Текст книги "Сибирский Робинзон (СИ)"

Автор книги: Борис Мишарин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

   Мясо тайменя Илья нарезал ломтями и тоже солил. Пару рыбин он оставил в леднике для заморозки, позже размораживал и коптил. Копченый таймень необычайно вкусен. В любом виде приготовления его мясо, менее жирное, чем у семги, славится изысканным лакомством.

   Головы Илья оставлял на уху – коронного блюда сибирских рыбаков. Бульон из голов назывался хрустальным и употреблялся в качестве полезного напитка. Жир тайменя превосходит по полезным качествам подсолнечное масло и не имеет неприятного запаха. Употребляя его в пищу, Илья еще смазывал им колесную ось на деревянной тележке.

   Как и что приготовить Илья знал не понаслышке, сейчас он благодарил Бога, что вырос в деревне, а не в городе, где люди отрывались от матушки природы и не смогли бы выжить в ее диких условиях.

   Итак, заготовка рыбы и икры прошла успешно. Илья достаточно запасся дарами реки на весь год. Храня зимой продукты в металлическом контейнере, он достаточно выморозил ледник, который держал пустым и открытым. Сейчас, закрыв его плотно деревянной двойной крышкой, он обеспечил себе холодильник на все лето.

   Теперь Борисов принялся за заготовку бересты. Спиливая березы, снимал практически всю бересту сколотнем, а где не получалось – листами. Необходимо заготовить немало емкостей для трав, грибов, ягод и прочей снеди.

   Илья помнил, как делал крышу на доме – плотно уложил жерди, обмазал их ровно глиной и потом уже закрыл дерном. Дерн, насквозь пронизанный корнями растений, не скатывался под дождем вниз, а глина не пропускала воду внутрь чердака и дальше. Тогда он нашел глину на берегу речки, природный яр временами слегка обваливался, обнажая залежи глины. Он вспомнил о ней сейчас – все-таки железная печка, обложенная камнями, это не кирпичная плита. В сильные морозы приходилось топить печь утром и вечером.

   Он знал, что не всякая глина подходит для кирпичей, необходимо проверить ее на жирность. Взяв немного глины и размочив водой, Илья слепил несколько шариков, положив их в тень под навесом. Через три дня бросил шарики с метровой высоты на доску и запрыгал от радости – они не разбились. Глина оказалось идеальной для производства кирпича. Но обыкновенную деревенскую плиту, какая у него была дома в деревне, Илья сложить не мог – у него не было чугунного листа, дверок, колосников. Пришлось своеобразно и мысленно скрещивать печку-буржуйку и обыкновенную кирпичную.

   У Ильи поднялось настроение – нашлось нужное дело и даже два. Для бани он заготовил бревна еще зимой. В теплую погоду вырезал пазы вдоль бревен – самый нудный и трудоемкий процесс. Оставались пазы в лапу, положить мох и собирать корпус. Но сейчас он делал деревянные формочки для кирпичей. Потом замесил глину, утрамбовал ее в формочки, хорошенько встряхивая, и поставил сушиться в тенек под навес на улице на полторы недели. Ветер продувал, а дождь не мочил – идеальное место для сушки.

   За эти полторы недели как раз собрал сруб и вновь принялся за кирпичи. Намесил и поставил сушиться новые. На склоне сопки без деревьев выкопал землю углом, чтобы металлическая двухсотлитровая бочка могла встать там вертикально на булыжники. Дно в бочке вырезал так, чтобы можно было уложить необожженный кирпич с зазором для равномерного прогрева. Сверху бочка закрывалась металлическим листом.

   Утром Илья встал с рассветом, предстояло ответственное мероприятие – обжиг кирпича. Он развел костер под днищем бочки и вздохнул – начало положено. Теперь придется поддерживать пламя в течение двадцати часов, что он и делал. Далеко за полночь Борисов ушел спать, оставив костер, который прогорит сам. Пока он спит бочка и кирпичи остынут.

   Он проснулся в десять утра. Первым делом хотелось сбегать и посмотреть обожженные кирпичи. Но все-таки заставил себя умыться, позавтракать и потом уже пошел к бочке. Взял в руки еще теплый кирпич и разбил его топором. Остался доволен – на разломе не было вкраплений и разности цветов, что говорило о неплохом качестве кирпича.

   Пока сохла новая партия кирпича под навесом, Илья занимался банькой. Сделал пол, поставил печку-железку, обложив ее камнем плитняком, потолок и крышу. Потом вновь обжигал кирпич, вставил окно в баню и сделал дверь, вырезав вторые петли из другой створки металлического контейнера.

   Илья в тайге уже более года и его первая банька доставляла огромнейшее удовольствие. Мыла, естественно, не было, и он готовил для мытья несколько средств заранее. Еловую золу заливал водой из родника и отстаивал сутки. Процеживал, разводил водой – получался готовый шампунь для мытья волос. Парился Борисов долго и с громаднейшим наслаждением – толком не мылся весь год. Нахлестывал себя вперемежку то березовым веничком, то пихтовым. Потом тряпкой-вихоткой натирал тело жидким мылом. Его он готовил из мелких кедровых опилок с водой. После всего натирал себя глиной и хорошенько прополаскивался. Всю грязь как рукой снимало, кожа дышала, пахла свежестью и чистотой. Эти способы мытья он вычитал когда-то давно и уже не помнил где. Но так мылись в древней Руси. В отличие от немытой и вонючей Европы, считавшей себя продвинутой и интеллигентной, Русь всегда веяла чистотой тела и помыслов.

   Настала пора сбора пищевых трав. Только в одном месте Илья прошлым летом наткнулся на крапиву, хотя она считалась одним из самых обычных растений леса. Видимо, в этом месте когда-то горела тайга и сейчас росли молодые деревья и кустарники. Ее листья содержат большое количество витамина С, каротина, витаминов группы В и К, различных органических кислот. Крапива с давних пор используется как пищевое растение. Из молодых листьев готовят очень вкусные зеленые щи, ошпаренная кипятком, крапива идет в салаты. Молодые, не огрубевшие стебли рубят, солят и квасят, как капусту, соцветия заваривают вместо чая. Он собрал несколько мешков и посолил в березовых туесках.

   Илья постоянно взбирался на самую высокую сосну его сопки, где еще прошлым летом оборудовал себе смотровую площадку. Осматривая окрестности в бинокль, он заметил, как ему показалось, скопление лосей в одном и том же месте. Скорее не скопление, а наиболее частое их появление на этом открытом участке без деревьев. Странность требовала проверки и Борисов направился в путь, прихватив с собой карабин. Без него он никогда и никуда не ходил. Лучше проносить его всю жизнь без надобности, чем встретиться с медведем или волками без него. С медведем встречаться уже приходилось – две шкуры присутствовали в его таежном доме.

   Часа через три Илья нашел это место. Деревья напрочь отсутствовали, по бокам небольшой кустарник, низкорослая трава, в середине возвышенность и никакой растительности. Залежи каменной соли выходили на поверхность своеобразным куполом. Именно сюда приходили животные и лизали каменную соль. Борисов обрадовался несказанно – соль давала ему возможность жить дальше. Два-три года и его запасы бы кончились. Организм может перестроится на бессолевую диету, а хранение продуктов без соли невозможно. Как солить грибы, рыбу, растения?..

   Довольный Илья присел прямо на соль, послюнявил палец, поводил им по соляному камню и облизал. Соль, обыкновенная каменная соль бело-ледяного полупрозрачного цвета!.. Отдохнув, он отправился назад. Приготовил свою кустарную тележку, лопату, лом, мешки и направился вновь к залежам соли. Зная дорогу, добрался до нее уже на за три, а за два часа. Набив три куля, он вернулся домой уже в сумерках. Поужинал и лег спать.

   Утром Илья драил и мыл на речке с песком бочку из-под бензина. Принюхался – запаха вроде бы не было. Дробить каменную соль ему было нечем и негде. Он принял другое решение – растворить и выпарить. Половину бочки забил солью и залил водой. Пусть растворяется, а он пока займется сбором пищевых трав. Сегодня он собирал кислицу. Это простенькое лесное растение росло под стволами елей во влажных и тенистым местах. У растения нет стеблей, мясистые светло-зеленые в виде сердечка листочки отходили сразу же от корней. Ее можно есть свежей, использовать для салата, добавлять к чайной заварке. Набрав пару мешков, Борисов нарезал ее и упаковал в берестовые туески, опустив в ледник для замораживания. В таком виде кислица могла храниться сколько угодно долго.

   Вечером Илья еще раз перемешал содержимое бочки. Насыщенный соляной раствор более не растворял в себе соли без подогрева. В контейнерах оказались рулоны с целлофановой пленкой, он постелил ее на траве, подогнув бока повыше, и вылил воду из бочки. Тонкий слой насыщенной воды испарился за сутки, оставляя на пленке соль. Ее Борисов еще просушивал как следует и ссыпал в заранее заготовленные емкости из бересты. Теперь драгоценного белого порошка хватит на всю жизнь, он знал, где его добывать.

   Борисов смирился с тем, что из здравомыслящих живых существ он в тайге один. Один на громадную территорию, размерами больше многих европейских стран. Уже никто не ищет его и разбившийся самолет даже в другом месте – прошло более года. Самолет искали вдоль намеченной и привычной трассы, а он почему-то отклонился от маршрута. В этом Илья был абсолютно уверен, иначе бы слышал хоть отдаленный гул поисковых лайнеров. Ничего не поделаешь – надо жить!

   На месте бывшей гари, где молодилась растительность, он нашел заросли лопуха. Кто не знает эту травяную громадину, порой достигающую человеческого роста?.. Жилистый и мясистый ствол, темно-зеленые аршинные листья словно войлочные с обратной стороны. Его листья издавна использовали при болезнях суставов, ушибах, ревматизме. Но главное – у него длинный и мощный корнеплод, способный заменить морковь, петрушку, пастернак. Его можно есть сырым, добавлять в суп вместо картофеля, делать котлетки. Можно нарезать кружочками и поджарить на костре. Илья заготовил это овощное растение в достаточно большом объеме. Не забыл он и про иван-чай. Великолепное растение! Высушенные листья используют для заварки крепкого и вкусного чая, а поджаренные корневища для своеобразного кофе. Из высушенных корней готовят муку, выпекают хлеб, оладьи и лепешки.

   Набрав щавеля, черемши и дикого чеснока, Илья решил переключиться на северную часть своей территории с озерцами. Прошлым летом он практически не ходил сюда – некогда, надо было строить теплое жилище на зиму. Озеро, где утонул самолет... по воде шли керосинные пятна... Он вздохнул. Кабина стала могилой для экипажа. Поднимут ли когда-нибудь люди тела погибших? Пожелав мысленно царствия небесного пилотам, Илья внимательно огляделся. Озеро постепенно заболачивалось с берегов отмирающим камышом. Камыш можно использовать в пищу, он это знал прекрасно, но не хотел брать с этого озера ничего. Мертвые тела внутри и керосиновые пятна на поверхности...

   Илья помнил окрестности, он тоже взбирался здесь на высокое дерево и осматривался еще в прошлом году. В километре на запад расположилось примерно такое же озерцо, и он направился туда. Подойдя, обрадовался сразу – по берегу заросли сусака! Его еще называют диким хлебом. В воде полутораметровое растение с прямым стоячем стеблем и торчащими во все стороны зонтиками бело-розовых цветов. Цветки очень заметны потому, что на стеблях нет листьев. Но листья все-таки есть, узкие и длинные они поднимаются пучком от самого основания, из воды. Толстые и мясистые корневища сусака очищают от кожуры и употребляют в пищу. Их можно жарить или варить, как картофель. Высушенный корень размалывают и пекут хлеб, который по питательности превосходит обычный. Илья даже знал примерный расчет – из килограмма корневищ получается двести пятьдесят граммов муки.

   Здесь, в дикой тайге, Борисов частенько вспоминал своего отца, с которым ходил на охоту, за ягодами, за грибами. Он постоянно что-то рассказывал про охоту, рыбалку, ягоды, грибы, растения. Илья часто не понимал отца – зачем он говорит обо всем, что никогда не пригодится в жизни? О том же сусаке, как, например, якуты добывали его и кушали в голодные годы во время войны с немцами. И вот пригодилось все, знания не бывают лишними. Спасибо тебе, папочка, спасибо!

   Он вытащил с десяток корневищ из воды, дома очистит и употребит вместо картофеля с соленой рыбкой. Но основных заготовок не делал, корни сусака лучше собирать в конце лета.

   Прекрасное ранее летнее утро! По реке еще не стелется туман и только роса влажнит зеленую травку, наперебой щебечут птицы. Илья выспался как следует, потянулся и встал с топчана. Умываться убежал на Безымянку. Окунулся с головой в воду, выскочил, как ошпаренный. Вода ледяная даже в сильную жару. Именно такую предпочитают ленок и таймень. Илья растерся махровым полотенцем, которое взял с собой из дома, вернулся к домику и стал готовить завтрак. Сегодня решил закоптить пойманные вчера небольшие щучки. Слазил в ледник, достал три штуки, посолил и уложил на сделанную им сетку, предварительно смазав ее жиром тайменя. Медвежий жир все-таки давал небольшой запах. Пока был рыбий жир – он пользовался им. Наломав несколько зеленых веточек тальника, Илья уложил их на днище печки-буржуйки. Всунув сетку с рыбой внутрь, он прикрыл плотно дверцу и развел костер. Вскоре из щелей "железки" повалил дымовой пар, накручивая аппетит хозяина тайги.

   Он убрал буржуйку с костра и пока она остывала немного, накрывал стол под навесом на улице. Стол – громко сказано. На завтрак решил съесть только рыбу. Он вытащил одну щуку, положив ее на обеденную досточку вместо тарелки. Две других щучки убрал, оставляя на обед и ужин. Съел рыбину с удовольствием, отмечая, что копченый таймень все-таки лучше. Хотя на вкус и цвет товарищей нет, но здесь главный он!

   Чай пил с ягодами. Заваривал иван-чай с листьями брусники, доставал из ледника замороженную ягоду черники или той же брусники, кидал в кипяток, раздавливая ложкой. Сахар еще оставался, но скоро закончится. Илья берег его и употреблял "по праздникам".

   Столовую досточку и сетку с коптилки он унес на речку, там все отдраил с песочком и вернулся назад. Июль... скоро наступит пора сбора грибов, потом ягод и пищевых трав. Такие, как щавель, черемшу, дикий чеснок и иван-чай он уже собрал.

   Илья размочил в горячей воде в бане две жердины и выгнул их полукольцом, зафиксировал и дал высохнуть. Теперь мастерил каркас и поперечинки из одинаковых жердинок – на свет рождалось чудо кресло-качалка. Вместо гвоздей он использовал принцип ласточкина хвоста и обыкновенные выструганные деревянные палочки-стержни. До красна разогревал на костре проволоку, прожигал ею нужное соединение и вбивал деревянный штифт. У него еще оставались от ящиков с десяток гвоздей на восемьдесят, но он решил не использовать их там, где можно хоть чем-то и как-то заменить.

   Теперь Борисов мог посидеть не просто на деревянной чурке на улице под навесом, а отдохнуть, покачиваясь, с комфортом. Своеобразный маленький хутор окружал его. Добротный дом из толстых бревен с пластиковыми окнами, банька, позволявшая мыться и париться еженедельно, три целых металлических контейнера и один без дверок по периметру, в центре большой навес от дождя, очаг для летней кухни и коптилки, стол и чурки вместо табуретов. Особая ценность – ледник. Который держал температуру в жару не выше минус десяти градусов. Мясо и рыбу он держал там в ледяном панцире – несколько раз поэтапно опускал в воду и замораживал. Это позволяло хранить продукты в течение нескольких лет без порчи. Хотя он не готовил пищу с таким запасом.

   Сегодня с раннего утра погода испортилась. Небо затянуло темными грозовыми тучами, поднялся сильный порывистый ветер и пошел дождь. Сопка, у подножья которой Илья расположил свой двор, тянулась с востока на запад с небольшим заворотом на юг. Ветер дул северо-западный и поэтому основной шквал проносился над верхушками деревьев, ослабляясь книзу. Но дождь зарядил не хилый, лил, как из ведра, не переставая. Потоки воды текли с сопки и вот-вот начнут подтапливать ледник, а потом и подполье под домом. Этого Илья не предвидел заранее, да и такого обильного и продолжительного дождя еще не было.

   Он накинул куртку с капюшоном и выскочил на улицу. Схватив лопату, немедленно стал рыть канавку выше ледника. Дождевая вода скапливалась в ней и уходила по бокам от ледника вниз, к речке. Порывистый ветер хлестал каплями по лицу, барабанил по непромокаемой куртке и капюшону. Илья прокопал такую же канавку около дома. Вернувшись в помещение, он скинул куртку и развесил ее на лосиные рога вместо вешалки. Добротно одежда сделана для военных, дождь не промочил его. Молодец Шойгу!

   Не переставая, дождь лил двое суток и начал стихать на третьи. К вечеру третьего дня прекратился дождь, стих ветер и на закате появилось солнышко. Безымянка вздулась, поднялась на целый метр и неслась стремительным потоком вниз. Всю ночь она мчалась бурным течением и к утру уровень воды начал спадать. Все возвращалось на круги своя.

   Илья сделал для себя определенные выводы. Он углубил канавки, выложив их сверху глиной, а потом дерном. Весной при таянии снега и в сильные дожди вода станет уходить по намеченным путям, не размывая глины и не проникая внутрь, оставляя ледник и дом сухим. Крыша в доме выдержала и не протекла, пройдя достойную проверку. Но Илью она полностью не устраивала. Глина, дерн, жерди... Слишком массивная крыша и лет через пять может рухнуть – на травянистую поверхность постоянно падают иголки, шишки, утяжеляя ее из года в год. Он сделал расчет – металла с трех контейнеров вполне хватит, но годика три можно не беспокоиться. Потом начать постепенно распиливать металлические ящики на листы.

   После прошедшего ливня с ветром установилась теплая, солнечная погода. До сбора грибов еще было две недели. Потом пойдут ягоды, осенние пищевые травы, коренья и кедровые орехи. Эти две недели Илья решил использовать для обследования нижнего течения Безымянки. Внутри все равно теплилась надежда выйти к людям. По реке можно сплавиться и обязательно выйти к какому-либо селению. Но позволят ли пороги спуститься на плоту, другого средства передвижения не было?

   Он, не долго думая, собрался в путь. Взял с собой тушенку, сгущенку, немного соленой рыбы и мяса. Рыбо-мясные продукты использовались в первые дни, иначе все равно пропадут. За день Илья проходил от тридцати до сорока километров. Речка особо не прибавлялась в объеме и пока никуда не впадала. Петляла из стороны в сторону, текла по прямой, держа общий курс на север. Он шел вдоль ее берега экипированный на все сто. Срезал петлю, про которую знал, и вышел снова к воде, обманув речку на тридцать километров за один час. Иногда берега поднимались крутым яром и приходилось взбираться выше по холму. К вечеру Илья нашел неплохое местечко для ночлега, развел костер и варил в котелке мясо. В свой первый день путешествия он ничего необычного не обнаружил. Безымянка текла тихо и спокойно по своему руслу без порогов и водопадов.

   Поужинав, Илья с сожалением вспомнил о собаке. Любая болонка, не говоря уже о лайке, могла предостеречь его от внезапного нападения волков или медведя. Он раздумывал – остаться спать у костра или взобраться на дерево? Все-таки остался внизу. Удобнее и не упадешь.

   На пятый день пути холмы сменились равниной, а на шестой день он вышел к большому озеру. По пути он не встретил препятствий для плота. Водная гладь разливалась повсюду и не было видно впереди ее окраин. Илья с сожалением вздохнул – никуда Безымянка его не привела, никуда она не впадает, ни в какую другую реку. Таких озер множество в лесотундре. Но он вспомнил о нересте тайменя и улыбнулся. "Шалишь, Безымянка, таймень не озерная рыба и явно приплыл, пройдя сквозь это водной пространство".

   Илья нашел подходящее дерево и взобрался на него. В бинокль открылся удивительный вид. В озеро впадали еще две подобных речушки и вытекала одна более солидная. По ней вполне можно сплавиться на плоту, но попадет ли эта река к людям, окажутся ли на ее берегах какие-то селения? На всех ли сибирских реках есть поселения людей? Большинство мысленных голосов склонялось к мысли о наличии деревень или стойбищ. Но большинство не всегда право и это Илья знал хорошо, не приняв пока никакого решения.

   До вечера еще оставалось немного времени, и он намеревался порыбачить. Леска и настрой с собой, а временное удилище всегда можно срубить на месте. Тонкая длинная сосенка вполне подошла. Наловив кузнечиков, Илья принялся за дело. Елец и сорога словно соревновались между собой периодически попадая на крючок. Обе рыбешки из семейства карповых и почти одинаковы на внешний вид. Но сорога чуть шире и глаз красный, а у ельца черный. Остановив свой рыбацкий азарт, Илья смотал удочку – на уху наловил достаточно, более и не нужно.

   Он выпотрошил рыбу прямо на берегу, почистил и кинул в котелок, залил водой, посолил и сразу же положил зелень. Вода закипела на костре быстро и через десять минут он уже хлебал уху. Без картофелины, лука и рюмки водки – не совсем уха, но то, что было, то было. Оставив остатки на утро, Илья готовился ко сну, наломав лапника для подстилки, чтобы не лежать на сырой земле. С собой взял небольшой кусок брезентной ткани, которой пользовался в походе в качестве палатки-экрана. Навес он устанавливал по линии ветер-костер-брезент. В таком случае получалось больше тепла, меньше комаров и влаги утром.

   Илья отошел по нужде подальше и внезапно наткнулся на лежащую девушку. Оторопел от увиденного, но быстро пришел в себя, кинувшись к ней. Слава Богу – она жива! Слабый, но частый пульс, обметанные и потрескавшиеся губы, слегка припухший язык, дезориентация в пространстве, обморок... Он сразу понял, что на лицо признаки обезвоживания и голодания. Схватив девушку на руки, он принес ее под навес и положил на лапник. Скорее всего, обессилев, она почувствовала запах костра и дыма, пыталась дойти и не получилось совсем немного. Возможно, что-то шептала пересохшим ртом, пытаясь крикнуть.

   Илья взял с собой немного сахара и сейчас разводил его в воде, готовя углеводный раствор – лучшее, что мог сделать для незнакомки. Одновременно глядел на нее. Якутка, эвенк, чукча, тунгуска... кто она? Знающий человек мог бы сказать по одежде, но у него не было таких познаний. На голове повязка, халат или кафтан, не сходящийся на груди, треугольной формы нагрудник, пояс со множеством каких-то подвесных мешочков, нож, какие-то короткие летние унты или нечто похожее. Все достаточно истрепанное и изношенное, что свидетельствовало о длительности в пути.

   Илья смочил ее губы сладкой водичкой, они вроде бы дрогнули, но в себя девушка не пришла, оставаясь без сознания. Легкое похлопывание по щекам ни к чему не привело. Илья понял, что нужен прилив крови к головному мозгу и поднял ее ноги высоко над головой. Незнакомка открыла веки и жадно припала к фляжке с водой. Илья опустил ноги и продолжал разглядывать лесную путешественницу. Фляжку она опорожнила всю и теперь сама с удивлением, а, возможно, и страхом разглядывала находящегося рядом мужчину.

   – Кто ты? – спросил Илья, – откуда и куда держишь путь?

   Незнакомка не отвечала, продолжая изучающе разглядывать его.

   – Ты понимаешь русский язык? – снова спросил Илья, не получая никакого ответа.

   Больше он решил пока не говорить и не задавать вопросов. Однако заметил, что северная нимфа поводила рукой, не найдя на привычном месте ножа у пояса. Он вздохнул и развел в котелке новую порцию сахара, перелил во фляжку и протянул ее ей. Девушка взяла фляжку с осторожностью и отпила половину, уже посматривая на котелок с ухой. Илья налил немного бульона, поднял кусок рыбы и покачал пальцем, поясняя:

   – Рыбу пока нельзя. Попьешь бульон, а утром съешь немного рыбы. По тебе видно, что ты долго не ела и не пила воды в достаточном количестве. На, – он протянул ей котелок с бульоном.

   Девушка взяла котелок, в котором было, примерно, около стакана, выпила залпом. Илья понимал, что ей хотелось еще, но дать больше не мог – внутренности не воспримут большего с голоду. Он решил сделать еще одну попытку поговорить. Не глухонемая же она, но, скорее всего, не знает русского языка. Удивительно, но такое возможно в отдаленных стойбищах. Он потыкал в грудь рукой и произнес несколько раз:

   – Илья.

   Девушка с трудом повторила за ним:

   – Илья, – силясь что-то понять.

   Она попыталась улыбнуться, указала на свою грудь и произнесла:

   – Бэе.

   – Бэе, – повторил за ней Илья. – Бэе, так Бэе.

   Многим позже он узнал, что Бэе – это человек, а не имя. У эвенков не принято называть имена посторонним лицам и даже супруги обращались друг к другу Бэе, то есть человек или Гирки – друг.

   Илья сложил вместе ладони и прислонил к ним щеку, пытаясь пояснить, что пора спать. Поняла это Бэе или нет, он не стал рассматривать. Лег рядом и отвернулся к костру. Много различных мыслей лезло в голову, но что толку, если нет главного – достоверной информации о девушке. Сколько ей лет? Тело вполне созрело, а лет может быть пятнадцать или двадцать. Он не умел определять возраст монголоидных рас.

   Проснулся Илья с рассветом. Повернулся, глянув на девушку. Она открыла глаза. Или тоже недавно проснулась или спала плохо и настороженно.

   – Доброе утро, – произнес он и, не дождавшись ответа, ушел в лес.

   Вернулся и заметил, что северянка тоже исчезла. Но он не беспокоился – наверняка ушла по обычным надобностям, все предметы на месте. Илья подошел к озеру, ополоснул руки и лицо. Боковым зрением заметил, что девушка появилась у шалаша и внимательно наблюдает за ним. Он показал ей знаками, что необходимо подойти к воде и умыться. Бэе не отреагировала, осматриваясь кругом, потом присела на лапник. Что там она поняла – трудно сказать, но наверняка догадалась, что это временная стоянка, а не постоянное жилье.

   Илья развел костер и поставил подогреваться уху. Потом отлил половину во второй котелок и протянул девушке. Ложка была одна, и он отдал ее. Бэе так и не воспользовалась ложкой, она выпила бульон, а мясо рыбы съела руками. Силы постепенно возвращались в ее молодое тело, но о походе не могло быть и речи. Хотя бы еще одну ночь они останутся на месте, девушка слишком слаба.

   Сейчас он раздумывал над приготовлением пищи. Тушенки, взятой с собой, на обратный путь вдвоем явно не хватит, но по дороге можно подстрелить и сварить мясо птицы, например. Для обеда можно наловить рыбы, а на ужин требуется мясо.

   Илья стал ловить кузнечиков. Бэе не понимала, что он делает, но тоже поймала кузнечика и спросила жестом, движением руки, поднеся его ко рту – это будем кушать? Илья улыбнулся и отрицательно покачал головой. Он достал крючок с леской и Бэе тоже расплылась в улыбке своими треснутыми губами, на которых от растяжения появилась капелька крови. Она с удивлением смотрела на леску и маленький крепкий крючок, трогала ее руками и пробовала на разрыв. Видимо, ее род занимался ловлей рыбы и делал леску из жил животных, а капрон получался более крепкий и тонкий.

   Через час в котелке уже плескались ельцы и сорожки. Илья вернул Бэе ножик, указал рукой на котелок с рыбой и костер. Она поняла. Теперь за дело принялась девушка. Ловко и сноровисто разделала рыбу, но чешую не счищала – сама отвалится на медленной варке. Он показал ей специи и соль – все оказалось знакомым и понятным. Илья разжег костер спичкой – Бэе удивилась. Видимо, спички для нее были невиданной роскошью. Взял карабин, и она снова удивленно посмотрела на него, потом на котелок на костре. Нет, она знала, что из себя представляет ружье. Не понимала другое – зачем идти на охоту перед обедом?

   На озере плавали дикие утки и гуси. Мясо утки он не любил с детства, но гусь вполне подходил для еды по вкусу и массе. Птицы кормились на расстоянии недосягаемости обычного ружейного выстрела дробью. Бэе это понимала и считала, что он пойдет охотиться в лес. Но Илья отошел метров на сто в сторону, там как раз гуси плавали ближе к берегу. Карабин не предназначен для отстрела гусей, но что делать, если другого оружия нет. Он прицелился, оптика позволяла попасть в нужную точку. Выстрел прозвучал хлестко в тишине озера, вспугивая и поднимая в воздух всех птиц. Илья разделся и поплыл за убитым гусем. Плыть пришлось метров сто в одну сторону, но он не торопился. На обратном пути наблюдал, как Бэе стоит рядом с его одеждой и с удивленным трепетом наблюдает, забыв о котелке с рыбой на костре. Он понял, что мужчины и женщины ее рода не умели плавать и никогда глубоко в воде не купались.

   Проблема появилась в другом – он разделся догола, а Бэе не уходила от его одежды. Что она там себе возомнила, рассуждал мысленно Илья, или у них там на роду принято не стесняться? Как бы там ни было, но выходить надо. И он вышел из воды, прикрываясь единственным предметом в руке – гусем. Прикрывшись брюками, Илья отдал гуся и махнул рукой, чтобы она уходила. Бэе поняла все по-своему – она присела и стала ощипывать гуся, не обращая внимания на голого мужчину. А он не заставил себя ждать – оделся быстро, взял карабин и двинулся к костру. Девушка не осталась одна, она пошла следом. Дощипала гуся, разделала и опалила еще не на потухшем костре остатки пуха и перьев.

   Уха не уплыла, как подумал раньше Илья, Бэе отодвинула немного котелок в сторону, и он медленно кипел на боковом пламени. Теперь уже командовала она – разделила уху на два котелка и протянула один Илье. Он кивнул головой, взял и произнес:

   – Спасибо.

   Девушка повторила за ним: "Спасибо", – и принялась за еду. Бульон она выпила, а мясо рыбы ела руками. Илья еще долго возился с ложкой, но и он, в конечном итоге, разделался с ухой в полном объеме. Вечером сварили и съели гуся, оставив немного на завтрак.

   С рассветом позавтракали и двинулись в путь. Потому, как Илья забрал с собой все, Бэе поняла, что они сюда уже не вернутся. Набравшись немного сил, она следовала за ним покорно и смиренно. Шли целый день практически без остановок, спрямляя петли реки. Ближе к вечеру остановились на ночлег, наловили рыбы и покушали с удовольствием. Утром Илья достал две банки тушенки из рюкзака и подогрел их на костре. Бэе удивленно смотрела на маленький металлический цилиндрик, внутри которого находилось необычное мясо и жир. Второй раз Илья удивлял ее. Первый раз своим купанием, а второй раз банкой тушенки. Она никак не могла понять – как мясо могло попасть внутрь железного маленького ящика?

   Домой Илья вернулся гораздо быстрее, хоть и был со спутницей. Он не шел по берегу реки, а срезал многокилометровые участки, намечая путь с верхушек деревьев. В дороге Бэе выучила несколько слов и уже говорила котелок, вода, ложка, фляжка, уха... Дом возник внезапно, и девушка удивленно-растерянно смотрела на это строение. Смотрела на баню, навес, заготовленные дрова и металлические контейнеры. Все строения в ее понимании были необычными и немного загадочными.