Текст книги "Охотники на шпионов. Контрразведка Российской империи 1903—1914"

Автор книги: Борис Старков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)

Зиллиакус еще до начала Русско-японской войны установил прочные связи с кланом «Черного Дракона». Очевидно, его знакомство с Акаси относится к периоду Японо-китайской войны. Акаси в это время был прикомандирован к штабу японской армии в Китае, а Зиллиакус подвизался там же в качестве военного корреспондента. В 1904 г. это знакомство переросло в тесное сотрудничество. Как опытный разведчик, Акаси рассчитывал использовать в интересах Японии движение сепаратистов, русских революционеров и оппозиционеров. Вместе с Зиллиакусом они вынашивали идею оказания финансовой помощи сепаратистским кругам, прежде всего в Прибалтике, Закавказье и Финляндии, для ускорения их вооруженного выступления против царского режима. Эта инициатива получила поддержку японского посла в Лондоне Т. Хияси и японского Генерального штаба в лице одного из руководителей разведки генерала Я. Фукушимы.

Опираясь на материальную поддержку Акаси, Зиллиакус предпринял практические усилия организационного характера для консолидации радикально настроенных революционных и оппозиционных сил эмиграции. В ноябре 1904 г. он стал одним из создателей Партии активного сопротивления Финляндии. Эта партия во многом копировала эсеровскую тактику и осуществила ряд террористических актов. Так, 16 июня 1904 г. Э. Шауманом был убит генерал-губернатор Финляндии Г. И. Бобриков. 6 февраля 1905 г. студент Л. Хохенталь совершил покушение на прокурора Сената Сойсалона-Сойнинена. Партия активного сопротивления оказывала всемерную помощь революционному движению в России. В частности, организовывала закупки оружия в Бельгии и Англии и последующую транспортировку его в Финляндию и Россию. В это время Зиллиакус установил тесные связи с представителями Боевой организации партии социалистов-революционеров Е. Азефом, Н. В. Чайковским и др., а также с представителями Российской социал-демократической партии в лице Н. Е. Буренина и Л. Б. Красина. Зиллиакус выступил инициатором проведения межпартийных конференций и принимал участие в совместных конференциях российской оппозиции и революционных партий в Париже и Женеве.

Конспиративная связь японской разведки с финнами и радикально настроенными революционерами не сразу стала известна в Петербурге. Заграничная агентура Департамента полиции представляла в это время аппарат российской внешней разведки. Ее руководитель Л. А. Ратаев был, главным образом, сориентирован на работу в оппозиционной правительству среде эмигрантов из числа российских либералов и революционеров. В свою очередь русские военные агенты и их сотрудники занимались добыванием чисто военной информации в странах пребывания. В начале Русско-японской войны их усилия были сосредоточены на выявлении военных заказов Японии в европейских странах. Очевидно, поэтому диверсионная и разведывательно-подрывная деятельность японской разведки определенное время была вне поля зрения российских секретных служб. Заметим также, что Акаси и Зиллиакус были опытными конспираторами и выявить их тайные контакты было не просто.

К этому времени Департаменту полиции стало известно, что в середине марта один из членов Центрального революционного комитета Польской партии социалистов (ППС), Витольд Иодко-Наркевич, представил Акаси план вооруженного восстания в Польше. Заметим, что лидеры ППС еще с самого начала Русско-японской войны выступили с лозунгом поражения России в войне и взяли курс на организацию вооруженного восстания. Одним из его инициаторов был Юзеф Пилсудский. По его инициативе состоялись контакты между эмиссарами партии и японскими разведчиками.

Однако сама идея восстания в русской армии военнослужащих-поляков, разрушение мостов и железнодорожного полотна Транссибирской железнодорожной магистрали показалась фантастической даже такому авантюристу, как Акаси.

Поэтому для продолжения переговоров Пилсудского пригласили в Токио. Поездка полностью финансировалась японским Генеральным штабом. В июле 1904 г. через Лондон, Нью-Йорк и Сан-Франциско делегация ППС во главе с Пилсудским добралась до Токио. В привезенной делегацией памятной записке и проекте о сотрудничестве Пилсудский предложил, чтобы японская разведка финансировала антирусские повстанческие акции Польской партии социалистов, снабжала ее боевиков оружием, сформировала из военнопленных польского происхождения легион для борьбы на дальневосточном фронте. Взамен представители ППС обещали активно мешать проведению мобилизации в Царстве Польском, осуществлять разведку и саботаж и в конечном итоге поднять восстание вместе с другими народами Российской империи.

Эти заманчивые предложения основывались на том, что в Сибири и на Дальнем Востоке Российской империи проживало в это время значительное число этнических поляков. Это были участники польского восстания 1863 г. и их потомки, сосланные на поселение. Однако японцы мало верили в реальность этих планов. Их укрепил в этой убежденности лидер национальных демократов Царства Польского Роман Дмовский, который также находился в это время в Токио. Он доказывал, что локальные выступления нанесут Польше и Японии только вред, ибо к общенациональному восстанию поляки не готовы, а Россия держит на Висле большую армию и может утопить в крови любой бунт. Широкое вмешательство в европейские дела в это время не входило в намерения Японии. Поэтому предложения Пилсудского не были приняты и японская разведка ограничилась финансовой поддержкой ППС.

К этому времени в конце июня 1904 г. по заданию Акаси Зиллиакус установил связи с представителями основных политических оппозиционных партий и кавказскими сепаратистами. Одним из них был грузинский дворянин Георгий Деканози (Деканозов), издатель журнала «Сакартвело». Вокруг этого издания группировались лица, принадлежавшие к Грузинской партии социалистов-федералистов (революционеров), созданной в апреле 1904 г. Другим был представитель армянских националистов граф И. 3. Лорис-Меликов. Он представлял группу, возникшую вокруг газеты «Дрошак» («Знамя») и ставшую ядром политической партии «Дашнакцутюн». Первые два номера «Дрошак» были изданы в подпольной типографии в Тифлисе, а с 1894 по 1920 г. она регулярно издавалась в Женеве. Дашнаки, опираясь на поддержку западных держав, рассчитывали путем вооруженных выступлений и террористических актов добиться сначала создания автономного государства в границах Российской империи, а затем, после присоединения Турецкой Армении, воссоздать Великую Армению. Антироссийские настроения кавказских сепаратистов были хорошо известны Акаси и Зиллиакусу. Поэтому на совещании речь шла об организации беспорядков в России с целью ослабления ее политического влияния и авторитета в европейской политике. Акаси завербовал Деканозова, который стал одним из его самых доверенных и высокооплачиваемых агентов.

После этой акции Зиллиакус отправился в Лондон, где вел переговоры с Н. В. Чайковским о координации антиправительственных действий оппозиционеров, либералов и радикально настроенных революционеров из числа социал-демократов и социалистов-революционеров. Н. В. Чайковский был в это время одной из самых авторитетных фигур в российском демократическом и революционном движении. Потомственный дворянин, он окончил в 1872 г. физико-математический факультет Петербургского университета. В 1869 г. явился создателем народнического кружка, известного как кружок «чайковцев». С 1874 г. находился в эмиграции, проживал в Лондоне и Париже. В 1904 г. Чайковский стал членом партии социалистов-революционеров. С ним одинаково считались российские либералы-оппозиционеры и революционеры-радикалы. Он и организовал встречу Зиллиакуса с лидерами партии эсеров и руководством объединенной Боевой организации.

Она состоялась в августе 1904 г. в Амстердаме. На обеде в присутствии Е. Азефа, Е. К. Брешко-Брешковской, Ф. В. Волконского, И. А. Рубановича, В. М. Чернова, а также представителя Бунда Ц. М. Копельзона Зиллиакус изложил план действий, разработанный вместе с Акаси. Финский политический деятель предложил «срочно созвать конференцию делегатов от всех российских и инородческих революционных и оппозиционных групп». В ходе конференции Зиллиакус считал необходимым «обсудить текст манифеста против войны и выработать план общих совместных действий для понуждения всеми мерами, хотя бы самыми террористическими, прекратить войну. Такими мерами могут быть одновременные в разных местностях вооруженные демонстрации, крестьянские бунты и т. п. Если понадобится оружие, то финляндцы берутся снабдить оружием в каком угодно количестве». Участники обеда в общем согласились с этим планом. Об этом своему руководству подробно докладывал начальник Заграничной агентуры Департамента полиции действительный тайный советник Л. П. Ратаев в августе 1904 г. Информация о действиях руководителя финляндских радикалов, его контактах с Акаси и эсерами, идеях и намерениях поступила от весьма ценного источника Заграничной агентуры Евно Азефа, одного из руководителей объединенной Боевой организации. Она незамедлительно была доложена директору Департамента полиции А. А. Лопухину и министру внутренних дел В. К. Плеве. После этого было принято решение об углубленной агентурной разработке Зиллиакуса и его связей.

Вскоре стало известно, что, закончив переговоры с эсерами, Зиллиакус с рекомендацией Акаси на руках встретился в Лондоне же с представителем японского императорского Генерального штаба Утсономия, а затем повидался с послом Японии в Великобритании Хаяси. Японцы информировали Зиллиакуса, что заместитель начальника японского Генерального штаба официально объявил о материальной поддержке подрывных акций в России и рекомендовал обратить внимание на подготовку диверсий против русской эскадры, которая готовилась к совершению перехода с берегов Балтики на Дальний Восток. На очередной встрече Акаси обещал Зиллиакусу, что готов выплатить ему сумму в 3 тыс. иен «на печатание прокламаций».

Во исполнение решений совещания Зиллиакуса с представителями оппозиции и сепаратистов действительно с 30 сентября по 4 октября 1904 г. в Париже состоялась конференция отдельных революционных оппозиционных групп и партий. На конференции было решено, что «каждая партия может действовать своими методами: либералы должны атаковать правительство с помощью земства и газетных кампаний, эсерам и другим партиям следует специализироваться на крайних методах борьбы, кавказцам использовать свой навык в организации покушений, польским социалистам – опыт в проведении демонстраций». Обо всем этом, со слов Зиллиакуса, Акаси подробно писал своему руководству в Токио. Одновременно через Азефа информация о решениях конференции поступила в Департамент полиции. Было очевидно, что японская разведка сконцентрировала основное внимание на тех представителях революционных партий и групп, которые были готовы идти на крайние меры.

В конце марта – начале апреля 1905 г. революционные группировки эмигрантов развернули закупки оружия в Бельгии и Швейцарии. «Главным распорядителем кредитов» выступал Конрад Зиллиакус. Через него шли все суммы, отпускаемые Акаси. Зиллиакус установил жесткую дисциплину и порядок: деньги выдавались на руки только тогда, когда российские революционеры имели твердую договоренность с продавцами оружия. Пожалуй, только Польская партия социалистов получила деньги авансом, минуя Зиллиакуса.

Одновременно активизировал свои действия другой агент японского разведчика – Г. Г. Деканози. Через посредничество швейцарского анархиста Евгения Бо он начал вести переговоры со швейцарским военными властями о закупке крупной партии снятых с вооружения винтовок системы «Виттерли». Речь шла о 25 тыс. винтовок и свыше 4 млн. патронов к ним.

К тому времени Зиллиакус уже закупил оружие в Гамбурге. Это была большая партия револьверов системы «Веблей» и патроны к ним. Партия была внушительной – около 3 тыс. штук. Закупленные винтовки и револьверы, боеприпасы к ним, а также три тонны взрывчатки перевезли сначала на склады в голландский город Роттердам, а затем переправили в Лондон. Как опытный разведчик, Акаси хорошо понимал, что вряд ли удастся сохранить в тайне место хранения такого «товара» в Голландии, где активно действовала резидентура Заграничного отделения Департамента полиции во главе с опытным руководителем А. М. Гартингом. В письме, направленном руководству японской разведки в Токио, Акаси объяснял выбор нового места хранения «слабой работой здесь русской полиции». По предложению Акаси треть винтовок и более четверти боеприпасов предполагалось транспортировать в Россию через Черное море, а все остальное более коротким путем, через Балтийское море. Такой выбор маршрута строился в расчете на помощь и поддержку со стороны финляндских и кавказских националистов-сепаратистов.

Однако в это время агентуре Акаси пришлось напрямую столкнуться с противодействием молодой российской контрразведки. Опираясь на поддержку российского посланника в Париже А. И. Нелидова, И. Ф. Мануйлов энергично принялся задело и при поддержке представителей французских спецслужб добился определенных успехов. 30 ноября 1904 г. он уже направил в Департамент полиции донесение следующего содержания:

«Его Превосходительству Директору Департамента Полиции.

Считаю долгом почтительнейше доложить, что согласно приказанию Вашего Превосходительства мною учреждена агентура в Брюсселе и Антверпене в области разведочного дела.

При сем имею честь препроводить первое донесение нашего брюссельского агента.

Одному из посланных мною людей удалось войти в сношения со служащим в американской миссии в Брюсселе, и надеюсь, что в самом непродолжительном времени нам будут доставлены оттуда сведения, равно как и явится, вероятно, возможность получить шифр Северо-Американских Соединенных Штатов.

Равным образом мною командирован и в Стокгольм одинаково надежный и верный человек, также служивший во Французском Разведочном Бюро. За недавностью отъезда агента никаких предположительных сведений о его деятельности не имею.

Что же касается Парижа, то здесь завязаны сношения с итальянским посольством, и хотя добытые до сих пор препровождаемые при сем документы не имеют политического интереса, тем не менее я признал целесообразным войти в сношения с агентом, который со временем, несомненно, может давать нам весьма ценные указания и способствовать получению шифра итальянского правительства.

Считаю своим долгом почтительнейше доложить Вашему Превосходительству, что мне удалось приобрести дипломатический шифр сиамского правительства, фотографические снимки коего в скором времени будут мною препровождены.

Мануйлов».

Через некоторое время в Гааге ему удалось завербовать лакея японского посольства и с риском для жизни перефотографировать у него на квартире две объемные шифровальные книги. Одновременно с добыванием шифров Мануйлов взял в активную разработку -96– всех представителей Японии в Европе, и в первую очередь самого ведущего разведчика Мотодзиро Акаси. В Стокгольме за ним велось по возможности постоянное наблюдение. Очень скоро российская контрразведка установила истинный характер деятельности Георгия Деканози, который еженедельно получал на расходы и разъезды 2050 франков, или 750 руб. Эта сумма почти на треть превышала расходы Департамента полиции на содержание заграничной агентуры в Париже.

Мануйлов и его агентура установили пути транспортировки в Россию нелегальной литературы и попытались организовать ее перехват. Однако неожиданно в конце 1904 г. из Петербурга последовало распоряжение прекратить разработку Деканози на том основании, что якобы не была установлена его причастность к «военно-политической деятельности», а Мануйлову было рекомендовано сосредоточиться на организации безопасности российского флота, следующего с Балтики на Дальний Восток.

Однако случай помог Мануйлову убедить руководство Департамента полиции дать санкцию на установление наблюдения за парижскими связями Акаси. Уже давно было установлено, что японский странствующий атташе систематически наезжал из Стокгольма во французскую столицу. Как правило, он любил останавливаться в одной и той же гостинице «Интернациональ», расположенной по адресу Авеню Иен, д. 60. В феврале 1905 г. горничная этой гостиницы направила письмо российскому послу Нелидову с предложением своих услуг по негласному наблюдению за японским разведчиком за материальное вознаграждение.

Она помогла Мануйлову организовать слуховой контроль комнаты Акаси, а также проводить негласный досмотр багажа, просматривать его переписку и получать дополнительные сведения в отношении японской агентуры. В частности, это позволило установить роль Зиллиакуса, который активно занимался организацией доставки оружия в Россию. Весной 1905 г. внутриполитическая ситуация в Российской империи накалилась и радикально настроенные революционеры-эмигранты активизировали закупку оружия. При этом Акаси оставался в тени, а на политической сцене активно действовали только Деканози и Зиллиакус.

В 20-х числах апреля 1905 г. Мануйлов получил сообщение, что в конце месяца Акаси прибудет в Париж для встречи со своей агентурой. С этой целью в гостинице для него была забронирована комната № 20. Сразу же Мануйлов дал соответствующие распоряжения своей агентурной сети, и наблюдательные агенты заняли соответствующие места внутри гостиницы и снаружи. 30 апреля они заняли комнату № 19, которая примыкала к номеру 20, в которой 1 мая поселился Мотодзиро Акаси. Эти две комнаты были отделены друг от друга толстой стеной, в которой имелись две двойные двери. Каждая из двух дверей имела две дверцы, одну из которых, открывавшуюся в № 19, раскрыли. Таким образом, от комнаты Акаси российских контрразведчиков отделяла лишь простая дверь, из которой во избежание неожиданностей со стороны соседа предварительно был вынут ключ. Рабочий стол полковника Акаси, за которым он обычно беседовал со своим посетителем, стоял как раз у этой двери. Все это позволило Мануйлову во вторник 2 мая 1905 г. лично полностью прослушать трехчасовой разговор Мотодзиро Акаси с Георгием Деканозовым.

Уже 3 мая 1905 г. Мануйлов докладывал директору Департамента полиции следующее: «…Акаси встретил его как старого знакомого, и разговор сейчас же коснулся революционного движения в России. Акаси заметил, что его не удовлетворяет настоящая форма революционного движения, так как она совершенно расходится с теми планами, которые намечены были ими в предыдущих свиданиях как с Деканози, так и с другими единомышленниками. На это Деканози возразил, что местные условия весьма часто, в силу вещей, видоизменяют заранее намеченные планы и что с этим обстоятельством волей-неволей приходится считаться. Главной помехой, по словам Деканози, является войско, которое самым слепым образом исполняет приказы правительства. Акаси заметил на это, что по тем сведениям, которые были получены через посредство Деканози от офицера, в данное время в России всего от 400 до 500 тыс. войска, и, по его мнению, если бы суметь организовать стотысячную вооруженную толпу, то с уверенностью можно бы сказать, что при содействии общества эта вооруженная сила одержала бы победу над деморализованными солдатами».

«Мы готовы, как вы знаете, – сказал Акаси, – помогать вам материально на приобретение оружия, но самое главное, чтобы движению этому не давать остыть и вносить, таким образом, в русское общество элемент постоянного возбуждения и протеста против правительства».

Разговор вновь переходит на революционное брожение, и Деканози самым подробным образом рассказывает своему собеседнику о многих событиях, происходящих на Кавказе, утверждая при этом, что к осени можно ожидать весьма крупных беспорядков в Тифлисе, Баку и Батуме, куда уже доставлено весьма значительное количество оружия. Акаси развивает ту мысль, что во всем этом движении необходимо по возможности не трогать частной собственности, дабы не раздражать общество, но направить все против самодержавного правительства. «Нужно, – сказал Акаси, – чтобы движение это носило характер антицарский, а потому, по моему мнению, следовало бы громить имущество, принадлежащее Удельному ведомству. В этом направлении, – ответил Деканози, – кое-что уже начато в Таврической губернии».

Сотрудники Мануйлова сумели провести нелегальный досмотр багажа Акаси и просмотреть переписку. В середине мая 1905 г. из его чемодана была изъята и перефотографирована записка Зиллиакуса с полной калькуляцией расходов, произведенных для закупки оружия. В информационном письме руководству Департамента полиции Мануйлов так пояснял ее содержание: «Японское правительство при помощи своего агента Акаси дало на приобретение 14 500 ружей различным революционным группам 15 300 фунтов стерлингов, т. е. 382 300 франков. Кроме того, им было выдано 4000 фунтов (100 000 франков)». Кроме эсеров в качестве получателей крупных сумм в перехваченном документе значились Грузинская партия социалистов-федералистов (революционеров), Польская партия социалистов и Финляндская партия активного сопротивления.

Оружие было закуплено в столь большом количестве, что стала очевидной невозможность обеспечить его транспортировку ранее купленными яхтами «Сесил» и «Сизи». Революционеры начали переговоры о покупке целого парохода. Российские контрразведчики понимали, что операция по перехвату каналов транспортировки оружия в Россию потребует принятия масштабных мер. Мануйлов предложил руководству Департамента полиции учредить специальные резидентуры внешней контрразведки в семи крупнейших портовых городах Европы: Гамбурге, Кенигсберге, Лондоне, Ливерпуле, Гавре, Марселе и Шербуре. Эту идею активно поддерживал российский посол во Франции А. И. Нелидов, заручившийся в свою очередь поддержкой министра иностранных дел В. Н. Ламсдорфа. После доклада царю этот вопрос был направлен для выработки конкретных практических мероприятий новому министру внутренних дел А. Г. Булыгину. Однако руководство МВД и Департамента полиции подготовили успокоительный ответ, в котором фактически дезавуировали предложения Мануйлова и Нелидова.

В чем же была причина столь неожиданного решения руководства основного силового ведомства Российской империи? Так получилось, что в дело вмешалась сложная политическая и служебная интрига. После убийства членом Боевой эсеровской организации И. Каляевым московского генерал-губернатора и командующего военным округом великого князя Сергея Александровича произошла смена руководства спецслужб. 20 января 1905 г. вместо П. Д. Святополк-Мирского министром внутренних дел был назначен А. Г. Булыгин. Создатель Секретного отделения, командировавший в свое время И. Ф. Мануйлова в Париж, директор Департамента полиции А. А. Лопухин 4 марта 1905 г. получил новое назначение на пост Эстляндского губернатора, а 27 октября и вовсе был уволен в отставку. Новым директором Департамента полиции был назначен С. Г. Ковалевский. Одновременно петербургским генерал-губернатором был назначен Д. Ф. Трепов, получивший диктаторские полномочия для подавления революции. Фактически ему были переданы из ведения Булыгина все полицейские вопросы. Он настоял на возвращении в МВД и назначении на должность вице-директора Департамента полиции по политическим вопросам (с 4 июля 1905 по 11 января 1906 г.) действительного тайного советника П. И. Рачковского.

Петр Иванович Рачковский был ветераном российского политического розыска. Долгое время, с 1885 по 1902 г., он возглавлял Заграничную агентуру Департамента полиции и сумел добиться видного положения в аристократических кругах французского общества. Это был, безусловно, очень талантливый человек, усилиями которого была создана служба Заграничной агентуры Департамента полиции практически во всех европейских странах. Он сыграл большую роль при заключении франко-русского военного союза. Рачковский поддерживал дружеские отношения с крупными политическими деятелями Франции, в частности с президентом Э. Лубэ и наиболее влиятельными кардиналами католической церкви. В 1901 г. он получил аудиенцию у Папы Римского Льва XIII. «Это был прирожденный сыщик, комбинатор и авантюрист», – писал о нем один из первых историков российских спецслужб В. К. Агафонов. В начале XX в. П. И. Рачковский стал активно втягиваться во внешнюю политику и интриги, занимаясь вопросами, которые не входили в его компетенцию. Это стало отрицательно сказываться на его прямых обязанностях и в итоге привело его к отставке в 1902 г.

Отношения с Мануйловым у Рачковского не сложились еще в то время, когда тот прибыл по заданию охранного отделения в Париж в 1895 г. Желая произвести впечатление на служащих парижской префектуры, Мануйлов рекомендовал себя как представителя российского МВД, командированного якобы для негласной проверки деятельности заграничной агентуры, и предложил за вознаграждение помочь французским спецслужбам разоблачить Рачковского.

Однако об этой интриге узнал сам Рачковский и вызвал Мануйлова для выяснения отношений. Тот оказался основательно напуган и поспешил признаться, что действовал по заданию начальника Петербургского охранного отделения Секеринского и других, по мнению Рачковского, «охраненских тунеядцев». После беседы с Рачковским Мануйлов попросту бежал из Парижа и позднее появился уже в Риме. На этот раз он был аккредитован Святейшим Синодом в качестве сотрудника российского представительства при Ватикане.

Деятельность Мануйлова в Риме и особенно его конфиденциальная информация для деятелей святейшего Синода о ситуации в Ватикане во многом подорвали престиж Рачковского в Санкт-Петербурге и за границей. Это в известной степени способствовало его увольнению в отставку 15 октября 1902 г. Поэтому, вернувшись в Департамент полиции в качестве вице-директора по политической части, Рачковский не без внутреннего злорадства дезавуировал все предложения восходящей звезды политического сыска России. Большую роль в дискредитации И. Ф. Мануйлова сыграл протеже Рачковского А. М. Гартинг, возглавлявший при Ратаеве берлинскую агентуру Департамента полиции. Именно его Рачковский в августе 1905 г. назначил руководителем Заграничной агентуры Департамента полиции. «Подхалимство, интриги, подкупы и провокации, царившие в министерствах и департаментах, приводили к тому, что против министров, директоров департаментов и других крупных чиновников создавались группы недовольных, старавшихся всякими путями навредить своим противникам», – писал о нравах, царивших в правящих кругах Российской империи, и в частности в Министерстве внутренних дел того времени, видный общественно-политический деятель, профессор права Петербургского университета С. Г. Сватиков.

Убийство Плеве и генерал-губернатора Москвы великого князя Сергея Александровича, отставка Лопухина изменили соотношение сил в Департаменте полиции, и дни пребывания Мануйлова в Париже были сочтены. Успехи, достигнутые его агентурой, вскружили ему голову и пробудили жажду сделать карьеру любой ценой. Постепенно он растерял такие качества, необходимые сотруднику спецслужбы, как скромность, самокритичность, порядочность.

Его обвинили в растрате на собственные нужды казенных денег и срочно отзывали в Петербург. Другое обвинение касалось несоразмерности качества представленной информации с размером выплаченного содержания. С октября 1904 по июль 1905 г. ему выплатили 52,6 тыс. руб. Осенью 1905 г. И. Ф. Манасевич-Мануйлов был прикомандирован к Председателю совета министров С. Ю. Витте. По его поручению он установил связь последнего с Георгием Гапоном. В это время Мануйлов уже располагал информацией, что японцы дали деньги на восстание в Москве, а революционеры снаряжают целый пароход с оружием в Финляндию. Очевидно, он сумел разгадать планы Акаси и японского Генштаба об организации «взрыва Российской империи изнутри».

Шло лето 1905 г. Пароход «Джон Графтон» водоизмещением 315 тонн, построенный в 1881 г., был куплен организаторами акции летом 1905 г. через посредника, а затем, чтобы окончательно запутать следы и сбить со следа Заграничную агентуру Департамента полиции, перепродан английскому виноторговцу Ричарду Дикенсону, который переименовал его в «Луну» и передал в аренду американцу Мортону. Старая команда была списана на берег в голландском порту Флиссенгене и заменена новой, состоящей в основном из финнов и латышей. Во главе ее стал член ЦК Латышской социал-демократической рабочей партии Янис Страутманис. Груз, по различным данным, содержал около 16 тыс. винтовок «Веттерли», 3 млн. патронов к ним, около 3 тыс. револьверов, 3 тонны взрывчатых веществ. Все это было загружено на борт «Джона Графтона» с парохода «Фульхам» («Ункай мару») у острова Герней в открытом море, и в конце августа 1905 г. корабль взял курс на Балтийское море. 18 августа часть оружия была выгружена на берег к северу от Виндавы. Однако главный прием оружия, запланированный на острове близ Выборга, не состоялся. «Джон Граф-тон» вернулся за новыми инструкциями в Копенгаген, где новым капитаном был назначен бывший старший помощник, финский морской офицер Эрик Саксен.

К этому времени стало ясно, что прием оружия вблизи Петербурга невозможен, и поэтому было предписано двигаться в Ботнический залив. Вторая часть оружия была выгружена 4 сентября в районе города Кеми группой финнов во главе с Джоном Нюландером, который взял на себя командование судном. Вечером 6 сентября началась разгрузка очередной партии груза около г. Якобстадт, однако на рассвете следующего дня, 7 сентября, корабль налетел на риф в районе г. Пиетарсаари. В течение всего дня 7 сентября и части 8 сентября команда безуспешно пыталась сначала снять корабль с каменистой отмели, а затем перегрузить часть опасного груза на соседний остров. Сделать это в полной мере не удалось, поскольку корабль был обнаружен властями. 8 сентября его посетили российские таможенники, которых задержали, превратив в заложников. 8 сентября в 4 часа дня корабль с поднятым красным флагом на мачте был взорван. Команда во главе с Нюландером бежала в Швецию на яхтах, предоставленных местными жителями.

21 октября 1905 г. начальник Финляндского жандармского управления генерал Фрейберг доносил командиру Отдельного корпуса жандармов об окончании «разгрузки» полузатопленного остова парохода, а также тайников, наспех оборудованных на близлежащих островах и побережье Финляндии. Всего было найдено 9670 винтовок системы «Веттерлей», около 4 тыс. штыков к ним, 720 револьверов «Веблей», 400 тыс. винтовочных и 122 тыс. револьверных патронов, около 192 пудов (3 тонн) взрывчатки, 2 тыс. детонаторов и 13 фунтов бикфордова шнура.