Текст книги "Любовная лихорадка и золото скифов"
Автор книги: Борис Михайлов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)
– Сколько же лет старушке? – удивилась Елена. – Сто двадцать?
Курт рассмеялся.
– Девочкой была в то время, сейчас пожилая женщина. Старуха.
– Побеседуем, раз вам хочется.
Курт просил Елену уговорить хозяев разрешить пожить у них три – четыре дня. Эрвин объяснил, что хочет проникнуться духом окружающей обстановки. Лучше познать русскую душу, надеется оживить воспоминания. Хорошо заплатят.
– Право не знаю, удастся ли уговорить. Поговорю, конечно.
– Номер в отеле останется за нами.
Немцы продолжали удивлять. За три года работы с иностранными туристами впервые попалась такая необычная пара. Хотят пожить в русской хате! Отказываются от экскурсий, не интересуются традиционными достопримечательностями. На писателя, всем восторгающего поэта, старик не походил. Спросила, в каком жанре работает, что издал, невразумительно ответил, что собирается стать писателем. Пишет мемуары о войне. Курт вообще производит впечатление недалекого шалопая. Пыталась заговорить о современной литературе, поинтересовалась театрами Штутгарта, ответа не получила.
***
После обеда немцы отправились к себе в номер передохнуть, а Лена побежала домой сообщить маме о своем решении, выйти замуж. Как и опасалась, мама отказалась понимать её, возмутилась скоропалительным решением.
– Кто он, ты знаешь, паспорт хотя бы смотрела?
– Не пришло в голову.
– Сколько курортных историй сама рассказывала! Приезжают, влюбляются, искренне верят, что нашли свое счастье, а вернутся домой, забывают летние увлечения. Говоришь, машина дорогая, квартира, деньги есть. А откуда у молодого человека в его годы, задумалась? Честным путем можно заработать? Мы с тобой на двух работах каждая.
– Мама, у него своя фирма. Всего добился сам.
– Слушай больше!
Спорили долго. Евдокия Андреевна не могла понять дочь. Считала умной, не способной на необдуманные поступки, а приехал из столицы ловелас, и клюнула на ухаживания. Как семнадцатилетняя школьница.
– Видела его всего пять минут.
– Достаточно пообщались.
– Не узнаю тебя. Интересный человек, понравился, ну и поддерживай знакомство, узнай, как следует. Серьезный человек на второй день знакомства не предложит замуж. Может, авантюрист и машина не его, врет всё, а ты, девчонка несмышленая всему поверила.
– Мама, я влюбилась! Первый раз. Мне двадцать четыре, достаточно знаю жизнь. Он тоже влюбился с первого взгляда. Я напомнила ему погибшую жену.
– Еще хуже! Привлекла не как личность, интересная женщина, а напоминание о прошлой любви. В тебе увидел её. Понимаешь? Не будь вы похожи, не обратил бы внимания. Пройдет какое-то время и увидит – ты не она.
Мама долго еще уговаривала дочь быть благоразумной, не принимать на веру всё, что ей говорят. Елена убеждала, если никому не верить, жить не стоит. Евдокия Андреевна пила успокоительное.
Она мечтала, что дочь встретит достойного человека, выйдет замуж, родит ей внуков. Будет это еще когда-то, в отдаленном будущем, сейчас им хорошо вдвоем. Годы между тем шли, подруги Лены давно обзавелись семьями. Долгожданное известие, что дочь собралась замуж, прозвучало неожиданно, повергло в шок. Евдокия Андреевна не была готова смириться с неизбежным так вдруг. "Что будет дальше – увезет в Ленинград? Остались бы в Феодосии… В Ленинграде работа, квартира"…
– Приведу вечером, познакомитесь ближе. Уверена, изменишь мнение.
– Приведешь? Я не готова принять сегодня.
– Что тебе готовиться – не королевская особа, обыкновенный мужчина.
– Сама говорила, богатый избалованный молодой человек. И мне таким показался.
– Не говорила – избалованный. Так я звоню, пусть приходит в восемь?
– Не знаю. Так неожиданно. Поможешь подготовиться, не убежишь? Переодевайся, и возьмемся за уборку. Нельзя в такой квартире принимать жениха.
– У меня поездка с немцами. Вечером успеем убраться. Да что убирать, и так все чисто, прибрано.
13
Из ресторана Игорь направился в знакомый Интернет – клуб на Галерейной. Открыл сайт своей фирмы и взялся за отчеты последних дней. Судя по цифири, дела шли неплохо. Его отсутствие пока ни сказывалось. Не заключен, правда, ни один новый контракт, но и при нем они заключались не каждую неделю. "Спокойно можно оставаться в Феодосии. Здесь с Еленой быстро не распишут, даже если заплатить. Подадим заявления в Питере. Как мама встретит решение Лены? Еще не стара, поживет пока одна, а там видно будет".
Он закрыл сайт, расплатился и вышел на улицу. Четвертый час. Лена освободится еще не скоро. Вернулся в отель за пляжными принадлежностями, переоделся. Сегодня решил не ходить далеко от гостиницы и отправился на ближайший пляж.
С трудом нашлось местечко расстелить пляжную подстилку между семейными парами с детьми. Будут шуметь, зато можно оставаться спокойным за сохранность бумажника и телефона. На дальнем платном пляже вчера людей было значительно меньше. Наказав соседям присмотреть за вещами, вошел в воду, преодолел мелководье, кишащее детьми, и поплыл за буйки. Перевернулся на спину и остался лежать почти неподвижно. Теплая вода, солнце, приятные воспоминания первой половины дня. Он блаженствовал.
Лена стала главным в его жизни. Никогда еще не отдавался своим чувствам так бездумно.
"Четыре дня знакомства, и собрался жениться. Расскажу маме – не поверит. Считает рассудительным, всегда просчитывающим все варианты, готовым обсудить с родителями, посоветоваться, а тут все решил в одночасье". Волны медленно относили его от берега. Смотрел в синее безоблачное небо и ничего не видел. Мысленно перенесся в Питер, в свою двухкомнатную квартиру на Юго-западе. "Впишется Лена в обстановку, где все будет напоминать Татьяну? Может поменять квартиру? Жалко, конечно, столько всего перестроили, сделали европейский ремонт. Гараж под боком… Размечтался. Вдруг еще не согласиться, ничего ведь не обещала. Решится оставить маму?.. Евдокию Андреевну можно перевезти и поселить с родителями. Женщина, кажется, покладистая, с моими уживется. Отца неделями не бывает дома, обе не будут жаловаться на одиночество". Рядом промчался, гидроцикл и заставил оглянуться. Увидел, что заплыл далеко и, не торопясь, повернул к берегу.
Растянувшись на подстилке, почувствовал, как острые камни впиваются в спину. Лежать было неудобно, и он сел. Достал телефон позвонить Лене. На дисплее светился ее номер, пока плавал, звонила. Он нажал её имя на трубке и сказал, что сейчас на пляже "Камушки", ждет – не дождется встречи.
– Мама хочет видеть тебя. Приходи. Адрес помнишь? В восемь ждем, придешь?.. Я тоже.
Говорила отрывистыми фразами, очевидно, рядом чужие уши. Что-то случилось, – догадался Игорь.
– Ты уже дома?
– С туристами. Дома буду не раньше восьми.
– Что-то случилось, возникли проблемы?
– Все будет хорошо, не могу больше говорить. До вечера. – И отключилась. Проблема возникла – убедить маму. Не понимала её, не могла смириться с перспективой, нарушающую тихую безмятежную жизнь. Волновало предстоящее объяснение мамы с Игорем.
***
Идти к Лениной маме Игорь надеялся вместе. Теперь визит превращался в официальную просьбу руки. Темного костюма с собой не было, и он попросил горничную выгладить белый летний, который так и не вынимал из чемодана, взяв на всякий непредвиденный случай. "Костюм приличный, летом сойдет. Остаётся решить, что кроме цветов взять. Шампанское само собой. Торт банально, уже приходил с тортом". Остановился на конфетах. В "Лакомке", недалеко от дома Лены, обратил внимание на большой выбор конфет в коробках.
Запищал телефон. Он включил трубку, ни Елена ли передумала? Нет, слава Богу! Звонил феодосийский родственник Григорий Федорович, отец мужа племянницы Юли, с которым познакомился на её свадьбе. Тогда, в суматохе, пообщаться удалось недолго, понял, не его круга человек. Не предполагал, что когда-нибудь окажется в Феодосии и придется общаться. Григорий Федорович, бывший моряк, отлично разбирался в радиотехнике и автомобилях. Выйдя на пенсию, занимался ремонтом и восстановлением старых машин, установкой радиоэлектроники; дело его процветало.
Несколько дней назад Игорь нанес ему визит вежливости. Григорий Федорович, как специалист по автомобилям, завистливо осмотрел Игорев "Ягуар", попросил разрешения проехать.
– Шикарная машина, дорогая аудиосистема, а расстроена, динамик в правой дверце хрипит, – поставил диагноз. – Как-нибудь заезжай после работы, отрегулирую.
Игорь всё не мог выкроить время, теперь Григорий Федорович сам предложил, если Игорь сейчас приедет, то за вечер наладит всю аудиосистему, не только динамик в правой дверце. Он выключил телефон и собрался на стоянку за машиной. Мобильник снова запищал. Звонила мама.
– Третий день не звонишь, так занят, некогда?
Игорь извинился, объяснил, что вернулся из Ялты обратно в Феодосию и у него много радостных событий, о которых пока не может рассказать.
Мать перебила.
– Курортный роман? Смотри, чтобы не зашло слишком далеко.
– Ничего пока не знаю, мама. Завтра или послезавтра позвоню и все объясню.
Мама осталась довольна его ответом, поинтересовалась, посетил ли Григория Федоровича – их нового родственника. Она встречалась с ним в Обнинске на свадьбе внучки Юли.
– В эту минуту как раз собираюсь к нему. Ты ясновидящая?
14
Отдохнув после обеда, немцы привезли Елену к Нине. Шофер спросил разрешения не ждать и уехал. У забора Лена заметила Славку – одного из бандитов, находившихся в гостинице, когда ее затащили туда из-за злополучного поручения Артура. Сейчас он любезничал с молоденькой девушкой. Парочка напоминала влюбленных.
– Вы хозяйка? – удивилась Елена, увидев Нину – совсем еще не старую женщину. "Как она могла встречаться с ее туристами в войну"? Нина поняла ее недоумение.
– Немцы хотят побеседовать с моей свекровью. Хозяйкой. Сейчас пошлю за ней.
– Катерина! – позвала она дочку. – Сбегай к бабушке, скажи, немецкие туристы с переводчицей приехали.
Катерина неохотно оставила Славку и побежала огородами в соседний дом. Вернувшись к гостям, спросила Елену.
– Вы переводчица, а гид кто у них?
– Хотела посмотреть на гида? Я переводчица и гид в одном лице. Скажи лучше, бабушка с вами живет?
– С нами. У дяди Володи дочка родилась, и бабушка теперь водится с маленькой. Их дом рядом. А вы учительница?
– Учительница.
Курт увидел, девочка любит поговорить, и спросил, в каком классе учится. Катерина обиделась, что ее приняли за малолетку, и возмутилась.
– Похожа на школьницу? В прошлом году школу закончила. В колледже учусь.
Курт улыбнулся.
Пока разговаривали с Катериной, подошла ее бабушка Дарья Васильевна.
– Быстро вы, я думала, завтра с утра приедете.
– Елена Николаевна, – представилась Елена. – Летом работаю с туристами, а вообще преподаю немецкий.
– Меня Дарья Васильевна кличут.
– Вспомнили своего военного постояльца?
– Четверо в хате жили. Офицер и три солдата. Молодые были, теперича разве узнаю? Не обижали, грех жаловаться. Шоколадом угощали. До войны его и не пробовала. Тушенку приносили, сахар. Одиннадцать лет исполнилось, когда немцы пришли. Девчонка. Один был психоват, постоянно ругался "русские свиньи". Не нравилось из рукомойника мыться, в туалет на улицу ходить. Привык к водопроводу. Собачонку нашу Кутьку застрелил. Офицер потом наказал его – три дня ходил порт караулить. Он тоже особо не обижал бабушку и меня. Офицер строго относился к дисциплине. Чтобы кто что-то украл, отнял, – не было.
– Вы были девочкой, всего не знали. А взрослые? Кто из взрослых оставался в оккупацию?
– Одна бабушка. Мама с отцом в то лето завербовались на Дальний Восток. На путину. Многие тогда ездили на заработки. Папу прямо оттуда на фронт забрали, а мама так и осталась на Дальнем Востоке, не смогла добраться до нас. Вернулась после войны. А папу убили.
В войну все голодали, а у нас в доме всегда было, что поесть. Жильцы помогали в огороде, охраняли сад. Меня никто не трогал, а у других и матерей, и девчонок насиловали. Многих чуть постарше отправили в Германию. За укрытие партизан, расстреливали на месте, вешали на площади перед управой, рядом с сегодняшней администрацией. Говоришь, девчонкой была, ничего не понимала. Понимала и всё помню.
Елена едва успевала переводить словоохотливую старушку. Эрвина не очень интересовали воспоминания, и он прервал её.
– После войны немцы часто приезжают в город?
– Недавно стали ездить. Приезжают на могилы родственников, похороненных здесь. Кто богаче, перевозят останки на родину. При советской власти в Феодосию иностранцев не пускали, – пояснила Елена.
– Да что ты, какие немцы! С войны ни одного не видела.
Елена перевела, немцы переглянулись, пошептались. Эрвин перешел к главному.
– Хелен, переведите, я пишу книгу воспоминаний, и желал бы несколько дней пожить в этой хате. Курт немного говорит по-русски, поможет общаться. Хорошо заплатим.
Елена перевела, и старушка очень удивилась.
– Мне не жалко. Я больше у Володьки ночую. Как Нина? Пока сын в плавании, она тут хозяйничает.
Нина, стоявшая рядом, тоже удивилась. Переглянулась с дочкой, спрашивая ее совета. Катерина пожала плечами.
– У нас никаких удобств. Да и куда положим гостей? Мы русских отдыхающих никогда не берем. Муж плавает, зарабатывает неплохо, на кой лишние хлопоты. Давайте, я сведу к Молчановым. У них дом больше и сад, они как раз дали объявление, – предложила Нина.
– Мой дядя хочет этот дом. Он тут жил, – сказал Курт и повернулся к Елене, продолжив по-немецки. – Переведи, здесь дядя перенесется в атмосферу военных лет. Другой дом не нужен, у нас номер в отеле снят, знаешь.
Елена объяснила, а хозяева никак не могли понять, чем приглянулся иностранцам, снявшим номер в "Астории", их дом. Ну, жили здесь когда-то. Что из этого? Елене долго пришлось объяснять, как важно творческому человеку окунуться в атмосферу окружающего когда-то мира, подышать тем воздухом. Согласие свекрови и валюта, в итоге убедили Нину уступить.
– Потом пусть не жалуются на неудобства. Я рано встаю, шумлю. Катерина возвращается поздно. Телевизор орёт весь день.
– Мы согласны! – сказал Курт. – Главное – русская экзотика.
– Заплатят сколько? – нарушила молчание Катерина.
– Десять долларов в сутки! – назвала цену Нина.
– Побойся Бога, – вмешалась Дарья Васильевна. – Три доллара с человека берут за комнату в казенных домах.
– Мы согласны, – поспешил ответить Курт. – Можем марками или на гривны поменяем.
Все зашли в хату, еще раз обошли комнаты.
– Питаться как будете? – спросила Нина у Курта. – У нас еда простая.
– Питаться это что? – повернулся Курт к Елене. Она объяснила, и они с Эрвином высказали пожелание питаться у хозяйки.
Договорившись обо всем, немцы внесли задаток в марках. Нина с любопытством смотрела на незнакомые денежные знаки, Катерина выхватила купюру и, рассмотрев, успокоила мать.
– Марки не хуже доллара. Даже надежнее, не сомневайся.
– Слава Богу, все легко и быстро решилось, – думала Елена, озабоченная вечерним визитом Игоря и продолжением трудного разговора с мамой. Немцам необходимо было вернуться в город взять кое-что из вещей, и Елена вызвала такси.
Вместо такси на узкой улочке, где не разъехаться, неожиданно показался темно – синий "Ягуар". Елена узнала машину Игоря. Он увидел её и остановился, вышел из машины.
– Как узнал, что я здесь, и жду такси?
– Интуиция подсказала.
Вскоре к Игоревой машине подкатило муниципальное такси "Фольксваген" и принялось сигналить, требуя уступить дорогу.
– Не уезжай без меня, пожалуйста, подожди пять минут. Загоню машину к соседям во двор и поеду с тобой.
– Куда поставишь? – не поняла Елена. Он не ответил, проехал метров десять и свернул в соседний с Ниной двор.
Немцы вышли на улицу, продолжая удивляться загадочным русским. Живут в сараях с туалетом во дворе, а разъезжают на "Ягуарах" и новых "Фольксвагенах".
– "Ягуар" – очень дорогая машина, – заметил Курт.
– Наверняка не новая, угнана из Европы, – ответил Эрвин.
Елена, слышавшая их, сказала, что хозяин машины поедет с ними, всё смогут расспросить у него.
Подошел Игорь, извинился, что заставил ждать.
Эрвина посадили с водителем, а Курт с Игорем и Еленой с трудом разместились сзади. Елене пришлось извиниться и сказать, что Игорь ее родственник и очень торопится в город.
Таксист сразу же пристал к Игорю с вопросами. Новую ли взял машину, или подержанную, сколько заплатил. Игорь вынужден был объяснить, что машина новая и купить её, несмотря на приличные заработки, не в состоянии. Машину подарил отцу президент Сербии за успехи в миротворческой миссии.
– Он кто у вас? – не отстал любопытный таксист. – Генерал или дипломат?
– Полковник.
– Скромно, полковник всего-навсего, да еще за границей, – завистливо повторил водитель.
– Отец постоянно рискует жизнью. В Сербии, Хорватии, сегодня в Чечне.
– Всё рассказал, – повернувшись к Игорю, на ухо сказала Елена, – мне ничего не говорил. Кому оставил машину? У тебя, выходит, друзья в городе и молчал.
– Родственник. Седьмая вода на киселе. Услышал, как радио в машине играет, – динамик один, видимо, отвинтился и дребезжит, вызвался быстренько сделать. Я сказал, чтобы не спешил и утром пригнал машину к твоему дому.
– Чужому человеку оставил дорогую машину?
– Я же сказал, дальний родственник. Отец мужа моей племянницы. Днем в мастерской у него отбоя нет от автолюбителей, а дома, не торопясь, все отрегулирует. Уговаривал пожить у них, пока дела в Феодосии, я отказался, сославшись, что заплатил за гостиницу вперед, и по работе мне удобнее в центре. Он не настаивал. Скажи лучше, как ты оказалась с туристами в этой глуши, объект старины?
– Долгая история. Потом объясню.
Объяснить решил Курт.
– В войну мой дядя квартировал в этом доме. Теперь пишет воспоминания. Захотел пожить несколько дней у хозяев.
Помолчав, Курт спросил.
– Скажите, подушки безопасности air – bag в вашей машине на всех пассажиров?
– На всех. Вы автолюбитель?
– Мы с отцом держим автомастерскую в Штутгарте. "Ягуара" нам еще не пригоняли. А "Фольксвагены" – всех модификаций!
– Я семьдесят тысяч километров намотал и ни одного отказа, – включился в разговор водитель. – Извините, – он повернулся к Игорю. – А как полностью читается марка вашего "Ягуара"?
– Надеетесь, запомнить? Я сам не всегда выговорю. – Игорь достал из-за бумажника документы, открыл какой-то листок. – "Ягуар" XJ 8 Sovereign LBW.
– Да, не повторишь. Переключение передач автоматическое? – не отставал любознательный водитель.
– Автоматическое.
Курт перевел дяде особенности машины.
Остановились у "Астории". Немцы пошли к себе в номер за необходимыми вещами на новом месте, а Елена, оставшись с Игорем, рассказала, как мама встретила его предложение.
– Я предлагал прийти вместе и объявить.
– Боюсь даже предположить, как бы отреагировала. Инфаркт мог случиться.
– Слава Богу, не случился, теперь подготовлена. Поднимемся ко мне, я приготовил костюм к подобающему случаю, переоденусь, и пойдем.
– Мне еще на Карантинную с немцами. Необходимо убедиться, что все в порядке. Говорила, работаю до двадцати. И мама ждет тебя к восьми, не раньше.
Немцы вышли из отеля с двумя огромными сумками.
– Успели приобрести челночный инвентарь, – удивился водитель, помогая загрузить их в салон.
– Что мне принести с собой? – спросил Игорь, когда Лена садилась в машину.
– Себя!
***
Совсем стемнело, когда Эрвин с Куртом в сопровождении Елены выгрузились из такси у Нины. Она встретила немцев как старых знакомых, провела в хату.
– Выбирайте, кто, где будет спать.
Эрвин выбрал меньшую комнату, где безусым юношей жил в ожидании приказов лейтенанта.
– Мы с Катей в летней кухне и во флигеле разместимся. Вся хата в вашем распоряжении. Располагайтесь и пойдемте ужинать.
Елена распрощалась и уехала домой.
Нина пригласила гостей к столу. Приготовила долму – рис с мясом, завернутые в виноградные листья, и политые сладким белым соусом. Выставила домашнее вино, испекла пирожков со сливовым вареньем. Гостям ужин понравился больше, чем в ресторане, хоть всё у Нины было просто, без ресторанной роскоши и обилия приборов. Эрвин наелся от души, забыл обычную умеренность, связанную с возрастной диетой. Курту пришлось остановить дядю, умерить его аппетит.
Хозяйка села смотреть бразильский сериал, вспомнила о квартирантах и пригласила их тоже к телевизору.
– Включайте на свой вкус программу. Я досмотрю утром. Сериалы всегда на следующее утро повторяют.
– Спасибо. Посмотрим, что наш телевизор принимает. В помещении ему нужна хорошая антенна, – пояснил Курт. Они взяли переносной телевизор с экраном сантиметром в десять по диагонали, и пошли в сад.
Пока Нина смотрит сериал, а Катя куда-то ускакала, немцы решили провести рекогносцировку местности. Днем Курт обратил внимание на пожарный щит с ломом, киркой и лопатой. Наличие лопаты снимало проблему, над которой они ломали голову. Теперь вся надежда была на портативный золотоискатель, оформленный под переносный транзисторный телевизор. Однако с первой секунды кладоискателей ждало разочарование. Едва включили прибор, он сразу зашкалил, показав наличие под землей металла. Передвигались метр за метром, прибор продолжал издавать характерные звуки, по монитору прыгали черные кружочки отраженного сигнала.
– Ни черта не работает, – выругался Курт. – Или по всему двору под ногами металл.
Заскрипела калитка. Кто-то шел в гости. Курт включил переносной телевизор. Показывал он всего одну программу, кадр дрожал.
– Пошли в дом, разберешь прибор. Телевизор постарайся настроить. Если не будет показывать программы, у хозяйки возникнут подозрения, – посоветовал Эрвин племяннику.
– Попробую, схему я знаю. Пошли в дом. Без детектора пустое занятие. Ты даже приблизительно не знаешь, где копать.
– Днем присмотрюсь. Должен вспомнить. На прибор я не очень надеюсь, хоть в фирме и обещали, что будет реагировать на граммы золота, если рядом не окажется металл.
***
Сообщение дочери о решении выйти замуж за приезжего ленинградца повергло Евдокию Андреевну в шок. Переживая, стараясь успокоиться, она бралась за одно, за другое. Переоделась в выходное платье, поставила в гостиной на стол розы, что накануне принес Игорь. Собралась заварить чай, передумала – успеется. "Что будет теперь – увезет в Ленинград? Остались бы в Феодосии… В Ленинграде работа, квартира"… С Леной больше не разговаривала.
Звонок в дверь раздался ровно в восемь. Евдокия Андреевна инстинктивно взглянула на часы, вслух сказала:
– Какая точность! Или нетерпеж.
– Мама, пожалуйста! – обиделась Елена и пошла открывать.
– Проходи, – сказала она смущенно, не поцеловав, и не протянув руки.
– Неприятности?
– Мама! Она против. Не одобряет нас.
Елена забрала у него букет и шампанское. С коробкой конфет Игорь прошел в гостиную. Увидев Игоря, Евдокия Андреевна смутилась больше чем он. Сложив руки на животе, молча наблюдала, как он вошел, направился к ней. Затянувшееся молчание пришлось нарушить ему.
– Продолжим знакомство, Евдокия Андреевна? – он протянул, было руку, но увидел, она не шевельнулась.
– Что мне остается, когда дочь поставила перед фактом. – Она взяла стул, пододвинула Игорю. – Садись, женишок.
– Вижу, очень расстроились.
– Плясать от радости? Единственная дочь не успела познакомиться, на третий день: мама, выхожу замуж.
– Мама, ты же обещала!
– Ничего я не обещала.
Евдокия Андреевна села на соседний стул и уставилась на Игоря.
– Поразила похожестью на покойную жену, надеешься, Лена заменит её. А выяснится, не похожа, тогда что?
– Лена мне дорога как личность сама. А похожа, это второе, и не столь важно.
– Оба спешите. Узнайте лучше друг друга.
– В любовь с первого взгляда не верите? – Игорь придвинулся, взял ее за руку. – Евдокия Андреевна, я люблю вашу дочь и сделаю всё, чтобы была счастлива. Поверьте, у нас всё серьезно.
– Ты что скажешь? – повернулась она к дочери. – Столбом стоишь, не сядешь.
– Может, чай поставим? За пустым столом как-то неуютно, – сказала Лена и вышла на кухню заваривать чай. Оставшись с Евдокией Андреевной, Игорь рассказал, что мама у него педагог, последние годы работает библиотекарем, чтобы не сидеть дома. Папа полковник в штабе Ленинградского военного округа, получает хорошо, мама могла бы не работать. Трудный разговор незаметно перешел к семейной теме, и мама Елены уже столь явно была настроена против Игоря, как в первый момент. Называла на "ты", Игорем. И все же, молодые сели за стол, так и не убедив Евдокию Андреевну в разумности своего решения. Игорь раскупорил шампанское, разлил по бокалам.
– Будьте счастливы, дети! – грустно произнесла Евдокия Андреевна.
Просидели до полуночи. Договорились, как Лена закончит работу с немцами, поедет с ним в Питер, там подадут заявление, познакомится с родителями Игоря. Затем вернется в Феодосию забрать документы из школы. Разговоры прерывались слезами матери, плакала за компанию и Елена.
Она проводила Игоря в подъезд, и там им удалось поцеловаться.
– Не хочу, чтобы уходил! Но маму приходится слушать.
15
Вернувшись в хату, Эрвин сел рядом с хозяйкой досматривать сериал. Курт достал схему, разобрал свой телевизор и принялся копаться во внутренностях. Когда фильм закончился, Нина пожелала гостям спокойной ночи и ушла во двор, в летнюю кухню.
Эрвин разделся и лег. Курту повезло, в комнате дяди нашелся хозяйский тестер. Первобытный прибор, какой он встречал в старых учебниках, оказался работоспособным. С его помощью Курт быстро определил, почему телевизор еле-еле показывает одну программу. С индикатором золота сложнее, как ни менял Курт полосу чувствительности, прибор реагировал постоянно, словно находился в железном ящике. Курт уже совсем отчаялся, пока не сообразил отключить тюнер телевизионного блока. Прибор заработал.
Как ни терпелось скорее проверить его в деле, выходить на улицу, пока Нина не спит, а Катя где-то гуляет, не рискнул и тоже лег.
Среди ночи проснулся Эрвин. Выглянул в окно, – темень непроглядная. Разбудил Курта, спросил, как дела с прибором и, узнав, что обещает работать, поднял его. Оделись, взяли фонарик, прибор и пошли к туалету. За забором залаяла собака, ей ответила вторая, и скоро поднялся громкий общий лай. Хорошо, что у Нины нет собаки. Однако Нина проснулась. Гости услышали шум, увидели, что в летней кухне вспыхнул свет и вернулись в хату. Не включая свет, легли.
– Если собаки каждый раз начнут поднимать лай, нам ничего не удастся, – опечалился Эрвин. В войну ни одной собаки кроме щенка Дарии не видел, русские всех собак съели.
– Как корейцы? – удивился Курт.
– Ты не представляешь, что люди ели, голодая.
Свет во дворе скоро погас. Нина легла. Немцы собирались переждать некоторое время, и продолжить поиски, но оба заснули. Разбудил их звук громко включенного телевизора. Нина по привычке с утра включила и вернулась в летнюю кухню готовить завтрак. Пришлось вставать. Эрвин страдал бессонницей, и ранний подъем не в тягость. Курт встал с трудом, и только окатившись холодной водой из колонки во дворе, проснулся окончательно. Посоветовавшись, решили не раздражать гида и сегодня принять ее программу. Хозяйка, судя по всему, весь день будет во дворе, дочка еще спит, не известно когда встанет, что будет делать. Нина тем временем на веранде накрыла стол к завтраку и позвала постояльцев.
Завтрак тоже понравился немцам. Курт достал мобильник, позвонил Елене, сказал, что ждут ее продолжить экскурсионную программу.
– Через час откроется Картинная галерея, может, у входа встретимся?
Курт настоял, чтобы заехала за ними. Объяснил, что боятся заблудиться и с хозяйкой хотят поговорить. Елена согласилась через полчаса приехать.
Немцы тем временем продолжали знакомиться с садом. Курт хотел и телевизор взять с собой, но Эрвин запретил.
– Уйдут хозяева – проверим. Не стоит днем выносить из дома. Кругом любопытные глаза. Думаешь, ничего не понимают? Живо заподозрят, что-то ищем.
– Сколько дней думаешь торчать здесь? Через пять дней должны быть в Киеве. У нас три ночи всего. На день рассчитывать не стоит.
– Ты прав, – согласился Курт с дядей. – Как нам избавиться от опеки Хелен? Пристает со своими экскурсиями.
– Её можно понять. Фирма имеет обязательство перед нами, и Хелен старается выполнить всё, что оговорено в контракте. Предложить денег, чтобы оставила в покое? Может получиться еще хуже. Что у нас там запланировано, кроме музеев? – Эрвин достал из кармана программу, посмотрел.
– Мы должны еще ночевать в Севастополе или Ялте.
– Это не возможно! – воскликнул Курт. – Никуда не поедем, пусть Хелен бежит в КГБ. Постараемся откопать твое сокровища раньше.
Они прошли весь сад, дважды обошли вокруг туалета. Где тут росла груша? Эрвин неожиданно вспомнил разговор полувековой давности, что русские каждые несколько лет, как яма наполняется до краев, переносят свой деревянный кабинет на новое место. Значит, за эти годы его переносили, пока не построили каменный. Где он стоял тогда? Эрвин снова прокрутил в памяти путь в туалет. Выходили на крыльцо, шли вдоль дома, сворачивали по направлению к старой груше, через несколько шагов еще раз поворачивали и оказывались перед клозетом. Пользовались им в крайних случаях. Чаще, если лейтенант не мог заметить, малую нужду справляли, где придется, прямо в саду. У лейтенанта был удивительный нюх на запах мочи и, если ловил на месте преступления, наказывал строго.
– Гутен морген! – раздался звонкий голос переводчицы, вернувший Эрвина в сегодняшний день.
– Гутен морген! Рады вас видеть, – поздоровался Курт.
Появилась Нина.
– Здравствуйте, Елена Николаевна! Чаю не хотите? Подопечных ваших напоила. Читала, в Европе утром кофе пьют, предложила им, а они попросили сока и чай.
Елена отказалась от чая и винограда, пригласила немцев в музей.
– Договорилась на десять сорок пять. Нашим гидом будет замдиректора по науке, специалист по Айвазовскому.
Эрвин попросил Елену спросить, где росло грушевое дерево, и раньше стоял деревянный туалет. Нина удивилась вопросу и рассмеялась.
– Я родилась в сорок девятом, через четыре года после войны. Когда вышла замуж и переехала в этом дом, груши росли только у калитки, и она показала в сторону улицы.
Понимая, что Нина слишком молода, знать что-то о войне, немцы распрощались с ней до обеда и отправились с Еленой в музей.
Картинная галерея понравилась немцам. Долго стояли у гигантского полотна "Море", обсуждали цвет волны, пену, перешли к батальным сюжетам. Сотрудница музея рассказывала, Елена переводила.
– Иван Константинович участвовал в боевых действиях русского флота у берегов Кавказа в 1839 году. Его впечатления и легли в основу "Бой в Хиосском проливе", "Чесменский бой", "Бриг "Меркурий", атакованный двумя турецкими судами". Рассматривая корабли, детали оснастки, они громко разговаривали, обсуждая между собой военное снаряжение. Прислушавшись, Елена поняла, Курт соврал, будто смотрел альбом репродукций художника. Впервые они смотрели картины, а имя Айвазовского узнали из туристского проспекта.
