Текст книги "Легенда о Льюке"

Автор книги: Брайан Джейкс

7

Гигантский ястреб отступил на шаг, дав Тримп возможность неуклюже подняться на лапы. Никогда еще ни одна птица не производила на нее столь сильного впечатления: эти черные кривые когти, ярко-желтые ноги, могучее туловище, коричневое с белым оперение, пестрая «шапочка» на голове. Над смертоносным изогнутым клювом горели золотом два глаза с дикими черными зрачками. Хриплый голос ястреба царапал слух:

– Ну, ершиха, что ты делаешь в моих владениях?

Тримп никогда раньше не обзывали «ершихой», и, набрав побольше воздуха, она храбро решила заявить об этом:

– Тебя не касается, птичка, что я здесь делаю, – сказала она сухо. – А вообще-то я ищу своего друга, бельчонка Чаггера.

Ястреб наклонил голову набок. Его еще никогда не называли «птичкой»:

– Берегись, красавица. Будь осторожнее, колючка. Меня зовут Крар Хранитель Лесов. Еще никому не случалось назвать меня «птичкой» и остаться в живых.

Тримп почувствовала прилив смелости. Она спокойно и пристально посмотрела ястребу в глаза:

– А меня, представь, зовут Тримп Путешественница, по крайней мере те, кто получил хоть какое-то воспитание. И никому еще не удавалось назвать меня «ершихой» и остаться в живых! Да и «колючкой» тоже.

Теперь пришла очередь Тримп отступить на шаг. Она было подумала, что он сейчас проглотит ее, но мгновение спустя поняла, что ошиблась. Он улыбнулся, а это с ястребами случается довольно редко.

– А ты храбрая, Тримп Путешественница! Твои враги, должно быть, уже все покойники. Как, ты сказала, зовут того детеныша белки, которого ты ищешь?

– Чаггер, но он отзывается и на имя Чагг. Он еще маленький.

Ястреб расправил свои огромные крылья, и Тримп показалось, что он накрыл ими весь лес. Он дотронулся кончиком крыла до головы ежихи:

– Подожди здесь, Тримп Путешественница, а я наведу справки.

Когда ястреб взмахнул крыльями и взлетел, Тримп упала, сбитая волной воздуха. Как будто гигантскую стрелу выпустили в зеленый полог леса. В золотом столбике солнечного света, как пылинки, задрожали осыпающиеся листья.

Гонфф припустил по лесу бегом, завидев своего друга, который тоже торопился ему навстречу:

– Эй, Мартин, напал на след малыша?

– Нет, приятель. А ты не видал Тримп?

– Эй вы, я здесь!

Оба подбежали к Тримп, которая сидела, прислонившись спиной к тополю, снимая листья со своих иголок. Гонфф подбоченился и укоризненно покачал головой:

– Нечего сказать, очень красиво получается, барышня! Мы тут с лап сбились, носимся, высунув языки, сначала по берегу, потом по лесу, а вы тут прохлаждаетесь! Очень мило!

Тримп встала и отряхнулась:

– Вообще-то я жду вестей о Чаггере с минуты на минуту. Сразу хочу предупредить: не пугайтесь.

Мартин огляделся и развел лапами:

– Не пугаться чего, Тримп? Ежиха указала вверх:

– А вон чего!

Крар Хранитель Лесов пробил своим телом брешь в сплошном лиственном пологе и просвистел мимо трех друзей подобно шаровой молнии. Когда он приземлился, все трое лежали на земле, сбитые воздушной волной.

Тримп легонько постучала Крара по когтю:

– Не делайте больше так, ладно, Крар? А то вы кого-нибудь зашибете. Это мои друзья, Мартин Воитель и Гонфф, принц Мышеплут. А это Крар Хранитель Лесов, друзья. Этот лес – его владения.

Мартин и Гонфф судорожно сглотнули и низко поклонились, причем одновременно. Крар прикрыл оба глаза и учтиво щелкнул клювом, как это принято у ястребов при встрече с друзьями. Потом он обратился к Тримп:

– Увы, новости плохие. Детеныш попал в плен – боюсь, что к воронам, которые питаются падалью.

Тримп хотела что-то сказать, но Гонфф знаком призвал ее помолчать. Хитроумный Мышеплут обратился к ястребу сам, стараясь изъясняться, как и Крар, высокопарным устаревшим языком:

– Что я слышу, господин! И вы называете себя правителем здешних мест? Я бы на вашем месте никогда себе не простил, если бы в моих владениях подлое воронье покушалось на невинных младенцев! Пристало ли подобное равнодушие благородному воину?

К превеликому удивлению Мартина и Тримп, огромный ястреб виновато переминался с ноги на ногу, повесив голову:

– Вы говорите истинную правду, о Мышеплут. Это мои владения, и вы справедливо упрекнули меня в недостатке бдительности.

Гонфф с сомнением покачал головой:

– Вряд ли у вас будет шанс исправиться.

Низко нагнувшись, ястреб расстелил огромные крылья по земле – весь воплощенное самоуничижение. Его пышное оперение поникло.

– О горе мне! Взываю к вашему великодушию, принц Мышеплут! Разрешите мне вызволить из плена вашего вассала, умоляю вас! Окажите мне такую честь – и я ваш вечный должник!

При виде Крара, распростертого у лап Гонффа, Тримп захлестнула волна жалости. Не сдержавшись, она выпалила:

– Скажи, что ты разрешаешь, Гонфф! Позволь ему это сделать!

Мышеплут упрямо стиснул лапы. На секунду повернувшись спиной к ястребу, он подмигнул Мартину и Тримп. Потом с важностью произнес:

– Помолчи, ежиха, хватит трещать! Что, спрашиваю я вас, будет принцу Мышеплуту порукой в том, что эта птица сдержит слово?

Мартин вынул из ножен свой меч. Он коснулся им склоненной головы Крара, потом поцеловал лезвие и торжественно провозгласил:

– Я, Мартин из Рэдволла, готов поручиться в том, что Крар Хранитель Лесов, хозяин здешних мест, оправдает ваше доверие, принц Мышеплут. Ибо он воин по крови и по рождению и потому обязан словом и делом помогать слабым.

Гонфф походил немного туда-сюда, как бы обдумывая это заявление. Он остановился у самого клюва ястреба:

– Так где тут у вас обитают эти подлые вороны? В ответе ястреба прозвучала нотка надежды:

– О принц, на холме, недалеко отсюда, есть несколько сосен. Вы и ваши друзья можете последовать за мной и своими глазами увидеть, как я буду освобождать вашего юного вассала. Но поторопимся, ибо промедление преступно!

И он жадно впился взглядом в Гонффа. Тот милостиво кивнул:

– Вероятно, вы правы. Отправляйтесь. И благодарите Воителя! Он поверил в вас.

Ястреб воспрял. Он приблизил свой смертоносный клюв к лапе Гонффа и поцеловал ее:

– Благодарю вас, принц.

Потом встал и простер над Мартином свое огромное крыло, отчего тот почувствовал себя совсем крошечным:

– Благодарю и вас, господин! Карррака-а-арр! Ястреб испустил леденящий кровь воинственный клич и взмыл в воздух, снова опрокинув наземь всех троих. Тримп вскочила, раздраженно отряхиваясь:

– Опять за свое! Гонфф, а откуда ты знал, что он поведет себя именно так?

Мышеплут похлопал Мартина по плечу и сказал:

– О, несложно было догадаться! Я знаю, какие они, войны, – недаром дружу с одним из них всю жизнь. Верно, приятель?

Мартин дернул Гонффа за хвост:

– Хватит болтать, а то потеряем Крара из виду. Они бежали со всех лап, стараясь не отстать от Крара, который медленно летел впереди, не поднимаясь выше верхушек деревьев, чтобы не терять трех друзей из виду. Через некоторое время они увидели зеленый холм, а на вершине его – сосновую рощицу. Крар стал снижаться. Он приземлился рядом с Гонффом.

– Здесь их цитадель, принц. Теперь, прошу вас, не двигайтесь. Нас заметили.

Не успел он договорить, как стая серо-черных ворон той разновидности, что с капюшонами, отделилась от сосен и, колыхаясь на лету, как клочья черной ткани, пронеслась к подножию холма и опустилась на траву. Воздух наполнился их хриплым карканьем. Они вышли встречать «гостей», сложив крылья и воинственно выставив клювы. При других обстоятельствах их неуклюжая походка вразвалку могла показаться комичной, но нельзя было забывать, что это хищные птицы и они не потерпят чужих на своей территории.

Крар прошептал:

– Выжидайте, друзья. Воитель, держите ваше оружие наготове. А теперь я вступлю с ними в переговоры, я знаю их язык.

Ястреб вышел вперед. Вся его мощная фигура излучала спокойное презрение. Одна из ворон, значительно крупнее прочих, заковыляла навстречу Крару. На равном расстоянии от той и другой сторон обе птицы остановились. Они замерли друг против друга, клюв к клюву. Вожак ворон принялся ковыряться в земле, пытаясь таким образом продемонстрировать свое пренебрежение: вот, мол, от скуки копаю червей. Потом он хрипло закаркал:

– Крра рракачака кррак каррак?

Ястреб резко ответил:

– Аррракаррака!

Ворона отмахнулась:

– Накраак!

Ответ этот явно не устроил Крара, потому что следующее движение он сделал немедленно, без малейших колебаний. Подавшись вперед, он сбил ворону с ног сильнейшим ударом головой и стал беспощадно долбить ее клювом. Суетливые подпрыгивания и карканье вороньей банды, возможно, и подбадривали ее вожака, но были не властны над сердцем воина и яростью ястреба. Скоро все было кончено. Черные с серым перья летали в воздухе, а вожак лежал поверженный.

Подталкивая его клювом и трогая когтями, Крар заставил врага подняться. Неустрашимый ястреб отрывисто приказал побежденному:

– Чаварааг!

Ворона униженно поплелась к своей банде, повесив крылья и волоча их по траве. Тримп спросила Мартина:

– Я так понимаю, что Крар победил, но что он делает сейчас?

Мартин понял все. Он знал, что собирается делать ястреб.

– Видишь эти перья? Они очень важны для вороны. Крар выдрал их все до одного. Эта ворона больше никогда не сможет летать. Крар велел ему показать свои крылья остальным, как предупреждение. А теперь тише, Тримп. Хочу посмотреть, что будет дальше!

Ястреб взлетел. Проплыв над головами ворон, он поднялся выше и сел на самое большое гнездо на самой высокой сосне. Ворона-мать пулей вылетела из него с пронзительным криком. Крар опустил клюв в гнездо и достал оттуда яйцо. Потом положил его обратно. Расправил крылья и с силой хлопнул ими, страшно закричав на ворон, оторвал когтями большой кусок гнезда и сбросил его вниз. Среди ворон началось столпотворение. Они кинулись к роще с горестным карканьем. Мартин объяснил Тримп:

– Он угрожает им разорвать в клочья все их гнезда, начиная с гнезда вожака, если они не выдадут Чаггера. Смотрите!

– Тримп! Гонфф! Это я, Чагг, я здесь.

Чаггер вырвался из рощи, преследуемый шипением ворон, и кубарем скатился с холма с громким хохотом:

– Хи-хи-хи, привет, старые бездельники!

Тримп сжала в объятиях и расцеловала маленького шалуна, не упустив, однако, случая сделать ему внушение:

– Что за выражения, Чагг! Спасибо еще, что ты жив! Разве можно уходить так далеко? О мой маленький Чагг, ты напугал нас до смерти!

Чаггер широко раскинул свои маленькие лапки и улыбнулся:

– Вот он я, Чагг. Я даже не ранен. Большие птицы накинулись на меня, а я их – палкой, палкой!

Гонфф сначала обнял Чаггера, а потом сурово сказал:

– Ты маленький врунишка! Он, видите ли, бил ворон палкой! Хочу напомнить тебе, хвастун, что сделал Гирфанг со своим сынком Риддигом! Еще раз соврешь или сбежишь – получишь то же самое от меня!

Чаггер надулся и спрятал мордочку в складках туники Тримп. Мартин дружески обнял Гонффа за плечи:

– Старый добряк, неужто у тебя хватит духу тронуть Чаггера, а, принц?

Мышеплут по-королевски приосанился и принялся разглядывать кончик своего носа:

– Право, не знаю. Мы, особы королевской крови, бог знает на что способны, когда не в настроении. Обычно я приказываю отрубить голову всякой мыши низкого происхождения, которая осмелится прикоснуться ко мне, так что убери-ка свою лапу, не то навлечешь на себя мой гнев!

Мартин с притворным ужасом сказал Тримп:

– Какие благородные замашки у этих принцев!

Ежиха легонько толкнула Гонффа лапой:

– Да, кстати, ваше высочество, ваша очередь готовить ужин, когда вернемся в лагерь!

На сей раз, приземлившись, Крар ухитрился никого не сбить и не задеть своими огромными крыльями. Он указал клювом на холм:

– Мне кажется, что лучшее для нас – поскорее покинуть это место. Здесь слишком много ворон на одного меня. Давайте же уйдем.

8

Решив, что стемнеет еще не скоро, путешественники предпочли плыть дальше, а не сидеть в лагере. Крар Хранитель Лесов простился с ними на берегу ручья:

– Прощайте, принц Мышеплут, да пребудет с вами удача. Вы не будете меня видеть, но я буду охранять вас и следить, чтобы вы не попали в беду, пока не пересечете границ моих владений. Слушайтесь распоряжений принца и ведите себя хорошо, юный Чагг, а то я отдам вас обратно воронам. Да сопутствует вам удача, госпожа Тримп. И вам, добрый Динни, и вам, благородный Мартин. Я никогда не забуду, что вы поручились за меня своей честью. Ступайте же, в добрый час!

Когда они подняли парус и поплыли вниз по течению, Чаггер захныкал:

– Чагг не хочет, чтобы Крар уходил!

Мартин предложил малышу погрести одним веслом.

– Крар никуда не ушел, Чагг. Он видит нас сверху, хоть мы и не видим его. Ну-ка, помаши ему лапой!

Чаггер помахал пухлой лапкой и немного успокоился. Пока бельчонок держался за весло, а Мартин греб, он, как мог, объяснил малышу:

– Понимаешь, иногда приходится расставаться с друзьями, и чем старше ты будешь становиться, тем чаще придется расставаться. Но если ты действительно любишь своих друзей, они всегда с тобой. Откуда-то издалека они видят тебя. Они всегда в твоем сердце.

Ближе к вечеру путешественники заметили вдали свет. Они подплыли поближе тихо и осторожно, рассудив, что если там враги, то можно будет проскользнуть мимо незамеченными. Но как только в прохладном вечернем воздухе разнеслась песня, Гонфф облегченно вздохнул и улыбнулся:

– Я бы из тысячи узнал этот баритон. Голос как из бочки! Не голос, а чудо! Только не говорите его обладателю, что я сказал это. Послушайте только!

Голос действительно был чудесный, скорее бас, чем баритон. Глубокий и богатый, он рокотал, вплетаясь в журчащую гамму звуков над ручьем:

 
Не туды и не сюды —
Ботинки полные воды.
Урожай собрать не смог.
Вот сижу и ем пирог.
 
 
Дружище, хочешь пирога?
А салата? Сядем вместе.
Угощайся! А пока
Ты мою послушай песню!
 

Тут из-за поворота показался легкий аккуратный плотик, которым при помощи ясеневого шеста управлял толстенький зверек, землеройка. Тримп знала, что землеройки обычно задиристы и вспыльчивы, но этот типчик был совсем другой. Он прямо-таки запрыгал от радости, предвкушая хорошую компанию. Никого не удивило, что Гонфф и землеройка знакомы. Когда Мышеплут перепрыгнул к нему, они по-приятельски стукнулись спинами и пожали друг другу лапы.

– Да это же толстопузый Фурмо Лог-а-Лог, сын великана! Как только мои уши поймали этот мотив, до меня сразу дошло, что тут неподалеку лучший певец Страны Цветущих Мхов.

Динни тронул землеройку-шкипера своей когтистой лапой:

– Знаете, господин, не знай я вас – принял бы за бабочку!

Фурмо Лог-а-Лог отступил на шаг и протер глаза:

– Утопите мое бревно! Неужели это тот стройный молодой крот Динни, которого я знавал в прежние времена? Что с тобой стряслось, дружище, в твоей шкуре поселился еще один зверь?

Динни усмехнулся, погладив свой объемистый живот:

– Нет, Лог-а-Лог, просто я стал крепче и красивее с тех пор, как ты перестал объедать меня.

Фурмо повернулся к Тримп:

– А что такая милая барышня делает в компании этих голодранцев?

Тримп улыбнулась:

– Присматривает за ними.

– О, тогда мне лучше последить за своими манерами! – засмеялся Фурмо.

Партизанский Союз Землероек, или Гуосим, издавна возглавляла землеройка, по традиции носившая звание Лог-а-Лог. Члены этого большого племени курсировали на своих плотиках по водным артериям леса. Тримп и та была на голову выше большинства из них. Маленькие землеройки с длинненькими мордочками и грубой на ощупь шкуркой, с яркими повязками на головах и рапирами у пояса, настороженно следили, как чужеземцы причаливают к берегу и идут к костру. Лог-а-Лог представил им своих друзей, и землеройки успокоились, поняв, что это свои. Землеройки Гуосим считались отличными поварами, и в этом ежиха очень скоро убедилась. Рассыпчатые кексы с яблоками и черникой были просто объедение. Два повара-землеройки стояли около Тримп и взволнованно смотрели, как она пробует их стряпню. Они тут же грубовато спросили:

– Ну как? Неплохо, правда? Мы это сами приготовили!

– Ага! – подхватил другой. – По нашему собственному рецепту. Вам нравится?

Улыбка Тримп очаровала не только землероек, но и всех птиц на окрестных деревьях:

– Превосходно! Никогда не ела ничего вкуснее! Просто чудо!

Фурмо придвинул Мартину и Гонффу высокие кружки с местным портером и сказал:

– Хахарр! Похоже, Тримп не скоро выберется из-за стола. Они будут кормить ее, пока она не лопнет!

Некоторые маленькие землеройки никогда раньше не видели крота и теперь столпились вокруг Динни вопросами отвлекая от еды:

– А что, у всех кротов такая мягкая шкурка, как у вас, господин Динни Землекоп?

– Да, деточки, она у нас такая мягкая, потому что мы никогда не забываем вовремя подкрепиться, как и положено добрым зверям.

– Значит, вы, господин Динни Землекоп – самый добрый из кротов, потому что вы уж очень основательно подкрепляетесь!

Заботливая мамаша-землеройка одернула малышей:

– Хватит надоедать господину Динни глупыми вопросами. Дайте ему спокойно поужинать. А вас давно ждут ваши спальные плотики. Поздно уже.

Мартин как раз рассказывал Фурмо о цели их путешествия, когда в разговор вмешалась мамаша-землеройка, что-то прошептав на ухо командиру. Тот извинился:

– Мы договорим потом, дружище. А сейчас я должен спеть малышам колыбельную. Это не займет много времени.

У берега качался плотик со множеством подушек и теплых одеял. Малыши лежали, убаюканные мерным покачиванием плавучей постели, а Лог-а-Лог напевал им своим глубоким мелодичным голосом:

 
Медленно течет ручей.
День прошел, устали глазки.
Все на свете ждут ночей —
Часа волшебства и сказки.
 
 
Время снов. Сейчас в гнезде
Птичка спит, а в речке – рыбка.
Все устали, и везде
Так туманно все и зыбко.
 
 
День так долог был, малыш.
Вот зажглись на небе звезды.
Спи! Когда ж ты замолчишь,
Станешь тихим и серьезным!
 
 
Скоро схлынет ночи тень,
Грянет жаворонок песню.
«Здравствуй, здравствуй, новый день!» —
Скажем мы с тобою вместе.
 

Неслышно подошел Гонфф. Он нес Чаггера. Бельчонок крепко спал. Осторожно положив его на плотик рядом с сонными маленькими землеройками, Гонфф похлопал Фурмо по плечу:

– Вот бы взять тебя с собой, дружище Фурмо! Как только ты запел, проказник Чагг сразу уснул, свалился, словно подстреленный из пращи. И как у тебя это получается?

Лог-а-Лог пожал плечами и кивнул на плотик:

– У меня просто большой опыт, приятель. Восемь из них – мои.

Тримп открыла глаза приблизительно через час после того, как рассвело. Накануне легли поздно: много и вкусно ели, пели, рассказывали разные истории, а двое молодых землероек даже устроили «бой на хвостах», чтобы произвести впечатление на ежиху. Повара уже встали и сновали туда-сюда, готовя завтрак. Все еще не подавая виду, что проснулась, Тримп выглянула из-под одеяла посмотреть, каков новый день. Тримп хотелось, чтобы все так и осталось навсегда: жизнь среди добрых друзей, в чудесном летнем лесу, у ручья.

– Гречишный мед, свежие фрукты, горячий чай с мятой, барышня!

Два вчерашних повара явились искушать Тримп завтраком. Ее не пришлось долго уговаривать. Она села и удивилась, как это за время сна она успела так проголодаться.

– Спасибо, друзья. Честное слово, очень аппетитно!

Гонфф и Лог-а-Лог появились, что-то оживленно обсуждая:

– Слушай, Мышеплут, мы поплывем с вами, по крайней мере до моря. Это решено, приятель!

– Нет-нет, Фурмо, мы вовсе не собираемся отрывать вас от вашего летнего лагеря. Мы и одни прекрасно доберемся.

– Ха! Послушайте только эту мышь, которая отказывается от путешествия под охраной надежных друзей! Да он сошел с ума! Мартин, скажи ему!

Вытирая лапы, испачканные соком дикой сливы, Мартин согласно кивнул:

– Безопасность прежде всего, Гонфф! И потом, как можно быть таким невоспитанным, приятель? Ты хочешь обидеть Лог-а-Лога, отказавшись от его любезного предложения? Не обращай на него внимания, Фурмо. Что до меня, то я согласен.

Динни и Чаггер горячо поддержали Воителя из Рэдволла:

– Ага, я тоже согласен, господин землеройка!

– Гурр, я тоже! Вы, землеройки, хорошие ребята, да и готовите вы вкусно! Так что я – за!

Тримп облизала ложку, которой ела мед:

– Я тоже – за, если только Гонфф не собирается грести так же, как стряпает!

Принц Мышеплут хлопнул командира Гуосима по спине:

– Ладно, хватит спорить, дружище, хочешь ты того или нет, ты плывешь с нами. Решено!

Тут раздался пронзительный голос, каким обычно отличаются землеройки. Жена Фурмо, Жимолость, подлетела к ним, размахивая половником. Она была крупнее мужа, а такого нрава, что равных ей не найти ни на суше, ни на воде.

– Плывет? Куда это он плывет, хотела бы я знать? Бравый командир как-то сразу сник от сварливого голоса и гневного взгляда супруги:

– Э-э, да всего лишь немного вниз по ручью, моя ароматная розочка!

Тут вмешался Гонфф, предусмотрительно протиснувшись между мужем и женой:

– А, это ты, Жимолость, лакомый кусочек! Видишь ли, мы тут попросили твоего мужа проводить нас со своими помощниками: показать нам дорогу и помочь, если вдруг на нас кто нападет. Но он говорит, что не может оставить тебя ради такого ничтожного повода. И я понимаю Фурмо! Всякий, кто уплыл бы от такой темноглазой красавицы, глуп, как лягушка, или безумен, как навозная муха!

Сурово поджав губки, Жимолость помахала половником перед самым носом Фурмо и угрожающе процедила:

– Так, значит, лежебока, ты отказываешься ехать?

– Но, мой цветочек, как же я могу оставить тебя и малышей?

Фурмо поморщился, потому что его жена все-таки ухитрилась ухватить его за ухо:

– А ну марш в лодку, лентяй Лог-а-Лог, сию же минуту! А вы, с позволения сказать, партизаны! Что сидите и ухмыляетесь? А ну готовьте шлюпки, пока я еще в хорошем настроении! Оторвите наконец свои зады от мха!

Четыре шлюпки привязали к плоту, и в каждой уселось по шесть гребцов из Гуосима. Жимолость энергично метала в лодки съестные припасы. Гонфф прокряхтел, когда Динни взвалил ему на спину мешок с овощами:

– Да, приятель, не хотел бы я застать ее в плохом настроении, если сейчас она в хорошем!

Жимолость нахмурилась:

– Что ты говоришь, не слышу?

Хитрый Мышеплут указал на мешки с провизией:

– Я только говорю, госпожа, что при виде вкусной здоровой пищи настроение у меня сразу становится чудесным.

Она погрозила лапой Гонффу и Динни:

– Смотрите мне! Чтобы ничего не испортилось!

Близился полдень. По левую руку от путешественников расстилался заливной луг. Землеройки оставили весла, потому что течение само несло их достаточно быстро. Так что все и на плоту, и в лодках просто сидели и любовались пейзажем, а Лог-а-Лог рассказывал об этих местах:

– Не правда ли, все выглядит таким мирным и безмятежным? Но, помяните мое слово, друзья, здесь в камышах, среди водяных лилий, гусиных лапок, зюзника скрывается столько мошкары, что палка увязнет, если начнете отгонять. Мухи-однодневки, майские мухи, каменные мухи, ольховые мухи, водомерки, большие кружевницы и, конечно, императорские стрекозы. Это место могло бы быть сущим раем для рыболова: рыба идет сюда косяком – за мухами.

Гонфф понимающе подмигнул:

– Должно быть, бойцы Гуосима частенько здесь рыбачат, а?

Крепкий старик-землеройка нахмурился:

– Ты шутишь! Здесь водятся щуки длиной с эту лодку. Если какая-нибудь глупая землеройка вздумает порыбачить здесь, вмиг станет добычей щуки.

Лог-а-Лог вытянул лапу вперед:

– Смотрите, вон стрекозы летят. Что-то они поспешают! Интересно, кто это их так взволновал?

Полдюжины крупных насекомых летели прямо на плот, но в самый последний момент свернули к заливному лугу. Их слюдяные крылышки и черные с зеленым, перетянутые в талии тела блестели на солнце. Лог-а-Лог сказал Мартину:

– Что-то испугало стрекоз. Нам надо держать ухо востро, особенно когда пройдем вон тот поворот – там есть небольшая бухточка.

Тримп устроилась на середине плота, прижав к себе Чаггера. Половина землероек была на веслах, остальные, вместе с Мартином, Фурмо, Динни и Гонффом стояли, не выпуская из лап оружия. Как только прошли поворот, стало ясно, какая серьезная опасность им угрожает.

Подобно снежной лавине, у входа в бухту на них обрушился огромный белый лебедь. У Тримп дух захватило. Раскинув крылья, гигантская птица выпрыгивала из воды, выгибая шею и шипя, как змея. Лог-а-Лог взревел:

– Эй, на веслах! Назад! Полный назад!

Землеройки принялись лихорадочно грести против течения, но плот зацепился кормой за выступ берега и застрял. Опытный боец землеройка схватил весло и храбро замахнулся на лебедя. Отвлекая птицу на себя, он давал возможность своим товарищам сориентироваться.

– Это немой лебедь, – сказал он. – Возможно, там, в бухте, – его самка и птенцы. И этот парень думает, что мы их обидим. Просто обезумел! Он не даст нам ни проплыть мимо, ни отступить. Это его территория, и он будет защищать своих детей до последнего вздоха.

Даже несмотря на опасность, Мартин не мог не восхититься самоотверженностью огромной белоснежной птицы. Мартин знал, что ни за что на свете не ударит это великолепное создание мечом. Однако лебедь, не ведая о благородных чувствах Воителя, подплывал все ближе и ближе, издавая ни на что не похожий, странный крик, вовсе не подходящий такому крупному и к тому же разъяренному животному. Гонфф занес весло.

Гигантское крыло опустилось, сломав весло, как тонкий прутик, и сметя Гонффа в воду. Весло Мартина стукнулось о клюв птицы. Лебедь был уже совсем рядом с ним. Динни получил увесистый удар лебединой шеей, которая, казалось, лишь грациозно изогнулась при этом. Еще один взмах крыла – и две землеройки оказались в воде. Потом лебедь высоко выпрыгнул из воды и вцепился широко расставленными когтями в бревна плота, пытаясь взгромоздиться на него. Плот сильно качнулся, и Тримп и Чаггер, вскрикнув от страха, съехали к краю. Мартин взмахнул мечом, и клюв лебедя ударился о него с гулким стуком:

– Бам-м!

Того, что случилось дальше, не ожидал никто. Лебедя ударило по голове, как будто в него угодил камень. Облачко маленьких белых перышек поднялось в воздух. Раздался пронзительный боевой клич. Это был Крар Хранитель Лесов. Бесстрашный ястреб опустился еще раз и снова атаковал, хотя, должно быть, еще не совсем оправился от первого ответного удара противника. Птицы яростно бились клювами. Крар упал на плот. Нетерпеливо стряхнув с себя Динни, который хотел помочь ему подняться, ястреб встал и закричал:

– Гребите вниз по течению! Торопитесь же, а я пока задержу неприятеля!

Крар в третий раз бросился в атаку. Летели перья, раздавались крики и шипение, вода в ручье пенилась и бурлила, брызги летели на прибрежные деревья и кусты. Мартин и Гонфф оттолкнули наконец плот от берега. Землеройки гребли изо всех сил. Путешественники юркнули в лазейку между шеей лебедя и крылом Крара и понеслись вниз по течению, подальше от злосчастного места. Налегая на весла, они тем не менее то и дело оглядывались назад посмотреть, каков будет исход битвы. Крар Хранитель Лесов не уступал лебедю в силе и храбрости, но превосходил его умом. Как только он понял, что друзья вне опасности, он тут же взмыл вверх и умчался в леса залечивать ссадины и царапины, что совершенно сбило с толку разъяренного лебедя. Тримп, которая все никак не могла успокоиться, закричала:

– Он гонится за нами! Лебедь гонится за нами! Лог-а-Лог стиснул зубы.

– Не оглядывайтесь, это замедляет движение. Гребите изо всех сил. Лебедь будет гнаться за нами, только пока он на своей территории, а потом вернется охранять семью.

Фурмо оказался прав, и все же несколько незабываемых моментов им пришлось пережить. Лебедь долго преследовал путешественников со вполне определенными намерениями. Он был уже на расстоянии длины двух-трех лодок от них, когда вдруг в последний раз зашипел, резко развернулся и поплыл обратно, очевидно опасаясь, что кто-нибудь еще покусится на его потомство.

С огромным облегчением все повалились на палубу, дрожа от усталости и пережитого волнения. Однако невозмутимый Гонфф не забыл поднять парус. Потом он, как ни в чем не бывало, обратился к Тримп:

– В чем дело, подружка? Никогда раньше не приходилось видеть лебедей?

Ежиха дернула шутника за хвост:

– Приходилось, Гонфф, и надеюсь, что больше не придется! Мне хватило на всю оставшуюся жизнь!

Динни всматривался в небо сквозь кроны редеющих деревьев:

– Гурр, а куда подевалась эта птица-ястреб?

Мартин указал на изменившийся пейзаж:

– Мы уже не в лесу, Дин. Мы покинули владения Крара. Жаль, не было времени поблагодарить его! Он так сражался за нас! Никогда не забуду эту храбрую птицу. Никогда!