Текст книги "Концерт для контрабаса с собакой"

Автор книги: Борис Антонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

Рассказ восьмой
ДИК СПАСАЕТ АЛЕШКУ

Остров не поддавался.

– Ясно! – выдохнул Алешка. – За дно зацепились. Со мной уже случалось такое. Ну, ничего. Главное – не паниковать. Сейчас мы его сдвинем… Мы поставим его на правильный курс…

Скинув штаны и майку, Алешка осторожно спустился в воду. Все его тело покрылось гусиной кожей. Вода была не по-летнему холодной.

– Сейчас мы его, – бормотал Алешка, пытаясь сдвинуть остров с места. – Мы его… Ну-ка, пошевелись… По-раскачивай… На другой конец перейди… Вот так веревки!..

– Какие еще веревки? – недоумевал я.

– Водоросли разные… Длинные… Толстые… Крепкие… И лохматые… Зацепились – не оторвешь.

Корабль прочно сидел на мели. А что делают в первую очередь с таким кораблем? В первую очередь освобождают его от лишнего груза. Лишним грузом был я.

Пришлось снять штаны, рубашку и прыгать в воду. Я боялся воды и поэтому прыгнул нерасчетливо. Торопливо, резко. Вода замутилась. Я по колено увяз в иле. Ноги обвили водоросли, длиннющие и лохматущие.

Остров закачался.

Я рванулся к нему, но не смог сделать и шага. На выручку бросился Алешка. Он помог мне освободиться от водорослей и вылезти из ила. Нащупав корягу, я стал на нее и навалился на остров.

Мы поднатужились, поднажали, но все напрасно.

Остров стоял как вкопанный.

Хоть подлезай под него да приподнимай!

И это испробовали. Алешка нырнул и вылез из-под острова совсем как водяной: весь в осоке и водорослях и синий. На шее висела желтая кувшинка, на голове белела лилия.

– Ззззалезай! – выстучал он зубами. – Ззззаболеешь!

Пришлось подчиниться. Я насухо обтерся майкой и стал помогать Алешке с острова.

– Зззнаешь что? – стучал зубами Алешка. – Ты сиди… Я свой корабль догоню… И за тобой…

– А д-д-доплывешь? – отстукал я, прикидывая на глазок расстояние до острова. До него не так-то близко. Но Алешка, размахивая руками, смело поплыл к беглецу.

Мое беспокойство передалось Дику. Он уже не бегал от куста к кусту. Не лаял на весь темный лес. Он стоял у самой кромки берега, вытянув морду и навострив уши, и внимательно следил за пловцом.

Алешка плыл. Все меньше и меньше оставалось до островка. Еще два-три взмаха, и он ухватится за шест. Ухватится, залезет на корабль, и мы спасены!

Испуганно гавкнул Дик.

Я вздрогнул.

Мы увидели, как Алешка беспорядочно замахал руками, закружился на одном месте и, вскрикнув, скрылся под водой. Потом он всплыл, снова вскрикнул и снова исчез. Над озером мелькала его рыжая голова и раздавался испуганный крик.

Я прыгнул в воду. Упругие водоросли цепко обвили мои ноги, мягкое илистое дно засасывало их.

– Алешка, держись! – кричал я нечеловеческим голосом. – Держись, Алешка!.. Дик!.. Дичок! Дикуша!!

Дик бросился в воду. Задрав морду, он быстро поплыл к тонущему Алешке.

– Быстрее, Дик! Быстрее!!!

Я схватился за край своего островка, стараясь выдернуть ноги из ила и освободиться от корней. Ничего не получалось. Я почувствовал, что левую ногу сводит судорогой – вода была очень холодной, видимо, недалеко был родник. Я не сводил глаз с Дика. Он показался из воды и уже вместе с Алешкой плыл к берегу. На берег выбрались с трудом. Алешка отфыркивался и что-то орал, но я не разобрал ни одного слова. Он крикнул еще раз. Голос был глухим и хриплым. Алешка выбился из сил, но все равно беспокоился за меня. Он, наверно, боялся, что я опять простужусь и кричал, чтобы я вылезал из воды. Я сделал последнее отчаянное усилие и с трудом взобрался на остров. Кожа моя покрылась пупырышками, зубы стучали. Я стал размахивать руками, приседать, растирать ноги.

Как теперь добраться до берега? Вот тебе и Робинзон новоявленный.

Вдруг я услыхал тарахтение мотора. Из-за кустов вылетела лодка, в которой сидел белоголовый дяденька. Тот самый, который привез нас в деревню. А раз «тот самый», значит, это дядя Петя. На носу лодки сидел наш Дик. Правое ухо его было опущено, хвост свесился через борт.

На берегу, где белели домики, бегали и размахивали руками люди. Я почувствовал себя словно на сцене и сделал вид, что ничего не боюсь и что мне нисколечко не холодно.

Мотор заглох. Лодка мягко ткнулась в островок. Тот закачался на волнах.

– В лодку! – отрывисто крикнул дядя Петя.

Я прыгнул и чуть не упал за борт. Дядя Петя поддержал меня, помог сесть, завел мотор, и лодка ринулась к берегу.

***

Пристали к берегу. Дик, радостно визжа, первым выскочил из лодки и побежал к Алешке. Вокруг него стояли люди. Они шумно обсуждали случившееся и давали разные советы доктору. Я растолкал толпу и увидел на земле Алешку. Алешка улыбался мне белыми губами и незаметно подмигнул: все в порядке! Дика пришлось оттащить от Алешки..

По берегу бегал невысокий бойкий дяденька в берете.

– Ах, какой кадр! – всплескивал он руками. – Ах, какой эпизод! Ах, какая собака! Ах, как жалко, что это не съемки!

– На съемках так бы не получилось, – сказал толстый мужчина.

– Что вы знаете о съемках? – взмахнул рукой кудрявый. – Ровным счетом ничего. А я – режиссер! Вы смотрели фильм «Туман над озером»? Не смотрели? Жаль!.. Там почти такая же ситуация, как в жизни…

Режиссер крепко схватил толстяка за локоть и потащил его к берегу.

Дядя Петя моргал и внимательно следил за доктором, словно тот был фокусником или волшебником.

– Ну, как он? – с надеждой спросил дядя Петя.

Доктор встал, поправил халат и, не спуская глаз с Алешки, бодро ответил:

– Нормально! Легким испугом отделался. Воды, конечно, изрядно глотнул, но это не страшно. Отдохнет, на ноги станет.

Все зашумели, загалдели, обрадовались, заговорили о том, кто и сколько раз тонул в детстве, кто сколько воды наглотался и кто сколько через это страху натерпелся.

Дядя Петя спросил, надо ли Алешку в дом отдыха везти. Доктор потер очки и махнул рукой:

– Не надо… Разожгите костер… согрейте – и все как рукой снимет.

Дядя Петя обрадовался. Он напомнил, что всех ждет обед, и вскоре берег опустел.

Только у самой воды режиссер по-прежнему донимал разговорами толстого мужчину.

– Какой эпизод! Какой случай! Если бы все это на пленку! На цветную.

Он вдруг остановился, растерянно посмотрел на дядю Петю и удивленно спросил:

– А где зрители… э-э-э… отдыхающие?

– Обедать пошли.

– Как? Уже обед?

Дядя Петя показал на часы.

Кинорежиссер засуетился, забегал, заохал.

– Ай-яй-яй! Опять мне выговор за опоздание на обед будет!

– Это поправимо, – успокоил его дядя Петя. – Иван Иваныч, – обратился он к толстяку, – выручай! И к ухе что-нибудь привези.

Режиссер прыгнул в лодку, Иван Иваныч сел за мотор, и они скрылись за островом.

Иван Иваныч возвратился, когда у нас горел костер. Появились картошка, лук, рыба и котелок.

– Отменная ушица будет, – говорил дядя Петя, потроша ершей. – Потерпите немного. Накормлю – век вспоминать будете!

Мы жались ближе к огню.

– Ты что, из сил выбился? – спросил дядя Петя Алешку.

– Силы-то были. Озеро переплывал. А тут ногу свело.

– Понятно, – кивнул дядя Петя. – Судорога. Бывает. Родники снизу бьют. Купаться здесь – жизнью рисковать. Не каждый моряк отважится.

Он поманил Дика. Дик подбежал и присел у костра.

– Если бы не Дик, не пришлось бы нам вместе ушицы поесть.

Дядя Петя бросил каких-то листиков в котелок и, привязав ложку к длинной палке, зачерпнул ухи.

– Готово! – сказал он, снимая котелок.

Мы с Алешкой набросились на еду.

– Значит, вернул Таратута собаку? – спросил дядя Петя.

Алешка поперхнулся и закашлялся. На его глазах выступили слезы. Дядя Петя похлопал Алешку по спине.

– Ну, куда ты торопишься? Ухи на всех хватит. Тебе добавить, Гера?

Я кивнул. Вторую тарелку я ел медленнее. Мне показалось, что уха немного пересолена и слишком переперчена, но я промолчал.

– Ну, Дик! Ну, Дик! – восхищался дядя Петя. – Верно говорят: собака – первый друг человека! Она все понимает… Умное животное!

– Умное… – подтвердил Иван Иваныч. – Но этим еще не все сказано. Бывают собаки умнее хозяев.

Дядя Петя бросил насмешливый взгляд на толстяка:

– Хе, скажете тоже! Разве может собака умнее человека быть?

– Вполне, Петр Петрович! Я знал такую собаку. Все отмечали ее великолепнейшее понимание, ее исключительную память, ее непостижимый ум.

– А кто же был ее хозяин?

– Я!

Дядя Петя чуть не лопнул со смеху. Смеялись и мы, и только Иван Иваныч добродушно улыбался и ел, как будто ничего не случилось.

– Умнее?.. – сквозь смех спрашивал дядя Петя.

– Умнее! – спокойно отвечал толстяк.

– Хозяина?..

– Хозяина…

Мы смеялись. Смеялись, позабыв про все волнения и страхи, которые нам только что пришлось пережить.

Смеялись так, что не заметили, как из леса выскочил мотоцикл и чуть не залетел в костер.

За рулем в ядовито-желтом шлеме сидел Таратута-старший. Он спрыгнул с сиденья, набросил на шею Дика ошейник, втолкнул его в коляску, крутанул ручку газа и скрылся в лесу, оставив за собой облачко сизого дыма.

Рассказ девятый
ПОГОНЯ

Все произошло так быстро, что мы и сообразить ничего не сумели.

Первым закричал Алешка:

– Дик! Дичок!! Куда ты? Куда?

Он бросился к лесу, но споткнулся и упал.

Дядя Петя тряхнул головой, как будто сгоняя сон, встал и быстро пошел к озеру.

– Иван Иваныч! За костром последи! Я быстро!! – крикнул он, прыгая в лодку.

Только мы успели сесть рядом, как на всю округу взревел мотор, и лодка ринулась к противоположному берегу.

Через несколько минут синенький автобус запрыгал по лесной дороге.

Ехали быстро, но нам с Алешкой казалось, что машина плетется как черепаха.

– Быстрее, дядя Петя! Скорее! Уйдет Таратута! – как заводной, твердил Алешка, склонясь над дяди Петиным плечом. – Быстрее!.. Скорее!.. Вон его след!..

Я напряженно всматривался в дорогу. Следы были, но какой из них Таратутин, трудно сказать.

– След-то следом, да вот как догнать его? – ворчал дядя Петя.

– У тебя же первый класс! – подзадоривал его Алешка.

– Класс-то первый, да дорога неклассная. Того и гляди, в дерево врежемся… На мотоцикле легче… а тут выворачивайся как знаешь.

Дядя Петя резко нажал на тормоз, наклонился над рулем.

– Стоп! След пропал!

– Как пропал? – закричали мы с Алешкой, выпрыгивая из машины.

Узкий мотоциклетный след и в самом деле пропал. Мы побежали назад и за поворотом увидели свежий скользящий след. Здесь Таратута, услышав за собой погоню, тормознул, юзом проехал по дороге и свернул в просеку.

Схитрить решил. Просека тоже выведет к реке, но не там, где мост, а у запруды. Речка там мелкая, так что на мотоцикле переехать ее – все равно что воробью по луже пройти.

Дядя Петя хотел тоже свернуть, но мы уговорили его ехать по главной дороге. Если поднажать, то Таратуте не уйти от нас. На подъеме в гору обязательно догоним. Там только одна дорога. Такая, что двум машинам не разъехаться.

– Быстрее, дядя Петя… Скорее… А то не успеем, – торопил Алешка. – И откуда только он вывернулся?..

– С базара, наверно, – предположил я.

– Яснее ясного, с базара… Только дорога-то оттуда мимо «Островов» идет… А тут точно выехал… Как знал…

– Может, Вовка сказал?

– Он! Яснее ясного – он! Ну, погоди!

Дорога пошла под уклон. Сквозь заросли кустарника блестела речка. Машина въехала на мост и забуксовала. Заднее колесо провалилось меж бревен.

– Сколько раз говорил: нельзя по такому мосту ездить! – заругался дядя Петя, вылезая из автобуса. Он подсунул доску под колесо, сел за руль и нажал на газ.

Машина заурчала и нехотя стала выбираться из капкана.

– Дядя Петя, смотри! – крикнул я. показывая в сторону.

Через речку переезжал Таратута. Он боязливо вел свой мотоцикл через брод, кидая на нас недобрые взгляды. Вот он добрался до берега, поддал газу, и мотоцикл выскочил на песок.

Хочешь не хочешь, а теперь надо ехать мимо моста. И Таратута поехал. Он видел, что мы прочно застряли на мосту, и решил проскочить перед самым носом.

– Быстрее! – кричали мы с Алешкой. – Быстрее! Уйдет!

Автобус выскочил из ловушки и запрыгал по бревнам. Мы были готовы перегородить выезд на дорогу, но автобус вдруг вздрогнул и остановился.

Дядя Петя снова завел мотор, рванул и съехал с коварного моста. Недаром по нему не поехал Таратута. Он уже успел проскочить мимо нас, и его мотоцикл, натужен-но гудя, упрямо лез в гору.

Мы сцепили зубы.

Вот он – мотоцикл.

Вот она – коляска с Диком.

Протяни руку и достанешь.

Достанешь, отвяжешь поводок, и Дик снова жив и свободен.

Но достать нелегко. Дорога вывела нас на самый верх, но не успел дядя Петя переключить скорость, как заглох мотор. Машина покатилась назад. Я глянул в окно и обмер: мы ехали по кромке обрыва.

Рассказ десятый
КАК МЫ БЫЛИ ДИПЛОМАТАМИ

Дик спас Алешку.

Дик помог мне.

Он, наконец, был просто собакой, и бросать его в беде мы не имели никакого права. Это было бы предательством. Но как спасти его, не знали ни я, ни Алешка. Даже дядя Петя отказался ехать к Таратуте, узнав, что тому не вернули долг. Он считал, что никаким разговором Таратуту не проймешь. Только время потеряешь да нервы потреплешь. К тому же после погони автобус ремонта запросил. Хорошо еще – с горы не загремели. Дядя Петя вовремя тормоз включил да баранкой крутнул, а то бы быть нам на дне оврага.

– Дела-а-а… – протянул Алешка. – Что же делать-то будем?

Я пожал плечами.

– Таратута теперь убьет Дика и нам отомстит.

– Может, Вовка поможет? – предположил я.

– Нашел помощничка! – сморщился Алешка. – Что большой, что малый – одного поля ягода.

– Вот что, – решительно заявил я. – Силой не взяли, дипломатией возьмем.

– Чем, чем? – прищурил глаза Алешка.

– Дипломатией, – повторил я.

Главное – выдержка. Надо сначала убедить Алешку.

– Нравится тебе Вовка или не нравится, а с ним надо по-хорошему поговорить. Дипломатично. Ясно?

– Яснее ясного! Дипломатия – это когда улыбаешься вместо того, чтобы кулаком треснуть.

Я безнадежно вздохнул.

– Уговорил, будем дипломатами. Только он сам-то согласится на переговоры?

– Согласится, – заверил я, еще не зная, каким образом мы заведем разговор с Таратутой-младшим. Тут надо придумать что-то особенное.

Я взял дома красивую открытку – портрет знаменитой артистки – и вложил ее в конверт. Потом на тоненьком листочке написал молоком:

Вольдемару Таратуте, будущему великому артисту кино.

Предлагаем кучу кинооткрыток.

Обмен по соглашению.

Место встречи – под сосной.

Время встречи – сразу после ужина.

Г. и А.

Послание готово! Осталось переправить его. Но как? Можно передать с тетей Нюрой – почтальоншей, но вдруг его перехватит большой Таратута. Он, конечно, удивится пустому листочку, изорвет его и бросит. Тогда конец нашей дипломатии!

Мимо, изображая из себя новый трактор, бежал Витька, соседский малолеток.

– Рули сюда, – крикнул я ему в окно.

Витька подрулил.

– Конфетку хочешь?

– В обвелтке?

– В обвертке.

– Давай!

Он поймал конфетку и засунул ее за щеку.

– А чего ты заставишь меня делать? – спросил Витька, шмыгнув носом. – Чего?.. Плясать заставишь?

– Не-е-е… Вот письмо… Отнеси его Вовке…

– Алтисту?

– Ему… Стой… Да скажи ему, письмо пусть погреет… Стой… Прямо в руки передай… Да так, чтобы никто не видел…

– Письмо секлетное?..

– Тсс… Дай напишу, а то позабудешь…

Шариковой ручкой я написал на отдельном листочке:

«Подержать над огнем, прочитать и уничтожить!»

– Теперь беги, – подал я письмо Витьке, – да помни про секрет…

– Отнесу, конфетку дашь?

– Дам, дам…

– В обвелтке?

– В обвертке, в обвертке… Беги…

Витька сунул секретное письмо и листочек за пазуху, включил скорость, гуднул и запылил по середине дороги.

…Никогда мы не были такими нетерпеливыми, как в этот раз. Вроде бы и к сосне подошли вовремя, но Вовка не появлялся. Неужели Витька не передал наше письмо? Поди, сломался дорогой его новый трактор, и он свернул на ремонт к себе домой… А, может, открытку видел? В общем ненадежный связной попался. Еще и на наш след наведет. Надо менять место явки. Решили перебраться на речку. Но догадается ли Вовка, куда мы ушли? Как он узнает об этом?

Алешка схватил ветку, разломил ее и выложил на землю стрелу. Я вопросительно посмотрел на него.

– Если он прочитал про индейцев хотя бы одну книгу, то найдет.

Вслед за нами потянулись стрелы, сложенные из палочек или просто начерченные на земле.

Не успели мы спуститься вниз, как увидели на горе Вовку.

– Готовь конфетку Витьке: он выполнил задание, – усмехнулся Алешка, усаживаясь на камень. – В общем, я буду молчать, а ты дипломатию разводи.

Вовка подошел, поблагодарил за приглашение, но об открытках ничего не сказал. Видно, не очень-то они ему нужны. Молчал он и о Дике. Молчали о нем и мы.

Разговор не клеился.

Можно было бы начать с синеньких стеклышек. Спросить, например, почему он без очков ходит и не разбил ли их. Но только я хотел задать ему этот вопрос, как Вовка плавным движением руки достал из кармана очки и посадил их на свой горбатый нос.

Мы с Алешкой переглянулись. Вот ведь как бывает! Были уверены, что осколки из Вовкиных очков, хотели счет за аварию предъявить, а он, оказывается, ни при чем. Чуть впросак не попали. Поневоле в оранжан поверишь.

С какой стороны подойти к нему, я не знал. Вот если бы он в космос захотел, тогда бы другое дело. Может, мы бы и зачислили его в наш экипаж. Но в космос Вовка не хотел. Он мечтал только о кино.

– Знаешь, что? – заговорщически произнес я. – Хочешь, мы тебя с киношным режиссером познакомим?

– Да ну? – недоверчиво сказал Вовка, снимая очки.

– Ей-ей! – постарался я подогреть Вовкино любопытство. – Мы знакомы с одним режиссером. Он еще разные сказки снимает. Про ребятишек. Про зверей. Про чудеса всяческие. Ты смотрел «Туман над болотом»?

– «Туман над озером», – поправил меня Алешка.

– «Туман над озером» смотрел? – наступал я на Вовку.

– Смотрел, – встрепенулся Вовка.

– Так вот – это наш знакомый режиссер снимал. Сейчас он вторую серию снимать будет. «Туман над болотом» называется.

Алешка хмыкнул, но я так глянул на него, что ему больше уже не хотелось хмыкать.

– Не врете? – подался вперед Вовка.

– Нисколечко! – заверил я.

– Ни-ни! – пробурчал Алешка.

– Так вот, – продолжал я фантазировать, – режиссер и говорит: помогите мне найти такого мальчишку, чтобы я его в кино снял.

Вовка приосанился, выдвинул одну ногу вперед, подтянул потуже свой широченный пояс, поправил шляпу.

– И чтобы собака при нем была.

– Надеюсь, вы сказали ему обо мне?

Я с безразличным видом прошелся по берегу.

– Понимаешь, как-то из головы вылетело. Но если хочешь, мы скажем про тебя.

Вовка оживился. Он снял шляпу, расслабил пояс, расстегнул куртку.

– Это же здорово – кино! Я уже давным-давно не снимался, а тут на тебе! Может, он меня на главную роль возьмет?

– Едва ли, – пожал я плечами. – На главную роль нужно с собакой.

– С Диком?

– Да, с Диком.

– С Диком не получится.

– Это почему же – не получится? – не вытерпел Алешка, приподнимаясь с камня.

Вовка застегнул пуговицы, надел шляпу.

– Отец сегодня злой приехал… Откуда, не знаю… Дика привез… Он убегал от нас…

– Ну и что? – торопил Вовку Алешка.

– Он не велел никому к Дику подходить… Ни мне, ни маме… Бил его…

– Ну, а ты?

– А что я?.. Я захотел заступиться – отец меня как котенка отбросил…

– Ну и что? – наседали мы на Вовку.

– Что? Вас бы так, знали бы тогда что…

Больше всего я боялся за Алешку. Я видел, как сужались его глаза, как сжимались кулаки. Еще миг, и он бросится на Вовку. Бросится, хотя Вовка, может, и не виноват.

Я оттер Алешку в сторону.

– Дело твое, – сказал я как можно безразличнее. – Не можешь сниматься – другие найдутся. Знаешь, сколько желающих к тому киношнику приходило? Уйма! Только проверки не выдержали. Один говорить не умел. Другой прыгать. Третий тонуть. Четвертый собак боялся. Он и нас с Алешкой приглашал.

– Вы согласились? – ревниво спросил Вовка.

– Не-е! Отказались, – махнул я рукой. – Ни к чему нам это. Он уговаривал нас. Говорил, что мы по всем статьям подходим. И прыгать умеем, и тонуть, и собак любим. И фотогеничные мы и еще там какие-то… Не уговорил. Не по нам это. Снимемся в кино – знаменитыми будем. Люди проходу не дадут. Открытки разные, автографы будут просить. А мы не любим шума. Главное, в школе на одни пятерки придется учиться. А то как-то неудобно: киноартист – и вдруг двойка в дневнике.

Алешка зло посмотрел на меня и переступил с одной ноги на другую.

– Ну и ну! – закачал головой Вовка. – Ничего вы не смыслите в жизни! Вам в руки счастье катилось, а вы…

Он всплеснул руками.

– Такой случай упустить! Такой случай…

Он колебался. Он не знал, что делать: отец не даст ему Дика. А без Дика его не возьмут в кино.

Я поднялся с камня и кивнул Алешке:

– Пошли. Увидим режиссера, скажем, что мы не нашли подходящего артиста.

Вовка схватил меня за локоть.

– Подождите. Я все умею. И прыгать. И бегать. И говорить! И с собаками водиться! Познакомьте! Познакомьте меня с ним! А?

– Зря время теряем, – сказал я, высвобождая свою руку.

– Я с Диком приду! – в отчаянии закричал Вовка. – С Диком!!!

Мы остановились. Алешка отломил веточку и помахал ей около лица, отгоняя комаров. Он помнил про уговор и молчал. Говорить следовало мне.

– Хорошо! – отрезал я. – Мы замолвим за тебя словечко. Скажем, что у тебя киношный опыт есть. И что собака имеется. Только смотри: не приведешь Дика – кина не будет! Ясно?

– Приведу. Обязательно приведу! – горячился Вовка.

– А отец?

– Что отец?

– Не отпустит.

– Отпустит. Мама нажмет, как миленький отпустит. Она знаете как хочет, чтоб я в киноартисты подался? Не знаете? Она на все готова, только чтоб я в кино снимался. А тут случай! Счастливый случай! Пусть попробуют упустить такой случай! Я им такое устрою – не обрадуются!

Мы поднимались в гору. Тропинка терялась в кустах, и приходилось все время раздвигать ветки. Да еще от крапивы надо было опасаться.

Впереди пробирался Алешка, за ним – я, а за мной Вовка.

Мы знали, что он теперь сделает все возможное, чтобы сохранить жизнь Дику. Хотя бы на время киносъемок.

Если они будут, конечно.

А если нет?

В общем так, – сказал я, остановившись на горе. Мы ждем решения до завтра. Встретимся у сосны. Не придешь, значит не сниматься тебе в кино.

– Приду. Обязательно приду, – залепетал Вовка и бросился в деревню.

Мы посмотрели вслед убегающему Вовке и облегченно вздохнули.

– Нелегкая работа у дипломатов, – сочувственно выдохнул Алешка.

– Нелегкая, – подтвердил я.

– Кулаком легче.

– Кулаком значительно легче.

Наступал вечер. Надо было торопиться домой. Родители, они такие: чуть опоздал – и на улицу не ходи! А без улицы что за жизнь? Так себе – сплошная тоска! Существование!