Текст книги ""Молва""

Автор книги: Борис Поляков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

были взаимно связаны, он не сомневался на ни

минуту.

* Подпольная кличка Федоровича.

54

Как правило, вылазке красных из катакомб,

рассуждал он, предшествует какой-либо террористический акт

в городе. Видимо, эти акты – отвлекающий маневр.

Полиция, сигуранца и гестапо бросают все силы на

поиски преступников в городе, а в это время партизаны

совершают диверсию на железной дороге. Так было

уже не раз. Стало быть, это не случайное совпадение

фактов. Нужно еще больше усилить охрану входов в

катакомбы, а в городе, в каждом квартале, заиметь

тайных осведомителей. Установить сеть круглосуточных

скрытых постов наблюдения.

Харитон посмотрел на часы. Четверть восьмого.

В семь тридцать у него свидание с оберштурмфюрером

Шиндлером. Пора поторапливаться. Тем более что он

сам попросил Шиндлера об этом свидании.

Официально расследованием дел, связанных с выявлением

подполья, занимается сигуранца, но и гестапо не дремлет.

Гестаповцы, он это знал хорошо, были бы рады утереть

нос «мамалыжникам» из сигуранцы.

Для себя он уже давно решил, что пора менять

седло и при первой возможности попытаться перейти на

службу в гестапо. Если удастся отличиться с

выявлением подполья, то можно рассчитывать на

благосклонность Шиндлера.

Оберштурмфюрер Ганс Шиндлер сидел у окна в

глубоком кожаном кресле и чистил пилочкой ногти. С

первых же слов следователя сигуранцы он понял: пороху

тот не изобрел.

– Мой план прост, – говорил Харитон. —

Замуровать и заминировать все входы в катакомбы, заживо

похоронить всех, кто там скрывается.

– Предлагаете превратить катакомбы в могилу? —

усмехнулся Шиндлер. – Но сколько вам известно

выходов на поверхность?

– Пока триста пятьдесят.

– По подсчетам наших людей, эта цифра

значительно больше. Примерно на пятьдесят.

– Но и эта цифра нуждается в уточнении. Местные

жители утверждают, что лазеек в эту преисподнюю

больше шестисот. Сейчас, как мне кажется, следует

прощупать каждый клочок земли, взять под прицел каждую

щель. Генерал Гинерару уже отдал соответствующий

приказ... В район Усатовских и Нерубайских катакомб,

а также Куяльника брошено несколько отрядов полевой

55

жандармерии. Мы перекрыли все дороги и тропы,

ведущие в Усатово и Нерубайское.

– И все-таки партизаны пустили под откос эшелон

с солдатами и люкс-поезд, – не без иронии заметил

Шиндлер.

Харитон и бровью не повел, хотя чувствовал, что

жилка на виске бьется все быстрее и быстрее.

– Было бы полезно сравнить наши и ваши данные

о проходах в катакомбах, – предложил Харитон.—

Уточненные сведения ускорят нашу работу.

– Разве дело только в этом?– удивился

Шиндлер. – Предположим, мы действительно превратим

катакомбы в могилу для тех, кто скрывается там. На

подходе к городу наш специальный батальон. Солдаты

прошли подготовку ведения наступательного боя в

сложных пещерных условиях. Скоро батальон будет здесь

и с ходу пойдет на штурм подземной крепости красных.

Думаю, за один-два дня с катакомбной проблемой мы

покончим. Но будут ли и после этого у нас все

гарантии, что подполье кончит свое существование?

Шиндлер не мог простить сигуранце случая с

раненым большевиком на Привозе. Упустили такую

возможность приоткрыть тайну подполья!

– Я высоко ценю вас как опытного контрразведчика

и даже хотел бы предложить вам со временем перейти

к нам, – продолжал он, играя пилочкой. – Но вы,

господин Харитон, долго находились в эмиграции и,

простите меня за откровенность, разучились понимать

своих соотечественников. В подполье, я думаю, красные

оставили не наивных простаков. Облавами их не

возьмешь. С ними надо вести тонкую войну. Войну умов.

Или вы не согласны со мной?

Харитон неопределенно пожал плечами. Его бесил

урок, который так небрежно давал ему сейчас Шиндлер.

Но хозяевам перечить не следует. Эту истину в

эмиграции он усвоил крепко.

– Впрочем, продолжайте, – разрешил Шиндлер, по-

прежнему иронически улыбаясь.

Взяв себя в руки, Харитон стал излагать свои мысли

дальше. Когда он заговорил об осведомительной группе

из подростков, Шиндлер положил пилочку на стол,

насторожился.

– Идея заманчивая, – заметил Шиндлер, – стоит

попробовать.

56

Высоко над городом послышался тяжелый гул

множества самолетов. Беспорядочно захлопали зенитки,

раздались сильные взрывы, и все потонуло в сплошном

грохоте.

– Русские? Откуда? И почему не было воздушной

тревоги?

Шиндлер вскочил, словно его подбросило пружиной,

и замер, пораженный открывшейся перед ним

картиной: зарево занимало полнеба.

– Они бомбят бензосклад возле спиртозавода! –

вскрикнул Харитон. – Как они пронюхали о нем? Мы

ведь только вчера заполнили емкости...

– Пока мы ведем бесплодные разговоры,

безнадежно топчемся на одном месте и строим планы, русские

времени не теряют, – зло бросил Шиндлер, закрывая

окно шторой.

Последние его слова заглушила пронзительная

сирена воздушной тревоги.

– Олухи! – выругался Шиндлер. – Кому нужна

она сейчас, эта воздушная тревога.

Позже, в сигуранце, Харитон узнал: бомбовый удар

по новому складу авиационного горючего был нанесен

точно. Не уцелела ни одна емкость. Уничтожены

десятки тысяч тонн горючего, предназначенного для

гитлеровских самолетов, которые действовали на южном

направлении. Бомбардировщики красных кто-то

корректировал с земли по рации и световыми сигналами.

КАРАТЕЛИ

Яша и Саша стояли на тротуаре возле

расщепленного обрубка каштана. Пышная шапка дерева,

срезанная тяжелым осколком, лежала у ворот дома на

противоположной стороне улицы Ленина. В дни обороны

эта улица пострадала особенно. Большинство домов

было разбито вражескими снарядами и фугасками. Везде

громоздились горы лимонно-серого камня —

ракушечника, из которого построена почти вся Одесса. Те дома,

которые уцелели, имели вид сиротливый, покалеченный.

Иссеченные осколками, в языках копоти, они

возвышались над руинами уродливыми глыбами.

За ближней от ребят грудой развалин, уткнувшись

в покореженный скелет полуторки, стоял обгоревший

57

«НИ» – похожий на броневичок времен гражданской

войны легкий танк. Такие одетые тонким броневым

листом боевые машины одесситы выпускали на заводе

имени Январского восстания в дни осады города.

В шутку рабочие называли свои детища «На испуг»...

Мимо по мостовой в направлении Оперного театра

двигалась колонна немецких автоматчиков. Колонна

была нескончаемой. В голове ее медленно, как на

похоронной процессии, шел тупорылый немецкий грузовик,

доверху набитый мотками проволоки и прожекторами.

Каждый солдат с трудом удерживал на поводке

крупную овчарку. Собаки злобно рычали, свирепо

рвались вперед. Редкие прохожие спешили укрыться

в подъездах, переждать, пока схлынет этот злобный,

рычащий и визжащий поток.

Какой-то солдат заметил сгоревший «На испуг» и,

подтолкнув соседа, захохотал. Возбуждение передалось

и волкодавам. Они заметались, зло натянули поводки,

залаяли.

– Потешаются, – процедил Саша сквозь зубы. —

Хотел бы я видеть их рожи, если бы с десяток этих

«На испугов» вырвалось из-за развалин и чесанули из

пулеметов.

– Какие здоровенькие, а?—Яша кивнул на

овчарок.– Чисто волки...

– И злющие! – заметил Саша. – Такой кобель

быка свалит. Интересно, куда их столько?

– Не догадываешься?

– Постой, постой...

Чиков посмотрел на Яшу.

– Неужели?

– Точно, – подтвердил Яша его догадку, – в

катакомбы.

– А почему через город? Есть же путь короче – по

Московской дороге.

– Страху хотят на людей нагнать. Сначала,

наверное, постараются ослепить партизан прожекторами,

а потом затравить овчарками.

– Вот сволочи! – не сдержавшись, выругался

Саша.– Установить бы сейчас пулемет и...

– Тише! Ты что, сдурел? – прошептал Яша,

оглядываясь с опаской. – Агенты сигуранцы на каждом

шагу, а ты!..

– Наших предупредить надо, – перейдя на шепот,

58

сказал Чиков взволнованно. – А то не дай бог, если

такая свора ворвется в штольни и штреки...

– Не ворвется, – процедил Яша сквозь зубы. – Там

уже ждут этих экскурсантов.

– А если?

– Делом бы занимался, – перебил его Яша. —

Восемьдесят семь, восемьдесят восемь... Смотри, смотри,—

он показал на громадную овчарку. – Ну и псина!

И еще одна... Да, трудно придется нашим. Очень.

Девяносто три, девяносто четыре...

– Гранату бы шарахнуть —вот был бы шорох,—

не унимался Чиков и вдруг рассердился:—Да брось ты

эту бухгалтерию! Какое, не пойму, это имеет значение:

сто овчарок или двести? Давай лучше прикинем,

нельзя ли чем помочь нашим.

– Есть у меня одна идея, – проговорил Яша

загадочно, не отрывая глаз от колонны. – Если удастся,

крепко поможем. Но для этого надо проверить, не

разучились ли мы стрелять из рогаток.

– Из рогаток?

Саша удивленно вскинул брови, глянул на друга

с недоверием.

– Потом объясню. Потопали. Все ясно: полторы

сотни овчарок, пятьсот автоматов, пять легких полевых

орудий. Орудия, видимо, установят против главного

входа и будут бить прямой наводкой...

СЛУХИ

Это было похоже на эпидемию. Одесса была

наводнена слухами. Одессу прямо лихорадило от разных

слухов. С непостижимой быстротой распространялись они

по всему городу.

– Знаешь,– сообщал по секрету на Привозе

торговец торговцу, – американский флот занял Соловки, и

Рузвельт сделал меморандум Румынии, Болгарии и

Венгрии, что, если они не отведут свои войска,

американский флот захватит Мурманск, Кронштадт и Генечинск.

– Генечинск? Так это же совсем близко от Одессы...

– А разве я сказал – далеко?.. И кроме того, всех

беспокоит Турция... Черчилль предложил Турции

выступить против Германии. За это он отдает ей

Севастополь, Одессу и Данциг...

59

– Господи, где же мы будем жить?

– Я знаю? Факт тот, что начинается что-то

кошмарное... Во всяком случае, сегодня с женой мы будем

ночевать в подвале.

– Почему?

– А ты хочещь, чтобы я спокойно смотрел, как мне

на голову будут падать бомбы различного калибра?

Нет, с меня таки хватит...

Через несколько минут о меморандуме Рузвельта,

предложении Черчилля и предстоящем ночном налете

советских бомбардировщиков становилось известно

всему многотысячному людскому муравейнику на

Привозе. Но звучали теперь те же новости по-другому:

– Говорят, американцы высадили десант в Гене-

чинске и Бердичеве; Румыния послала ультиматум

Америке; Рузвельт рассердился, и турки бомбили

Констанцу.

– Говорят, Турция без объявления войны напала

на Англию.

Одни слухи, как бабочки, жили недолго, и назавтра

о них даже не вспоминали, словно их никогда и не

было. Другие же, как неуловимый вирус гриппа,

оказывались неистребимо живучими и на редкость упорными.

– Слышали? – таинственно, с видом заговорщика

зашептал Харитону на ухо сосед, чиновник примарии,

вернувшись утром с Привоза. – Говорят, в катакомбах

прячутся... кто бы вы думали, а? Партизаны? Как бы

не так! Дивизии большевиков, вот кто! С пушками и

танками... Вот!

– Ерунда, – сердито ответил Харитон. – Кто-то

сеет панику.

Но новость его насторожила.

Когда он пришел в сигуранцу, о ней знали уже все.

Правда, многие считали, что это очередная байка,

которая не проживет и до вечера. Но минул один день,

другой, третий, а слухи о дивизиях Красной Армии,

которые якобы скрываются в катакомбах и ждут

условного сигнала к наступлению, не умолкали.

Больше того, с каждым днем они становились все

настойчивее. Молва подхватила их и, дополнив

подробностями, разнесла по всему одесскому Причерноморью.

Опережая официальные секретные донесения, она

долетела и до Берлина и до Бухареста. Берлин и

Бухарест немедленно сделали запрос руководству Трансни-

60

стрии. То, в свою очередь, обратилось в сигуранцу и

гестапо. Сигуранца и гестапо точных данных о том, кто

находится в катакомбах, не имели и на запрос

ответили уклончиво. В Берлине и Бухаресте всполошились

еще больше, потребовали сведений быстрых и

определенных.

Контрразведчики шефа гестапо полковника Шольца

и полковника Ионеску потеряли покой, лишились

отдыха и сна. Особенно проявлял усердие локатинент Ха-

ритон. Переодевшись, он бродил по городу, таскался

среди приезжего люда на Привозе, посещал бодеги и

рестораны, прислушиваясь к хмельным разговорам их

завсегдатаев.

И чем больше он усердствовал, тем больше

склонялся к выводу, что слухи не случайны.

В эвакуации советских войск из-под Одессы, по

мнению Харитона, было что-то странное. Несколько

месяцев большевики дрались за каждый метр земли, с

гранатами бросались под танки и вдруг, в течение одной

ночи, словно сквозь землю провалились. Не могли же

они так молниеносно и скрытно снять с передовой свои

части до единого красноармейца, погрузиться на корабли

вместе с техникой и незаметно уйти из города.

Непостижимо! Чушь какая-то! В истории войн не было еще

подобного случая, чтобы из осажденной крепости вот так

ушел – и будь здоров! – весь многотысячный

гарнизон, а те, кто наступал, не смогли помешать отходу.

Что, если они действительно укрылись в катакомбах?

Протяженность этих знаменитых подземных улиц и

переулков, как говорят, больше полутора тысяч

километров. Настоящий подземный город. Вторая Одесса!

Не одну, а несколько армий можно спрятать в такой

преисподней! Что, если, оставив окопы, большевики

устроили ловушку: заманили противника в западню,

чтобы однажды глухой ночью ворваться в город?

Немцы блокировали известные им входы в

катакомбы, попытаются вызвать красных на бой, проникнуть

в подземелье и затравить партизан собаками. Если там

отборные, хорошо вооруженные войска, вряд ли из

этого что-нибудь получится.

Надо действовать иначе, но как, как?

– Замуровать! Замуровать! Отравить газами!

Пусть подохнут, как крысы! – зло и бессильно шептал

61

Харитон, возвращаясь после многочасового шатания

по улицам в сигуранцу.

Вдруг он остановился. Газами? Но ведь это выход!

Мысль! Идея! Надо немедленно доложить Ионеску.

Нет, Шиндлеру, только Шиндлеру, пусть шеф знает,

какого бесценного сотрудника он может заполучить.

А если Шиндлер одобрит его план, можно поставить

в известность и Ионеску. Да, действительно, только

так! Только так!

И Харитон, резко повернувшись, молодым, упругим

шагом направился в гестапо.

СОРЕВНОВАНИЕ ПО СТРЕЛЬБЕ ИЗ... РОГАТКИ

В день, когда немцы пошли на штурм катакомб,

Яша и его товарищи собрались в глухом дворе одного

из полуразрушенных домов на Нежинской улице.

– Кто первый? – спросил Яша, отмерив пятьдесят

размашистых шагов от стены дома. – Мишень – вон та

форточка. У каждого – пять выстрелов.

– Ты бы сначала все-таки объяснил, зачем вся эта

карусель, – проворчал Ваня Музыченко.

Спокойный и рассудительный, он любил в каждом

деле ясность. На последнем собрании в мастерской

Яша сказал, что взрыв комендатуры временно

отменяется и что капитан Бадаев дал другое задание,

которое он, Яша, назвал «Молвой». Где только не

приходилось им побывать в последующие дни! Где только не

сеяли они разные слухи: и на Привозе, и на Новом

рынке, и в порту, и в бодегах, и прямо на улицах, и

далеко-далеко за городом – в селах и рыбацких

поселках. Посеяли они слухи о частях Красной Армии в

катакомбах, а дальше что? Что-то не видно, чтобы

оккупанты собирались удирать. Наоборот, еще больше

появилось их войск. А теперь новая непонятная затея:

стрелять из рогаток. Зачем? Правда, он понимал, что

дело, которому они служат, требует строжайшей тайны

и что не всегда ребята должны знать все то, что знает

командир, но воспринять это сердцем никак не мог.

И сейчас он обиделся.

Он сидел, нахохлившись, на груде камней, в сером

отцовском ватнике, в нахлобученной до бровей

огромной, потерявшей свой цвет кепке,

62

– Совсем раскис воробей, – заметил Яша.

– Устал он, – вступился за брата Николай. – Уже

который день по селам ходит. Ботинки разбил...

«И как я не подумал об этом? – упрекнул себя

Яша. – Ванюша тихий, безропотный, а мы его то

туда, то сюда. А дороги сейчас – грязь по щиколотки.

Да и невесело в непогоду одному шагать по степи».

Он подошел к Ванюше, опустил ему на плечо руку.

– Ну, чего ты, а? – спросил он, стараясь заглянуть

ему в глаза. – Ты не обижайся, отстреляемся – скажу.

– Я что? Я ничего... Честное слово!

Ваня поднял на Яшу свои большие, как у брата,

умные серые глаза, и Яша увидел, что прежней обиды

в них уже нет, остались только грусть и усталость.

– На, попытай счастье,– Яша протянул Ване

рогатку и свинцовые шарики. – Отличишься – сегодня

же пойдешь на боевое задание.

Ваня целился долго, старательно, но то ли

действительно очень устал, то ли излишне волновался, но ни

один шарик в форточку не влетел.

Гриша попал в форточку один раз. Николай,

стрелявший после него, – дважды. Саша Чиков поразил

цель три раза подряд! Четвертый и пятый шарики

угодили в раму.

– А ну-ка ты! – подзадорили ребята Яшу.

Волнуясь, Яша до отказа оттянул резинку,

прицелился, выстрелил. Свинцовый комочек влетел в

форточку. За первым – второй, третий, четвертый! Пятый

щелкнул по деревянной раме.

– Почти пять из пяти! – воскликнул Николай. —

Качать чемпиона!

– Погоди, – остановил его Яша. – Мы не

закончили. Задача усложняется. Сейчас мы – ты, Саша и

я – по очереди попробуем послать в цель вот такую

штуковину. – Яша достал из кармана брюк несколько

небольших стеклянных пузырьков, чем-то наполненных

доверху. – Пока в них земля, – сказал Яша

многозначительно.

Глаза у ребят загорелись. Все почувствовали:

затеяна «вся эта карусель» неспроста.

Николаю не повезло. Оба его пузырька врезались

в стену.

– Еще один! – он умоляюще протянул руку к Яше.

63

– Дай ему, дай! – зашумели ребята.

Яша вручил Николаю пузырек.

– Последний! – предупредил он.

Не повезло Николаю и на этот раз.

– Ах ты, черт! – сокрушался он, понимая, что

выбыл из числа участников будущей операции.

Выстрелы Чикова оказались удачными. Не

сплоховал и Яша.

– Итак, – подытожил Яша, тряхнув своей огненно-

рыжей шевелюрой, – на задание мы отправляемся с

Сашей. Остальные, как обычно, занимаются тем же, чем

и вчера: за Николаем – Привоз, за Гришей – порт,

Алексей Хорошенко – вокзал, а ты, – обратился он

к брату, – будешь торговать чайниками и кастрюлями

на Новом рынке. Там тоже бывает много приезжих из

дальних сел. Пусть и они подключатся к нашей

«Молве».

– А я? – забеспокоился Ваня. – Или списываешь

меня на берег?

– Тебя? На берег?! – удивился Яша. – Видели,

чего захотел? Не выйдет. Возьмешь мой короб и

побродишь по улицам. А что, где и как говорить – сам

знаешь. Поверят фрицы нашим сказкам, стянут,

испугавшись, в Одессу побольше своих войск – нашим на

фронте легче будет. Всё, можно расходиться.

– Ты же обещал все объяснить! – напомнил Ваня

с упреком.

– А верно, – спохватился Яша. – Разведанный

Хорошенко склад артиллерийских снарядов знаете? Тот,

что за городом?.. Так вот, в погребах снаряды уже не

умещаются. Ящики штабелями стоят под открытым

небом. А эшелоны подходят и подходят. Солдаты даже

не успевают их разгружать – забиты все пути.

Достаточно одной искры, чтоб...

– Да, но как ее высечь? – перебил Яшу Николай.—

Вокруг складов колючая проволока, овчарки гремят

цепями. Вышки там, патрули.

– Рядом со складами городская свалка, —

продолжал Яша. – На ней всегда полно воронья. А время

сейчас голодное. Кто обратит внимание на ребят, которые

охотятся за воронами? А как только патруль

зазевается, мы и пошлем два-три пузырька со специальной го-

рючкой в открытое окно вагона, на котором нарисованы

64

череп и кости. Удастся номер – отвлечем карателей от

катакомб, поможем нашим...

Товарищи не сводили со своего командира

восхищенных глаз.

НЕОЖИДАННЫЙ ВЫГОВОР

– Вы что тут делаль? – набросился на Чикова и

Яшу солдат. – Ах, стреляль бедный ворона, да? —

увидев болтающуюся на поясе Саши убитую ворону,

спросил он.

Друзья глуповато заулыбались.

– Ага, господин солдат, ворон промышляем, ворон.

Гитлеровец подозрительно посмотрел на

оттопыренные карманы «охотников».

– Имей паф-паф?

– Имей, имей, – закивал Яша и достал рогатку.

– И я тоже, – протянул солдату свою «паф-паф»

Саша.

– Хотель жраль, да? – допытывался тот.

– Еще как, если бы знали! – ответил Саша.

– Ты есть ошень меткий... как это?

– Снайпер, – подсказал Яша.

– Снапер, снапер, – повторил солдат, все еще с

недоверием косясь на карманы ребят.– Имей пистоль?

– Ни боже мой! – воскликнул Саша.

– Чьто?!

– Я говорю, ни боже мой! – объяснил Саша,

сделав испуганное лицо.– Нет у нас никакого оружия,

кроме этого. – Он потряс рогаткой перед носом солдата.

– Жителям города нельзя иметь огнестрельное

оружие,– добавил Яша.

Однако солдат не верил, что из рогатки можно

ухлопать такую огромную ворону. Он приблизился к Чико-

ву и, одной рукой держа автомат, другой быстро

ощупал Сашу с головы до пят. То же он проделал и с

Яшей.

– О-о! – промычал он, нащупав у Яши за поясом

что-то твердое. Отпрянув, он наставил на мальчишек

автомат.

– Поднимать руки, партизан!

Яша и Чиков покорно повиновались. В это время

приблизился еще один автоматчик. Чю-то сказав своему

5 Б. Поляков

65

напарнику, первый солдат подскочил к Яше и резко

расстегнул на нем телогрейку.

– Шнапс, – сказал Яша, опустив глаза на

торчащую под ремнем плоскую зеленоватую бутылку, —

самогон по-нашему.

– Шнапс? – Схватив бутылку, солдат повел носом

у горлышка и, обрадованный неожиданной находкой,

громко заржал: – Шнапс, шнапс!

Второй солдат опустил автомат и, тоже убедившись,

что в бутылке самогон, хлопнул Яшу по плечу.

– О! Ви есть не партизан, а кароший мальчишки.

Стреляль ворон, стреляль! И приходиль еще.

Хохоча, гитлеровцы направились вдоль колючего

забора, за которым лаяли охрипшие овчарки.

– Клюнули... Они до этого зелья падкие. Сию же

минуту вылакают, – сказал Яша.

– Кажется, самое время, – напомнил Саша,

закладывая в кожаное гнездо рогатки пузырек с горючкой.—

Я бью в окошко вон того пульмана, а ты – в

следующий.

Друзья прицелились и почти одновременно

выстрелили. Пузырьки с горючкой просвистели над проволокой

и скрылись в темных квадратах вагонных окон.

– Еще по одному, – предложил Яша, торопливо

вкладывая в гнездо второй пузырек. – На всякий

случай.

И снова пузырьки угодили внутрь вагонов.

– Бежим! – шепнул Яша и швырнул рогатку на

свалку. – Сейчас тут будет как в раю...

И действительно, не пробежали они и километра, как

на территории склада прогрохотало несколько взрывов.

А еще через две-три минуты взрывы стали такими, что

казалось, началось извержение вулкана.

Друзья оглянулись. Там, где недавно их обыскивали

солдаты, бушевало море огня...

В городе они расстались. Чиков зашагал в одну

сторону, Яша – в другую. Если что – друг друга они не

знают, вместе сегодня не были. Теперь наверняка часть

сил, сосредоточенных у катакомб, каратели бросят к

месту диверсии.

Яшу прямо-таки распирало от радости. Домой он

летел как на крыльях. Вот так салют, вот так удача!

Задали фрицам жару, ничего не скажешь. Не скоро

опомнятся от такого подарочка. Шутка ли: были скла-

66

ды – и нет складов. Уничтожено столько патронов,

снарядов, мин!

Мимо с воем проносились пожарные машины,

грузовики с солдатами. Прогрохотало несколько танков.

«Спешите, спешите, – ликовал Яша, – может, и вам

достанется». Со стороны пороховых складов по-прежнему

раздавались такие взрывы, что в городе из окон со

звоном вылетали стекла...

Взбежав по лестнице на четвертый этаж, Яша на

мгновение остановился, перевел дыхание. Эх, и удивит

он сейчас «Старика»!

Однако встретил его «Старик» хмуро. Расставив

ноги и заложив руки за спину, он стоял посредине

коридора и недобро смотрел на Яшу.

– Ваша работа? – кивнул он головой в сторону,

где ухали взрывы.

Улыбка с Яшиного лица сошла.

– Наша, – ничего не понимая, ответил он.

– Я так и знал, – сказал «Старик», и Яша увидел,

как лицо Федоровича мертвенно побледнело.

На душе у Яши словно что-то оборвалось. Неужели

сделали что-то не так?

– Вы что, совсем голову потеряли? – сжав кулаки,

Федорович пошел на Яшу. – Соображаете, что

натворили? Ну, говори, я кого спрашиваю? Хоть немного

шевелите мозгами? Или у вас здесь, – Федорович постучал

Яше по голове кулаком, – вакуум, абсолютная пустота?

Яша опешил. Чего-чего, а такой встречи, такой

благодарности от Антона Брониславовича он не ожидал.

Растерянно переминаясь с ноги на ногу, он виновато

вертел в руках кубанку и не знал, что ответить.

– Мы... мы хотели, как лучше, Петр Иванович, —

ошеломленный натиском «Старика», начал

оправдываться он, – нашим хотели помочь... Ведь фашистов у

катакомб как саранчи. А сегодня, сами знаете, они с

овчарками под землю поперли...

– А кто, кто вас просил об этой помощи? – наседал

Федорович, не давая Яше опомниться.

Все в Федоровиче кипело и клокотало от бешеной

ярости. А Яша моргал глазами и решительно...

решительно ничего не понимал. Не мог понять, хотя силился

и хотел.

– Не доложили почему? – в голосе «Старика»

звенел металл. – Это же безумие, мальчишество, черт

5*

67

знает что! Хороши помощнички!.. Разве сейчас время

для такой операции? Гитлеровцы как осы... Как злые

осы, а они – полюбуйтесь! – еще больше их злить

удумали. Они же немедленно начнут розыск, по следу

бросятся, кругом все вверх дном перевернут. Об этом вы

подумали?

– Мы думали о том, что там, в катакомбах, бой,

что нашим чем-то помочь надо, – повторил Яша,

оправляясь от растерянности. – Мы не только склады

уничтожили, но и отправили к господу богу немало фашистов.

– Наша городская подпольная группа важнее

десяти таких складов! Мы оставлены здесь, в тылу врага,

для чего? Для выполнения особых заданий. О-со-бых,

понимаешь? Вместо того чтобы затаиться на время,

конспирацию соблюдать – мы наводим ищеек на след. Ты

уверен, что за вами не проследили, что, возвращаясь

домой, не приволок за собой хвоста? Уверен?

– Уверен, – ответил Яша твердо, окончательно взяв

себя в руки.

Вдруг Федорович как-то обмяк, сник,

опустился на стул. Яшу даже напугала такая перемена в

настроении «Старика». Что с ним? Только что распекал,

все ходило в нем ходуном и вдруг – опущенные плечи,

висящие как плети руки, какая-то отрешенность в лице.

И голос... Голос «Старика» внезапно стал глухим,

словно простуженным.

– Подождать бы, пока все успокоится да

перемелется, – проговорил он, – а то с такой конспирацией в два

счета загремишь. Загремишь и опомниться не успеешь.

Федорович поднялся и устало направился в свою

комнату. Через несколько минут Яша услышал, как

«Старик» наливает себе в стакан самогонки.

«Старик» опытный, – подумал Яша, – ему виднее.

Может, действительно наломали мы сегодня дров и

поставили под удар всю городскую группу отряда?»

Подавленный, он вышел из квартиры и, шаркая

ботинками, стал медленно спускаться вниз...

ПОСЕТИТЕЛЬ СИГУРАНЦЫ

Поздний посетитель сигуранцы был одет

подчеркнуто франтовато. Лакированные, не по слякотной погоде,

туфли. Темно-серые брюки с острыми, как лезвие брит-

68

вы, стрелками. Щегольское, под цвет брюк, пальто с

широкими квадратными плечами, на голове – шляпа,

а глаза неспокойные, бегающие. Когда он вошел в

приемную шефа контрразведки, сержант Аристотель,

дремавший за столом в кресле дежурного, даже

приподнялся от удивления. Ну и щеголь! Прямо как со страниц

модного журнала. Сюда ли ему? Не перепутал ли он

случайно адрес? Тут же сигуранца, а не ресторан «Ша

нуар».

– Вам кого? – проквакал Аристотель и еще раз

придирчиво, как делал когда-то, принимая в

комиссионном магазине новую вещь, оценивающим взглядом

ощупал стройную фигуру невесть как попавшего к нему

франта.

– Мне к господину Харитону, – тихо ответил

вошедший.

– Он вызывал вас или... назначил вам свидание? —

Последние слова Аристотель постарался произнести как

можно мягче, с интимно-вкрадчивой интонацией Хари-

тона, но все равно вышло у него квакающе резко.

– Ни то, ни другое, – ответил посетитель и, сняв

шляпу, продемонстрировал сержанту безупречный косой

пробор. – Господин Харитон меня не вызывал и

свидание мне не назначал.

– Даже так? Подождите, я доложу о вас.

Фамилия?

– Садовой.

...Войдя в кабинет Харитона, Садовой приложил

руку со шляпой к груди, почтительно наклонил голову:

– Як вашим услугам.

– Смотря какие услуги вы предлагаете, – заметил

Харитон и, не поднимаясь, жестом пригласил

вошедшего сесть у стола в кресло.

– Хорошие услуги, господин следова-тель, —

присаживаясь на краешек кресла, поспешил заверить

Садовой. – Курить можно?

Харитон пододвинул посетителю коробку с

сигаретами.

– Советы оставили меня для подпольной работы,—

начал тот.

– Для подпольной работы?! – Харитон медленно

откинулся на спинку стула, машинально потянул руку

к ящику стола, где лежал пистолет.

Садовой уловил движение офицера и вздрогнул.

69

«А он не из храброго десятка», – отметил про себя

Харитон и, выдвинув ящик, достал... зажигалку.

– Именно так: для подпольной работы, —

подтвердил Садовой.

– Почему же в таком случае вы пришли сюда?

– Я никогда глубоко не разделял идеи

большевиков! – произнес Садовой глухо, нервно разминая

пальцами сигарету.

– Тогда зачем вы согласились остаться в подполье?

– Не по своей воле. Заставили. Вначале я

расстроился сильно, а потом, поразмыслив, даже, знаете

ли, обрадовался: это же отличная возможность

оказаться на вашей стороне!

– Почему же в таком случае вы не пришли к нам

сразу?

– Побаивался, что не поверите и вздернете на

первом столбе.

– М-да, подобная перспектива у вас была, —

усмехнулся Харитон, протягивая Садовому горящую

зажигалку. – Вот только не знаю, исчезла ли?

Садовой прикурил и, поблагодарив Харитона, сделал

глубокую затяжку.

– Видит бог: мои руки чисты...

– Видит бог или не видит – это еще посмотреть

надо, – возразил Харитон. – Как известно, тому, кто

запродал душу дьяволу, мечтать об ангельских крыльях

нечего.

– Мне кажется, что несколько переиначенный

вариант этого изречения более точен, – не сводя со

следователя настороженных глаз, сказал Садовой.

– Как же звучит он, этот ваш вариант? – пойнтере

совался Харитон, тоже закуривая.

– Кто запродал свою душу дьяволу, тот только и

может рассчитывать на крылья ангела, – ответил

Садовой.

– Гм... Любопытно, любопытно... – Харитон

ухмыльнулся, покачал головой. – Допустим, я —

действительно дьявол, а вы кандидат... в рай. Допустим,

что я могу выдать вам поношенные, но еще приличные

крылья ангела. – В голосе Харитона появились

бархатные, интимно-вкрадчивые нотки. – Допустим, торг

состоится... Но если учесть, что крылья – одни, а

желающих их получить – несколько, то, естественно,

сначала я должен узнать, что вы собираетесь дать мне

70

в придачу к своей душе? Вы знаете местных

подпольщиков? Их имена, адреса явок?

– К сожалению, нет.

– Так с чем же вы пожаловали?

– Вчера меня предупредили, чтобы я ждал гостей,

– Кого именно?

– Вероятно, связного с инструкциями.

– Почему вы так считаете?

– Потому что пока еще я ничего не сделал, хотя

обязан был начать деятельность уже давно.

– Что именно?

– Диверсии.

– Их было немало.

– Як ним не причастен.

– Доказательства?

– Вы их получите от самих подпольщиков.