Текст книги "Капитуляция"

Автор книги: Бренда Джойс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Собравшись с духом, Эвелин выпалила:

– Если Джек откроет врагам дату этого вторжения, операция может провалиться. Или, ещё хуже, тысячи прекрасных британских солдат и эмигрантов могут погибнуть!

– Да, если Джек предаст нас, вторжение наверняка провалится, и множество англичан и эмигрантов погибнут. Я так понимаю, вы считаете, что он нас предаст?

Ее удивляло, что Доминик остается таким спокойным. Естественно, он прекрасно понял смысл всего, что она сказала!

– Я знаю то, что видела своими глазами и слышала своими ушами. Джек – французский шпион. Я не могла хранить такую тайну. Кто-то, облеченный властью, должен был это знать. И я решила обратиться к вам.

Педжет изучал её с мгновение, показавшееся бесконечным, причем выражение его лица нисколько не изменилось.

– Вы очень храбрая. Леди д’Орсе, вам стоит забыть всё, что вы слышали. Вспоминая об этом, вы только подвергаете себя опасности. Я позабочусь об этой проблеме.

Его ответ поразил Эвелин.

– Как вы поступите с информацией, которую я вам передала?

– Чем меньше вы знаете, тем лучше, – отрезал он, явно ставя точку в обсуждении.

И Эвелин поняла: Педжет не верил в то, что Джек был шпионом, работавшим на врагов страны. Как и Джулианна, он нисколько не сомневался в Джеке. Никакого другого объяснения его спокойной реакции на то, что она ему рассказала, не было. Но существовала ли хоть малейшая вероятность того, что Педжеты правы?

– Хотелось бы мне ничего не знать! – вскричала Эвелин, резко вскочив с места. – Я люблю Джека, даже притом, что мне следует забыть его. Я чувствую себя настоящей предательницей, рассказав вам всё это.

Доминик поднялся и, обойдя стол, подошел к Эвелин, ободрительно её приобняв.

– Дорогая моя, вы поступили правильно, придя ко мне. Видите ли, Джек во многом напоминает мою жену – они оба импульсивные и страстные, привыкли действовать порывисто и решительно. Меня не удивляет, что вы полюбили его. Вы просто не могли иначе, леди д’Орсе.

Она больше не сомневалась: Доминик Педжет не поверил, что Джек – предатель, ни на одно мгновение!

– Но теперь вы должны забыть всё, что знаете, всё, что слышали, – добавил Педжет.

Никогда ещё она не была настолько сбита с толку! Эвелин встретилась с взглядом его зеленых глаз – прямым и властным.

– Вероятно, это просто невозможно, – призналась она и, поколебавшись, спросила: – Вы защитите его?

– он – член моей семьи. Разумеется, я сделаю всё, чтобы защитить его.

Эвелин кивнула, с трудом сдерживая слезы. На душе сразу стало легче.

– Но я должен дать вам ещё один совет. Слушайте внимательно. – Он опустил руку, которой приобнимал её за плечи. – Если вас когда-либо будут расспрашивать о Джеке и вы не сможете отговориться тем, что ничего о нем не знаете, вам стоит поведать то, что вы рассказали мне сегодня: что вы считаете Джека предателем и французским шпионом.

Его слова ошеломили Эвелин.

– Зачем?

– Потому что от этого будет зависеть его жизнь, – ответил Доминик Педжет. – Вам не стоило впутываться в эти игры, но, к сожалению, уже слишком поздно.

– Я слышал, вы жили в Корнуолле, леди д’Орсе. Как вам в Лондоне?

Эвелин улыбнулась графу д’Аршану. Джулианна устроила званый ужин, на котором Эвелин и познакомилась с этим эмигрантом и его старшей дочерью, Надин. По всей видимости, они только что вернулись в столицу.

Эвелин сидела между двумя джентльменами, от души радуясь этому славному торжественному приему с разговорами на самые разные темы: о событиях светской жизни, недавних романах, объявлениях о помолвках и о войне.

Эвелин почти забыла о своих тревогах, наслаждаясь этим веселым вечером, но, впрочем, ненадолго, очень скоро она снова забеспокоилась. Она понимала: пока не получит весточки от Джека или не услышит новости о нем, будет жить в состоянии постоянного беспокойства. Дня не проходило без того, чтобы Эвелин не вспоминала Пеклера и его угрозы или предстоящее вторжение в бухту Киберон и опасность, угрожавшую Джеку.

Ужин только что закончился, и Джулианна проводила всех из столовой: джентльменов – к их сигарам и бренди, леди – к их шерри и портвейну. Эвелин основательно утомилась – она по-прежнему спала урывками – и теперь плелась в хвосте группы женщин, раздумывая, не удалиться ли на остаток вечера к себе и не будет ли с её стороны невежливо так поступить. Граф настиг её в коридоре, у гостиной, где собрались леди.

Перед ужином их кратко представили друг другу. Эвелин поняла, что графу было немного за сорок, но при этом он оставался высоким, широкоплечим, темноволосым и очень красивым. Эвелин уже успела понять, что д’Аршан счел её привлекательной – на протяжении всего ужина она ловила на себе его заинтересованные взгляды. Но это и неудивительно: она взбила и завила волосы, а её головной убор с перьями идеально сочетался с золотисто-бордовым вечерним платьем. Эвелин не была похожа на вдову в трауре, скорее, на модную, элегантную аристократку.

– Сэр, – вежливо улыбнулась Эвелин. – В Лондоне мне живется просто замечательно. Полагаю, Джулианна и Амелия считают делом жизни развлекать и удивлять меня, хотя Амелии и вовсе не стоит так долго находиться на ногах.

Амелия должна была родить на следующей неделе, но никто не мог убедить её сидеть дома, даже её муж.

Граф засмеялся, сверкая белоснежными ровными зубами.

– Ей не занимать смелости, чтобы появляться в обществе в таком положении. Гренвилл, похоже, вне себя от беспокойства. Так… леди преуспели в своих усилиях?

Эвелин не могла не улыбнуться в ответ.

– Мы уже несколько раз ездили на чай и ланчи, прогуливались в карете. Вся прошлая неделя пролетела будто в водовороте событий. – Эвелин говорила чистую правду. За это время её представили дюжине пэров. Все они были любезны, внимательны и дружелюбны. Амелия казалась особенно целеустремленной и энергичной – Эвелин быстро поняла, что именно она была зачинщиком в этих усилиях по покорению светского общества. Создавалось ощущение, будто Амелия до рождения своего первого ребенка вознамерилась во что бы то ни стало выполнить эту задачу: представить Эвелин свету. – Они стали для меня такими хорошими подругами: мне уже начинает казаться, что они – мои сестры!

– Надин чувствует то же самое – во всём свете не сыщешь более великодушных женщин! – восхитился д’Аршан. – И вы предпочитаете город деревне?

– Временами да. Но иногда я скучаю по Корнуоллу, с его пустынными торфяниками и скалистыми берегами, с его ненастной погодой! – улыбнулась Эвелин. – Я слышала, у вас тоже есть дом в Корнуолле?

– Да, есть, но намного южнее, в округе Сент-Джаст. Фактически, мы живем недалеко от Сент-Джаст-Холл и имения Грейстоун.

При упоминании об имении Грейстоун Эвелин на мгновение замерла на месте, ведь это было родовое гнездо Джека.

– Леди д’Орсе, – продолжил граф, – не переступлю ли я границы приличий – ведь нас только что представили друг другу, – если спрошу, не согласитесь ли вы на прогулку со мной? Я могу показать вам кое-какие интересные достопримечательности Лондона.

Она вдруг остолбенела. В холл вошел высокий мужчина с золотистыми волосами в коричневом атласном сюртуке, светлых бриджах и чулках. «Джек!» – тут же мелькнуло в голове Эвелин.

Сердце оборвалось у неё в груди. Прошло почти три недели с момента их расставания в Розелинде.

Мужчина обернулся, и их взгляды встретились.

Ее охватила тревога. Эвелин осознала, что смотрит не на Джека, а на его брата Лукаса. Они были так похожи: высокие, широкоплечие, крепко сложенные, с одинаковыми золотистыми, выгоревшими на солнце волосами.

Глядя на Эвелин с другой стороны огромного холла, Лукас улыбнулся ей.

– Вы знакомы с Лукасом Грейстоуном? – спросил д’Аршан.

Эвелин глубоко вздохнула, поворачиваясь к графу, и заставила себя улыбнуться:

– Да, знакома. Он был настолько любезен, что согласился разобраться в работе рудника в моем поместье.

Д’Аршан пробуравил её подозрительным взглядом.

– Грейстоун – истинный патриот и мой хороший друг. Точно так же как и его брат. Должен признаться, вы выглядите так, будто увидели призрака.

Эвелин вспыхнула. Ну что она могла ответить на подробное замечание, когда граф смотрел на неё так пристально? А теперь ещё и выяснилось, что она беседует с близким другом Джека. Как же тесен мир…

– Думаю, мы с вами прекрасно знаем, какие трудные нынче времена.

– Да? – мрачно кивнул д’Аршан. – Простите, графиня, мне известно, что вы бежали из Франции со своей семьей несколько лет назад, точно так же как и я. Могу ли я выразить соболезнования по поводу кончины вашего супруга?

– Благодарю вас, – ответила Эвелин и замялась. – Я не ответила на ваш вопрос.

Краешком глаза она наблюдала за вошедшим в гостиную Лукасом. Амелия тут же сжала его в объятиях. Учитывая предстоящие со дня на день роды, она казалась просто огромной для такой крошечной женщины. Несколько дам тут же бросились к Лукасу, причем молодые леди явно сгорали от желания пофлиртовать с ним.

– Нет, не ответили.

Эвелин сосредоточила внимание на стоявшем перед ней джентльмене. Ну как она могла обманывать его, внушая ложные надежды?

– Как видите, я не в трауре, хотя Анри умер два месяца назад. Я любила его, месье, но он так долго болел!

Его глаза замерцали.

– Я слышал эту историю. И нисколько вас не осуждаю.

– Мне нужно растить дочь. Эвелин гордо вскинула голову. – Для нас настали очень трудные времена. Анри оставил нас в стесненном материальном положении. У меня просто нет сейчас желания и времени, чтобы оплакивать его. Вместо этого мне нужно искать средства, чтобы вырастить свою дочь и успешно подготовить её к выходу в свет.

Эвелин повела плечами. Теперь она видела, что Лукас выходит из гостиной. Явно направляясь в кабинет, он смотрел прямо на неё.

Неужели он знает, где находится Джек?

Эвелин улыбнулась д’Аршану:

– А ещё у меня нет времени и желания на романы. Его глаза округлились.

– А вы безжалостны, мадам, – заметил он, но мягко, без порицания.

– Мне не хотелось бы показаться такой. Но Джулианна и Амелия так восхищенно отзываются о вас – у меня нет ни малейшего желания вводить вас в заблуждение. Впрочем, – поспешила улыбнуться она, – у меня найдется время и желание приобрести новых друзей.

Д’Аршан медленно расплылся в улыбке.

– Они тоже отзывались о вас с явным восхищением, мадам. Что ж, полагаю, я вас понял. И всё-таки мне по-прежнему хотелось бы показать вам Лондон – в качестве друга, разумеется.

Эвелин снова улыбнулась, на сей раз с облегчением:

– Надеюсь, я вас не обидела.

Он снова просиял в ответ:

– Скорее я заинтригован вашей прямотой. Это такая редкость здесь, в столице. – И, поклонившись, граф удалился.

Эвелин глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Д’Аршан согласился на дружбу с ней, но его типично мужское восхищение было очевидным. Эвелин почувствовала, как яростно пульсируют виски, но, подняв руки, чтобы потереть их, она вдруг осознала: Лукас по-прежнему стоит в коридоре, многозначительно глядя на неё.

Затаив дыхание, Эвелин обернулась к нему.

Лукас тут же стремительно прошагал к ней, поклонившись.

– Леди д’Орсе, рад снова вас видеть, хотя мне хотелось бы, чтобы мы встретились при иных обстоятельствах.

Ее сердце кольнула острая боль. «Боже, я буквально уничтожена горем!» – подумала Эвелин. Лукас как две капли воды походил на Джека, и это причиняло ей нестерпимые страдания.

– Добрый вечер, мистер Грейстоун. – Она протянула Лукасу руку.

Он мгновение подержал её ладонь, пронзая Эвелин испытующим взглядом.

– Мои сестры надлежащим образом заботятся о вас и вашей дочери?

– У Амелии вот-вот появится ребенок, и всё же она носится по городу, и всё ради меня! И на свете нет никого добрее Джулианны… – Эвелин прервалась, почувствовав, как на глаза навернулись слезы.

– Да, Амелия просто неудержима, и нет никого добрее Джулианны. – Вытащив из внутреннего нагрудного кармана носовой платок из кремового льна, Лукас протянул его Эвелин.

Она не взяла платок и тихо спросила:

– Где Джек? С ним всё в порядке?

– Он выздоровел, графиня, окончательно оправился после недавнего сурового испытания.

Она прикусила губу, силясь сдержать поток слез.

– Значит, вы виделись с ним на днях?

– Он мой брат, – ответил Лукас. – Конечно, я с ним виделся.

Эвелин провела последние две недели в Лондоне – ей было хорошо здесь в статусе гостьи Джулианны – и пыталась прийти в себе после расставания с Джеком. Но как она ни старалась, её жизнь в Лондоне не стала безмятежной.

– Вы не сказали мне, где он.

– Я могу лишь сказать вам, что он в безопасности, не волнуйтесь.

Эвелин знала, что не стоит больше ничего говорить, но у неё невольно вырвалось:

– Я хочу его видеть! Вы поможете мне? Пожалуйста…

– Пока вам лучше держаться друг от друга подальше.

Слезы вновь подступили к глазам молодой женщины, и на сей раз она уже не смогла с ними справиться. Эвелин промокнула глаза платком. Почему Лукас так говорит? Ему, так же как остальной части семьи, известно о её чувствах к Джеку?

– Что сказал Джек?

– Какая разница? Я хорошо знаю своего брата. Из его слов о вас я понял больше, чем он произнес. Ваши отношения вполне очевидны, по крайней мере мне. – Лукас пристально взглянул на Эвелин. – Вы любите его?

– Я пытаюсь его забыть.

Он расплылся в улыбке:

– Встреча с ним вряд ли этому поспособствует.

Эвелин обхватила себя руками.

– Я это понимаю. Это так трудно, мистер Грейстоун! Я должна поговорить с Джеком – ещё один, последний раз.

Недоверчиво вскинув брови, он помедлил и произнес:

– Зовите меня Лукасом, леди д’Орсе. Увы, сейчас я должен упорно стоять на своем. Джек беспокоится о вас и вашей дочери, и его враги знают это. Вы – его ахиллесова пята.

– Поверьте мне, сэр, – воскликнула, чуть не сорвавшись на крик, Эвелин, – я прекрасно понимаю, что мы не должны быть вместе!

– Так найдите в себе решимость и держитесь от него подальше, – сверкнул серыми глазами Лукас. – Потому что сейчас у него и так достаточно неприятностей, а если вас используют в игре против него, это будет означать его смерть.

У Эвелин перехватило дыхание.

– Поверьте, я не хочу пугать вас больше, чем вы уже испуганы, я знаю, что вам довелось пережить. – Лукас наклонился ниже. Его взгляд был твердым, но не враждебным. – Собственно, я приехал сюда сегодня вечером, чтобы встретиться с вами. Возможно, в один прекрасный день я смогу отвезти вас к Джеку, но этот день ещё не настал.

Эвелин чуть не спросила Лукаса о том, когда же придет этот день, – будет ли это до или после вторжения в бухту Киберон. Но вовремя спохватилась, решив, что говорить о таких вещах будет крайне неосторожно.

– Я знаю, в лице Гренвилла и Педжета у вас есть два надежных защитника. Но вы можете обратиться и ко мне, в любое время дня и ночи, – добавил Лукас, кивая на прощание. – Мне очень жаль, что вы так огорчены. А ещё больше мне жаль, что огорчил вас я.

– Это не ваша вина, – прошептала Эвелин.

Лукас поклонился и направился в кабинет. Она без сил прислонилась к стене. Что ж, по крайней мере, с Джеком всё в порядке.

– Эвелин!

Обернувшись на звук оживленного голоса Амелии, Эвелин вымучила из себя улыбку. Графиня Сент-Джастская была миниатюрной женщиной с русыми волосами и классическими чертами лица. Она взяла Эвелин под руку.

– Они похожи, как близнецы, не так ли? – сочувственно произнесла Амелия. – Но, стоит узнать их получше, как понимаешь, что во всём свете не сыщешь двух столь разных людей.

– Сначала я приняла его за Джека… И была просто потрясена, – тихо произнесла Эвелин.

Амелия погладила её по руке.

– Хотелось бы мне помочь тебе пережить это ужасное время, но в любом случае я знаю, что оно обязательно пройдет!

– Амелия покачала головой и с легким пренебрежением добавила: – Я, должно быть, говорю как Джулианна, наш вечный романтик. Эвелин, ты выглядишь уставшей. Я попрощаюсь за тебя со всеми, если ты пожелаешь удалиться.

У Эвелин камень с души упал.

– Не могла бы ты передать Джулианне, что вечер был просто восхитительным? Увы, после разговора с Лукасом я просто уничтожена. Не думаю, что смогу сейчас связно поддерживать беседу.

– Ну сколько ещё мы должны уверять, что с Джеком всё прекрасно и у тебя совершенно нет поводов для волнений?

Эвелин много слышала об отношениях Амелии с Гренвиллом: он ухаживал за ней, когда ей было шестнадцать, а потом внезапно исчез, не сказав ни слова, и женился на другой. Спустя десять лет он снова появился в Корнуолле, на похоронах своей жены, и Амелия почувствовала, что просто обязана прийти ему на выручку и помочь с детьми. Конечно же в итоге их роман вспыхнул с новой силой.

Но спустя какое-то время Гренвилла стали разыскивать по обвинению в государственной измене, и ему пришлось бежать из страны. Фактически Гренвилл шпионил как для французского, так и для британского правительств.

– А ты могла перестать волноваться за Сент-Джаста, – спросила Эвелин, – когда его объявили вне закона?

– Конечно нет, – пришлось признать Амелии. – Я вела себя точно так же, как ты: находила для себя утешение в своих обязанностях, заботясь о детях и его доме, пока он не вернулся. Эме осваивается, у неё всё замечательно. Тебе стоит сосредоточиться на этом. – И, улыбнувшись, Амелия обняла её. – Запасись терпением, Эвелин. Это лучший совет, который я могу дать, помимо того, что тебе просто нужно верить.

Крепко обняв Амелию в ответ, Эвелин медленно направилась наверх. Ей никак не удавалось оправиться от потрясения.

Встреча с Лукасом разбередила её старые раны – теперь сердце болело так нестерпимо, словно они с Джеком сегодня расстались, а не три недели назад. Скорее для того, чтобы успокоить себя, чем для того, чтобы действительно проведать дочь, Эвелин отправилась к Эме, делившей комнату с Бетт. Обе крепко спали. Жоли уютно расположилась в кровати Эме.

Эвелин поцеловала дочь в щеку, заметив, что Жоли завиляла хвостом.

– Непослушная собака, – тихо сказала Эвелин, но не приказала собаке слезть с кровати. Потом попятилась к выходу, стараясь не шуметь.

В камине гостиной, примыкавшей к спальне Эвелин, горел небольшой огонь. Каждую ночь горничная разжигала камин, и эта ночь не была исключением. Эвелин скользнула в комнату, закрыла за собой дверь и прислонилась к ней, глядя на танцующие языки пламени. Она думала о Лукасе и, разумеется, о Джеке.

И тут Эвелин вдруг почувствовала на себе чей-то взгляд. Оцепенев, она медленно повернула голову, ища того, кто так пристально следил за ней.

Большая часть гостиной скрывалась в полумраке. В дальнем, темном углу комнаты в кресле сидел какой-то человек.

Он пошевелился и зажег стоявшую на столе тонкую свечу.

Эвелин вскрикнула, её сердце отчаянно заколотилось, когда свеча осветила угол и с кресла поднялся Джек…

Эвелин жадно окинула его взглядом с головы до ног – его горящие глаза, распущенные волосы, темно-синий сюртук, безупречно чистую батистовую рубашку, кинжал и пистолет, замшевые бриджи, ботфорты, начищенные до блеска. Её взор снова взлетел вверх, встретившись с его взглядом.

– Джек!

Он был цел и невредим, он был здесь!

– Здравствуй, Эвелин, – хрипло произнес Джек.

Не помня себя от радости, она помчалась к нему. Джек кинулся к ней, и Эвелин бросилась в его объятия.

Эвелин попала в кольцо сильных рук Джека, и он припал к её губам. Она неистово ответила на поцелуй, запустив пальцы в его волосы. Когда он приподнял её, Эвелин обхватила его ногами за талию, и они слились в новом поцелуе с пугающей, неукротимой жаждой. И Эвелин вдруг поняла, что Джек тосковал по ней так же сильно, как она – по нему. Он пронес её через гостиную, направившись в спальню…

Эвелин лежала в объятиях Джека, учащенно дыша, их тела переплелись. Её щека покоилась на его груди, и Эвелин могла слышать неистовое биение его сердца.

Их любовные игры ошеломляли страстью – безрассудные, яростные, бурные. Но, как только к Эвелин вернулась способность здраво мыслить, ей на глаза навернулись слезы. Они с Джеком только что занимались любовью, но они не могли быть вместе.

Джек ещё крепче сжал её в объятиях.

– Как поживаешь, Эвелин?

Она моргнула, прогоняя слезы, улыбнулась и подняла на него взгляд. Лишь слабый огонек горел в камине спальни, большая её часть утопала во тьме.

– Твои сестры замечательно отнеслись ко мне и Эме. Джек, я так скучала по тебе!

Он быстро, но крепко поцеловал её в висок.

– Я не могу остаться.

Эвелин задрожала. Она мечтала, чтобы Джек объяснился в любви и признался, что тоже скучал по ней, а ещё ей хотелось обсудить ужасное положение, в котором они оказались.

– Ты отправишься на остров?

Его серые глаза скользнули по её лицу.

– Мне очень не хочется тебе лгать, поэтому я не стану отвечать, – после долгой паузы ответил Джек.

Эвелин кивнула, чувствуя, как слезы снова подступили к глазам. Значит, он собирался во Францию. Возможно, он направлялся в бухту Киберон!

– Что же насчёт Леклера?

Джек выпустил её из объятий и уселся на кровати. Потом огляделся – их одежда была разбросана по комнате.

– А что насчёт Леклера?

Джек поднялся, вытянулся вперед всем своим мускулистым телом, поднял панталоны и быстро натянул их.

Эвелин уселась, прижимая одеяло к груди и чувствуя, как её снова мгновенно охватило страстное желание.

– Ты дашь ему ответы, которые он ищет?

Он метнул в неё резкий взгляд.

– Не могу поверить, что ты спрашиваешь меня об этом! Ты действительно хочешь это знать?

– Ни Джулианна, ни Педжет не считают, что ты шпионишь для французов, Джек.

Его лицо будто окаменело.

– Они преданы мне, ведь они – моя семья.

– Я боюсь за тебя.

Джек снова сел на кровать, взял руку Эвелин в свои ладони и коснулся её губами. Одеяло упало к талии Эвелин.

– Я знаю. И на самом деле не хочу, чтобы ты беспокоилась обо мне. Я хочу, чтобы ты наслаждалась пребыванием в городе. – И он снова поцеловал её руку.

Эвелин закрыла глаза, ощущая, как запело сердце, а тело охватила знакомая томительная вибрация. Джек коснулся подбородка Эвелин, и она открыла глаза, встретившись взглядом с желанным мужчиной.

– Я хочу, чтобы ты ездила в гости на чай, танцевала на балах… возможно, с д’Аршаном.

Эвелин недоуменно вскинула бровь.

– Я поставил под удар тебя и Эме. А д’Аршан явно увлечен тобой… Точно так же как и Трев, он – хороший парень, – без улыбки, чрезвычайно серьезно объяснил Джек.

– Ты следил за нами сегодня вечером?

– Ну, я едва ли мог позволить себе появиться на ужине.

Эвелин почувствовала, как слезы вот-вот хлынут из её глаз. Джек должен был сидеть за столом вместе со всеми, он должен был быть рядом с ней. Но вместо этого он прятался преступник, за голову которого назначили награду.

– Меня не интересует д’Аршан.

– А жаль – резко бросил Джек, но тут же схватил Эвелин за плечо, привлекая её ближе и впиваясь губами в её рот.

Эвелин обвила руками шею Джека и поцеловала в ответ, отшвырнув одеяло.

Спустя несколько дней Эвелин сидела на кушетке с вышиванием в руках, аккуратно кладя стежки на лицевую сторону наволочки. Эвелин выводила узор из красных роз, собираясь потом подарить вышивку Джулианне в знак благодарности за всё, что она сделала. Сама Джулианна тем временем свернулась калачиком на софе, погрузившись в политический трактат о правах человека. Амелия дремала, растянувшись на диване. Её крошечные руки лежали на огромном животе, и Амелия улыбалась во сне. Эвелин подумала, что она грезит о своем ещё не родившемся ребенке.

Эти две женщины стали ей как сестры. Если бы Эвелин не скучала так по Джеку, она от души наслаждалась бы временем, проводимым в городе.

Но она отчаянно скучала по нему. Джек даже не остался с ней на ночь. Они ещё раз занялись любовью, а потом Джек ушел, попросив Эвелин сохранить его визит в тайне. Эта новая встреча с ним только разожгла необузданные, пылкие чувства Эвелин, и теперь ей было трудно вести себя так, словно ничего не происходит, а ведь ей так хотелось рассказать сестрам Джека, как безумно она влюблена…

Но они с Джеком не обсудили будущее. И Эвелин боялась спросить, увидятся ли они снова.

Ведь, по сути, ничего не изменилось. Джек оставался источником опасности для неё и её дочери, и, несомненно, сама Эвелин была источником опасности для него.

Казалось, у них нет будущего, и всё же осознание этого совсем не унимало её неистовое, настойчивое в чувствах сердце.

В открытых дверях комнаты вдруг показался Жерар. Поглощенная чтением, Джулианна не обратила на дворецкого внимания, но Амелия проснулась, зевая, когда он нараспев произнес:

– Мадам?

Эвелин заметила странное выражение лица слуги, а потом с недоумением осознала, что он обращается к ней.

– Жерар? – ответила Эвелин.

Простите, что помешал вам, мадам, но в передней – капитан Барроу, он спрашивает вас.

Сердце оборвалось у Эвелин в груди.

– Капитан здесь? Спрашивает меня? – с трудом произнесла, нет, пропищала она.

Джулианна отбросила трактат и резко обернулась к Эвелин:

– Не тот ли это капитан Барроу, который приезжал в Розелинд искать Джека?

Эвелин не могла скрыть тревоги.

– Да.

– Он спрашивает леди д’Орсе, мадам, – сказал Жерар Джулианне. – Мне отослать его?

Амелия с трудом встала, опираясь на подлокотник дивана. Три женщины переглянулись.

– Он сказал, чего хочет? – живо поинтересовалась Амелия.

– Он сказал, что хочет поговорить с графиней д’Орсе.

– Наверное, нам стоит отослать его? – понизив голос, спросила Джулианна.

– Думаю, мы должны выяснить, что ему нужно, – решительно отозвалась Амелия, уже направившись к двери.

Страх охватил Эвелин. Она и представить себе не могла, чего хотел капитан. Возможно, он разыскивал Джека. Вероятно, недавней ночью Джека заметили в Бедфорд-Хаус, кто-то увидел, как он приехал или уехал. Если Барроу оставался в Корнуолле, ему потребовалось бы три дня, чтобы, получив подобные сведения, добраться до столицы.

– Подождите, – остановила Эвелин сестер Джека.

Джулианна обернулась к Жерару:

– Пожалуйста, скажите капитану, что мы сейчас придем.

Слуга удалился, и она поспешила закрыть за ним дверь.

– Джек был здесь три ночи назад, – прошептала Эвелин.

Амелия и Джулианна быстро переглянулись.

– Почему ты ничего нам не сказала? – воскликнула Джулианна, старательно понижая голос.

Эвелин почувствовала, как зарделись щеки.

– Потому что он просил меня не делать этого.

– Ты думаешь, Барроу пришел, чтобы арестовать его? – спросила Амелия.

– А зачем бы ещё он сюда приехал? – Сердце Эвелин екнуло от страха. – О боже праведный! А что, если Джек остался в Лондоне?

– Он никогда не остается в городе. Это слишком опасно, – с уверенностью произнесла Джулианна. – Нам следует поприветствовать капитана.

Она открыла двери и решительно двинулась вперед. Эвелин и Амелия направились следом. Барроу с нетерпеливым видом стоял у входной двери в компании двух своих людей и двух швейцаров в ливреях. В окно за спиной Барроу Эвелин увидела ещё двух солдат верхом на лошадях – гвардейцы держали под уздцы трех коней вошедших в дом гвардейцев. Страх Эвелин усилился, но она выжала из себя улыбку и вскинула голову, расправив плечи.

– Добрый день, капитан. А я и не думала, что сфера ваших полномочий распространяется на столицу.

– Графиня. – Барроу слегка поклонился, потом кивнул Джулианне и Амелии. Капитан энергично выступил вперед и, взглянув на Эвелин, развернул скрученный в трубку лист пергаментной бумаги. – Боюсь, у меня ордер на ваш арест, леди д’Орсе.

Потрясенная, Эвелин покачнулась на ровном месте.

– Что вы сказали?

– Можете, конечно, прочитать документ, но мне даны указания немедленно взять вас под стражу, – заявил Барроу.

Он собирался арестовать её? Что она сделала? Эвелин захлестнула паника.

Амелия бросилась вперед.

– Должно быть, это ошибка, капитан, – произнесла она твердым, властным тоном. Уперев руки в бедра, Амелия решительно встала между Барроу и Эвелин. – Я леди Гренвилл, капитан, графиня Сент-Джастская.

– Здесь нет никакой ошибки, – холодно улыбнулся он.

Мысли лихорадочно заметались в голове Эвелин. Никаких обвинений быть не могло – ну что она такого натворила? Эвелин почувствовала, как за спиной встала Джулианна, будто пытаясь защитить.

– И каковы же обвинения? – требовательно спросила Амелия.

– У меня есть санкция на арест, графиня, и мне не нужно открыто выдвигать какие-либо обвинения, чтобы арестовать леди д’Орсе. Впрочем, я скажу вам: это – преступное деяние, связанное с предоставлением убежища изменнику короны в военное время.

Эвелин знала законы недостаточно хорошо. Но ей было известно, что настали времена, когда кого угодно можно арестовать за что угодно, без предъявления обвинений.

– Вы ведь обыскали дом. И Джека Грейстоуна там не было! – вскричала она.

Барроу выступил из-за спины Амелии, его зеленые глаза сверкнули.

– Но с тех пор появился свидетель, показавший под присягой, что Грейстоун действительно скрывался в вашем доме и что вы действительно оказывали пособничество врагу.

У Эвелин перехватило дыхание. Никто из слуг никогда не предал бы её вот так!

– Это невозможно!

– Ваша служанка подписала показание, подтвержденное присягой, леди д’Орсе, о том, что вы укрывали изменника короны – врага государства, предателя.

Аделаида ни за что не предала бы её. Эвелин почувствовала, как подкашиваются колени. Джулианна схватила её за руку.

– Это сделала Бетт? Но почему?

– Полагаю, она – истинная патриотка. – Смысл его слов был понятен, даже если капитан не стал вдаваться в подробности.

Эвелин совершенно растерялась. Барроу агрессивно двинулся на неё, явно собираясь схватить.

Несмотря на видимую громоздкость и неуклюжесть, Амелия метнулась с проворностью кошки, снова встав перед Эвелин.

– Вы не заберете графиню из этого дома. Это было бы ужасной ошибкой с вашей стороны, капитан. Несомненно, это недоразумение. Или, возможно, Бетт вынудили подписать показания по столь ложному обвинению. В любом случае мой муж, граф Сент-Джастский, уладит этот вопрос.

– Здесь нет никакой ошибки! – резко бросил Барроу.

– Предупреждаю вас, сэр, что в этом доме – две дюжины слуг. Даже не пытайтесь вывести леди д’Орсе отсюда! – Амелию трясло от ярости, её серые глаза сверкали. – Вы ведь не желаете вызвать гнев графа.

– Уж не собираетесь ли вы применить физическую силу, чтобы помешать мне? – не поверил он своим ушам. – Вы что, мне угрожаете?

– Можете не сомневаться, мы обязательно применим физическую силу против вас и ваших людей. Так что предлагаю вам вернуться к старшим по должности и проверить свои факты. И тогда, убеждена, вы обнаружите, что ордер на арест был выдан по ошибке, незаконно. – Амелия холодно улыбнулась. – Всего хорошего, капитан.

Барроу трясло от ярости, но он явно стал колебаться.

– Прекрасно, – отрывисто бросил он, повернувшись к Эвелин: – Оставайтесь в этом доме, графиня, а я вернусь после того, как обговорю этот вопрос со своим начальством.