Текст книги "Крысолов"
Автор книги: Борис Терехов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)
– Не сомневаюсь, – кивнул он.
– Распишись в регистрационной книге.
– Но здесь же сказано, что ты израсходовал целую упаковку. Не стыковка получается.
– Зачем мне расставлять целую упаковку? Крысы же у тебя не водятся, – возразил я. – Позабудешься, и сам вместо крысы угодишь в ловушку, ногу повредишь – будешь потом хромать.
Хозяйственник поколебался, борясь со своей натурой, затем махнул рукой и с обреченным видом произнес:
– Ладно, пес с ним, распишусь. Только неиспользованные ловушки отдай мне – пригодятся. Пойдем, я провожу тебя до ворот. У нас запрещено расхаживать посторонним по территории лечебницы. Порядок есть порядок.
– Правильно, посторонние могут чего-нибудь украсть, – согласился я.
16
Облака, казалось, начинались с самой земли, от самых моих ног, и чем выше, тем гуще и плотнее они становились. И вся эта белесая масса непомерным прессом давила на меня, окутывала, словно пеленой и проникала в каждую клетку моего организма. Представлялось, что ей нет предела – тянется она до бесконечности. Но предел был – за слоем облаков скрывались яркое солнце и чистое синее небо. Только я никогда в жизни не видел этого яркого солнца и чистого синего неба.
Я стоял возле низкого дома супругов Ванов, из бокового приоткрытого окна которого беспрерывно грохотало старое ружье его хозяина. «Как ему удается чего-то разглядеть в таком тумане?» – подумалось мне. Хорошо хоть, что туман опустился лишь сейчас, а не часом раньше – иначе я мог бы запросто попасть в автокатастрофу, когда в заводских развалинах искал на машине дорогу к лечебнице. Впрочем, опасность грозила мне и здесь. Вдруг этот воинственный ветеран примет меня за большую крысу, и чего доброго пристрелит. Пора было идти к нему в дом.
– Здравствуйте! – приветствовал я товарища Вана, отворившего мне дверь.
– Здрасьте, – недоверчиво отозвался тот с порога.
– Вы осторожнее с ним – может, чего доброго, еще случайно бабахнуть. Раз, и нет человека, – сказал я и отвел рукой в сторону ствол ружья, наведенного на мою грудь.
– Извините. Я отстреливал крыс, а на это оружие у меня есть разрешение.
– Знаю. В понедельник мы с моим напарником ставили у вас ловушки. Мне нужно их проверить.
– Как же, я прекрасно помню вас и вашего друга. Как же, – энергично закивал он. – Такой веселый симпатичный молодой человек. Спасибо, после вашего визита тараканы у нас совершенно исчезли. Проходите, и сами посмотрите.
– Мы, собственно, специализируемся не по тараканам – это побочное занятие. Главное для нашей службы – крысы, – уточнил я, идя вместе с ним по коридору к кладовке.
– Конечно, что они, крысы. Но от вашего порошка у нас пропали тараканы. Моя жена боится тараканов, а мне что? Они мне не мешают, потом живые существа как-никак. Вот крысы – другое дело. Моя жена пошла сейчас с продуктовыми талонами по магазинам, – товарищ Ван огляделся по сторонам, вероятно, желая убедиться, что она действительно ушла, а не спряталась где-нибудь в доме, – а я отстреливал крыс во дворе.
– Да, помню, вы ветеран расчистки старого города, у вас есть навык борьбы с ними.
– Навык у меня – есть. Но вы ошибаетесь, никакой я не ветеран расчистки старого города. Это все причуды моей жены, она постоянно чего-нибудь сочиняет. Что поделаешь? Она уже пожилой человек, со своими слабостями и своими представлениями о жизни. Опять же, женщина. Говорит, людям нравится, когда их обманывают. Представьте, официальным лицам тоже. Поэтому, почему не пойти людям навстречу? Тем более что быть честными нам не по карману.
Из товарища Вана не требовалось вытягивать ответы на искусно поставленные вопросы, вызывая на откровенную беседу, напротив, тут была другая крайность – его излишняя словоохотливость. От нее у меня даже путались собственные мысли.
– Выходит, что вы не расчищали старый город?
– Нет, я расчищал наш округ.
– Но какая, собственно, разница?
– Как же, разница есть. У тех, кто расчищал город, больше льгот, чем у тех, кто расчищал округ.
– Что ж, понятно Мне эти тонкости не были известны… Я заберу с собой пойманных крыс, чтобы избавить вас от ненужных хлопот, – сказал я и, присев на корточки в кладовке, принялся перезаряжать ловушки. Еще хотел посоветовать ему, чтобы он вместо стрельбы из окна навел бы лучше порядок у себя в доме. Но передумал. Ружейная пальба приносила ему удовольствие, а лохмотья пыли и грязи повсюду его совсем не смущали.
– Зато насчет своей службы в закрытой лечебнице вы нисколько не преувеличили, – заметил я. – Я заезжал туда по делам в первой половине дня, и спросил у охранника на проходной, помнит ли он вас?
– Зачем?
– Да просто пришлось к слову.
– Ясно, – кивнул он. – И понравилось там?
– Чему там нравится?
– Ну, так, – протянул товарищ Ван. – Нет, про закрытую лечебницу я вас не обманывал. Служению этому медицинскому заведению я посвятил около пяти лет, за что получил памятный жетон и благодарность от высокого начальства.
– Поздравляю. Но, признаться, я не понимаю, зачем все эти строгости на территории самой лечебницы?
– Никаких строгостей нет. Просто есть инструкции – они определяют поведение больных, врачей и обслуживающего персонала.
– Верно, без инструкций у нас никуда, – согласился я. – Но прежде я не знал, что больных в лечебнице заставляют работать.
– Ну, не все в лечебнице работают, некоторые только лечатся.
Едва я затронул в нашей беседе закрытую лечебницу, как он утратил свою разговорчивость, стал выражаться сдержаннее и осторожнее, да и посуровел в лице. Оказывается, что некоторые темы не располагали его к словесным излияниям.
– И что же за болезни у них там лечат?
– Э-э, да разные. Но точно не отвечу, я ведь не доктор. А работа для них – часть лечебного процесса. Они изготавливают крысоловки, и с удовольствием. Потому как крыс они терпеть не могут. К тому же и обществу польза.
– Это верно, ловушек у нас вечно не хватает.
– Они что произвели на вас сильное впечатление? – кашлянул он в кулак. – Я о больных?
– Трудно сказать. По крайней мере, чувство они вызывают неоднозначное.
– Вот-вот, неоднозначное. Верно сказано. Но вы были там всего лишь раз. А теперь, представьте, каково мне было находиться в лечебнице изо дня в день? Постоянно чувствовать, что поблизости эти… больные? Представляете, что это были за муки? – наконец, прорвало товарища Вана. – И вам, получается, захотелось? – подмигнул он мне.
– Чего? – переспросил я.
– Сами знаете. Но нам, простым смертным, это категорически запрещается. Исключение делается только для одних важных персон, не чета нам с вами.
– Так, что нам запрещается?
– Извините, кажется, я ошибся, – поспешно произнес он, взглянув на меня. – Вам этого не понять.
– Больше не нужно нигде проверить наши ловушки?
– Нет, нет, благодарю. Я проверю их сам, – ответил товарищ Ван и повел меня к выходу.
Туман, по обыкновению, так же быстро рассеялся, как и опустился. Я ехал по улице с различимыми вплоть до деталей фасада зданиями по обе стороны дороги. Ехал, и не узнавал этого самого дальнего района северного округа. За последние года два-три он сильно изменился: появились высокие стройные дома, возведенные без оглядки на минувшую войну, и стояли они, чуть ли не впритык друг к другу. Тротуары были чистыми, сверкали неоновыми огнями новые магазины и рестораны, и, что удивительно, не было привычных для глаза руин старых зданий. В этот район нашу службу давно не приглашали отлавливать крыс. Оно и правильно. Наш удел – отдельные дома и многоэтажки в крысиных кварталах да заброшенные бомбоубежища.
Я припарковал машину на автостоянке, и вошел в солидное здание, отведенное для института биологических исследований. В вестибюле меня задержали двое решительно настроенных молодцов в серебристой униформе. Да, это тебе был не серолицый охранник с проходной закрытой лечебницы. Номер с установкой крысоловок здесь бы не получился. Тем более что и упаковки с ловушками в багажнике моей машины кончились. Впрочем, я имел другой предлог. Этих молодцов я вежливо попросил пригласить вниз моего давнего приятеля Артура – с ним мы работали когда-то вместе в сыром полуподвале, где тогда размешалась наша лаборатория. С тех пор минуло семь лет. Именно от него я надеялся получить ответы на мучившие меня вопросы.
Не в пример хозяйственнику из лечебницы, Артур не обрек меня на получасовое ожидание. Светясь лучезарной улыбкой, он стремительно спустился по крутой лестнице с широко разведенными для объятий руками. Но обнимать он меня не стал – только поправил свой белоснежный халат, небрежно наброшенный поверх одеяния серебристого цвета.
– Хэнк, старина! Где тебя черти носили все это время?! Почему ты так давно не появлялся?! – радушно произнес он. Прошедшие годы мало сказались на его внешности, добавили только важности и самоуверенности.
– Привет, Артур! – пожал я ему руку.
– Пропустить, он ко мне, – сказал он молодцам, вытянувшимся перед ним в струнку.
– Не бойтесь, ребята, воровать ваши пробирки я не буду, – заверил я их.
– Заверяю, не будет, – кивнул он. – Очень рад тебя видеть, Хэнк! Как поживает Зина? Как твои детишки? Прости, забыл их имена. Они, по-моему, какие-то короткие.
– Точно, короткие.
– А ты, значит, по-прежнему прозябаешь в своей крысоловной службе? – Артур, на зависть бодрый и элегантный, вел меня по полусферическому коридору первого этажа.
– Ага, в ней, – ответил я и обернулся назад – оба охранника стояли, подбоченившись, и провожали меня пристальными взглядами.
– Пойми правильно, старина, но я не смогу показать тебе наш институт. Для этого требуется множество формальностей. Но милости прошу в мои личные апартаменты.
Артур был обладателем роскошного кабинета с изысканной мебелью, кондиционером, телевизором, двумя телефонами и другими полезными предметами, неизвестного мне назначения. От различных электрических подсветок, вмонтированных в потолок и стены, рябило в глазах. Словом, его кабинет не шел ни в какое сравнение с кабинетом управляющего Камерона. О нашей же конторе крысоловной службы и говорить не приходилось.
– Шикарно тут у тебя, Артур. Прямо фантастика, – не сумел я скрыть своего восхищения, устраиваясь в низком кресле. – Кажется, ты выбрал верную карту.
– Не отрицаю – карта верная, – согласился он и сел за широкий письменный стол напротив меня. – Но, расскажи, как твои дела?
– Нормально. Да, Артур, чтоб не вылетело из головы. Ты можешь сочинить мне справку для моего управляющего, что я был в твоем институте по крысиным делам? Понимаешь, сейчас все-таки рабочее время, а не в рабочее время тебя не застанешь на месте.
– Насчет этой справки не беспокойся. Никаких проблем с твоим управляющим у тебя не возникнет, – подтвердил он свои слова красноречивым жестом. – У тебя, что не сложились с ним отношения?
– Ну, его, любит придираться по пустякам. Требует от меня постоянно невесть чего.
– Я знаю Камерона. Хочешь, я поговорю с ним?
– Не нужно, Артур, я сам как-нибудь разберусь с управляющим, – ответил я, мотнув головой. – А у тебя, смотрю, сказочная жизнь, оберегаемая двумя охранниками.
– Что есть, то есть. Не следовало покидать нашу старую лабораторию, и у тебя была бы такая.
– Ты же был в курсе моих семейных дел. У меня не хватило средств на ожидание светлого будущего.
– Минеральной воды?
– Пожалуй, не помню уже ее вкуса, – ответил я и подумал, что он мог бы предложить и перекусить своему старому приятелю, а не накачивать его водой, пускай и минеральной. У него, наверное, полным-полно в холодильнике натуральных продуктов.
– Или, может, желаешь выпить сухого вина?
– Да нет, выпью его как-нибудь в следующий раз. Но ты, однако, богато живешь.
– У нас институт городского подчинения. Наши власти, наконец, поняли, что в любом обществе без науки нельзя обойтись. Как следствие, у нас появились деньги, в том числе и на охранников. А если бы не поняли, то мы бы заставили их это понять.
– Вот даже как, – удивился я. – Артур, у меня не совсем тактичный вопрос. Извини, если не секрет, сколько тебе платят?
– Ах, Хэнк, тебя всегда волновала меркантильная сторона дела, – смиренно улыбнулся он. – Понимаешь, не важно, сколько получаю я, важно, что деньги стали выделять на науку. Впрочем, если это тебя интересует, то я сейчас соображу… Умножь примерно свою зарплату со всеми дополнительными доходами раз на десять-двенадцать.
– Неплохо. Легко упрекать других в меркантильности, когда у самого деньги девать некуда, – проворчал я, отхлебнул из стакана минеральной воды и спросил: – Но объясни мне, что происходит?
– Ты о чем?
– Да о том. Например, комиссия по сбору семейных архивов для музея ваша затея?
– Какая комиссия?
– Обыкновенная.
– Тебе говорили, что ты плохо выглядишь? – спросил Артур, смотря поверх моей головы. – Похудел, осунулся, весь какой-то нервозный, дерганный. Дружеский совет: тебе необходимо как следует отдохнуть, даже подлечиться.
– Спасибо за совет, но я интересовался вашей комиссией, – напомнил я.
– Хэнк, что у тебя за характер! – театрально воскликнул он. – Поверь, незачем все драматизировать и нагнетать страсти. Да, нами создана комиссия, которая изымает для музея у населения лишние и зачастую вредные документы. Заметь, за приличное вознаграждение. Людей необходимо освободить от груза ненужных сведений – это сведения скверно на них влияют. Нам пора начинать новую жизнь, не отягощенную наследием прошлых лет. А сейчас прости, мне некогда.
– Все средства массовой информации тоже под вашим контролем?
– Я же сказал, что мне сейчас некогда, – повторил он, давая понять, что наш разговор окончен.
17
В субботу я опоздал на работу. Вчера я решил, что если сведу к минимуму свое общение с домашними и лягу раньше в постель, то высплюсь, и меня не будут мучить головные боли. Но в результате проспал и опоздал на работу.
В нашей конторе Лаэрт, сидя за моим столом, инструктировал двух молодых парней, стоящих перед ним навытяжку. Он был так увлечен этим занятием, что не заметил моего появления.
– Вам следует гордиться тем, что вы попали к нам, – говорил он. – Теперь, когда жизнь налаживается, наша служба приобретает важнейшее значение в округе. Поскольку она, наряду со службой общественного порядка, призвана обеспечивать спокойствие его жителей. О ваших прямых обязанностях я расскажу позже. Но главное, что вам необходимо сейчас уяснить так это то, что вы во всем должны слушаться старших и особенно меня.
– Почему они должны слушаться особенно тебя? – поинтересовался я.
– Здравствуй, Хэнк! Ты не понял. Это, когда нет другого начальства, они должны слушаться меня.
– Тогда другое дело.
Я пожал руку каждому из парней. Парни заметно смущались. Они оба были невысокого роста, худощавые и удивительно походили чертами лица на Лаэрта. Одного звали Альберт, второго – Сигизмунд.
– Очень приятно, – сказал я.
– Управляющий вот прислал нам новых практикантов, – пояснил Лаэрт, освобождая мне мое место за столом, – а то в нашей службе, считай, почти никого не осталось. Но, чувствую, с этими ребятами мы сработаемся. Они не пропадут, как некоторые. Верно, ребята?
– Да, – подтвердили те в один голос.
– Значит, Венка опять не пришла?
– Естественно. Ни слуху, ни духу от твоей заместительницы. Как в воду канула, старуха.
– А где Егор?
– Я послал его к товарищу Вану.
– К кому? – переспросил я.
– К товарищу Вану. Ты же сам из-за него поставил всех нас на уши. Говорил, что этого ветерана нужно как можно скорее избавить от крыс, чтобы этот старый хрен не писал на нас больше жалоб и кляуз. Помнишь, как из-за Вана тебя пропесочивал управляющий?
Дальше я уже не стал слушать Лаэрта и поспешил на улицу. Я гнал свою машину так, как никогда до этого. За ветровым стеклом быстро мелькали фонарные столбы, кривые деревца, разрушенные и целые здания. Все мои мысли были только об одном – как бы мне не опоздать. Практикант Егор был моим подчиненным, и на мне лежала вся ответственность за него.
В доме Ванов мне долго не открывали дверь, хотя я звонил, стучал кулаком и даже, повернувшись спиной, бил по ней ногой. Наконец, дверь приотворилась, и в образовавшейся щели показалось настороженное лицо товарища Вана и наведенный на мою грудь ствол ружья. Из дома слышалась громкая джазовая музыка.
– В чем дело? – недовольно спросил он.
– Я из крысоловной службы.
– Знаю.
– Разрешите мне войти.
– Зачем?
– Чтобы проверить ловушки.
– Вчера проверял, – напомнил он.
– Наш практикант сейчас у вас?
– Какой еще практикант?
– Самый обыкновенный.
– Ну, приезжал какой-то паренек от вас. Когда он узнал, что у меня ему нечего делать, то быстро убрался восвояси, – сказал товарищ Ван и начал закрывать дверь, но я успел уловить в паузе между джазовыми композициями подозрительные звуки, доносившиеся из глубины дома. Однако рваться в дом было опасно – его хозяин мог сдуру выстрелить в меня. Впрочем, не обязательно, но такая вероятность существовала. Как там ни было, я не стал возвращаться к своей машине, а, пригнувшись, пошел рядом со стеной вдоль дома, свернул за угол и приблизился к мутному окну кладовки. Так и есть! Я не ошибся! Тусклый свет лампочки, горевшей на потолке в кладовке, позволил различить мне нашего практиканта. Егор с нечастным видом сидел на полу, прислонившись спиной к стене, со связанными руками и кляпом во рту.
Конечно, пытаться освободить его одному и без оружия, было полным безумием. Но, с другой стороны, если пойти за помощью, то, вернувшись, можно было уже не застать его в живых. Товарищ Ван постарается замести все следы и надежно спрятать свою очередную жертву.
Я осторожно выдавил стекло в окне – звякнув, оно разбилось, упав на пол кладовки. Затем скинул куртку на мерзлую землю – она помешала бы мне – и полез в окно, чувствуя, как рвется мой свитер, и брюки о гвозди, торчащие из рамы. В кладовку я скорее ввалился, чем влез – и, в общем, вполне благополучно, если не считать мелких порезов о битое стекло на ладонях.
При моем появлении глаза Егора радостно засверкали, он весь подался мне навстречу, силясь что-то сказать, но из-за кляпа во рту у него получалось лишь мычание. Сверху из одежды на нем была одна порванная фланелевая рубашка в пятнах крови. Все его тело дрожало мелкой дрожью.
Я подскочил к нему, вынул изо рта кляп и принялся, обламывая ногти, развязывать узлы на веревках, стягивающие его руки.
– Они… они, эти ветераны, совсем озверели, – пожаловался он с придыханием и готовый расплакаться. – Лаэрт послал меня сюда, чтобы я проверил старые ловушки и поставил новые. Они, ветераны, говорят, сними куртку – так будет легче работать. А когда я снял куртку, как набросятся на меня, и давай кусать. Я отбился и хотел убежать, но товарищ Ван пригрозил ружьем, и его жена меня связала. Чтобы я не кричал, затолкала в рот мой шарф. Если бы вы не пришли, то они бы закусали меня до смерти. Они были такие страшные и злые.
– Ну-ну, Егор, успокойся. Проехали. Главное, ты не бойся, – сказал я, освобождая его веревок.
– Я и не боюсь.
– Вот и молодец. Теперь тебя больше никто не тронет – обещаю. Все позади.
– Если бы, – пробормотал Егор убитым голосом. Я обернулся, проследив за его глазами, и увидел, что в кладовку пожаловала поджарая жена товарища Вана. Несколько секунд она молча, поджав губы, смотрела на нас с Егором. Потом, вытянув вперед руки и оскалившись, ринулась на меня. Я увернулся и резко толкнул женщину в ее впалую грудь. Но она была гораздо сильнее, чем могло бы показаться на первый взгляд. Она устояла на ногах и крепко вцепилась мне в горло, почти вплотную придвинув свое лицо к моему подбородку. От женщины пахло какой-то кислятиной и не свежим бельем.
Мне стало не хватать воздуха. Ждать помощи от Егора было бесполезно – он отполз в дальний конец кладовки и испугано взирал оттуда на то, что происходило. Изловчившись, я стукнул кулаком жену Вана по голове, а когда она освободила мое горло, то – в лицо. Женщина отлетела на метр – у нее заплелись ноги, и она шумно рухнула на пол.
В этот момент прозвучал выстрел, и над моей головой просвистела пуля. В дверях кладовки стоял товарищ Ван с ружьем наперевес, из ствола которого вился дымок.
– Не смей прикасаться к моей жене, негодник! – прогремел он. – В следующий раз я не промахнусь и снесу тебе половину твоей глупой башки!
– Да, в следующий раз мой муж не промахнется. Клянусь здоровьем. Он очень метко стреляет, – подтвердила женщина, поднимаясь на ноги и отряхивая платье.
– Сильно он тебя ударил? Тебе не больно?
– Пустяки. Могло бы быть хуже, – отмахнулась она. – Как мы с ними поступим, дорогой?
– Я еще не решил. Прикончим, наверное.
– Умоляю, не надо нас приканчивать, – попросил со своего места у стены Егор.
– Да, не советую вам этого делать. На моей работе знают, куда я поехал, и если я не вернусь, то станут искать меня первую очередь у вас в доме, – заметил я.
– Ха-ха. К тому времени, когда кто-нибудь приедет искать тебя, мы смоем всю кровь и надежно спрячем ваши трупы, – усмехнулся товарищ Ван. – Я скажу, что ты действительно был здесь, но не застал у нас этого парня и уехал. Куда, мне не известно.
– Тебе не поверят.
– Не сомневайся, поверят. Я умею убеждать.
– Точно, это ты умеешь. Особенно с ружьем в руках, – кивнул я. – Зачем ты убил Курта и Венку?
– А сам разве не понимаешь?
– Нет.
– Иногда, бывает сложно сдержать свои желания, – покачал он головой. – Рад бы, но ничего не могу с собой поделать. Потом, сколько можно терпеть? Вот мы и не выдержали. Когда приехал тот первый крысолов – ты говоришь, его звали Курт?
– Курт.
– Что ж, приятно было познакомиться. Я не стерпел и покусал его, моя жена – тоже. Курт нам так понравился. Он был покорный и не драчливый, с мягким, не жилистым телом. Но долго ваш коллега не выдержал наших укусов и умер. От разрыва сердца, по-моему. Перед смертью он громко кричал. Чтобы не услышали соседи, нам пришлось включить на полную громкость музыку.
– А как было с Венкой?
– Это такая худая девица, что ли?
– Какая она худая? Нормальная молодая женщина, – возразил я.
– Ну, это по твоим меркам, она нормальная. По нашим – нет. Кусать ее было совсем не интересно – кожа да кости.
– Да, что есть, то есть, – согласилась его жена.
– Но мы не собирались ее кусать. Так уж получилось. Она приехала ближе к вечеру, когда мы с женой немного выпили и расслабились.
– Моему мужу, как ветерану, выдают иногда медицинский спирт в лечебных целях, – пояснила женщина. – У него застарелый радикулит.
– Он, собака, радикулит. Но это не имеет отношения к делу. Значит, мы немного выпили и расслабились, а тут появляется она, ваша Венка – вот мы и не стерпели, – развел руками товарищ Ван. – Потом, уже после, нам не хотелось ее убивать. Какая ни есть, но все же мясо. Мы хотели, чтобы она пожила некоторое время с нами. Кстати, это очень удобно. Если бы у нас возникало желание, то можно было бы в любой момент пойти и покусать ее. Но у девицы оказалось хлипкое здоровье – через день она умерла. Просто бедняжка имела неустойчивую нервную систему.
– Да, конечно, – кивнула его жена. – Я не устаю повторять, что во всех наших болезнях виноваты исключительно одни нервы.
– С Венкой понятно, а почему вы напали на нашего практиканта? – спросил я.
– Да, почему вы напали на меня? – подал тихий голос Егор.
– С тобой-то вообще произошло глупо. Ты полез ставить ловушки, куда тебя не просили, в дальнюю комнату, а там, на топчане лежит труп вашей девицы.
– Я не видел Венку, – сказал Егор, – я только немного приоткрыл дверь.
– Увидел бы, если начал ставить в той комнате ловушки. Мы не успели ее вытащить во двор и выкинуть в выгребную яму за помойными баками, где уже покоится ее коллега по работе, Курт. Поленились, с нами изредка случается. Кстати, ребята, вы тоже будете скоро там лежать, – усмехнулся товарищ Ван, поводя стволом ружья.
– Может быть, дорогой, одного оставим пока в живых? Вон того, который помоложе, – предложила его жена и показала пальцем на Егора. – Стали бы время от времени его покусывать. Он вроде бы крепче той костлявой девицы.
– Эх, неплохо бы, но рискованно, – вздохнул он. – Этих ребят, крысоловов, действительно будут искать. Неприятности нам ни к чему. Давай свяжи их.
– Зачем? Мы же все равно собираемся их убивать.
– Женщина, у меня уже не те силы, чтобы таскать туда сюда трупы этих ребят. Они же тяжелые, а у меня, кроме радикулита, больное сердце и отдышка. Выведем вечером во двор к выгребной яме и там с ними разделаемся. Какие вопросы?
– Вопросы есть. А вдруг твои выстрелы услышат соседи и донесут, куда следует? – спросила женщина. – Наши соседи – не подарок. Доносчики из доносчиков.
– Не обязательно нам их стрелять. Существует много других способов убить человека.
– А вдруг до этого к нам кто-нибудь приедет искать их?
– Что, мне не известно, как работают все наши службы в северном округе, – усмехнулся он. – К тому же сегодня суббота – короткий рабочий день. При любом раскладе они приедут к нам не раньше завтрашнего утра. Но, скорее всего, в понедельник.
– Ну, как знаешь, – фыркнула та, взяла с полки стенного шкафа моток веревки и направилась ко мне.
– Всем стоять на месте! – прогремел громкий приказ. Это был Шехнер, появившийся в кладовке с нацеленным на супругов Ванов пистолетом. Никогда еще я не был так рад видеть начальника службы безопасности. Что ни говори, оказался он здесь очень вовремя.
Другое дело, что товарищ Ван среагировал на его появление едва ли не мгновенно. С разворота он выстрелил в Шехнера, и если тот был бы повыше ростом, то пуля угодила бы точно ему в голову. Следом за ним выстрелил Шехнер – два выстрела прозвучали почти одновременно. Начальник службы безопасности оказался более удачливым – он попал товарищу Вану прямо в центр лба и тот, пошатнувшись, замертво повалился на пол.
Женщина с отчаянным воплем бросилась к убитому мужу и схватила ружье, выпавшее из его рук. Но воспользоваться им не успела – Шехнер снова был быстрее. Он уложил ее точно таким же выстрелом в лоб.
– Ну и злодейская семейка, доложу я вам. Супруги стоили друг друга, – пробормотал он, убирал пистолет в кобуру на поясе и звучно высморкался в носовой платок. Потом, подняв на нас глаза, сказал: – Ой, до чего же я не люблю все это.
– Что, простудился? – спросил я.
– Кажется. Ну, здорово, парни! Рад, что я не опоздал!
– Привет, Шехнер! Признаться, не ожидал тебя здесь встретить.
– Что ж, Хэнк, иногда приятно, когда не сбываются наши ожидания, – хмыкнул начальник службы безопасности, не спеша, приблизился к товарищу Вану, опустился возле него на корточки и пощупал на его шее пульс. – Готов. И его жена – тоже. Жаль. Следовало бы их взять живыми, а не убивать. Теперь придется писать докладную, что у меня не было иного выхода, – вздохнул он и обратился к нам: – Вы, надеюсь, подтвердите это в письменной форме?
– Разумеется, – кивнул я.
– Как ты себя чувствуешь, малыш? – поинтересовался Шехнер у Егора.
– Хорошо, – ответил тот, едва шевеля бледными губами.
– Да скверно он себя чувствует, – заметил я. – Товарищи Ваны сильно его покусали.
– Ничего, парень, потерпи немного. Скоро сюда приедут медики, я их вызвал. Они о тебе позаботятся: перевяжут, дадут лекарства, сделают уколы. Сразу станет лучше, – сказал Шехнер, помог Егору подняться с пола, усадил на табуретку и набросил ему на плечи свою форменную куртку. – Так будет теплее.
– Спасибо, – поблагодарил тот.
– Пожалуйста. Хэнк, так почему ты решил отнимать у нас хлеб? Ловить преступников не твой, а наш профиль деятельности.
– Странный вопрос. Да потому что ваша служба ничего не делала. Вы совершенно не занимались поисками Курта и Венки.
– Тут ты, по своему обыкновению, заблуждаешься. Мы их искали и проделали большой объем работы.
– Расскажи это управляющему или моему практиканту. Возможно, они тебе поверят. Да и то сомневаюсь. Весь ваш большой объем работы свелся к слежке за мной. Так вы и вышли на Ванов.
– Угу. Больно ты нам нужен, чтобы следить за тобой. Право, и самомнение у тебя, Хэнк, – покачал головой Шехнер. – Мы выяснили, что исчезновение Курта и Венки могло быть связано только с одним – с родом их профессиональной деятельности в вашей крысоловной службе. Установили адреса, по которым они побывали в последнее время. Таким образом, и всплыла семейка этих Ванов.
– Между прочим, Венку к Ванам я не посылал, – возразил я.
– Конечно, не посылал. Но она знала, что из-за жалобы этого ветерана Камерон устроил тебе в понедельник разнос по первое число. Поэтому могла поехать к нему по собственной инициативе, чтобы угодить тебе. К тому же она любила свою работу и не жалела на нее свободного времени. Не так ли? Мы взяли Ванов под наблюдение – посадили в доме напротив своего человека. Он и сообщил мне по телефону, что они не пустили тебя к себе. Потом он услышал в доме выстрел. Я понял, что дело пахнет жареным, и помчался сюда со всех ног.
– А почему к нам не пришел на помощь твой человек? Тот, что сидел в доме напротив.
– На это у него не было ни полномочий, ни приказа. Он же всего на всего практикант. Он не имел никакого оружия, только вооруженные армейским биноклем глаза. Его заданием было наблюдать и сообщать мне о том, что он увидел в доме Ванов. Ничего больше. В отличие от тебя, я берегу своих подчиненных.
– Я своих подчиненных – тоже. Я не посылал практиканта к Ванам, – сказал я и взглянул на Егора. Тот сидел с закрытыми глазами и методично раскачивался на табуретке.
– Оно, конечно. Его послал Лаэрт, но, опять же, чтобы угодить тебе, – заметил начальник службы безопасности.
– Не мне, Шехнер, а управляющему, – уточнил я.
– А ты как вышел на эту семейку?
– Примерно, так же – на них все сходилось. Ладно, я тебе еще здесь нужен?
– В принципе, нет. Сюда с минуты на минуту приедут мои парни и медики. Тебя я больше не задерживаю. Но в подельник утром придешь ко мне в кабинет и изложишь на бумаге все, что тебе известно по этому делу. Да, Хэнк, ты знаешь, где тела Курта и Венки?
– Ван сказал, что Курт во дворе в выгребной яме, а Венка где-то здесь в доме.
– Она там, в дальней комнате. Вторая дверь слева по коридору, – Егор вяло махнул куда-то рукой и сделал попытку встать с табуретки.
– Сиди, без тебя найдем – сказал Шехнер.
В коридоре он, подумав, определил, какая дверь является второй слева, открыл ее и вошел в комнату. Поколебавшись, я последовал за ним. Запущенную комнату, окрашенную голубенькой краской, едва освещал слабый дневной свет, лившийся через окно с закопченным стеклом. Пахло в ней скверно и, казалось, что не хватало воздуха.
Венку я увидел, только сделав несколько шагов и заглянув за плоский шкаф из дерева, выдвинутый почему-то в центр комнаты. Она лежала на низком топчане, свернувшись калачиком и лицом, обращенным к стене. Шехнер поднял застиранное одеяло, прикрывавшее Венку. Но лучше бы он этого не делал! Вся верхняя часть ее тела представляла собой, чуть ли не сплошное кровавое месиво. Местами со спины свисали, держась на тонкой кожице, оторванные куски мяса. Из одежды же на ней были лишь приспущенные трусы и колготки.
