Текст книги "Ищущий во мраке (СИ)"

Автор книги: Богдан Костяной

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)

Я прекрасно знал, что Кемель не осмелится войти. Судя по нашей первой встрече и тому, как он расправился с товарищами по несчастью, бить он мог только безоружных, да и то, в спину.

Но на всякий случай, я повернулся к двери и отвёл курок назад, держа револьвер в руке, уставившимся на дверь. У меня хороший слух. Стоит ему скрипнуть половицами, как я проснусь, и тогда будет достаточно просто нажать на спусковой крючок.

Засыпая, я вновь предался ностальгии о светлых деньках… Хах, светлых! Вот уж действительно игра слов!

***

Кто из мальчишек не мечтал стать мореплавателем? Особенно, когда каждый день ты работаешь в гавани и слушаешь в перерывах рассказы закалённых матросов.

Чтобы содержать Ольгерда и оплачивать учёбу, я постоянно искал работу. Как правило, чем грязней – тем больше платили. А в порту, так и вовсе, в середине дня кормили супом из рыбьих хвостов. Помои ещё те, но… бесплатно! Поэтому я смело мог пропустить завтрак и ужин.

Годам к тринадцати моё тело полностью высохло. Жировая прослойка практически исчезла, но и для мышц не хватало строительных материалов. В общем, я был, скорее, похож на поджарого старика, чем на крепкого юношу. Рута, однако, иногда звала меня в гости и подкармливала. Её родители, хоть и были врачевателями, не особо жаловали молодого, опьяневшего от усталости парня, который приходил к их дочери в то время, когда они не могли за ней следить.

Признаюсь, я ни о чём подобном тогда и знать не знал. Нет, слышал кое-что, но мельком и невнятно. Да и не интересовало меня это, сил после работы едва хватало, чтобы просто ходить и дышать.

– Эдгар, чтоб мне устрицы в сапог нассали! Тащи сюда свой зад! – раздался ласковый голос прораба.

Старший матрос по фамилии Ростмах потерял ногу во время налёта пиратов. С тех пор, щеголял с деревянным костылём, натянутым на культю в районе колена. В следующем плаванье протез едва не стал причиной его гибели, поэтому начальство Ростамаха вежливо потребовало его подписать бумаги о выходе на пенсию. Выдало наградную кошель с парой сотен клети и орден за заслуги перед флотом Бритонского королевства, после чего, старшего матроса отпустили на все четыре стороны.

Само собой, страсть седоусого мореплавателя к кораблям не могла угаснуть на пресной суше, и он устроился в доки, чтобы хоть иногда иметь возможность взойти на борт очередного галеона, на мгновенья окунаясь в те времена, когда он кошмарил пиратов во всех семи морях. Не сложно было заметить, как тщательно он сдерживает слёзы.

Но если говорить о Ростмахе, как о начальнике, то он был самым настоящим деспотом. Или это мне так казалось? Всё же, люди эгоисты… Мы все ждём, что те, кто предоставляет нам услуги, будь то лекарь, трубочист или ямщик, будут на совесть выполнять поставленные задачи. Но когда с нас самих требуют отдаться важному делу, мы, почему-то, пытаемся отлынивать.

Если бы я понял это раньше, то сэкономил бы кучу клети в своё время. Зная, что на месте вчерашнего меня, сидит такой же уставший парень, пытающий выкрасть хотя бы секунду отдыха, и не особо задумывающийся о том, насколько сильно результаты его смены повлияют на жизни прочих.

Ростмах и правда требовал много. Намного меньше, чем давал. И давал ли? Он был таким же работягой, который натягивал канаты, помогал разгружать и латать корабли. Разве что, на обед ему давали полноценную мясную похлёбку и половину времени он руководил нами – молодью, работавшей за обёртки от конфет.

– Да, сэр, – с трудом встав с мешков, на которых решил прикорнуть, я поднялся на палубу прибывшего корвета. Ростмах не терпел панибратства и всяких там «начальник, мистер, господин». Только суровое армейское «сэр».

– У пирса тридцать семь пришвартовался военный линкор. Собирай всех, кто попадётся под руку и дуйте драить палубы. Это нужно сделать как можно скорее перед ремонтом. Ясно?!

Задача была дана. Отвертеться – без шансов. «Так точно, сэр!» – ответил я, и рванул за остальными парнями. Вместе с вёдрами и швабрами мы двинулись почти на другой конец доков.

Военные корабли нередко заходили в порт Норвилла пополнить припасы и набрать людей. Наше захолустье находилось на достаточном удалении от вражеских вод и на суше нам никакая осада не грозила. Однако через Норвилл на фронт шли корабли из Бригга и сюда же они возвращались, либо перед повторной отправкой, либо для ремонта.

Я уже и не помнил, с кем в этот раз воевал Бритонский престол. Счёт войн на моей памяти остановился где-то на втором десятке. И это, не считая новостей о восстании в колониях, которые отправлялись подавлять целые корпуса конквестов.

Но кем бы ни был противник этого линкора, он явно прибег к чему-то новому в искусстве войны…

На первый взгляд, корабль выглядел не таким уж и побитым: разорванные паруса, с десяток дыр на правом борту, и статуя русалки на носу рассталась с головой. Видали и похуже, когда суда возвращались без мачты или их корма напоминала сыр.

Первое, что мне показалось странным – количество санитаров, сбежавшихся на пирс. По сходням спускались немногочисленные моряки, выносившие зашитые в парусину тела и ещё живых, корчащихся товарищей.

Да, раненных я тоже видел. И безногих, и безруких, и ослепших от осколков. Всяких, в общем. Хоть и не в таком количестве.

– Извините, а…

– Отвали! Не видишь, заняты все?! – рявкнул проносящийся мимо моряк, которого я осмелился окликнуть.

– Ладно. Подождём, пока всех вынесут и взойдём на борт, – кивнул я остальным.

Ругань между санитарами и моряками длилась ещё часа два, помимо раненных, стремительно спускали в сетках всю уцелевшую провизию и боеприпасы. Мне и впрямь стало интересно: что такого произошло на корабле, что большая часть команды отправилась в Царствие О ещё на борту?

«Может быть кровавый абордаж? Но я слышал, что их давно не практикуют. Пушки позволяют утопить вражескую посудину с меньшими потерями, при грамотном использовании», – подумал я тогда.

Ответ нашёлся, когда мы взошли на борт корабля: при детальном рассмотрении, он оказался весь усеян мелкими отверстиями. Словно тщательно и долго его пожирали термиты.

Палуба оказалась залита запёкшейся на солнце кровью, кусочками плоти и хрустящими под ногами железными осколками.

– Это картечь. Я слышал, что акаимцы засыпают в стволы чугунные мелкие шарики, которые разрывают команду на куски, – произнёс кто-то из парней позади меня. – Тебе не придётся топить вражеский корабль вместе со всем добром, если на нём не останется людей.

«И почему с каждым годом способов убивать людей становится больше, чем возможностей их спасать?» – уже тогда я подумал об этом.

Недолго думая, мы принялись драить палубу швабрами. Никто не сказал, что делать с ошмётками команды корабля, поэтому мы побросали их за борт. Куски лиц, мозги, пальцы, раздавленные глазные яблоки… Эта уборка запомнилась мне надолго. Особенно по запаху от моих рук после неё. Еле отмылся, натирая кожу песком докрасна около пруда.

И наверно, она же и оттолкнула меня от мысли стать мореплавателем. Не обязательно даже военным – от морского боя простые торговцы также не застрахованы. Погибнуть на воде, чтобы твоё тело растащили акулы… Нет, я и Норвилл-то до конца не посмотрел. Куда мне до покорения чужих земель?

В доках я проработал ещё месяца два. Хвала всему сущему, чистить военные линкоры больше не приходилось. Не потому, что их стало меньше – наоборот, – просто мне везло не попадаться на глаза Ростмаху в такие дни.

Отсутствие перспектив и проблемы со здоровьем сделали своё, но увольнением послужил совершенно иной случай.

В свой последний день на работе, я задержался до поздней ночи, отгружая бахрому, пряности и ковры, коими были заполнены все три палубы корабля из Азизского каганата. Уже собравшись уходить, я попался на глаза Ростмаху в компании мичмана одного из остановившихся в доках эсминцев.

– Эдгар, чтоб мне акула жопу отгрызла! Айды сюды! – махнул начальник.

«Отвертеться пока я он пьян – невозможно», – попричитав про себя, я медленно зашагал в сторону коморки прораба. Честно, я ещё долго жалел потом, что просто не дал дёру, когда меня позвали. И плевать, что не заплатили бы за эту смену.

– У нас тут – ик! – лишний кувшин вина! Вдвоём мы его – ик! – ну никак… того…

– Не осилим! – поддакнул мичман, раскладывая картишки.

– Помогёшь, а? – запустил руку в сальные вонючие волосы Ростмах.

– Мне нужно домой, выспаться перед учёбой, сэр. К тому же, мне мало лет, – отвечаю спокойно и внятно, чтобы не провоцировать лишней агрессии.

– Знаешь, как алкоголь помогает отдохнуть, хе-х-е?! После пары стаканов хорошего – ик! – вина, спиться так, что из пушки не разбудишь!

– Сэр, сожалею, но…

– Да садись ты уже, не беси, пёсий сын! – рявкнул Ростмах и сжал мою руку, буквально швырнув моё хрупкое тельце на деревянную скамью между ним и мичманом. – Наливай, Дикенс!

Мужик с рыжими бакенбардами и кривым шрамом на левой щеке плеснул в пустую кружку вина и подвинул ко мне.

– Ну, если только кружку…

Я всегда с презрением относился к пьянству и к алкоголю. Всё благодаря отцу. И мысль о том, что я сейчас буду пить из источника многих бед в моей жизни – вызывал тошноту, но где-то на уровне души.

Я немного скривился от кислого вкуса и крепости забродившего напитка. По описаниям других людей, вино не должно быть таким мерзким. Видимо, мичман принёс испорченный товар с корабля, который всё равно слили бы в канализацию.

– Партейку? – обратился ко мне Ростмах, когда я, с горем пополам, допил кружку.

– Я не умею, сэр.

– Научим! – хохотнул прораб и кивнул мичману, чтобы тот раздал и на меня. – Я тебе сейчас на пальцах объясню, остальное догонишь по ходу. Только учти, на воздух играть – примета плохая. Надо на что-то.

– У меня ничего нет, сэр.

– Точно… – мотнул головой Ростмах и достал из кармана жилета два четвертака – мой оклад за этот день. – Не переживай, новичкам везёт. Даже если проиграешь, мы тебе их отдадим.

«Ладно, Ростмах вроде порядочный мужик. Хоть и деспот, но кажется справедливым», – смахнул дурные мысли прочь и решил, что если ещё полчаса посижу с этими пьяницами, утолив их голод до человеческого общества, ничего страшного не произойдёт…

Пришёл в себя я где-то на пирсе, лёжа в луже собственной рвоты. В ушах – колокола, словно чем-то огрели. Правый глаз заплыл. «Чудом, что в воду не свалился. Плавать я не умел тогда», – пожалуй, это всё, что я могу сказать о том случае.

Да, я в первый раз в жизни надрался, как безродная пьянь. Своих собутыльников я нашёл на том же месте, где в последний раз был в сознании. Они удивились, что я жив. Впрочем, на этом хорошие новости закончились.

Ростмах рассвирепел, когда я спросил его про деньги, что, по-видимому, проиграл в карты. «Пшёл вон отсюда! Это я тебе ещё счёт за выпивку не выставил, щенок!»

Вот так я в очередной раз убедился, что алкоголь – удел мусора. Стало стыдно перед матушкой, которая наблюдала за мной в это время, наверняка. Но самое главное – мне не хотелось возвращаться домой. Оставить Ольгерда наедине с отцом или прийти и лишь доказать своим видом, что тот был прав, насчёт моей судьбы: быть таким же неудачником, как и он, и закончить свою жизнь за бутылкой.

«Нет, лучше переночую на улице, а утром заскочу домой за одеждой. В доки ни за что не вернусь!»

Окольными путями я оказался в центре Норвилла. Земля под ногами раскачивалась, окружающие предметы плыли. Пару раз я врезался в фонарный столб и разбил лоб в кровь. «Ну что за день!»

– Эдгар?! – окликнули меня свыше.

Я приподнял голову и тут же со стыдом опустил. «Рута…»

Видать, услышав грохот с улицы, она выглянула в окно. Как раз в этом районе располагалась её квартира, где она жила с бабушкой, отдельно от родителей.

– Господи, что с тобой стряслось?! – воскликнула девушка, заметив в каком я состоянии.

– Доброй ночи, Рута… – я отвернулся и потопал в сторону съезда на соседний бульвар. Но далеко мне пройти не удалось, поскольку споткнулся о камень через пару шагов и разодрал локти в кровь посреди дороги.

– Да ты пьян! – не успел я опомниться, как Рута выбежала на улицу в ночнушке и распахнутой кофте. – Вставай. Пойдём ко мне, – она взяла меня под плечо и помогла встать.

– Рута, я…

– Цыц! – приставила палец к губам подруга. – Как тебя только не ограбили и не убили по дороге в таком состоянии?!

Кое-как, упав всего пару-тройку раз, я поднялся с ней на пятый этаж.

– Бабуля в последние дни совсем оглохла, но ты всё равно постарайся не греметь, – предупредила Рута и затолкала меня в ванную комнату. – Вот тебе полотенце. Одежда твоя совсем износилась, я дам тебе что-то из папиного старья в чулане. Он всё равно уже носить не будет, только свозит хлам в нашу квартиру.

– Спа-спасибо... – промямлил я, осторожно переступая через бортик в пожелтевшей ванной.

«Стало быть, когда старуха Готфрид помрёт, квартира достанется Руте полностью… Не каждый десятый житель Норвилла может похвастаться отдельным жильём, повезло ей».

Смыв кровь и грязь под отрезвляющей холодной водой, я взял оставленную под дверью стопку одежды. Рута ждала меня на кухне. В свете зажжённой лампы она нарезала колбасу тонкими и толстыми ломтиками. Сделав два бутерброда, она подвинула мне тот, что потолще. Над печкой в этот момент закипел чайник.

Уставившись на меня пронзительным взглядом своих небесно-голубых добрых глаз, Рута выудила у меня информацию о произошедшем и осудительно покачала головой, грустно вздохнув.

– Совсем ты себя не бережёшь… И связываешься с кем попало.

– Я больше не пойду в доки… – спешу утешить подругу.

– Ну слава О, хоть на это тебе ума хватило! – всплеснула руками Рута и тут же положила их мне на ладонь. – Я понимаю, что тебе нужны деньги, но… подумай немного о себе, о своём здоровье. От того, что ты угробишь его сейчас, даже через десять лет лучше жить не начнёшь. Данной тебе О силой нужно распоряжаться вовремя. Побереги её для грандиозных свершений в будущем.

– Грандиозных свершений? Ты, верно, считаешь меня героем романа «Повелитель моря»! – смеюсь, запивая чаем хлеб с колбасой. – Дай О, чтобы я просто не потерял то, что у меня есть сейчас… О большем я и не мечтаю.

– Просто дай мне, чёрт возьми, обещание, что не станешь изнурять себя на грязных работах! – рассердилась Рута.

– Я постараюсь, не могу обещать… – покачал головой. – Ладно, пойду что ли. Спасибо за всё, как-нибудь обязательно отблагодарю тебя.

– Не пущу в такую темень! – перегородила мне путь Рута. – Оставайся здесь, утром вместе пойдём в школу.

– Э-э… у меня дома принадлежности для учёбы…

– Я поставлю будильник на пораньше и мы за ними заскочим перед уроками, – ответила Рута.

– Ну, тогда… У тебя есть какая-нибудь простынь или лишний матрас? Может кресло?

– Ложись со мной. У меня большая кровать, – предложила девушка, чем ввергла меня в шок.

– Так нельзя…

– Да брось ты! Мы просто будем спать рядом, не как муж и жена, – отмахнулась Рута и поманила пальчиком в спальню. – Дам тебе второй плед, а то не могу ручаться, что ночью не перетяну одеяло на себя.

– Спасибо ещё раз, – я лёг рядом с ней и закутался в колючее покрывало. «День открытий какой-то! Первый раз напился, первый раз сплю с девчонкой в одной кровати…»

– Чего тебе? – заметил я, что Рута повернулась ко мне.

– Ничего, мне просто на этом боку удобней спать. Спокойной ночи, Эдгар.

– Спокойной ночи, Рута.

На следующее утро я обнаружил её руку у себя на груди, но не придал значения. Будить второго пришлось именно мне, после чего, мы зашли ко мне домой, я проверил Ольгерда, переоделся, и направился вместе с Рутой в школу.

Пятое воспоминание

Проснулся от стука в дверь. «Всё-таки он меня боится», – хмыкнул я, вставая с гамака.

– Войди, – дал разрешение и Кемель осторожно, с приподнятыми руками, вошёл в каюту. – Чего надо?

– П-помнишь ты говорил, что собираешься куда-то там идти? Я посмотрел по запасам и там на неделю ещё, максимум. Сидеть тут уже нет смысла, – ответил акаимец.

– Ну допустим? Что, за мной собрался идти? То есть впереди меня.

– Послушай, Эдгар! Да, я поступил плохо! Но мне не хотелось умирать с голода! Я выбрал жить с этим грехом, чем стать очередной жертвой этого мира! Но разве так не поступило бы большинство?! – воскликнул моряк.

– Именно. Ты попал в точку. И только потому, что большинство поступало также, как и ты – этот мир сейчас такой, какой он есть, – покачав головой, ответил я ему.

– Но у меня нет причин пытаться тебя опрокинуть! Мы сейчас практически в одинаковых условиях: еды почти нет, боеприпасы на исходе, куда идти – не знаем, – произнёс Кемель.

– Пожалуй, вынужден согласиться. Хотя, я надеялся пополнить боеприпасы на корабле… – почесал за ухом.

– Большую часть расстреляли по морским тварям, ещё часть – в ходе резни, мы с друзьями… – тут он запнулся. «Неужто и впрямь раскаивается?» – я и ещё двое выживших взяли только самую малость для самозащиты. Когда корабль врезался в причал, то даже те крохи, что остались, были затоплены.

– Что, прям вообще голяк по патронам? Ты пока прятался все, что ли, успел израсходовать? – спросил я.

– Ну… нет. У меня остался мешочек с патронами для мушкета. И там ещё какие-то пульки мелкие. Может, тебе и подойдут.

– Показывай.

Кемель привёл меня обратно на склад и вытащил несколько пустых кастрюль, где и спрятал боеприпасы. Я достал оба револьвера и принялся подбирать калибр. В общей сложности, из одиннадцати видов пуль, мне подошло три: по одному стандартному для каждого ствола и горстка разрывных пуль для правого револьвера.

– Итого, у меня где-то четыре сотни пуль для обеих пушек, – цокнул я губами. – Больше, чем было, но для длительного путешествия вряд ли хватит. А у тебя сколько?

– Штук двести, наверно, – подёргал плечом Кемель.

– Постарайся просто так по воронам не стрелять, – посоветовал ему и вышел со склада.

Не в такой компании я, конечно, рассчитывал искать ответы на вопросы, но выбирать не приходилось. Всё же, лишний ствол в команде не помешает.

Осталось лишь решить: куда идти? Где можно найти ещё нетронутых заразой людей? Логично было бы поискать где-нибудь в глубине материка. В лесах, в горах, куда заразе и еретикам было бы трудней добраться. Возможно, даже получится наткнуться на замки господ и задать им парочку неудобных вопросов…

– Можно спустить шлюпку в городской водоканал и выбраться из Бригга на ней, – пришла идея, спустя несколько часов наблюдений за пристанью с мачты.

– А не лучше ли по дороге? – спросил Кемель.

– Пешком не вариант, целую повозку день со днём не сыщешь, а шлюпка – вот она, перед глазами, – кивнул я в сторону борта с которого свисала парочка спасательных лодок. – И будет это быстрее. Прокажённые, к тому же, в воду не лезут – слишком слабы, чтобы плавать.

– А далеко тащить? – осведомился морячок.

– Ну, когда я шёл отсюда… – попытался я вспомнить. – Должно быть, метров шестьсот до водоканала.

– Ещё и тащить шлюпку придётся… – вздохнул Кемель. – А потом грести…

– Ну, а кому сейчас легко? – хмыкнув, спускаюсь на палубу.

Проделав тоже самое и с лодкой, только уже с борта галеона, мы с Кемелем перевернули её дном вверх и приподняли с двух концов, двинувшись в сторону ближайшего спуска в водоканал.

Рёбра всё ещё давали о себе знать, да и руки мои были уже не те, что двадцать-тридцать лет назад. «Мне бы внуков сейчас нянчить, а не вот это вот всё…» Да только человечество обречено вымереть, и потому. даже детей у меня не будет впредь никогда. Впрочем, у меня уже и возраст не тот, чтобы их делать…

Мы несколько раз останавливались передохнуть из-за меня. С трудом приходилось подавлять позывы жуткого кашля, чтобы не разбудить всю округу. «Разбудить? А сейчас какая пора: когда прокажённые спят или бодрствуют?»

– Разреши спросить… – открыл рот Кемель.

– Разрешаю.

– А ты давно мракоборцем стал? Выглядишь старым, – спросил акаимец.

– Лет двадцать пять мне было, когда это произошло. Мир успел к тому времени рухнуть, – поделился я с ним.

– Я смутно помню, что там было до того, как погас свет. Вроде как, всё было хорошо, еды хватало и люди были добрей, – ударился в ностальгию морячок.

– Ты просто был ребёнком, когда это произошло и многого не знал, – ответил я на его откровенную чушь. – То, что произошло с миром – закономерный итог грехопадения всего человечества на протяжении сотен лет. Если бы люди не убивали друг друга за тарелку каши, мы бы не жили, как крысы, прячась в тёмных углах от малейшего шороха. Пойдём, я передохнул.

Мы продолжили путь, и таки добрели до водоканала за несколькими поворотами. В том месте пролегал небольшой каменный мостик, на котором…

– Господи… Что тут творилось… – накрыл рот рукой Кемель.

– Подумаешь, – пожав плечами, ответил я.

На каменных перилах с внешней стороны свисала прибитая гвоздями обнажённая дева с отрезанными персями и выпотрошенным нутром. На шее свисала деревянная табличка, подсветив её, я узрел надпись: «Церковная шавка!»

– Монашка… Бедная-бедная монашка… – покачав головой, сел в лодку и взялся за весло.

Кемель положил на дно свой мушкет и толкнул шлюпку с «берега», запрыгнув в неё на ходу, после чего, мы молча начали грести, чтобы не привлекать внимания.

– Пс-с, Эдгар, а если они с моста на нас спрыгнут? – спросил акаимец.

– Что за вопрос? Перестреляем их к чёртовой матери, и всё.

– Ну, а если лодка перевернётся? – предположил он.

– Поможем вернуться ей в прежнее положение и продолжим грести. Правда патроны отсыреют, поэтому следи за мостовыми в оба, – всё ещё не понимаю суть его вопросов.

– А как же твари? – произнёс Кемель.

– Какие твари? – я покрепче сжал весло. «О чём он меня не предупредил?»

– Те, которые напали на мой корабль… Если они будут здесь, в воде? – дрожащим голосом произнёс моряк.

– Но ты ведь сказал мне, что они атаковали вас при попытке переплыть океан? И куда-то там не пускали. С чего бы им быть здесь, за столько миль от побережья?

– Да, но… Я помню, что они шептали что-то про грехи и грешников… Ничто ведь не мешало им мигрировать в Бригг?

– Я не помню никаких тварей в водоканале Бригга, при том, что пробыл здесь от самого начала осады города еретиками, – успокоил распереживавшегося акаимца.

Мы продолжили грести, но семена тревоги, посеянные Кемелем, теперь проросли и в моём сознании. До конца оставалось непонятным: что там за чудовища такие были, и почему они не пропустили моряков за океан. Но последние сведения от моряка заставили задуматься.

«Грешники, да? Мы все тут были грешниками, но оставались и люди достойные спасения! А теперь здесь нет никого… Только ходячие трупы, некогда бывшие людьми. Быть может, эти твари всё это время сюда плыли, просто не поспели в самый разгар “праздника”? Но я никого не видел, пока шёл вдоль канала…»

– Кажись, мы вошли в быстрый поток, – улыбнулся Кемель, когда за очередным поворотом лодка ускорилась. Его фраза вырвала меня из размышлений и вселила в сердце страх.

– У Лаймы всего один поток!

Радость тут же исчезла с лица Кемеля и он попытался вглядеться в воду, отражавшую хладные лучи луны. Что-то сопровождало нас, и именно оно придало шлюпке ускорения!

– Это они, Эдгар! Эти твари пришли за мной! Господи, нет! – закричал Кемель.

– Успокойся! – рявкнул я на него. – Продолжай грести! Попробуем оторваться от них!

Но акаимец уже не слушал.

– Убирайтесь обратно в ад, ублюдки! – схватив ружьё, он открыл огонь по воде, в пустую растрачивая боеприпасы. При этом, Кемель пытался встать на ноги, что сулило ему вывалиться за борт.

– Сядь на место! Слышишь меня?! Кемель, мать твою! – тщетные попытки докричаться не увенчались успехом. Кажись, парень окончательно обезумел от страха. «Не будь я мракоборцем с подавленными чувствами, насколько сильно я бы обезумел на его месте?» Да, я тоже боялся за жизнь, но всё ещё сохранял рассудок.

От бессмысленной пальбы и паники толку никакого. Смерть любит тех, кто больше всего показывает страх перед ней. А вот молчунов она старается брать не сразу – силой, а поиздеваться. Вымотать, но оставить в живых, до поры до времени.

В канале резко стало светлей. Из-под тёмной толщи воды прорезались парные огоньки белого света. «Глаза, о которых говорил Кемель!»

Слева вода начала бурлить и пениться. Я тут же выхватил весло и вдарил по возникшей лысой макушке, оглушив тварь. Справа в этот миг уже показалась рука. Она отдалённо напоминала человеческую, но на месте указательного, среднего и безымянного пальцев находилось плоское щупальце.

Выхватив из кармана револьвер, я отстрелил мерзкую конечность чудовищу. А лодка всё набирала скорость, едва вписываясь в повороты.

– Кемель, сзади! – кричу, заметив, как одно из существ начало взбираться на нос лодки. Акаимец чуть сместился вправо и в этот миг я выстрелил, не успев разглядеть «русалку». Угодив в голову, пуля отправила тварь вдаль по течению.

– Эдгар, это конец! Они пришли за мной! – неустанно повторял попутчик.

– Заткнись! Бери весло и отбивайся!

И в качестве примера, я тут же приложил по голове одного из начавших всплывать монстров. Сзади мне на спину попали брызги. Я сел в пол-оборота и треснул веслом по наглой морде, не успела взобравшаяся тварь поднять головы.

– Сдохните! А-а-а! – Кемель, перезарядившись, вновь попытался встать на ноги, когда я был занят избиением очередного монстра. В этот момент, лодка качнулась на повороте и акаимец перевалился за борт.

– Держись, идиот! – кое-как, в последний момент, я успел поймать его за руку.

– Не отпускай меня, Эдгар! Только не отпускай! – взревел моряк, мёртвой хваткой вцепившись мне в локоть.

– Аргх!

Плечо предательски хрустнуло. Ну вот, заработал растяжение! Нужно срочно вытаскивать Кемеля, пока…

– Нет-нет-нет! – завизжал акаимец, дрыгая ногами в воде, пока лодка продолжала куда-то нестись, более не подчиняясь воле человека.

– Хватайся за весло! – второй рукой, пытаюсь протянуть ему приспособление для гребли. – Быстрее! Или мы оба выпадем за борт!

– Эдгар! Эдга-а-ар!

В этот миг, на спину Кемеля легла пара получеловеческих рук. Левое плечо завопило от боли, когда на нём повисло второе тело, и я уже, откровенно говоря, не думал о спасении моряка.

– Сними эту тварь с меня! – за спиной Кемеля поднялась лысая голова, больше похожая на череп с прозрачной кожей, лишённая носа, губ и ушей... И два ярких светила заместо глаз, холодным светом пронзающие душу.

«Ангелы… ангелы смерти! Они пришли, чтобы зачистить эту землю от нас!» – предания об Апокалипсисе, что я читал давным-давно, всплывали, как фигурально, так и физически, на поверхность.

«Война, тьма, мор, а теперь – финальная стадия – забвение!»

– А-а-а! – существо, бросив на меня кратковременный взгляд, впилось в шею Кемелю, провоцируя того на истошный вопль. Тут же из-под воды показалось ещё одно, и сомкнуло зубы на запястье акаимца, заставляя того разжать хватку.

Лодка подпрыгнула на взявшейся из ниоткуда волне и Кемель отпустил мою руку. Набросившиеся морские чудовища тут же уволокли его на дно, а я вжался в дно шлюпки, которая неслась теперь, на совсем уж невообразимой скорости.

Левое плечо было вывихнуто, и я мог лишь самую малость шевелить пальцами. Прижав его к телу, выхватываю револьвер, готовясь встречать тварей.

Вокруг шлюпки вода будто бы взорвалась, а когда я открыл зажмуренные от брызг глаза, на носу сидело сразу трое чудовищ. Палец моментально потянулся к спусковому крючку… «Чёрт, нельзя было смотреть!»

Тело замерло, я так и не смог выстрелить. Дыхание спёрло, язык едва не провалился в глотку. И даже собственным глазам я был больше не хозяин, когда лысое чудовище с телом от осьминога, приковала мой взгляд к себе.

Время, кажись, застыло. И в мире для меня не осталось ничего, кроме меня и трёх пар блеклых, светящихся потусторонних зрачков. Существа, кажись, не торопились меня атаковать. Одно из них подползло чуть ближе и заглянуло в самую душу, будто выворачивая тело наизнанку. Я ощущал его взгляд на себе, как если бы мои внутренности касались руки хирурга, и я был при этом в сознании.

«Ещё нужен. Подождём», – прошептал голос в голове и оцепенение спало. Я тут же выронил револьвер и тяжело задышал, восстанавливая дыхание, словно после длительного погружения под воду. Существа молча свалились за борт, и лодка разогналась до того, что я уже не мог сидеть ровно. Меня резко отбросило назад, приложив затылком о бортик, в результате чего, я потерял сознание.

***

Мне было лет пять, и это была одна из немногих семейных вылазок за пределы Норвилла. Мы вышли в лес набрать грибов и ягод, которые росли буквально пару месяцев в году в этих землях. От бесплатной провизии на зиму никто не отказывался, и наша семья отнюдь не единственная бродила по лесу. Поэтому отец открыто носил свой армейский кинжал на поясе.

Спустя часов шесть, мы с матерью набрали пару корзинок лисичек, маслят и нашли белый гриб размером с мою голову. Вот уж улов был! Отец лишь прикрывал нас видом своего кинжала: его хромота сильно сказывалась на передвижении по ухабистым лесным дорожкам.

В конце дня мы, наконец, вышли из лесу, и решили пообедать на обочине близ реки. Матушка достала из котомки хлеб, намазала маслом, открыла банку с холодным чаем. «Самое то в жаркий летний день…»

Мне, в силу своего детского любопытства, захотелось побултыхаться в речке. От неё так и веяло прохладой, способной одолеть тот летний зной, незнакомый мне прежде. Да и в том, чтобы посмотреть на мальков и головастиков ничего зазорного для ребёнка не было.

Склон от дороги до реки, однако, был под крайне острым углом. Пока матушка отвлеклась на приготовление очередной пары бутербродов, я прошмыгнул мимо отца, накрывшего глаза панамкой, и спустился к воде.

– Эдгар, не подходи близко к реке! – раздался позади мамин голос.

Но всё моё внимание уже было приковано к нескольким маленьким рыбкам угольного цвета. Я протянул ручонку, но её длины не хватало, чтобы поймать малька. Пришлось наклониться вперёд, чтобы пальцы коснулись поверхности водной глади, но этого всё ещё было недостаточно, чтобы достать рыбку. «Чуть-чуть, ещё совсем немного…» – подумал я, из последних сил балансируя на краю берега.

«Шварк!» – зашуршал под ногами песок, и уже через секунду я коснулся воды своей макушкой. Да так и застыл с мокрой чёлкой, мельтеша руками в попытках за что-то зацепиться.

– И-ди-от! – прорычал отец, удерживая меня изогнутым концом клюки за шиворот рубашки. Подскочившая матушка, тут же взяла под мышки и подняла обратно на обочину.

– Болван, ты хоть видел, какое там течение?! Думаешь, кто-то стал бы тебя догонять?! – произнёс он, глядя на меня. И, наверно, впервые в жизни я увидел в его глазах обеспокоенность.

– Ну всё, всё! Будет тебе, старый! Обошлось и слава О! – ответила матушка, прижимая меня к себе.