Текст книги "Острова эфирного океана"

Автор книги: Борис Красногорский

Соавторы: Даниил Святский
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

– Это не совсем точно, Валентин Александрович, – сказал Штейн, – не тучи пепла вызвали это явление, а что-то другое. Еще Плиний, описывая знаменитое извержение Везувия, во время которого погибли Геркуланум и Помпея, обратил внимание на то, что туча пепла и дыма, поднявшаяся из кратера вулкана, сначала прямо, как свеча, затем вдруг распространилась в стороны, подобно ветвям итальянской сосны-пинии, и дальше вверх не пошла. Эти пиниеобразные облака наблюдаются всегда при извержениях и всегда выше 11 километров не могут подниматься. Отсюда метеорологи сделали вывод, что на этой высоте встречается иной слой земной атмосферы, подобно потолку не позволяющий проникнуть туда более тяжелым частицам пепла, и пиниеобразные облака стелятся под этим "потолком". Этот верхний слой атмосферы назван был стратосферой. Светящиеся же облака, после извержений Кракатау и Лысой Горы, носились на высоте 70–80 километров. Надо полагать, что это были не продукты извержения в прямом смысле, а водород, выделившийся из частиц вулканического пепла и проникший вместе с парами воды в стратосферу. Поэтому ночные светящиеся облака состоят, вероятно, из кристаллов замерзших водяных паров с водородом, плавающих в стратосфере.

– Ваша поправка очень интересна и вполне убедительна. Я охотно ее принимаю. Допуская эти же условия и на Венере, мы должны себе представить еще более мощные парообразно водородные облака, в роде наших перистых (cirrus), держащихся в высоких слоях атмосферы и вызывающих то великолепное явление голубовато-нежного света, который нашими астрономами характеризуется как пепельный свет Венеры, – сказал, подумав, Имеретинский.

– Пожалуй и я готов согласиться с Вами, Валентин Александрович, – сказал Добровольский.

Особенно благоприятствуют Вашему объяснению наблюдения пепельного света Венеры, сделанные за последнее время Фогелем и Лозе. Они видели пепельный свет, простиравшимся не над всей неосвещенной частью диска, а на 30–40° от терминатора, что ясно намекает на сумеречное происхождение света. Но не забывайте, что есть еще одно объяснение этого загадочного явления. Дело в том, что некоторые астрономы, как, например, Трувело, видевшие неосвещенную часть Венеры, заметили, что она темнее окружающего фона неба. Поэтому они склонны думать, что пепельный свет Венеры – это просто негативное ее изображение, проектирующееся на более светлом фоне неба, освещенном зодиакальным светом и отдаленными частями солнечной короны.

– Эта гипотеза очень остроумна, Борис Геннадиевич, но в ней есть одно слабое место. Почему же, собственно, зодиакальный свет должен находиться только сзади планеты и служить ее фоном? Я думаю, что он окружает планету с обеих сторон. Мне кажется, даже наоборот, зодиакальный свет не только не будет подчеркивать контуры неосвещенного диска планеты, но, наоборот, станет размывать их и тем ослаблять настоящий пепельный свет, в реальности которого я не сомневаюсь.

В этом пункте разговора друзья наши вдались уже в такие тонкости, что вопрос поневоле должен был остаться открытым. Никто ведь еще не знает в точности об истинной форме и размерах зодиакального света и потому трудно решить вопрос, как далеко он распространяется за пределы Венеры не ослабевая в своей интенсивности.

* * *

Ученая экскурсия уже значительно удалилась от того места, где в недалеком расстоянии от хвойных лесов на уступах скал стоял «Победитель Пространства», у которого, как у «родного очага» остались оба биолога с Наташей. Путь экскурсантов лежал через негостеприимную страну. Всюду были глыбы гранитов и только скудная хвойная растительность временами разнообразила ландшафт. Через несколько дней пути, стали встречаться следы недавней вулканической деятельности: затвердевшие туфы, пепел, шлаки, рапилли и вулканические бомбы.

На горизонте, среди различных возвышенностей, внимание наших путешественников привлекла в особенности одна высокая гора с плоско срезанною верхушкою. Можно было думать, что это вулкан, недавно погасший или еще действующий. Свежие следы извержения говорили скорее за последнее, и Штейн высказал даже предположение, что быть может сейчас протекает одна из пауз, какие всегда наблюдаются у тех вулканов, деятельность которых носит затяжной характер. Конечно, этот вулкан, по направлению к которому шли наши путешественники, не подтверждал и не опровергал мнения Штейна о широко развитой деятельности вулканов в южном полушарии планеты. Путешественники знали, что им придется миновать еще не один такой вулкан, пока они приблизятся, хоть немного, к цели. Они не скрывали друг от друга, что, в сущности говоря, они идут в слепую. Неизвестно, что ждет их впереди, – быть может, неодолимые препятствия. Горная цепь может оказаться настолько большой и непроходимой, что послужит естественной преградой всякой их попытке к движению вперед.

Днем, передвигаясь вперед в гору, под унылым покровом облачного неба, среди голых скал, путешественники к вечеру сильно уставали и, располагаясь на ночлег, часто не в состоянии были даже развести костра за отсутствием топлива. Ночь проходила в научных спорах и только за этими спорами они забывались и отдыхали. Во время одной из таких ночевок Штейн, долго не смыкавший глаз после того, как Имеретинский и Добровольский уже спали безмятежным сном, вдруг заметил, что над вершиной той самой горы, которую он принимал за вулкан, облачность была слабо окрашена как бы отдаленным заревом пожара. Для него теперь уже не было сомнения, что где-то вблизи вулкана, быть может через одну из боковых его скважин, выступила раскаленная лава, блеск которой отражается в облаках. Днем он сообщил об этом своим спутникам и вечером, действительно, можно было наблюдать то же самое.

Путь свой экскурсанты держали немного восточнее вулкана и полагали, что он останется в стороне от них. Но последующие дни разрушили все их планы. Во время одной из следующих ночевок, все они были пробуждены необыкновенным гулом раздавшегося землетрясения. Облака над кратером вулкана светились сильнее, чем во все предыдущие ночи. На рассвете землетрясение повторилось. Им было отчетливо слышно, как в окрестных горах происходили какие-то сдвиги и перемещения скал, наводившие на них, никогда не испытанный ими, животный страх. Над кратером вулкана теперь уже можно было видеть небольшое облачко пепла и пара, которое, очевидно, и светилось ночью так ярко.

Старик Штейн был настойчив и ему долго не хотелось сдаваться. Указывая на облачный столб вулкана, он шутя говорил, что подобно древним евреям, блуждавшим в пустыне, они идут по указанию этого облачного столба, по ночам кажущегося огненным и освещающим им дорогу. Быть может оно и выведет их на настоящую дорогу.

Однако, вскоре все убедились, что идти вперед – значит рисковать жизнью. Подземный гул землетрясения повторялся в последние дни и потому решено было повернуть обратно. Но не успели они сделать и одного дня пути, как новый удар землетрясения привел их прямо в панический ужас. Оно сопровождалось не только сдвигами, но и образованием громадных трещин в горах, значительно затруднявших обратный путь. Через день они пришли к месту одной из предшествующих своих ночевок и к ужасу убедились, что их отделяет от нее поперечная трещина сказочных размеров, образовавшаяся во время землетрясения. В ширину она достигала от 10 до 30 метров, а глубина была неопределима, зияя загадочной черной щелью. Переходить ее им не было никакой возможности и потому оставалось одно из двух: или подниматься к востоку в гору или спускаться к западу, где вдали под пеленой тумана, по-видимому, синели леса. Но подниматься вверх, почти к вулкану, – это значило бы снова возвращаться назад, и потому оставался единственный выход – спускаться к западу вдоль трещины до тех пор, пока она не окончится, чтобы перейти потом к северу.

Рассуждать долго не было времени и все торопливо пошли к западу. Ночью решили не останавливаться и идти дальше. Временами, озираясь назад, они видели отдаленный свет, блестевший в клубах дыма над вулканом, который уже никак не был теперь спасительным маяком; наоборот, в его зловещем отблеске виделось грозное предостережете. На утренней заре, усталые, они присели отдохнуть. Трещина не уменьшалась и небольшими излучинами уходила вдаль, слегка направившись к северо-западу. Уклон местности был настолько значителен, что скоро вулкан скрылся за уступами скал и хвощовая и хвойная растительность стала попадаться все чаще и чаще. Было ясно, что еще ниже начнутся леса.

На следующий день, во время дневного привала, Добровольский обратил внимание на то, что у самой поверхности почвы заметен небольшой слой углекислоты, так как не удавалось развести костра. Огонь гас при приближении его к почве. Было ясно, что впереди лежала новая долина смерти, подобная той, в которой едва не погиб Карл Карлович, и потому спускаться вниз было опасно. Что же, однако, оставалось делать бедным путешественникам, загнанным жестокостью самой природы в такой непроходимый тупик: сзади гроза вулкана, впереди пропасть, в стороне долина смерти…

Вдруг оглушительный взрыв потряс окрестность. Облако пара с шипением поднялось над скалами в той точке горизонта, за которой приблизительно находился вулкан. Очевидно, произошло так долго подготавливающееся в недрах подземного мира извержение лавы на поверхность.

– Смотрите, – сказал через минуту Имеретинский, – лава течет ужасным потоком и кажется в нашу сторону! Надо спасаться!..

– Но куда же нам идти? – в отчаянии вскричал Добровольский. – Мы кажется, погибли…

– Господа, не будем терять присутствия духа! Давайте серьезно обсудим наше положение, – сказал Штейн. – Быть-может еще…

Но вдруг счастливая мысль озарила Имеретинского, при взгляде на отдаленную группу сигиллярий.

– Господа! – вскричал он, – ни одной минуты промедления! Мы устроим мост через пропасть…

– Что вы, какой мост? – с ужасом посмотрел на него Добровольский, но вспомнив, как уже однажды его друг спас их, когда пошел чинить разорванные цепи "Победителя Пространства" над пропастью междупланетного пространства, – он готов был поверить и теперь в спасение, хотя помощи не было видно ни откуда.

– Мы срубим одно только вот это дерево и, положив через пропасть, спустимся на ту сторону. Вы замечаете, что противоположный берег трещины лежит ниже нашего, следовательно, уклон, к нашему счастью, в ту сторону. Итак, за дело, не теряя времени…

Подрубить сигиллярию было делом одной минуты. Трудно подавалась только крепкая кора, внутреннюю же древесину можно было перерезать также легко, как мочалу. Срубленный высокий ствол рухнул вниз; благодаря легкости, путникам не стоило особенного труда стащить его к пропасти.

– Теперь, господа, все дело в том, чтобы суметь перекинуть его на противоположную сторону. Сделаем так. Положим дерево перпендикулярно к трещине, вот на это место, которое, наиболее возвышается над противоположным краем.

Все молча последовали за Имеретинским и общими усилиями положили ствол дерева на указанное место, отрубив верхушку.

– Попробуем толкнуть его теперь сразу так, чтобы оно скользнуло вдоль своей оси и противоположным концом попало на тот берег.

Сказано-сделано… но всего на какой-нибудь метр не достигнув противоположного края, дерево с треском зашумело в пропасть и вскоре скрылось в ее мрачной глубине. У всех опустились руки с досады от постигшей их неудачи. Однако, медлить было нельзя. Они начали рубить другое дерево, более тонкое, чем первое. В это время на скалах юго-западного горизонта что-то ослепительно блеснуло, как струя раскаленной стали на каком-нибудь металлургическом заводе. Это поток лавы спускался со скал прямо на наших путников, вздымая над собой клубы паров.

– Скорее, скорее господа, иначе мы опоздаем. Видите – гибельная лава уже надвигается! – вскричал Имеретинский.

На этот раз дерево толкнули удачно и оно опустилось противоположным концом на тот берег, выгнувшись над бездной под собственной своей тяжестью.

Первому предложили спуститься Штейну на ремне собственного пояса. За ним последовал Добровольский. Оба удачно соскользнули по продольной ребристой коре сигиллярии на противоположный берег. Имеретинский сидел на конце ствола, чтобы дерево не скользнуло по инерции дальше, вместе со своими пассажирами, и не обрушилось бы в пропасть. Но все обошлось благополучно. Тем временем он успел заострить и вбить кол возле конца дерева и бывшей у него веревкой привязать его к нему, Подвесившись на ремне своего пояса, он готов был соскользнуть на противоположный край трещины. Штейн и Добровольский, стоя на противоположном берегу нетерпеливо ожидали конца его приготовлений.

Вдруг клубы паров с шипением вырвались из трещины и покрыли ее густым облаком…

* * *

Наташа, Карл Карлович и Блауменберг, оставшиеся вблизи «Победителя Пространства», вскоре начали скучать без своих друзей. Когда же подземный гул землетрясения докатился и до них, они начали тревожиться. Начавшееся извержение лавы из кратера вулкана повергло их в полное уныние. Карл Карлович пытался скрыть свое волнение от Наташи и, как мог, успокаивал ее, стараясь уверить, что путники идут на большом расстоянии от места катастрофы. Блауменберг был молчаливее обычного и сидел все время над своим микроскопом.

Когда извержение окончилось и наступил период относительного спокойствия, Наташа стала часто ходить в том направлении, куда ушел Имеретинский и его спутники. Ей все казалось, что они, встретив неодолимые препятствия, скоро должны возвратиться. Напрасно, однако, смотрела она на окрестности в бинокль: никто не появлялся над унылыми скалами… Сердце ее мучительно сжималось от боли за дорогих друзей. Прошло уже много дней после катастрофы. Карл Карлович ломал себе голову над вопросом – живы или погибли его друзья? Все данные были за то, что они не остались в живых, но он отгонял эти навязчивые мысли и ему не хотелось допускать этой ужасной возможности. Он видел, как страдает Наташа, как она исхудала и побледнела за эти дни и всячески старался ее развлечь. Наташа грустно смотрела на него и говорила:

– Ах, Карл Карлович, оставьте, не надо! Я не могу допустить, чтобы они погибли. Ведь с ними Валентин Александрович, а помните, как он выручил нась там, в мировом пространстве? Не могли же стать они жертвой своей неосторожности…

В этот день Наташа с Карлом Карловичем спустились по направлению к "Долине Смерти", поискать новых насекомых в кустарниках. Так как местность к северу и западу отсюда была достаточно известна, то на этот раз они углубились к востоку. Каково же было их изумление, когда здесь они увидели идущих навстречу им своих друзей. Радости не было конца. Не только Наташа, но даже и Карл Карлович растрогался, увидев своего Бориса целым и невредимым. Путники сильно устали и измучились, но сознание, что они опять "дома", придало им сил, и Имеретинский начал рассказывать о своих приключениях. Он был на волосок от гибели и едва успел спуститься через пропасть, как она начала наполняться потоком лавы; ему пришлось употребить нечеловеческие усилия, чтобы, спускаясь на ремне собственного пояса, не потерять сознания от удушливых газов, поднимавшихся над клокочущей лавой, и не упасть в пропасть. Очутившись на противоположном берегу они бросились бежать без оглядки, и только отбежав уже на порядочное расстояние, убедились, что трещина в сущности спасла их, так как лава, устремившись в нее, долго не могла заполнить ее бездонной глубины и потекла, по-видимому, уже по руслу самой трещины. Только удушливые газы с облаками пара еще долетали до них, но и они скоро сменились проливным дождем с ужасными раскатами грома, заставившими их пробыть несколько дней в пещере. Гроза, оказалось, прошла и через ту местность, где оставалась другая часть экспедиции, подарив их проливным дождем и эффектными разрядами электричества. Особенное впечатление у Наташи оставил своеобразный шум Венериного леса во время бури, которая предшествовала грозе.

Когда все члены экспедиции вновь собрались за общим ужином у приветливого костра, их разговоры сосредоточились ни минувшей катастрофе. Она обсуждалась со всех сторон и, между прочим, выдвинулся общий вопрос о сущности вулканических явлений. Подобно тому, как и при извержениях на земном шаре, здесь наблюдается характерная подробность – появление громадного количества паров, выброшенных вулканом вместе с лавой. Обычно полагают, что из всех газов, выделяющихся из лавы при ее извержении на поверхность, преобладает водяной пар (99 %), и кроме того выделяются сернистая и хлористоводородная кислоты, углекислота, водород и другие газы.

– Нет сомнений, – говорил Имеретинский, – что и здесь при вулканических явлениях огромную роль играет вода, т. е. собственно, водяной пар, упругая сила которого, при высокой температуре громадна. Она-то и производит все явления вулканизма.

– Но как же попадает внутрь Земли вода? – спросила Наташа.

– Обычно полагают, что вулканы расположены вблизи морей, что вода последних через трещины на дне, а также медленно просачиваясь через горные породы и проходя через пустоты в земной коре, попадает внутрь Земли, доходя до расплавленных горных пород, и обращается в пар. Образующаяся через это соединение огненно-жидкая масса выбрасывается через трещины на поверхность. Этот взгляд впервые был высказан еще римскими писателями, затем его поддерживали Гумбольдт и другие. В последнее время, однако, он сильно оспаривается. В самом деле, ведь не все же вулканы находятся вблизи морей. Притом странно представить себе, чтобы вода – подходя к магме, поглощалась ею. Наоборот, естественнее предполагать, что вода, коснувшись магмы, моментально должна превращаться в пар и вырываться самостоятельно, оставляя магму внутри, что однако противоречит действительности.

– Да, это основательные возражения против теории Гумбольдта, – сказал Штейн. – Я охотнее склоняюсь к объяснению Зюсса, который полагает, что ни водяной пар, ни углекислота, выделяющиеся при извержениях, не могут быть результатом проникновения этих газов с поверхности Земли внутрь. Наоборот, они являются из внутренних глубоких частей Земли и представляют собою результат освобождения земного шара от газов, начавшегося еще с момента отвердения земной коры и продолжающегося и поныне. Таким путем выделились из недр Земли ее океаны и все вообще водные источники. Не вулканы питаются морскою водою, а наоборот, моря увеличиваются в объеме и массе после каждого вулканического извержения.

К вечеру следующего дня небо начало проясняться. Появилось долго не виданное Солнце и температура сильно поднялась. Ночью же все любовались великолепными серебристыми светящимися облаками, охватившими тонкой вуалью весь западный небосклон до самого зенита.

– Вы правы, Валентин Александрович, – сказал Добровольский, – обращаясь к Имеретинскому. Вот и светящиеся облака, как результат происшедшего извержения. Помните, вы объясняли ими пепельный свет Венеры?

– Да, Борис Геннадиевич, если бы Венера сейчас была близка к нижнему соединению с Солнцем относительно Земли, наши астрономы несомненно видели бы ее пепельный свет. Я продумал свое объяснение глубже и пришел к заключению, что те благодатные, сравнительно умеренные климатические условия, которые мы встретили на Венере, в значительной степени обязаны светящимся облакам,

– Это каким же образом?

– Не так давно американский астроном Эббот разрабатывал вопрос об изменении климата на земном шаре в зависимости от вулканической деятельности Земли. Он придает большое значение поглощающей способности светящихся облаков, задерживающих по его расчетам до 1/19 количества солнечных лучей, которые, следовательно, не достигают земной поверхности; таким образом, годичная температура на Земле после извержения какого-нибудь вулкана и появления светящихся облаков может упасть на три и даже более градуса. Теперь интересно знать, какую температуру приписывают наши астрономы Венере?

– По вычислению Христиансена, она должна равняться на поверхности планеты + 65 °C. Аррениус обращал внимание на большое альбедо планеты, т. е. на ее большую способность отражать солнечные лучи, и полагал, что вследствие этого средняя ее температура несколько ниже вычисленной Христиансеном. Вообще астрономы склонны были думать, что облачность планеты должна значительно умерять температуру, в чем мы и убедились самолично.

– Прекрасно. Теперь прибавьте к этому еще одно, забытое астрономами обстоятельство: тучи вулканическая пепла и верхние водородные облака, согласно поправке нашего уважаемого профессора, и вы увидите, что при теоретическом расчете нужно и это принять во внимание, и вот все эти обстоятельства в своей совокупности и обуславливают царящие здесь благодатные климатические условия, в значительной степени содействовавшие продуктивности наших исследований на планете.