Текст книги "Адмирал «Коронат»"

Автор книги: Борис Царегородцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

– Где-то около полутора миллионов человек. И более трех миллионов обученного резерва.

– Вот. Под неё-то и готовились все эти запасы, но забыли, что с началом войны по мобилизационному плану армия должна увеличиться в три-четыре раза. А вооружить-то лишних людей было нечем. Сколько было выделено винтовок для пополнения убыли?

– Как я знаю из документов предоставленных мне в Главном артиллерийском управлении, там говорилось, что по расчетам генштаба надо иметь всего шестьсот тысяч винтовок. А в дальнейшем наши заводы начинают работать на полную мощь, выпуская в год ещё примерно столько же. И этого количества должно было хватить для восполнения убыли.

– Ну-ну, так уж и хватить. А с ваших слов, что мы на фронте теряли в среднем за месяц двести тысяч винтовок. И отсюда вывод, что положенных запасов могло хватить всего на три месяца войны. И потом невиданный размах этой войны вызвал и небывалую убыль солдат. Кто же мог предвидеть, что мы за год на полях сражений потеряем столько людей, а вместе с ними и огромное количество оружия. А это количество потерянных винтовок во много раз превосходит все нормы, которые были установлены по опыту прежних войн. Вот вам и главная причина всего этого тяжёлого положения.

Насчет бережного и главное умелого обращение русского солдата с оружием это вы правильно сказали. Вот только не успеваем мы такого солдата получить до фронта. Не для кого не секрет, что почти на восемьдесят процентов сухопутная армия состоит из лапотного мужика. И его сначала надобно бы в запасных полках как минимум три месяца обучать премудростями войны и обращения с оружием. Возможно, многим это обучение спасло бы жизнь. А так. Только призвали ничего не умеющего мужика – сколько он пробудет в запасном полку неизвестно – и почти сразу на фронт. И не дай Бог ему в первый же день после прибытия сразу попасть под артиллерийский обстрел, или того хуже, пойти в атаку на пулемёты. И всё нет мужика. Ему бы неделю побыть да обвыкнуть да с ветеранами пообщаться, чтобы хоть трохи опыта набраться – что делать в той или иной ситуации. Но нередко бывает так, что прибывшему солдату удаётся прожить только одни сутки, предоставленные ему судьбой.

– Да, так зачастую оно и происходит. И это я не раз видел сам. Приводят новое пополнение на фронт, за две-три версты до передовых позиций останавливают. В большинстве своём все они новобранцы, бывших солдат среди них единицы. К тому же основная масса без оружия. Вскоре начинают их распределять по ротам да выдавать оружие, если есть в наличие. А тут германцы, и откуда только они знают что прибыло пополнение из новобранцев – открывает артиллерийский огонь.

– Это они организовали комитет по встрече новобранцев на фронте с музыкой и рукоплесканием.

– Вот-вот, это было похоже именно на приветствие. Бывало, выпустят два десятка снарядов по предполагаемому месту. Попали они или не попал, но зато, какого страху нагнали на вот таких необстрелянных. Так они бедные от страха не знают что делать, начинают метаться в разные стороны. Их потом долго приходиться собирать и приводить в чувство. Конечно смеяться грешно над некоторыми бедолагами, но немало бывает таких что после такого обстрела им приходилось застирывать своё бельё да и самим отмывать задницы в ближайшем водоёме или речке. Но кое-кого приходится отправлять в лазарет или того хуже – хоронить. Но бывали случаи, что кое-то в такие моменты даже терял рассудок.

– На флоте немного не так. Да и на флот-то берут во многом из рабочих, а не из крестьян. Они в технике мало-мальски соображают вот потому-то их легче чему-то обучить. А в пехоте что. Научил мужика затвор передёргивать да мушку на цель наводить и всего делов. А если такому дать другое оружие, он и теряется и не знает что с ним делать. Нечто подобное с ваших слов вышло с японскими винтовками. Хотя «Арисаки» мало чем отличаются от нашей родной трёхлинейки. А будь это какая-то, например самозарядная винтовка, за которой надо тщательно следить, так такой неумелый солдат через несколько дней останется безоружным.

В самом начале войны из-за просчетов генералитета и шапкозакидательского подхода к этой войне, мы за восемь месяцев потеряли ту старую кадровую армию. А новая армия появиться только на следующий год, вот из этих самых мужиков. Это будут те, кто выживет на полях сражений и научится воевать, вот это и будет новая армия. Но им к этому времени нужно дать новое оружие. А пока мы не научимся воевать и это касается не сколько солдат, сколько генералитет, то будем отступать, или заваливать людьми землю при любом своё наступление.

– Владимир Григорьевич, вы почти полгода провели на передовой, можете что-то рассказать о тактике ведения боёв, что применяют обе стороны? Некоторое представление я конечно имею, да и с многими фронтовиками тут в госпитале разговаривал. Перед войной все предсказывали, что предстоящая война будет манёвренная. Так поначалу она и выглядела, то наступаем, то драпаем. А сейчас в большинстве своём все зарылись в землю, отгородились колючей проволокой, ощетинились пулемётами да пушками. Но пулемётов-то в нашей армии большая нехватка, со снарядами просто катастрофа, про орудия особенно крупного калибра я совсем молчу.

– Да не только в винтовках и снарядах большая нехватка, хотя они на первом месте. Там на фронте во всём большая нужда. Мне не раз приходилось наблюдать то большое различие, что существовало между нашей и германской армией. «Добрыми и ласковыми словами» поминали офицеры разных полков наше военное министерство, указывая на нашу бедность в военной технике. Помню, был такой случай. Как-то один седой полковник, с которым мы в ночь обходили окопы, обратил мое внимание на германские прожектора, что в тот момент шарили своими лучами по нашим укреплениям.

– Вот видите что у них. А у нас что? – с сарказмом спросил он и тут же ответил на свой вопрос: – А у нас одна только божья луна, если только видна, а так не х..! Кроме прожекторов, они применяют сигнальные пистолеты, которых у нас имеется всего один на батальон. А разве нельзя было запастись ими в достатке. Хотите господин полковник посмотреть, что сейчас германцы вытворять будут?

– А что именно они будут делают?

– Сейчас сами увидите, только подождем несколько минут.

Мы остановились посреди окопа, глядя в сторону германских позиций которые находились где-то там в темноте, да ещё и эти прожектора глаза слепили. Вдруг со стороны противника открылся интенсивный пулемётно-ружейный огонь. В первую секунду я от неожиданности присел.

– Это что, ночная атака!? Но тогда почему не все солдаты заняли своих мест для её отражения? – спросил я командира полка.

– Да нет, это не атака. Это так германцы развлекаются, устраивают ночью ложные тревоги, заставляя наших солдат тратить попусту и без того малый боезапас. Мы не имея осветительных средств, поначалу думали что это атака и открывали заградительную пальбу, выпуская попусту, но на радость неприятелю, громадное количество патронов. После нескольких таких ложных ночных атак, мы перестали им отвечать и приказали своим солдатам строго-настрого беречь патроны.

– А вы не боитесь, что вот так они притупляют вашу бдительность, а потом на самом деле предпримут атаку и захватят вас врасплох.

– Так мы всегда наготове, вы же сами видели, что половина бойцов на всякий случай приготовилась отражать атаку, только огня не открывала.

– Да заметил, ещё удивился, почему кто-то подставляет голову под пули, а эти отсиживаются на дне окопа, как будто и стрельбы вокруг нет. Также у меня промелькнула мысль, что так ведут себя только обстрелянные и опытные солдаты, и зря голову им незачем подставлять, когда противник ещё так далеко от линии обороны.

– А вы правильно подумали, это уже обстрелянные солдаты, они и днём своих голов не высовывают из-за бруствера. В последнее время у германцев появились специальные меткие стрелки, они выбивают наших наблюдателей и офицеров. Так мы за прошедшую неделю потеряли одного офицера и двух нижних чинов выполняющие роль наблюдателей только убитыми, да двоих тяжелоранеными. Эти сучьи стрелки днём никому не дают высунуться, а сами немцы наблюдают за нами в перископы, которых у них в достаточном количестве. Таким способом они не подвергают себя опасности быть подстреленными с нашей стороны. Да и с такого расстояния без специального приспособления к винтовке вряд ли куда-то попадешь.

– Как я вас, Владимир Григорьевич, понял, у германцев появились «снайперы» вооруженными винтовками с оптическими прицелами, которые позволяли обнаруживать цели на большом расстоянии и этим облегчали себе прицеливание.

– Вот именно. Германские войска получают всякие технические новинки, и те же винтовки с оптическими приспособлениями, кроме того у них появились винтовки с магазинами увеличенной вместимости. Ещё они приспособили к винтовкам специальные мортирки, из которых можно было выбрасывать по крутой траектории маленькие гранаты. Такое приспособление было очень удобным при обстреле окопов с расстояния до двухсот метров.

– А мы что не можем наладить точно такое же приспособление как у немцев?

– Конечно можем, и ГАУ уже разрабатывает что-то подобное. Хотя первые сведенья о подобном приспособлении до нас дошли ещё за год до войны, как из самой Германии так и из Англии. Но только на третий месяц после начала войны были выработаны предварительные конструкции этого «Оружия». И похоже одно из них, а это конструкция штабс-капитан Дьяконова оправдывает возложенные на неё надежды, и возможно скоро она поступит на вооружение.

– Насчет технических новинок. Владимир Григорьевич, я знаю что после японской войны несколько оружейников, в том числе и вы, всерьёз начали разрабатывать автоматические винтовки. Что за эти годы было изготовлено несколько опытных образцов. Какие-то из них получились не совсем удачные, но были и вполне удачные. И что перед войной были собраны несколько опытных партий для всесторонних войсковых испытаний, которые для вашей винтовки прошли вполне успешно. Если я не прав то поправьте меня. Был выдан заказ на изготовление войсковой серии или нет?

– Да. Ещё в тринадцатом году такой заказ был выдан. Я в тот момент работал над улучшением своей винтовки под собственный патрон уменьшенного калибра, которая и пошла бы в производство, если бы не война.

– Так значит заказ был выполнен, или за год так ни одной винтовки и не собрали.

– В силу разных стечений обстоятельств было собрано всего несколько штук. Но почти все комплектующие изготовлены, осталось только собрать и отладить их.

– Вы не скажите, почему вы прекратили работы над ней?

– Когда началась война, то я решил что не время заниматься ею, так как образец ещё не доведён до ума и в таком виде преждевременно принимать винтовку на вооружение нашей армии. Мы все в тот момент ещё продолжали считать, что война долго не продлится и закончится в скором времени. И только по окончанию войны я предполагал продолжить работы над ней. В этих условиях я думал, что достаточно внести некоторые улучшения в существующую уже трехлинейную винтовку, устранив ее некоторые недостатки, которые выявились в ходе войны. Ещё – но это моё мнение – надо на время войны вместо трёх винтовок; пехотной, драгунской и казачьей, выпускать всего одну. Во время своего пребывания на фронте я заприметил, что с более короткой драгунской винтовкой солдату сподручнее управляться в окопе. Кроме этого, огонь наши солдаты открывают, когда до противника остаётся метров четыреста, а для этой дальности даже карабина с лихвой хватает не то что «драгунки». Так что можно ствол укоротить ещё сантиметров на пять. Зато сколько можно на этом сэкономить разных материалов, особенно металла. А это в военное время имеет большое значения.

– Ещё бы, если представить что винтовки выпускаются сотнями тысяч, то экономия метала должна быть существенной.

– Да не малая. Ещё я предлагаю переделать магазин под большее количество патрон, хотя бы до десяти штук. Нынешних пять в магазине, это мало. Это особенно проявляется при отражении атак противника, когда каждая секунда дорога, а тут приходиться довольно часто пополнять боекомплект винтовки. Вместо принятого гранёного штыка, ввести съемный клинковый, который удобный в рукопашной борьбе.

А вот насчет автоматической винтовки…. На фронте я хорошо ознакомился в каких условиях приходится нести службу оружию. Это пыль, песок, грязь, вода, снег, мороз и жара. Для меня теперь приобрел совсем иной смысл требования к оружию – это его простота, прочность и главное безотказность. А над автоматическими винтовками еще слишком много надо поработать, чтобы получить простую и безотказную винтовку. Десять лет трудился я над созданием своего автоматического оружия. И приходить к такому заключению мне было, вероятно, трудней, чем кому-либо. Но надо было смотреть правде в глаза. Лишь простота и прочность нашей трехлинейной винтовки позволяли исправлять ее в армейских оружейных мастерских, несмотря на то состояние в каком она туда поступает с полей сражения. А вот исправить автоматическую винтовку непосредственно на фронте я думаю было бы проблематично. Но не смотря на эти взгляды я уверен что и у автоматических винтовок есть будущее, и они обязательно будут лет через десять приняты на вооружение как только достигнут таких же показателей безотказности как винтовка Мосина. И всё же мне пришлось увидеть свои винтовки в действие на фронте.

– Даже так, а я что-то не слышал, что у нас где-то в войсках применяются автоматические винтовки.

– Да какой применяются в войсках…. Мне приказали передать 85-й пехотный Выборгский полк несколько опытных автоматических винтовок, что были изготовлены ещё в двенадцатом году под наш патрон. А что передавать-то, когда они перед войной проходили интенсивные испытания, что после этого нуждались в серьёзном ремонте. Так что было передано всего-то две винтовки, те, которым меньше всего досталось на этих испытаниях. Я сам отвозил эти винтовки в полк, а там выяснилось, что командиром полка был мой знакомый ещё по стрелковой школе. Тогда я понял, почему именно сюда отдали мои винтовки для испытания. Это он настоял – зная о них не понаслышке – чтобы в боевых условиях испытать их. Первым наперво я показал, как нужно стрелять из винтовки, после этого стреляли офицеры и солдаты. Произвёл разборку и сборку автоматической винтовки, комментируя каждое действие, объясняя ее устройство. Я приметил, что окружавшие меня люди проявляют особый интерес к этому оружию.

Многие сожалеющие говорили – Эх, если бы у нас были такие винтовки в самом начале войны…. И почему их не начинают выпускать?

Это я сейчас понимаю, что надо было продолжать наши работы по автоматической винтовке. И возможно я довёл бы за этот год её до рабочего состояния.

– Вот об этом я и хочу с вами поговорить господин полковник. Надо непременно продолжить работу над автоматической винтовкой и создать на её основе ещё два вида оружия. Первое, это надо укоротить существующую винтовку хотя бы до метра, это повысит её маневренность особенно во время боя в стеснённых условиях, в траншеях, в домах, в лесу с такой винтовкой тоже сподручнее воевать. Пока с трехлинейкой развернешься, из вот такого укороченного оружия можно уже стрелять или пустить в ход приклад. Хотя такую винтовку можно укомплектовать съёмным штыком типа ножа. Для простого солдата она конечно будет сложна, но можно в каждом полку создать специальную роту опытных солдат и вооружить такими укороченными винтовками назовем её «Автоматом». Для этого автомата сделать отъемный магазин на 20–25 патрон, Чтобы можно было быстро заменить пустой магазин на полный. А второй вариант – этот же автомат можно использовать как легкий ручной пулемёт, только надо ствол сделать немного потолще, для меньшего перегрева при длительной стрельбе. Увеличить магазин до сорока патрон, да прикрепить к нему складывающие сошки для стрельбы с упора.

Федоров на минуту задумался…

– А что, это очень дельная мысль. На фронте ощущается острая нехватка пулемётов, я думаю, что вполне возможно приспособить мою винтовку как пулемёт только немного надо доработать. Вот только когда я смогу взяться за это дело чтобы всё наладить. Мне бы надо сейчас быть на оружейном заводе, а я в данный момент прикомандирован к штабу северо-западного фронта.

– Я не знаю как относится к автоматическому оружию наше высшее начальство, но его надо убедить в целесообразности его производства. Но предвижу, что будет очень много противников у этого оружия, особенно со стороны высшего генералитета. И на что они будут указывать в первую очередь это на «избыточный расход боеприпасов». Но я попробую кое-кого убедить, чтобы получить полную поддержку в этом производстве. А вам уже сейчас надо начинать прорабатывать такое оружие. К этому же надо подключить и других оружейников как говорят одна голова хорошо, а две ещё лучше. У вас же есть отличный помощник, его фамилия кажись Дегтярёв.

– Да есть, очень толковый молодой человек, несмотря что самоучка, в будущём будет хорошим конструктором стрелкового оружия.

– Вот пока вы не освободитесь, пусть он подумает что и как. Я посоветовал бы вам пригласить для разработки автомата ещё одного неплохого оружейника. Не в обиду будет сказано он и правда может кое-что дельное подсказать. Вот только его надо разыскать. В данное время он трудится на одном из Петроградских заводов, на каком в точности я не знаю. Но думаю что его не составит труда найти если обратится в департамент полиции.

– И кто же это?

– Это Сергей Александрович Коровин. Он до войны несколько лет проработал на заводах Браунинга.

Я не имел чести с ним познакомиться. Одного не могу понять, если он имеет какое-то отношение к оружейному делу, так почему он не на оружейном заводе?

В прошлом у него были проблемы с законом. По молодости решил поиграть в революционера, за что и был отчислен из Харьковского технологического в девятьсот пятом…

– Так он из неблагонадежных?

– Да что вы Владимир Григорьевич, это всё ошибки молодости, но пятно осталось. Когда он вернулся перед самой войной обратно в Россию и хотел устроиться на Тульский оружейный завод, но из-за этого пятна его-то и не приняли.

– Тогда мне любопытно узнать ваше превосходительство, а вы-то как о нём узнали?

– Можно я не буду отвечать вам на этот вопрос. Но кое-чего я всё-таки слышал и не только о нём, но и о других оружейниках.

– Я просто не представляю флотского адмирала, интересующегося какими-то оружейными делами. Это же не крейсера и дредноуты, мины и торпеды, это же просто стрелковое оружие, которого на кораблях-то не так много.

– Суть не в том что я флотский, а в том что и Россия должна что-то противопоставить остальному миру. Вот чем может Россия похвастаться перед остальным миром. Многозарядные винтовки первыми начали производить в Америке. Первый пулемёт не мы придумали, ручной пулемёт первыми начали производить в Дании, да и остальное оружие – те же револьверы и пистолеты, винтовки – если честно не у нас всё это придумано, мы только немного усовершенствовали некоторые образцы этого оружия. Но вы и так больше моего знаете, что нового делается в этой области за границей. Поэтому-то я и предлагаю вам создать конструкторское бюро по конструированию новых образцов стрелкового оружия от пистолета до автоматической пушки малого калибра. Поэтому я думаю, что Коровин, а также его опыт и знания, полученные на одном из заграничных заводов, вам могут очень пригодиться….

– Если вы так хлопочете об этом господине, то возможно он и не плохой специалист. Поглядим, чем он нас может заинтересовать.

– И он не единственный будет конструктор-оружейник в вашем бюро, их будет немало и молодых и зрелых, кто начнёт конструировать новые образцы оружия, но они-то появятся через год-два. Ещё вот что. Где-то на фронте сейчас находиться и другой ваш товарищ по оружейному делу, я говорю о Токареве Фёдоре Васильевиче. Его желательно тоже привлечь к конструированию новых видов стрелкового оружия.

Фёдора Васильевича я хорошо знаю, как-никак пять лет на одном заводе трудились. Можно сказать у нас с ним заочное соревнование, мы оба конструировали автоматические винтовки. Но после начала войны нам пришлось заняться совсем другим делом.

– И не забудьте пригласить другого вашего конкурента – Якова Устиновича Рощепея.

– Как я понимаю, вы на полном серьёзе хотите нас всех собрать в какое-то конструкторское бюро, где мы будем совершенствовать мою винтовку. Но ведь и они также в свою очередь захотят продолжить работы над своими образцами.

– В первую очередь надо довести до приемлемых результатов вашу винтовку, как самый отработанный образец из всех опытных созданных перед войной. И принять его на вооружение, наладив производство хотя бы по сто штук в день на каждом из четырёх заводов.

– Но как этого добиться? Я не уверен, что военное министерство пойдет на это. Нет, нам никто не разрешит отрывать людей и задействовать заводское оборудование на изготовление не принятого на вооружение автомата. Так как это скажется на производстве по выпуску обычных винтовок, которых и так заводы выпускают в недостаточном количестве. Вот если бы не было такого катастрофического положения со стрелковым оружием как сейчас, возможно нам уже предоставили такую возможность, как начать выпуск автоматического оружия.

– Мы постараемся всех убедить и если до конца этого года не начнем выпускать это оружие, то в начале будущего обязательно. Если нет, то многое можем потерять.

– Это очень трудно будет сделать без чьей-то поддержки в ставке и военном министерстве.

– Владимир Григорьевич! Не откладывая в долгий ящик вам уже сейчас нужно начать собирать первую партию автоматов, из тех готовых комплектующих, что были изготовлены перед войной. И уже в конце этого или в самом начале будущего года, предоставить их на фронтовые испытания. Если там на фронте, солдаты по достоинству оценят и примут ваш автомат, то поддержка у вас будет большая. После этого обязательно последует заказ от военного министерства на производство нового оружия.

– Но не все комплекты были доставлены на наш завод, понадобиться какое-то время всё собрать в одном месте.

– Начинайте из того что уже есть на месте, а там возможно и остальное доставят. Я думаю, что когда вы создадите конструкторское бюро и соберёте всех рекомендованных конструкторов под своё начало, да привлечёте ещё знающих вами людей, то вы быстро справитесь со всеми техническими трудностями по выпуску автомата. После совместного решения этой первой задачи, обязательно надо запустить в производство ручной пулемёт.

Фёдоров сидел и молчал, что-то обдумывая, я же ожидал что он скажет.

– Завтра я побываю в управлении и попрошу разрешения побывать на Сестрорецком оружейном заводе. Переговорю с тамошними оружейниками, встречусь и обговорю с Дегтярёвым на счёт переделки механизма винтовки под патрон от японской винтовки. Мне бы самому там бы остаться, но думаю что не получу такого разрешения так как меня опять хотят отправить за границу заказывать и покупать оружие.

– А я то думал что вы сами сможете возглавить работы по своему оружию и ускорить его появление в войсках. А вас опять посылают за границу. И когда это случиться?

– Сказали, что в ближайшие две недели быть готовыми к отправлению.

– И куда если не секрет?

– Вначале Англия, потом Франция.

– Владимир Григорьевич, знаете что, если вас снова посылают изыскивать оружие для нашей армии, я посоветую вам обратить своё внимание на Данию.

– И что же в Дании?… Но позвольте! Дания нейтральная страна и она продавать оружие воюющим сторонам не будет.

Будет, Владимир Григорьевич, будет. Кроме того там уже сейчас готовы нам продать несколько тысяч пулемётов системы Мадсена, но надо действовать очень быстро не раздумывая а то через пару месяцев будет поздно.

Господин адмирал, откуда у вас такие сведенья?

До вас наверно доходили слухи о моих способностях предугадывать некоторые события. Возможно я никому бы и не говорил об этом, но раз так всё складывается, то проверить не мешает. Вы опять едите за границу в поисках оружия для нашей армии, а почему же и за одно не проверить то что я вам только что сказал, и скажу даже больше. Где-то приблизительно через месяц, на нашего военного агента в Италии выйдут заинтересованные люди из Дании и предложат купить пулемёты. Но пока мы рядились да собирались, меры по продаже оружия воюющим сторонам в Датском королевстве ужесточатся. И готовых пулемётов нам не видать.

– Вы что, господин адмирал, всё это во сне видели, или в хрустальный шар заглядывали?

– А вы Владимир Григорьевич, зря сомневаетесь в моих способностях. То что датчане с такой просьбой сами на нас выйдут я уверен на все сто процентов, но это произойдёт только через месяц. Вот я и предлагаю, чтобы не датчане нас разыскивали, а мы уже сейчас сами послали доверенного человека туда, и возможно мы успеем хотя бы две-три сотни пулемётов приобрести и переправить в Россию, а если повезёт то и тысячу. Я думаю что потом можно попробовать контрабандой через Швецию наладить переправку какого-то количества пулемётов в Россию. А когда перекроют эту дорогу, датчане симпатизирующие нам сами предложат производить свои пулемёты у нас в России. Предоставят чертежи и опытные образцы, даже подумывают построить завод.

– Но если это всё правда что вы говорите и Дания продаст нам оружие, и мы сумеем что-то вывести оттуда, но об этом узнают в Германии. То будет скандал. Как бы всё это не отразилось на самой Дании. Кайзер в отместку может и Дании объявить войну.

– Я не думаю, что Кайзер решится на это. Зачем ему ещё одного врага наживать. Хотя Дания и маленькая страна и вооружённые силы её невелики, но для разгром даже их, Кайзеру неоткуда снять и пары дивизий. Нет, Кайзер не нападёт на Данию. Чтобы Дания в открытую не продавала России пулеметы надо устроить так, чтобы датская армия закупила для себя несколько сот пулемётов и отправила их в арсенал на хранение. А они оттуда бы невзначай так испарились и оказались где-то на границе Швеции и Финляндии, но не привлекая ничьего внимания. Я думаю, что при их дворе найдутся такие люди чтобы это всё провернуть.

– Хорошо, я по возвращению в Петроград сделаю в управлении предложение по Дании.

– Только Владимир Григорьевич, я попрошу моего имени по делу Дании не упоминайте, пусть считают что инициатива исходит от вас.

– Это почему же?

– Меня и так за глаза считают чем-то вроде оракула, а кое-кто думает, что я с самим сатаной сделку заключил.

– А если и это всё окажется правдой что я только что вам говорил, тут совсем прохода не будет.

– И всё же Михаил Коронатович, откуда вы узнали про Данию?

– Как-нибудь я вам расскажу но немного позже, например после вашего возвращения из-заграницы.

– Я обязательно спрошу вас об этом, если всё произойдет, так как вы и предсказали.

– Когда вернётесь тогда и поговорим, а возможно и вы по возвращению расскажите мне, как там за границей у наших союзников дела обстоят. Расскажите, что нового из вооружения появилось у наших союзников. Что они могут предложить нам из своего арсенала для производства на наших заводах или сами будут это выпускать для нас. А возможно вы Владимир Григорьевич, после этой поездки по заграницам придумаете со своими товарищами оружейниками у себя на заводе что-то необычное, что перевернёт всё представление как о самом оружие, так и о тактике его применения.

– Да что можно придумать такого необычного, оружие оно и есть оружие.

– Ну не скажите. Вы даже не представляете, что человек может придумать например через сто лет, а возможно даже через пятьдесят лет.

– Но принцип работы у огнестрельного оружия остаётся неизменным вот уже пятьсот лет, оно только с каждым столетием совершенствуется.

– Да в этом вы правы. Но кроме огнестрельного оружия есть и другие орудия умерщвления людей.

– Вы имеете в виду отравляющие газы.

– И газы в том числе.

– Но это бесчеловечно травить людей газами.

– Я не знаю, кто это сказал, но есть изречение «На войне все средства хороши» и первыми в этой войне им воспользовались германцы. И кроме того война по сути своей – бесчеловечна. Ладно, не будем говорить о будущем. Что ещё в будущем придумает изощрённый мозг человека для убийства себе подобных, это покажет время. Начали с камня и палки, и вот уже люди вооружились пулемётом, огнемётом и газами, а сверху их бомбят аэропланы. И это ещё не предел. Но мы сейчас поговорим о том что надобно нашей армии в ближайшие время. А уж потом замахнемся ещё лет на пять-десять вперёд. А пока, что вы скажите о револьвере системы «Наган»?

– А что о нём говорить-то! Хорошее и безотказное оружие.

– Что оно безотказное я спорить не буду, но вот в боевых условиях как оно себя зарекомендовало. Что говорят по этому поводу фронтовые офицеры?

– То и говорят, что оно надёжное не прихотливое, можно быстро исправить в походной мастерской.

– И что, никаких недостатков не высказывали?

– Один недостаток у револьвера есть. На его перезарядку тратится много времени.

– Вот и я об этом. Надо создать свой пистолет с магазинным заряжанием, не менее чем на десять патрон, а то и больше. Также под пистолетный патрон – желательно от пистолета «Маузер» – нужно сконструировать автомат, ещё более укороченный, не более девяносто сантиметров в длину. А если у него приклад сделать так чтобы он складывался, то его длина должна быть не более семидесяти.

– И что же это за оружие такое будет, где его применять?

– На сей счет не беспокойтесь. Ваша задача его сконструировать, а военные когда поймут всю выгоду, найдут где его применить.

– Но такое оружие будет эффективно всего-то на сто-сто пятьдесят метров.

– Так в ближнем бою больше и не надо. Владимир Григорьевич, я уже говорил, что после этой войны взгляды на тактику применения огнестрельного оружия во многом поменяются. И в первую очередь это будет касаться вооружения пехоты. Винтовка в её классическом исполнении уйдёт в небытие, останется разве что только в снайперском исполнении, а пехотинец поголовно будет вооружен самозарядным и автоматическим оружием.

– Это же сколько тогда надо к такому оружию патронов выпускать?

– Да патронов надобно будет уйму, и их придётся выпускать миллиардами.

– Но неужели военное министерство согласится с этим. Это же, какие расходы для государства.

– Есть ещё одно выражение на эту тему – «Военные министерства всегда готовятся к прошедшей войне» Так вышло и с нашим министерством, которое всё ещё думало, что война будет походить на ту, которая закончилась десять лет назад. И эту войну мы начали с тем же вооружением, что было тогда. В пехоте, та же трехлинейка и трехдюймовка, а на флоте те же самые корабли или построенные по тем ещё проектам. Ну за малым исключением, несколько новых всё же успели построить. Военных запасов не накопили, что-то нового для вооружения армии не придумали или не удосужились принять в должном количестве. И теперь солдат своей жизнью и кровью расплачивались за то мизерное количество технических средств войны в нашей армии! Отстаём мы ещё в техническом прогрессе иностранцам. А что русская земля разве оскудела изобретателям? Да нет! Но вот только мы не можем воспользоваться плодами их изобретений. Надо развивать быстрей свою промышленность и строить современные заводы на которых бы выпускались те же аэропланы, автомобили, трактора и другая техника, не единицами а сотнями. Чтобы не мы покупали всякие новинки за рубежом, а они у нас. Или хотя бы платили золотом за патенты и лицензии, по которым они строили бы эти новинки, изобретенные нашими инженерами.