Текст книги "Женщинам не понять"

Автор книги: Борис Виан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

X

После всех перипетий в половине пятого я снова перед своим домом. Мне удалось сделать только половину. Перед входом стоят старый бьюик Ричи, а сам он, как я подозреваю, наверху – льет слезы над своими голыми ногами.

Я собираюсь подняться, как вдруг выходит Ричи. Он бледен и явно торопится. Похоже, он даже не узнает меня и подскакивает, когда я с ним заговариваю.

– Быстро садись в мою машину, – бросает он.

Я повинуюсь. Он садится за руль, и мы отъезжаем.

– Ты что, только что вернулся? – спрашиваю я.

– Да, – кивает он. – У тебя в комнате прямо посередине валяется какой-то китаеза с ножом в брюхе. Должен поблагодарить тебя за этот сюрприз.

– Как ты вошел?

– Дверь открыта. Все вверх дном – полный бардак.

– Это By Чанг, – поясняю я. – Я позвал его, чтобы он сделал тебе эпиляцию. Хотел, чтобы ты повторил мой опыт. Но я думал, ты вернешься в два часа. Его здорово потрепали?

– Как нельзя лучше, – отвечает Ричи. – Он еще жив. Я сразу же позвонил в полицию, поэтому нам нужно уносить ноги. На четвертой скорости.

– У тебя их только три, – замечаю я.

– Жаль. Плохо сработано.

– Это они – девки пошарили у меня в квартире. Подумали, что так быстрее всего заполучить денежки. Но какие сволочи – укокошить такого славного китайца, как By Чанг! Во всем виноват я, черт возьми, – сам ему позвонил.

– Ты не мог знать, что случится, – говорит Ричи. – И повторяю тебе, он наверняка жив.

Раздаются звуки сирен, и мимо нас мчатся полицейские машины и мотоциклы.

– При ранении в живот, – объясняет мне Ричи, – если не задета печеночная артерия и нет попадания в печень, а только в кишки, – все можно зашить. Если вовремя остановить инфекцию…

– Ты хорошо сделал, что вызвал полицию. Но мы попали в переплет.

– Если он выкарабкается, – продолжает Ричи, – он им скажет, что это не ты и не я.

– Не знаю, не знаю… – говорю я. – Мне кажется, он будет очень сердит.

– Но послушай, они действительно все перевернули вверх дном. Нет ни одного целого предмета.

– Ерунда. Мы возместим убытки из тех десяти тысяч. Кстати, я должен тебе сказать, что их у меня нет.

Теперь Ричи уже ничему не удивляется. Я не вдаюсь в объяснения и добавляю:

– Но я нашел убежище. В меблированных комнатах. Там, правда, убого и паршиво. Я дал понять хозяину, что у меня есть две подружки, которыми я интересуюсь, и что он неплохо заработает, если будет любезен. Только мы должны заявиться туда в бабских тряпках.

– Все в машине, – говорит Ричи. – Два полных чемодана.

– Хорошо. Теперь, надо найти укромное местечко, чтобы переодеться.

– Ты думаешь, что говоришь! – восклицает он. – Мы что, все время будем ходить как бабы?

– О! Всего лишь несколько дней, – утешаю я его.

– А что ты намерен делать в пять? Ты ведь должен отнести деньги Гае.

– Я не пойду…

– Но это же удобный случай, чтобы сцапать одну из них, – говорит он.

– Это еще зачем?

– Заставим ее немного поболтать.

У него полно замечательных идей, у моего братца.

– И потом, можно воспользоваться случаем и малость их подлечить, – добавляет Ричи. – Потому что чаще всего лесбиянки – это девицы, задвинутые на этом из-за того, что их плохо любили. Им просто-напросто попадались грубые мужики, которые обходились с ними слишком резко или причиняли боль. Если с ними проделать то же самое деликатно… Они наверняка снова войдут во вкус.

Да, он находчив, мой братишка. Похоже, нам предстоит интересная работа. Подсунуть мне лесбиянку – в этом что-то есть. По правде говоря, то, чем мы занялись, – это своего рода попытка вернуть на путь истинный заблудших овечек. Мы славные ребята. Но мне очень жаль старика By Чанга. Ричи отвлекает меня от этих размышлений.

– Едем в Потомак Клуб, – говорит он. – Возьмем «Кейна-младшего» за руку, попросим отвернуться, а в это время переоденемся.

И Ричи останавливается у Клуба. Парень вовсе не дурак. Он уже все просчитал в голове. В действительности он поступает совершенно правильно, потому что, если бы я воспользовался своей… результаты были бы весьма забавными – одни шишки на ровном месте.

Когда мы подходим к катерам, я говорю Ричи:

– К Гае нужно идти вместе. Теперь нам не стоит разлучаться.

– Конечно, мы пойдем туда оба, – заверяет меня Ричи. – Вернее обе. Посмотри-ка.

И он показывает мне прелестные очки в розовой оправе.

– Я буду в них хорошенькой, а?

– Я не смогу смотреть на тебя спокойно, Ричи, – отвечаю я.

Мое всем известное спокойствие улетучивается прямо на глазах.

– Все же, – продолжает он, – не знаю, хорошо ли все это скажется на моих экзаменах.

– Банда Уолкоттов не долго будет иметь с нами дела. Поверь мне. Мы разделаемся с ними в два счета. У тебя будет время прийти в себя.

Боже милостивый, если бы я только знал, на что замахиваюсь, то поумерил бы свои амбиции. Теперь, когда уже все позади, и я пишу об этом, я понимаю, сколько глупостей тогда наговорил!

Ричи открывает свою секцию. Мы входим и закрываем за собой дверь. «Кейн-младший» преспокойно колышется на воде. Со стороны реки – открыто. Ричи никогда не опускает железную штору, но здесь темновато – нужно зажечь свет. На этот раз придется опустить. Я подхожу и начинаю вращать ручку. Все заржавело, красота да и только! Не буду посвящать вас в детали нашего перевоплощения, замечу только, что оно попортило нам немало крови. Я уже привык носить накладные груди, а Ричи в этом деле новичок – он просто задыхается.

– Бог мой, – вздыхает он, – не могу представить, как они ходят с этими штуками. Чертовски жарко.

– Ну что ты хочешь, потерпи. Хуже другое: добавить всегда можно, но вот избавиться от наших естественных прелестей работа не из легких.

– Я купил очень тесные трусы, – говорит Ричи. – Спортивные, из особого эластика. И потом, у нас довольно пышные платья.

– Надо бриться два раза в день, а это довольно хлопотно.

– Я уже подумал, – говорит Ричи – И купил бритвы, которые можно положить в сумочку.

– Вместе с пушками?

– Нет. Все, что пожелаешь, но оружия у нас с собой не будет. Слишком рискованно – можно сделать глупость.

– В машине есть револьвер, – говорю я. – Они быстренько узнают, что это твоя, – по номерным знакам.

– Нет, – отвечает Ричи. – Мы исходим из того факта, что они нас еще не обнаружили. Иначе лучше бросить эту затею прямо сейчас.

Обсуждать больше нечего, мы замолкаем и тщательно раскрашиваем наши милые мордашки. Ричи в девичьем обличье выглядит идиотом. Словно он только что закончил школу для умственно отсталых девочек из богатых семей. У меня, напротив, очень умный вид. Немного помады, чуть-чуть пудры, туфельки без каблуков – я просто восхитительна. Секция «Кейна-младшего» насквозь пропахла рисовой пудрой и лаком для ногтей. Ну и запашок, в особенности вместе с бензином. Мы засовываем наши мужские шмотки в чемоданы и прячем их в багажном отделении катера.

– Пошли, – говорю я Ричи.

Он все еще колеблется.

– А если мы встретим кого-нибудь из знакомых? – беспокоится он.

– Удобный случай провести маленький эксперимент, – отвечаю я.

На мне хорошенькая кофточка светло-голубого хлопка и серая фланелевая юбка. У Ричи – простенькое платье из набивной ткани. Честное слово, невозможно принять нас за парней… у нас такие остренькие грудки!.. Выходим. Я иду первым. Пристань кишмя кишит народом. Ярко светит солнце. Подходят и уходят катера, урчат моторы. Публика прогуливается парочками – кто одет, кто в купальниках, словом, картинка вполне симпатичная. Мы едва прошли десять метров, как я замечаю Джоанну, одну из лучших подруг Ричи.

– Не дергайся, – командую я. – Ты ее не знаешь.

Она проходит мимо, даже не обратив на нас внимания. Я смотрю на своего братца. На висках у него выступили капельки пота. Я жму ему руку. Он улыбается в ответ.

– Порядок, Фрэнк. Пошли.

И все же, какая подлость эта история с китайцем. В особенности если я открою вам маленький секрет… На ногах у Ричи нет ни одного волоска.

XI

Мы подъезжаем к дому Гаи в четверть шестого. Машина Ричи – с откидным верхом, но мы не стали его опускать, чтобы у тех, кто за нами наблюдает (если таковые имеются) было поменьше шансов узнать нас по прибытии.

Однако нам нужен какой-то предлог, чтобы остановиться в этом месте. Посоветовавшись, мы решили, что остановимся просто так и начнем болтать, листая газету. – как будто не можем договориться, куда пойти вечером в кино.

Вдоль улицы, то там, то здесь, стоят наискосок машины, и среди них мы примечаем две, которые могут представлять для нас интерес.

Теперь остается ждать. Мне это неприятно – я вынужден думать о разном, в частности о старом By Чанге с распоротым животом. Мне очень он симпатичен, этот китаец, и я очень огорчен тем, что произошло.

Ричи подталкивает меня локтем. Хлопнула калитка, ведущая в сад, и оттуда вышла девушка. Она смотрят направо, налево, затем на часы и садится в первую по счету машину – синий шевроле, совсем новенький. На ней светлый костюм, и она без шляпы.

Я ожидал, что она свернет, чтобы вернуться в центр города, но она едет прямо. И я не знаю куда. Сворачивает вправо, на Голдсборо роуд, и вот мы в самом центре Бефезды… затем налево, на автостраду Роквилл Пайк. Прибавляет газу. Мы едем за ней следом на благоразумном расстоянии. Таким ходом она быстрехонько окажется во Фредерик. Нет… сворачивает влево… так… это Гросвенор лейн. Опять вправо, еще раз влево. Здесь дорога не так живописна, и вскоре асфальт кончается. Я больше не обращаю внимания, где мы едем. Только жму на газ.

Ричи берет меня за локоть.

– Не давай ей доехать до места, – говорит он. – А то вляпаемся. Попадем прямо им в лапы.

Я еще прибавляю скорость. Бьюик Ричи не такой новый, как шевроле, но мощность у него на тридцать лошадей больше. Догоняем. Обходим. Я забираю вправо. Она сигналит. Я прижимаю ее к обочине. Мы останавливаемся в трех миллиметрах друг от друга. Ричи переходит из своей машины в машину девицы и сует ей в бок револьвер.

– Поезжайте следом за бьюиком, – говорит он.

Не говоря ни слова, она трогает с места и едет за мной. Надеюсь, мы не ошиблись, и это не одна из обычных подруг Гаи… честно говоря, я был бы очень удивлен. Я сворачиваю на проселочную дорогу. Тут полно деревьев, и местность не просматривается. Как раз то, что нужно. Я резко останавливаюсь, шевроле тормозит позади. Я прыгаю на землю – как всегда, не открывая дверцы, – старый трюк. Это несколько удивляет нашу пленницу.

– Что вы хотите? – спрашивает она.

Ричи убрал револьвер обратно в машину и обыскивает девицу – на всякий случай, но у него так ловко получается, что она вполне может подумать о чем-нибудь другом. Сумочка ее осталась в машине – мы ничем не рискуем. Не будем заново придумывать велосипед. Я отвожу ее за машины и хватаю за руку. Рассматриваю поближе. Она молода, подстрижена под мальчика, сурова, но не безобразна. Груди почти нет – мальчишеский тип. Я привлекаю ее к себе и целую в губы, стараясь вложить в этот поцелуй как можно больше чувства. Поцелуй длится нужное количество времени. Отмечаю для будущих поколений, что на двадцатой секунде она закрывает глаза, а на двадцать пятой все, что прячется за ее зубами, не представляет для меня секрета. О! Мать моя, она славно целуется… Если бы не этот золотой браслетик на щиколотке, я бы сказал: вот повезло ее любовнику… но на ней этот чертов браслетик, и я бешусь при мысли, что если бы я был одет по-мужски, этот лакомый кусочек был бы не про меня. Так как она не против, а даже желает продолжить разговор, я усаживаю ее на травку и продолжаю действовать руками. Ноги у нее худенькие, но стройные… и мускулистые.

– Что вы хотите? – повторяет она, давая мне понять, что вовсе не потеряла голову.

– Я, может, недостаточно красноречива? – спрашиваю я в свою очередь.

……………………………………………………………………………………………………. [1]1
  Точками обозначаются особо приятные действия, пропаганда которых запрещена, так как у нас есть право подстрекать людей на массовые убийства – например, в Индокитае, – но нельзя побуждать их к занятиям любовью. (Примеч. авт)


[Закрыть]

Она сопротивляется, как тигрица, дает мне оплеуху и начинает визжать, потому что я выкручиваю ей руку. Ричи стоит на стреме, нисколько не смущаясь.

………………………………………………………………………………………………………

Она не так уж боится. Да и чего ей бояться какой-то девушки? Она, верно, недоумевает только, почему я такая сильная.

– Гризельда!

Ричи подходит.

– Подержи ей руки.

Ричи повинуется. Он держит ее руки над головой, а я вожусь с ее ногами. Что за чудо – плоский животик хорошенькой стройной девушки, с резиночками для чулок и теплым гнездышком, куда многие из известных мне птичек охотно залетят вывести птенцов. Ну а теперь – получи за все хорошее… да и я внакладе не останусь.

…………………………………………………………………………………………………………………………

Смотри-ка, ей нравится… Думаю, можно отпустить ноги. Это уже хорошо, так как теперь у меня свободна одна рука.

…………………………………………………………………………………………………………………………

Она вскрикивает в тот миг, когда я ложусь на нее, но – поздно. Ричи отпускает ее руки и возвращается следить за дорогой. Он деликатен, мой братец… Она же широко раскрывает глаза, словно шлагбаум на железнодорожном переезде.

– Негодяй, – цедит она сквозь зубы.

Я же чувствую себя, как в новом костюмчике, сшитом по мерке… Немного тесноват, но шарм новизны… Я держу ее за руки и одновременно склоняюсь, чтобы снова поцеловать в губы. Она пытается меня укусить. Мне нравится. Я тоже кусаю ее. Она вскрикивает.

…………………………………………………………………………………………………………………………

…………………………………………………………………………………………………………………………

Чертовски приятная профессия – сыск. Но, как-никак, я не могу единолично присваивать все приятные моменты этой работы. Теперь очередь Ричи. Я встаю и облачаюсь в свои доспехи. Нам везет – по этой проклятой дороге никто не ездит. Девица растянулась на траве в живописном беспорядке. Вы, может, думаете, что мы с Ричи идиоты – гримировались три часа кряду и тут же выдали себя с головой, чтобы доказать первой встречной девице, что у нас есть все необходимое для принадлежности к мужскому полу. Может, вы так же забыли о наших намерениях? Я вам рассказал лишь малую часть нашего диалога, а мы вовсе не молчали, когда выслеживали эту малышку. Так вот, нам обоим показалось, что нет ничего лучшего, чем жить в меблированных комнатах, выдавая себя за девиц, но при условии, что у нас под рукой всегда будет настоящая. Поэтому лучше сразу прихватить с собой одну из них, чем принимать всяческие предосторожности.

– Ричи, – говорю я, – ей уже, должно быть, получше. Теперь – ты.

Он не заставляет себя долго ждать. Ричи поднимает красотку, прислоняет ее к дверце машины, как если бы она просто на нее облокотилась, и просит подержать в таком положении.

…………………………………………………………………………………………………………………………

Если проедет какая-нибудь машина – их позы вполне корректны… хм… я хотел сказать, что в данную минуту она откинула голову назад, на плечо Ричи, а тот целует ее за ушком. Она вся напрягается, словно вот-вот упадет в обморок… ее левая рука отпускает дверцу машины и вцепляется в бедро Ричи. Полагаю, наша подруга побывала на седьмом небе во второй раз… Полностью расслабившись, она падает в объятия Ричи, тот приподнимает ее и усаживает в машину. Слишком много впечатлений за один раз.

– Садись в шевроле, – говорит он, – оставим его в городе, в каком-нибудь парке. Надо возвращаться и учинить этой кошечке маленький допрос.

Мы отъезжаем. Едем без всяких приключений, но как раз на въезде на Роквилл Пайк нам навстречу попадается машина. Она замедляет ход и останавливается. Поедет за нами? Мы сворачиваем на Роквилл и даем газу. Если это Луиза Уолкотт, она наверняка узнала шевроле. Но мы ехали быстро, она едва ли разглядела номера. А шевроле – расхожая марка машин. Для пущей уверенности мы мчимся на предельной скорости, и через полчаса мы уже в безопасности, в нашей маленькой квартирке на Пикфорд Плейс. С моральной точки зрения мы вполне собой довольны, потому что делаем доброе дело для этих несчастных девиц – возвращаем им вкус к нормальной любви… А то ведь женщинам не понять…

XII

Квартирка на Пикфорд – проще не бывает: две комнаты, ванная и крохотная кухонька. С одной стороны – нескончаемый коридор, с другой – дворик. Это шестой этаж дома из красного кирпича и невзрачного на вид бетона. Внутри дома – холл с вечно дрыхнущим портье, два красных старомодных кресла, растение в кадке и скрипучий лифт, который все же лучше, чем лестница, застланная протертой до дыр ковровой дорожкой. Когда входишь, сразу видно, что за гопники здесь живут. Мебель в нашей квартире, должно быть, такая же, как и в других комнатах, – дешевая и вышедшая из моды. Зато есть два дивана, на которых можно спать, – это главное.

Войдя, мы запираем за собой дверь и располагаемся. Ричи принес собранный накануне чемодан со всем необходимым для новой квартиры: еда, питье, кофе, сигареты, мыло, полотенца, всякая посуда. Я беру виски и газированную воду и шествую на кухню, чтобы приготовить по хорошему коктейлю, так как на улице жарко, а внутри можно просто сдохнуть. Имеется холодильник, и он даже подключен. Отлично – будет лед.

Возвращаюсь с тремя стаканами на подносе. Ричи сидит и наблюдает за крошкой; та помалкивает и озирается по сторонам, грызя ногти. С точки зрения психоанализа, это очень плохо… Я скидываю куртку.

– Вам, должно быть, слишком жарко, – говорю я девице. – Снимите костюм.

Она смотрит на меня. У нее хорошенькие глазки, у этой малышки. Она злится…

– Ну да, – подхватывает Ричи, – раздевайтесь. Кстати, можно узнать ваше имя?

– Пошли вы ко всем чертям, сутенеры мерзкие, – огрызается она.

– Не стоит меняться ролями, – замечает Ричи. – Если среди присутствующих и есть таковые, то только не мы.

Она слегка ошарашена.

– Вы не собираетесь продолжать?

– Это было бы затруднительно! – говорит Ричи.

Я чуть было не захлебываюсь коктейлем и иду на кухню. Там я перестаю кашлять, потому что я вовсе не захлебнулся, – это был только предлог. Поспешно выпиваю полдюжины сырых яиц. Если Ричи собирается продолжить отделочные работы, я не хочу ударить лицом в грязь. А сырые яйца, говорят, самое эффективное средство.

Возвращаюсь. Ричи говорит:

– Зарубите себе на носу, лапочка, – наши методы так же действенны, как и в полиции. Когда мы с вами закончим, вы пожалеете о третьей стадии. Как вас зовут?

– Если я буду говорить, вы оставите меня в покое?

– Обещаю, – отвечает Ричи.

– А если я буду молчать?

– Мы вас разденем догола и будем упражняться до тех пор, пока вы не передумаете.

– Тогда я буду говорить, – соглашается она и начинает хихикать.

Итак, лед тронулся. Обозвав нас сутенерами, она выпустила последние остатки гнева и теперь вполне отдает себе отчет в происходящем.

– Валяйте, – говорит Ричи, – только не надо прикидываться дурочкой. Мы вам продемонстрировали лишь крохотную часть того, на что мы способны.

– Совсем крохотную? – интересуется она. – О, тогда вы очень скромны.

Ричи краснеет. Она потягивает свой коктейль.

– Послушайте, – начинает она, – вы очень славные ребята. Только вы совсем не похожи на девушек, и вам следует снять эти ужасные тряпки, которые вы на себя нацепили. Настоящая девушка никогда не оденется столь безвкусно.

– Ладно, – соглашается Ричи, – мы снимем. Но скажите нам, кто вы. Вы понимаете, мы же еще не представились друг другу.

– Я работаю на Луизу Уолкотт.

– Это мы и так знаем, – замечаю я.

– Послушайте, – продолжает она, – я не представляю никакого интереса в плане любви, но вы одержали верх, потому что это в первый раз… ммм… со мной так обращаются… Так вот, меня это очень взволновало, и я сдаюсь… но при условии. Если я расскажу вам все, что знаю, вы оставите меня здесь.

– Хорошо, – соглашаюсь я – Вы останетесь здесь в любом случае.

– И вы меня… ммм…

– Каждый вечер, – заверяет Ричи.

– Оба? – интересуется она.

– Оба, – отвечаю я – Но по очереди, мы же все-таки не свиньи.

– Ладно. Тогда давайте расслабимся. Меня зовут Шейла Седрик.

– Привет, Шейла, – говорю я.

А Ричи добавляет:

– Я – Ричард, а он – Франциско. Присаживайтесь.

Она садится рядом с ним, но не слишком близко. Я сижу напротив – на стуле.

– Дайте мне мою сумочку, – говорит она, – я хочу припудрить нос. Вы меня изрядно потрепали.

Мы даем ей сумочку, она открывает ее, и, прежде чем мы успеваем что-либо предпринять, перед нами возникает громадный пистолет. Она встает. Ну и м… же мы.

– Не шевелитесь, мерзавцы, – шипит она. – Банда извращенцев… Думаете, это вам так сойдет?

Руками я судорожно сжимаю свой стул, и тут я кое-что замечаю – не скажу вам пока, что именно.

– Я не буду стрелять, – продолжает она, – я предпочитаю, чтобы Луиза занялась вами лично… И когда вы побываете у нее в лапах – можете сколько угодно прихватывать женщин на дорогах… Они будут в полной безопасности, вам же только и останется, что носить женские тряпки.

Теперь я абсолютно уверен, что бабы ни черта не понимают… Стоит тут и несет всякий вздор, вместо того чтобы смыться подобру-поздорову. Я-то ведь не сижу без дела: то, что я заметил – теперь можно признаться – отклеившийся подлокотник. В мгновение ока я обрушиваю его ей прямо на руку. Она истошно вопит, пистолет падает на пол. Ричи подбирает его, едва я успеваю выдохнуть воздух. Он разряжает пистолет и кладет в карман. Девица держится левой рукой за правую и плачет. Я подхожу, навешиваю ей пару затрещин справа и слева и толкаю на диван. Она падает.

– И заткни пасть, – добавляю я. – Никаких истерик, а то мы сами тебя заткнем.

Хороши, нечего сказать, дали провести себя как желторотые юнцы. Если бы не подлокотник, все пришлось бы начинать сначала. Пока Ричи следит за девицей, я беру сумочку и роюсь в ней. Естественно, там ничего нет. Водительские права на имя Донны Уотсон.

– Поехали, – говорит Ричи, – все по новой. Как тебя зовут?

– Я вам уже сказала, – тявкает она.

– Шейла Седрик?

Она молчит. Я подхожу, и от моего короткого, резкого удара голова ее запрокидывается. Она не ожидала, и ей в первый раз становится страшно.

– В следующий раз у тебя из носа хлынет кровь, – говорю я. – Как тебя зовут?

– Донна Уотсон.

– Ничего общего с Шейлой Седрик, – замечаю я. – Это настоящее?

Я замахиваюсь, она отскакивает назад.

– Настоящее.

– Где Луиза Уолкотт?

Молчание. Я меняю руку. На этот раз из носа у нее потекла кровь. Она пытается вытащить платок и вытереть пиджак.

– Оставь, – говорю я. – Потом постираем. Мы еще не закончили. Где Луиза Уолкотт?

– Пять миль от того места, где вы меня остановили, – отвечает она. – За Уивер роуд нужно свернуть влево на Фолз роуд, а там – первая улица направо – не знаю, как называется. Дом стоит среди вязов, крыша видна с дороги.

– Это точно? – спрашиваю я.

– Клянусь вам.

Я швыряю ей скатерку, и она пытается устранить нанесенный ей ущерб. Костюм ее весь в крови.

– Что ты делаешь у Луизы Уолкотт?

– Так, по мелочи. Всего понемногу.

– А поточнее, – прошу я. – Не то возьму веревку и отхлещу тебя по заднице.

– Я осуществляю связь. Сегодня я была у Гаи Валенко. Мне нужно было забрать пакет, который должны были принести до пяти часов.

– Сколько вас у Луизы?

– Достаточно, – заверяет она, – и мы вас еще сцапаем, сутенеры чертовы.

– Ты уже это говорила. – замечаю я. – Как Луиза подцепила Гаю?

– Не знаю.

Я приподнимаю ее одной рукой, а другой стаскиваю с нее юбку. Я и так довольно сильный, а когда злюсь, становлюсь еще сильнее. Она даже не пытается сопротивляться.

– Приготовилась? – спрашиваю я. – Ричи, дай-ка мне твой ремень.

– У меня же штаны упадут, – говорит Ричи.

– Ничего страшного. После можешь ее слегка отодрать… для разнообразия.

– Негодяи! Убийцы! По…

Должно быть, она хотела сказать: подонки, но окончание потонуло в моей ладони. Она пытается укусить меня, но не может открыть рот так, чтобы ухватить мои изящные ручки.

Я переворачиваю ее задницей вверх, и Ричи начинает хлестать.

– Грех жаловаться, – бросаю я. – Мы лупим тебя ремнем из крокодиловой кожи – самый шик.

Она извивается как червяк. На заднице появляются красные полосы – по-моему, очень симпатично.

– Немного левее, Ричи. Там совсем белый уголок.

Она истошно вопит, но слышно не очень, так как мы ткнули ее лицом в диванную подушку.

На пятнадцатом ударе Ричи останавливается.

– Достаточно, – говорит он. – Мы уже имеем обширное расширение сосудов, а до локального травматизма пока доводить не будем.

По мне – так чистой воды тарабарщина. Я отпускаю девицу. Она встает в полном бешенстве: глаза горят, вся в поту, прическа помята, женщина в таком состоянии – просто прелесть, в особенности если на ней только чулки и коротенький пиджак. Она вот-вот заорет, но я поднимаю руку. Она орет, но недолго. Я снова швыряю ее на диван, опять она в той же позиции, что и раньше – вниз животом.

– Ничего не поделаешь, – вздыхаю я, – сама напросилась. Давай, Ричи. Как в Библии.

Ричи стоит в нерешительности. Затем смеется и идет на кухню. Он приносит пустую бутылку и аккуратно ставит ей на задницу. Я так сильно смеюсь, а она так ерзает, что ей удается вырваться, и прежде чем я прихожу в себя, она обрушивается на меня с кулаками. Затем оборачивается и видит, что Ричи просто загибается от смеха. Тогда она перестает меня бить и принимается плакать, совсем как маленькая девочка, закрыв лицо ладонями.

– Оставьте меня, – всхлипывает она – Да, я уродина, грязная потаскуха, но не издевайтесь так надо мной. Я больше не буду. Они меня заставили.

Какая досада. Мне было гораздо удобнее, когда она злилась. Я встаю и беру ее за руку.

– Ладно, – говорю я, – иди вымой физиономию, а потом мы поговорим спокойно.

Она покорно следует за мной в ванную. Я снимаю с нее пиджак, выпачканный кровью, мою ей лицо, расчесываю ей волосы. Ей холодно. Я прошу у Ричи халат, и он извлекает из чемодана банный пеньюар. Не понимаю, как ей может быть холодно при такой температуре, мы с Ричи просто погибаем от жары. Должно быть, у нее такая реакция. А на нас солнце действует по-другому – мы-то нормальные люди.

Я отвожу ее в другую комнату, вид у нее более презентабельный, чем раньше. Ричи отправляется приготовить еще по коктейлю – сейчас мы дернем: она – чтобы согреться, мы – освежиться. Столь противоречивое действие оказывает алкоголь на человеческий организм, – сказал бы Ричи.

– Так как же Луизе удалось зацепить Гаю? – спрашиваю я.

– На вечеринке. У Луизы в банде ее собственный брат. Он и два-три его дружка. Вы знаете, ее брат не совсем…

– Мужчина, – подсказываю я.

– В общем, – продолжает она, – он предпочитает мужчин. А она использует их, чтобы клеить девушек, потому что они очень привлекательны внешне и водят знакомства с целой кучей других парней из хорошего общества, а это своего рода пропуск во все дома. Так вот, как-то раз они напоили Гаю до смерти. Не так уж трудно заставить девушку напиться – достаточно сказать ей, что она не сможет столько выпить, и она непременно захочет доказать, что сможет.

– С молодыми людьми такое тоже случается.

– Не знаю, – отвечает она, – я имею дело только с женщинами. В тот день, когда Гая изрядно напилась у одного из дружков Ричарда, ей стало плохо, и они, как галантные молодые люди, принялись за ней ухаживать – воспользовались ситуацией и сделали ей укол. Само собой, ей стало гораздо лучше, и она пристрастилась к этой штуке. Вначале Луиза хотела лишь заполучить саму девочку для приятного времяпрепровождения, но когда узнала, кто она такая и что у ее отца возмутительно много денег, ей в голову пришла мысль женить на ней Ричарда, чтобы завладеть бабками.

– Эта Луиза – самая настоящая свинья, – говорю я.

– Да, – соглашается она, – но, клянусь вам, она изумительно занимается любовью.

– О? – восклицаю я – Она не может сделать вам ничего такого, чего не могли бы сделать мы сами, к тому же, у нас есть и другие возможности.

– Я знаю, – соглашается она и смотрит на Ричи с загадочным видом.

– А, кроме любви, она еще чем-нибудь занимается? – спрашивает Ричи. – Думается мне, она работает в наркобизнесе.

– Она занимается всем понемногу. Всего она мне не говорит. Я подчиненная и знаю только, что у нее немало дружков в политических кругах. И подруг тоже. Жены сенаторов, бывшие проститутки, шлюхи всех мастей.

– Ладно, – говорю я – Ты хорошая девочка. Кто будет следующим? После Гаи?

– Не знаю. Честно. Она сейчас проворачивает и другие операции, но я не в курсе.

– Что-нибудь с атомной бомбой? – предполагаю я – Такого рода извращенки, как правило, занимаются шпионажем. И весьма успешно, так как не теряют голову при виде смазливого мужика.

Она помалкивает.

– Ладно, – заключаю я. – Пока ты останешься здесь. Будешь жить с нами. И не бойся, тебя больше никто не тронет. Мы, по правде говоря, предпочитаем настоящих.

Она не возражает.

– Пойду приготовлю ужин, – говорит она.

– Хорошая мысль, – замечает Ричи.

И мне, и ему понятно, что сегодня уже поздно для новой вылазки. А завтра будет видно.

Донна идет на кухню и начинает греметь кастрюлями, при этом страшно ругается, так как все ужасно грязное. Эта крошка чертыхается как сапожник.

Не знаю, что она там готовит, но пахнет вкусно. Еще пятнадцать минут мы с Ричи сидим и плюем в потолок, наконец она появляется.

– Вот, – говорит она. – Спагетти и яичница с ветчиной. Будете есть ложками, ни одной вилки я не нашла.

– Сойдет, – кивает Ричи. – Я так голоден, что вполне могу обойтись и пальцами.

Я сдвигаю все ненужное со стола, а она приносит сковороду с яичницей, которая источает восхитительный аромат.

Садимся за стол. Забавная троица. Ричи и я все еще в женских тряпках, она – в банном халате с красным поясом. У нее немного припухла щека, в том месте, куда я ее ударил, и садится она с большой осторожностью. Мне немного стыдно, но если бы я не сделал этого, мы бы не продвинулись ни на йоту. Я просто уверен, что ей явно не хватает папаши, который бы лупил ее время от времени по заднице.

Мы болтаем, словно старые друзья, потягиваем виски с содовой – самый здоровый напиток, который можно найти в Америке.

Затем настает время ложиться спать. Если помните, в этой конуре имеется два дивана. Само собой разумеется, нашу малышку Донну никак нельзя оставить без присмотра. Как бы мы ни подружились, ей снова может взбрести в голову убежать.

Я сдвигаю диваны рядышком и кладу матрацы поперек. Получается одна большая кровать. Ричи берет простыни и начинает стелить.

– Готово, – говорит он. – Вы – в центр, а мы по краям.

Она протестует.

– О! Вы все не уйметесь. Я думала, с этим покончено.

Я вспоминаю, что заглотил шесть сырых яиц, полагая, что они мне понадобятся, и теперь понимаю, что в них полным-полно витаминов и гормонов, так что намерения мои вполне очевидны.

– Мы вас даже пальцем не тронем, – заверяю я. – Будем спать, как три любящих сестры. К тому же, завтра будут новые заморочки – мы должны быть в форме.

Она ничего не говорит и идет в ванную, чтобы приготовиться ко сну. Мы раздеваемся. У нас есть пижамы: красного шелка для Ричи, желтого – для меня; они просто восхитительны, как и все остальное. Может, у нас одни и те же привычки, но Ричи тоже надевает лишь верхнюю половину. Я люблю, когда ноги свободны под одеялом.