Текст книги "Игра Люцифера"

Автор книги: Брэдли Биркенфельд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 24 страниц)

ВОПРОСЫ
ДЛЯ ЧИТАТЕЛЕЙ

После того как мы все пережили недавний банковский кризис и узнали о сомнительных действиях многих банкиров, руководствовавшихся сомнительной этикой, были ли вы удивлены интригой, сюжетом и уровнем коррупции, изображенными в книге «Игра Люцифера»? Что удивило вас сильнее всего и почему? Какая часть истории вызвала у вас наибольший дискомфорт?

Швейцарские банковские законы защищают анонимность владельцев счетов. Когда Брэд летал в Северную Америку, чтобы убедить богатых людей открывать счета в его банке, он говорил, что в его обязанности не входила проверка того, как эти американцы платят свои налоги. Согласны ли вы с этой логикой? Знаете ли вы примеры того, как кто-то не декларировал части своих доходов? Есть ли разница между нежеланием декларировать тысячи долларов (серьезное мошенничество) и сотни долларов (мелкое мошенничество)?

Кто больше всего страдает от действий богатых людей, уклоняющихся от уплаты налогов?

Начав работать в Credit Suisse, Брэд поразился тому, насколько просто ему было приводить новых клиентов и открывать для них секретные счета в Швейцарии, к тому же за эту работу ему неплохо платили. Возможно, вы думали: «Наверняка мой сын, дочь, супруга или я сам могли бы заниматься чем-то подобным несколько лет, выстроить себе гнездышко и осесть в Альпах… Кто бы оказался от такой богатой и беззаботной жизни – хороших ресторанов, дискотек и Ferrari? Понравились бы вам такая работа и такой стиль жизни? Почему да или почему нет?

Были бы вы более счастливы, если бы у вас было больше денег? Хотели бы вы положить их на секретный счет, не облагаемый налогами? Существует ли вообще такое понятие, как «слишком много денег»? Хотели бы вы попробовать поиграть с налогами, а затем, через несколько лет, включить эти суммы в свою декларацию?

Автор обладает необычным и беспощадным чувством юмора – оно проявляется и в том, как он описывает людей, и в ярких фразах типа «толку от него было как от сетчатой двери на подводной лодке». Какие юмористические фразы автора понравились вам больше всего?

Когда Брэд потерял работу в бостонском State Street Bank, он нанял клоунов с воздушными шарами, чтобы поделиться с общественностью рассказом о неблаговидной деятельности банка. Это доказало, что он не склонен уходить без шума. Как это повлияло на принятое им впоследствии решение рассказать о сомнительной деятельности UBS? Доводилось ли вам публично рассказывать о чужих неблаговидных поступках? Сработало ли это в ваших интересах или же вы получили ответный удар?

Автор говорит о том, что, решив рассказать о неблаговидной деятельности UBS, он думал об американских налогоплательщиках-тружениках, которые вынуждены отвечать за богатых людей, не желающих платить свою долю. Но при этом он был зол на своего босса Бовэя и UBS за двуличие, наглядно проявившееся в истории с трехстраничным меморандумом. Как вы думаете, почему на самом деле Брэд решил раскрыть секреты UBS?

Если бы вы были на месте Брэда, то что бы вы сделали, если бы ваш босс пытался лишить вас заслуженной премии, украл у вас секретаршу, а затем отказался обсуждать с вами трехстраничный меморандум?

Брэд был единственным банкиром UBS, приговоренным к тюремному заключению – его боссы и их начальники воспользовались Пятой поправкой, им позволили вернуться в Швейцарию. Кроме того, судья приговорил Брэда к большему сроку, чем просил прокурор. Считаете ли вы это справедливым? Как вы считаете, почему дело обернулось именно таким образом?

Очевидно, что Кевин Даунинг из министерства юстиции ненавидел Брэдли Биркенфельда и это чувство было взаимным. Как вы думаете, были ли действия Даунинга оправданны с юридической точки зрения или же он позволил своим личным пристрастиям повлиять на свои суждения?

Хоть автор и сидел в тюрьме для «белых воротничков», он все-таки провел в ней 31 месяц (в том числе и в одиночном заключении). Хотели бы вы оказаться в тюрьме, как он? Считаете ли вы, что конечный результат – поражение UBS и предание гласности имен владельцев счетов, уклонявшихся от уплаты налогов, стоило той цены, которую заплатил Брэд?

Хотя мы все получаем немалую пользу от действий отважных изобличителей, общество зачастую отвергает их и считает париями. За последние годы было предано гласности немало неблаговидных дел – сомнительные практики в области медицинских экспериментов и добычи полезных ископаемых, проблемы на АЭС, торговля людьми, коррупция в мире политики и т. д. Считаете ли вы, что изобличители, принимающие на себя огромные риски, должны получать иммунитет от судебного преследования? Думаете ли вы, что тюремный срок для таких людей, как Брэд, сделавших решительный шаг вперед, охладил желание совершать подобные поступки у других потенциальных изобличителей? Возможны ли ситуации, когда такое наказание оправданно?

Давая показания под присягой, автор был вынужден передать комиссии имена клиентов, для которых он открыл новые счета в UBS, таких как джентльмен на выставке автомобилей в Калифорнии. Что бы вы чувствовали на месте этого клиента, кинозвезды или других клиентов Брэда, имена которых он предал огласке?

Начав искать юристов при первой поездке в Вашингтон, автор книги понял, что все большие юридические компании уже находятся на содержании UBS, а некоторые из них уже активно работали на швейцарский банк. С учетом того, что вы уже знаете о швейцарских банках, считаете ли вы безвредной практику, при которой американская юридическая компания получает значительные гонорары от компаний типа UBS, или это достойно осуждения?

Кто из героев книги понравился вам больше всего? Кто из них вызвал у вас наибольшее презрение?

Если бы по книге «Игра Люцифера» сняли фильм, то кто, по-вашему, мог бы сыграть Брэдли Биркенфельда? А его секретаршу Валери? Как насчет других актеров на те или иные роли?

Если бы вам довелось оказаться за чашкой швейцарского кофе с Брэдом, о чем бы вы хотели его спросить прежде всего?

ИНТЕРВЬЮ С АВТОРОМ

Вопрос: Брэдли, поздравляю с созданием столь захватывающей книги. Что заставило вас написать ее и рассказать свою историю?

Ответ: Я написал эту книгу, чтобы поделиться никому не известной историей о том, как я разрушил секретность швейцарской банковской системы. Банковская деятельность в Швейцарии ассоциируется с богатством, привилегированным и роскошным образом жизни. В книге «Игра Люцифера» я раскрываю темную сторону частного банковского обслуживания и рассказываю о своем мучительном путешествии, в конце которого мне удалось разрушить завесу секретности, столетиями создававшуюся в Швейцарии. Благодаря тому, что завеса секретности теперь сорвана, террористам, коррумпированным политикам, вершителям судеб и богачам в наши дни становится намного сложнее финансировать нападения на невинных людей, совращать представителей власти и чиновников, а также уклоняться от своих налоговых обязательств.

И хотя я до сих пор горжусь успехом своих усилий в борьбе со швейцарской банковской секретностью, UBS и министерство юстиции множество раз пытались агрессивно противостоять моему историческому изобличению. Я написал книгу «Игра Люцифера» в том числе и для того, чтобы рассказать, как UBS и министерство юстиции почти десять лет пытались повести следствие по неверному пути и обмануть широкую общественность. Они извратили суть правосудия для защиты собственных интересов. Они пытались укрыть от правосудия и публичного порицания своих влиятельных и могущественных благодетелей, владевших секретными номерными счетами.

Хотя мои усилия и были вознаграждены крупнейшей в мире наградой за изобличение – 104 миллионами долларов, – мир заслуживает того, чтобы знать правду об этом скандале. Я рад, что книга «Игра Люцифера» рассказала о том, о чем не смогло рассказать правительство США, и что мои откровения послужили катализатором для множества расследований на тему коррумпированной банковской деятельности в Европе и по всему миру.

Вопрос: Читатели любят книги, детально рассказывающие о какой-то истории, хотя и понимают, что их авторы рискуют, разглашая тонкости происходящего. Беспокоитесь ли вы из-за того, что делитесь множеством сокровенных деталей вашего дела? А как насчет деталей финансовой жизни других людей?

Ответ: Я совершенно не беспокоюсь, рассказывая о том, что и почему произошло в моей жизни. Беспокоиться стоит UBS, министерству юстиции и множеству богатых американцев с секретными швейцарскими счетами… Я всячески приветствую то, что у нас появилась возможность разоблачить коррупцию на другом берегу Атлантического океана и по всему миру.

Вопрос: Вы очень нежно говорите о своем отце-враче и о матери, отказавшейся от карьеры модели ради воспитания детей. Очевидно, что им удалось воспитать сильного и умного сына! Что они думали о вашей карьере, когда вы зарабатывали огромные деньги в UBS? Знали ли они какие-либо детали вашей работы, например то, что вы помогали американцам избежать уплаты налогов?

Ответ: UBS, Credit Suisse, Barclays и многие другие частные банки, многие столетия работающие в Швейцарии, гордились тем, что предлагали финансовые услуги для богатых клиентов. И этими услугами пользовались многие уважаемые и законопослушные семьи. Моя роль в каждом из этих банков состояла в том, чтобы предлагать таким клиентам доступ к стабильным и привлекательным инвестициям, обеспечивая им полную свободу действий. При этом мы не несли никакой ответственности и никак не были связаны с тем, как наши клиенты исполняют свои обязанности налогоплательщиков. У нас могли возникать такие вопросы – точно так же как у нас возникают вопросы относительно расчетов наличными без чека с таксистами и другими поставщиками услуг, но мы не были обязаны проверять, насколько точно клиенты заполняют свои налоговые декларации.

Если вернуться к вашему вопросу, то мои родители были, безусловно, рады, что после обучения по программе MBA в Швейцарии мне удалось устроиться на работу в столь уважаемые компании. Тот факт, что моя работа позволяла улучшить навыки межличностного общения, а любовь к путешествиям совпадала с возможностью обслуживать финансовые потребности клиентов по всему миру, убедил их в том, что я выбрал идеальную карьеру. Я оказывал своим клиентам банковские услуги, а не давал консультации по налогообложению.

Модель швейцарского частного банковского обслуживания начала давать сбои, когда частные банкиры принялись предлагать финансовые услуги во время встреч с клиентами в странах, где их деятельность не была лицензирована или зарегистрирована должным образом. Проблема возникла и из-за того, что банкиры принялись активно предлагать своим клиентам схемы уклонения от налогов. Финансовые законы и правила очень сложны, особенно в трансграничных ситуациях.

Работая на множестве рынков, мы полагались на внутренние и внешние законы и правила, помогавшие нам убедиться в том, что наши действия на всех рынках оправданны и правильны. Однако мы не понимали в полной мере, что наши работодатели слишком агрессивно интерпретировали местные законы и в некоторых случаях переходили черту, подвергая нас реальным юридическим рискам. Мотивом к моим действиям по изобличению практик UBS стал трехстраничный меморандум, в котором компания прямо запрещала действия, которые сама же нам поручала и за которые нам платила. Компания, пользовавшаяся плодами наших усилий, была готова отвергнуть нас в случае возникновения любых юридических проблем. Она совершенно не собиралась поддерживать своих «мятежных» банкиров.

Вопрос: Мне было очень интересно узнать, как вы, после начала работы в Credit Suisse, смогли так просто привлекать средства новых зажиточных клиентов. Это действительно было так просто? Или же вы не рассказываете о финансовой хватке, необходимой для такой работы? Важна ли для такой работы степень MBA?

Ответ: Финансовые услуги – это очень конкурентная область, в которой множество игроков сражаются за ограниченную сумму денег инвесторов. В конечном итоге основную роль в этом бизнесе играет качество услуг для клиентов. И хотя степень MBA важна для понимания работы внутренних механизмов множества сложных продуктов и услуг, которые мы предлагали, этого недостаточно для того, чтобы выделиться среди многих других. Думаю, что описание моей работы кажется вам простым потому, что мне это действительно легко давалось. У меня природный талант вызывать доверие у большинства людей, с которыми я общаюсь. Я люблю людей, а клиентам нравился мой позитивный и профессиональный подход. Им было приятно находиться в моей компании.

Вопрос: Как я понял, поворотной точкой для вашего сотрудничества с UBS стал увиденный вами трехстраничный меморандум, практически запрещавший работать с американскими деньгами. Работая в Credit Suisse, вы выступили с идеей ублажения богачей – из ваших слов может показаться, что до этого банкиры не занимались ничем подобным. Можно ли сказать, что Credit Suisse отставал в игре, в которой банкиры UBS уже были настоящими экспертами?

Ответ: В то время Credit Suisse еще не развил такую же сложную и активную деятельность по сбору клиентских активов, как UBS. Значительная часть нового бизнеса возникала при работе с клиентами, уже пользовавшимися другими услугами банка (депозитами, коммерческим кредитованием, операциями с ценными бумагами, аккредитивами и т. д.). Работая в State Street мы, банкиры, имели много возможностей для перекрестных продаж услуг нашим клиентам. По сути, работая в Credit Suisse, я просто предлагал новые возможности для развития бизнеса существующим и потенциальным банковским клиентам. Как и в UBS, моя работа в Credit Suisse была полностью прозрачной и соответствовала правилам компании и требованиям законодательства.

Вопрос: После выпуска из Норвичского университета, военной академии в Вермонте вы думали о карьере в армии, однако после работы в банке в течение летних каникул решили заняться финансами. Как повлияли на вашу жизнь учеба и военное образование, полученные в Норвиче? Диктовали ли они вам, как вести себя во время вашей изобличительной битвы?

Ответ: Мой опыт, полученный в Норвичском университете, старейшей в Америке частной военной академии, закалил меня и подготовил к борьбе и неприятностям, ждавшим меня в будущем. Кадетам в Норвиче прививались такие качества, как тщательность, настойчивость и уверенность в себе, и жизнь в этой среде принесла мне немало хорошего. Все эти и многие другие качества очень помогли мне в последней битве против UBS и министерства юстиции.

Вопрос: Говоря о армии, считаете ли вы службу патриотическим занятием? Было ли патриотичным ваше поведение до того, как вы сдали властям всех этих банкиров: когда вы открывали номерные счета для все новых и новых богатых клиентов?

Ответ: Это сложный вопрос. Я не верю, что вопросы патриотизма хоть как-то связаны с тем, что я мог или не мог сделать. Открытие счетов для американских и других иностранных клиентов в швейцарских банках было моей работой. Тем же самым занимались сотни других частных банкиров по всей Швейцарии в течение десятилетий. Я делал свою работу, понимая, что компания не просит нас нарушать законы от ее имени. Интересен вопрос и о том, насколько непатриотичным является уклонение наших клиентов от своих налоговых обязательств. В Соединенных Штатах и других странах имеется немало областей бизнеса, в которых производятся расчеты наличными и значительная часть доходов не декларируется в налоговых органах. Насколько непатриотичными можно считать всех этих нарушителей? Можно ли считать непатриотичными клиентов, пользующихся такими услугами и позволяющих их поставщикам не полностью декларировать свои доходы или, хуже того, сознательно договаривающихся с ними о том, чтобы не сообщать о наличных платежах? Или все же у этих людей есть какое-то моральное право не платить налоги правительству, не обладающему должной дисциплиной действий и имеющему слабый контроль над расходами? Это довольно сложный вопрос со множеством тонкостей.

Мое восприятие этой ситуации развивалось со временем. В книге я рассказываю о том, что мне было просто не обращать внимания на сомнительные действия и довольствоваться тем, что они были санкционированы и одобрены компанией. И конечно же, на такие вопросы сложно обращать внимание, когда вы молоды и сильны, а деньги текут к вам бурным потоком. Тем не менее с годами вы начинаете понимать, что даже законные действия не всегда оказываются допустимыми с точки зрения этики. Было ли для наших клиентов правильным уклоняться от налоговых обязательств и тем самым возлагать на плечи менее ловких и менее богатых более тяжелое бремя налогов? Конечно, вы можете спросить, почему я не послушался этих этических инстинктов раньше. Это хороший вопрос, но его можно задать большинству из нас. С подобными этическими конфликтами сталкивались многие. В таких ситуациях непросто вести себя достойно, не говоря уже о том, чтобы справиться с ними. Но для меня эти дилемма получила свое разрешение, когда я благодаря трехстраничному меморандуму осознал, что мои действия переходили границы. В этот момент я понял, что игра окончена.

Я мог бы просто уйти, однако вместо этого я набрался храбрости и решил бросить вызов самому мощному банку в мире, рассказав о его незаконной и неэтичной деятельности.

Вопрос: Давайте вспомним времена, когда вы работали в State Street в Бостоне и вас уволили за то, что вы отказались записывать на пленку, в нарушение закона, свои переговоры с клиентами. Что вы думаете о своих коллегах, которые продолжили работать, как ни в чем не бывало? Было ли вам сложно поддерживать отношения со своими приятелями, которые тихо следовали неэтичной практике компании?

Ответ: Во время скандала в State Street Bank я боролся с теми, кто предлагал заниматься незаконной деятельностью, а не с теми, кто все знал и стоял в стороне. Кроме того, никто их моих приятелей в State Street не был вовлечен в подобные действия. Я понимаю, что некоторые из сотрудников этого банка, как и других крупных финансовых учреждений, не хотели рисковать своим будущим и выступать против неправомерных действий корпоративного руководства. Они сделали свой выбор, я сделал свой – и обратился к властям.

Я вижу забавную параллель между историей с State Street и тем, как швейцарские частные банкиры занимались своей работой в нарушение законов стран, в которых они действовали. Трейдеры State Street могли записывать переговоры, предполагая или надеясь, что компания сможет доказать юридическую правомерность их действий. Они просто не верили в то, что оценивать законность работы должны они сами. Однако я (так же как и потом в Швейцарии) сообщил о нарушении, как только понял, что оно действительно имело место.

Вопрос: В годы работы в UBS вы были хорошо оплачиваемой звездой и получали намного больше, чем ваши коллеги, благодаря условиям, на которых вы согласились работать на банк, в частности, благодаря тому, что вы получали долю от прибыли на привлеченные от новых клиентов Новые Деньги. Знал ли кто-то из ваших друзей того времени об этих условиях вашего трудового контракта? Зарабатывали ли вы больше денег, чем Бовэй, ваш босс с зубами-отмычками? И если так, то не считаете ли вы, что отчасти его неприязнь к вам была вызвана именно этим? Или же это было следствием его ревности к тому, как вам удалось выбить эти условия из банка?

Ответ: Не приходится сомневаться в том, что условия моего контакта раздражали практически каждого руководителя UBS, который о них знал, не потому, что в них было что-то предосудительное, а потому что я оказался намного более эффективным, чем они могли себе представить. Это был беспрецедентный контракт для швейцарского частного банкира, а то, что его заключили не с одним из них, а с американцем, бесило их еще больше.

Вопрос: Что стало с Валери, лояльной к вам секретаршей, которую Бовэй сначала украл у вас и которой затем отказался платить нормальную зарплату и премию?

Ответ: Валери удачно вышла замуж, родила двух детей и живет в Швейцарии.

Вопрос: Вы не боитесь говорить правду, даже если предстаете после этого в далеко не идеальном свете. Поэтому простите меня за вопрос, но можете ли вы сказать, в чем все же состоял ваш главный мотив, когда вы решили предать гласности деятельность UBS и раскрыть тайны швейцарской системы? Было ли это попыткой отомстить Бовэю, который был явно настроен против вас?

Ответ: Здесь очень важно понимать, как развивались события, которые привели в итоге к моему историческому изобличению. Конечно, Кристиан Бовэй мне не нравился, но он был всего лишь ожесточившимся человеком, обиженным и ревновавшим к моим успехам. При этом он не брезговал приписывать себе славу за успехи своего подразделения (возникавшие во многом благодаря моим усилиям). Я был хорошо защищен условиями своего контракта, и у Бовэя было не так много возможностей причинить мне серьезный вред. В прошлом мне доводилось иметь дело с намного более коварными персонажами.

Как я уже говорил выше, с какого-то момента мне стало дискомфортно жить, зная мотивы, по которым многие из моих клиентов открывали свои счета в банке. Поскольку я работал в основном с американцами, имевшими вполне легитимные деловые интересы, моя основная этическая дилемма была связана с налоговыми обязательствами. Однако еще раз поясню – я был банкиром, а не налоговым консультантом, клиенты сами несли ответственность за свои обязательства. Уход от налогов – одно из самых старых занятий в мире, оно вызывает множество этических дилемм, и в этой схватке я не хотел играть роль мальчика для битья.

Основным триггером моих действий стал трехстраничный меморандум, который нашелся в глубинах корпоративной сети UBS – там, где его не мог бы найти ни один банкир. Этот меморандум говорил о том, что почти все, чем занималась наша группа, рассматривалось банком как нарушение закона. Банк был готов и дальше пользоваться плодами нашей работы, однако если бы его начали преследовать власти, он мог бы вытащить на свет этот меморандум и заявить, что не санкционировал наших действий. Иными словами, он никак не поддержал бы своих «мятежных» банкиров. Напротив, он сам накинул бы нам петлю на шею и подтолкнул бы к виселице!

Это не было философской дилеммой. Банк понимал, что подставляет нас. Он не информировал нас об этом. И он мог бы легко отмахнуться от обвинений в поддержке наших действий.

Как только я узнал о меморандуме, я решил обсудить его содержимое с отделом UBS, занимавшимся вопросами комплаенса – соответствия законодательству. Когда на мои неоднократные письменные запросы не пришло ни одного ответа, я понял, что банк не готов признать серьезность ситуации, они были бы счастливы оставить все так, как есть, а это создавало для американских банкиров по-настоящему смертельный риск. Послушав рекомендации своего швейцарского советника, я отложил свое решение об отставке и поделился своими сомнениями напрямую с руководителями банка и его советом директоров, ссылаясь на политику самого UBS в отношении действий изобличителей. В этот момент руководство банка организовало внутреннее расследование, однако после довольно формальной работы оно пришло к заключению, что мои обвинения были построены в основном на неправильно понятой сути документа – никто так и не признался в том, что нашему подразделению было поручено заниматься, по существу, незаконной деятельностью. Именно это заставило меня обратиться к властям США, а затем публично изобличить действия банка. Кто-то считает, что в основе моих действий лежала перспектива получить значительное вознаграждение. Они, руководствуясь своими интересами, забывают о том, что закон об изобличениях, благодаря которому я в конечном итоге получил награду, еще не был принят в начале моей саги. И даже после того, как я официально стал изобличителем и после того, как я рассказал о деятельности UBS в Швейцарии, перспективы получения какого-либо вознаграждения были крайне туманными (особенно учитывая формулировки принятых законов и сложности, с которыми сталкивались другие изобличители в сходных ситуациях). Я уже не говорю о том неприятном приеме, который получил на первой же встрече с представителями министерства юстиции. Однако я настаивал на своем и продолжал делиться информацией, несмотря на то что за это я мог получить не награду, а вполне реальный тюремный срок. Так оно и вышло: я провел 31 месяц в федеральном исправительном учреждении за то, что помог раскрыть многолетнее и крупнейшее в истории США налоговое мошенничество. При этом никто из других банкиров UBS, виновных в этом мошенничестве, не оказался за решеткой.

Так что мои показания были вызваны не тем, что я начал по-иному воспринимать факт возможного уклонения моих клиентов от уплаты налогов. Их причиной стало то, что UBS разработал и занимался реализацией противозаконного бизнес-плана. Он нанял меня и моих коллег, а затем принялся использовать нас втемную. А после этого он четко дал понять, что не собирается нести никакой ответственности за наши действия. Все просто. В результате моего изобличения казначейство США смогло получить не менее 12 миллиардов долларов в виде налогов, штрафов, процентов и прочих санкций, наложенных на клиентов, которые годами пренебрегали своими обязанностями налогоплательщиков. Поэтому, хотя на моей совести и лежал камень из-за того, что мои частные клиенты уклонялись от уплаты налогов, именно мое изобличение деятельности UBS помогло государству собрать значительные суммы с тех, кто уклонялся от налогов, и с тех, кто помогал им в этом.

Вопрос: Эту книгу невозможно читать, не представляя ее себе в виде фильма, как потому, что вы отлично описываете происходившее, так и потому, что в ней отлично выписаны персонажи. Так что, если такой день наступит, то кого бы вы хотели видеть на экране в роли Брэдли Биркенфельда? Кто из актеров мог бы сыграть других действующих лиц этой истории?

Ответ: Честно говоря, я не думал о том, кто мог бы изобразить всех персонажей этой саги. Однако я точно не разрешил бы играть себя актеру с ненастоящим бостонским акцентом. Бостонский акцент – это шик. Либо он есть, либо его нет.

Вопрос: Какой урок вы вынесли из всей это истории? Если бы вы могли вернуться в прошлое, то выступили ли бы вы с разоблачением UBS? Сделали бы вы это раньше? По всей видимости, вы бы не обратились в министерство юстиции – или же сделали все то же самое снова, зная о том, что вам грозит унылое одиночное заключение?

Ответ: Разумеется, я бы сделал это снова, если бы мне представилась такая возможность. Мои усилия позволили вернуть в казначейство США 12 миллиардов долларов и разоблачить тысячи налоговых мошенников, которые считали себя выше закона. Прямым следствием моих действий стали новые законы в отношении налогообложения. Были ратифицированы новые межгосударственные соглашения по этому вопросу. Я разрушил систему швейцарской банковской секретности, которая многие годы считалась неприступной. Единственное, что я сделал бы иначе – я бы не связывался с министерством юстиции. Я своими глазами увидел, как его разъедает внутренняя коррупция. Я не знаю, к чему они стремились, но точно не к справедливости.

Вопрос: Видели ли вы недавно опубликованное «Панамское досье» с детальным описанием офшорных счетов? Увидели ли вы в нем ка кие-нибудь знакомые имена? Думаете ли вы, что подобная информация может быть предана гласности и в других частях мира?

Ответ: Да, я кое-что знаю о скандале с «Панамским досье». В связи с ним меня особенно заинтересовало одно имя – в досье фигурировал не кто иной, как осужденный за налоговые преступления Игорь Оленикофф. Боже мой, похоже, этот Игорь никогда не успокоится!

«Панамское досье» представляет собой набор файлов юридической фирмы Mossack Fonseca, серьезного игрока в мире офшорных трастов. Наверняка в будущем нас ждут и другие подобные скандалы с участием других юридических фирм, бухгалтерских компаний и банков. Похожая ситуация была, когда в результате Lux Leaks (расследования, произведенного ICIJ, международным консорциумом журналистов-расследователей) были преданы огласке файлы с деталями налоговых льгот, которые смогли получить крупные международные корпорации в Люксембурге для снижения своего налогового бремени в Европе. Не только частные лица не любят платить налоги!

Вопрос: Но все же, несмотря на победу над UBS и закрытие многих офшорных счетов, помогающих богатым людям не платить налоги, разве законы самих Соединенных Штатов не благоволят богатым? Известны слова Уоррена Баффета о том, что он, мультимиллиардер, платит меньшую долю налогов, чем его секретарь со значительно меньшей зарплатой. Насколько ближе мы стали к реальному налоговому равенству – к тому, чтобы помочь тем американским труженикам, о которых вы думали, когда решили разоблачить банк?

Ответ: Очевидно, что богатые и влиятельные люди в Соединенных Штатах и за их пределами играют совсем не по тем правилам, что и большинство других людей. Я их не защищаю, я просто признаю эту реальность. Мои усилия по изобличению заставили многих из этих людей открыться и понести ответственность за свои действия. В этом смысле я внес свой вклад в то, чтобы вернуть равные условия игры для всех – и при этом вернул в американскую банковскую систему больше офшорных денег, чем любой другой человек в истории.

Вопрос: Хотели бы вы сказать своим читателям что-нибудь еще? Ответ: Известный исторический факт состоит в том, что никому и никогда не удавалось успешно вторгнуться в Швейцарию… до меня.