Текст книги "В исключительных обстоятельствах 1979"

Автор книги: Борис Воробьев

Соавторы: Сергей Диковский,Петр Шамшур,Виктор Кин,Игорь Голосовский
сообщить о нарушении

Текущая страница: 55 (всего у книги 80 страниц)

7

Мне вспоминается то, что рассказывал о Лешке его отец, учитель географии.

Детство у паренька было довольно бурным. Начитавшись приключенческой литературы, Лешка решил, что его жизнь будет такой же романтической, богатой событиями, как у капитана Немо или Жака Паганеля. Готовя себя к будущим испытаниям, Лешка принялся вырабатывать твердый характер. Он взял за правило говорить всем только правду, и чем неприятнее она была, тем большее удовлетворение получал Лешка. В четвертом классе он заявил законоучителю:

– Вы меня, батюшка, не вызывайте больше. Я вашего предмета учить не стану.

– Почему? – изумился отец Николай.

– Потому что бога все равно нет, я в этом убедился!

– Интересно, как же ты убедился, дерзкий мальчишка? – закипая, спросил священник.

– А я во двор вышел и сказал: «Бог, если ты есть, разрази меня громом, я в тебя не верю!» И ничего не случилось, – хладнокровно ответил Лешка.

Много неприятностей доставила отцу эта выходка. Пришлось к самому протоиерею ходить, просить за сына. А в восьмом классе, уже юношей, прочитав листовку, которую ему дал ссыльный матрос, Лешка заявил инспектору:

– Как вам не совестно штабных генералов спасителями отечества называть? Солдаты в окопах мокнут, а генералы гнилым обмундированием спекулируют!

Кольцова в тот же день исключили из гимназии, но он не горевал. В жизни назревали большие перемены. Романтик и фантазер, Лешка чувствовал себя в этой обстановке, как рыба в воде.

В Чека Лешка пришел на рубеже между детством и юностью. Здесь его смутная тяга к подвигу наконец нашла выход. Бывший гимназист возмужал и повзрослел, но не утратил некоторой наивности, свойственной его возрасту. Научившись рисковать жизнью, он по-прежнему воспринимал опасность как увлекательную игру. Интересной игрой для него был и визит к слесарю.

...«Антонин Жилинский», – прочел Лешка на вывеске и, поправив перед стеклянной дверью фуражку, вошел. Мастерская была тесная, со спертым воздухом. Кольцов с любопытством рассматривал прилавок, заваленный блестящими инструментами, стол с пожелтевшими газетами, продавленные стулья и самого хозяина, старого поляка с обвислыми, как у моржа, усами, который сидел, зажав между ногами ржавый чайник.

– Здравствуйте! – сказал Лешка. – Вы можете уделить мне пару минут?

Жилинский молча покосился на него.

– Я хочу к вам обратиться, потому что в городе, кроме вас, никто не сделает хороший ключ.

Слесарь отставил чайник и благожелательно посмотрел на гостя.

– Я случайно нашел на улице ключ. Надо отнести хозяину! – продолжал Лешка. – Взгляните, может быть, вы вспомните, кто вам его заказывал?

Жилинский долго рассматривал ключ.

– В прошлом году я поставил новый английский замок пану Лозинскому, столоначальнику городской управы. Ключ от этого замка! – сказал он и отвернулся. На его недовольном лице было написано: «Ходите, только время отнимаете!»

Забыв поблагодарить, Лешка выскочил на улицу. Лозинский? Не отец ли он Лели Лозинской, миловидной, но глупенькой девушки, с которой Лешка года три тому назад танцевал на гимназическом балу? Кольцов припомнил дом Лозинских, стоявший в стороне от других, напротив Соборного сада, двухэтажный, с множеством голубей на карнизах.

Прохаживаясь по Соборному саду, Лешка размышлял, под каким предлогом проникнуть в дом. Ничего не придумав, он твердым шагом пересек улицу Решил действовать, сообразуясь с обстоятельствами. Парадная дверь так плотно прилегала к косяку, что казалась приколоченной. Лешка вставил ключ в скважину и очутился в жарко натопленной прихожей.

Лешка подошел к зеркалу, пригладил взмокшие от волнения волосы и разделся. «Скажу, что дверь была открыта», – мелькнуло у него.

Наверх вела лестница, устланная дорожкой. Поднявшись на второй этаж, Лешка вошел в квадратную, со вкусом обставленную комнату. Блестела мебель в белых накрахмаленных чехлах, на круглом столе валялись журналы и альбомы. «Гостиная», – догадался Лешка.

Не успел он осмотреться, как из другой двери, спрятанной за бархатной портьерой, вышла пухленькая девица с густо напудренным лицом и скучающими голубыми глазами. Она прошлась по комнате, рукой взбила кудрявые, как у пуделя, волосы и стала меланхолично водить указательным пальцем по стеклу окна. Лешка хотел незаметно ретироваться, но девушка обернулась. На ее круглом, кукольном личике быстро сменились страх, любопытство, оживление.

– Боже мой, неужели это вы, Алексис? – воскликнула она. – Какими судьбами? Вы, вероятно, к Сержу?

– Да! – не потерял самообладания Лешка. – Отчасти я к Сержу, но не только к нему. Я и к вам, мадемуазель Леля. Вы стали настоящей красавицей! У вас, наверно, масса поклонников, и вы никогда не вспоминаете неуклюжего гимназиста, пригласившего вас на вальс...

– Вы, наверно, ужасный донжуан? – кокетливо погрозила пальчиком Леля. – Но сядем! – Она опустилась на софу, оправив вздувшееся колоколом платье. – Давайте немного поболтаем. Серж сию минуту придет. Я вас раньше никогда не видела у него. Впрочем, вы, мужчины, любите окружать свои дела таинственностью. Когда у Сержа собирается общество, он запирает дверь и не велит мне подходить. Но, вы знаете, женщины ужасно любопытны! Я однажды подслушала. Ничего интересного. Перебивают друг друга, кричат, и все об одном: «Ах, Россия, ох, Россия!» Подумаешь, вершители судеб! Но я так бестактна! Не сердитесь, Алексис, женщины ничего не смыслят в политике.

– Я вовсе не сержусь, мадемуазель Леля! – заверил Лешка. – Действительно, эта тема очень скучна. Но я не верю, что вы подслушивали. Просто придумали, чтобы меня поддразнить. Впрочем, можно легко проверить. Назовете всех, кто в тот вечер был у Сержа.

– Пожалуйста, – засмеялась Леля. – Вы воображаете, что застали меня врасплох? Во-первых, Костя Полещук, во-вторых...

На лестнице послышался сердитый мужской голос:

– Хотел бы я знать, какой болван оставил дверь открытой?

– «Болван» это я! – вскочил Лешка. – Сейчас мне попадет. Давайте, Леля, спрячемся в вашей комнате. Поговорим. Вы такая интересная собеседница!

– Ах, право не знаю. У меня, кажется, не убрано, – нерешительно ответила Леля. – Но, конечно, если вы просите...

– Я умоляю! – патетически шепнул Лешка и тоскливо подумал: «Да быстрее же!»

Они вышли из гостиной в тот момент, когда кто-то уже открывал дверь.

– Ах, Леля, если бы вы знали, как часто я вспоминал тот вечер и наш вальс. Сколько раз я собирался прийти к вам!

– Почему же не пришли? – простодушно удивилась она, открывая дверь в свою комнату. – Я ведь, кажется, не на Северном полюсе живу?

– Почему? – немного замялся, Лешка. – Да потому, что я недавно вернулся в Крайск. Я побывал в этом... В общем, очень далеко!..

Они стояли в маленькой светелке со сводчатым потолком. Комната была отделана в русском стиле. Блестели позолотой резные карнизы, в окнах желтело цветное стекло. Одна стена скрывалась под огромным, красивым ковром.

– Сейчас я вам кое-что покажу! – Леля подбежала на цыпочках к стене и отогнула край ковра. Лешка увидел дверь, забитую листом фанеры.

– Там комната Сержа, – лукаво сказала она. – Когда громко говорят... Вы понимаете? Теперь верите, что я вас не обманула?

– Теперь верю.

Они сели возле миниатюрного столика, на котором лежало неоконченное вязанье, и полился гладкий и пустой «светский» разговор. В ораторском искусстве Лешка не уступал Леле, и они с легкостью мотыльков перепархивали от одной темы к другой. Болтая, Кольцов прислушивался к тому, что делалось в комнате Сержа, брата Лели. Там двигали мебель, гудели голоса, потом стало тихо и словно ручей зажурчал: кто-то произносил речь. До Лешки долетело: «Нет иного выхода!..», «...Трудный путь!» Однако общий смысл ускользал. Тогда, прервав болтовню, Лешка весело сказал:

– Знаете, Леля, а я сегодня вовсе не пойду к Сержу! Я понял, что на свете действительно есть более интересные темы, чем политика. Смешно, должно быть, со стороны слушать наши умные разговоры.

Не ожидая ответа, он отогнул ковер и жадно приник к двери. Кровь с шумом толкалась в виски.

– Итак, решено, господа! Никому ни слова, иначе план может лопнуть! Надеюсь, все подготовились?

– Что переливать из пустого в порожнее!

– Тогда назначим время.

– Извольте. Предлагаю в пятницу, двадцать четвертого декабря, в четыре утра. Сбор за мостом. Возражений нет?

– Нет, нет!

– Теперь о другом, господа! – Тут говоривший, по-видимому, отошел от стены, голос его звучал глуше. Но Лешке и так было все ясно: он в штаб-квартире заговорщиков; они назначили час вооруженного выступления. Надо немедленно сообщить Братченко!

Кольцов выпрямился. Подошла Леля.

– Ну как вы находите?

– Безумно интересно! – ответил Лешка.

В коридоре послышались шаги. Дверь распахнулась. Вырос мужчина с белым, точно напудренным лицом. Лешка мгновенно оценил обстановку. Он схватил девушку в объятия и поцеловал ее. Пораженная, Леля не сопротивлялась. Выпустив ее, Лешка сделал вид, что только сейчас заметил вошедшего и изобразил крайнее замешательство:

– О, пардон, милостивый государь! – пробормотал он, незаметно отступая от ковра.

Леля, вспыхнув, закрыла лицо руками. Мужчина внимательно посмотрел на нее и перевел взгляд на Лешку:

– С кем имею честь? – ледяным тоном осведомился он.

– Кольцов Алексей!

– Сын Алексея Александровича, учителя географии?

– Разве вы незнакомы? – пролепетала Леля. – Но как же! Ведь вы говорили, Алексис...

Лешка не стал дожидаться, пока его разоблачат.

– Мне очень жаль, господа, – сказал он, – но я лишен возможности продолжать приятную беседу. Я вспомнил, что меня ждет неотложное дело.

Он решительно направился к двери, благополучно миновал Сержа, стрелой пролетел через гостиную, где на диване сидело несколько молодых людей, кубарем скатился по лестнице, лихорадочно сорвал с вешалки шинель и выскочил на крыльцо.