Текст книги "Ищущий во мраке (СИ)"

Автор книги: Богдан Костяной

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

– Ты не навредишь себе таким жгутом? – обеспокоено спросила она, закончив с перевязкой.

– Это нужно только, чтобы дотянуть до нужной комнаты… – ответил я, и позволил девчонке взять меня под плечо.

Поднявшись по ступенькам, мы догнали Марко, державшего на прицеле старика, будто приговорённого к смертной казни, идущего на виселицу.

Тот привёл нас в небольшую лабораторию, по-видимому, служившую жильцу пристанищем. За всей этой ситуацией, я и не заметил, как нашёлся ответ на мой второй вопрос: «Если кто-то здесь есть, то сколько их?»

Судя по одинокой кровати с засаленной простынёй, груде мусора в одной части комнаты и расставленных консервах в другой, перед нами стоял последний учёный Земли. Доведённый до безумия осознанием вечного наблюдения со стороны ангелов смерти снаружи.

– Простите… простите, люди добрые… я…

– Заткнись, – сплюнул я. – Где… ох… где у тебя лекарства? – с трудом присев на кровать, спросил у него.

– Кажется… кажется вон там… простите… я давно… не говорил ни с кем… – дрожащим голосом, просипел старик-ровесник.

– Этна, подай саквояж. Марко, ты держи его на мушке.

– Есть! – ответит паренёк, нахмурившись. – Только дай повод, старикашка! Я тебе мигом отомщу за дядьку!

– Успокойся, – шикнула сестра. – Мне кажется, вся эта ситуация – крайне неприятное недоразумение!

– Очень неприятное, – через боль, ухмыльнулся я, разбирая содержимое аптечки. – Отлично, настойка семицветника!

– Что она даёт? – поинтересовалась девчонка.

– Ускоряет свёртываемость крови. То, что нам сейчас нужно, – ответил я, выливая часть флакона себе на рану, а часть – в горло. – Вот, дай этому психу остатки, – чуть успокоившись, ответил я.

– Ты уверен? – насторожилась Этна.

– Предлагаешь бросить его умирать? Сама ведь сказала, что это, возможно, просто недоразумение, – улыбнулся ей. – Эй, придурок! Ты ведь не хочешь стать первым на счету у этого паренька? Тогда не дёргайся, мы и тебя подлатаем!

– С-спасибо… – принял он из рук Этны лечебную настойку.

– У тебя пули с дробью были? А то рана выглядит, как от обычных. Но мало ли…

– Дробь есть… но я не… использую… – шмыгнул носом жилец.

– Значит, шансы на гангрену заметно снизились, – выдохнул я. – Этна, поищи что-нибудь вроде щипцов и ложки. И какой-нибудь жгут. Знаешь, как он выглядит хоть?

– Знаю-знаю! – ответила она. – Вот, нашла.

– Прекрасно… обработай их в спирте, – сказал я. – Где у тебя спирт тут, стрелок? – и посмотрел на патлатого учёного.

– Т-там… – тот ткнул пальцем в груду консерв.

Порывшись немного, Этна достала несколько пузырьков с чистым медицинским спиртом. Учитывая, что лежал он рядом с хрючевом, становилось понятно, для каких целей использовал его жилец. Стиснув зубы, я промыл рану, удалив с краёв остатки пороха. Следом, были продезинфицированы инструменты. Впереди осталось самое сложное…

Затянув жгут на ноге, и взяв в зубы небольшой валик, я раздвинул края раны и просунул туда ложку. Этна накрыла рот ладонями, слыша моё сдавленное рычание.

Из глаз брызнули слёзы. Ковыряться в собственной ноге было не так больно, как давать это сделать кому-то другому. И в этом была проблема. Я слишком себя щадил.

– Агх… агх… нет! Херня получается… Этна, давай ты…

– Что?! – воскликнула девочка.

– Я буду держать раны раскрытой, а ты просунь пинцет, нащупай пулю и вырви её из меня. Тело не даёт мне причинять себе такую боль… – вытерев пот, сказал я.

– Давай, Этна, иначе дядя помрёт с пулей в ноге! – высказался Марко.

– Л-ладно… У меня просто нет опыта, я боюсь причинить тебе боль… – растеряно ответила Этна.

– Её нужно причинить. Без этого никак, – вздохнул я. – Иначе точно, как сказал Марко, умру от гангрены.

Простояв с минуту и собравшись с мыслями, девочка дрожащими руками взяла пинцет и присела рядом с моей ногой.

– Подожди, пока трясти перестанет, – сказал я. – Помню, когда мне впервые доверили вскрывать человека, я тоже нервничал. При том, что он был уже мёртв, хех…

– Это такая попытка подбодрить?! – нервно усмехнулась Этна.

– Нет, просто история из жизни… – вздохнул. – Просто представь, что пытаешь достать колечко из вязкого болота. Не думай о том, что мне больно. Я постараюсь не кричать. Вбей себе в голову, что ты просто должна его достать, во чтобы то ни стало, так будет легче.

– Ты много людей так прооперировал? – спросила девчонка.

– С десяток, может, пока не привык, – ответил я.

– Хорошо, – произнесла Этна, успокаивая тремор.

Я взял в зубы своё левое предплечье, а правой рукой держал рану раздвинутой. Этна засунула внутрь ложку, оттягивая израненное мясо. Мои клыки впились в рубашку, прокусывая её до кожи. В это время, Этна просунула внутрь пинцет и, кажись, нащупала пулю, доставшую до кости. Я кое-как проглотил не вырвавшийся крик, когда искорёженный свинцовый шарик царапал мясо изнутри.

Через пару секунд, пуля звякнула о пол и боль стала слабее. Я смог выдохнуть и вытереть слёзы и липкий пот с лица.

Отлежавшись несколько секунд, промыл рану спиртом, промокнул кусочком бинта и наложил давящую повязку, убрав жгут. Благо, это оказалось всего лишь сосудистое кровотечение, а не артериальное.

По расспрашивав у чокнутого, Марко достал мне новые штаны. Я также переодел рубаху, поскольку у моей все рукава были в крови.

– Подойти сюда, придурок, – обратился я к учёному. – Давай, иди, не боись, – я даже не стал направлять на него револьвер.

С трудом, я принял сидячее положение и поставил ноги на пол.

– Встань на колени и повернись плечом, – добавил я.

Разорвав рукав накидки, я прощупал рану, вызвав стоны у подстреленного учёного.

– Вот ты ублюдок, конечно. Пуля прошла на вылет, тогда, как я тут час корячился…

Спасибо О, что мне не пришлось его раздевать, но уже по одной только руке без накидки стало ясно, что жилец не доедает. Моя пуля прошла вдоль кости, оставив в ней трещину, и, отрикошетив, разорвала то не многое, что осталось от мышц трицепса. Вероятно, он упал от неожиданности и боли. Имей он ту же подготовку, что и я, скорее всего, довёл бы дело до конца и разнёс мне голову, пусть и с одной рукой.

Промыв рану, забинтовал его плечо и сделал косынку через шею, дабы не тревожить треснутую кость. По сути, проблема у нас с ним была одинаковая, только я ещё и крови потерял где-то литр. «Вот так знакомство…» – фыркнул про себя, закончив бинтовать жильца.

– С-спасибо… добрый… че-человек… – трясущимися устами промолвил учёный.

– Что же ты, гад, пальнул по мне, не подумав? – устало протянул я, наконец, получив возможность распластаться на кровати.

– Я думал… ты лишь одна из этих тварей… Иногда… они зовут меня… голосами тех, кого давно нет в живых… – ответил жилец. – Простите… я давно… не говорил… даже с самим… собой.

– Давно ты один? – спросил я.

– Наверно давно… потому что я… не помню света О… Мои товарищи… все погибли на улице… спустя, может, несколько лет. – рассказал учёный.

– Значит, конец света застал вас здесь? Вы не пытались спуститься?

– Те, кто спускался… никто не вернулся… Один всё же вернулся… Потом набросился и растерзал двоих… ночью. Он перестал… быть человеком… И мы осознали… что у подножья нечего ловить.

– Как вы выживали? В какой момент появились эти, как ты их называешь, «твари»? – мне стало интересно.

– У нас было немного… семян… Мы изучали растения… Пришлось начать их выращивать… Ещё были стратегические запасы… Лет на двадцать… Но нас становилось меньше… поэтому переживать не пришлось, – сказал жилец.

«Моя теория о том, что в горах серая гниль не смогла достать до людей оказалась правдой. Но, если план О состоял в том, чтобы покарать всех грешников… Появление ангелов стало вопросом времени.

– Однажды, мы отправили группу в лес… добыть грибов и оленины… Вернулся только Джек… он сказал, что остальных растерзали уродливые люди с крыльями и кривыми зубами… Сказал, что они требовали от нас принять судьбу… Смерть, то бишь… Сказали, мол, если согласимся и покаемся, то умрём во сне… Если нет, то нас постигнет судьба группы Джека.

«Господь, разве в этом был твой замысел?» – в очередной раз спросил я.

– Мы начали строить укрепления… но они не помогли… их всех убили.

– Как ты умудрился выжить? – спросил я. – Я видел баррикады снаружи. Эти существа могли выбить окна, и добраться до тебя. Их даже пули не берут, уверен, их тела достаточно прочны для этого.

– Всё так… – вздохнул жилец. – После того, как они убили всех снаружи… ворвались внутрь… Взялись за остальных… Моего лучшего друга разорвали прямо передо мной… Я оказался последним… И тогда они остановились… Они сказали, что сюда придёт человек… Через много лет… И он подарит мне долгожданную смерть…

– Этот человек – я? – это меня насторожило.

– Видимо… – пожал здоровым плечом жилец. – Тогда, я отнёсся к этому в штыки… Но время шло, одиночество меня добивало… Я не мог выйти на улицу… Они не давали… Говорили, что снимут с меня кожу живьём, если выйду… Я решил подстраховаться, и заколотился изнутри, на случай… если они решат меня убить… Я прекрасно понимал, что это не поможет… но не хотел сдаваться без боя. Иногда, они воспроизводили голоса моих друзей… Иногда, воспроизводили их предсмертную агонию… Много-много лет… Пока я и правда не захотел умереть…

– Ты не верил в их пророчество?

– Отчасти. Но, видимо, я неправильно его понял… Ты не убил меня… Значит, смерть ещё впереди. Всё чего я хотел, чтобы мне не было больно… Даже сейчас, меня не так волнует моя рука… сколько то, что мне есть с кем поговорить… – ответил жилец.

– Понятно… – задумался я.

«Я больше не могу винить его… Этот мир больше не для людей. Мы лишь не упокоенные души, слоняющиеся по руинам былой цивилизации»

– Как зовут тебя, старина? – спросил я его.

– Эйнар, – приподнял голову учёный. – Я был картографом до конца света...

«Отлично!» – возликовал я.

– Эйнар, мы держим путь на север материка, туда, где могут быть другие люди. У тебя есть точные карты королевства?

– Что?.. Люди?.. Откуда?.. – приподнял брови жилец.

– Это лишь слухи тридцатилетней давности, но…

– Что-что?! – слабо простонал Эйнар. – Прошло тридцать лет?! Но я думал… я… Мне казалось, что прошло только десять… может пятнадцать…

– Свет погас тридцать лет назад, плюс-минус два года. Когда ты в последний раз смотрелся в зеркало?

– Зеркало… Здесь нет зеркал, ох! – здоровой рукой, он потрогал собственное лицо. – Неужели… неужели я такой старый?!

– Да, Эйнар. Ты выглядишь в точности, как я, – кивнул в ответ.

– Ох! Немыслимо… Прости, мне нужно это переварить… потом договорим… – встал он с пола и поковылял в другую комнату.

– Эй, ты куда это собрался, старикан?! – воскликнул Марко.

– Оставь его, – приструнил я паренька. – Лучше поставьте кипятиться воду. Тут полно мебели, можно развести костерок. Мне нужно сварить целебные настои. Иначе, с такой ногой ещё не скоро продолжиться наше путешествие.

Из-за кровопотери, сил у меня стало многим меньше. Пока Марко занимался ломанием старых парт и стульев, я перевернулся на бок и решил прикорнуть. Перед тем, как оторваться от реальности, я почувствовал, как Этна укрывает меня шкурой, найденной в одном из домов Серпина…

***

Почти всё утро мы с Рутой нежились в постели, пока Ольгерд из-за двери не попросил его покормить. Поцеловав меня в губы, Рута оделась и пошла на кухню. Полежав ещё не много, а принялся читать молитвы. Обычно, у меня не было на них времени, но сейчас – это было единственное моё утешение и надежда.

«Я поступил неправильно, Господь. Но у меня семья, без меня они не протянут. Пожалуйста, избави меня от напасти. Я больше не хочу убивать… Никогда не хотел! Но выбора не оставалось».

Пообщавшись с О, я накинул рубашку и вышел из спальни, чтобы свериться с рабочей книжкой. Лучше всего отвлечься от проблем помогала работа. Несколько человек забронировали мой визит на обед и вечер.

Нежданно-негаданно, в дверь позвонили. «Отец Руты? – подумал я. – Я вроде никого из клиентов к себе не приглашал».

Но лучше бы это был отец Руты… Потому что на пороге квартиры стоял коронер. Мне захотелось провалиться под землю. Организм отреагировал на стресс моментально: в глазах стало темно, живот скрутило. В нём словно образовалась сквозная дыра. Ладони вспотели, кожа на голове загорелась, волосы намокли.

«Динь-дон!» – раздалось повторно.

– Кто там? – показалась из кухни Рута.

– Коронер, – сглотнув, ответил я, и девушка выронила тарелку, которую натирала мокрой тряпкой. Фарфоровый диск звонко разлетелся по коридору.

– За тобой? – прошептала она.

– Не знаю… Но он один. Может, ему что-то надо, – ответил я. – Помолись за меня.

«Динь-дон!» – раздалось в третий раз, и я открыл дверь.

– Доброе утро. Господин Радский, верно? – произнёс полицмейстер.

– Да, – стараясь не дрожать, мой голос значительно просел, так, что его было почти не слышно. К горлу подступил ком. – Вам что-то нужно, господин коронер? – спросил я его.

– Ночью была сильная метель, а какой-то идиот не повесил на место трубку телеграфа в вашем районе. Она вся забита снегом, и я не могу им воспользоваться, но люди из соседнего дома сообщили мне, дескать, у вас дома установлен рабочий телеграф, – ответил усатый полицмейстер, снимая вытянутую каску.

– А… – с моих плеч будто гора упала. – Конечно, можете позвонить с него!

– Благодарю, мистер Радский, – кивнул коронер и прошёл внутрь.

– Могу я предложить вам чаю, господин полицмейстер? – нервно хихикнув, спросила Рута.

– Боюсь, у меня нет времени, – мотнул головой блюститель порядка, набирая нужные цифры.

Ответы коронера были краткими. Понять что-то из его речи было сложно, пока он, в конце концов, не заикнулся о телах, найденных неподалёку от третьего дома по улице Уэстспрингс. «Там, где на нас с Рутой напали грабители!» – меня вновь бросило в пот.

В конце разговора, коронер попросил карету подъехать к местонахождению тел и поблагодарил нас.

– Выглядите неважно, мистер Радский, – подметил он, надевая шлем и собираясь уже уходить. – Что-то прячете?

– Я?! Да нет… просто болею, и вообще…

– Ха-ха! Не переживайте, я пошутил. Хотя… – задумался полицмейстер. – А сколько вам лет?

– Восемнадцать, сэр, – сглотнул я.

– Вы были в комиссариате? – спросил он, поправляя ремень на подбородке.

– Да, но тогда я болел пневмонией. Комиссар сказал, чтобы я лечился, иначе вся рота сляжет с горячкой, – придумал первое, что пришло в голову.

– Полагаю, лечение ещё идёт, – хмыкнул коронер, и покинул квартиру.

– Пронесло… – вздохнул я.

– Нам нужно переехать, – произнесла Рута. – Желательно, без огласки.

– Почему? – спросил вдруг, Ольгерд. – Ты что-то натворил, братик?

Я стиснул веки, желая провалиться под землю.

– Давай поговорим об этом как-нибудь в другой раз, Олли, – на большее мне просто не хватило смекалки.

Остаток дня я провёл, как на иголках. «По крайней мере, он ни в чём меня не подозревает. Максимум, в отклонении от воинской службы».

Приняв в обед женщину с больными персями и хромого старика вечером, я как-то успокоился и старался не предавать значения собственной панике.

Очень зря. Ведь на следующий день, к нам снова пришёл коронер. Не один, с двумя коллегами и мужчиной, которого я уже видел на рынке. Это был торговец ножами.

– Мистер Радский, вам предъявляются обвинения в четырёх убийствах, – с порога заявил коронер, предъявляя ордер на арест.

Сердце ушло в пятки, позади вновь треснула посуда, выроненная Рутой. Мелкий Олли раскрыл рот в изумлении.

– На каком основании, сэр, – произнёс я, сквозь ком в горле. Виски забили молотками по наковальне черепа. Лицо моё побагровело. Не нужно было быть психолог, чтобы понять, что я виновен.

– Позавчера ночью был убит на пороге многоквартирного дома торговец игрушками, по имени Виглаф Сефни. На месте обнаружен кинжал, которые, как утверждает свидетель, мистер Бурш, он продал вам несколько недель тому назад. Вчера, когда я был у вас дома, мы обнаружили ещё три тела в переходе, укрытые снегом. Эксперты подтвердили, что они были убиты тем же кинжалом за несколько дней, до смерти Виглафа Сефни.

– Ваше высокоблагородие, подтверждаю! Этому самому юноше я продал свой лучший кинжал! – ещё раз подтвердил торгаш.

– Эдгар, это правда?! – воскликнул Олли, падая на пол. – Ты убийца?!

– Послушайте, господин коронер, много, кто покупает кинжалы для самозащиты в наше время, – я выставил вперёд руку. – Мистер Бурш, такой клинок, как тот, что вы продали мне, был не один, я это точно видел!

Полицмейстеры перевели взгляды на торговца клинками.

– Так и есть, ваше высокоблагородие, – поспешил закивать тот. – Кинжал, купленный этим человеком, существует не в едином экземпляре, но я бы запомнил, если бы кто-то ещё его купил! Но за всё то время, что они пролежали на прилавке, только он один приобрёл подобный клинок!

– Если вы можете опровергнуть слова Бурша, мистер Радский, то предъявите тот самый кинжал. В противном случае, у меня есть все основания полагать, что найденный на месте преступления кинжал принадлежал вам, – произнёс коронер.

– Я… потерял его, – понуро ответил я, понимая, что улизнуть не выйдет.

– Что и требовалось доказать, – покачал головой полицмейстер. – Пройдёмте с нами, если не хотите, чтобы вам причинили увечий.

– Это неправда! Мой брат не убийца! – воскликнул Ольгерд.

– Возможно, малыш, – успокоил его коронер. – Нам просто нужно разобраться во всём.

– Эдгар… – Рута коснулась моего плеча.

– Будь здесь, присматривай за Олли. Я позвоню, если меня отпустят, – ответил я, хотя мы оба знали, что моя жизнь на этом закончена.

За четверых убитых мне самому отрубят голову. Спускаясь по лестнице подъезда, я представлял где-то впереди собственную могилу…

«Я должен рассказать им всё. Про то, что защищался! Да, меня никто по головке не погладит за то, что я учинил самосуд над торгашом, но, по крайней мере, за одного убитого смертную казнь мне не назначат! Отправят или на рудники, или в штрафной батальон… И там, и там шансов выжить немного, но они не кратны нулю».

Размышляя об этом, я даже чувствовал некоторую надежду. «Хоть бы они не нашли Листа… Иначе – точно вышка за убийство с особой жестокостью!» – подумал я.

– Вы вроде интеллигентный человек, мистер Радский, – произнёс коронер, закуривая трубку. – По вам и не скажешь, что вы маньяк.

– Маньяк? – удивился я.

– Вы не взяли ни гроша с тел убитых. Они вообще не тронуты, если не считать колотых ран, приведших к смерти. В таком случае, я, полагаю, человек убивает ради самого акта смертоубийства. Разве нет?

– Я убил нехороших людей, – только и мог, что ответить я.

– Все маньяки так говорят, вот так поворот, – хмыкнул полицмейстер. – Ладно те трое, при них мы обнаружили ножи и дубинки. Но чем заслужил столь жестокую смерть торговец игрушками? Он и так мало получал в нынешние времена.

– Если вам интересно, то именно этот ублюдок послал тех троих. Они нападали на покупателей, руководствуясь той логикой, что только по-настоящему богатый человек может позволить ребёнку игрушку в военное время, – рассказал я ему.

– Интересно… – задумался коронер. – Значит, вот как всё обстояло. Только, с чего вы решили, что торговец игрушками и те грабители как-то связаны?

– Один из них рассказал мне перед смертью, – ответил я. – Я выпытал это у него…

– Всё же, вы маньяк, мистер Радский, – покачал головой мужчина, затягиваясь трубкой. – Под пытками он мог сказать всё, что угодно. Даже следствие не внимает показаниям, данным под воздействием физической силы. Мы были на квартире умершего, изучили все его записи и дневники. В них не было и слова про сотрудничество с преступниками и наживе на ограблении клиентов.

– Но… нет-нет, погодите… – слова коронера сбили меня с толку. – Он подозрительно смотрел на меня, хитро улыбался, когда мы встречались взглядами в последующие дни…

– И этого оказалось достаточно, чтобы вы приговорили его к смерти? – возмутился коронер. – Не все люди выглядят приветливо. Знали бы вы, мистер Радский, как гогочет мой зять. Кажется, будто медведь вот-вот набросится из темноты. Но я не достаю револьвер и не стреляю в него. Вы убили ни в чём не повинного человека, который просто пытался распродать купленные им за полгода до войны импортные игрушки. И вы предстанете пред судом за это, мистер Радский.

Мир для меня рухнул. Голова закружилась при том, что я сидел, откинувшись на спинку. В глаза всё поплыло. «Это правда… я убил невиновного… Господь… Господь, значит, ты решил наказать меня за дело…»

Рута… Ольгерд… Мне больше не светило с ними увидеться. Если вообще светило умереть своей смертью, а не на гильотине. «Отец был прав, из меня вырос тот ещё кусок дерьма…»

В карете ехало трое полицмейстеров, вероятно, чтобы препятствовать моему побегу. Но после слов коронера я узрел, как они облегчённо расправили плечи: они видели, что мне не хватит сил сбежать. Я был полностью разбит.

«Матушка, прости меня… Я не оправдал твоих надежд…»

Всё, о чем я мечтал в ту секунду – это, чтобы всё прошло быстро. Чтобы я не успел свыкнуться с мыслью, что вот-вот меня казнят. Не хотелось смотреть в глаза родственникам убиенного. Подробно рассказывать о том, как, кого и чем я убивал. Выслушивать приговор на площади, дабы меня осрамили всем городом, а потом, под улюлюканье толпы, отрубили голову гильотиной.

Я даже подумал: «А не наброситься ли мне на коронера, чтобы остальные меня пристрелили? Тогда я смогу избежать мук тела и совести…»

И пока я думал об этом, то даже не заметил, как издалека начали доноситься взрывы. Полицмейстеры приподняли головы. Кучер остановил карету, и коронер крикнул ему в окно: «Что там происходит?!»

Но так и не получил ответа, ибо в следующую секунду, рядом с моим левым ухом раздался невиданный доселе рёв, сопровождаемый ударной волной, вырывающей куски вымощенной из гальки дороги, и перевернувшей повозку на правый бок.

Когда я очнулся, то услышал другим ухом агонизирующее ржание лошадей, стоны людей и потрескивание пламени, окутывающего карету. Полицмейстеру напротив меня вышибло мозги осколком. Свидетель, придавленный его телом, держался за кровоточащий живот, а на губах у него выступила розовая пена, что говорило об обширном внутреннем кровотечении. Рядом с ним, лежал бездыханный второй офицер. В момент взрыва, он, видимо, неудачно кувыркнулся вперёд и сломал себе шею.

Ощупав себя, пришёл к выводу, что я счастливчик… по большей части. Тело не зацепило, зато из левого уха вдоволь натекло крови, и я понял, что барабанная перепонка там разрушена без возможности восстановления. Было больно, но не так сильно, как могло бы быть на месте окружавших меня людей.

Правый локоть кто-то одёрнул. Это был коронер. Он не пострадал от слова совсем, но также, как и я, был контужен взрывом.

– Пойдём со мной… Сейчас, только револьвер свой найду… Тебя нужно доставить в тюрьму… – прохрипел он, обшаривая сиденье по близости в поисках оружия.

Мой взгляд пал на поблёскивающий из кобуры ствол убитого полицмейстера.

– Да где же этот ублюдок… Только, что рядом лежал… – продолжал кряхтеть коронер.

И я понял, что каким бы отвратительным не было моё дальнейшее действие, но оно сулило мне шанс. Шанс избежать смерти или пожизненного заточения. Шанс, всё-таки, прожить жизнь с Рутой и Олли. «А обстрел города из пушек – ещё и отличный повод уехать вглубь королевства», – подумал я.

– Мне искренне жаль, сэр, – произнёс я, достав заряженный револьвер из кобуры мёртвого полицмейстера.

– Ах ты…

Мне понадобилась где-то секунда, чтобы понять, как необходимо взвести курок, но, за это время, коронер всё равно не успел ничего сделать. Приподнявшись, я приставил револьвер к его виску и нажал на спуск. Мужчина замер с растопыренными глазами и открытым ртом.

Повернувшись, весь перемазанный в крови, я посмотрел на затухающего свидетеля. «Шансов у него нет, но всё же…» – и разнёс его голову вторым выстрелом.

Бросив ствол, дабы не вызвать подозрений у людей на улице, я вылез через вырванную левую дверь, находившуюся над головой. К тому моменту, карету почти полностью поглотил чёрный дым.

Оказавшись снаружи, я осмотрелся: рядом с нами действительно разорвался пушечный снаряд, и взрывы не прекращались. Спустя несколько секунд, ядро угодило во второй этаж дома напротив.

Люди что-то кричали про флот акаимцев, но меня интересовало лишь то, где здесь можно было воспользоваться телеграфом.

Пробежав несколько улиц в направлении нашего с Рутой дома, я нашёл свободную кабинку. «Гадство, у меня же ни гроша с собой!»

Недолго думая, я взял снаружи осколок гальки и разбил им ячейку, где хранились клети. «Накормив» телеграф двумя монетами, стал ожидать ответа Руты. Спустя несколько томительных минут, когда вера в самое худшее почти укоренилась в моём сознании, она ответила.

– Это я, Рута!

– Эдгар?! – обрадовалась девушка. – Тебя отпустили?!

– Можно и так сказать! Собирай вещи, мы уедем из Норвилла!

– Я уже начала! Ждём тебя! – воскликнула Рута.

– Уже лечу! – ответил я, даже не повесив трубку.

Шестнадцатое воспоминание

Этна сказала, что я проспал дольше, чем обычно, и пропустил два приёма пищи, поэтому мне досталась остывшая банка консерв. Впрочем, я бы и медведя съел. Организм требовал жрать особенно много, чтобы восстановить ногу.

Осмотрев рану, я обнаружил появившуюся корку и небольшое загноение, которое промыл спиртом. Сменив бинты и поев, я спросил об Эйнаре. Марко ответил, что тот не появлялся с тех пор, как ушёл.

– Как ты? – поинтересовалась Этна.

– Уже получше. Но было бы идеально не попадать в такую ситуацию вовсе. Думаю, придётся пожить тут какое-то время, – ответил я. – Найдите мне какую-нибудь длинную палку, пойду поищу нашего безумца.

– Я с тобой! – вызвался Марко.

– Позаботься о сестре, воин, – улыбнулся я. – Ружьё отныне принадлежит тебе.

– Есть! – отдал честь паренёк с гордо поднятой головой.

Среди кучи сломанной утвари, Этна откопала для меня швабру. Отломав кончик, я опёрся на неё и потопал на выход из обиталища Эйнара.

По следам ног на пыльном полу поднялся на чердак института. «Хорошо, что прихватил плащ», – подумал я, застёгиваясь. Эта часть строения давно обветшала, половицы отсырели и покрылись коркой льда. Ненароком, можно было что-то сломать себе, в довесок к пылевому ранению бедра.

Дыры в крыше были неумело заколочены, и через них проходили редкие лунные лучи. Эйнар сидел в самом конце и глядел в разбитое окно – единственное отверстие, что никак не было заграждено. Он закутался в несколько штопанных одеял, не боясь замёрзнуть.

Подойдя поближе, я проследил за направлением его взгляда. Он упирался в редкие звёзды, что не были сокрыты тучами. В центре небосвода светила полая луна, кольцо белого света, которого едва хватало в открытом поле, не то, что в городе или глухом лесу.

– Тридцать лет… – шептал себе Эйнар. – Тридцать…

– Дольше, чем я помню, когда свет ещё не погас, – я прервал его одинокий трепет.

– Мы думали, что это затмение, – ответил Эйнар. – Очень долгое затмение. До тех пор, пока на календаре не закончился последний лист… Ещё несколько лет единицы из нас пытались считать дни, но и они сбились и забыли.

– Почему ты не заколотил это окно, как другие? – спросил я.

– Не смогу ответить. Просто так решил… – пожал плечом Эйнар. – В последнее время, годы, а может и десятилетие, я часто сюда поднимаюсь. Делать большую часть времени мне нечего… Это… Прости, ещё раз…

– Я уже не обижаюсь. Ты главное, не напоминай лишний раз, а то в ноге свербит, – хмыкнул я. – У тебя тут нет подушки?

– Вот… – он встал и протянул мне свою.

– Нам нужна карта, – напомнил я.

– Их тут полно. Я сохранил несколько на случай, если твари исчезнут, – обнадёжил Эйнар. – Куда вы направляетесь?

– На север. Этна рассказала, что есть надежда на поселение выживших за горами.

– Надежда… – произнёс учёный. – Уже что-то…

– Не знаю. Мне слабо верится в подобное, но… А куда ещё идти? – подумал я.

– Это не твои дети? – поинтересовался Эйнар.

– Нет. Хотя… наверно, уже мои. По крайней мере, я чувствую… нет, знаю, что в них – мой смысл жизни. Пока живы Этна и Марко, моё путешествие имеет хоть какое-то значение. Это всё о чём я мечтаю – оставить что-то в этом мире после себя…

– Это… – шмыгнул носом учёный. – Это прекрасно… – и он заплакал.

Я положил ему руку на плечо и слегка притянул к себе. «Человек, – подумал я. – Живой человек. Он так давно ни с кем не общался… Удивительно, что он всё ещё сохранил свой рассудок достаточно ясным, чтобы понимать меня».

– Если хотите добраться до севера и преодолеть горы без существенных препятствий, я могу дать подсказку… – успокоившись, сказал учёный. – Учитывай, что эта информация может оказаться просроченной на три десятилетия. Если спуститься с гор и пройти на восток, то где-то там раньше находилось местечко Эйррейс. Оно славилось своими воздушными шарами. Если сможете найти хотя бы один уцелевший и взлететь на нём, то сократите время пути с нескольких месяцев, до пары недель.

– Сможешь показать точный путь на карте? – спросил я.

– Постараюсь… – утирая слёзы, ответил Эйнар.

Он помог мне встать, и мы вместе отправились обратно. По дороге, Эйнар сказал:

– Думаю, тебе стоит подождать, пока нога заживёт. Еды тут хватит, а я столько уже не проживу, чтобы всё съесть.

– У меня не так много времени, и это не из-за твоего выстрела. Подожду, пока боль перестанет причинять дискомфорт и двину дальше.

Оказавшись перед пристанищем, Эйнар сказал, что сам сходит за картами. Я вошёл внутрь, Этна как раз разогрела мне парочку консерв из запасов института.

– Ну как? – спросил Марко.

– Он даст нам карты, – обрадовал я.

Дети тут же обняли друг друга от радости.

– Я думаю, нужно подождать, пока ты поправишься, – сказала Этна.

– Эйнар тоже так считает, но моё решение уже принято: мы выдвинемся через несколько дней.

– Дядь, при всём уважении, я тебя не смогу понести, – подметил Марко.

– Я не настолько стар! – отшутился я. – Поймите… не так много времени осталось до момента, когда я не смогу вас защищать.

– Что?! – воскликнула Этна.

– Вы знаете, о чём я говорю… Моё тело ещё держится, несмотря на все испытания. Это чудо, для моего-то возраста, – сообщил я, ненароком задумываясь: «А сколько мне точно лет? Должно быть пятьдесят четыре… или пятьдесят шесть…»

– Не гони, дядь! Я запрещаю тебе умирать! – стукнул по столу Марко.

Этна тут же положила ему руку на плечо.

– Эдгар, я прошу тебя… Побереги себя. Если мы доберёмся до отца Севастьяна, то сможем, наконец, отдохнуть. Разве нам сейчас что-то угрожает? Почему ты так себя не ценишь?

– Почему-почему… – вздохнул я. – Я просто хочу поскорее убедиться, что вам ничего не угрожает. Своя жизнь меня не интересует.

– Но это неправильно! Ты ведь тоже человек! Разве тебе не хочется прожить подольше? – вскинула руки девчонка.