Текст книги "Капитуляция"
Автор книги: Бренда Джойс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
– Эвелин, не могла бы ты подняться в комнату Джека? Нам нужно кое-что с тобой обсудить.
Тревога захлестнула её с головой. Выходит, с ней хотели поговорить оба? Что им могло понадобиться?
Эвелин выжала из себя жалкую улыбку:
– Конечно, – и бросилась к лестнице.
– Что-то случилось? – осторожно спросила Эвелин, когда Трев посторонился, пропуская её вперед. – На твоем лице написан такой ужас…
Он лишь любезно улыбнулся ей:
– Джек хочет с тобой поговорить, и сразу после этого я уйду.
Эвелин помедлила, испытующе глядя на Трева, но никаких чувств на его лице уже не отражалось. Её тревога усилилась. Приподняв подол бордовой юбки, она бросилась наверх. Трев последовал за ней.
Джек сидел на краю кровати, теперь на нем красовались бриджи не по размеру и столь же бесформенная рубашка. Он держал стакан бренди, но, стоило Эвелин войти, как взгляд Джека тут же устремился на неё. Джек улыбнулся.
И Эвелин сразу поняла: эти двое что-то затеяли.
– С тобой всё в порядке?
Он медленно поднялся:
– Тревельян собирается отвезти тебя и Эме к твоему дяде.
Сбитая с толку, Эвелин встрепенулась:
– Повтори, что ты сказал?
– Тревельян уезжает, Эвелин. Скоро стемнеет. – Джек подошел к ней и взглянул прямо в глаза. – Я хочу, чтобы он отвез тебя и Эме к Роберту – сегодня же вечером.
От потрясения у Эвелин перехватило дыхание.
– Лоран может привезти твои вещи завтра, – добавил Джек. – Так что ты можешь уехать прямо сейчас.
Она не верила своим ушам. Из-за спины донесся голос Тревельяна:
– Буду рад отвезти тебя, Эвелин.
Обернувшись, она взглянула на Тревельяна, который невозмутимо улыбался ей. Чувствуя, как внутри закипает ярость, Эвелин повернулась к Джеку:
– Ты поедешь с нами?
– Нет.
Ее буквально затрясло от гнева.
– А я так не думаю! Да ты встать не можешь без того, чтобы не побледнеть от боли! И теперь я должна бросить тебя здесь, одного, после того, как тебя так чудовищно избили?
Джек схватил её за руку, задыхаясь.
– Эвелин, – он побледнел, но по-прежнему крепко сжимал её руку, – ты не можешь жить здесь одна вот так. Просто потому, что это слишком опасно.
Она сбросила бы с себя его руку, но знала, что это причинит ему боль.
– Я не оставлю тебя здесь одного, просто потому, что это якобы слишком опасно! – Эвелин решительно повернулась к Треву, и Джек выпустил её руку. – А ты почему согласился на этот нелепый план? Джек ранен. Он вряд ли может защитить себя… Его чуть не убили.
Тревельян некоторое время молча, серьезно смотрел на неё. В его глазах мелькнула печаль.
– Любое подобное общение всегда таит в себе опасность, Эвелин. Джек – преступник. У него множество врагов. Его предупредили. В следующий раз они могут придумать нечто посерьезнее, и ты окажешься в рискованной переделке.
Ее снова начало трясти.
– Если и будет этот следующий раз, я сама полезу в рискованную переделку – так я смогу помочь ему! – яростно вскричала она. – Неужели вы оба думаете, что ситуация может стать ещё опаснее?
Тревельян во все глаза смотрел на неё, явно обескураженный и подавленный.
– Никогда не знаешь, что будет завтра, – заметил он. – Как правило, осмотрительность – самая мудрая линия поведения.
Эвелин обхватила себя руками. Можно было не сомневаться: Трев только что понял, как сильно она любит Джека. Эвелин не хотелось, чтобы Трев знал об этом, но она была слишком расстроена, чтобы по-настоящему волноваться о таких пустяках. Наконец она снова повернулась к Джеку.
– Почему ты хочешь, чтобы я уехала именно сегодня? Тебе что, сейчас грозит опасность? Это мой дом… Здесь живет моя дочь. Я должна знать!
Джек замялся.
– Я всегда в беде, Эвелин. Опасность следует за мной повсюду, и она нашла меня в «Черном вереске». Думаю ли я, что мои враги могут появиться здесь сегодня вечером? Нет, не думаю. Но Трев прав. Все, кто как-то связан со мной, подвергаются опасности. Мне не следует оставаться здесь. Мне вообще не следовало приезжать сюда. И тебе не следует жить здесь, в одиночестве, как сейчас, причем независимо от того, что произошло со мной на днях.
– Даже представить себе не могу, как вернусь к дяде, пока ты здесь. И прежде чем ты начнешь возражать, скажу: я не оставлю тебя одного в этом доме – ни сегодня, ни завтра.
Он сурово посмотрел на неё:
– Означает ли это, что ты подумаешь об отъезде из Розелинда, как только я смогу покинуть этот дом?
Эвелин вздохнула. Какая же опасность грозила Джеку? И что, если им с Эме действительно есть чего бояться тут, в Розелинде? Ведь Леклер им угрожал! Эвелин уже жалела, что не рассказала об этом Джеку. С другой стороны, если она признается в этом сейчас, наверняка потеряет веский аргумент в споре.
– Да, я подумала бы об этом, если бы и ты отправился в более безопасное место.
Повисшую тишину нарушил Тревельян.
– Вы так похожи на пару любовников… – тихо заметил он.
Эвелин напряглась всем телом, но даже не взглянула на Трева: всё её внимание было сосредоточено на Джеке.
– Ты не мог бы вернуться в кровать? Пожалуйста, – наконец сказала она.
Его пристальный, глубокий взгляд слился с её взглядом. Джек отдал Эвелин стакан бренди и медленно двинулся к кровати. Эвелин тут же бросилась к нему, взяла за руку и помогла ему сесть поудобнее. Джек тут же схватился за перебинтованные ребра, его лицо помрачнело, но осталось непреклонным.
Эвелин по-прежнему мрачно смотрела на него.
– Я не заслуживаю твоей преданности, – задумчиво произнес Джек. – Эвелин, ты должна изменить свое решение ради Эме.
Боже, как же он напугал её!
– Я не могу оставить тебя одного в таком состоянии, раненого, – прошептала Эвелин. – Я просто не могу. И у тебя есть моя преданность, Джек, заслуженная или нет.
Она услышала шаги уходившего Тревельяна, но даже не обернулась. Джек тоже остался сидеть на месте, не шелохнувшись.
Эвелин сложила руки на груди и выдавила из себя улыбку.
Джек не улыбнулся в ответ.
Эвелин резко опустилась на край кровати с расческой в руках, совершенно изнуренная. Тревельян уехал задолго до темноты, несколько часов назад, и Эвелин нашла в себе силы примчаться вниз, чтобы поблагодарить его за беспокойство и попрощаться.
Трев был мрачнее тучи и на прощание посоветовал ей покинуть Розелинд как можно быстрее.
Что ж, теперь Трев знал, что она любит Джека, и даже догадался, что они были любовниками, – Эвелин не сомневалась, что верно поняла его замечание. Ей было так жаль, если она сделала Треву больно… Однако его беспокойство только усилило её тревогу.
А ещё Эвелин по-прежнему была поражена тем, что двое мужчин сговорились против неё подобным образом, пусть даже оба хотели защитить её.
К большому облегчению Эвелин, ближе к вечеру Джек уснул. Она заглядывала к нему несколько раз, но он лежал не двигаясь. Отдых поможет ему как можно быстрее поправиться.
Потом Эвелин легко поужинала с Эме и слугами на кухне, у большой печи. И, пока Бетт готовила Эме ко сну, Эвелин с Лораном заперли каждую дверь и каждое окно, защитив дом так надежно, как только было можно.
Сейчас было поздно – почти одиннадцать. Но Эвелин никак не могла успокоиться, ей было не до сна. Неужели над ними с Эме нависла угроза? А Джеку? Ах, если бы она только знала, почему напали на Джека! Если бы она только знала, какая именно опасность грозит ему!
Джек и Тревельян были правы. Ей не стоило жить одной с Эме и тремя слугами в Бодмин-Мур – только не теперь, после смерти Анри. Даже если бы она не подслушала тот разговор на острове, ни одной вдове не стоило жить вот так, в одиночестве. Эвелин опасалась возвращаться к дяде, но сомневалась, что найдет кого-то ещё, чтобы попросить о помощи. Даже если бы ей удалось занять денег, съемные комнаты в Лондоне стоят чрезвычайно дорого.
Из коридора, у её двери, послышались шаги, скрипнули половицы.
Эвелин вскочила и схватила пистолет, наведя его на открытый дверной проем. Сердце отчаянно колотилось, рука дрожала, и она выругалась про себя, потому что держать оружие прямо никак не получалось.
Показавшийся в проеме Джек застыл на пороге.
Оба вытаращили друг на друга глаза.
– Опусти пистолет, – быстро сказал он.
Эвелин подчинилась, чувствуя, как подгибаются колени.
– Ты напугал меня!
– У меня и мысли такой не было. – Его серые глаза вспыхнули. А потом он прямо, откровенно посмотрел на её хлопковую ночную рубашку с кружевами и распущенные, струящиеся по плечам волосы.
Ощутив, как всё внутри у него внезапно напряглось, Эвелин опустилась на край кровати. Джек был в её спальне…
Было уже очень поздно, они остались наедине, Джек был одет в мешковатые бриджи и одолженную рубашку, распахнутую до самого низа. Под бинтами вырисовывался живот, плоский и твердый. Эвелин не осмеливалась скользнуть взглядом ниже.
– Почему ты не спишь? – с усилием произнесла она, еле ворочая языком в пересохшем рту.
Джек прислонился к косяку, задержав на Эвелин глубокий, тяжелый взгляд.
– А почему ты не спишь?
И его серые глаза медленно скользнули по её лицу и ночной рубашке, типично по-мужски, с явным сексуальным подтекстом, оценивая Эвелин.
Необузданное желание вмиг овладело ею, пронеслось сквозь неё, подобно разрушительному урагану. Затаив дыхание, Эвелин медленно встала.
– Ну как я могу спать?
– А как я могу? – Ресницы Джека опустились, скрывая бушующее в его глазах пламя.
Неужели он собирался заняться с ней любовью? Он едва мог ходить! Но с чего бы ещё ему тогда заглядывать сюда?
– Я не могу уснуть, потому что волнуюсь о тебе. – Эвелин нервно облизнула губы.
Ресницы Джека взлетели вверх.
– Я не хочу, чтобы ты волновалась обо мне, – тихо сказал он. – Не хочу, чтобы ты спала с пистолетом.
Она замялась.
– Я начала спать с оружием ещё до того, как на тебя напали, Джек. Я всегда осознавала, в каком отдалении стоит этот дом. – Конечно же Эвелин исказила правду. Теперь она спала с пистолетом из-за Леклера и угроз его дружка, проникшего в дом.
– Я уеду завтра, – резко, не допускающим возражений тоном произнес Джек. – А ты отправишься к своему дяде.
– Это звучит как приказ, который ты отдаешь своим морякам.
– Черт побери, – бросил он тихо, но так же резко. – Ну вот, ещё одна независимая мыслительница на мою голову – совсем как Джулианна и Амелия! Но неужели сейчас, хотя бы один-единственный раз, ты не можешь просто выслушать приказ и подчиниться ему?
Эвелин поспешила уклониться от прямого обсуждения этой темы.
– Ты ещё не оправился после нападения. Ты не можешь окончательно выздороветь всего через три дня! И вряд ли сможешь поехать куда-либо уже завтра!
Джек серьезно произнес:
– Теперь ты в опасности – из-за меня.
Эвелин мгновенно встревожилась:
– Что ты хочешь этим сказать?
– Мне не стоило брать тебя на свой остров. Не стоило затаскивать в свою постель. У меня слишком много врагов, Эвелин. И ты только посмотри, чем всё обернулось… Ты подслушала мой разговор с Леклером, поставив себя тем самым в ужасное положение. А потом на меня напали мои враги, я приехал сюда – и, вероятно, привлек их в Розелинд.
Ошеломленная, Эвелин буквально подскочила:
– Ты жалеешь о времени, которое мы провели на Лоо-Айленде?
– А разве ты не жалеешь?
– Нет! – вскричала она, чувствуя, как сильнее заколотилось сердце. – Нет, я не жалею!
Он медленно покачал головой:
– Я эгоистичный мерзавец, но не настолько эгоистичный, как может показаться. Я не могу по-прежнему подвергать опасности тебя и твою дочь. Просто не могу.
Эвелин не верила своим ушам. Так Джек с ней прощался? Неужели он действительно собирается завтра уезжать?
– Нельзя сказать, что нам грозит какая-то великая опасность, – начала уверять Эвелин, но вдруг смолкла. Джек ведь был прав, не так ли? В этом единственном вопросе он был прав, и она не могла отрицать это. Да, она находилась в опасности, потому что побывала на его острове, и враги Джека могли последовать за ним в Розелинд.
– Я вижу, ты наконец-то осознала, что я прав.
Эвелин ответила не сразу:
– Ты не в состоянии куда-то ехать уже завтра, ты не можешь.
– Я могу – и поеду, – отрезал Джек.
Если он уедет завтра, то будет испытывать сильные физические страдания, и это наверняка отсрочит процесс его выздоровления. И что потом? Как Эвелин сможет жить спокойно, не зная степени грозящей Джеку опасности? Она будет волноваться каждый божий день!
– Джек! Чего они хотели? Почему они напали на тебя? Пожалуйста, ответь! Я должна знать!
– Это было лишь предостережение, – безрадостно улыбнулся он. – Если бы они хотели меня убить, я был бы сейчас мертв, Эвелин. Они застигли меня врасплох, и я не смог защититься.
Она сжалась от страха.
– Тогда я благодарна, что это было предостережение!
Теперь Джек смотрел на неё очень серьезно.
– А я благодарен, что тебе не навредили. Не знаю, как смог бы жить, если бы тебе пришлось страдать больше, чем ты уже страдаешь, причем по моей вине.
Эвелин напряженно замерла, думая о проникшем в дом злоумышленнике, который угрожал ей.
Так Джек пришел сюда, потому что искренне беспокоится о ней? Несомненно, он вел себя как человек, который действительно тревожился.
И как Эвелин могла рассказать ему о непрошеном госте теперь? Это взволновало бы его ещё больше.
– Раз это было лишь предостережение, почему ты считаешь, что должен спешно срываться отсюда завтра, ведь ты едва можешь ходить?
– Потому что у меня слишком много врагов, – категорично бросил он. – Один из которых может начать меня преследовать. Наше общение подвергает тебя серьезной опасности.
Эвелин почувствовала, как екнуло сердце – со страхом, смятением.
– Твои слова меня тревожат, – помолчав, сказала она. – Мы имеем полное право быть друзьями. Это звучит почти так, словно ты хочешь полностью прекратить наши отношения.
В глазах Джека затеплилось пламя.
– Ведь это был не сон… Ты сказала, что любишь меня, ведь так?
Она остолбенела.
Джек вошел в комнату и медленно направился к Эвелин, остановившись лишь тогда, когда сжал её за плечи.
– Ты станешь отрицать это? – тихо спросил он. Эвелин медленно покачала головой.
– Нет.
Джек притянул её ближе, крепко обняв.
– Я преступник, Эвелин. Я шпион. Эта страна находится в состоянии войны, и эта война завтра не закончится. Я не заслуживаю твоей преданности и уж совершенно точно не заслуживаю твоей любви.
Эвелин протестующе покачала головой. К глазам подступили слезы.
– Мне всё равно, что ты преступник, мне всё равно, что ты шпионил для французов! – воскликнула она. Только вот на самом деле ей было не всё равно, её это безмерно тревожило. И когда Джек ничего не ответил, Эвелин осознала, чего не хватает в этой истории, – он не признался ей в искренней, глубокой привязанности. Тяжело дыша, она облизнула губы. – Ты спрашивал меня, почему я так беспокоюсь о тебе.
Теперь я должна задать тебе тот же самый вопрос.
– Не надо, – сказал он, скользнув руками от её плеч выше, к шее, а потом и к лицу. – Не проси меня о том, чего я не могу дать.
У Эвелин перехватило дыхание. Джек отказывался признаться в каких-либо чувствах, хотя, несомненно, они у него были!
Теперь его губы двигались совсем близко от её губ.
– Я сойду с ума, если ещё раз не займусь с тобой любовью – в последний раз перед тем, как уйду, – хрипло произнес он. – Эвелин, ты так нужна мне сегодня ночью…
Она вскрикнула, и так долго сдерживаемые слезы наконец-то хлынули из глаз. И что ей было делать – противиться? Но почему? Она любила Джека, даже если он не любил её в ответ, и её тело кричало от желания быть с ним сейчас. А ещё он собирался завтра уезжать… Он собирался закончить их отношения.
Сквозь пелену слез взгляд Эвелин встретился с его взглядом.
– Я действительно люблю тебя – и не боюсь в этом признаться.
Его руки напряглись, заставляя Эвелин замереть в объятиях, и Джек поцеловал её – глубоко, пылко, неистово…
В голове Эвелин мелькнула лишь одна связная мысль: они могут заниматься любовью в последний раз. И она схватила Джека за плечи, припав к его губам в ответном поцелуе.
Глава 14
Эвелин лежала в объятиях Джека, задыхаясь и ощущая, как учащенно бьется сердце. Её щека прижималась к его груди, их ноги переплелись. Эвелин не могла поверить, какой мощный взрыв страсти они только что пережили, причем дважды.
Джек крепко сжал её руку, потом приподнял и коснулся губами ладони. Эвелин ощутила, как он напрягся от боли, вызванной этим легким движением.
Все ещё прикрываясь одеялом, Эвелин приподнялась на локте.
– С тобой всё в порядке? – спросила она, начиная краснеть. Теперь нельзя было сказать, что только Джек занимался с ней любовью, проявляя инициативу, – она сама занималась любовью с ним!
Он медленно улыбнулся ей.
– Я в полном порядке, Эвелин, и даже лучше. – Его глаза засверкали и сощурились. – Ты такая способная ученица!
Она почувствовала, как покраснела ещё больше.
– Я просто бесстыдница.
Джек только что показал ей несколько способов заниматься любовью, ни один из которых не предполагал, чтобы он нависал над ней, – Джек едва ли мог удерживаться в такой позе. Эвелин с изумлением вспоминала, чем именно они занимались.
– Ты самая настоящая бесстыдница, – сдавленно засмеялся Джек, снова целуя её руку. На сей раз он сморщился от боли и очень осторожно откинулся назад.
И теперь, когда её сознание прояснилось, а сердце забилось ровнее, Эвелин всерьёз забеспокоилась по поводу ран Джека.
– О, мой милый, мы, вероятно, только что пустили всё твое выздоровление насмарку.
– Ты, вероятно, только что помогла мне выздороветь, – возразил Джек. – Не думаю, что когда-либо чувствовал себя лучше.
Но когда он с большим трудом попробовал сесть, улыбка сбежала с его лица, сменившись мрачной решимостью.
Эвелин поспешила придержать Джека за плечи, с волнением вспомнив о его решении уехать этим утром. Она знала, такая поездка будет стоить Джеку нестерпимых мучений. Ему требовался постельный режим – и им явно не следовало устраивать пылкие любовные игры.
Но он сказал, что хочет заняться с ней любовью в последний раз…
Эйфория Эвелин окончательно испарилась, столкнувшись с суровой действительностью. Ну разумеется, он не нашел в себе сил закончить их отношения прямо сейчас. И разумеется, она была ему небезразлична, и их роман только-только начинался. Эвелин не сомневалась, что Джек успел искренне привязаться к ней.
– Ребра болят? – спросила она, ощущая, что будоражащий восторг их страсти окончательно рассеялся, сменившись смятением и страхом. Эвелин не хотела, чтобы Джек уезжал, сталкиваясь один на один с новой угрозой. Она не хотела и оставаться в Розелинде без него – с Джеком здесь было гораздо спокойнее. А ещё Эвелин даже подумать не могла об их разлуке и о том, что ей придется отвезти Эме к своему дяде.
Откинувшись на подушки, Джек серьезно взглянул на неё:
– Да, болят. Ребра ещё будут беспокоить меня неделю-другую, но они ушиблены, Эвелин, а не сломаны. И я не могу сожалеть о том, что сейчас я с тобой.
Ей захотелось нежно коснуться лица Джека, но она удержалась.
– Я тоже ни о чём не жалею.
На его лице появилась порочная усмешка.
– И я верю, что ты действительно не жалеешь.
Неужели она снова покраснела? Эвелин посмотрела на дверь в спальню Джека, которая была распахнута, а потом бросила взгляд в гостиную.
– Надеюсь, все спят.
Неужели она была такой несдержанной, как вспоминалось сейчас? О, она надеялась, что нет!
– Ты, несомненно, перебудила весь дом.
Эвелин испуганно вздрогнула, но тут же поняла, что Джек просто поддразнивает её.
Она успокоилась.
– Я уже открылась Лорану. Рассказала ему, что мы стали любовниками у тебя на острове.
Глаза Джека удивленно распахнулись.
– Я рад, что тебе есть кому довериться, Эвелин, но ты уверена, что это было разумно?
– Он ни за что не станет сплетничать обо мне.
Некоторое время Джек пристально смотрел на неё.
– Мне лучше уйти. Пока мы ещё можем остаться незамеченными, но нас обязательно обнаружат, если я проведу с тобой всю ночь.
Эвелин прикусила губу, почти готовая попросить Джека остаться, несмотря ни на что. А как же насчёт их недавней беседы?
– Я боюсь ехать к дяде, да и ты по-прежнему ранен, и мы оба знаем это. Ведь ты говорил, что непосредственная опасность прямо сейчас тебе не грозит. Почему бы тебе не отдохнуть ещё несколько дней?
Он всё так же внимательно смотрел на неё.
– Неужели мы начнем спорить на ту же самую тему, что и несколько минут назад? Думаю, не стоит. – Джек потянулся к Эвелин, но в следующий миг она заметила, как он из последних сил подавляет в себе желание содрогнуться от боли. – И ты не хуже меня знаешь: если я останусь здесь с тобой, хорошенько отдохнуть не смогу.
Эвелин отпрянула.
– Значит, утром ты уезжаешь?
– Мы оба уезжаем, – стоял на своем Джек. – Я знаю, ты не хочешь возвращаться к дяде из-за твоей тети. Но так для тебя будет намного безопаснее. Если ты останешься здесь, я не смогу уехать.
Эвелин взглянула Джеку в глаза, и он перехватил её взгляд. Конечно, ей не стоило оставаться в Розелинде одной. Она знала, что должна рассказать Джеку о проникшем в дом злоумышленнике. Ей явно не стоило держать подобный «визит» в тайне, тем более что это могло касаться Джека и его шпионских игр.
Скованная напряженностью, Эвелин выскользнула из постели и, стоя спиной к Джеку, быстро накинула на себя ночную рубашку. Когда она повернулась, на губах Джека играла нежная улыбка.
– Ты невероятно обольстительна.
Но это приятное замечание не могло отвлечь Эвелин от серьезной темы.
– Ты прав в одном: мне не стоит жить здесь, в Розелинде, с Эме.
– Прекрасно, в этом мы пришли к согласию, – констатировал Джек и, словно почувствовав, что она не всё сказала, с подозрением сощурился.
Она обхватила себя руками:
– Я рассказала тебе не всё, Джек.
Он взглядом пригвоздил её к месту.
– Что это значит?
Примерно две недели назад, в тот день, когда сюда приезжал Лукас, в этот дом проник посторонний.
– Что-о-о? – воскликнул Джек, и его глаза потемнели. Я собиралась ложиться спать, когда заметила в своей спальне незнакомца. Он схватил меня. И у него был нож, – пояснила Эвелин.
Джек сорвался с кровати, тут же захрипев от боли.
– И ты говоришь мне это только сейчас? – Он явно не верил своим ушам.
Эвелин вспыхнула, а Джек стянул с кровати простыню и обернул её вокруг талии.
– Ну не могла же я лишний раз тревожить тебя, когда ты оказался у моей двери, истекая кровью и без сознания!
Он зловещей тенью навис над ней.
– И что же случилось, Эвелин?
Услышав его угрожающий тон, она задрожала.
– Он поднес нож к моему горлу и сказал, что, если Леклера предадут, мы с Эме за это заплатим.
Джек побледнел.
– А потом он ушел, – дрожащим голосом добавила Эвелин.
Джек резко втянул воздух ртом.
– Нет, поверить не могу, что ты говоришь мне об этом только сейчас! Ты пострадала?
– Нет. Но я очень испугалась.
– И это произошло две недели назад? Какого черта ты не сообщила мне об этом?
– Мы едва ли были в хороших отношениях! – вскричала Эвелин.
– И что из этого? – Джек внезапно схватил её за руку и притянул к себе. – Неужели ты не знаешь, что я всегда примчался бы к тебе, узнав, что тебе что-то угрожает или ты попала в беду?
Эвелин покачала головой.
– Нет. Я этого не знала.
– Так знаешь это теперь! – Джек выпустил её руку и, забыв о боли, стал в гневе расхаживать по комнате.
– Забудь о Фарадей-Холле. Ты едешь в Лондон. У Амелии вот-вот родится ребенок, так что ты можешь остановиться у Джулианны и Педжета.
Эвелин поперхнулась от неожиданности.
– Не могу же я вот так навязываться!
– Зато я могу – и обязательно это сделаю. Роберт не сможет обеспечить твою безопасность, только не в том случае, если что-то случится с Леклером. А у Педжета есть охранники. Да и власти часто караулят дом. В прошлом Доминик был шпионом Питта, поэтому я могу рассказать ему всё. В сущности, я не могу представить себе лучшего, более безопасного места для тебя.
– А как же насчёт Лоо-Айленда? – Эвелин не могла поверить, что осмелилась на такую дерзость, но потом осознала, что просто хотела остаться с Джеком любой ценой.
– Я не всегда живу там, Эвелин. Когда твое домашнее хозяйство будет готово к отъезду?
Эвелин поразилась тому, с какой скоростью развивались события.
– Джек, на то, чтобы подготовить всё мое домашнее хозяйство к отъезду, уйдет несколько дней.
– Соберись завтра, – отрезал Джек. – Даю тебе ещё один день.
* * *
В доме царила суматоха, ведь теперь все, включая Эвелин, в безумной спешке собирали свои вещи. Через день после разговора с Джеком, наутро, Эвелин уже считала, что они будут готовы уехать во второй половине дня. Собрать одежду оказалось самой легкой задачей, но для продолжительного пребывания вне дома требовалось упаковать в коробки личные пожитки, книги и бухгалтерские документы. А ещё в условиях нынешних высоких цен Эвелин не собиралась оставлять и скоропортящиеся продукты.
Лоран съездил в город, и Трим одолжил им свою повозку, так что теперь у них было два средства передвижения вместо одного.
Вернувшись из города, Лоран появился на пороге комнаты Эме.
– Это безумие, – нахмурился слуга. – Должен вам сказать, что кладовые для продуктов почти пусты, а в моей повозке уже не осталось места.
Эвелин улыбнулась, старательно отводя взгляд:
– Вот и замечательно.
Скрестив руки на груди, Лоран воззрился на неё:
– Почему мы так спешим? Что случилось? Почему вы не смотрите мне в глаза?
Эвелин вспыхнула. Она не могла рассказать Лорану, что Джек был шпионом и что ей угрожали его французские союзники. Точно так же Эвелин не могла признаться, что враги Джека могут запросто начать разыскивать его в Розелинде, подвергнув серьезной опасности её и Эме. Эвелин сознательно обманула Лорана, сказав ему, что Джулианна пригласила их провести лето со своей семьей в Лондоне. Лоран был в восторге он обожал столицу, – но потом стал что-то подозревать. Как-никак большая часть представителей света на лето уезжала из города в свои загородные поместья.
– Мне просто показалось, что для Эме будет лучше пожить в такой роскоши. Я не могла отказать леди Педжет.
– Вы провели с ним ночь, – хмыкнул Лоран.
Эвелин напряженно застыла на месте. Джек снова пришел в её спальню прошлой ночью, но Эвелин уже не удивлялась – она ждала его. Не говоря ни слова, Джек заключил Эвелин в объятия и на сей раз не покидал её до рассвета.
– Да, провела.
– Это связано с Грейстоуном, я уверен. Он почему-то отправляет вас в Лондон. Раз его так сильно избили, могу предположить, что он боится своих врагов, ведь так? Но с чего, бога ради, его враги стали бы угрожать вам?
Эвелин резко опустилась на край кровати.
– О, Лоран… Если бы я могла поведать вам его тайны, я сделала бы это. Не могли бы мы на этом и остановиться?
Он уселся рядом с ней.
– Я никогда ещё не видел вас счастливее и никогда не видел вас такой испуганной.
– Вдове не стоит жить одной, только не среди этих безлюдных болот, не с ребенком, только не во время войны.
Лоран взял её за руку.
– О нем ходит так много слухов! Но, думаю, я понимаю, что происходит. Он один из наших шпионов, и французы подумывают хорошенько проучить его или даже убить. А вы теперь – его возлюбленная. Так что и вы можете оказаться в опасности. – Он побледнел. – Мы все можем оказаться в опасности, если он останется здесь с нами.
Эвелин вздохнула с облегчением от того, что Лоран счел Джека британским агентом, но не успела она ответить и успокоить слугу, как в парадную дверь настойчиво постучали. Эвелин встала, гадая, кто же мог нагрянуть в гости, – возможно, это был Трев.
В спальне показался Джек, прошагав из своей комнаты, где он отдыхал. Эвелин улыбнулась, но он не просиял ответной улыбкой, бросившись мимо к одному из окон спальни, В дверь снова заколотили, и Жоли принялась лаять. Теперь стук стал громче и требовательнее. Эвелин поняла, что у парадной двери стоит не Тревельян.
Окно комнаты Эвелин выходило на север, прямо под ним находились подъездная аллея и раскинувшийся перед домом сад. Выглянув в окно, Джек остолбенел.
– Солдаты, – коротко бросил он.
Сердце Эвелин тревожно екнуло. Подбежав к окну, она увидела пятерых кавалеристов в красных мундирах и черных шапках, с мушкетами за плечами и шпагами по бокам. Гнедые лошади под солдатами взмылились и пыхтели. В дверь снова решительно постучали. Жоли принялась надрываться ещё яростнее.
– Кто-нибудь дома? – прокричали из-за двери. – Откройте!
Вне себя от страха, Эвелин подняла глаза на Джека.
– Они здесь из-за меня, – сказал он.
«Его арестуют!» – в панике подумала Эвелин. Но Джек положил руку ей на предплечье, кратко улыбнулся и повернулся к Лорану.
– Задержите их, сказал Джек. – Дайте мне пять минут, а лучше – десять.
– Куда ты? – закричала Эвелин, но он бросился вперед через всю комнату. – Где ты сможешь спрятаться?
Джек не ответил, он уже был в коридоре. Эвелин схватила пистолет, встретившись взглядом с Лораном. Слуга еле слышно произнес:
– Он нашел туннели, мадам, ещё в первый день пребывания здесь.
Эвелин была ошеломлена.
– Он почти всё время был без сознания!
– Он знал, где смотреть, и отправил меня найти их. Один из туннелей ведет к конюшне. А насчёт остальных я не знаю.
Предыдущие владельцы дома пользовались этими туннелями для занятий контрабандой. И понятное дело, Джек знал, где располагаются туннели, – он заблаговременно позаботился о том, чтобы найти пути к отступлению, на тот случай, если когда-либо возникнет потребность спешно покинуть дом.
– Покажете мне их позже, – с усилием произнесла Эвелин.
Мрачно взглянув на неё, Лоран кивнул. Она кинулась прочь из спальни с пистолетом в руке, слуга помчался следом за ней.
В коридоре Эвелин оглянулась на комнату Джека. Там было уже пусто. Он ушел по черной лестнице.
Эвелин с Лораном прибежали вниз в тот самый момент, когда офицер открывал входную дверь.
– Сэр! Вы напугали меня до полусмерти! – вскричала Эвелин.
Стоя на крыльце, распахнув дверь, солдат посмотрел на пистолет в руке Эвелин, потом – на Лорана и, наконец, взглянул мимо хозяйки в переднюю. Услышав шаги за спиной, Эвелин обернулась. В холле стояли Аделаида и Бетт, между ними застыла Эме. Жоли на поводке виляла хвостом.
– Мама! – испуганно закричала Эме.
Эвелин метнула в офицера гневным, предостерегающим взглядом. Потом бросилась к дочери и опустилась на колени, с грехом пополам изображая подобие улыбки.
– Все в порядке, дорогая, это британские офицеры, хорошие люди, которые защитят нас от таких плохих людей, как французские солдаты в Париже.
Эме дрожала и, казалось, вот-вот расплачется.
– Скажи им, чтобы они ушли!
– Именно это я и собираюсь сделать. – Эвелин поцеловала дочь в щеку. – Аделаида, отведите её на кухню. И заберите Жоли.
И без того встревоженная, Эвелин осознала, насколько резко и нервно прозвучал её голос.
Бросив на неё всполошенный взгляд, Аделаида поспешила увести Эме и щенка мастифа, Бетт направилась следом за ними. Подождав, пока они не скрылись из виду, Эвелин обернулась к офицеру:
