Текст книги "Рантье (СИ)"

Автор книги: Борис Миловзоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

Анастасия прекрасно справлялась со своими обязанностями, не надоедая, не докучая, но и не избегая разговора. Она старалась быть незаметной и у неё это получалось: Буряков иногда забывал о её присутствии в доме. Что касается составления завещания, то он вплотную подошёл к этому важному делу, но пока не мог определиться, кому отписать этот дом. Не поднималась у него рука завещать его сразу всем. Права была Мария, это прямая дорожка к интригам, обидам и вражде. Вечерами Лев Михайлович искал в Интернете ответы на свои сомнения, но не находил. Случаев раздела, раздора и даже убийств из-за наследства было сколько угодно, как и комментариев юристов, но в этих занимательных и жутких историях не было решений. Одно Буряков понял совершенно точно: ответственность за наследников несёт завещатель.

Подошли выходные. Анастасия за субботним завтраком смущённо спросила, имеет ли она право на выходной.

– Конечно! – ответил Буряков.

– Лев Михайлович, тогда подскажите, как мне в Москву добраться, а затем обратно?

– Около КПП, в смысле недалеко от будки охраны, остановка автобуса, он ходит по расписанию к метро.

– Как удачно! Спасибо.

– Настя, а у вас деньги для прогулок по Москве есть?

– Есть, я давно копила.

– Так вы первый раз в Москве?!

– Да, – смутилась Анастасия, – так уж вышло.

– Настя, а на море вы бывали?

– На море? А зачем? У нас летом в Иртыше классно, а если на машине, то через 200 – 300 километров в любую сторону озёра, огромные как море! И купание, и рыбалка.

Анастасия заметила, как сочувственно покачал головой Буряков.

– И напрасно вы меня жалеете! – с вызовом сказала она. – Захочу, и съезжу!

– Да, да, конечно, извините меня, Настя, наверное, я не должен был расспрашивать вас.

– Ничего страшного, – сердито тряхнула она своей косой.

– Настя, хотите, я вам Москву сам покажу? Сделаем, так сказать, обзорную экскурсию?

– Вы?! Да что вы, Лев Михайлович, не хватало вам ещё на меня время тратить! Я сама справлюсь, не маленькая.

– Я не сомневаюсь, – улыбнулся Буряков, – но одну вас не отпущу. Вы ни о чём не думаете, я сам с удовольствием вашими глазами на Москву посмотрю.

– Ну, хорошо, если вам тоже интересно, то поехали.

– Отлично! Выезд в восемь утра, не опаздывать!

Буряков вполне логично предложил начать обзор с центра. Анастасия безмолвно кивнула, пожирая глазами мелькающие за окнами машины улицы. Лев Михайлович с улыбкой наблюдал за ней, размышляя о том, что среди москвичей такой непосредственности уже не осталось. Или он общается не с теми москвичами?

– Настя, смотрите, слева, памятник Юрию Долгорукому.

– Да?! Красивый! – Анастасия завертела головой. – Тогда напротив московская мэрия?

– Точнее, правительство Москвы и куча всяких контор.

– Ой, а там впереди Кремль?

– Точно! Сейчас мы поставим машину на парковку и начнём пешую прогулку.

В конце Тверской улицы Буряков резко свернул вправо, нырнув в крутой извилистый спуск. Машина громко заскрипела шинами по гладкому бетону, Настя заахала, что стены слишком узкие и смешно закрывала глаза ладошками, Лев Михайлович улыбался. Припарковав автомобиль, они поднялись на лифте, сияющем зеркалами и полированными панелями красного дерева, и вышли в шикарный мраморно-монументальный холл. Он своей роскошью ввёл Анастасию в ступор, так что Бурякову пришлось взять её за руку, чтобы провести от лифта до выхода на улицу. Женские пальцы доверчиво утонули в его ладони, безжалостно растапливая его возвращающееся умиротворение. Буряков так явственно почувствовал это, что пройдя через вращающиеся двери на улицу, поспешно отпустил Настину руку и едва сдержал позыв вытереть свою ладонь платком, настолько нестерпимым казался жар от уже ушедших прикосновений. Анастасия ничего не заметила, она с интересом рассматривала молодого человека в зелёном пальто с позументами у дверей.

– Лев Михайлович, почему швейцар такой молодой? – шёпотом спросила она.

– Что, седых бакенбардов не хватает? – улыбнулся Буряков, он уже пришёл в себя и теперь с недоумением припоминал свои странные ощущения.

Манежную площадь они обошли, постоянно проталкиваясь через потоки праздных людей, постояли у засыпанных снегом фонтанов, полюбовались разноцветьем огней, но когда вышли за её пределы, оба облегчённо выдохнули. Дальше началась Красная площадь, Собор Василия Блаженного, Мавзолей. Настя так простодушно наслаждалась тем, что видела, что не любоваться ею было невозможно. Её синие глаза, и без того огромные, становились ещё больше и Лев Михайлович с ужасом думал о том, что тонет в них и всячески сопротивлялся этому. Мысленно он начинал вспоминать, сколько ещё оставалось дней до возвращения Варвары и Серафима, намечать день посещения нотариуса. Становилось легче, но ненадолго. К тому же, когда они по его предложению, направились через Александровский сад к Троицкой башне, Настя взяла Бурякова под руку и тесно прижавшись к нему, увлечённо защебетала что-то о невероятной мощи и красоте Кремля, о том, что он ещё краше, чем она представляла. Буряков был вынужден сдаться перед обаянием Анастасии и, послушно следовать рядом.

– Лев Михайлович! – Настя тряхнула Бурякова за руку.

– Что? – тот виновато улыбнулся.

– Лев Михайлович, вы о чём-то задумались?

– Не знаю, – пожал он плечами, – просто на Москву вашими глазами, Анастасия, смотрю.

– Ой, как красиво вы сейчас меня назвали!

– Разве вас не так зовут?

– Так, да не так, – засмеялась она. – В школе дети и родители меня зовут Анастасия Сергеевна, коллеги – Настя, а директриса – просто Сергеева.

– Не уважает? – оскорбился за Настю Буряков.

– Нет, она тётка хорошая, просто грубая, со всеми так разговаривает. Зато, какая она химичка! Она и меня учила, только тогда завучем была.

– Удивительно, как ваша жизнь складывается, – покачал головой Буряков.

– Почему удивительно?

– Вы ведь и родились в Омске?

– Да, – гордо подтвердила Настя. – У меня и родители из Омской области.

– Учились в омской школе, закончили омский пединститут...

– Педуниверситет, – поправила Анастасия.

– Вот именно, – согласился Буряков, – и затем пришли работать в ту же школу, в которой учились!

– Да, но что в этом удивительного?

– Сейчас объясню, только ещё один вопрос: вы живёте в том же доме, где родились?

– Нет, через два года после окончания университета наш дом снесли и дали нам квартиру, а на месте нашего посёлка построили "Долину нищих".

– Что построили? – переспросил Буряков.

– Долину нищих, – усмехнулась Настя, – тех нищих, у которых дома похожи, извините, Лев Михайлович, на ваш.

– Неужели все с бассейнами?

– Вряд ли, – смешно нахмурила бровки Настя, – думаю не все.

Они засмеялись.

– Ладно, не будем развивать классовый раздор, хорошо?

– Хорошо, – весело кивнула Настя.

Буряков вдруг подумал, что любой москвич в подобных обстоятельствах о бассейнах не говорил бы, а уж если бы заговорил, то со злостью. "Как же отличается провинция от социально-развращённой московской публики!" – подумал он. Они пошли дальше, беззаботно болтая о пустяках, потом купили билеты и вошли внутрь Кремля. Они долго бродили там, Анастасия перебегала от одного исторического экспоната к другому и всё просила её фотографировать. Она была счастлива и с восторгом мечтала, как будет показывать ученикам фотографии и рассказывать им о посещении столицы. Перекусив в кафе, они потом поплутали по переулкам и вернулись к автостоянке. Когда двинулись в обратный путь, на улице уже стемнело, уставшая молодая женщина задремала и чему-то улыбалась во сне. Буряков поглядывал на её красивое лицо и сожалел, что не догадался спросить, про её семейную жизнь. И сразу после этих мыслей яростно осуждал своё любопытство, говорил себе, что ни к чему ему знать замужем она или нет, что на старости лет ему только не хватало вновь подпасть под женские чары. Но в глубине души он осознавал, что Анастасия не пользуется чарами и именно она та самая.... "Стоп!" – безуспешно тормозил Буряков себя и начинал злиться, потом неизбежно скользил взглядом по лицу Насти, и в голове начиналось всё сначала. Он, например, представил, что везёт свою супругу домой со спектакля.... "Стоп!" – вновь мысленно приказывал себе Лев Михайлович.

– Кстати, – подумал он, – надо будет сводить её в театр, да и по Москве ещё побродить.

На душе потеплело, жизнь приобрела приятный ориентир.

В понедельник за завтраком он пробовал шутить с Анастасией, но та вновь стала чопорно-холодной. На удивлённый вопрос Бурякова, почему она такая серьёзная, она коротко ответила: «Я на работе». Сначала Лев Михайлович хотел обидеться, но поглощая овсяную кашу, решил, что Настя ведёт себя правильно. Он мысленно прикидывал, куда они вместе могут поехать и вдруг внутренне похолодел: «Что если Настя откажется от поездок в Москву среди недели?! – подумалось ему. – Вот это будет сюрприз! Надо что-то придумать».

– Анастасия, спасибо, очень вкусно.

– На здоровье, Лев Михайлович.

– Анастасия, – обратился к ней Буряков, промокнув салфеткой губы, – у вас когда рабочий день заканчивается?

– Вечером, после ужина. А что? – насторожилась Настя.

– Ничего особенного, просто я хотел объявить вам, что в свободное от работы время бассейн в вашем распоряжении.

Сердито нахмуренные брови молодой женщины медленно выпрямились и, не останавливаясь, поползли вверх.

– В каком смысле?

– В прямом, – улыбнулся Буряков, – одеваете купальник и плаваете.

– Но я не взяла купальник, – глаза Насти стали печальными.

– Да?! – Буряков почесал затылок, изображая мыслительный процесс. – Скажите, Настя, вам Варвара оставляла список необходимых покупок?

– Да, вот он, в столе, – Анастасия вытащила листок.

– Ну-ка, – Буряков взял список в руки. – Ого, сколько всего нужно! – он строго посмотрел на Анастасию. – Собирайтесь, Настя, срочно едем в магазин.

– Хорошо, – кивнула она.

– Там и купальник себе подберёте.

– Что?!

Но он её уже не слушал, из-за двери до Насти донеслось: "Через полчаса – в гараже!".

Они благополучно съездили в торговый центр, накупили продуктов, потом Анастасия купила себе купальник, категорически отказавшись, чтобы его оплатил Буряков. Он не стал настаивать, для него главное было, чтобы она привыкла к его обществу. Лев Михайлович обречённо понял, что ему приятно быть рядом с Настей и это есть его внутреннее поражение и что сил сопротивляться, больше нет. В конце концов, как в Интернете по этому поводу пишут: «Кто я такой чтобы себе в чем-то отказывать?».

Вечером Буряков с удовольствием услышал в бассейне плеск воды, он улыбнулся и отошёл от двери, он вовсе не хотел смущать женщину.

На следующий день утром он объявил Насте, что заказал два билета в Большой театр на пятницу. Она при этом известии побелела как полотно.

– Я не могу!

– Почему? – искренне удивился Буряков.

– Не скажу!

– Настя, да что с вами?! – испугался Буряков. – Вы что, не хотите в Большой?

– Очень хочу, – у неё слёзы выступили на глазах.

– Так в чём же дело?!

– У меня нет с собой для этого приличного наряда.

– Ох, – вздохнул было облегчённо Буряков, но Анастасия остановила его непререкаемым жестом.

– Вы предложите ехать в магазин, но столько денег у меня нет.

– А в качестве подарка?

– Исключено.

– А давайте я деньги из вашей зарплаты высчитаю? Настя, ну же, Большой ведь!

– Лев Михайлович, вы демон искуситель!

– Значит, да?

– Но я должна готовить обед!

– Бог с ним, с обедом, – весело махнул рукой Лев Михайлович, – там пообедаем.

– В ресторан я не пойду, это дорого!

– Хорошо, хорошо, куда пойдём?

– В Макдональдс!

– Куда?!

– Лев Михайлович, не удивляйтесь, я со своими учениками поспорила про Макдональдс, отличается Омский от Московского или нет?

– Понятно, – заулыбался Буряков. – Так вы, Настя, за какую сторону спорите?

– Что не отличается, а ученики уверены, что в Москве вкуснее.

– А третий вариант вы не рассматривали?

– Какой?

– Вдруг вкуснее в Омске?

Для Бурякова дни полетели со страшной скоростью, приближая конец этой странной истории: дней до приезда Варвары и Серафимы оставалось всё меньше. После посещения Большого театра Лев Михайлович проявлял чудеса изобретательности, чтобы завлечь Анастасию в очередное путешествие по Москве. Он не оставлял ей при этом никаких шансов для отказа. Как можно было отказаться, когда тебе предлагают, например, экскурсию на вертолёте? Или встреча в ресторане отеля Ритц с подвернувшимся, весьма кстати, французом, бывшим бизнес партнёром Бурякова? Не могла же Настя отказать ему в помощи с переводом? Ну а в том, что француз и русский выпили столько, что вскоре обошлись без переводчика, кто ж виноват? Француз вечером уехал на такси, а им пришлось переночевать в том же отеле, в двух шикарных номерах с окнами на Тверскую улицу, с огромными кроватями и автоматическими портьерами. Утром был невероятный по изысканности и набору продуктов завтрак, а потом они два часа бродили по отелю, похожему на дворец.

Последнюю неделю Анастасия уже больше не сопротивлялась, Бурякову даже показалось, что она уже ожидала от него новых идей. Дни пролетели быстрой тенью, за ночь превращая события в воспоминания. Настя почему-то перестала смотреть Бурякову в глаза и говорила с ним скупо, но очень почтительно. Он даже подумывал, не переборщил ли он со своей экскурсионно-развлекательной активностью, но отвечал себе: нет! Он просто делает человека временно счастливым. Настя будет вспоминать об этой поездке многие годы. Вот и всё, и никаких романов! К концу третьей недели Буряков был уверен, что с этим выводом согласна и Настя. У них состоялся негласный договор, без бумаги и заверений, так бывает, теперь Лев Михайлович знал это точно.

В субботу вечером такси доставило Варвару и Серафима. Они были загорелые и важные, видимо, общение с вежливыми «островитянами» добавило им уровень самооценки белого господина. Пока Варвара обнималась с Настей и о чём-то шепталась, Серафим подошёл к Бурякову и протянул руку, тот с удовольствием пожал её.

– Ну, Лев Михайлович, вы нам и устроили концерт!

– Понравилось? – спросил Буряков.

– Это не то слово, это зарубка на всю оставшуюся жизнь!

– Нет! – громко вклинилась Варвара. – Мы теперь будем копить деньги, а потом выезжать на острова.

– На эти же?

– Нет, Лев Михайлович, другие будем искать!

Все дружно засмеялись.

– Так, прошу всех в гостиную к праздничному столу! – скомандовал Буряков.

Разговоров хватило на полночи.

Утром Буряков проснулся рано. Он с сомнением посмотрел на часы, раздумывая, стоит ли себя усыплять или вставать? Снизу донёсся приглушённый звон упавшего прибора. «Неужели Варвара уже на кухне?! – удивился Буряков, спать сразу расхотелось. – Пойду, кофейку попью!».

На лестнице его нос учуял аромат свежесваренного кофе и ещё запах сдобы. Он вошёл на кухню, у плиты стояла Анастасия, она обернулась и улыбнулась.

– Доброе утро, Лев Михайлович, кофе будете?

– Буду, – он сел за стол. – Настя, семи ещё нет, откуда вы знали, что я приду?

– Так спальня над кухней, шаги слышно, – она поставила перед ним чашку.

– Как просто, – сказал он, и вдруг ему стало очень грустно. – Настя, я бы и сам себе кофе сварил, поспали бы побольше.

– Я, Лев Михайлович, в поезде высплюсь.

– В каком поезде? – у Бурякова похолодело на сердце.

– Который повезёт меня обратно в Омск, – Анастасия налила кофе себе и присела напротив. – Мне ведь не работу.

– Да, я понимаю, – кивнул Буряков. – Жаль, быстро время прошло. Хорошо мы с вами по Москве погуляли?

– Лев Михайлович, это такой восторг! – грустно улыбнулась Анастасия.

Буряков ответил не менее грустной улыбкой.

– Я буду скучать, – вырвалось у него.

– А я вспоминать, – поправила его Настя.

Буряков спохватился и внутренне отругал себя, нельзя такое говорить. Скучать, это косвенное желание будущей встречи, а этого у них как раз и не предвидится. "Как же всё-таки Настя тонко понимает ситуацию!" – подумал он и мысленно тяжело вздохнул.

– Настя, – Буряков взял себя в руки, – когда Серафим повезёт вас на вокзал?

– Вечером в девять.

Буряков кивнул.

– Понятно. Ехать долго?

– Почти два дня.

– Настя, – он посмотрел на часы, – поднимитесь в мой кабинет ровно в 10.00, нам надо завершить расчёты.

– Хорошо, Лев Михайлович, только не забудьте вычесть деньги за платье.

– А как же, обязательно!

– Лев Михайлович, можно я поплаваю сегодня в бассейне?

– Почему спрашиваете, Анастасия? Конечно, можно.

Буряков вернулся к себе в спальню и рухнул на постель. Внутри было так сумеречно, но что он мог поделать? Судьба на короткое мгновение свела его и Настю, не давая шансов даже для следующей встречи. В самом деле, разница в возрасте почти в двадцать лет, разные и далёкие города, разная жизнь... к тому же рана от неудавшегося романа с Ерёминой едва зажила. Так что, всё правильно, надо потерпеть и время всё залечит. Буряков вскочил.

– Всё, хандру в сторону, вернее, под воду!

Он вошёл в помещение бассейна, Настя испуганно посмотрела на него из воды.

– Анастасия Сергеевна, вы не возражаете, если я тоже поплаваю?

– Пожалуйста, места всем хватит.

Они принялись плавать кругами, украдкой поглядывая друг на друга, но не произнося ни слова. Через некоторое время Буряков вышел из воды, чтобы включить каскадный душ. Он шёл по плитке и ощущал, что Настя смотрит на него, и ему не было стыдно за себя, для своих лет он выглядел вполне сносно. Каскадный душ оглушительно извергнул сверху вниз потоки воды, Анастасия как ребёнок принялась кувыркаться и смеяться. Буряков стоял рядом в воде и довольно улыбался.

– Лев Михайлович, как же это здорово! – восторженно крикнула Настя. – Спасибо вам, теперь я почти всё в этой жизни видела.

Буряков всё ещё улыбался, как вдруг с лица Насти сбежала улыбка, она молча вылезла из воды и, накинув на плечи полотенце, вышла в раздевалку, так и не взглянув в его сторону. "Что случилось? – недоумённо думал Буряков. – Как понять этих женщин?! Только что смеялась и через мгновение уже воплощение хмурости!". Ворча про себя, он вылез из воды, выключил душ, стало тихо и одиноко.

В 10.00 раздался стук в дверь кабинета.

– Да!

– Это я, – в комнату вошла Настя. С интересом осмотрелась, здесь она была впервые.

– Вот ваша зарплата, – Буряков протянул ей конверт.

Она взяла его и положила в сумочку.

– Спасибо, Лев Михайлович.

– И вам, Настя, спасибо. Присядете? – он кивнул на кресло.

– Нет, я пойду, собираться надо, – женщина повернулась и уже у двери обернулась. – Лев Михайлович, вы очень добрый, я рада, что познакомилась с вами.

Она вышла из кабинета, Буряков не успел ей ничего ответить, оставшись сидеть с полуоткрытым ртом. Что эта женщина ему только что сказала: банальное спасибо или, что любит его?

– Господи! – воскликнул он, трагически вскинув руки к потолку. – Как же вас, женщины, понять?!

Во время обеда он лениво и грустно ковырялся вилкой в тарелке с рыбной котлетой и овощами. Варвара сидела на своём обычном месте – на табурете возле плиты и озадаченно смотрела на своего хозяина.

– Лев Михайлович, не уж то не нравится?

– Что? – Буряков поднял голову. – Нет, очень вкусно, просто есть не хочется.

– Вы же рыбные котлеты любите.

– Варвара, я ж говорю, что вкусно.

– Лев Михайлович, – Варвара с интересом подалась вперёд, – как тут вас Настя кормила?

– Хорошо кормила, – улыбнулся Буряков, – овсяной кашей, борщами, а какое мясо мне жарила, объедение.

– Молодец, Настёна, не подвела! – довольно кивнула Варвара. – Я с ней говорила, она вас очень хвалила.

– Да? – заинтересовался Буряков. – За что же?

– Вы ей всю Москву показали, в театр водили, даже в бассейне плавать разрешили, очень она довольная.

– Я рад, – кивнул Буряков и принялся есть уже подстывшее блюдо.

– Ей теперь, сиротке, – Варвара промокнула краем фартука глаз, – на всю жизнь впечатление будет.

– Настя сирота?! – удивился Буряков.

– Угу, отец умер, когда она ещё в пятом классе училась, а Мариночку, сестру Фимы шесть лет назад похоронили.

– А как же семья?

– Семья? – Варвара усмехнулась. – Её семья это мы с Серафимом. Наши сыновья давно уже своими кустами живут, нас только на праздники призывают, а Настя нам как дочка.

– То есть Анастасия не замужем?!

– Нет, – тяжко вздохнула Варвара, – не довелось ей.

– Как же так, она такая красивая, умная, с добрым характером и не вышла?!

– Вот, наверное, потому и не сложилось, – Варвара понизила голос. – Знаете, Лев Михайлович, для успеха в замужестве женщины немного должны быть стервами.

– Разве? – изумился Буряков.

– Точно! – заговорщицки кивнула Варвара. – Только Фиме не рассказывайте, ладно?

– Хорошо, секрет скрою, – улыбнулся Буряков.

После обеда Буряков оделся и вышел на улицу. Падал роскошный снег, Серафим с неизменной сигаретой во рту и с лопатой в руках чистил дорожки.

– Привет, Петрович!

– Здравия желаю, Лев Михайлович!

– Чего вручную скребёшь? Возьми снегоуборщик.

– Потом, пусть снежок попадает, – Серафим посмотрел вверх. – За ночь навалит, завтра и почищу.

– Петрович, ты Настю, когда везёшь?

– В девять договорились.

– Вещей много?

– Хватает.

– Проводи до вагона.

– Само собой, – Серафим вновь взялся за лопату.

– Погоди, – остановил его Буряков, – Поезд-то хороший?

– Фирменный, – Серафим задумался, – "Саяны" называется и вагон купейный, шестой. Настюха хотела в плацкартах туда-сюда ехать, так я её переубедил, в купе спокойнее.

– Это точно, – кивнул Буряков, – ну, не буду мешать, пойду, прогуляюсь.

Он шёл по своему обычному маршруту, и ему почему-то было радостно на душе.

Насупило время отъезда. Пока Настя обнималась с плачущей Варварой, Серафим загрузил в багажник Нивы два тяжёлых чемодана и закурил. Подошёл Буряков, постоял возле, потом прошёл к Насте, которая испуганно смотрела на него своими огромными заплаканными глазами.

– Вот, пришёл вас проводить, Анастасия Сергеевна.

– Спасибо, Лев Михайлович, – она улыбнулась. – Прощайте, нам пора.

– Счастливо добраться.

Хлопнули дверцы, заурчал мотор, машина выехала за ворота, внутри Бурякова что-то оборвалось, стало невыносимо тоскливо. Варвара хотела ему что-то сказать, но он быстро буркнул ей "спокойной ночи" и торопливо скрылся в доме. Не мог он сейчас говорить даже с добродушной Варварой.

Ночью ему приснилась Ерёмина. В тюремно-полосатой хламиде она появилась из темноты рядом с бассейном, в котором он плавал. Заметив её, Буряков испугался и судорожно рванулся прочь во внезапно вязкой воде. Ерёмина наклонилась, виновато улыбнулась и кинула в воду красную коробочку, потом выпрямилась, безмолвно и призывно смотря на него. Буряков с усилием отвернулся и увидел на дне красное пятно. Он знал, что в коробочке лежит подаренное им кольцо и теперь он должен был решить: нырять или не нырять? Внезапно у правого уха раздался тихий шёпот Насти: "Лев Михайлович, оставьте, это обман!". Буряков оглянулся, сзади никого не было, он повернулся к Ерёминой, но та уже таяла и лицо её было обезображено злым оскалом.

Буряков проснулся в поту, взглянул на часы: почти семь. Сон не выходил из головы, не желал исчезать бесследным видением. "Настя ведь сейчас едет в поезде!" – осенило его. Буряков засуетился, быстро оделся и помчался в кабинет. Включив компьютер, он нетерпеливо барабанил пальцами по столешнице, пока тот грузился.

– Так, – шептал он, поглядывая то на часы, то на экран монитора, – она сейчас подъезжает к городку Галич в Костромской области. – Лев Михайлович откинулся в кресле и подумал: – Интересно, спит Настя или в окно смотрит?

Сердце защемило невосполнимой потерей, он даже вскрикнул, перед глазами мелькнул оскал Ерёминой из сна и спасительный шепот за правым плечом. Буряков внезапно понял, что ему делать. Его пальцы забегали по клавиатуре.

– Самолёты на среду? – говорил он сам собой. – Есть! Бронируем! – Буряков задумчиво потёр подбородок. – Гостиница? Нет, не хочу, на месте разберусь.

Буряков стал энергичным и внутренне спокойным. Теперь, когда решение было принято, душа расслабилась, а тело жаждало действий, поэтому он немедля спустился в подвал к своим железкам. Полчаса изнурительных упражнений, потом душ. Плавать Лев Михайлович не стал, лишь заскочил в бассейн на минутку, чтобы убедиться, что на дне нет красной коробочки.

После кофе на скорую руку Буряков позвонил отцу Сергию и напросился на встречу. Тот повздыхал, но не отказал: "Ладно, запоминай адрес". По пути Лев Михайлович вовремя вспомнил, что у отца Сергия пятеро детей, поэтому заехал в торговый центр и набрал сладостей к чаю, всяких игрушек, книжек на разные возраста и ещё альбомов, красок, фломастеров, карандашей.

Батюшка жил недалеко от поселка, в котором стоял храм на окраине маленькой деревни. Буряков подъехал к длинному темному от времени бараку с большими окнами, перед чуть покосившимся крылечком стояла машина отца Сергия. Буряков прихватил пакеты с покупками и направился к дому. Словно приветствуя его прибытие, из крайнего окна зазвучало фортепиано, видимо, один из отпрысков батюшки отрабатывал урок. Буряков удивлённо покачал головой, молодец отец Сергий, всё успевает! Старые доски заскрипели под ногами, вот и звонок.

Дверь открыл хозяин дома в подряснике и с крестом на груди, из-за его спины пахнуло печным теплом и запахом свежего хлеба.

– Входи, Лев, – батюшка посторонился, пропуская Бурякова с объёмными пакетами.

– Вот, отец Сергий, я гостинцы привёз. Здесь для детей всякая всячина, а здесь сладости.

– Спасибо, от подарков не откажемся. Матушка! – громко крикнул священник.

– Да, батюшка, – в прихожую заглянула супруга священника с младенцем на руках. – Здравствуйте, – сказала она, увидев Бурякова.

– Матушка, ты должна помнить Льва Михайловича.

– Помню, помню.

– Проводи его на кухню и прими гостинцы, – батюшка повернулся к Бурякову. – Мы уж с твоего позволения сами детей одарим от твоего имени, хорошо?

– Конечно, – Буряков огляделся. – Я вот только разуюсь.

– Не надо, Лев, на улице снег чистый, оботри вот о тряпицу.

Буряков с облегчением сдал пакеты матушке и вслед за отцом Сергием прошёл в его кабинет, который мало чем отличался от любого другого кабинета: письменный стол с компьютером, книжный шкаф, забитый книгами, разве что в углу иконы и ладанка. Батюшка вошёл, перекрестился, Буряков поторопился сделать то же самое, затем они сели друг против друга.

– Ты уж извини, Лев, к детям не поведу, они уроки делают, а чаю мы и здесь попьём.

– Да, никаких проблем, – закивал Буряков.

– Так что у тебя стряслось?

– Большой у вас дом, – неожиданно для себя спросил Буряков.

– Да, – улыбнулся священник, – это бывшая школа, она давно пустая стояла, вот мне её по многодетности приход и определил. Так ты всё ж рассказывай.

– Я, отец Сергий, венчаться надумал.

– Чего?! – изумился батюшка. – Ты же едва от женитьбы спасся?

– Да, верно, и, наверное, со стороны это выглядит смешно, но сейчас всё другое, это не страсть, – Буряков замолчал.

– Так что же?

– Не знаю.

Буряков помолчал и начал говорить. Он рассказал о том, как появилась Настя, как они вместе гуляли по Москве, о чём разговаривали и ещё больше о том, о чём умалчивали не сговариваясь. Он говорил долго, за это время матушка принесла поднос с чаем и пирогами, а он говорил и говорил, наконец, остановился передохнуть.

– Чай остыл, – сказал батюшка.

– Да, остыл, – кивнул Буряков.

– Настя это та, с которой ты на причастие приезжал?

– Она.

– Хорошая женщина, но, как и ты, церковью пренебрегает.

– Виноваты, батюшка, так уж жизнь наша сложилась.

– Бог простит.

Они помолчали.

– Так чего ты от меня ждёшь?

– Благословения.

– На что?

– Настя сейчас в поезде едет, я хочу на самолёте её опередить и встретить в Омске.

– Эффектно, – усмехнулся отец Сергий. – Прямо принц на белом коне! Разве ж устоит одинокая женщина?! – голос священника загудел суровыми нотками, Буряков сжался. – А ты подумал, что венчание это не ЗАГС?! Это навсегда, понимаешь, по гроб жизни! Ты уверен, что она согласна?

– Нет, отец Сергий, – прошептал еле слышно Буряков, – не уверен.

– Так может не испытывать судьбу? У тебя же внуки, достаток, всё у тебя есть, стоит ли жизнь менять?

– Стоит! – твёрдо ответил Буряков. – Я из Омска без неё не вернусь.

– Да? – неожиданно подобревшим голосом спросил отец Сергий. – Хорошо, – он встал и перекрестил вскочившего Бурякова, – вот на это я тебя благословляю.

Батюшка задумчиво погладил крест, висящий на груди, пристально поглядывая на стоящего перед ним Бурякова.

– Купи кольца для венчания и лети, догоняй своё счастье. На, целуй крест.

Самолёт должен был приземлиться в Омске около пяти дня, а поезд прибыть на вокзал около семи вечера. Разница в два часа была вполне достаточна, чтобы успеть, если не будет задержек, к встрече. Буряков загадал, что если всё сложится с полётом, то его ждёт удача. Пока так и выходило: на посадку вызвали вовремя и в небо поднялись по расписанию. Он до последнего ждал какого-нибудь препятствия, но всё шло как по маслу. У Бурякова не было багажа, поэтому после приземления он просто вышел на огромную площадь перед аэропортом и сел в первое же такси. По пути таксист завёз его в цветочный магазин и Лев Михайлович купил охапку белых роз. На перрон явился в нетерпении, молясь, чтобы Серафим не ошибся с номером вагона.

Поезд с яркими красно-жёлто-белыми вагонами мягко подкатил к перрону, шестой вагон остановился напротив Бурякова, он закрыл лицо букетом и замер. Только сейчас он понял, что страшно боится отказа и уже не верит, что молодая красивая женщина свяжет с ним свою жизнь. Наверное, он бы сбежал, но упрямство и благословение отца Сергия держали на месте. Из вагона потянулись пассажиры, с каждым новым человеком шансы встретить Анастасию таяли, неужели он её упустил?!

Настя вышла последней, с трудом протискиваясь со своими чемоданами по узкому проходу. Едва она спустилась по ступенькам, какой-то мужчина с букетом белых роз снял и поставил в сторонку один за другим её тяжёлые чемоданы. Она никак не могла разглядеть лицо галантного человека, чтобы сказать спасибо. Вот он повернулся и опустил розы. Анастасия сжалась и, прижав руки к груди, перестала дышать. Глаза мужчины и женщины впились друг в друга, время остановилось. Буряков протянул букет.

– Настя, выходите за меня замуж.

Анастасия, потянувшись к букету застыла, её синие глаза и без того огромные, округлились. Сначала она побледнела, затем мгновенно её щёки стали пунцовыми.

– Как, так сразу?!

Буряков вместо ответа наклонился и поцеловал её в губы. Он так мечтал об этом, что даже признаться себе в этих грёзах боялся и вот они, её трепетные губы! Лишь мгновение он чувствовал сопротивление женских плеч, потом они ослабли, поддались, прильнули.

– Лев Михайлович! – возмутилась Анастасия, тщётно пряча улыбку. – Это возмутительно!

– Простите, Настя, но я не вернусь без вас в Москву.