Текст книги "Крысолов"
Автор книги: Борис Терехов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)
Терехов Борис Владимирович
Крысолов
1
Управляющий Камерон был сегодня явно не в духе. Небольшой и толстенький, с выразительной мимикой крохотного лица он, пылая праведным негодованием, учинял мне очередной разнос. Согласно неписаному ритуалу этих разносов, я стоял навытяжку перед ним в его кабинете и отводил глаза в сторону.
– Нет, я просто обязан со всей строгостью поговорить с вами. Работаете вы отвратительно! Не проходит и недели, чтобы на вашу службу не поступило жалобы! Вы позволили крысам совершенно обнаглеть! Они преспокойно разгуливают по улицам, забираются в частные дома! Даже в правительские учреждения! – прогремел он и потряс листиком бумаги. – Вот, пожалуйста, полюбуйтесь. Заявление от товарища Вана, заслуженного ветерана. Крысы – будь они неладны – съели все продукты в его кладовке и вдобавок покусали его жену. Безобразие! Вы же прекрасно знаете, как дорого нам обошлась последняя война. Какие титанические усилия прилагаются всем населением для налаживания нормальной жизни. И жизнь налаживается!
Иногда управляющий вскакивал из-за стола, как ужаленный, и пробегал по кабинету, давая, таким образом, выход своей кипучей энергии и одновременно разминая хорошо развитую от долгих сидений нижнюю часть собственного тела.
– Вы знаете, какие сложные исторические задачи стоят сейчас перед нашим обществом. Нам требуется, как никогда прежде, сплотиться и избавиться, наконец, от этого крысиного засилья. После трудового дня люди имеют право на полноценный отдых.
Главное, очевидно, почему его назначили управляющим, была именно эта безграничная вера в истинность и непогрешимость произносимых им слов. С одинаковым успехом он мог говорить о чем угодно, будь то: работа городской канализации, устройство дорог или сбор утильсырья. И слушатели проникались мыслью, что и впрямь на сегодняшний день важнее проблемы не существовало.
– Я удивляюсь, как при таком количестве крыс в нашем округе до сих пор не разразилось никакой эпидемии, – теперь он уже буравил меня маленькими цепкими глазками.
– Ну… – протянул я.
– Что ну? Вам доверен ответственный участок. У вас биологическое образование, достаточный срок практической работы. Но где реальные результаты? Где? Даже маломальских сдвигов не видно. Объясните мне причины вашей пассивности?
Понятно, нужно было отвечать. А что? Только то, что всегда. Я оторвал взгляд от всемирной сизой мути, разлитой за окном его кабинета, и уныло заговорил:
– У меня не хватает людей, и мы чисто физически не в состоянии везде поспеть. Не по ночам же нам работать? Да и ладно, в самом городе мы бы как-нибудь справились с крысами, но на нас висит еще столько заброшенных подземных сооружений. Там же этих тварей обитает тьма тьмущая. Потом вывоз бытовых отходов в округе организован очень плохо. А с чем, извините, нам приходится работать? У нас нет никаких новых средств борьбы. Обычных ловушек и тех недостаточно.
– Спасибо, Хэнк, что напомнили. Без вас я бы ничего этого не знал. Каждый раз вы мне твердите одно и то же. Но людей везде не хватает, и ради вас мы не можем снять их с других участков. А изыскание новых средств борьбы с крысами находится под строгим контролем властей. Ведь вам известно, что некоторые новые средства приводят иногда к прямо противоположным результатам, – сурово произнес он.
– Мне от этого не легче.
– Между прочим, свою работу вы должны исполнять не только честно и добросовестно, но и творчески. Определенные трудности есть у всех. Изыщите внутренние резервы. В общем, пересмотрите свои возможности. А эти ваши оправдания мне ни к чему. В нашем округе необходим идеальный порядок, и в первую очередь за него спрашивают с меня, с генерального управляющего службами северного административного округа, – с удовольствием назвал Камерон полностью свою должность. Ему нравилось это словосочетание, он словно пробовал на зубок звучание каждой его отдельной части. – Да, с меня, с генерального управляющего службами северного административного округа, – делая поблажку своей слабости, повторил он. – Наведите у себя порядок, чтобы прекратилась лавина жалоб на вашу службу. Иначе мне придется за каждую полученную жалобу налагать на вас денежное взыскание.
Если в начале разноса у меня слегка побаливала голова, то теперь она просто разламывалась. Поэтому я был равнодушен к предполагаемым штрафам управляющего и мечтал лишь об одном – как бы быстрее выбраться из его душного кабинета.
– Те гроши, которые мне платят, я отрабатываю с лихвой. Мы изворачиваемся, как можем. Какие там внутренние резервы и творческий подход при нашей-то нищете, при ограничении буквально во всем. Посмотрите, – приподнял я левый рукав куртки и показал свежий крысиный укус немного ниже локтя.
– Вижу. Что дальше?
– И такое на всем моем теле. Я это к тому, что от эпидемии люди из нашей службы пострадают первыми. Не имеем мы никаких внутренних резервов. Мы порой вынуждены ловить крыс голыми руками, – тут уж я, конечно, преувеличивал. Но почему бы и нет? Это был излюбленный конек моего начальника.
– Меня твои раны, Хэнк, не трогают. Во всякой работе есть определенные минусы, – после минутной паузы произнес управляющий, сбавив тон и перейдя на более обычное в нашем общении «ты» по отношению ко мне. – Я вон тоже завален разными заявлениями, прошениями и жалобами. И на всю эту писанину мне следует как-то реагировать. Потому что за каждую бумагу я несу личную ответственность… Ладно, иди и будь впредь аккуратнее. Да, и загляни к этому ветерану. По-моему, он живет на тридцать восьмой улице.
– Хорошо, – кивнул я.
В приемной управляющего в кресле скучал, листая тощую папку с донесениями, Шехнер.
– Привет, Хэнк! – поздоровался он.
– Привет!
– В каком сегодня настроении Камерон?
– А-а, – мотнул я головой в надежде отогнать боль. – Как всегда. В боевом, для подчиненных. Очень спертый воздух у него в кабинете.
– Тогда подождем. Пускай проветрится он и помещение, – здраво рассудил Шехнер. – Присаживайся, отдышись.
Любую беседу Шехнер всегда предпочитал вести сидя. В этом случае был не столь заметен его маленький рост, даже, напротив, благодаря мощному торсу и чеканному профилю он приобретал весьма солидный вид. Взирал он из-под лобья, постоянно хмурил лицо, поигрывал желваками, что являлось, по его мнению, непременным условием его должности – начальника службы общественного порядка. Одним словом, подрывал его авторитет один лишь малый рост.
– Присаживайся, присаживайся, – повторил Шехнер, показывая на кожаное кресло рядом с собой.
– Спасибо, но сейчас бы я не отказался и полежать.
– Ишь ты, размечтался. Лежать здесь не положено.
– Какой сегодня день недели?
– Не узнаю я тебя, Хэнк. Чудной ты стал в последнее время, – усмехнулся он. – Понедельник, милый, понедельник у нас.
– Неужели? А у меня ощущение, что уже конец недели. Всего лишь подельник, а я так вымотался.
– По-моему, ты просто устал.
– Возможно. Кстати, вы еще не нашли Курта? – спросил я. Курт был тихим и безобидным человеком, работником моей службы, пропавшим неизвестно куда дней десять назад. Он не имел ни семьи, ни родственников, ни друзей, поэтому, кажется, его судьба занимала только меня одного.
– Ищем, – коротко ответил Шехнер.
– И как результаты?
– Да никак. Ничего определенного сказать тебе я пока не могу.
– Что же с ним произошло?
– Не знаю, – пожал плечами Шехнер. – Но, скорее всего у него обычный загул. Такие загулы бывают иногда у нашего брата.
– Это не в стиле Курта.
– Э-э, Хэнк, чужая душа потемки. Мы вот сбиваемся с ног в его поисках, а он пьет где-нибудь горькую и развлекается с доступными женщинами. Я часто сталкиваюсь с похожими ситуациями. Скажи лучше, как у тебя дома?
– Нормально вроде бы, Шехнер. Только дел везде по горло – то одно, то другое.
– Дел у всех по горло.
– А у тебя чего новенького? – в свою очередь спросил я. – Все в порядке?
– В целом, да.
– Дети не болеют? Как здоровье жены?
– Отлично, – сухо отозвался Шехнер, и подозрительно посмотрел на меня. Я расслабился и позабыл, что этой темы мне не нужно было бы касаться. Недавно его жена родила сразу шестерых. Конечно, для нынешних времен подобное не редкость. Но одно дело, когда это происходит с кем-то посторонним, а совсем иное, когда с тобой. Некоторые шутники, по крайней мере, те из них, кого Шехнер не сумел еще напугать своим хмурым ликом и игрой желваков, иногда интересовались состоянием его жены и спрашивали, как он полагает, скольких ребятишек она родит ему в следующий раз, доводя тем самым беднягу до белого каления. Поэтому при упоминании о здоровье жены он обычно мрачнел и замыкался в себе.
– Отлично, Хэнк, отлично.
– Я рад.
– Ну, пока, мне пора, – произнес Шехнер и решительно направился в кабинет управляющего, где ему, разумеется, не придется распространяться о радостях семейной жизни.
– Счастливо! – напутствовал я его.
– Да и ты береги себя.
2
– Куда поедем? – не поворачивая головы, проворчал Лаэрт. Сгорбившись, он сидел за рулем служебного автофургона, бессмысленно взирал перед собой и без конца приглаживал пепельные волосы, росшие какими-то редкими жесткими пучками. Наверняка тем и другим он занимался и все время моего отсутствия.
Из дверей бокового крыла здания администрации, в котором размещалась наша контора, во двор выскочила Венка, моя заместительница – сухопарая белобрысая женщина лет тридцати с вечно розовым носом – и торопливым шагом направилась к нашему автофургону.
– Погодите! – замахала она издали нам рукой.
– В чем дело? – спросил я, приоткрыв дверь автофургона.
– Хэнк, я хочу с тобой поговорить.
– Что-нибудь важное?
– Считаю, что да, – ответила она, остановившись около машины и поправляя душку очков на переносице.
– Я слушаю.
– Нет, нам надо поговорить наедине. С глазу на глаз.
– Извини, Венка, но мне сейчас некогда. Мы спешим.
– Жаль, – огорчилась моя заместительница. Правда, у нее и без того всегда было выражение лица обиженного ребенка.
– А у тебя, что нет никакой работы?
– Есть. На сегодня есть еще два вызова.
– Вот видишь. Поговорим потом, когда освободимся, – улыбнувшись, пообещал я.
– А сейчас ты куда?
– К товарищу Вану. Представляешь, этот деятель накатал на нас жалобу управляющему, что мы, дескать, плохо его обслуживаем. Камерон, естественно, дал мне по мозгам.
– Вот оно что, – протянула Венка, шмыгнула носом и, развернувшись, пошла назад в нашу контору.
– Так, куда поедем? – повторил вопрос Лаэрт.
– Ты же слышал, что к Вану, черт бы его побрал. На тридцать восьмую улицу, – сказал я и удобнее устроился на промятом сиденье. Наконец-то я мог вздохнуть с облегчением и отойти от разноса в кабинете управляющего. Вдобавок проникнуться важностью возложенной на меня миссии борьбы с крысами.
– Не нравится мне эта Венка, – угрюмо произнес Лаэрт.
– Почему? – поинтересовался я.
– Не нравится – и все.
– По-моему, нормальная молодая женщина. Если бы она следила за своей внешностью, то и вовсе была бы очень привлекательной.
– Ага, красавицей с конкурса красоты. Ну и вкус у тебя, Хэнк, – хмыкнул он. – Потом, разве ты не замечаешь, что Венка тебя подсиживает? Она желает занять твое место.
– Нет, не замечаю, – ответил я.
Автофургон, подпрыгивая и поскрипывая, мчался сквозь дневную синюю пелену по неровной шершавой дороге. На глубоких рытвинах руль едва ли не выскальзывал из рук Лаэрта. Со службой устройства дорог творилась та же история, что и с нами. Из-за своей малочисленности и нехватки средств они просто не могли уследить за состоянием дорожного покрытия.
За стеклом мелькали размытые силуэты нечастых низких строений. Грязный снег волнистым слоем прикрывал бугристую землю, клочьями лежал на уродливых выщербленных бетонных сваях. Здесь располагалось множество бомбоубежищ, соединенных между собой туннелями. Они по-существу представляли собой единый подземный комплекс. В этих бомбоубежищах прятались люди во время минувшей войны, и потом пережидали некоторый период, пока не улягутся последствия войны. Отсюда собственно и возник наш округ. Восстанавливать полностью старый город не имело смысла. Он был почти стерт с лица земли. Восстанавливали округа – северный, восточный, южный и западный. По сути, они превратились в самостоятельные города.
Те, кто выбрался на поверхность, старался не удаляться от обжитых бомбоубежищ, чтобы в случае возникновения нового конфликта успеть в них скрыться. Они не могли понять, что конфликтовать было уже не с кем – весь мир лежал в руинах. И все же дома люди строили с оглядкой на прошлую войну: крепкие и одноэтажные, глубоко вросшие в землю и на обязательном отдалении друг от друга. Слишком свежо было воспоминание о былой катастрофе, когда огромные небоскребы падали, точно карточные домики. Словом, наш северный округ – это скопление разномастных стихийных сооружений, как и соседние округа, не являлся шедевром архитектурного искусства. Но выбирать было не из чего – другие города были не краше. В покинутых бомбоубежищах обосновались несметные крысиные полчища. Отсюда крысы совершали набеги на город и держали население в постоянной тревоге. Им противостояла наша служба. Вернее сказать, пыталась противостоять. Наша задача, по выражению управляющего Камерона, заключалась в том, чтобы хоть как-то ослабить крысиный натиск.
Подпрыгнув на колдобине, автофургон резко затормозил – и я в очередной раз едва не расшиб лоб о ветровое стекло. Мы выбрались из теплого салона машины и пошли, нет, точнее поплыли по влажной мути к приземистому особняку. Я нажал на дверной звонок. Прежде чем впустить в дом, нас долго рассматривали через глазок в металлической двери.
– Мы по поводу вашего заявления. Мы – он и я – из службы округа по борьбе с крысами. Приехали, стало быть, по поводу крыс. Вы жаловались тут на нас генеральному управляющему, – сказал я, войдя в едва освещенную прихожую.
– Дождались-таки.
Перед нами стояли, сосредоточенно слушая меня, пожилые супруги, оба коренастые и большеголовые.
– Понимаете, у нас много работы.
– Оно конечно, – кивнул товарищ Ван. – Но нет спасу от этих проклятых крыс. Во дворе они целыми стаями бегают.
– Мне, бывает, из дома страшно выбраться. Я их боюсь, – поддержала жена мужа со слезой в голосе. – Они такие жирные и злые. Ведь загрызут до смерти в два счета.
– Но, по-моему, у вас уже кто-то был от нашей службы?
– Да, был, – согласился мужчина. – Но он нам ничем не помог. Они бегают, как бегали.
– Неприятно, кто спорит? Но не следует преувеличивать. Мы вот с напарником проходили по двору и никого не увидели, – возразил я.
– О, вы просто не обратили внимания. Крысы там, у ограды под мусорными баками, – пояснила женщина. – Но они хитрые и прячутся от чужих людей. Они их остерегаются.
– Да шут с теми, которые во дворе. Нам бы избавиться от тех, которые в доме, – заметил товарищ Ван.
– Правильно, во дворе – ничего. В них мой муж стреляет из ружья. У него есть на ружье разрешение от властей. Он ветеран расчистки старого города.
– Нам тогда бесплатно их раздавали. Так, на всякий случай. Приходили на склад и, пожалуйста, выбирали ружье по собственному вкусу. Можно было взять даже несколько. Но я не стал. Зачем мне несколько? Солить их, что ли? К тому же патроны мы покупали за свои деньги. Но все равно замечательное было время.
– Точно, – вздохнув, подтвердила женщина.
Мы с Лаэртом оказались в плену вязкой тягучей атмосфере этого дома. Стояли в прихожей и покорно выслушивали излияния хозяев про крыс в доме и во дворе, про ружье и ветеранство товарища Вана. И судя по тому, как развивались события, нам было не освободиться до завтрашнего утра.
– Хорошо, хорошо. Мы верим. Но, покажите, где у вас тут обитают крысы? – спросил я.
– Пойдемте, – предложила женщина. – Только, извините, у нас не прибрано.
Дом возводился без всякого плана, и получился большим и не складным, с множеством переходов, коридорчиков и темных помещений. Содержать его в порядке пожилым супругам было не по силам. Совсем неудивительно, что его облюбовали крысы.
– Особенно их много здесь, в кладовке. – Привела она нас к дальней полутемной и комнате с деревянными стеллажами на стенах. На стеллажах в беспорядке стояли всевозможные банки и коробки.
– Все продукты нам, паразиты, перегрызли, – сказал за нашей спиной товарищ Ван.
– А были ли у вас они, продукты? – с сомнением в голосе поинтересовался Лаэрт.
– Как же! Конечно, были! Были, и есть! – возмутилась женщина. – Мы их получаем три раза в месяц. А когда мой муж трудился на расчистке старого города, им бесплатно выдавали продукты с уцелевших складов. Да он и сам, бывало, находил много продуктов. Например, отличные довоенные консервы, и они сохранились у нас еще с тех пор. Это потому что крысам не по зубам консервные банки, – заявила она и включила дополнительное освещение.
При свете электрической лампочки, вспыхнувшей на потолке, комната, со свисающей повсюду пышной пыльной бахромой выглядела еще более жалкой, чем прежде. Единственное, что радовало в ней глаз, был относительно чистый пол, покрытый коричневым линолеумом. Испугавшись то ли света, то ли нашего появления несколько крупных заторможенных крыс лениво полезли в нору за кучей пустых жестяных банок.
– Ага, вот видите! – воскликнул мужчина, довольный тем, что мы смогли воочию убедиться в существовании у них крыс.
– Вы не думайте, что мы бездельники. Мы боремся с ними, по мере своих сил. Я, скажем, пол здесь недавно вымыла, и вообще стараюсь поддерживать в доме чистоту, – сообщила женщина.
– А что? И впрямь, замечательные были тогда времена, – мечтательно пробормотал Лаэрт. – Все бесплатно раздавали. Бери – не хочу.
– Принеси-ка десяток ловушек, – попросил я его.
– Новых? – шепотом спросил он.
– Новых.
Лаэрт сразу помрачнел, всем видом показывая свое несогласие с моим решением: дескать, к чему им новые ловушки, прекрасно обойдутся и старыми. Ведь новые ловушки можно было неплохо продать. Но не ему приходилось каждую неделю стоять навытяжку со склоненной головой перед управляющим и выслушивать его гневные обличительные речи. Потом этой пожилой супружеской паре действительно требовалось помочь.
– Давай иди, – поторопил я Лаэрта.
– Ладно, иду, – буркнул он.
– Вот отпугивающее средство, – протянул я товарищу Вану голубенький пакетик с порошком, – посыпьте его в комнатах и в коридорах – и крысы исчезнут.
– Навсегда?
– Увы, лишь на время.
– А оно, это средство, не опасно для здоровья? – встревожившись, спросила женщина.
– В принципе, нет. Но я бы вам не советовал добавлять его в пищу.
– Мы не будем. И детей у нас, к сожалению, нет, чтоб они добавляли его в еду из озорства или по неосторожности – начала она теперь говорить о детях. – Поверьте, для нас это большая трагедия, мы с мужем так любим детей…
– В кладовке поставите ловушки, – перебивая ее, обратился я к мужчине. – Сейчас мой напарник их принесет, там есть инструкция. Вы сами разберетесь? Ничего сложного. Главное, чаще освобождать ловушки от дохлых крыс.
– Мой муж разберется. После расчистки старого города, он много лет работал на ответственной должности. А последние пять лет, до выхода на пенсию, был охранником в закрытой лечебнице. Туда же не всякого возьмут, а его взяли почти с самого момента ее открытия. Там лечатся опасные больные. Он имел одни поощрения и благодарности, – гордо сообщила женщина. – А как нам быть с теми крысами, что у нас во дворе?
Я подошел к маленькому грязному оконцу в кладовке. Долго всматривался во мглу за стеклом, прежде чем стал что-либо различать во дворе после электрического света. Потом пожал плечами.
– Там нам крыс не одолеть.
– Тогда я буду продолжать их отстреливать, – кашлянув в кулак, заявил мужчина.
– Только, смотрите, осторожнее. Не попадите в людей.
– О чем вы говорите, молодой человек? Я хороший стрелок, а до наших соседей далеко.
Вернулся Лаэрт. Поморщился, вздохнул и отдал товарищу Ванну ловушки.
– Спасибо, – с поклоном произнес тот. – Простите, а против тараканов у вас ничего нет? Они нас тоже замучили.
– Что у вас и тараканы есть?! Весело же вы живете! Нет, ими занимается другая служба, санитарная, мы работаем исключительно по крысам, – проворчал Лаэрт.
– Он шутит. Попробуйте отпугивающий порошок, который я дал вам против крыс. Иногда он помогает и против тараканов. Распишитесь, – сказал я и протянул товарищу Вану открытую регистрационную книгу. – Тут за проведенный осмотр. Тут за ловушки. Прописью. Тут за порошок. И дату. У нас строгая отчетность. До свидания! Успехов!
– Что нам делать с мертвыми крысами из ловушек? – спросил он.
– Закопайте их во дворе.
– Да? Но там же их раскопают живые крысы и съедят, – заметила женщина.
– Не страшно, – ответил я и вышел следом за своим напарником из особняка Ванов.
