Текст книги "Капитуляция"

Автор книги: Бренда Джойс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Он лишь собирался помочь Эвелин вывезти это проклятое золото из Франции, потому что она была вдовой с маленькой дочерью, и её самым безответственным образом оставили почти без средств к существованию. Он собирался помочь ей, потому что поступить так, черт возьми, было бы правильно. А ещё она была слишком красива, чтобы отказать ей. Джеку только и оставалось, что вести себя чрезвычайно осторожно и не позволить себе почувствовать подлинный интерес к ней. Ему следовало проявлять исключительную сдержанность. И разумеется, ему стоило забыть те мгновения близости, что их связывали. Он не должен был поддаваться искушению, которое начинало терзать его, стоило оказаться с Эвелин наедине.

Приятный денек близился к завершению – солнце садилось, и теперь компании предстояло возвращаться домой в темноте. Эвелин вышла из гостиной, решив отвести дочь спать, или, по крайней мере, так показалось Джеку.

Он увидел, что и Тревельян вышел из комнаты. Его друг, естественно, ещё не уезжал. Он явно собирался поухаживать за Эвелин.

Джек двинулся вокруг веранды к фасаду дома. В этот самый момент на улицу вышел Тревельян, неся две плетеные корзины. Пока он размещал их в экипаже, Джек неспешно подошел к нему. Трев обернулся и увидел его. Друг явно удивился, но сразу взял себя в руки.

Джек улыбнулся, хотя понял, что его не слишком рады видеть.

– Хорошо провел пикник с леди д’Орсе?

Трев еле заметно улыбнулся.

– Привет, Джек. Он чуть-чуть передвинул корзины, удобнее расположив их на заднем сиденье, и отошел от кареты. – День прошел просто чудесно, но, судя по всему, ты это уже знаешь. Давно ты тут прячешься?

– Всего пару минут, – без тени смущения солгал Джек.

Трев скептически взглянул на него:

– Представить себе не могу, почему ты не присоединился к нам. В конце концов, мы с Джоном – твои друзья.

Наверное, ему действительно стоило присоединиться к этой небольшой компании. Семья Тревельяна столетиями финансировала местных контрабандистов. Барон несколько раз вкладывал деньги в операции Джека, причем на инвестиции не скупился. А сам Тревельян даже сопровождал Джека в нескольких рейсах – исключительно авантюры ради. Кроме того, время от времени Трев вел какие-то дела с Уорл оком, хотя Джек не знал никаких подробностей их общения. Девять месяцев назад он переправил Трева на Сен-Мало, оставив там для выполнения какой-то тайной, сулящей большие выгоды операции.

– Судя по всему, я прибыл сюда слишком поздно, чтобы присоединиться к вам, – с улыбкой ответил Джек.

– Похоже на то. – Трев облокотился о карету. – Ты решил навестить Эвелин?

Улыбка испарилась с лица Джека. Значит, они общались настолько близко, что называли друг друга по имени и явно были на «ты». Конечно же, а как иначе?

– Ну, я вряд ли приехал в гости к её слугам.

– Не могу представить, чтобы ваши общие с ней дела обернулись чем-то путным и достойным.

– В самом деле? – развеселился Джек. – Так теперь ты – её главный защитник?

– Я – её защитник, если ей это требуется.

– И она рассказала тебе, чего хочет?

Трев не занимался мореплаванием, но был способным, отважным человеком. Со своими связями он легко мог нанять контрабандиста, чтобы помочь Эвелин, если бы она, конечно, осмелилась обратиться к нему.

– Нет, не рассказала. Но, полагаю, она подумывает инвестировать средства в твои торговые операции. И, несмотря на то, что мне это очень не нравится, стоит учитывать, что муж оставил её на грани нищеты, а твои операции – беспроигрышный вариант.

Выходит, Эвелин не просила Тревельяна отправиться во Францию и привезти ей оттуда пресловутое состояние.

– Ты так и не ответил на мой вопрос. Ты хорошо провел день в обществе графини?

– Я удивлен, что ты вообще спрашиваешь об этом. Какой мужчина не был бы счастлив провести день в её компании?

– Помнится, когда-то мы с тобой вместе носились по этой деревне, примерно в то время, когда я стал капитаном своего первого судна. Мы безудержно пили и не пропускали ни одной юбки.

– Это было давным-давно.

– Ты без ума от неё?

Глаза Трева округлились.

– С чего это ты меня об этом спрашиваешь?

– Мы – друзья. Мне любопытно.

– Я знаю Эвелин многие годы. Сейчас она переживает сложные времена – я собираюсь сделать всё, что в моих силах, чтобы помочь ей преодолеть этот трудный период. В данный момент мы – друзья. И мы общаемся, наверстывая упущенное за годы разлуки.

Пока Джек постигал смысл сказанного, не без некоторого сомнения, Тревельян спросил:

– А как насчёт тебя? Добиваешься её внимания? Или всё-таки уважаешь тот факт, что она вдова, скорбящая по покойному мужу?

Не успел Джек сообразить, что лучше ответить, как услышал звук открывающейся входной двери и обернулся.

В дверном проеме стояла бледная Эвелин и зябко куталась в шаль. Джек взглянул графине в глаза, и его сердце гулко стукнуло.

Трев резко фыркнул.

– У тебя гость, – недовольно бросил он Эвелин, а потом вернулся к прерванному разговору: – И знаешь что, Джек? Что бы ты там себе ни придумал, тебе стоит изменить мнение.

Джек повернулся и уставился на друга:

– С каких это пор ты указываешь мне, что думать?

Не успел Тревельян ответить, как Эвелин поспешила вниз по ступеням крыльца.

– Здравствуйте, мистер Грейстоун, – торопливо поздоровалась она, с беспокойством переводя взгляд с одного гостя на другого.

– Неужели вы действительно собираетесь по-прежнему величать меня мистером Грейстоуном? – улыбаясь, спросил Джек. – Предпочитаю, чтобы вы называли меня Джеком.

Она прикусила губу и посмотрела на Тревельяна.

Джек тоже взглянул на друга, который, судя по выражению лица, был взвинчен до предела. Можно было не сомневаться: теперь Трев ни за что не захочет уйти.

– Для визита, конечно, поздновато, – смущенно заметила Эвелин. Её взгляд всё так же метался между ними. – Но нам действительно нужно кое-что обсудить. Не хотите ли войти в дом?

Джек выразительно посмотрел на Трева и бросил, небрежно поведя плечами:

– Поезжай осторожно. Ночью добираться трудно, – и направился вверх по лестнице.

Пока он поднимался, Эвелин спустилась вниз. Джек помедлил, понимая, что она хочет поговорить с Тревельяном. У него не было ни малейшего желания заходить сейчас в дом и оставлять их наедине. Поэтому он задержался наверху и увидел, как Тревельян берет руки Эвелин в свои. Но, как сильно Джек ни напрягал слух, пытаясь подслушать их беседу, не смог разобрать ни слова.

Лишь после того, как Трев учтиво поклонился, до Джека донеслось прощание Эвелин:

– Спокойной ночи.

Джеку оставалось только гадать, не назревал ли у этих двоих роман.

Спустя несколько минут Тревельян, Джон и Матильда уехали.

– Довольны своим пикником?

Они остались наедине в её гостиной, там, где совсем недавно проходил веселый комнатный пикник.

Эвелин почувствовала, как бешено колотится сердце, совсем как тогда, когда она только осознала, что Джек Грейстоун стоит у её двери. Но теперь они были совсем одни, и Эвелин остро ощущала это. Сейчас она не осмеливалась даже дышать.

– Вы выбрали весьма неожиданное время для визита, – медленно произнесла она, – пришли в довольно необычный час.

Джек улыбнулся:

– Это привычка – та самая, что спасает меня от виселицы.

Столь откровенное упоминание о его возможной участи заставило Эвелин испуганно съежиться.

– Что-то не так? – Джек медленно направился к Эвелин, буравя её взглядом. – Неужели вас так взволновала мысль о том, что я буду качаться в петле?

Разумеется, взволновала! – вскричала Эвелин, потрясенная нарисованной им картиной, которую Грейстоун, казалось, от души смаковал.

Он остановился совсем рядом.

– Вы не ответили на мой вопрос, но вам и не нужно этого делать. Я случайно бросил взгляд в ваше окно перед тем, как Тревельян вышел из дома. – Он сунул руки в карманы своей оливково-зеленой куртки.

Суетливо бросившись к камину, Эвелин схватила кочергу и помешала угли. «Если бы я ждала его, наверняка бы так не нервничала», – подумала она. Или она лгала самой себе? Присутствие Джека было таким впечатляющим, осязаемым… Он легко заполнял собой всё пространство, всецело поглощая его. Ни один мужчина никогда ещё не заставлял Эвелин так чутко реагировать на его близость.

Она застыла на месте с кочергой в руке, почувствовав, что Джек подошел к ней и теперь стоит за её спиной.

– У вас был славный день. – Его дыхание коснулось её шеи и щеки. – А я и не знал, что вы с Тревом – такие давние и близкие друзья.

Эвелин повернулась, с размаху ткнулась ему в грудь и тут же отскочила. Почему он так наступает на неё? Это насмешка? Определенно так и было.

– Нас кое-что связывает, – нервно объяснила она. – Мы знаем друг друга с детства. А вы давно с ним знакомы?

– С тех пор, как я был мальчишкой, – ответил он, продолжая улыбаться и безжалостно пронзать её взглядом. – Его семья активно участвовала в операциях контрабандистов, и так было столетиями.

– Тогда вы знаете, что он – хороший человек.

– Скоро он начнет за вами ухаживать.

Эвелин остолбенела.

– Простите, что вы сказали?

– Не притворяйтесь, будто не знаете, что он у вас на крючке.

Ах, как трудно было мыслить ясно, когда он так пристально смотрел на неё!

– Что-о-о? – потрясенно выдохнула Эвелин, а потом, осознав смысл его слов, заявила: – И ничуть он у меня не на крючке!

– Ну конечно же он на крючке. И вы знаете, что он без ума от вас. – Джек повернулся и принялся медленно расхаживать из угла в угол.

Эвелин стиснула руки. Почему они обсуждают её дружбу с Тревом?

– Я чувствую, что он питает ко мне некий интерес, – после долгой паузы признала она. – Надеюсь, дело всё-таки не в этом.

– А почему бы и нет? В конце концов, он ведь может снова вступить в брак. Точно так же, как и вы. Или вы не снизойдете до свадьбы с бароном, ведь именно этот титул перейдет к нему по наследству? – Джек уже не улыбался. Он прекратил мерить шагами гостиную и остановился прямо перед Эвелин.

– Я в трауре. И не собираюсь снова выходить замуж, у меня нет таких планов.

– Естественно, есть. Было бы странно – чрезвычайно странно, – если бы вы не строили такие планы.

Так вот о чём он думал! Что она планирует снова выйти замуж, ещё будучи в трауре? Неужели счел, что она увлечена Тревельяном? Эвелин была потрясена.

– Как я понимаю, он ещё не целовал вас?

У неё перехватило дыхание.

Он – джентльмен.

– Значит, я прав. – На его лице появилась и тут же исчезла улыбка.

Эвелин было трудно дышать.

– Почему вы спрашиваете меня о Тревельяне? Разве вы пришли не для того, чтобы обсудить поездку во Францию?

– Мне любопытно, – небрежно пожал плечами Грейстоун, – когда на моих глазах начинается флирт.

Эвелин знала, что не флиртовала, – она могла поклясться в этом. Но, с другой стороны, все леди флиртуют, и в подобном поведении не было ничего предосудительного.

– Он поступил галантно, приехав сюда вот так, используя приглашение на пикник как предлог, чтобы обеспечить нас едой, – объяснила Эвелин, добавив: – Они даже не забрали то, что осталось.

– Да, он, несомненно, герой, но он не отправляется во Францию ради вас.

Она прикусила губу.

– Нет. Во Францию ради меня он не отправляется.

Их взгляды встретились. Грейстоун снова улыбнулся:

– Мы можем окончательно утрясти все вопросы?

Подойдя к дивану, Эвелин села.

– Я боялась, что вы можете передумать.

Джек неторопливо прошагал к дивану и тоже уселся, но не на другой его конец, а в середине, почти вплотную к расположившейся в углу Эвелин. Вытянув свои длинные ноги в сапогах, он с безразличным видом откинулся на спинку дивана.

– Я дал вам слово, Эвелин.

Ее сердце неистово затрепетало. Куртка Джека распахнулась, демонстрируя широкую грудь и плоский живот под хлопковой рубашкой. Взгляд Эвелин скользнул по пистолету, висевшему у бедра Джека, и рукоятке кинжала, выглядывающей из куртки.

Эвелин резко отвела взгляд. Она разглядывала Джека непозволительно долго. И, что было ещё хуже, вспоминала их последнюю встречу – всю, до мельчайших деталей. То, как чувствовала его крепкое, мощное тело, когда он обнимал её. Разве она могла когда-либо забыть тот волнующий момент?

Муж обнимал её много-много раз. Но его объятия не были столь пылкими и незабываемыми.

– Я отправляюсь во Францию на восходе, – отрывисто бросил Джек.

– Вы отправляетесь во Францию уже завтра? – вскричала Эвелин. К ней мгновенно вернулся здравый смысл. Она собиралась поехать с Джеком, но не ожидала, что это произойдет так скоро.

– Да, именно так. Похоже, вас это… тревожит.

О да, её это очень тревожило, ведь Эвелин не желала сейчас, образно выражаясь, раскачивать эту лодку, нарушая хрупкое перемирие. Сказать по правде, у неё почти не осталось вещей, которые можно продать, так что чем раньше Грейстоун отправится во Францию, тем лучше.

– Я просто удивлена.

Ну как она могла обмолвиться, что собирается сопровождать его? Признаться, что боится: он не найдет золото без её помощи?

– А ещё я взволнована. Большинство моих драгоценностей пропало, – добавила она, подумав об Эде Уайте.

– Что именно вы имеете в виду?

Эвелин понимала, что слишком медлит с объяснениями.

– Если честно, я разговаривала с другим контрабандистом, ещё до того, как вы согласились мне помочь. Я пыталась договориться с Эдом Уайтом. – Её лицо исказилось гримасой. – Мягко говоря, встреча была не из приятных.

– Что-о-о? – воскликнул Джек, и его глаза округлились от ужаса. Он резко выпрямился.

Неужели его это взволновало?

– Когда вы мне отказали, я решила искать другого человека, – пояснила она.

– Не сомневаюсь, что вы именно так и поступили, – с вашим-то упрямством! Эвелин никак не могла понять, что же означает его бурная реакция. Мысли так и метались в голове. Это сильно отвлекало, причем в самый неподходящий момент, когда ей требовалось обдумать, как лучше обратиться к Джеку с ещё одной просьбой.

– Я думала, что мы с Уайтом договорились. И отдала ему свои сапфировые серьги и кольцо. Он ушел с драгоценностями, явно не собираясь возвращаться, и я, увы, поняла это слишком поздно.

Джек покачал головой.

– Он просто обокрал вас! – всё ещё не веря своим ушам, упрекнул он.

– Да, так и было, – подтвердила Эвелин. Неужели Грейстоуна это действительно заботило?

Советую вам держаться от Уайта подальше, – категорично бросил Джек. – Он лишен всякого понятия о чести и, мягко выражаясь, довольно груб.

– Что ж, этот горький урок я усвоила, задумчиво произнесла Эвелин.

Он с подозрением сощурился:

– И что же вы усвоили?

Она судорожно вздохнула и выложила:

– Я доверяю вам – и не доверяла Уайту.

Эвелин не ждала ответа Джека, и он действительно хранил молчание. Она вдруг задрожала, боясь спрашивать, может ли отправиться с ним во Францию. Грейстоун наверняка откажет ей в этой просьбе, Эвелин не сомневалась в этом. И теперь она гадала, осмелится ли на попытку пробраться к нему на борт украдкой, без его ведома.

– Где сейчас ваше судно?

Джек устремил на неё проницательный взгляд. Он переменил позу на диване, скрестив ноги.

– Вообще-то оно стоит в бухте, расположенной чуть ниже дома вашего дяди. Почему вы спрашиваете?

Значит, Джек может быть на борту через час, как и она сама. Фарадей-Холл располагался всего в часе езды от её дома.

– Я и не думала, что вы бросите якорь так близко.

– Я часто пользуюсь этой бухтой, – ответил он, снова садясь прямо и разгибая ноги. Его серые глаза пронизывали насквозь, во взгляде явственно читалось подозрение. – Мне нужны карты. Возьмите пергамент и чернила.

Эвелин понимала, что, хочешь не хочешь, а придется обсуждать с Джеком свое намерение поехать с ним, но именно сейчас не находила в себе смелости сделать это. Эвелин кивнула и отправилась в маленький кабинет, примыкающий к гостиной. У письменного стола она помедлила, пытаясь взять себя в руки. Если она не спросит Джека, сможет ли присоединиться к нему, у неё останется лишь один вариант действий: каким-то образом пробраться на корабль втайне от него.

Она подняла взгляд.

Джек стоял в дверях и казался спокойным, только его глаза горели теперь гораздо подозрительнее.

– Вы явно что-то замышляете, – тихо произнес он. – В чем дело, Эвелин?

Ее сердце гулко стукнуло от того, каким мягким был его тон и как ласково он произнес её имя.

– Ничего я не замышляю!

Джек направился к столу, где она уже подготовила пергамент, перо и чернильницу. Эвелин застыла в напряжении, но он лишь отодвинул для неё кресло Анри. Она села, снова подняв на Джека глаза.

Он стоял рядом, положив большую ладонь на стол рядом с пергаментной бумагой.

– Где именно расположен ваш дом?

Эвелин набрала в легкие побольше воздуха. Тень подозрения испарилась из его глаз. Теперь Джек был сосредоточенным и серьезным.

– Вы сможете добраться до окраины города? – Эвелин всё так же смотрела на него снизу вверх, повернув голову.

Он взглянул на неё.

– Конечно.

Эвелин повернулась к пергаменту, окунув перо в чернила.

– Быстрее всего будет пройти по главному бульвару к центру города и повернуть на юг, на улицу Лафайет. Она выведет вас из города. Если вы останетесь на этой дороге, дойдете до нескольких виноградников. У второго нужно свернуть направо, в маленький грязный переулок без указателя. Шато д’Орсе расположено на полмили вниз по дороге, оно окружено теми самыми виноградниками. – Описывая маршрут, Эвелин быстро набросала примитивную карту. Джек по-прежнему стоял сзади, слишком близко, не двигаясь с места, и это его присутствие то и дело отвлекало Эвелин. Она всё-таки закончила с картой и подняла взгляд.

– Последний раз вы были там четыре года назад, верно? – очень серьезно спросил Джек. Он не ждал её ответа и продолжил: – Виноградников, возможно, уже нет – наверняка сожжены дотла. На последней дороге мог появиться указатель. Мне нужен другой опознавательный знак.

«А ведь он прав», – с тревогой подумала Эвелин.

– Прямо перед последней дорогой, на северной стороне, есть разрушенная башня.

Джек потянулся к её руке, забрал перо и нарисовал крестик на том месте, где должна была располагаться башня.

– Так правильно?

– Да. – От его близкого присутствия Эвелин было трудно дышать.

Джек вложил перо ей в пальцы, и их руки соприкоснулись.

– В каком месте имения спрятаны ваши фамильные ценности?

Эвелин замялась, поскольку его большая ладонь всё ещё лежала поверх её руки. Облизнув пересохшие губы, она открыла ящик стола и вынула оттуда ключ. Потом наклонилась к самому основанию стола, туда, где находился потайной запертый ящик.

– Перед смертью Анри дал мне карту, которую начертил сам. – Эвелин отперла потайной ящик и, открыв его, вынула оттуда сложенную карту и отдала её Джеку. – Судя по всему, этот заштрихованный квадрат – дом. Позади, прямо за террасой, на которую выходит бальный зал, росли три огромных дуба. Они помечены кругами. Анри закопал большой сундук в центре, между ними, и это место помечено крестиком, как вы можете видеть.

Джек быстро изучил карту, потом положил её на стол перед Эвелин, рядом с другой, только что набросанной картой.

– Хорошо.

Подняв на Джека глаза, Эвелин спрашивала себя, ощущает ли он хотя бы половину того напряжения, которое чувствует она. Интересно, перехватывает ли у него дыхание от волнения, теряет ли он покой в её присутствии, позволяет ли себе недозволенные, непристойные мысли?

– Спрячьте под замок карту вашего мужа. А другую карту уничтожьте. – И Джек посмотрел ей прямо в глаза.

– Разве они вам не нужны? – изумилась Эвелин.

– Я их запомнил, – мягко ответил он.

Ее сердце оглушительно забилось, реагируя на внезапное изменение его тона и еле заметный блеск в глазах.

Эвелин даже не пошевелилась, чтобы выполнить его приказ. Теперь у Джека была вся информация, которая требовалась для поездки во Францию. И вероятно, он собирался пожелать ей спокойной ночи и удалиться.

И вдруг Эвелин поймала себя на мысли, что они ещё не обсудили плату за его услуги – ту самую «весьма неплохую долю». Видимо, поэтому Джек колебался, застыв на месте совсем рядом? Или, подобно Эвелин, всё-таки пытался понять, почему их так влечет друг к другу?

– Как я смогу вознаградить вас? – спросила она.

Взгляд Джека скользнул к её губам, а потом его густые ресницы резко опустились, спрятав серые глаза. И он пробормотал:

– Вам решать.

Эвелин снова судорожно вздохнула. Верно ли она истолковала этот взгляд? Что же он означает? Да неужели она сама этого не знала?

Эвелин уставилась на разложенные на столе карты невидящим взором, чувствуя, что утратила способность мыслить здраво. Джек потянулся вперед и взял карту, которую Эвелин только что набросала, причем на сей раз его рука смело коснулась её ладони. Эвелин повернула голову к Джеку и увидела, как он, не сводя с неё пристального взора, разорвал пергамент.

Очень осторожно, тщательно подбирая слова, она спросила:

– А как же насчёт аванса, на котором вы настаивали?

Повисло долгое молчание, донельзя раскалившее атмосферу. Наконец он ответил:

– Я решил отказаться от этого условия.

Эвелин отчаянно желала кинуться в его объятия, но как можно, ведь она в трауре, ей надо, чтобы Джек отправился во Францию, и она понимала, что балансирует сейчас на тонкой грани дозволенного.

– Вы похожи на лань, пойманную в прицел моего ружья, – заметил Джек. – С той только разницей, что здесь нет никакого ружья, не так ли?

– Вы заставляете меня нервничать.

Он склонился над Эвелин, снова положив руку на стол и коснувшись грудью её левого плеча. По-прежнему сидя в кресле, но теперь зажатая между мощной фигурой Джека и столом, Эвелин почувствовала себя пойманной в ловушку. Она не сомневалась, что Джек нарочно создал такую ситуацию.

Сердце в исступлении затрепетало. Неужели он собирался поцеловать её? А с чего бы ещё он стал вот так нависать над ней?

– И как же я заставляю вас нервничать? – осведомился он.

Эвелин задрожала.

– Думаю, вы знаете.

Его взгляд задержался на её губах. Его рот, казалось, скривился. Но Джек не наклонился ниже, не коснулся губами её губ. «Он не собирается переходить грань», – обескураженно подумала Эвелин.

– Я очень признательна вам, – прошептала она.

Глаза Джека медленно загорелись.

– В самом деле? – Он сильнее оперся о стол, и теперь его плечо прижималось к её плечу. – Если вы собираетесь играть с огнем, предупреждаю сразу: у моей галантности есть предел.

Сейчас Эвелин даже не пыталась постичь смысл сказанного им. Не желала думать о том, что происходит. И, повинуясь порыву, она сжала ладонями его мужественный подбородок. Но всё-таки ей хотелось, чтобы именно Джек поцеловал её, а не наоборот.

Его глаза сверкнули.

– Я поклялся, что не поддамся этому искушению, – резко бросил он.

Эвелин поняла, что Джек собирается подарить ей страстный поцелуй: он склонился ниже, сжав её лежавшую на столе руку, и прильнул к её губам. Когда их губы слились с неистовым пылом, Эвелин застыла на месте, вне себя от волнения. Её сердце учащенно колотилось. Её тело пылало.

Она вжалась в кресло, которое ещё ближе придвинулось к столу. Эвелин отчаянно, сгорая от нетерпения, каждой клеточкой своего существа жаждала предаться страсти. Да, да, она в трауре, но разве не искреннее чувство влечет её к этому человеку?

Джек отпрянул от неё, тяжело дыша.

– Так вы собираетесь отправить меня во Францию, оставив о себе незабываемые воспоминания?

Ах, как же трудно было думать сейчас, когда всё, чего хотела Эвелин, – это снова оказаться в его объятиях хоть на мгновение! Дрожа всем телом, она поднялась, пытаясь понять, что же ему ответить. И тут Джек притянул её в свои объятия и опять впился в её губы горячим, настойчивым, смелым поцелуем.

Схватившись за плечи Джека, она крепко стиснула их. Его язык проник ещё глубже. Все тело Джека будто застыло от напряжения, да и свое тело Эвелин ощущала таким же скованным. До того, как оказаться в объятиях этого мужчины, она никогда не ощущала истинного страстного желания – теперь Эвелин в полной мере осознавала это. Ею овладела прямо-таки неистовая страсть. Неудержимая, почти пугающая, потому что Эвелин была готова совершить невероятное.

И вдруг она почему-то вспомнила об Эме, которая могла проснуться и застать их врасплох; она вспомнила даже об Анри, который умер совсем недавно. И всё же она не желала думать о муже и дочери, только не сейчас! Эвелин просто хотела целоваться снова и снова, до бесконечности, бесстыдно… Хотела по-прежнему томиться в этом огне, в объятиях Джека Грейстоуна.

Но он вдруг отстранился от неё, громко и тяжело дыша.

– Я хочу вас, Эвелин, я всегда вас хотел. Но с этими играми нужно покончить. Мы не дети.

Эвелин бурно дышала. Чтобы не потерять равновесие, ей пришлось вцепиться в стол. Тон Джека был таким многозначительным, глубоким – никогда ещё ей не доводилось слышать ничего подобного. И тут Эвелин ясно осознала, что происходит, – точно поняла, где оказалась.

На самой вершине отвесной скалы. Ещё один шаг – и падение неизбежно.

Но разве это было бы так ужасно?

Их взгляды снова надолго соединились. Глаза Джека сверкали, но теперь в них горел вопрос.

Эвелин колебалась, пытаясь сделать выбор, и всё же сейчас, когда в её теле бушевала настойчивая потребность предаться страсти, мыслить здраво было просто невозможно. Но единственным мужчиной, с которым она когда-либо делила постель, был её муж. А со смерти Анри не прошло и пяти недель.

Она почувствовала, как буквально окостенела.

В последний раз, когда Эвелин занималась любовью, она сама разделась, скользнула в постель, погасила свечи и ждала, когда муж присоединится к ней. В отличие от нынешнего взрывоопасного момента, тогда она была полна твердой решимости. И не ощущала никакой испепеляющей, необузданной страсти. Но Анри любил её. Она была его женой.

– Не пригласите меня наверх? – напрямую спросил Джек.

Перехватив его тлеющий страстью взгляд, Эвелин судорожно дернулась. Она медленно обхватила себя за плечи.

– Я не могу.

Его рот грустно скривился.

– Выходит, вы соблазняете меня, а в последний момент отказываете – снова?

– Нет! – Эвелин покачала головой. – Я хочу забыться в ваших объятиях, но… – Она прервалась и, помолчав, добавила: – Анри умер. Я в трауре. А мы с вами даже не влюблены друг в друга.

Глаза Джека удивленно распахнулись, и он резко фыркнул. Медленно, будто не веря своим ушам, он произнес:

– Речь не идет о любви. Это лучше, чем любовь, и вы это знаете.

Что же, бога ради, он имеет в виду?

– Анри ухаживал за мной и женился на мне. Он любил меня. Вы не любите меня – я так не могу.

Он во все глаза смотрел на неё, в гостиной надолго повисла оглушительная, тягостная тишина.

– Не могу поверить, что вы используете любовь в качестве отговорки, чтобы отвергнуть меня. – Джек укоризненно покачал головой. – Но не бойтесь. Так даже лучше. Если честно, я и сам предпочитаю избегать вашей постели. Увидимся, когда я вернусь из Франции.

Грейстоун направился мимо неё, его поступь была размашистой, твердой.

Он не мог уйти вот так!

– Джек, подождите!

Остановившись в дверях, он обернулся и заметил:

– Скажите спасибо своему везению, Эвелин.

– Я не играла ни в какие игры. Я не хочу, чтобы вы думали обо мне так плохо!

Он лишь пренебрежительно фыркнул:

– Не играли? Разве?

– Я просто растеряна! – в отчаянии вскричала она.

Грейстоун пронзил её холодным взглядом.

– Что ж, я-то не растерян. И отправляюсь в плавание с первым приливом. Спокойной ночи, графиня, – резко бросил он и зашагал прочь из гостиной.

Глава 8

Солнце только что выкатилось над горизонтом пылающим огненным шаром.

Глубже кутаясь в шерстяную накидку, Эвелин сидела рядом с Лораном в передней части кареты и внимательно следила за судном, стоявшим на якоре в бухте у дома её дяди. Утро было холодным, дул сильный ветер, и Эвелин дрожала, но условия казались просто идеальными для мореплавания, и она знала это.

За прошедшие годы судно Грейстоуна стало гораздо больше, орудий значительно прибавилось, но в остальном оно выглядело так же, как прежде: те же черные паруса, тот же выкрашенный в черный цвет корпус.

При свете дня корабль казался зловещим.

А вот бухта сильно изменилась. Здесь возвели док, своего рода причал, который вел от бухты прямо к стоящему на якоре кораблю. Трап черного судна был спущен. Эвелин не была в бухте долгие годы, ни разу с момента замужества. До того, как отправиться сюда, она долго размышляла, как же лучше подняться на борт корабля. Трап могли поднять в любую минуту. На палубе кипела бурная жизнь, матросы метались вокруг снастей, готовясь ставить паруса. Это зрелище было хорошо знакомо Эвелин с её детских лет в Фарадей-Холл.

Прошлой ночью она так и не смогла заснуть, и не только из-за потрясающих мгновений страсти с Джеком или своего малодушного отказа пойти до конца и уступить пылкому желанию. Эвелин ворочалась с боку на бок без сна, разрываясь между вожделением и раскаянием – а ещё новым страхом. Теперь Джек Грейстоун наверняка на неё злится. И эта мысль приводила Эвелин в ужас.

Но было и ещё кое-что. Если Джек не передумал, он должен отправиться в плавание на восходе, и она должна плыть с ним. Сейчас Эвелин была настроена куда решительнее, чем когда-либо прежде.

– Это ужасный план, – заметил Лоран, тормозя карету. – Он ещё не успел нас увидеть. Почему бы нам не повернуть обратно и не поехать домой? Вы можете доверять капитану Грейстоуну. Он ни за что не украдет золото.

В этот момент Джек вышел из своей каюты и зашагал по квартердеку [6]6
  6 Квартердек – возвышение верхней палубы в кормовой части парусного судна, где обычно были сосредоточены средства управления кораблем, в частности штурвал и компас.


[Закрыть] судна. Эвелин тут же сковало таким напряжением, что она потеряла способность не то, что говорить – дышать.

Ей не хотелось, чтобы Джек презирал её за малодушие. Не хотелось, чтобы он думал, будто она намеренно играла с ним, сначала распаляя, а потом отвергая. Конечно же Джек должен был понять, почему она не могла уступить его, да и своей страсти.

Собравшись с духом, Эвелин решительно произнесла:

– А вот и он. Пришло время обнаружить свое присутствие.

Лоран схватил её за руку прежде, чем она успела вылезти из кареты.

– Почему, мадам? Почему вы должны отправляться во Францию, рискуя своей жизнью?

Эвелин мрачно улыбнулась, не в силах отвести взгляд от корабля с черным корпусом и черными парусами, которые как раз поднимали. Она не могла отвести взгляд от Джека.

И он увидел карету. Даже с разделявшего их расстояния Эвелин заметила его напряжение. Теперь она наблюдала, как он вскинул подзорную трубу и пристально смотрел на экипаж.

– Боюсь, он не сможет найти место, где спрятано золото, и вернется с пустыми руками. Этого нельзя допустить. – Эвелин сама выбралась из кареты, захватив маленький саквояж, споткнулась на грязной дороге и направилась вперед по песку.

Лоран догнал Эвелин и зашагал рядом, еле поспевая за ней.

– У него ведь есть карта! Наконец, я могу поехать вместо вас!

Я должна отправиться с ним, и я доверяю ему свою жизнь, точно так же как доверяю вам заботы об Эме на время моего отсутствия, – ответила Эвелин.