Текст книги "Ищущий во мраке (СИ)"

Автор книги: Богдан Костяной

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

– Ради чего, Этна? Только ради вас с Марко. Время не знает пощады. Вам не будет и двадцати, когда меня не станет. Моя могила давно вырыта рядом с теми, кого я не смог защитить тогда…

– А ты не думал, что мы тоже хотим тебя защитить? – спросил вдруг Марко. – Я может тоже хочу побыть немного героем!

«Глупый мальчишка… Что взять с ребёнка?» – улыбнулся я.

– Раньше нас было четверо, осталось двое! Но потом в нашей жизни появился ты и… – его голос скрипнул. – Ты дал надежду, что не все взрослые в этом мире – ублюдки! Ты стал нашей семьёй, ты заботился о нас, хотя и не должен был! Не лишай нас права отплатить тем же!

– Эдгар… Просто постарайся выжить, ладно? – сдерживая слёзы произнесла Этна.

В груди защемило. «Странное чувство… Грусть ностальгии и счастье от осознания того, что ты кому-то ещё нужен». Я встал с кровати и позволил двум мальцам обнять себя.

– Ну всё-всё! Не ревите. Ради вас, я подожду, пока нога не заживёт, – утешил их.

«Плана это не изменит. Дети не должны защищать старика. Мои внутренние часы говорят мне, что у меня меньше трёх лет. Этого хватит с лихвой, даже, если мы пойдём на север пешком».

***

Я не замечал ни боли, ни усталости, пока бежал до квартиры. Меня миновали пролетающие над головой ядра, за что я не забывал мимолётно благодарить Господа.

Люди прятались по домам, поскольку осколки на тротуаре доставали их куда чаще, чем сами ядра зданиях. Я видел разорванных на куски женщин и детей, мчащуюся лошадь с подожжённым хвостом, за которой волочилось тело полицмейстера. Я не был уверен, что это сделала акаимская пушка, а не какой-нибудь отброс, воспользовавшийся шансом отомстить блюстителям закона.

«Ха, отброс! Да ты сам только что застрелил коронера!!» – пронеслось в голове.

– Помогите…

Пробегая мимо очередного переулка, я заметил воронку от снаряда. В нескольких метрах от неё разлилась лужа крови, следы от которой тянулись в пространство между домами. Сжимая ногу, ко мне обратился мужчина лет пятидесяти во фраке. Его лицо слегка порешило осколками, очки треснули, также, как и сломанная пополам трость, лежавшая рядом.

«Крови натекло много, перебита артерия. У меня нет с собой ничего, чем можно было бы остановить кровотечение… Можно, в теории, поискать рядом какую-нибудь верёвку, но…»

Время. Пока я стоял, Норвилл продолжали обстреливать. «Моя задержка может стоить жизней Руте и Олли!»

– Умоляю… помогите… – по щекам мужчины потекли слёзы боли. Не разбираясь в строении человеческого тела, он даже зажать артерию правильно не мог.

– Чёрт с тобой! Смотри внимательно! – я подошёл к нему и взял его руки в свои. Разорвав дырявую штанину до паха, я надавил его пальцами на нужное место, окончательно остановив кровотечение. – Дальше, каждый сам за себя! Простите!

– Постой… мне, что, так и сидеть… Ох!

Дальше я уже не слышал, что он там кричал. Спустя минут десять, наконец, смог добраться до нашего подъезда. «Спасибо О, что дом уцелел!»

Влетев в квартиру, я не на шутку испугал Руту. Девушка вскрикнула, увидев кровь на левой половине лица.

– Ничего страшного, просто перепонка лопнула! – махнул я, проходя в зал. – Олли…

Рута успела собрать кое-какие вещи и переодеть Олли. Но увидев меня, братик вдруг насупился и сложил руки на груди.

– Что случилось? – спросил я, вытирая кровь с лица.

– Тот дядька сказал… что ты убил много людей… Это правда? – он заглянул мне в душу своими слезящимися глазами. И я понял: у меня не выйдет соврать, но… я соврал.

– Мало ли, кто, что говорит? Помнишь тех хулиганов? Они ведь тоже всякое о тебе говорили! – присев перед братом, я попытался его обнять.

– Это не хулиган! Это сказал дядя полицмейстер! Он врать не будет! – воскликнул Олли.

– Послушай… Работа полицмейстера состоит в том, чтобы ловить преступников. Для этого, он проходится по подозреваемым. Но не всякий подозреваемый – виновен! Скажи, разве я похож на убийцу? – мне пришлось надавить на него.

– Нет… – понурил голову Олли.

– Вот видишь! Он ошибся, я не вру тебе, Ольгерд! И даже, если мне придётся ещё не раз тебя в этом убеждать, то давай я сделаю это где-то вне Норвилла, хорошо? Нужно уходить, срочно!

Достав из-под кровати свой саквояж, я быстро набил его всеми лекарствами и препаратами, которые были в доме. Что не влезло – растасовал по карманам. Взяв свою самую тёплую дублёнку, штаны и носки, отправился в ванную. Засунув голову под душ, смысл кровь, после чего, засунул в раненное ухо вату и закрепил её парой мотков бинта вокруг черепа.

Шансов, что левое ухо когда-нибудь снова услышит не было. В самом лучшем случае, я бы до конца жизни слышал звон, но из-за близости столь мощного взрыва, перепонка была полностью уничтожена.

«Не сказать, чтобы я до этого не следил за здоровьем ушей, но теперь к этому вопросу придётся подойти с ещё большим трепетом. Даже отит может сделать меня полностью глухим, чего нельзя допустить», – подумал я, надевая шляпу, чтобы прикрыть повязку.

Переодевшись в чистое, я вышел в прихожую, где меня уже ждала семья.

– Ну, Господь нам в помощь! – произнёс я, открывая дверь.

Я запер квартиру, хоть и понимал, что скорее всего, мы никогда сюда уже не вернёмся. Даже после окончания войны.

Когда мы вышли из подъезда, нам донесли, что обстрел прекратился: близ Норвилла появилась новая флотилия Бритонского королевства, что отогнала захватчиков. Я же понимал, что это ненадолго. Оставаться здесь больше было небезопасно.

Я не часто пользовался услугами извозчика, но пару проверенных знал. Войдя во двор одного такого, я отдал почти все деньги, что были у нас, дабы без очереди попасть в Бригг.

– Хочешь отправиться в столицу? – спросила Рута, косо глядя на то, как я в одночасье расстался с целым мешочком клети.

– Боюсь, это самый надёжный вариант. Если война продолжится не в нашу пользу, то скоро все туда побредут. У нас будет небольшая фора, чтобы обустроиться, – ответил я, складывая саквояж в повозку.

Извозчику понадобилось где-то полчаса, чтобы запрячь лошадей и напоить их перед длительной дорогой. Я помог Ольгерду забраться внутрь и сел в обнимку с ним и Рутой. Наконец, мужчина рассёк воздух кнутом и с криком: «Но!» – мы выехали со двора.

***

Некоторое время спустя, после нашего разговора с детьми, я чистил разобранное ружьё. Рана на ноге покрылась внушительных размеров коркой и перестала гноиться. Дело шло к выздоровлению, я даже обходился без костыля, но большую часть времени, по назиданию Руты, проводил в кровати.

Девочка кормила меня супчиками из той требухи, что была у нас с собой и запасами консервированных бобов из подвала института.

– Знаешь… ты был первым, в кого я стрелял за жизнь, – произнёс Эйнар, когда мы остались наедине.

Марко, как я узнал, практиковался стрельбе из ружья по тарелкам. Патронов было всяко больше, чем мы могли бы израсходовать, поэтому я закрывал глаза на такой досуг. В конце концов, пришлось смириться с мыслью, что детям, рано или поздно, придётся защищать себя самим.

– Вот так честь, – хмыкнул я, протирая ствол тряпочкой.

– А ты? Много убил наверно… – спросил учёный.

– Я не считал.

– Эвона-как! – удивился Эйнар.

– Ты что-то хотел? – спросил я.

– Вы ведь скоро уйдёте? Выходит, я снова останусь один. Твари меня не отпустят. – сообщил он. – Я понимаю, что не могу заставить вас остаться, да и смысла в этом нет, поэтому… Ничего страшного ведь не произойдёт, если ты меня застрелишь?

Мне сразу вспомнился Филимон… «Благодаря тебе, старик, я всё ещё жив».

– Всё-таки, ты решил последовать за пророчеством, – сказал я. – Почему сам себе пулю в голову не пустишь?

– Грешное дело, – пожал плечами Эйнар. – Да и… мне духу не хватит… Я совершил достаточно плохих вещей в своей жизни.

– Хочешь исповедоваться? – я свесил ноги с кровати.

– Можно и так сказать… – ответил старик-ровесник.

– Ну, – отложил в сторону ружьё, – я тебя слушаю.

Эйнар вдруг замолчал на несколько минут. Его пальцы постоянно натирали грязную рясу, остекленевшие глаза смотрели в пол, не моргая. Он кусал свою нижнюю губу до того, что по краям рта пошли алые змейки.

Когда я уже хотел, было, его потормошить, он произнёс:

– До того, как серая гниль распространилась на всё Бритонское королевство, у меня были жена и девятилетний сынишка... Большую часть года я проводил здесь, в институте, занимаясь любимым делом и редко уделял им внимание. Сейчас, я ненавижу себя за это, но… Это не самое ужасное, – дряхлой рукой, Эйнар вытер проступившие на глазах слёзы. – Когда эпидемия началась, многие из моих друзей отправились домой, вывозить свои семьи, а я… Я струсил! – скрипнул зубами Эйнар. – Несколько человек вернулись обратно, сказав, что подножие заполонили безумцы, жгущие всё на своём пути. Другим удалось пробраться к себе домой. Не знаю, вышло ли у них спасти свои семьи, но сам факт того, что я даже не попытался… Даже не попробовал… Мари… Кайл… – учёный накрыл лицо руками и тихо заскулил.

Мерзко. Я даже мысленно спроецировать не мог такую ситуацию, в которой я бы бросил Руту и Олли или Этну и Марко. Эйнар, на поверку, оказался таким же жалким, как и его внешний вид.

Его трусость стала его проклятием. Теперь я понимал, за что ангелы заперли его здесь, оставив жизнь. Чтобы каждый день он вспоминал о тех, кого бросил снаружи на смерть... Мне даже стало интересно: Господь специально таких людей мне на пути подкидывает? Один перестрелял свою команду, другой бросил жену и сына...

Почему весь цвет рода людского погиб от серой гнили, а такие, как он остались жить? Хотя... всё-таки, смысл в этом есть. Ведь смерть была бы предпочтительней такой «жизни».

– Мне нет прощения, Эдгар! Я так боялся за свою шкуру... так... так...

«По крайней мере, он признаёт это. Должно быть, тридцати лет оказалось более, чем достаточно для этого».

– Я прощаю тебя, Эйнар, как последний из мракоборцев. Надеюсь, Господь услышит твоё покаяние, и вы встретитесь на светлой стороне жизни, – вымученно ответил я.

«Не думаю, что его поступок достоин прощения. Но у меня нет ни малейшего желания корить его или устраивать скандал. Его наказание продолжится после нашего ухода».

– П-правда?! – резко поднял голову учёный, не на шутку меня напугав.

В его глазах одновременно вспыхнул огонёк надежды и безумия. И я не знал, что из этого может быть более опасным.

– Воспользуйся оставшимся тебе временем для молитв и внутреннего умиротворения, – я похлопал его по плечу и поспешил удалиться из комнаты, прихватив с собой ружьё и револьверы.

Пройдя до конца рекреации, я услышал доносящиеся с первого этажа института выстрела. «Марко опять практикуется». Подойдя к заколоченному окну, я медленно выковырял торчащий ржавый гвоздь и опустил вниз доску, позволяя ледяному лунному свету лизнуть мой морщинистый лоб.

– Господь, как я устал…

– Я же просила тебя не вставать! – послышался сзади голос Руты.

– Эйнару требуется побыть одному, а мне уже надоело лежать, – ответил я, обернувшись. – Кровь в жилах стынет, а её у меня не сказать, чтобы много.

«Этна… Её зовут Этна…»

– Так прогнал бы его. Тебе покой нужнее, – насупилась светловолосая девчонка.

– Да ладно, я уже почти исцелился, – ответил я, поправляя ворот рубашки. – Что мы будем есть, кстати?

– Коренья с вяленым мясом. Пресная вода у нас закончилась. Наверно, пошлю Марко набрать снега, – ответила Этна и подошла ко мне впритык.

– Что такое? – спросил я.

Девчонка вытянула руку и принялась дёргать мою пуговицу.

– Я стала задумываться… Вдруг, мы никого не встретим там, на севере? Или их поселения давно сгноила зараза, или прокажённые добрались всё-таки…

– Отставить панику! Ты ведь сама толкнула нас на эту идею? – я погладил её по голове.

– Да, но… Разве у кого-то ещё были идеи? – произнесла Этна.

– Нет, – согласился я.

– А теперь я и сама не уверена… Вдруг, там остался один какой-нибудь… Как Эйнар, короче… Значит ли это, что человечеству настал конец? – спросила она.

«Да он давно уже настал, просто ты не знаешь…» – вздохнул я, а вслух ответил.

– Наверно, где-то ещё остались люди. Мы точно не узнаем никогда. Если нам будет, где остановиться, то… – я пытался подобрать слова. – Для меня это будет последнее путешествие. В лучшем случае, я умру от старости. Просто держи в голове мысль… – всё это сложно было объяснить ребёнку. Вряд ли Этна сталкивалась с таким уровнем безнадёжности, какой я испытывал каждый день на протяжении последних тридцати лет. – Мысль, что самым лучшим исходом для вас будет просто жить вместе в ожидании естественной смерти. Вы будете с Марко охотиться, добывать себе чистую воду и коренья. Это лучше, чем пасть под ножами прокажённых, хотя… Думаю, скоро их не останется.

– И что же это выходит?! – воскликнула Этна. – Земля опустеет?! А что потом?!

– Ничего, – грустно покачав головой, ответил я. – Не будет людей, не будет света. Даже тьма потеряет свой смысл.

– Но… – Этна всхлипнула. – Я не хочу, чтобы так произошло… Я бы хотела жить так, как жило ваше поколение… Когда людей было много, когда существовали города и страны…

– Быть может, О смилуется и создаст новых, совершенных людей, лишённых искушения. Абсолютно безгрешных. Тогда, всё будет как когда-то тогда, и даже лучше, но… Мы не узнаем.

– Выходит, я зря учила с братом Солару наизусть? – заплакала Этна.

– Если мы встретим людей, знания в твоей голове помогут возродить нам цивилизацию. Подумай об этом, как о надёжном плане и на душе станет легче, – улыбнулся я.

– И правда… – спустя несколько секунд ответила девочка. – Стало легче, когда подумала о том, что всё получится…

– Вот и отлично, – сказал я, приобняв Этну.

После того разговора, я почти не пересекался с Эйнаром. Он заперся где-то в другом конце института, и мы даже не знали, ест ли он хоть что-то. Когда моё бедро окончательно зажило, было решено готовиться к решающему походу.

Я основательно проверил ружья (без слов, мы решили, что учёному его ствол не пригодится) и револьверы. Раз уж нам предстояло путешествовать на воздушном шаре, то и много груза с собой брать не имело смысла. Этна сшила из меха и шкур, что мы таскали с собой перчатки и шапки для себя и Марко. Копаясь в пожитках давно почивших геологов, я отыскал новые утеплённые штаны и шарфы.

Было решено взять только самое необходимое: еду, верёвку и несколько инструментов. Запасы парусины, что так и не были израсходованы полностью, решили оставить. «Может, сгодиться Эйнару…»

Наконец, я достал из тубуса карту. Решил взять несколько, чтобы не страшно было терять. Город, где, как говорил Эйнар, находилась станция воздушных шаров находился на юго-востоке от гор, всего в пятнадцати-двадцати километрах.

Опыта управления таким у меня не было. Инициатива казалась довольно смутной, но пешее путешествие я мог банально не пережить из-за свойственных моему возрасту болезней.

Правое ухо значительно хуже стало слышать, особенно, после купания в ледяной реке, хоть я его и не мочил. Руки частенько тряслись без причины, спина ныла, а зрение, спустя, может, восемь-десять часов без сна, начинало садиться так, что практически ничего и видно не было.

Только обонянию я мог доверять, как и прежде. Миновало О знает сколько недель с тех пор, как я последний раз стрелял из своих револьверов. Я не исключал такого варианта, что промахнусь с пары метров, когда ситуация потребует ощетиниться.

– Вы готовы? – спросил я детей.

– А ты? – спросил Марко.

– Как никогда, – ответил ему, ткнув пальцем в плечо.

Мы покинули институт также, как когда-то пришли, через подземный переход. Эйнар даже не вышел с нами проститься. «Неужто и правда решил до скончания дней своих молиться? Впрочем, мне всё равно».

Обойдя институт со стороны фасада, мы бросили последний взгляд на его покосившуюся крышу, приютившую нас, пусть, и не столь дружелюбно, как хотелось бы.

Крылатые наблюдатели всё также неподвижно сидели на месте статуй.

– И всё-таки, жалко этого Эйнара, по-человечески, – вздохнула Рута.

– Не знаю, я так и не простил его. Тебе следовало вынести ему мозги, Эдгар! – заявил Олли.

Я мотнул головой.

– Что же, пойдёмте, нам предстоит нелёгкий спуск, – сказал я Этне и Марко и уже развернулся к воротам, как вдруг, услышал звук отпирающихся дверей института.

Скрипнули обветшалые петли. Изнутри раздался смех безумца.

«О нет! Что за кретин?!» – обернулся я.

На пороге между безопасным укрытием и занесённым сугробами крыльцом показался Эйнар. В глазах учёного не осталось ни капли здравого рассудка. Набрав холодного воздуха в грудь, он выкрикнул:

– Свободен! – и шагнул вперёд.

– Остановись! – воскликнула Рута.

Я же, посмотрел на ангелов смерти, что резко повернули головы в сторону безумца.

«Сбылось всё-таки. Моё прощение подарило ему смерть», – хмыкнул я.

Впервые мне довелось увидеть, как натягиваются губы наблюдателей, ещё сильнее обнажая пожелтевшие клыки. Их крылья медленно начали взмахивать.

– Свободен! Свободен! Свободен! – скандировал в небо Эйнар.

«Да, они сделают тебя свободным. Только на свой манер», – кивнул я.

– Беги обратно, дурень! – спохватился Марко, делая шаг вперёд.

– Не смотрите, – сказал я, накрыв их глаза ладонями. – Зажмите уши.

– Свободен!

Один за другим, ангелы смерти срывались с карниза, бросаясь на обезумевшего геолога. Самый первый из них, оказавшись перед Эйнаром, повалил его на землю, разрывая живот когтями. Другой подлетел сзади и буквально отломал старику правую кисть.

Но несмотря на, должно быть, невыносимую боль, тот всё ещё кричал об «освобождении», пока горло не заполонила кровь. Наблюдатели рвали тело Эйнара на части, пока от того не осталась огромная багряная лужа на снегу.

После чего, они просто улетели в неизвестном направлении. Над горой воцарилась тишина.

– Отвернитесь и идите вперёд, – приказал я детям.

«Быть может, твоя смерть дарует тебе настоящее прощение, и ты увидишься с семьёй. Пусть так и будет», – подумал я, и больше не оборачивался к институту.

Семнадцатое воспоминание

Городок, о котором говорил Эйнар, найти было не сложно при наличии карты. Спустя несколько дней, должно быть, мы спустились вниз и увидели окраинные домики.

Следы указывали на произошедшую десятилетия назад бойню. На месте сгоревших хижин произрастали дубы и орехи. Тела людей давно смешались с зеленью, покрывшей проспекты и аллеи.

– Что-то мне подсказывает, что мы припозднились, – почесал лоб Марко.

– Мне тоже, – согласился с ним. – Нам тут нечего искать.

– Эйнар разве не рассказывал про какие-то летающие шары? – спросила Этна.

– Да, где-то должна быть станция, но… Её, скорее всего, сожгли еретики, а уцелевшие аппараты использовали для побега местные жители, – ответил я.

– Нам ничего не стоит поискать её, – сказала девчонка.

– Учитывая, что альтернатива – это идти пешком на другой конец материка, пожалуй, что так, – пожав плечами, я взялся за поиск.

Судя по звукам, в городе не было никого, кроме диких зверей. Я поймал себя на мысли, что: «Вот оно! То, как будет выглядеть Земля через пару десятилетий! Не останется даже прокажённых. Природа окончательно переработает всё, что когда-то свидетельствовало о существовании людей».

Решив передохнуть, мы забрались в уцелевшее ателье и даже не стали забираться – всё равно бояться некого, кроме медведей и волков.

– Интересно, как много людей здесь жило? – задумалась Этна, разделывая подстреленного мною кролика.

– Больше, чем ты когда-либо могла видеть в своей жизни, – ответил я. – И этот город был далеко не самым огромным.

– Знаю, мама рассказывала, – вздохнула она. – Как твоя нога там?

– В порядке, только шрам остался.

– Я тут намедни подумала… – Этна вонзила мясницкий нож в стол. – Что, если люди ещё смогут расплодиться? Ведь мы с Марко всю жизнь прожили без света О, в мире, где каждый водоём заражён серой гнилью. И, если бы не прокажённые, мы бы могли нормально жить и дальше. Охотиться, выращивать те немногие растения, которым хватает лунного света. Понемногу, но начать восстанавливать население.

– Если этот Себастьян, знакомый твоего отца, и правда основал поселение, то там, должно быть, найдутся юноши твоего возраста. Тогда ты подрастёшь, и станешь мамой. На самом деле, я читал, что люди довольно живучие существа, и способны адаптироваться к любым условиям, кроме совсем уж суровых, – ответил я.

– Юноши… стану мамой… – погрузилась в мысли девчонка. – А если нет? Если и правда никого не осталось?

– Как я уже и сказал, будете жить с Марко, пока не умрёте. Я уж позабочусь, чтобы отвести вас в безопасное место. Если остаткам человечества суждено сгинуть, то пусть это произойдёт в спокойной обстановке…

– Хах… – грустно усмехнулась Этна. – Знаешь, если бы мы были ровесниками, Эдгар… Я бы вышла за тебя замуж без раздумья.

– Вот оно, как… – слова девчонки ввели меня в лёгкий ступор. – Ну… Когда я был молод, я любил другую девушку.

– Расскажешь о ней? – отложила нож в сторону Этна.

– Тебе интересно слушать истории старика? – спросил я.

– Родители не объясняли мне про отношения мужчин и женщин, я ведь говорила. И о любви я знаю только близкородственной. Что вообще это за чувство?

– Хм, – я присел на протёртый стул рядом. – Наверно, я бы охарактеризовал это чувство так: ты смотришь на человека, и не представляешь без него свою жизнь, нет, весь мир. С ним тебе хорошо, без него – отвратительно. А когда он умирает… Умираешь и ты, в некоторой степени. Это нельзя сравнить с кончиной родителей. Природой заложено так, что при самом позитивном исходе, ты умрёшь позже матери и отца. Внутри, каждый из нас к этому готов, на уровне инстинктов. Но, когда ты любишь другого человека, а потом он умирает, то волей-неволей замечаешь, как с каждым днём задумываешься о том, что собственная смерть уже не столь ужасна. По крайней мере, есть надежда встретиться после.

– И часто ты об этом думаешь? – насторожилась Этна.

– Очень… Поэтому, я бы хотел как можно раньше доставить вас с Марко в безопасное место. Я просто надеюсь, что время возьмёт своё. Жизнь – это великий дар. Вы с Марко должны оберегать его, но… Бывает так, что она становится невыносима, – ответил я.

– Ты стал нам так дорог за всё это время, что… Мне бы действительно хотелось, чтобы ты побыл с нами подольше, – сжав полы найденного фартука, всхлипнула Рута. – Как… как, если бы мы были твоими детьми!

– Ну, успокойся, Этна! – я улыбнулся, приобняв её за плечи. – Я не собираюсь умирать так скоро! Уверен, мы ещё успеем насладиться совместной компанией в более спокойной обстановке.

– Опять ты тут ноешь без меня! – войдя на кухню, произнёс Марко.

– Ой, да ну тебя! – смахнув слезинку, ответила Этна.

– Эдгар, я побродил по улицам, и нашёл какое-то поле с большими-пребольшими зданиями. По описанию, очень похоже на то, что мы ищем.

– Что же, если это так, то надежда на быстрый путь остаётся, – кивнул я. – Отправимся туда, как только поедим.

Подкрепившись и немного отдохнув, мы выдвинулись в путь, по разведанному Марко маршруту.

Поле для запуска аэростатов давно поросло высокой травой, но ангары, где хранились воздушные шары были относительно целы. Выстрелом сбив цепь с единственного запертого помещения, я отворил врата и тут же закашлялся от количества пыли в воздухе.

«Странно, что этот ангар уцелел, но, если честно, мне уже глубоко плевать, в силу каких обстоятельств. Надеюсь, содержимое не пострадало».

Поиски, спасибо О, окончились успехом. Прямо посреди ангара стояло несколько корзин со спущенными шарами. Дело оставалось за малым – вытащить их наружу, чтобы понять: нужен ли им ремонт. После чего, разобраться в механизме управления.

В небольшой комнатке смотрителя склада, я обнаружил руководство по эксплуатации аэростата. «Как удобно…»

Дальше, начался долгий процесс изучения и запоминания всех алгоритмов действий. Полотно самого шара пришлось зашивать, его успели погрызть крысы, но не критично.

Кроме того, с учётом расстояния, пришлось сбросить ещё часть провизии, дабы до отвала набить корзину баллонами с газом. Оставив на земле всё, кроме еды и патронов, спустя, наверно, неделю пребывания в городе, мы взлетели.

Дети визжали от восторга, ощущая на лице порывы ветра на высоте нескольких километров. Поверхность казалась океаном тьмы, в котором огонь газопламенной свечи оставался единственным источником света.

Пришлось немного сбросить высоту, как только мы облетели горный хребет. Единственное, что помогало ориентироваться – это звёзды.

«Любой другой пилот аэростата освистал бы меня за сие безумное путешествие… Без толковой навигации, не имея возможности точно определить высоту, почти без опыта управления! Я всё больше думаю о том, что сам Господь ведёт мою руку, дабы защитить этих детей!»

– Эдгар, а ты ведь так и не рассказал про ту девушку, – произнесла Рута, нарушив тишину, длившуюся несколько, должно быть, часов.

– Что же, раз уж мне всё равно нельзя спать, то я расскажу тебе всё о ней…

И я действительно рассказал всё. От знакомства в школе, до первой совместной ночи и начала мировой войны. В конце концов, история дошла и до событий, следовавших за тем, как мы с Рутой и Ольгердом покинули Норвилл.

***

Прокуренный голос извозчика разбудил меня на утро второго дня. Телега остановилась перед мостом в столицу. Оказалось, не один я был такой умный, что заранее двинулся в защищённый королевским флотом Бригг.

– М-м… – раздалось на моём плече. – Уже приехали? – проснувшись, спросила Рута.

– Почти, – улыбнулся я.

– Ты придумал, где мы будем жить? – произнесла девушка.

– Почти все сбережения ушли на дорогу. Поищем места для беженцев. Как найдём место для ночлега на первые пару дней, я поищу нам недорогую квартиру и работу, чтобы её оплачивать, соответственно.

– Будем вместе искать, – сказала Рута.

– Присматривай за Олли, я тебя прошу, – ответил я. – Не факт, что сегодня мы не будем спать на улице… И это было бы не так уж и плохо, случись это весной или летом. К тому же… – я посмотрел в сторону тысяч людей, шедших, как пешком, так и верхом на лошадях в Бригг. – От большого числа переселенцев, уровень преступности точно возрастёт. В столице не останется безопасных мест.

Простояв полдня на въезде в город, и заплатив пошлину, мы, наконец, оказались в стенах Бригга.

Извозчик согласился высадить нас на вокзале, поскольку, собираясь в путь, у меня не было возможности заранее обеспечить семью жильём. «Были бы у нас родственники в соседних городах, можно было бы перекочевать к ним на первое время, но увы…»

На вокзале я впервые увидел бронепоезд. В Норвилл солдат доставляли на обычных паровозах, а тут… Окна были с решётками, листы металла буквально свисали по бокам, аки жировые складки у толстяков. В конструкции были предусмотрены бойницы для стрельбы из ружей.

На перроне, перед прибывшим составом, выстроилась очередная сотня солдат. Судя по форме – элитные подразделения конквестов: посеребрённые сабельные ножны, мундиры из синего шёлка, новенькие винтовки со сверкающими на солнце штыками. Именные шевроны, блестящие пуговицы и запонки, украшенные перьями шлема и гладкие, ухоженные бороды.

Спустя некоторое время, когда конквестов посадили в бронепоезд, подъехал точно такой же паровоз, какой мы могли видеть дома. К нему стекались те, кого отправляли на фронт без спросу: простые мужики, кто в чём, иногда и без винтовок вовсе.

Рядом с ними ошивались плачущие жёны и матеря. Дети прыгали на шеи отцам, где-то внутри понимая, что больше они не свидятся на этом свете.

«Чёрт, а ведь меня могут загрести в армию из местного комиссариата!» – вдруг всплыло в голове.

– Они крутые! – восхитился Ольгерд, глядя на проходящих мимо конквестов. – Когда я вырасту, стану, как они!

– Глупости! – резко ответил я. – Не сегодня, так завтра – все они станут покойниками. Если думаешь иначе, спроси у Руты. Она-то знает, в каком виде возвращаются эти парни… если возвращаются вовсе.

Олли что-то недовольно пробухтел, и мы двинулись в сторону выхода с вокзала. Многочисленные зазывалы предлагали беженцам самые бессмысленные услуги: от покупки защитных амулетов от всякого лиха, до гадания по ладоням.

Меня не удивило, что к такого рода сомнительным персонажам выстраивались очереди отчаянных людей. «Ещё вчера вы молились О, а теперь идёте за советами к колдунам и переговорщикам с мёртвыми…»

Во всём этом балагане, я искал того, кто может предоставить нам ночлег по приемлемой цене. Надежда была слаба, от наших сбережений почти ничего не осталось.

Так ничего путного не найдя, мы остановились в общежитии при церкви, куда могли обратиться за крышей над головой нищие и пьяницы. Всё-таки, не зря я молился О трижды в день. «Быть может, я смогу заслужить прощение Господа за все убийства…»

Здание было длинным, всего в три этажа. Каждая дверь вела в барак на десяток-другой кроватей. Душ, туалет – всё общее. Больше всего я переживал за вещи: мало ли, кто захочет украсть мешок с одеждой или едой? Беженцев тут хватало, но большинство людей в комнате являлись постояльцами: озлобленными, вечно пьяными и жестокими людьми. Я был уверен, что наплыв иногородних станет поводом для множества конфликтов, и мог лишь молить О, дабы не стать участником одного из них…

– Ты-ы! Ик! Я тебя здесь не видел! Ик!

Запрятав вещи под кровать, я оставил присматривать за ними Руту и Ольгерда, а сам вышел в коридор. Нужно было всё обдумать: как дальше жить, где искать работу, как бегать от комиссариата…

В этот момент, ко мне подошла парочка пьянчуг.

– Вы не могли меня видеть, я сюда только заселился, – ответил я, не желая подливать масла в огонь.

– Дыа?! А ты знал, что – ик! – новенькие должны платить по две клети в общак смотрящего?! – заявил патлатый пьяница. Его полноватый приятель лишь ехидно ухмыльнулся, лакая оставшееся в бутылке пойло.

– О чём вы? Это место содержит церковь Господа нашего, О. Каждый страждущий может здесь остановиться…

– Ты мне эту церковную муру – ик! – в ухи-то не заливай! Сказал, сука, тебе, гони деньгу! – вспылил собеседник, хватая меня за грудки грязными пальцами.

– Слушай, мужик, иди с Богом, пока я не рассвирепел! – я надавил ему на запястья.

– Ты меня, сука, будешь посылать?! Да твой Бог плевать на меня хотел! Быстро гони всё, что у тебя есть! – и с этими словами достал ржавое лезвие из кармана засаленного пиджака.

Моё тело среагировало моментально. Перехватив руку с ножом, я пнул пьяницу в пах и, развернувшись, приложил зубами о подоконник.

– Ты вынудил меня так поступить! А теперь – проваливай, пока оставшиеся зубы не выбил! – крикнул я, нависнув над ним.

– Да пошёл ты! – сплюнув кровь из разорванных дёсен, он резко обернулся, пытаясь задеть мой живот ржавым ножом.

Я отпрыгнул назад примерно на два шага. Когда же пьянчужка поднялся, мой кулак, не оставляя ему и шанса на повторную атаку, огрел его правую щёку.