Текст книги "Деваться некуда"

Автор книги: Борис Виан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

XIII

«Империал» несся по мокрому асфальту.

– Салли нашла это у Вайли. – Я показал Нарциссу обувную коробку.

Продолжая вести машину, он поставил коробку на руль и принялся изучать ее содержимое. Начал с моего юношеского дневника. Увидев его в руках Убивца, я ощутил себя как будто обнаженным. Тут «крайслер» чуть не врезался в грузовик, Нарциссу пришлось резко повернуть.

– Смотри, куда едешь, – сказал я. – Я избежал ада не для того, чтобы разбиться при дорожном происшествии, как генерал Паттон. Дурацкая смерть^{83}.

– Ничего общего. Там был «кадиллак».

Однако он все же остановился и принялся вытаскивать из коробки документы, один за другим. Словно при тираже бинго. Сначала изучал статьи. Все они рассказывали о смерти моих подруг. Обо всех убийствах. Я побледнел:

– Смотри. Вайли даже вырезал статьи о Вики Вилбэри и сестрах Грасс.

Нарцисс обошелся без комментариев. Сложил газетные вырезки в коробку и взялся за незапечатанные конверты.

– Но… это же почерк Вэнис! – воскликнул я.

Нарцисс погрузился в чтение. Он читал быстро и показывал мне отдельные места, не проявляя при этом никаких эмоций. Это была еще та литература, из разряда «не для всех». Взрывная смесь, способная всего двумя правильно закрученными фразами лишить иллюзий самого наивного. Первое письмо было нежным, четвертое – страстным. Последнее, яростное, обстоятельно и до мельчайших скабрезных подробностей описывало отклонения от супружеского долга ее супруга… то есть моего отца. Я ничего не понимал:

– Вэнис писала это Вайли?

Нарцисс уже не улыбался.

– Фрэнк, я сейчас отвезу тебя в какой-нибудь мотель за городом. Пока будешь отсиживаться.

– Я поеду с тобой к копам.

– Ни в коем случае. Они посадят тебя за решетку, и я не смогу ничего для тебя сделать. А мне надо распутывать дальше. У меня, кажется, есть одна идея…

– Ты отстраняешь своего любимого партнера?

– Да. Так будет лучше. Буду держать тебя в курсе.

Нарцисс был явно не в духе.

Ветер кружил в воздухе кленовые листья, некоторые так и липли к лобовому стеклу. Мы выехали из города по Истерн-Бридж. Вдали замигала вывеска Hello Motel. Я долго смотрел на огненные буквы, мерцавшие в еще черном небе. Буква «о» в слове «Hello» не зажигалась, и это было не очень хорошим предзнаменованием^{84}.

Портье дремал перед экраном, на котором показывали результаты бейсбольных матчей, проведенных накануне. «Тайгерс» дала отпор «Янки»: и действительно, 5:3 – счет, недостойный нью-йоркской команды. Они должны были смять эту деревенщину из Детройта всухую и окончательно. Да, но это всегда так, на дружеских встречах никто не выкладывается до конца, все берегут себя для предстоящего чемпионата. Дружеская встреча… Дружба – знаете, что это? Это то, что вредит любви и губит спорт.

Нарцисс шлепнул ладонью по кнопке звонка на стойке, портье поднял на нас кротовьи глаза из-под пары засаленных очков.

– Нам нужен номер, – произнес Нарцисс, кладя три купюры на стойку.

Мужчина посмотрел на нас с подозрением.

– С двухместной кроватью? Мне не нужны проблемы.

В обычное время ситуация позабавила бы Нарцисса, но сейчас, после всего этого мора, было не до юмора. Он пожал плечами и вперил ледяной взгляд в портье; тот машинально добавил:

– Номер должен быть освобожден завтра утром до одиннадцати часов.

Нарцисс кинул мне две книжки, лежавшие у него в бардачке.

– Фрэнк, отсюда ни шагу. Из комнаты не выходи. Дверь закрой на два оборота. Читай без остановки «The Portable Edgar Рое» и «The Portable Hawthorne»^{85}.

Он развернулся, и старый «Крайслер-Империал» покатил обратно в Блэк-Ривер.

Номер оказался паршивым: стены буквально раздувались от влажности, обои отклеивались, потолок рассекала трещина. Кровать была скрипучей и жесткой, а узкий закуток, который хозяин именовал туалетом, населяли тараканы.

Нарцисс был прав; я попал в передрягу. Кто помог бы мне в этом разобраться? Я подумал о Вэнис, конечно же. Она умела рассуждать, и я знакомил ее с некоторыми из своих возлюбленных в те времена, когда у меня еще были обе руки. Но ее письма к Вайли сводили меня с ума. Я изводился, бесился. Не мог думать ни о чем другом: я вновь видел, как в день моего приезда, вечером она выходит из машины, обволакивает меня своими смоляными волосами и светлым норковым мехом, изливает свою радость в моих объятиях при ярком свете лучистых фар. Если мой отец уже не способен удовлетворять ее женские потребности, это еще не повод вытворять черт знает что. Желтоватой жидкостью, текущей из крана, я омыл лицо, пытаясь прояснить свои мысли.

Любовная интрига с прислугой также ничего не объясняла. Почему Вайли интересовался этими убийствами? Откуда он узнал, что смерть Вики связана с другими смертями? Да и вообще, что мне было известно о его жизни? Ничего. Вайли служил в семье Вэнис, когда ее, беременную мной, спешно выдали замуж. Они уже давно знали друг друга.

Я поднял голову и принялся разглядывать себя в щербатом зеркале. Пытался усмотреть сходство своих черт с чертами Вайли. А когда ищешь, то, конечно, всегда находишь. Каждый может походить на кого угодно. Все это как-то не клеилось.

Если Вайли был моим отцом, то зачем все эти убийства? Дворецкий-душегуб – это уж совсем… Полная бессмыслица. Я уже не понимал, кто я такой. Подозревал всех. И для каждого находил веское основание истреблять моих бывших возлюбленных. В моем воображении красавица Салли, перенеся свою любовь безутешной вдовы на старшего брата покойного мужа, упивалась дикой ревностью, на которую способны рыжие. Герцог действовал под влиянием наркотических средств, тайком подсыпаемых в его традиционное утреннее пюре. Или пуще того: Хьюго, тихий и незаметный Хьюго, страстно надраивая автомобили, умело скрывал свою дьявольскую, бесноватую одержимость. В общем, слишком polish, чтобы быть честным[14]14
  По-английски «Too Polish to be honest». Шутка о чистящем средстве (polish) оказывается еще и ксенофобской.


[Закрыть].

На первой полосе «Сатердэй ивнинг пост» поместили фотографию Ильзы Кох^{86}, «Бухенвальдской ведьмы». Ее приговорили к пожизненному заключению. Я не мог удержаться от желания найти в ней что-то общее с моей матерью, не только возраст, черный цвет и укладку волос. Может быть, глаза. Жесткость. Холодность. Ладно, супруга коменданта концлагеря Бухенвальд заказывала себе абажуры из татуированной человеческой кожи, а еще, среди прочих развлечений, пускала в галоп свою лошадь по территории лагеря и приказывала до смерти забивать плетью тех, кто осмеливался на нее смотреть. Так что здесь ничего общего. Ну, например, Вэнис не каталась на лошади.

Я чувствовал себя хуже некуда.

Время текло, как в перевернутых песочных часах. Я выходил в коридор и курил сигарету за сигаретой. И, разумеется, не мог сосредоточиться на книжках, оставленных Нарциссом. Думалось о другом. В холле портье по-прежнему сидел, развалившись, перед телевизором. Матч уже начался. Раньше я бы предпочел, причем с большим удовольствием, наблюдать за работой стиральной машины, чем смотреть бейсбольный матч. В барабане машины происходит хоть какое-то действие. Но теперь, когда у меня уже не было руки и в бейсбол меня бы не взяли, я чувствовал в этом что-то увлекательное.

После матча выступил Макартур, и от его речи сильно пахнуло войной. Он сказал, что хочет заблокировать китайское побережье, разбомбить китайские заводы, добиться подкрепления с Тайваня и предоставить свободу действий китайцам Чан Кайши^{87}. Но Макартур мог хорохориться сколько угодно, на самом деле Генштаб считал его безумцем, и все уже давно его сторонились.

Я бесцельно слонялся по холлу. Я проголодался, но на улицу не выходил, так как боялся пропустить звонок Нарцисса. В углу, около стойки регистрации, возвышался допотопный автомат по продаже рольмопсов, и я отоварился на целый четвертак. В результате, уже поднимаясь обратно к себе, почувствовал, что у меня в глотке разверзлась пустыня Невада.

Я не успел даже развязать шнурки и прилечь. В дверь три раза постучали. Я открыл. Это была Джанет Деверо. Джанет Бун.

– Это новый замок Болтонов? – спросила она без тени улыбки.

И вошла.

XIV

С ее прорезиненного черного плаща стекала вода. Она сняла его и положила на продавленное кресло. Нарцисс соврал: главная инспекторша не утратила своего очарования, а ее волосы – своего блеска^{88}.

– Здравствуй, Фрэнк.

У нее по-прежнему был хриплый голос курильщицы крепких сигарет.

– Ты… Ты не изменилась, – промямлил я.

Ее глаза перешли от моих седых волос к моей руке в желтой перчатке.

– Ты – тоже.

Она присела на край кровати.

– Я здесь не для того, чтобы тебя арестовывать, Фрэнк. Иначе пришла бы не одна. Я знаю, что ты невиновен.

– Разумеется! Меня здесь даже не было, когда убили Эллен Брейстер и Беатрис Дрискоул. Я узнал об этом, только когда вернулся.

– Ошибка, Фрэнк. Относительно убийства Брейстер: ты вернулся из Кореи за несколько дней до этого. Ты мог тайком приехать в Блэк-Ривер, убить ее, сразу уехать, а уже потом официально вернуться. Час ее смерти установлен не точно, и в любом случае ни у кого нет алиби на каждый час суток. А Беатрицию Дрискоул убили в июле. Седьмого числа. Ты был в отпуске уже неделю и как раз собирался обратно в Корею. Я проверила. По поводу убийства Токлас: в списке подозреваемых фигурируешь и ты. Но есть одна дополнительная деталь, относящаяся ко всем убийствам, которая делает тебя полностью невиновным.

– Какая?

– Сожалею, Фрэнк. Я ничего не могу тебе сказать. Хотя нет, скажу вот что: речь идет о молоке.

– О молоке?

Я разинул рот от удивления. Когда я обнаружил убитую Вики, там не было ни капли молока.

– Скоро все узнаешь. У нас свои методы. Полиция отталкивается от жертв и восходит к истоку. Ищейка – это как лосось во время нереста.

Она продолжила:

– В начале расследования дела Эллен Брейстер ее отец нанял частного детектива. Это меня напрягло. Но теперь мистер Роуз держит меня в курсе всего, ну, во всяком случае, предполагается, что держит. Так вот, он передал мне письма твоей матери, адресованные Вайли, а также твой дневник. Со списком у тебя очень элегантно получилось.

– Я был мальчишкой. И глупо хвалился своими победами.

– Допустим.

Она закурила, пустила в воздух колечко дыма и профессионально продолжила:

– Кто знал о Мэрилин Мун Пак?

Я побледнел.

– Мара? Почему ты спрашиваешь?

– Мы проверили этот след. Было нетрудно. Дом записан на имя генерал-майора Мэтьюза, чьей подружкой она была. Шериф Бекерсвилла нашел ее…

Джанет замолчала.

– И что? С ней что-то случилось?

– Она мертва. Убита пулей тридцать восьмого калибра и изуродована в известных тебе местах. Преднамеренное убийство. Шериф Левински, должно быть, доволен, его повысят в должности. Там ведь мало что происходит. И в очередной раз судмедэксперт обнаружил роспись убийцы, которая известна только полиции.

– Убийца расписывался в своих преступлениях?

Образно говоря.

У меня помутнело в глазах, я видел, как на стенах и потолке шевелились кошмарные твари, тараканы, пауки. Проглоченных мной рольмопсов тянуло на волю. На этот раз мои нервы действительно сдали.

– А-а… – протянул я.

– Вайли знал о существовании Мэрилин Мун Пак? – спросила Джанет.

Я сморщился, подумав о том, что было два дня назад. Теплая гостиная, моя бессонница, огонь в камине, виски и мое последующее похмелье. Вайли, конечно же, знал, и в этом была моя вина. Джанет поняла.

– Мне требовалось лишь подтверждение. Час назад мы поехали брать Вайли. Впустую. Он сбежал, мы объявили его в розыск. В своей комнате он оставил это.

Она достала из кармана конверт и протянула его мне. Я узнал почтовую бумагу Герцога и старательный почерк дворецкого.

«Я прошу у всех прощения. В течение многих лет моя жизнь охвачена безумием. Я думал, что могу сопротивляться. Все эти ужасные преступления – отравленные плоды нездоровой любви.

Я должен был давно принять это решение. Я хочу – если понадобится, то своей смертью – положить конец всей этой мерзости. Уже столько крови, столько крови…»

Вайли начитался «Макбета». Я вернул письмо Джанет.

– Не понимаю. Зачем Вайли нужно было убивать моих бывших подруг?

Джанет покачала головой.

– Как говорится в пословице народа фульбе, если можешь ждать, чтобы узнать, то узнаешь.

Она улыбнулась in petto^{89} себе самой, после чего in fine^{90} согласилась улыбнуться и мне.

– Поразмысли, Фрэнк. Вайли уже давно любит твою мать. И они, вне всякого сомнения, близки. Сейчас, после смерти твоего брата, ты остался последним мужчиной в семье. Сваливая на тебя эти убийства, Вайли мог бы свободно жениться на твоей матери. Я не говорю, что в его плане все было безупречно, я просто пытаюсь объяснить тебе его мотивацию.

– Твоя теория хромает, Джанет, – немного подумав, ответил я. – Я не единственный мужчина в семье. Ты забываешь о Герцоге.

Джанет печально улыбнулась.

– Твой отец не в себе… Когда мы приехали за Вайли, он начал вопить, все крушить в своей лаборатории и бить моих людей палкой. По моей просьбе мистер Роуз отвез его в больницу.

– Я еду к нему немедленно.

– Бесполезно, Фрэнк. Дежурный врач дал ему успокоительное. И, учитывая диагноз, твой отец выйдет не скоро. Пока посещать его запрещено. Даже его жене.

– Как, Герцог там один? Разве мать не с ним?

– Нет. Когда я уезжала из отделения, ее еще допрашивали.

– Вы задержали еще и Вэнис?

– Мы не могли не задать ей несколько вопросов о ее отношениях с Вайли. Разумеется, мы не говорили о письмах, формально их у нас не должно быть.

– Она все еще в полиции?

– Не переживай за свою дорогую маму. С ней ваш адвокат, мэтр… – Она достала из кармана визитную карточку. – Мэтр Чамберс. Он посоветовал ей ничего не отвечать, что она в точности и сделала. Впрочем, миссис Болтон не подозреваемая, у нее статус свидетеля. Она наверняка уже вернулась домой и готовит тебе полдник.

Джанет мило прищурила глаза, и я понял, что как инспекторша она выполнила свой долг, а как женщина не против и пококетничать.

– Фрэнк, ты забыл вписать в свой дневник мое имя. Значит, я так мало для тебя значила?

Рука у меня была стальная, но сам-то я был не деревянный. Я положил свои механические пальцы ей на плечо, чтобы посмотреть, – как в покере. Рука, пусть даже искусственная, на плече красивой женщины – это всегда хороший ответ, когда не хочется подыскивать слова.

Она поймала мой взгляд и ничего не сказала. Не двинулась с места. Ее грудь резко поднималась и опускалась. Меня влекло странное желание, которое будто замедлило время и, как мне показалось, растянуло его на целый век – до того мига, когда, даже не раздевшись, я овладел ею на железной кровати. Она и пальцем не пошевелила, чтобы мне помешать. Ее лоно было мягким и горячим, как знойный источник, мое тело медленно двигалось, а мои руки скользили по ее встревоженной и напряженной коже. Потом она прижала меня к себе, словно желая впечатать мою плоть в свою, и еле слышно застонала – по-звериному – жалобно, растерянно. Я потянулся к ней с поцелуем, ее губы раздвинулись. И она шепнула мне на ухо:

– Наручники все еще при мне.

Я интуитивно почувствовал, что этот день будет не совсем пропащим.

XV

Насладившиеся и утомленные, мы воздали должное ритуальному выкуриванию сигареты post edition^{91}, самому прекрасному клише, придуманному кинематографом этой страны. Как знать, может, нам будет хорошо вместе? Джинджер и Фред^{92} из «Hello Motel».

Джанет оделась, поправила кобуру и взглянула на часы.

– Мне нужно заехать в отделение. Я отвезу тебя домой. Не беспокойся, я не включу сирену.

Старый двухцветный «Форд-Делюкс» стоял на парковке, прямо под неоновой вывеской мотеля. В сумерках золоченая звезда на дверце блестела, и у портье не могло быть сомнений, что это полицейская машина. Я посмотрел на помятый корпус.

– Действительно люкс^{93}, – изрек я.

– Бюджетные сокращения.

От Джанет Деверо не осталось и следа, Джанет вновь обратилась в chief inspector, старшего инспектора Бун. Она ехала медленно и до самого города не произнесла ни слова. Остановилась у ограды дома Болтонов.

– Давай, – бросила она. – Тебе придет повестка. Но не переживай.

Я вылез из машины и пошел вверх по темной аллее, неспешно, безрадостно. Дом выглядел мрачно, свет из окон не пробивался.

Я вошел. Все было погружено в холод, тишину и мрак. После бегства Вайли никто не следил за бойлером, никто не зажигал бра. Я нашел Салли и Вэнис на кухне. Бобби валялся в ногах у матери.

Перед ними в центре стола на тарелке лежали крекеры, рядом стояла открытая консервная банка с задумчивым быком на этикетке^{94}. Ели они молча. Зрелище было еще то.

Салли подняла голову и подошла ко мне. У нее были покрасневшие глаза. Я не успел открыть рот, как она влепила мне пощечину, которая, должно быть, оставила красный след на лице. Удар, достойный Джека Демпси^{95}.

Разъяренная Салли выбежала из кухни.

– Чем обязан? – спросил я, потирая щеку.

Вэнис холодно на меня посмотрела.

– Нашего Вайли разыскивает полиция, твою мать допрашивают, как преступницу, твоего отца посадили в сумасшедший дом, а ты, ты не ночуешь дома и якшаешься с этой цыганской курвой. Можешь не отнекиваться, приезжал твой юный эксцентричный приятель. Похоже, собирался тебя поколотить.

Над банкой тушенки медленно пролетел ангел. Ангел с глазами Кармен. Какая муха укусила Нарцисса? Зачем он выдумал эту чушь?

– Не надо верить всему, что он плетет… Если он тебе скажет, что через двадцать лет люди будут ходить по Луне, ты ему тоже поверишь? А когда он заезжал?

– Днем. Я только вернулась из Флориды. Сразу после этого Вайли исчез. И даже не приготовил нам ужин. А потом приезжала твоя приятельница из полиции. И пикулей нет, идиотизм какой-то.

Она схватила нож и принялась намазывать на крекер студенистую мясную массу.

– Вэнис…

– На, ешь, – отчеканила она, сунув мне крекер так резко, что тот переломился.

– Вэнис… Я должен знать… На счет Вайли и тебя… Это длится давно?

Она взорвалась.

– Как ты смеешь?! Я не позволю говорить с собой подобным образом!

Опрокинув стул, она внезапно вскочила, и я получил вторую пощечину за вечер. Причем по той же самой щеке. В гневе Вэнис была прекрасна, как никогда. Еще красивее, еще опаснее.

Она вышла, оставив меня одного с Бобби, который от моих пощечин даже не проснулся. Настоящая сторожевая собака.

Я барахтался в потоке смутных мыслей. Мой мозг крутился как центрифуга для сушки белья. Со вчерашнего вечера много чего произошло. По-прежнему не было никаких новостей от Нарцисса, и я злился на него. За то, что он отстранил меня от расследования, а теперь и за эту нелепую ложь, навлекшую на меня гнев Салли и Вэнис.

Я вышел в прихожую, где находился телефон, и, пытаясь найти выключатель, ударился о стенку темного коридора. Нарцисс не мог выдумать эту историю без веской причины.

Я набрал номер офиса в Стоун-Бэнке. Через десять гудков раздраженно повесил трубку. Слишком резко, поскольку трубка выскользнула и закачалась в пустоте, как часовой маятник. Неудобство телефона в том, что нет возможности залепить собеседнику кулаком в рожу.

Я посмотрел на часы: Нарцисс наверняка уже уехал из конторы. Он жил в несуразном особняке в духе Райта^{96} с огромным количеством углов и стеклянных проемов, куда я не приезжал уже несколько лет. Но в пятницу, в восемь часов вечера, когда Кармен готовила свое знаменитое чили кон карне с виски, у меня были все шансы застать Нарцисса у нее.

Дождь прекратился, вечерний сумрак скрадывал очертания. Я надел пиджак, фетровую шляпу, прыгнул в «линкольн» и завел мотор.

* * *

Кармен Линдо снимала большую двухкомнатную квартиру в мезонине дома на углу Линк-стрит и Блэк-шик-авеню, в нескольких кварталах от их конторы. Каждый город выстраивается вокруг какого-то места. Но деловой район Стоун-Бэнка со своими магазинами и офисами насчитывал очень мало жилых домов. Мало того что Кармен занимала одна весь полуэтаж, она еще жила в той части города, которая по вечерам внезапно опустошалась, как при комендантском часе.

Это место я знал хорошо: любимое убежище нашей маленькой группы заядлых картежников. Я оставил там не одну пачку вашингтонок^{97}, глупо блефуя с жалкой парой семерок.

Я нажал на кнопку звонка и подождал. Ни звука. Я повернул ручку. Дверь была открыта: такие штуки меня всегда настораживали.

И шагнул в темноту.

В этот момент на меня кто-то прыгнул, я потерял равновесие. Завязалась потасовка. Первый и хорошо направленный удар мне удалось парировать, но мерзавец тут же нанес второй: ощущение, будто мне прямо в ухо угодили чугунным пресс-папье. В ответ он получил прямо в нос, причем тоже неслабо. В тот же миг я ногой зажал ему руку. Затем сел на него и скрутил ступню особым образом. Похоже, это ему не понравилось.

Мы боролись в кромешном мраке, будто дикари. Он отбивался изо всех сил, ему удалось вывернуться и откинуть меня, я упал на пол – к счастью, подставив левую руку, хотя и позволив ему заняться моей ступней. Но я знал, как освободиться из такого зажима. Господи, как больно! Вдруг отблеск фонаря упал на его глаза. Я сразу же узнал эти длинные девичьи ресницы.

– Нарцисс?!

Я застыл с занесенной для удара рукой. Свой зажим Нарцисс разжал не сразу.

– Черт… Зачем ты сюда приперся, Фрэнк? Я вооружен, я мог в тебя выстрелить.

– Хотел с тобой увидеться. Думал найти тебя здесь, но не в потемках, и никак не мог предвидеть, что ты на меня набросишься. Где Кармен?

– Где надо. Тебе необязательно это знать.

Нарцисс ослабил захват. Я выпутался из его объятий, у меня на макушке набухла шишка, которая с поразительной быстротой раздувалась, точно воздушный шарик.

– Как ты мог поверить, что я переспал с Кармен?

– Я прекрасно знаю, что не переспал. Хотя не отказался бы.

– Зачем же ты сказал это Вайли, Салли и Вэнис?

– Я устроил западню, а ты сейчас все испортишь. Вали отсюда.

– Понимаю. Ты хочешь получить деньги отца Брейстер, стать героем, да? Стать «тем-кто-остановил-монстра-садиста-из-Блэк-Ривера». Ведь это будет очень полезно для твоих делишек, не так ли, господин Великий Детектив?

Нарцисс поджал губы.

– Проваливай, Фрэнк.

Была только одна вещь, которую ни в коем случае не следовало делать, и я это сделал.

Мой кулак сжался и с размаху припечатал нижнюю губу Нарцисса. Меня захлестнула волна стыда. Нарцисс не шевелился. Но его глаза смотрели на меня, и в его глазах я увидел… Нет… Я спятил. В его глазах не было ничего видно. В его глазах нельзя было ничего увидеть. Я попытался образумить себя. Отчаянно пытался. Нарцисс молча смотрел на меня, и мне становилось страшно. По его подбородку стекала струйка крови. Он поднял руку, чтобы вытереть ее, и потерял сознание. Его рука все еще цеплялась за мою кисть, но пальцы уже разжались.

Я высвободился и перевел дух. На улице зажглись редкие фонари Линк-стрит. Я перетащил бесчувственное тело Нарцисса за диван, обыскал его, нашел в кобуре смит-вессон, а во внутреннем кармане пиджака – коробку с патронами. Я уже собирался переложить их в свой карман, как вдруг услышал шорох за дверью и замер. Навел револьвер на дверь и изготовился стрелять. Дверные петли заскрипели. Я попятился и спрятался за штору.

Кто-то вошел в комнату. Худой, невысокий. По черному чернильному пятну на рукаве я опознал старое габардиновое пальто, которое Герцог отдал Вайли прошлой зимой. В тусклом свете, пробившемся из коридора, на миг сверкнул посеребренный металл револьвера. Человек в пальто бесшумно прошел к спальне Кармен. Из своего тайника я увидел фигуру, лежащую на широкой кровати. Два выстрела раздались еще до того, как я успел отреагировать.

Тут же выстрелил и я. Негодяй рухнул с глухим звуком на пол. Выпустить пулю или получить ее? Я всегда предпочитал выпускать.