Текст книги "Сибирский Робинзон (СИ)"

Автор книги: Борис Мишарин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

   – Да, да, конечно, – согласился с удовольствием Мендельсон. – Господа, падпараджи – это удивительной красоты драгоценные камни, они в сотни раз дороже бриллиантов и в мире найдено всего несколько таких камней. Сейчас их не добывают совсем. Раджа – это князь и до сих пор идет спор о князе цветов лотоса, о князе вечера, князе небесного зарева. Ограненный падпараджи обладает тремя цветами. Одна грань розовая, другая красная и третья оранжевая и их, примерно, одинаковое количество. Великолепный драгоценный камень, великолепный! Но откуда они у вас, Светлана?

   – Откуда? – удивленно переспросила Светлана, – муж подарил.

   – Я же не спрашиваю, Абрам Маркович, откуда у вас ювелирные заводы, – вмешался в разговор Илья.

   Борисовы надолго не задержались в клубе местной элиты. Они даже не выпили по чашечке кофе или рюмке вина. Это устраивало обе стороны. Председатель клуба Ерофеев Сергей Дмитриевич незаметно для других пригласил Мендельсона в свой рабочий кабинет. Старый еврей, завсегдатай элит-клуба и не подозревал даже, что такой кабинет имеется.

   – Абрам Маркович, – начал Ерофеев, – мы пригласили в клуб гениального хирурга с супругой совсем не для того, чтобы вы открыто и безапелляционно, если не сказать бессовестно, разглядывали драгоценности его жены и выражали при этом свою неосведомленность о каких-то дорогих камнях.

   Краткая речь прозвучала в назидательно-воспитательной аранжировке, скрывая свою истинную цель.

   – Как же, Сергей Дмитриевич, как же... Это не какие-то там камни – это красные алмазы, грандидьериты и падпараджи. Самые дорогие драгоценные камни в мире, они в сотни и тысячи раз дороже бриллиантов. Колье на груди Светланы не имеет цены, а красный алмаз в виде сердечка уникален до безумия. До сегодняшнего дня считалось, что самый большой красный алмаз в мире – это "Красный щит" весом один грамм с миллиграммами, точнее пять и одиннадцать сотых карата. Самый большой камень мира в пять каратов, а на груди у Светланы каратов триста, не меньше. Вы понимаете, Сергей Дмитриевич, что на Светлане драгоценностей на сотню миллиардов долларов. Миллиардов, заметьте, не миллионов. Как я мог устоять от такого великолепия? Вы до сих пор ничего не понимаете, Сергей Дмитриевич, мы с вами стали единственными людьми в мире, которые видели такое количество и качество драгоценных камней. Как она вошла в зал, как вошла!.. Это сияние разноцветов! Красотища великая! Как же я мог устоять? Никак...

   – Вы же сами говорите, Абрам Маркович, – попытался урезонить его Ерофеев, – что в мире таких камней нет. Наверняка подделка.

   – Что вы, Сергей Дмитриевич, что вы, – замахал руками Мендельсон, – разве стекло может обладать плеохроизмом? Здесь без экспертизы понятно, что это настоящие бесценные драгоценности.

   – Плеохроизмом? – переспросил Ерофеев.

   – Ну да, – ответил Мендельсон, – это когда сам камень меняет цветность в зависимости от угла преломления света. Плеохроизм невозможно подделать. Это все равно, что Луну называть уличным фонарем или наоборот.

   – Да, да, вы правы, Абрам Маркович. Согласен, что устоять и не высказать своего восхищения в такой ситуации невозможно, особенно ювелиру.

   Ерофеев за назидательностью узнал главное – камешки не поддельные. Больше он вопросов не задавал Мендельсону, старый еврей наверняка не знал о происхождении этих камней, если уж он вообще о них не знал.

   О том, что Ерофеев руководит областью, знали многие, но не все. Элитные бизнесмены, руководители ФСБ и губернатор, естественно, знали. Местная нефтяная игла, лесопромышленный комплекс, авиаремонтный завод, речное пароходство, некоторые золотые прииски, машиностроительный и пивоваренный заводы принадлежали ему. Но все перечисленное стоило меньше одного платья какой-то девчонки, вернее ее "побрякушек". Пусть они не приносили доход, но имели все возрастающую цену. Любой завод может превратиться в пыль, а камушки всегда останутся камушками. Где этот Борисов мог взять драгоценности, откуда они появились у простого врача? Посадка на иглу алчности отменялось. Вышло так, что на нее посадили самого Ерофеева. И он это понял прекрасно. Борисов продемонстрировал силу своих возможностей. Ничем иным приход жены доктора в элит-клуб Ерофеев не считал.

   Борисов считался не бедным доктором, имел небольшой или даже средненький коттедж, собственную клинику и несколько миллионов рублей. Он с женой даже модной импортной одежды не имел, всегда одевался в обычных магазинах, не заглядывая в элитные. И тут собственник миллиардов долларов – непостижимо! Откуда? Необходимо это понять прежде, чем действовать. Купить, заработать – это абсолютно исключено.

   Ерофеева осенило внезапно. Борисов – это же тот Сибирский Робинзон, который выжил в дикой тайге и вышел через полтора года к людям. "Да, черт побери, да! – воскликнул он, вскакивая с кресла и бегая по комнате. – Клад, естественно, клад, другого и быть не может. Борисов нашел клад! Но какой там в глухой тайге клад несметных богатств? А не найденные до сих пор сокровища Чингисхана? Да, такие богатства могли принадлежать только ему. Тогда Борисов самый богатый человек на планете, а на его жене была лишь малая толика несметных сокровищ. Но клад принадлежит государству, а Борисов его не сдал, можно неплохо поживиться в процессе изъятия...

   Ерофеев немедленно позвонил своему родному брату, полковнику ФСБ, и ожидал его приезда у себя дома. Он рассказал всю ситуацию от начала до конца.

   – Опять Борисов и опять что-то необычное. На сей раз сокровища Чингисхана. В следующий раз будут полеты к созвездию Лебедя или Андромеды с полными кладовыми золота и бриллиантов?

   Брат Владимир сидел в кресле, покачивал ногой и с усмешкой глядел на своего близкого родственника.

   – Володя, ты из себя сильно умного то не корчи и не кобенься. Может это и не сокровища Чингисхана, но Мендельсон подтвердил подлинность камней и цену в миллиарды долларов. Кому мне еще довериться, как не родному брату?

   – Сережа, ты совсем от денег ожирел и мозги заплыли так, что думать не могут? Некоторые в нашей конторе уже хотели его поиметь и сейчас лес валят на Колыме, образно говоря. Можно, конечно, собрать и представить руководству оперативную информацию о сокровищах Чингисхана. Но это вызовет такой ажиотаж, что скрыть ничего не удастся. Адвокаты Борисова нас в пыль разнесут и в прах раскатают. Камни, которых никто никогда не видел... Я не уверен, что не стану клиентом психиатрической клиники после информации о небывалых размерах драгоценных камней, сокровищ Чингисхана и прочего. Ты можешь сделать обыск сам без всякий санкций и забрать все, а не частичку от богатства. Сотрудники в форме проводят обыск, звонить не разрешено, изымают и уезжают. Борисов не дурак, догадается про липовый обыск, но время то ушло, никого и ничего нет. У тебя железное алиби. Пусть ищут потом, нас, конечно, подключат и мы поищем. Это совет, брат, который я тебе не давал и ни о каких сокровищах я никогда не слышал. Но еще один совет тебе дам. У Борисова в коттедже нет обычных замков, там стоят электромагниты, реагирующие на определенную ауру, то есть на излучение конкретной частоты. И есть электромагнитные ловушки, которые воздействуют на мускулатуру сфинктеров. Ты только вошел, а живот скрутило так, что сил нет, вдобавок описался и обкакался. Вот такие, братец, ловушки имеются у господина Борисова. Так что хорошо подумай, прежде чем голову совать – могут и оторвать по самые плечи.

   Сергей проводил брата и крепко задумался. Вот почему Борисов продемонстрировал мне свою силу в богатстве – он не боится воров, грабителей и разбойников. Такие замки фомкой и отмычками не откроешь, а с болями в животе и дерьмом в штанах не до поиска драгоценностей. Как заставить его оперировать нужных людей и забрать драгоценности? Камушки, сначала камушки...

   * * *

   Особое время года – весна. Бегут ручьи, оживает природа, зеленеет травка и расцветает жизнь. Но почему-то у поэтов стихов об осени больше, чем о весне. Осень ассоциируется с опытом и колером разноцветий? Может и так.

   У Борисова вроде бы все утряслось с операциями и больше на него никто не наезжал с наставлениями. Он брал на стол местных больных, но бывали и исключения – родственники и близкие знакомые персонала клиники. Сам Борисов оперировал все реже и реже, его хирурги набирались опыта и проводили основную часть операций самостоятельно. Меняли сердце на искусственное по показаниям, ставили на ноги больных с параличом разных этиологий от травм до наследственных болезней.

   Серый кардинал области Ерофеев тоже проводил свою операцию, но совершенно другую по виду и содержанию. Он озадачил ученых физиков, вернее одного из них, не вводя в курс дела, завуалировав информацию под себя и свой дом. Заведующий одной из научно-исследовательских лабораторий Федор Иннокентьевич Загоруйко в начале не совсем понимал задачу и Ерофеев попытался сформулировать свои мысли "на пальцах".

   – Федор Иннокентьевич, в любом супермаркете входные двери открываются автоматически при подходе человека. Можете понятно объяснить принцип их работы без специфичных терминов? Так, чтобы понял не только я, но и любой школьник.

   – Ну, хорошо, я попытаюсь, Сергей Дмитриевич. Там два основных момента и очень простой принцип – срабатывают датчики движения, которые передают сигнал на электромотор или электромагнит.

   – Да, действительно понятно, – согласился Ерофеев. – А можно сделать так, чтобы датчики реагировали только на определенных людей?

   – Не совсем понятен вопрос. Вы имеете ввиду рост, вес, количество или что-то другое? – решил уточнить Загоруйко.

   – Я хочу поставить такие двери в своем коттедже, и чтобы они открывались только для членов моей семьи. Пришел сосед и не попал в дом без хозяев. Так понятно?

   – Понятно, необходимы датчики, реагирующие на биополе конкретного человека. Оно у нас у каждого свое. Но смысла в этом не вижу – это слишком дорого и вряд ли надежно, потому что не проверено временем.

   – Проверено-не проверено, – хмыкнул Ерофеев, – зато никакой отмычкой такой замок не открыть. А из этого следует, что на собственной безопасности экономить не нужно.

   – Вы ошибаетесь, Сергей Дмитриевич, такую систему открыть труда не составит. В электромагнитном спектре показатели ауры обычного человека располагаются между 560 и 600 нанометрами, у экстрасенсов чуть меньше и у детей индиго между 420 и 450 нанометрами. Взять с собой приборчик, излучающий эти диапазоны, и все двери перед вами открыты.

   – А как-то можно закрыть это биополе, чтобы ни туда, ни сюда?

   – Ни туда, ни сюда? – переспросил Загоруйко, – можно, – сам же ответил он, – самый простой способ одеть прорезиненный водолазный костюм.

   – Мне нужен приборчик, о котором вы говорили, Федор Иннокентьевич, с этими... как их... нанометрами. Как быстро сможете сделать?

   – Дня за два сделаю, – ответил Загоруйко, – в обычном человеческом диапазоне?

   – Да, и прикиньте там плюс-минус на индиго и прочих личностей, чтобы на любого работал.

   Проводив ученого физика, Ерофеев довольно усмехнулся. Посмотрим, чьи камушки станут в ближайшее время. Если он станет владельцем только тех драгоценностей, что видел, то уже войдет в ТОП – десятку России. А если у Борисова их много?.. У Ерофеева даже закружилась голова. Не понимал он Борисова, не понимал. С такими богатствами и только одной клиникой владеет...

   Курган подошел к коттеджу Борисова не таясь. Он уже знал, что в доме родители и жена. Сам доктор весь день находится в клинике и редко возвращается домой после обеда. Толкнул рукой калитку ворот, она не поддалась. Толкнул сильнее – результат тот же. Курган достал портативный приборчик и включил его. На маленьком экране замелькали циферки и остановились. Он толкнул дверь, и она легко приоткрылась. Он закрыл ее, толкнул – заперто. Снова включил прибор – дверь открылась. Довольный Курган вернулся к Ерофееву, доложил, что приборчик работает исправно и пошел отдыхать. Неизвестно сколько по времени придется работать ночью, может быть всю ночь, а поэтому необходимо отдохнуть как следует. Его подельники, Рыжий и Бурундук тоже отдыхали и немного злились на бригадира – только обед, можно и выпить по рюмочке. До вечера все выветрится, но нельзя, Курган запретил железно, а с ним шутки плохи, может пристрелить без разговоров.

   Тройка грабителей, разбойников и убийц в одних лицах появились у дома Борисова, как только стемнело. Курган и его подельники не собирались ждать, когда уснет семья и тихо войти в дом. Со своей простой задачей – убить всех и найти драгоценности, они справятся без труда. Может быть камешки придется поискать, но на это у них вся ночь впереди. Старший план действий обозначил четко: "Входим, мужикам сразу ноги простреливаем, чтобы все поняли о серьезности наших намерений, и просим добровольно выдать драгоценности. Не отдают – пытаем одну из баб до смерти, потом следующую. Все принесут на блюдечке, не сомневайтесь".

   Преступники проверили пистолеты с глушителями и Курган включил специальный приборчик. В калитке ворот словно щелкнуло что-то, и она приоткрылась. Трое бандитов вошли внутрь двора, захлопнув за собой дверь. Теперь можно не таиться, с улицы их не видно. Они расслабились и довольные двинулись к входу, онемев на крыльце от страха. Гигантская анаконда заполняла своим длинным и толстым телом всю прилежащую площадь. Огромная отвратительная голова раскачивалась наверху ритмичными движениями, словно гипнотизируя присутствующих. Часть хвоста обвила троих пришедших, поднимая их на уровень змеиной головы. Страх и ужас трепетали в подлых душонках, ощущая отвратительный запах изо рта змеиной громадины, а раздвоенный язык уже ощупывал лица. Витки анаконды сжимали тела, выдавливая из них содержимое, она открыла свою разверзшуюся пасть, надевая ее на головы и тела бандитов.

   Кургана, Рыжего и Бурундука нашли мертвыми у ворот коттеджа Ерофеева. Врач констатировал смерть от разрыва сердца у всех троих. Вроде бы не криминальная смерть, но судебный медик считал ее неестественной. Три здоровых мужика умерли одновременно, сердце не выдержало и лопнуло. Кто же мог их так напугать? В карманах незарегистрированное оружие – пистолеты с глушителями. Да, они умерли от страха, так и не поняв, что никакой анаконды не было и что явственные галлюцинации ничем не хуже действительности.

   Следователи и оперативники "пытали" Ерофеева, но он сам ничего не понимал. Конечно, он не сказал, что эти трое должны были быть у Борисова, а оказались неизвестным образом у него. Как они оказались у его ворот, кто вызвал полицию? Эти вопросы так и остались открытыми. Охрана проводила Кургана с дружками, но почему они сразу же вернулись, отчего сдохли? Подавились страхом? Чушь собачья... Эти вопросы мучали самого Ерофеева, а не только следствие.

   Родители Борисова и его жена легли спать, так и не узнав о готовящемся нападении. Сам Илья тоже вздохнул свободно и не жалел убиенных. За чем пришли – то и получили. А почему убиенных? Они сами сдохли от страха явственных иллюзий. Не ходите убивать и сами убиты не будете. Другим текстом, но именно эту мысль высказал еще Александр Невский.

   * * *

   Весна вступала в свои права с переменным успехом. То теплом и бурными ручьями, то холодными ночами и невысокой температурой днем. Но время брало свое и днем уже можно было посидеть, греясь на солнышке. Снег в городе стаял, еще оставаясь в тенистых местах леса. Улицы очищали от насыпанного за зиму песка и мелкого гравия.

   Братья Ерофеевы встретились, не сговариваясь. Владимир в управлении прочел полицейскую сводку и понял гораздо больше написанного. Сергей пояснил ему немногое, вопросов было гораздо больше.

   – Ты знаешь, Володя, я ни черта не понимаю. Они отзвонились мне, что прибор сработал, калитка в воротах открыта, и они входят. Через пятьдесят минут прибыли полицейские к моему коттеджу, которые обнаружили у ворот трупы этих... ну тех, которые должны быть там. Полицейским, якобы, позвонили... Но, самое смешное то, что полиции ко мне ехать пятьдесят минут и от коттеджа Борисова до моего пятьдесят минут. Как братки могли звонить оттуда, оставить машину там, умереть и появиться здесь. Они уехали на машине отсюда, через пятьдесят минут позвонили и сдохли. Трупы здесь, а машина там... Это как?.. Я ничего не понимаю... Три здоровых мужика, не раз бывавшие в перестрелках, обосрались и умерли от страха... Это как понимать?

   – Чего ты кипятишься, Сергей, остынь. Как да как – элементарно! Был кто-то четвертый – грохнул их здесь, а машину отогнал туда. Другого разумного объяснения нет и быть не может, ищи четвертого.

   – Конечно, – ухмыльнулся Сергей, – легко искать того, которого не знаешь. Ты бы пробил, Володя, по своим каналам ситуацию, возможностей у тебя во сто крат больше.

   – Пробить ситуацию... – Владимир задумался, – Борисов, братец, совсем не дурак. Он поработал на телевидении и его знают все. Вот тебя, например, знают те, кому надо, а его все. Знают, что он за народ горой, и все подлянки может наружу вывернуть. Он не берет иногородних в клинику, но близкого родственника директора ФСБ прооперировал. Он из аппарата Президента и правительства там, – Владимир ткнул пальцем вверх, – кое-кого все-таки тоже оперировал. А теперь попробуй с него пылинку сдуть – нашему генералу враз яйца вырвут, если у него железного мотива не будет. Про себя я вообще молчу. Но кое-что я все-таки выяснил. Самый большой в мире красный алмаз весит один грамм, пять и одиннадцать сотых карата, если быть точным. Стоимость одного карата миллион долларов, а в интеграции и того больше. Ты говорил о красном алмазе каратов на триста, так утверждал твой знакомый ювелир. Это полная чушь, таких алмазов не существует. И грандидьеритов на земном шарике всего восемнадцать штук, а ты утверждаешь, что у Светланы их было штук тридцать. Фокус, иллюзия, обман зрения – назови, как хочешь.

   Братья не сошлись во мнениях и расстались недовольные друг другом. Сергей помнил слова Мендельсона и позже еще встречался с ним. Старый еврей утверждал однозначно, что камни у Светланы настоящие, но такие ранее на планете не встречались. Если бы он не видел их собственными глазами, то утверждал бы общее мнение – таких драгоценностей в мире не существует. Ерофеев не выдержал и поехал к Мендельсону в офис.

   – Абрам Маркович, я никак не могу забыть тот вечер...

   – А я могу? Вы знаете, что значат для ювелира такие камни? Я спать перестал, во сне их вижу. Но каким образом они появились? Возможно где-то лежали столетия или тысячелетия, а сейчас достались Борисову. В ближайшие сто лет таких камней никто не добывал. Если он отыскал сокровища Чингисхана, то представляете, Сергей Дмитриевич, насколько богат Борисов?

   – Сокровища Чингисхана... Зачем рассуждать о легенде? Полагаю, что средства у Чингисхана были и вряд ли он унес их с собой в могилу. Но это все предположения, а драгоценности Борисова – факт. Мне бы очень хотелось взглянуть на них и, возможно, что-нибудь приобрести для себя. Попытаюсь переговорить с доктором. Составите мне компанию в качестве эксперта?

   – Конечно, Сергей Дмитриевич, конечно. Буду несказанно рад еще раз взглянуть на камушки и оценить их.

   Сергей Ерофеев и Абрам Мендельсон прибыли к Борисову по договоренности через три дня. Хозяин коттеджа встретил их довольно сухо и сразу перешел к делу.

   – Господин Ерофеев, какой камень и на какую сумму вы бы хотели приобрести?

   – Мне бы хотелось взглянуть на товар и потом уже сделать выбор, – ответил он.

   – У меня не ювелирная лавка, – сухо произнес Борисов, – определитесь с видом камня и суммой – небольшой выбор я все-таки вам предложу.

   – Видите ли, Илья Николаевич, я еще не совсем определился с видом камня. Мне бы хотелось иметь перстень с александритом, грандидьеритом или падпараджей весом в два-три карата.

   – Вы настолько богаты, Сергей Дмитриевич, что можете позволить себе говорить о ценах с разницей в сто тысяч долларов?

   – Вы сомневаетесь?

   – Нет, что вы, – усмехнулся Борисов, – просто у бизнесменов деньги обычно работают, а не лежат миллионами под матрацем.

   – На два-три карата я наскребу, не переживайте.

   – Хорошо.

   Борисов вышел из зала и довольно скоро вернулся. Он выкладывал на стол камни со словами:

   – Это парочка александритов в два и три карата. Стоимость соответственно пятьдесят и шестьдесят за карат. Падпараджи в два, два с половиной и три карата стоимостью в сотню. Сотня за карат грандидьеритов – два, три и четыре карата. Выбирайте.

   – Можно взглянуть поближе? – попросил Мендельсон.

   – Вам нет, – ответил жестко Борисов, – посмотрите тот, который выберет господин Ерофеев. Я не продаю камни и не устраиваю выставки, но делаю исключение для Сергея Дмитриевича, как соседа по городу. Продам один раз и один камушек.

   Ерофеев слышал разговор где-то вдалеке, смотрел на камни и облизывал пересохшие губы.

   – Вот этот, – наконец объявил он.

   – Да, прекрасный выбор. Платить будете рублями или долларами?

   – Рублями.

   – Двадцать восемь миллионов и камешек ваш, господин Ерофеев. Можете на него взглянуть, Абрам Маркович.

   Борисов убрал со стола остальные камни, протянув грандидьерит Мендельсону. Тот надел специальные очки с лупами и долго смотрел.

   – Великолепно! – воскликнул он, – великолепно! Я первый раз держу такой камень в руках. Тысячи ювелиров никогда в жизни не видели и не увидят этот непостижимый минерал, а я держу его в собственных руках. Великолепно!

   Он передал обратно камень Борисову и вздохнул. Через неделю пятьдесят шесть пачек легли на стол Борисова, а камушек перекочевал в карман Ерофеева. Он спросил Борисова только об одном:

   – Такие ценности вы храните дома... Не боитесь?

   – Нет, Сергей Дмитриевич, не боюсь, – спокойно ответил Борисов, – на этих камнях лежит заклятье – вора они убивают. Теперь вы хозяин своего грандидьерита, можете его подарить, продать – это ваше право. Он убьет любого, кто покусится на вашу собственность.

   – И кто же наложил такое заклятье?

   – Это вам знать ни к чему, Сергей Дмитриевич, достаточно того, что вы о нем знаете. Если вы подумали о Чингисхане, то заверяю вас, что подобных камней у него не было. До свидания.

   В машине Мендельсон заговорил:

   – Сергей Дмитриевич, Борисов совершенно не разбирается в драгоценных камнях. Он сам назвал цену, и я поэтому промолчал. На аукционе такой камень может стоить от шести миллионов долларов.

   – Ты хочешь сказать, что я купил его за двадцать восемь миллионов рублей, а он стоит четыреста двадцать?

   – Да, но это как минимум.

   Дома Ерофеев раздумывал долго и все же решился на звонок Борисову. Он попросил продать ему еще один камень. Ответ сконфузил его: "Если вы полагаете, что я не знал цену камню, когда продавал – вы ошибаетесь, Сергей Дмитриевич. Его цена полмиллиарда рублей. И вы забыли еще один момент – я сказал, что продам один раз и один камень. Всего вам доброго".

   Он не просил вернуть камень назад, не просил доплаты, ничего не просил, не жалел и не сердился. Просто так подарить четыреста с лишним миллионов рублей... Это в голове не укладывалось. Ерофеев вспомнил о заклятии. Может это как раз оно убило моих ребят? Они ворвались в дом... а потом Борисов привез и бросил их около моих ворот? Вполне логично и объяснимо. Но почему он не заявил в полицию? А что можно объяснить этим мужланам в погонах? Они кого видят рядом с трупом – того и берут. Доказывай потом, что ты не верблюд. Другой подходящей версии не было, и Сергей решил ничего не говорить брату о покупке. Продавать камень он тоже не пожелал – рубль может обесценится, а камушек нет.

   Ерофеев разглядывал покупку и словно садился на наркотики. Камень завораживал его своей красотой, меняя окрас с синего на зеленый и белый. Он крутил ромбик размерами 10?8?7 миллиметров, который постоянно менял цвет, и не мог оторвать глаз от него. Четыреста миллионов рублей... сумма навара не выходила из головы. Это каким богатством необходимо обладать, чтобы разбрасываться такой суммой. У этого идиота необходимо забрать все...

   * * *

   Заведующий кардиохирургическим отделением вбежал в кабинет Борисова. Заговорил впопыхах:

   – Ребенка привезли, ему два дня всего, в роддоме сразу патологию не определили – резкая коарктация аорты и Боталлов проток... тяжелейшая сердечно-легочная недостаточность, возможно начинается отек легкого... У нас обе операционные заняты...

   – Не нервничайте, коллега, – спокойно произнес Борисов, – младенца в операционную нейрохирургии, инструмент и бригада ваши. Распорядитесь и мыться, будете мне ассистировать.

   Борисов вскрыл нежную грудную клетку. Дуга главной артерии человека в переходе на нисходящий отрезок смотрелась перевязанным шлангом. Аорта облитерировалась, практически полностью заросла на этом небольшом локальном участке. Зажимы, полное иссечение и анастомоз конец в конец. Крупнейший сосуд человека сшивался без всяких сужений.

   Еще одна имеющаяся патология, которая часто сопровождает коарктацию (сужение) аорты, устранилась быстрее. Боталлов или открытый артериальный проток, Борисов перевязал достаточно быстро. Этот проток функционирует у внутриутробного плода и в момент рождения в норме начинает зарастать, прекращая кровообращение между аортой и легочным стволом, то есть между двумя кругами кровообращения.

   Ребеночек находился под наркозом, но уже визуально определялись позитивные изменения – начал исчезать цианоз (синюшность) и сердечко заработало ритмично. Его мама еще находилась в роддоме и Борисов распорядился доставить ее в клинику.

   Кардиохирурги собрались в ординаторской на просмотр видеозаписи операции в замедленной съемке. Борисов работал так быстро, что многие моменты операции не фиксировались человеческим глазом. Подобная реакция и скорость действий – необычный дар природы, положенный на знания и умения. По-другому коллеги не расценивали действия Борисова. И потом его гений изобретательности – искусственное сердечное волокно, вставленное в 3D-принтер. Сканированное сердце человека заменялось искусственным, где каждый сосудик соответствовал размеру и местоположению. Все просто до гениальности. На фоне успеха и сенсации, раздуваемой журналистами, никто из хирургов не задумался о главном – о самом искусственном сердечном волокне. Откуда и из чего оно взялось – не интересовало пока никого.

   Борисова не тяготила мысль о своих реальных возможностях, и он понимал, что большего для этого мира сделать не может. Можно мысленно войти в грудную клетку, удалить ненужное и нарастить новое. Минута-две и внутри бьется новое здоровое сердечко без всяких разрезов и последующих рубцов. Но как отнесутся к такому умению люди, его сегодняшние коллеги? Социальная среда еще не созрела для подобных восприятий. И Борисов оперировал способом настоящего времени, всего лишь чуточку убыстряя его. Ему... с познаниями Вселенной, сказано конкретно: "Ты не можешь кардинально вмешиваться в развитие человеческой жизни, но можешь давать небольшие подсказки ее отдельным личностям".

   Борисов прекрасно помнил рассказ преподобного старца. И пока его не волновало даже то, что его любимая жена Светлана покинет его в столетнем возрасте, а он сам станет стареть на один год каждые семь тысяч лет. Два тысячелетия нашей эры, несколько тысячелетий до. И Борисов бы за время существования разумного человечества состарился всего на один год... Круто замешано, круто. Но его задача – поведать Творцу происходящее на планете через семьсот тысяч лет. Доживет ли это человечество до указанного периода или уничтожит само себя? Преподобный старец не раз испытывал уединение за свои семьсот тысяч лет, а Борисову не хотелось этого.

   Он прибыл домой в задумчивости, сразу же прошел в мастерскую к Светлане. Она стояла у картины с кистью в руках. Небольшой пруд, ивы по берегу и редкие березки на полянке, чуть дальше сосновый бор...

   Борисов аккуратно взял ее за плечи, согнул голову и прошептал тихо:

   – Замечательная картина... потомки станут гордиться тобой.

   – Гордиться... – тихо ответила Светлана, – множество великолепных русских художников незнакомо народу. Все знают Репина, Айвазовского, Серова, Шишкина, Васнецова, Сурикова... А вот, например, Иван Августович Вельц, его картины "Весной в окрестностях Петербурга", "Иней", "Начало зимы". Или же Ефим Волков "Болото осенью", "В лесу. По весне", "Октябрь", "Пейзаж с прудом", "Первый снег". Максим Воробьев "Дуб, раздробленный молнией"; Михаил Гермашев "Снег выпал". Разве они хуже? Но они не на слуху у населения. Зато все знают Казимира Малевича и его картины, нарисованные левой пяткой, психически ненормального Сальвадора Дали. И вот этот сюрреализм перенесся в Думу, в политику. В Госдепе США вообще полный абстракционизм с отказом от приближенного к действительности реализма событий. Сплошные извращения – авангардизм, кубизм, онанизм...

   Борисов расхохотался.

   – Тебя какая муха укусила, Светлана? – спросил он сквозь смех.

   – Причем здесь муха? – отмахнулась она, – за державу обидно, за людей обманутых. Наш современный художник Анатолий Осмоловский, лауреат премии Кандинского, сказал как-то: "... В России авангардное искусство в массе воспринимается крайне упрощенно, вульгарно. Снял штаны, показал жопу – вот и авангард". Хорошо сказал, правильно! Потому что настоящее искусство жопой никто и никогда не называл и не назовет. Но все знают, что Дума – это авангард народа.

   – Злая ты сегодня Светлана, злая.

   – Не злая, а рассуждающая, – возразила она, положив кисть, – пойдем кушать. Анна Яковлевна на ужин обещала что-то вкусненькое приготовить.

   – Пойдем, – согласился Илья, – только я гостей поджидаю и хотел бы с ними тэт а тэт пообщаться. Ты с моими родителями сходи к своим, чайку там попьете, а я вернусь за вами, как только переговорю. Пять-десять минут – больше мне не потребуется.

   Удивленные родители и Светлана ушли. Никогда сын и муж не чурался их, не обосабливался в разговорах. Но, видимо, что-то случилось...

   А Илья элементарно не хотел, чтобы родственники знали о приезде некоторых лиц. Потом бы возникло множество ненужных вопросов и дум. Он встретил приехавших у ворот один. На этот раз братья Ерофеевы прибыли сами, прихватив с собой еще трех бойцов. Сергей уговорил Владимира и он, несмотря на свою должность и принадлежность к элитной правоохранительной организации, поехал совершать преступление. Купленный подешевле камешек затмевал глаза и разум. Они бы оставили бойцов здесь убитыми, поэтому взяли с собой новеньких и иногородних, чтобы следствие не связало их с Ерофеевыми. А так в борьбе и перестрелке погибли бы обе стороны. Борисов прекрасно знал и понимал весь расклад.