Текст книги "Мария (СИ)"
Автор книги: Борис Ярне
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)
Глава 26
– Мария?
– Да, Антон.
– Я нашел её. Есть письменное подтверждение о факте похищения от их бойца, что меня к ней привел.
– Отлично. От Семёна тоже есть, с указанием инициатора. У меня получилось. Закинь в полицию через пару часов. К этому моменту там будет заявление о похищении и шантаже. И выясни, к кому попало дело. Я на него выйду. Что Грибов?
– Не сдается. У него хватило ума догадаться, что Анатолий Ильич, это и есть Зуев, заместитель президента банка.
– И? Не томите, Антон.
– На сегодня назначена встреча. На заброшенном заводе, как и договорился с Зуевым Семён. Все пока по плану. Семёна вы где держите?
– Антон, вам лучше не знать. Я пока выбираю, кому его подарить. Пожалуй, можно будет устроить аукцион. Как Катерина… Ау? Как Катерина.
– Катя хорошо, – тщетно пытаясь скрыть нежность в голосе, ответил Климов.
– Вот и отлично. Сегодня вечером за каких-то двадцать минут мы всё и закончим. До связи.
– До свидания.
– Машенька, ну что вы так падки на эти дешевые эффекты. Ведь закончить можно прямо сейчас. Ну, что вам не живется спокойно?
– Артур Карлович, мне, собственно, вообще, не живется.
– Эх, Машенька.
– Вы забыли о толстячке. Он же должен сыграть свою эпизодическую роль.
– Он нашел себе напарника с автомобилем.
– Я уже знаю. Он просто стратег.
– Ладно, пошел я. Вы меня отпускаете?
– Конечно, Артур Карлович, а завтра вы свободны, как ветер.
– На долго ли?
– Не начинайте ворчать.
– Всё, я ушёл…
– Алло, Витя, ты в постели?
– Как и обещал, согласно твоему предписанию.
– Молодец, любимый. Набирай сил для активного отдыха.
– Я весь в нетерпении.
– Итак, господа, надо понимать, это фиаско!
– Очень мягко сказано.
– Как выясниться, что стало причиной этого, кому-то мало не покажется.
– Предлагаю назначить комиссию по расследованию инцидента.
– Каким образом?
– Решим.
– И как выбрать потраченные деньги? Я серьезно. Мы это так не оставим.
– Вы не исключаете подключение со стороны, например, американцев?
– Куда смотрели наши?
– Всех проверить!
– Такого я еще не припомню.
– Для начала нужно решить, как скрыть то, что уже произошло. Я уже не знаю, кому доверять. Дьявольщина какая-то.
– Хватит переливать из пустого в порожнее. За работу.
– Вот вам и операция. Военная.
– Всё! Прощай оружие. Война закончилась!
Война началась. Граф Гумбольдт уже знал о намерениях герцогства, но к границе подойти не успел. Войско барона Траубе первым ступило на его землю. И потекла кровь, реки крови…
Не будучи опытным полководцем, Генрих допустил множество ошибок уже на первом этапе военных действий. Войска графа зашли с северной стороны и беспрепятственно вторглись как раз в его земли, полностью их разорив, уничтожая, сжигая всё на своем пути. Они двинулись дальше, пока не столкнулись с силами герцогства, оставшимися в резерве. Половина территории герцогства оказалась вовлечённой в войну. Тем не менее, оказавшись разделенным, граф не смог сдержать натиска основных сил барона и в течение месяца вся его земля пылала в огне. Даже привлеченные им на помощь силы с востока не остановили Генриха с его наёмной армией. Половина герцогства, всё графство Гумбольдта и часть земель его восточных соседей на протяжении полутора месяцев были втянуты в непрекращающуюся бойню. Стрелы, копья, мечи, доспехи, шлемы, щиты… Всё смешалось в буйстве сражений. Летели головы, хлестала кровь. Пощады не было никому. Генрих чувствовал, что превращается в зверя. Он сам отдал приказ не брать никого в плен, а казнить на месте. Опомнился он не сразу.
Текла кровь, реки крови. В какой-то момент он заметил на поле боя Чёрного всадника. Ему стало не по себе, но он не остановился. Вскоре ему преподнесли голову графа Гумбольдта. Но бойня продолжалась.
Подмерзшая осенняя земля была согрета пролитой кровью. Текла кровь, реки крови. Текла кровь, реки крови. Каждый закат лишь сливался с землей в багровом содружестве красок. И вонь, невыносимая трупная вонь. Начались болезни. Люди умирали, люди сходили с ума. Чёрный всадник носился над землями, собирая добычу. Генрих превратился в камень. Жажда крови будоражила его мысли. Он принял решение захватить восточные земли, оказавшие поддержку Гумбольдту. Наёмное войско было только рада этому. Горы добычи потекли на запад, к замкам Герцогства, в первую очередь, в замок барона Траубе. «Мы прокляты, как твой отец и твой дядя Альберт, – порой вспоминал Генрих слова матери. – Мы прокляты».
Грибов остановил машину возле развалин стены завода, недалеко от того места, где он договорился о встрече с Зуевым, и стал ждать. Нервы его были на пределе. Он до сих пор не мог понять, как решился запрыгнуть в строительный лифт, как только началась перестрелка. Разговаривая с Зуевым по телефону, обговаривая место и время встречи, он не удивился, с какой легкостью они пришли к соглашению. Он не знал о том, что Мария предварительно заставила Семёна Штерна связаться с Анатолием Ильичем и обо всём договориться, только стоимость скосили до миллиона долларов, что было объяснено Зуевым, как отсутствия такой суммы наличными. Штерн не стал сопротивляться.
Два автомобиля подъехали ровно в условленное время. Грибов насторожился. Автомобили остановились, не гася фар. Из одного автомобиля вышли трое мужчин крепкого телосложения, и прошагали немного вперед.
Грибов дрожал всем телом. Он думал лишь о том, как он повёлся на встречу в таком безлюдном месте. «Меня же сейчас грохнут и всё. О чём я думал?»
Ни о чём он не думал. Деньги затмили его рассудок.
«Что делать? Убраться отсюда подобру-поздорову. Верно. Вот я дурак. Придумаю что-нибудь позже, – решил он, – никуда они не денутся». Но тут он услышал стук в стекло своего автомобиля. Он вздрогнул так, что чуть не вылетел через крышу. Рядом стоял такой же крепкий мужчина и призывал его выйти из автомобиля. Дрожа всем телом, Грибов выкарабкался и встал столбом, озираясь по сторонам.
– Вас ждут, – сказал мужчина, одновременно обыскивая Грибова.
Грибов медленно направился к стоящим автомобилям. Подойдя, он остановился.
– Принёс? – услышал он вопрос.
– Мммм… А деньги? – нашелся он.
Из второго автомобиля выбралась фигура в аккуратном костюме и направилась к нему. «Зуев» – решил Грибов.
– Новенький, что ли? – спросил его Зуев. – Интересный персонал стал подбирать себе Семён. – Охранники тихо рассмеялись. – Покажи, – скомандовал Зуев.
На капот автомобиля упал чемодан.
– Открывай.
Грибов медленно открыл чемодан и чуть не задохнулся, обозрев его содержимое. В тусклом свете фар зеленели заветные бумажки.
– Продукт?
Грибов достал из внутреннего кармана устройство и передал его Зуеву, тот вручил полученное одному из охранников, тот просунул его в открытое окно автомобиля.
– Подождем? – улыбаясь, спросил Зуев, доставая сигарету.
– Подождем, – заикаясь, согласился Грибов.
Пять минут показались ему вечностью.
– Порядок, – послышалось из автомобиля.
– Сделка завершена, – произнес Зуев, отшвырнул окурок, развернулся и направился к своей машине. За ним последовали охранники.
– Чемодан не забудь, – кинул напоследок один из охранников.
Грибов захлопнул чемодан, схватил его под мышку и бросился к своему автомобилю. Уже через минуту он выезжал с завода. Только его охватил восторг, как он заметил, что следом за ним на полной скорости несется внедорожник.
– Вот я и попал, – пробормотал Грибов и зажмурился. Внутри всё похолодело. И в этот момент он услышал страшный удар. Моментально развернувшись, он увидел вдавленный в стену внедорожник. Старенькая «Волга» врезалась ему в бок. – Вот черт! – воскликнул Грибов и, что есть силы, надавил на «газ».
– Алле, Савушкин, – говорила Мария по телефону, – твой выход, дорогой.
Илья Савушкин подготовился, как мог. А мог он договориться со своим дружком, имеющим еле передвигающийся «Москвич» выпуска прошлого века, пообещав ему половину награды. Вот только инструкции, изложенные ему Марий, он выполнять не собирался. Они показались ему не сложными, а просто, как он подумал, ненужными.
Как только автомобиль Грибова выехал на трассу, «Жигули» пристроились следом, и на ближайшем светофоре промяли Грибову багажник. Ни у кого даже мысли не промелькнуло, что по близости может находиться пост ДПС.
Только разъяренный Грибов, уже во всю лелеющий удачу, выскочил из автомобиля как получил чем-то тяжелым по лбу, и тут же скатился обратно на переднее сиденье.
– Ищи деньги! – крикнул Савушкин своему подельнику.
– Чемодан, – сказал тот. – На соседнем сиденье.
– Что там?
– Матерь божья, – только и мог ответить тот.
– А ну, покажи? – Савушкин подошел ближе, но тут же получил удар кулаком в нос и скатился на соседнее с Грибовым сиденье.
В этот самый момент раздалась сирена, и машина ДПС направилась к месту ДТП.
– Мать вашу! – воскликнул дружок Савушкина и, не закрыв чемодан, бросился бежать, разбрасывая за собой несколько стодолларовых купюр и газетную бумагу.
Как только внедорожник, погнавшийся за Грибовым, был сбит «Волгой», за рулем которой сидел Антон Климов, пространство завода, на котором только что произошла встреча, было освещено прожекторами, и строгий голос произнес в мегафон: «Всем оставаться на своих местах».
Зуев, как и его охранники стояли возле своих автомобилей, в то время как сотрудники полиции добросовестно набрасывали на них наручники.
Зуев еще не успел начать возмущаться, как к нему подвели Семёна Штерна, и подошел майор, ответственный за операцию и коротко зачитал ему показания Штерна о сговоре относительно похищения племянницы президента банка «Родон».
– Кстати, ваша племянница жива и здорова. Сейчас она в отделении полиции, да майор? Это её тётя.
Мария подвела Маргариту Сергеевну к её заместителю. Она чуть не упала, услышав сказанное, если бы Мария её не поддержала.
– Пожалуй, вы уволены, – стараясь сдержаться, произнесла Маргарита Сергеевна, глядя на Зуева.
– Я… – Зуев отвернулся.
– Кстати, а где устройство, переданное вам только что? – спросила Мария.
– У меня тот же вопрос? – раздался грозный рык полковника ФСБ Железнова Вадима Николаевича. Он подходил и демонстрировал своё удостоверение.
– Как поживаете? – спросила его Мария. – Вас не смущает, что я нашла раньше вас то, что вы потеряли?
Железнов одарил Марию таким взглядом, что другого на её месте разнесло бы в пух и прах.
– Я повторяю вопрос, – снова рыкнул Железнов. Ему передали накопитель.
– Боюсь, это может быть вещественным доказательством, – вмешался майор.
– Это уж мне решать, – рявкнул полковник.
– Оставьте, – вмешалась Мария, – это к делу о похищении не относится.
– И ещё, господин Штерн фигурирует в расследовании Федеральной Службы Безопасности, – сказал Железнов.
– А также в похищении, – заявил майор. – У вас есть бумага?
– Послушайте, майор, – начал Железнов.
В этот момент послышался шум подъехавшего автомобиля. На него уже никто не обратил внимания.
– Нет, это вы меня послушайте, полковник, господин Штерн…
– Господин Штерн находится в международном розыске, – раздался голос с легким французским акцентом.
– А вы еще кто такой? – удивился Железнов.
– Лоран Дюбуа, «Интерпол», – Лоран предъявил документы.
– Знаете что, мальчики, разбирайтесь тут сами, а мы, с вашего позволения удалимся. Все необходимые показания, майор, Маргарита Сергеевна предоставит вам завтра. А я отвезу её к ребенку.
Мария сверкнула своими огромными угольными глазами, и ни одного возражения услышано не было.
– Куда, Машенька? – спросил Артур Карлович.
– Заберем девочку из отделения и отвезем Маргариту Сергеевну домой.
– Я не знаю, что вам… – начала Маргарита Сергеевна.
– Ничего не нужно. Кстати, вот вам то самое устройство, что вы тестировали, когда я к вам заезжала в гости.
– Постойте, а то, что оказалось в руках Зуева, а после у ФСБ? – удивленно спросила Маргарита Сергеевна.
– Их можно штамповать, то есть, копировать, сотнями. Другой вопрос в том, что без этой маленькой платы, – Мария извлекла из сумочки целлофановый пакетик, – ни одно из этих устройств работать не будет.
– Машенька? – спросил Артур Карлович.
– Эту штучку мне любезно предоставил директор банка «Исток» в первую нашу с ним встречу. Не беспокойтесь, он ничего не помнит.
– Да в этом я не сомневаюсь, – проговорил Артур Карлович.
– Я ничего не понимаю, – призналась Маргарита Сергеевна.
– Оно того не стоит. Теперь у вас в руках мощный финансовый инструмент.
– Я вам должна…
– Миллион долларов? Он в багажнике. Зуев приволок на встречу два чемодана. Вероятность того, что он отдаст настоящий миллион непонятному чудику с дрожащими коленками, которого, он, тем не менее, хотел слить, была ровна нулю. Он засомневался во время переговоров со Штерном, я это заметила, но до конца не был уверен, вот и подстраховался. А вот если бы он увидел бойцов Штерна, с ними бы он шутить не стал. Такие дела.
– А? – начал Артур Карлович.
– Климов на все руки мастер. Не понимаю, как ему с женщинами не везло. Кстати, Маргарита Сергеевна, а ваша благотворительность, как я поняла, направлена в первую очередь на лечение, или как это верно сказать?
– Да, мы даем деньги больницам, в первую очередь, онкологическим центрам.
– Боретесь с неизлечимыми болезнями, пытаетесь победить смерть?
– Это вы верно сказали.
– Что ж, благородно. – Мария улыбнулась. – Кстати, Артур Карлович, нам удалось уложиться в двадцать минут, как я прогнозировала?
– Не засекал, но, думаю, где-то так.
– Замечательно. Что ж, на этом всё.
– Всё?
– Война окончена. И никто не пострадал.
Война достигла своего пика, когда соседи графа Гумбольдта были подмяты войском Генриха. Представители их знати, также, как и представители знати графства, также, как и южные соседи, нанятые Генрихом, подписали мирное соглашение и все вошли в состав герцогства.
В итоге войны, продолжавшейся три месяца, территория герцогства была увеличена бароном Траубе в два с лишним раза.
Было уничтожено около трети всего населения земель, включая мирных жителей, стариков, женщин и детей.
Царили хаос, разруха, голод и смерть. Всюду лилась кровь…
После того, как Маргарита Сергеевна с её племянницей были доставлены домой, Мария направилась к отелю, в котором жил Антон Климов. Было уже за полночь. На лавке возле отеля сидели Антон с Катериной и о чем-то беседовали. Мария незаметно подошла к ним и немного подслушала их разговор.
– Катя, а ты совсем перестала заикаться, – произнесла она, чем заставила встрепенуться и Антона и Катерину.
– Ой, Мария, вы нас напугали, – смеясь, сказал Антон.
– После столь стремительного спуска в шахту лифта, думаю, это не удивительно, – также смеясь, ответила Катя.
– Что ж, тебе бы еще зрение откорректировать, ну, или, в конце концов, очки поменять. На твой выбор.
Катя смеялась. Антон обнял её за плечи.
– Вот так всё и встало на свои места, – задумчиво проговорила Мария.
– Всё хорошо? – спросил Антон.
– Всё замечательно, – ответила Мария. – Вы готовы?
– К чему? – хором спросили Антон с Катей.
– К новой жизни. – Мария улыбнулась. – Ладно, не буду вас смущать. Антон, в багажнике лимузина лежит чемодан с обещанным вознаграждением. Возможно, это не столь важно, как то, что я сейчас вижу… Да не краснейте вы, даже в темноте заметно. Но, это будет не лишним для новых горизонтов.
– Спасибо, Мария, – сказал Антон.
– Спасибо, – вслед за ним повторила Катя.
– Вам спасибо.
Артур Карлович вез Марию в гостиницу.
– Машенька, – сказал Артур Карлович, – может, вам род деятельности сменить?
Мария грустно улыбнулась.
Глава 27
– Сегодня я весь день с тобою, радость моя, – сказала Мария, постучавшись в номер Виктора. Она решила сделать ему сюрприз, и самой заехать за ним.
Он открыл дверь и был наповал сражен ей изумительной красотой.
– Твой отпуск закончен? – стараясь выразить ироничность, произнес он.
– Практически, да, назовем это так. Так, что сегодня ты весь мой, а я твоя. – Мы будем смотреть сегодня вечером на закат?
– Да, любимая. Выбирай, где мы будем им любоваться?
– Но, я же вряд ли тебе подскажу.
– Тогда смотри: в парке, но там бетон, на Канонерском острове, но там мост, в Петергофе, но там сложно подойти к воде, чтоб увидеть закат, на Крестовском острове, но там стойка, Лахтинский залив, но там…
– Хватит. Ты же уже все придумал, – улыбаясь, прервала его Мария.
– Да. Тогда поедем далеко от Питера, в Кронштадт, на дамбу. Оттуда весь залив, как на ладони.
– Это совсем далеко? Когда выезжать?
– Нет, не так уж. Ближе к вечеру выедем. А что мы будем делать сегодня? Это просто вопрос, подразумевающий знание ответа, ответа имеющего много вариантов.
– Я бы очень хотела провести весь день здесь, с тобой… Но в четырех стенах! Мы договаривались об активном отдыхе. Как ты себя чувствуешь? Чуть не забыла спросить.
– Превосходно. И полностью готов к активному отдыху.
– Тогда Питер и стихи? Поедем в какое-нибудь красивое место, а потом на дамбу? Да?
– Всё, что пожелаешь, милая. Тогда… Петергоф. Там много людей.
– Нас это не будет смущать.
– Верно.
– Я там была давно, и уже ничего не помню.
– Фонтаны, фонтаны!
– Обожаю это зрелища.
– Значит, я выхожу? Я почти собран. Подожди минутку.
– Жду с нетерпением, милый.
– В таком виде все будут только на тебя смотреть, – заметил Виктор.
– Тебе завидно?
– Не то, что бы… Но…
– Ах ты, собственник. Ничего. Я буду смотреть только на тебя.
– Ты завтракала?
– Только кофе. Хотела с тобой.
– Тогда, легкий завтрак и в путь.
– Боже, мы будем сидеть на дамбе, смотреть, как солнце прячется в море, а ты будешь читать стихи. Разве я не самая завидная…
– Кто? – спросил Виктор.
– Пара!
– Ах, пара. Ты самая лучшая пара.
Через минуту Виктор был облачен в костюм и готов к выходу.
– О чём задумалась?
Мария грустно посмотрела в окно, на проплывающие по каналу лодки.
– Смотри, как резво плывет, всех обогнать хочет.
– Так, когда ты позволишь мне тебя поцеловать? – неожиданно спросил.
Мария вздрогнула.
– Витя… Не буду спрашивать тебя от том, насколько сильно ты любишь меня?
– У любви только одна сила – сила любви.
– Витя. Иногда любовь требует таких жертв… Ты даже представить не можешь. Я не могу, не могла до… того момента, когда…
– Когда? – спросил Виктор.
Мария снова грустно посмотрела в окно.
– Завтрак! – скомандовала она.
Перекусив, они отправились в Петергоф. Своим ходом. Артур Карлович отдыхал.
Столько восторга Маша не испытывала давно. Как ребенок, она прыгала по камешкам, опасаясь забрызгать свой изысканный наряд, бегала вверх-вниз по фонтану шахматной горы, залезала в грот. Очень долго любовалась на аллею фонтанов и Морской канал с Большого каскада. Кидала монетки во все фонтаны, особенно в Дубовый, тот, что на выходе, с другой стороны. Восторг и радость!
Её восхищало всё. Она даже попробовала поймать осетра, ловила его так долго, что очередь уже начала возмущаться, но все же поймала. И тут же отпустила.
Виктор с Марией гуляли по паркам, аллеям, блуждали в заброшенных рощах. И неизменно Маша ловила комплементы от проходящих мимо туристов, а если Виктор успевал подходить к ней, то комплименты ловил и он, как завидный жених завидной невесты.
– Видишь, как нас называют! Жених и невеста. А ты пара, – весело возмущался Виктор. – Можно пройти совсем далеко и просто погулять вдоль берега. Нет, там тоже будут статуи, и что самое главное, люди.
Мария рассмеялась.
– Давай гулять просто везде. А мы на закат не опоздаем?
– У нас куча времени. – Виктор посмотрел на часы. – Мы, даже, если захотим, можем съездить еще в какой-нибудь парк. Их тут столько! Или просто погулять по городу, по дневному Питеру. А то мы с тобой только вечером виделись.
Маша улыбнулась.
– Теперь все в наших руках!
– А что мы будем делать завтра? – вдруг спросил Виктор. – Мой-то отпуск в самом разгаре.
– Нужно выполнить план, намеченный на сегодня. Поэтому, придумаем что-то вечером. Я очень хочу остаться с тобой здесь… Или еще где. Я хочу быть всегда с тобой.
Виктор чувствовал, он ждал, что рано или поздно Мария поставит его перед тем фактом, что ей нужно уезжать. Но, пересиливая себя, он не хотел об этом думать. Он не мог это представить, он не мог представить себя без Марии.
– Так весело! – не переставая восхищаться, говорила Мария. – Может, перекусим? Нет, сначала расскажи стихотворение о Петергофе, а потом и перекусим.
Мария рассмеялась.
Кипит веселый Петергоф
Толпа по улицам пестреет,
Печальный лагерь юнкеров
Приметно тихнет и пустеет.
– Я дальше не помню! – Виктор рассмеялся.
– Так уж и быть, накормлю тебя, на столько, на сколько рассказал.
– Маша!
– Шучу.
– Идем в ресторан? Там надолго. Хотя, ладно успеем еще по Летнему саду пройтись, и не только. Главное, чтобы сил хватило.
– Я тебя понесу, – смело заявила Маша.
– На это я согласен безоговорочно!
Перекусив, они отправились в город, где прогулялись по Невскому проспекту, Летнему саду, Александровскому парку, взобрались на Исаакиевский собор.
– А вот теперь я устала, – спустившись с собора, сказала Маша.
– Присядем, – предложил Виктор. – Помассировать тебе ножки?
– Буду очень признательна, – подмигнув, сказала Мария.
Они присели в тени дерева на лавке у собора, и Виктор принялся как можно нежнее облегчать Марии страдание.
– Еще немного, еще водички бы, и, нам не пора? – спросила Маша.
– Да, можно выдвигаться, – сказал Виктор.
– Ой, как хорошо, – сладко стонала Маша, когда Виктор гладил ее изумительные ножки.
У метро «Чёрная речка» они сели на маршрутное такси и направились в Кронштадт.
– Почитай мне стихи, – прошептала Маша.
– Прямо здесь? Все услышат.
– Пусть слышат и завидуют нам.
– Ты не засыпаешь? Так устала. Ехать минут сорок.
– Нисколько, – ответила Мария. – Немного почитай. И пусть все слышат, как ты читаешь стихи своей прекрасной невесте.
– Невесте?
– Да, невесте. Давай, я удобней устроюсь у тебя на плече. Маленькое какое-нибудь стихотворения, чтоб я успела запомнить. Хорошо?
Когда смыкаешь ты ресницы,
Твоя душа себе берет
Прекрасный образ белой птицы
И в нем врезает глади вод.
– Это Блок?
– Да, дорогая.
– Браво, молодой человек, – прошептала женщина с соседнего сидения. Давно не слышала, чтобы девушкам читали стихи.
Надо мной в лазури ясной
Светит звёздочка одна,
Справа – запад тёмно-красный,
Слева – бледная луна.
Мария прижималась к Виктору и улыбалась.
– Прибыли и успели, как раз вовремя! – шепотом проговорил Виктор.
– Мне так хорошо, – громко сказала Мария, – побежали.
Мария вырвалась вперед, а Виктор, успев заметить невдалеке цветочный ларек, бросился к нему и через минуту вручал букет алых роз Марии.
– Красота, – шептала Мария.
– Будут сливаться с закатом.
Они сидели на дамбе и наблюдали, как солнце медленно клонится к морю, стремясь скрыть свою красоту в нем. Стало прохладно. Виктор накрыл Марию своим пиджаком.
Словно на несколько мощный лучей разбило солнце свой свет, приближаясь к волнам. Мария встала, держа в руках букет цветов. Редкие облака пытались прикрыть солнце сверху, но у них совсем не получалось. Зато самой дамбы видно совсем не было. Просто черная полоса между морем и этим великим светилом, старающимся поскорее нырнуть в море. Но и море не пускало его, давая насладиться столь чудным пейзажем.
Закат горит огнистой полосою,
Любуюсь им безмолвно под окном,
Быть может завтра он заблещет надо мною,
Безжизненным, холодным мертвецом;
Одна лишь дума в сердце опустелом,
То мысль об ней. – О, далеко она;
И над моим недвижным, бледным телом
Не упадет слеза ее одна.
Ни друг, ни брат прощальными устами
Не поцелуют здесь моих ланит;
И сожаленью чуждыми руками
В сырую землю буду я зарыт.
Мой дух утонет в бездне бесконечной!..
Но ты! – О, пожалей о мне, краса моя!
Никто не мог тебя любить, как я,
Так пламенно и так чистосердечно.
– Виктор, это что было сейчас?
– Само вырвалось, – неожиданно для самого себя сказал Виктор. – Это Лермонтов.
– Но, почему ты прочитал его сейчас?
Солнце опускалось в море. Мария побледнела.
– Не знаю, прочиталось. Красивое стихотворение о закате.
– Это стихотворение о закате? Пройдемся, – предложила Мария. Виктор взял её под руку, и они тронулись, идя вдоль берега, словно по черной скале.
Солнце уже готово было скрыться за водной гладью, и закат заливал кровью морской горизонт, придавая пейзажу зловещую красоту. Закат разбрызгивал багрянец, стремясь охватить ужасом всё обозримое пространство. Волны, испестренные алыми бликами, накатывались на берег, черной скалой, встречающий стихию. Волны ласкали холодный гранит, стараясь на мгновение задержаться на суши, красной пеной окутывая безжизненную твердь.
Нечаянно из букета выпала роза и неслышно пала на холодный черный гранит, добавив алого цвета к картине уходящего дня.
Кончина дня… Как не привычно это явление, оно всегда кажется неожиданным, неуместным, преждевременным. Конец дня, как и конец жизни неизбежен, печален и… восхитителен. Что происходит после? Возможно, она это знает. Знает, но никогда не скажет. Откуда она пришла? Когда? Вместе с зарождением жизни? Да, она наблюдала за рождением, за жизнью, чтобы в какой-то момент пресечь её. Что ей движет? Для чего она? Для кого она? За что она?
И как страшна её загадочная, незримая красота, коей охватывает она мир, её ужас прекрасен своей таинственностью, а деяния жестокостью, горем и… освобождением…
Шли молча. Мария, крепко прижимаясь к Виктору, смотрела на последние лучи сквозь слезы. Солнце скрылось.
Упавшая незаметно роза распалась на лепестки и залила черный гранит кровью. Солнце ушло за горизонт. Мир погрузился во тьму…
По дороге домой Виктор заснул. Прогулка длиной во весь день дала о себе знать. Мария не отрываясь, смотрела на него, и на её глаза невольно наворачивались слезы.
С трудом, выйдя из маршрутного такси, Виктор еле успел подать Маша руку.
– Джентльмен, – шутя, сказала она. – Нам на метро?
– Или такси поймаем, чтобы меня в метро не сморило, а то тебе ещё и украдут, пока я буду спасть. Хотя я уже взбодрился.
– Что ж. Я тоже готова к новым подвигам. Что будем смотреть в Питере ночью?
– У меня много предложений.
– Нет, Виктор, – смеясь, говорила Мария, – на сегодня довольно. Хочется залезть уже под душ и под одеяльце.
– Ну, не сейчас, так не сейчас. Уговорила.
Они прибыли к отелю, в котором остановилась Мария. Виктор подвел её к входу.
– Витя?
– Да, Маша?
– Спасибо тебе, огромное.
– Да ну что ты, Маша, за что?
– За всё, Витя, – голос Марии дрогнул.
– Тебе спасибо, Машенька.
– Обними меня.
Виктор крепко обнял Марию, и никак не хотел её отпускать. Мария обняла Виктора за шею. Так они простояли минут пять.
– Всё, Витя, пора. Завтра уже наступило. Так, что сказать, что завтра встретимся, будет как-то не уместно, – улыбаясь произнесла она.
– Тогда встретимся сегодня? – предложил Виктор.
– Да, – прошептала Мария. – Ступай, Витя. Спокойной ночи! Любимый.
Виктор нехотя выпустил руки Марии из своих рук.
– Спокойной ночи, любимая.
– Иди, – прошептала Мария.
Виктор с трудом развернулся и медленно направился прочь. Он ощущал жесткое давление в груди.
– Витя! – услышал он крик Марии.
Не успел он развернуться, как она подбежала к нему и бросилась в его объятья.
– Я не хочу тебя отпускать. Нет, нет, нет. Витя. Идем ко мне…
Только оказавшись в номере, Мария, обнявшись с Виктором, воскликнула:
– Я хочу слышать твое дыхание!
– Дыхание? Я слышу, как бьется твое сердце. Оно тоже горит, как и ты вся?
– Я, – медленно начала Мария, – больше так не могу.
– Маша, – начал Виктор, – я люблю тебя!
– Я люблю тебя, Витя!
Немного отстранившись друг от друга, Виктор набросился на Марию, срывая всё, что на ней была, та в свою очередь порывалась разорвать одежду Виктора. Продолжая на ходу раздеваться, они пробрались в спальню и рухнули одновременно на кровать Марии, пытаясь полностью объять друг друга.
Виктор и Мария старались покрыть поцелуями каждый уголок тела друг друга. Еще две минуты и Виктор был в Марии… Безумие длилось бы вечно, если бы Мария вдруг не остановила Виктора и, тяжело дыша, строго сказал:
– Ни в коем случае ни целуй меня в губы, ты помнишь? И прошу, не дай мне сделать то же самое, я… я могу не сдержаться.
Закаты кружились по всей земле. Звезды выплясывали над Санкт-Петербургом такие дикие танцы, что многие решили, что начались белые ночи.
Делая небольшие перерывы, чтоб отдышаться, да принять душ, они приступали снова. Дикие пляски любви не намерены были прекращаться. Лишь жгли, жгли, жгли. Полыхали, полыхали, полыхали.
– Я тебя люблю!
– Я люблю тебя!
– Только тебя!
– Только с тобой!
В какой-то момент, когда Виктор, в дикой страсти переводя движения поцелуев с рук на грудь Марии, с груди на плечи, с плеч на шею, не смог остановиться, поскольку Мария творила то же самое с другой стороны, целуя Виктора, их губы встретились друг перед другом… все замерло.
Вечность остановилась.
– Маша!
– Витя!
И их губы сплелись в таком страстном поцелуе, что казалось, они превратились в единое целое, единое целое, скрепленное пламенем страсти.
Неизвестно, сколько времени они провели в таком положении, но когда, их горячие тела наконец распались на два, едва способные дышать, Виктор, положив голову на подушку, сладко сказал:
– Это волшебство…
– Это волшебству, – повторила за ним Мария.
Словно мягкий, незаметный, но стремительный вихрь пронесся по номеру, сметая всё на своем пути. Комната покрылась багровым туманом, который принялся медленно рассеиваться.
Мария сидела в кресле, облаченная в какой-то странный, но изящный черный балахон. На столе стояла свеча. Виктор сидел напротив в своем костюме.
– У нас мало… – дрожащим голосом произнесла Мария. – У тебя мало времени.
– Маша?
Мария его не слышала.
– Когда я увидела тебя, то мне стало так легко, что я решила, что смогу справиться с этим. Ты был таким… таким хорошим. Боже, что я натворила!
– Маша?
– Видясь с тобой, я словно питалась твоей… твоим чудом. Те стихи, что ты читал мне, будоражили меня до такой степени, что я не могла совладать с собой. Я не могла объяснить себе, почему, слыша их в твоих устах, меня обдает пламенем. Грустью любви… Все, что ты читал мне, было пропитано этим. Я не могла понять, почему, как? Как в таком человеке заложена эта безысходность…
– Маша!
– Виктор! – Мария посмотрела на него своими чёрными прекрасными, а в эту минуту, казавшимися страшными глазами. – В этой поездке я пыталась непреднамеренно поделила людей на полезных и ненужных. Полезные делают всё, чтобы этот мир существовал, они борются за него, делают его лучше, делают друг друга лучше. Как ты! Но мир обречён, всё же. Со дня создания он мучается в болезнях, войнах, распрях, убийствах… Мир страдает. Зачем хорошим людям терпеть то, на что они обречены? Боже, я не то говорю!
– Машенька, я не понимаю…
– Но, оказалось, что достойных людей так мало, по сравнению со всякой мразью, готовых уничтожать и себя и себе подобных и весь мир в целом. Я отпустила двоих, казалось бы несуразных неудачников, и они полюбили друг друга и теперь, я надеюсь, готовы на всё друг для друга. И я их отпустила в эту грязь. В этот так называемый мир, который не доживет до того момента, когда его сожжет солнце. Он уничтожит себя сам. Но зачем хорошим людям это терпеть, они же будут бороться за него до конца, до своего конца, но в итоге останутся одни мрази. Я их отпустила. В мире ещё много людей, кто сумеет всё испортить, уничтожить, довести до финальной черты, черты, когда тут ужё ничего не останется, и некому будет сражаться за что-то светлое. Их будет настолько мало, что их просто сожрут. Но, шанс всегда есть, он должен быть. Без него не имеет смысл существование, чего бы то ни было. Это надежда. Пусть будет надежда. Ты был моей надеждой. Ты полюбил меня. Но рядом со мной… ты… прости, я снова о стихах. Может, я их просто не так поняла.
