Текст книги "Преступный маскарад"
Автор книги: Боб Томас
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)
13
Дженет смущенно взглянула на хозяйку.
– Я имею в виду одежду, которую вы заказали неделю назад. Пришел посыльный от портнихи.
Эдит приложила ладонь ко лбу.
– Ах да, я совсем забыла.
Дженет подобрала туфли, которые Эдит только что сбросила, и приняла у нее из рук шубу и шляпу. Эдит вынула из сумки пачку сигарет и закурила.
– Дженет, поставь здесь несколько пепельниц.
– Я скажу Генри, мадам.
Эдит убрала спички в сумку и увидела вещи, которые ей отдали в полиции. Она повертела их в руках.
– Прикажете убрать?
– Да, пожалуйста.
Дженет направилась в гардеробную и открыла один из шкафов. Обнаружив, что хозяйка осталась в спальне, она вернулась и, запинаясь, сказала:
– Мадам, вы просили убрать эти вещи?
– Ну да, что тут непонятного? – вспылила Эдит. – Чего ты ждешь?
– Нужно достать шкатулку, мадам.
Эдит притворилась, что забыла о шкатулке по рассеянности.
– Ах да, разумеется…
Она приблизилась к открытому шкафу и заглянула внутрь. В заднюю стенку был вмонтирован небольшой сейф. Новое затруднение! Чтобы выиграть время, Эдит взяла у Дженет часы и кольцо и горестно вздохнула:
– Это вещи моей сестры. Вчера она покончила с собой.
– Примите мои соболезнования, мадам.
– Дженет, ты не хочешь взять что-нибудь себе?
Горничная суеверно перекрестилась.
– Нет, что вы, мадам. Благодарю вас, но я не могу…
В дверь постучали.
– Ваш сок, мадам, – раздался голос Генри.
– Входите, – крикнула Эдит.
Генри поставил на стол поднос с томатным соком.
– Спасибо, – кивнула Эдит, беря стакан. Генри удалился. Эдит отпила глоток и, к своему удовольствию, поняла, что в сок добавлена водка. Дженет ожидала дальнейших указаний.
– Зайди попозже, – бросила Эдит. – Потом уберем.
Горничная присела и вышла из спальни.
Что же делать с сейфом? Как его открыть? У Маргарет была плохая память на адреса и телефоны. Она, несомненно, записала где-то шифр. Но где?
Эдит подсела к туалетному столику и обыскала все ящики, но ничего не налета, кроме косметички и носовых платков. Перетряхнула стопку белья и шерстяных кофточек. Безрезультатно. Надо поискать в секретере.
Обшарив секретер, она нашла записную книжку в сафьяновом переплете с адресами и телефонами. А вот и шифр: L31P27ROQ. На первой странице! Какая беспечность!
Эдит подбежала к сейфу и начала крутить диск. Замок щелкнул. Она открыла дверцу и вынула серебряную шкатулку, доверху наполненную украшениями изумительной красоты. Здесь были и старинные драгоценности, видимо, фамильные, и современные вещи, включая и то бриллиантовое колье, которое Маргарет показывала ей накануне.
Зазвонил телефон. Эдит сунула шкатулку в сейф, захлопнула дверцу и бросилась в спальню.
– Да… Кто?.. Я принимаю ванну. Сейчас спущусь.
Внизу, в библиотеке, ее ждала донья Ана де ла Сьенега.
– Ради Бога, извините, донья Ана, что заставила вас ждать, – сказала Эдит.
Матрона подставила ей щеку для поцелуя и вернулась к своему рукоделию, которым занималась до прихода Эдит.
– Я слышала, на вас сваталось новое несчастье, дорогая? – произнесла она довольно сурово, продолжая работать иголкой. – Я и понятия не имела, что у вас была сестра.
В ее тоне явственно слышался упрек. Видимо, Маргарет с ней не очень-то делилась. Эдит виновато опустила голову. Донья Ана немного смягчилась.
– Расскажите мне все, Маргарет.
– Видите ли, я не знаю, почему Эдит покончила с собой.
– Вы уверены, дорогая, что это было самоубийство?
Эдит бросила на старуху испытующий взгляд.
– Может, произошел несчастный случай? – продолжала донья Ана.
– Нет. Полиция это исключает.
– Велико искушение схватиться за соломинку, когда чья-то несчастная душа стоит у врат ада… Самоубийство – тяжкий грех… Возблагодарим Господа за то, что он даровал нашему бедному Фрэнку легкую смерть. Он был ютов к вечности, правда?
Эдит не нашлась, что ответить. К счастью, донья Ана не нуждалась в подтверждении собственных мыслей.
– У него было слабое сердце, – продолжала она. – Полагаю, он не мог не понимать, что рано или поздно… И, несмотря на болезнь, играл в гольф до последнего дня. Престранная игра! Непозволительное легкомыслие… Вы помните моего кузена, который обожал теннис? Как же его звали? Напомните мне, Маргарет.
– Я забыла предложить вам чаю, донья Ана. Как глупо с моей стороны! – поспешно сказала Эдит, вставая.
– Не беспокойтесь. Я сейчас не хочу пить. Возможно, позже.
Эдит спасло появление Генри, который торжественно провозгласил:
– Миссис Диди Маршалл.
В дверях появилась сухощавая, спортивного вида женщина в дорогом твидовом костюме. Ее длинное, слегка лошадиное лицо было искусно подкрашено, светлые волосы тщательно уложены в модную прическу. Смуглый оттенок кожи свидетельствовал о том, что миссис Маршалл проводила уик-энды в Палм-Спринге, а лето – в Нью-Йорке. Лицо доньи Аны приняло высокомерное выражение, из чего Эдит заключила, что Диди, вероятно, относится к калифорнийским нуворишам и не может похвастаться хорошим происхождением.
– Привет, дорогая! – прощебетала гостья, чмокнув Эдит в щеку. – Я звоню тебе с самого утра. Мэгги, милочка, извини, что мы не были на похоронах. Том терпеть не может кладбищ, они наводят на него жуткую тоску. И потом Сэдлеры пригласили нас на коктейль. Ты же знаешь, какие у них всегда замечательные приемы. Мы не могли отказаться… Разумеется, мы скорбим вместе с тобой. Ты знаешь, как мы с Томом любили Фрэнка. Но от меня мало толку в трудные времена, я бы тебе только мешала.
Только теперь Диди заметила, что они не одни.
– Вы, должно быть, миссис де да Сьенега? А я – Диди Маршалл.
– Очень приятно, – ледяным тоном ответила старуха.
– Почему ты мне не позвонила, Мэгги? – продолжала Диди, нисколько не обескураженная таким приемом. – Наверное, тебе не хотелось никого видеть. Я зашла попрощаться. Мы едем на Ямайку… Где ты была утром?
– В морге.
– В морге?! Зачем? Что еще случилось, Мэгги?
– Моя сестра вчера покончила с собой.
– Твоя сестра? Какая сестра? Мэгги, это невероятно! Невозможно поверить! И надо же, чтобы это случилось сразу после смерти Фрэнка! Вот ужас-то… А почему она это сделала? Хотя нет, лучше не рассказывай, а то поездка будет испорчена.
Мрачная атмосфера дома, усугубленная присутствием престарелой доньи, хранившей надменное молчание, наконец-то подействовала на гостью.
– Пожалуй, мне пора. Вещи еще не собраны, Том будет сердиться. – Она окинула Эдит критическим взглядом. – Траур тебе совсем не идет, Мэгги. Выглядишь просто ужасно. Когда я вернусь, мы что-нибудь придумаем, чтобы ты повеселела.
– Когда вы предполагаете вернуться, миссис Маршалл? – спросила донья Ана без всякого интереса.
– Мы пробудем в Монтего, пока сезон не кончится, – ответила Диди и поцеловала Эдит на прощание. – До свидания, дорогая. Я пришлю тебе открытку с Ямайки. И позвоню, как только приеду. До свидания, миссис де ла Сьенега.
Эдит встала, чтобы проводить гостью.
– Надеюсь, тебе не будет слишком одиноко, Мэгги, – шепнула Диди с таинственной улыбкой и выпорхнула из двери.
– Весьма легкомысленная особа, – с чувством сказала донья Ана, когда Эдит вернулась в библиотеку. – De gustibus…[1]1
Начало латинской поговорки «De gustibus non discutandum» – О вкусах не спорят.
[Закрыть]
– Что вы сказали?
– О вкусах не спорят. Возвращаюсь к нашему разговору… Я вспомнила, как звали моего покойного кузена. Рикардо. – Она отложила рукоделие и вынула из сумки молитвенник. – А теперь, дорогая, помолимся за души Франческо и вашей бедной сестры.
14
Резкий телефонный звонок разбудил Эдит. Она с трудом пришла в себя. Ей приснился ужасный сон: пьяный отец гнался за ней, осыпая бранью, Маргарет злобно смеялась, протягивая окровавленные руки. Не открывая глаз, Эдит сняла трубку.
– Алло?
– Маргарет? Это Пол Харрисон. Я не вовремя?
– Я спала…
– О-о, извини, ради Бога… Но ведь еще только половина девятого.
– Я так намучилась, решила прилечь. Приняла снотворное.
– Вот это правильно. Сон пойдет тебе на пользу. Я тебя долго не задержу. Просто хотел сказать, что зайду завтра утром, часов в одиннадцать. Маргарет, тебе нужно подписать кое-какие бумаги, касающиеся наследства. Я не хотел тебя беспокоить, но больше откладывать нельзя.
– Хорошо. Пол.
– Значит, увидимся утром, дорогая. Спокойной ночи, и еще раз прошу прошения.
Эдит положила трубку, но не легла. Спать нельзя, надо думать, как выйти из затруднения.
Подпись Маргарет! Необходимо расписаться на документах так убедительно, чтобы никому и в голову не пришло усомниться в подлинности почерка. Но это невозможно! Эдит не видела ничего, написанного рукой Маргарет, с тех пор, как они учились в школе, и сейчас даже не могла вспомнить, похож ли ее почерк на почерк сестры. На этот раз она попалась в ловушку, сделать ничего нельзя. Надо просто лечь спать и хорошенько выспаться. Утро вечера мудренее.
Нет, до завтра ждать нельзя! Это очень важный момент. Может быть, самый важный. Выход из положения необходимо найти сегодня, сейчас!
Эдит встала и подошла к секретеру, в котором уже рылась сегодня в поисках шифра. Включив лампу, она тщательно перебирала содержимое всех ящичков, ища какой-нибудь документ или письмо с подписью сестры. Но, увы, не нашла ничего, кроме счетов из дорогих магазинов. Некоторые из них были из магазинов для мужчин – Маргарет купила набор клюшек для гольфа, теплые свитера, золотые запонки.
Эдит невольно удивилась: неужели Маргарет так заботилась о Фрэнке? К сожалению, на счетах не было ее подписи. Вероятно, владельцы магазинов хорошо знали, с кем имеют дело.
Эдит запихнула бумагу в секретер и в отчаянии выдвинула последний ящичек, в который еще не заглядывала. Неожиданно она обнаружила в нем чековую книжку. Увы, на корешках чеков, оставшихся в книжке, подпись также отсутствовала. Уронив голову на руки, Эдит на мгновение погрузилась в сонное забытье. Нет, спать нельзя!
Внезапно она вспомнила, что видела в сейфе какие-то бумаги, на которые в спешке не обратила внимания. Подбежав к сейфу, набрала нужную комбинацию и нашла то, что искала: паспорт Маргарет, в голубой обложке.
Эдит бросилась к секретеру и вытащила пачку бумаги и ручку. Изучив затейливую, с росчерками и завитушками, подпись сестры, она попыталась скопировать ее. Первая попытка оказалась неудачной. Эдит исписала целый лист, выводя ненавистное имя: Маргарет де Лорка, Маргарет де Лорка, Маргарет де Лорка…
Сто раз, двести раз… Вооружившись лупой, она сличила оригинал с копией. Разница бросалась в глаза.
Эдит пришла в ярость. Неужели из-за такого пустяка все пойдет прахом? Скомкав исписанные листы, она швырнула их в тлеющие угли камина. Комок закатился в угол и никак не загорался. Эдит схватила кочергу и подвинула листки к огню.
Кочерга нагрелась, и тут Эдит пришла в голову неожиданная мысль. Она засунула кочергу как можно дальше, и через несколько минут металл порозовел, а затем раскалился докрасна. Глядя в огонь как зачарованная, Эдит вынула кочергу и, зажмурившись, схватилась правой рукой за раскаленный конец. Страшная боль пронзила все ее существо. Кочерга покатилась по паркету. Эдит истошно закричала и потеряла сознание.
15
Пол Харрисон пришел в ужас:
– Этого могло не случиться, если бы не потревожил тебя своим звонком.
На столе в кабинете были разложены документы. Эдит, неловко держа ручку в левой руке, медленно выводила на последнем листе «Маргарет де Лорка». Правая рука у нее была забинтована и висела вдоль тела.
– Ну что ты, Пол, – запротестовала она. – Ты тут ни при чем. Просто в последнее время мне не везет.
Харрисон собрал бумаги и аккуратно убрал их в портфель.
– У тебя трудный период, Маргарет, – сочувственно сказал он. – Сейчас тебе кажется, что все ужасно, но пройдет какое-то время, раны затянутся, и ты начнешь новую жизнь.
Эдит вытащила сигарету из серебряной сигаретницы и попыталась чиркнуть спичку одной рукой. Пол услужливо поднес ей золотую зажигалку. Заметив его удивленный взгляд. Эдит объяснила:
– Да, Пол, я снова начала курить.
Пол убрал зажигалку в нагрудный карман пиджака.
– Суд распорядился выдавать тебе по три тысячи долларов в месяц, пока не закончится официальное оформление наследства. Полагаю, этого достаточно?
– Три тысячи? Конечно.
– Между прочим, Фрэнк завещал твоей сестре Эдит пятьдесят тысяч долларов.
Эдит вздрогнула. Значит, Фрэнк не забыл ее? Неужели он чувствовал угрызения совести и решил таким образом загладить свою вину? А может, сохранил воспоминания об их недолгой любви?
Харрисон продолжал говорить, но она почти не слушала его.
– Любопытно, не правда ли? Если бы Эдит знала об этом, возможно, она была бы сейчас жива. Эти деньги решили бы все ее проблемы.
– Фрэнк как-то объяснил в завещании, почему он принял такое решение?
– Нет. Об этом говорится я одном из приложений без всяких комментариев. Если ты не заявишь свои права на эти деньги, как ближайшая родственница, они вернутся в наследство.
– Нет… не заявлю.
– Я так и думал. Ты и так получишь большую часть всех денег. Конечно, это приличная сумма, но она ничто в сравнении со всем наследством. – Харрисон захлопнул портфель и собрался уходить. – Что сказал врач? Когда твоя рука заживет?
– Что? Ах да, месяца через два. А пока я не смогу играть в гольф.
«Еще одно преимущество», – добавила она про себя.
– Не думаю, что тебе этого захочется в ближайшее время. Что касается подписи, она абсолютно законна. Я ее засвидетельствовал. Но тебе следует уведомить банк о своей травме. Хочешь, я им сообщу?
– Если тебе нетрудно. Пол. Я так рада, что есть кому позаботиться о подобных вещах.
– Всегда рад помочь, Маргарет. Сообщи, если тебе еще что-нибудь понадобится. Это моя работа.
– Спасибо, Пол.
Харрисон удалился. Вошел Генри и объявил, что пришел сержант Хобсон. Эдит поморщилась, Джим напоминал ей о прошлом, которое она хотела похоронить вместе с сестрой. Почему он так настойчиво ищет с ней встреч? Неужели подозревает, что дело нечисто?
– А что ему нужно?
– Он мне не сказал, мадам. У него к вам личное дело.
– Ну что ж, – нетерпеливо проговорила Эдит. – Просите его.
В гостиной появился Джим. Его крепкая неуклюжая фигура выглядела особенно нелепо на фоне элегантной обстановки. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке. Если бы его спросили, зачем он пришел, он не смог бы ответить. Ему не давало покоя поразительное сходство хозяйки дома с Эдит. Наверное, поэтому его так тянуло сюда. Видя миссис де Лорка, он на минуту забывал, что его возлюбленная умерла.
– Что у вас с рукой? – спросил он.
– Обожгла, – коротко ответила Эдит. – Чем могу служить? – сухо продолжала она, давая понять, что не расположена долго беседовать. И вместе с тем ей хотелось поговорить с ним, снова испытать головокружительное чувство опасности: ведь Джим лучше других знал ее.
– Я только хотел сообщить вам, что мы закрыли вчера бар Эди. Собрались все завсегдатаи и друзья. Помянули ее, я думаю, ей бы понравилось. Никто не плакал. Эди не любила предаваться унынию. Она ценила хорошую шутку и веселый смех. Ей нравилось видеть вокруг счастливые лица. Музыканты сыграли всю свою программу, Дэн вспомнил разные забавные случаи. Эди была добра ко всем, кого знала. Ее все очень любили, миссис де Лорка.
Простые, безыскусные слова Джима растревожили Эдит. Ей все труднее было сохранять высокомерное спокойствие. Еще чуть-чуть, и она выдаст себя.
– Я кое-что принес вам, – продолжал Джим. Он протянул ей небольшую рамку со вставленным в нее бумажным долларом, под которым было написано: «Осталось 999 999. 31 декабря 1957 года». – Это первый доллар, который Эди заработала в своем баре. Я был с ней в тот вечер.
Эдит взглянула на доллар. Да, Джим был тогда в баре. Народу набралось много: рабочие из прачечной филиппинца, пенсионеры из соседних домов, разносчик газет, уличный художник и несколько приятелей Джима из полиции. Они все вместе встретили Новый год, было очень весело, и первый тост был за успех предприятия, в которое Эдит вложила все свои сбережения.
– Забавно, – сказала она. – Пусть останется вам на память.
Джим беспомощно заморгал и засунул рамку в карман.
– Еще что-нибудь, сержант?
– Да, мэм. Мы знаем, что у Эди не было денег. Поэтому мы вчера пустили шапку по кругу, и каждый дал сколько мог. Набралось достаточно на приличный памятник.
– Это очень мило с вашей стороны, сержант, но я сама закажу своей сестре памятник.
Она встала, давая понять, что беседа окончена. Джим неловко поднялся на ноги. Он явно был обижен, и Эдит почувствовала жалость к этому человеку, которого, увы, никогда не любила.
– Моей сестре очень повезло, что она встретила вас, сержант. Вы были ей настоящим другом, – порывисто произнесла она.
– Спасибо, мэм. Я никогда ее не забуду.
16
Дни шли за днями, и каждый из них приносил Эдит все новые проблемы, с которыми она справлялась только потому, что была все время начеку и не позволяла себе расслабиться ни на минуту. И все-таки иногда, в минуты полного физического и душевного изнеможения, она, случалось, теряла бдительность и совершала непростительные ошибки. Но эти промахи в конечном счете шли ей на пользу, позволяя никогда не повторять их.
Она разработала целую систему поведения. Положение вдовы имело свои преимущества: она могла вести себя пассивно и не проявлять никакой инициативы. Прячась за маской неутешного горя, она внимательно следила за поведением слуг и друзей дома, стараясь по обрывкам фраз, намекам и взглядам определить, чего от нее ждут в той или иной ситуации, как повела бы себя Маргарет на ее месте. Интуиция, обострившаяся до предела, как правило, подсказывала ей верное решение, и, убедившись в этом. Эдит знала, что ей делать в аналогичной ситуации в будущем. Ей пришлось отказаться от врожденного чувства независимости: каждый раз, поступая импульсивно, она ловила на себе удивленные взгляды и тут же раскаивалась в содеянном. В таких случаях ей приходилось прибегать к единственно возможному объяснению: она, дескать, вне себя от горя и просит не судить ее строго.
Система действовала безотказно. С течением времени Эдит с удивлением обнаружила, что ее прежнее «я» все больше отходит на второй план сознания и она становится другим человеком. Маргарет словно вселилась в ее душу и начала управлять ее жизнью. Это ощущение приятно возбуждало Эдит. Кроме того, она постепенно привыкала к роскоши, окружавшей ее, и начала находить в ней особое наслаждение.
Еще более увлекательным оказался сам процесс вживания в новую роль. Эдит с удовольствием репетировала перед зеркалом реакции Маргарет, которых от нее ждали окружающие, – тщеславное стремление покорять и очаровывать, резкость и несдержанность. Она получила возможность проявить качества, которым всегда завидовала в сестре, как и те черты, которые ненавидела в ней.
Через некоторое время роль безутешной вдовы начала утомлять Эдит. Она отважилась на более серьезное испытание и приняла приглашение доньи Аны на обед, решив вести себя несколько живее, чем обычно. Ей это удалось, и некоторые гости заявили, что очень рады видеть «нашу прежнюю Мэгги».
Эдит прекратила свое затворничество и стала выезжать днем в город. Иногда завтракала с Полом Харрисоном в ресторане «Перино», после чего бесцельно бродила по магазинам, но покупала немного. Эдит Филипс было достаточно сознания того, что она может купить все, что захочет.
Однажды, выбирая косметику в «Саксе», она вдруг услышала за спиной радостный возглас: «Мэгги!» Боясь повернуться и увидеть совершенно незнакомое лицо, она сделала вид, что не слышит. Возглас повторился, и Эдит поняла, что деваться некуда.
Обернувшись, она увидела высокую, элегантно одетую женщину, которая проталкивалась к ней сквозь толпу в сопровождении молоденькой продавщицы.
– Мэгги, дорогая! – воскликнула женщина, подбегая к Эдит и хватая ее за руки. Ее длинное, слегка лошадиное лицо показалось Эдит знакомым, но она никак не могла вспомнить, где они встречались.
– Миссис Маршалл, вашу примерочную займут, – умоляюще произнесла продавщица.
Диди Маршалл! Подруга Маргарет, которую донья Ана так невзлюбила с первого взгляда. Эдит вспомнила, что недавно получила от нее открытку с Багамских островов.
– Сейчас иду, – небрежно бросила Диди продавщице. – Маргарет, несносная ты девчонка, я уже две недели как вернулась, но не могу до тебя добраться. «Мадам нет дома, мадам отдыхает», – передразнила она невидимого дворецкого. – Право же, дорогая, разве можно так обращаться со своей лучшей подругой? Ладно, больше не буду тебя ругать. Знаю, что тебе пришлось пережить. Но, милочка, следует взять себя в руки и снова начать жить. А по этой части твоя верная Диди – лучший советчик.
– Я уже начала выходить из дома, Диди.
– Вот и прекрасно! Но пора кончать с этими прогулками в одиночестве. Роль вдовствующей королевы не для тебя. Нужно включаться в активную жизнь. В субботу мы с Томом устраиваем прием по случаю возвращения с Ямайки, и я настаиваю, чтобы ты пришла.
– Вряд ли получится, – неуверенно сказала Эдит.
– Никаких отговорок! Ты достаточно наплакалась в своем мрачном замке на горе! Ты просто обязана прийти! Обещаю, что никого из этих несносных старых калифорнийских аристократов не будет. – Ее голос упал до конфиденциального шепота. – Уверяю тебя, дорогая, не пожалеешь, если придешь.
Эдит сжалась.
– Хорошо, Диди, спасибо за приглашение.
– Отлично! Коктейль – в семь, обед – в восемь или девять, смотря по тому, когда гости дойдут до кондиции. Пока, дорогая, до встречи в субботу. Побегу, а то мне голову оторвут.
