман, лгать было не в её характере. Она предпочитала по возможности придерживаться правды.
Я в безвыходном положении, – тихо произнесла Эвелин. – Я надеялась, что вы сможете передать от меня письмо.
Леди Педжет встрепенулась:
– Кому адресовано это письмо?
Эвелин с замиранием сердца вытащила запечатанное письмо из сумочки.
– Вашему брату.
Глаза леди Педжет округлились. Немного помолчав, она спросила:
– Могу я узнать, какому именно брату?
– Мистеру Джеку Грейстоуну. – Эвелин знала, что покраснела, пусть даже совсем чуть-чуть, ведь её щеки явно загорелись. Она понимала, что должна быть осторожной. Ей не хотелось, чтобы леди Педжет подозревала, будто между ними двумя произошло нечто предосудительное.
Теперь Джулианна смотрела на неё пристально, с удивлением.
– У вас письмо для Джека? – Леди Педжет вдруг смолкла, и Эвелин поняла, что в её голове лихорадочно мечутся мысли. Потом Джулианна спросила: – Откуда вы знаете моего брата, леди д’Орсе? Что вы от него хотите?
Эвелин ожидала подобного вопроса.
– Он помог мне, моему мужу и моей дочери бежать из Франции четыре года назад. Мы договорились, что нас вывезет бельгийский моряк, но он просто не дождался нас в назначенный для нашего отъезда день. Мистер Грейстоун случайно оказался в гавани той ночью. Наш знакомый отправил нас к нему, и ваш брат согласился перевезти нас. Я, несомненно, у него в долгу.
Вскинув брови и ещё больше округлив глаза, Джулианна ответила:
– Понятно. Но это было какое-то время назад. Вы что, пытаетесь вернуть тот долг?
Эвелин улыбнулась. Объяснить остальное было уже тяжело.
– Не совсем. Собственно, мистер Грейстоун не помнит о том, что помог мне и моей семье бежать из Франции.
Брови Джулианны снова взлетели вверх.
– В самом деле?
Эвелин почувствовала, что покраснела ещё больше.
– Я – корнуоллка, леди Педжет. Я знаю, что вы тоже родились и выросли в Корнуолле. В детстве я всё время крутилась вокруг свободных торговцев, а недавно, после смерти мужа, я решила воспользоваться услугами контрабандиста.
Джулианна молча смотрела на неё с еле заметной улыбкой, и Эвелин понимала, что сестра Грейстоуна пытается разгадать, что же происходит на самом деле.
– Мой муж оставил кое-какие семейные реликвии, к которым я питаю ностальгические чувства, в нашем доме во Франции. Теперь, когда муж умер, я должна забрать эти ценности. Я надеялась, что ваш брат может сделать это для меня.
Джулианна встала, по-прежнему вежливо улыбаясь:
– Простите, я немного запуталась. Вы передаете письмо с просьбой о помощи моему брату, но, похоже, вы уже разговаривали с ним, раз сказали, что он вас не помнит.
Эвелин тоже поднялась, её сердце беспокойно забилось.
– Я действительно уже просила его помочь. Он отказал мне.
Улыбка сбежала с лица Джулианны. Её глаза удивленно распахнулись.
– В самом деле? – снова странным тоном произнесла она.
– Полагаю, между нами возникло недоразумение, – поспешила объяснить Эвелин. – И разумеется, поскольку я так обязана ему спасением нашей жизни, это сильно меня беспокоит.
Джулианна снова молча воззрилась на гостью, и повисла неловкая пауза.
– Леди д’Орсе, – наконец произнесла Джулианна, – мой брат ни за что не забыл бы такую необыкновенную женщину, как вы.
Эвелин остолбенела, а леди Педжет твердо заявила:
– Простите, я не собираюсь подвергать сомнению ваш рассказ. Но я знаю Джека. Мы очень близки. Он – дамский угодник, это совершенно точно, чрезвычайно высоко ценящий красоту. Если бы он вывез вас из Франции, он никогда не забыл бы об этом.
Эвелин напряженно застыла на месте.
– Но он действительно забыл, – искренне прошептала она. – Он не узнал меня.
Джулианна продолжала смотреть на неё пристально, в упор.
– Нет, – стояла на своем сестра Грейстоуна. – Простите. Я ни на секунду не поверю в это.
Ну не собиралась же Эвелин спорить с хозяйкой дома по поводу характера и памяти её брата? И Эвелин быстро сказала:
– Тогда, возможно, я ошибаюсь. Но, так или иначе, я очень расстроена с момента нашей встречи. Потому что я у него в долгу. В сущности, это письмо с извинениями.
– Так теперь вы ещё и должны извиняться? За что?
Эвелин знала, как ответить, – она подготовилась к такому вопросу. Дрожа, она отошла от Джулианны подальше, глядя на раскинувшийся за окном сад.
– Я приношу извинения, потому что стольким ему обязана, и он прав: сейчас во Франции слишком опасно. К тому же я не люблю недоразумения, – как можно настойчивее произнесла она.
– Я сбита с толку, – призналась леди Педжет. – Джек с удовольствием помог бы такой женщине, как вы! Он захотел бы стать вашим героем!
Эвелин невольно повернулась и взглянула на Джулианну. Та, похоже, искренне недоумевала.
– Мой брат обожает опасность. Он жить не может без риска, – продолжила Джулианна. – Неужели он действительно сказал вам, что эти поиски слишком опасны? Но в этом нет ровным счетом никакого смысла! Мне кажется, будто мы с вами говорим о двух совершенно разных людях.
И Эвелин осознала, что теперь хозяйка дома полна подозрений.
– Простите, – срывающимся голосом прошептала Эвелин. – Но он сказал именно это: подобная поездка слишком опасна и не стоит риска! Именно поэтому он и отказался, и, разумеется, был совершенно прав!
– Прав? – Рыжие брови Джулианны в который раз удивленно приподнялись. – Четыре года назад во Франции было гораздо опаснее, а ведь тогда он помог вам и вашей семье бежать.
Как вы знаете, мой муж – наполовину француз, и мы с большим вниманием следим за событиями во Франции. Простите, что я сейчас так любопытна. Странно, но вы защищаете Джека, или это мне так кажется…
Чувствуя себя крайне неловко и не желая спорить, Эвелин повторила:
– Это было недоразумение, миледи. На самом деле всё просто, как дважды два.
Джулианна изучающе смотрела на неё, явно пытаясь понять, чему же верить.
– Вы передадите ему письмо? – после долгой паузы спросила Эвелин в надежде на то, что ничем не выдает своего беспокойства. – Я не возражаю, если вы даже захотите его прочитать.
Джулианна встрепенулась.
– Я никогда не сделала бы ничего подобного! – воскликнула она и, помолчав, спросила: – Когда вы в последний раз видели Джека?
Эвелин была потрясена. Почему леди Педжет спрашивает об этом?
– На прошлой неделе, – ответила Эвелин.
Проницательные глаза Джулианны Педжет изумленно распахнулись.
– Понятно. Надеюсь, это не выглядит так, будто я сую нос не в свои дела, графиня, но мне интересно: это был единственный раз, когда вы виделись с ним после своего отъезда из Франции?
Боже праведный – так вот о чём думала леди Педжет! Что у них любовная связь? Что же ещё она могла предположить!
– Да, – вымучила Эвелин. – Леди Педжет, я в трауре.
– Мои вопросы были грубыми, и я прошу прощения. Но вы должны признать, что вся эта история выглядит немного странной. Я чувствую, что здесь кроется нечто большее, чем вы рассказываете. И я не обвиняю вас в обмане, моя дорогая. Просто я слишком хорошо знаю Джека и лишь желаю помочь, – сказала Джулианна и, чтобы подтвердить истинность своих слов, дружелюбно потрепала Эвелин по руке.
– Значит, вы передадите ему мое письмо?
Леди Педжет внимательно взглянула на гостью и ничего не ответила. Эвелин почувствовала, как всё тело буквально оцепенело от напряжения. После долгого молчания Джулианна тихо произнесла:
– Джек заигрывал с вами, не так ли?
Эвелин поперхнулась.
Джулианна вздохнула:
– Несомненно, это мой брат должен приносить вам извинения. Я так хорошо его знаю, леди д’Орсе. – Она взяла Эвелин за руку. – Он джентльмен, когда сам желает быть таковым, и ему следовало вести себя подобающе, а не добиваться вашего расположения, когда вы в трауре. Но он, вероятно, был потрясен вашей красотой! Вы наверняка с негодованием прервали его ухаживания, и, разумеется, ему пришлось уйти несколько рассерженным. – Джулианна снова вздохнула и констатировала: – Ну вот, теперь всё это недоразумение обретает смысл. Джек просто питает слабость к красивым женщинам. Убеждена, он обязательно принесет вам свои извинения, когда вы в следующий раз с ним увидитесь.
И она улыбнулась – так, будто собиралась позаботиться об этом.
Эвелин поняла, что оказалась в весьма щекотливом положении. Мысли лихорадочно заметались в голове. Выходит, хозяйка дома сделала ужасный вывод. Если бы это услышал Джек Грейстоун, он наверняка пришел бы в ярость.
