Текст книги "Один (ЛП)"

Автор книги: Блейк Баннер

Соавторы: Дэвид Арчер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

Глава Восьмая

Я отвернулся от «Мерса» и пошел обратно по Нино в сторону зелено-белого дома Эдварда Хэмптона. На дальней стороне улицы стояла странно одетая молодая женщина в панамской шляпе и рубашке, которая была ей велика на несколько размеров. Она выглядела странно, и на мгновение я собрался перейти дорогу и заговорить с ней, но мне очень хотелось увидеть дом, поэтому я пропустил это мимо ушей.

Ворота были закрыты, но не заперты. Когда я толкнул их, какой-то инстинкт или интуиция подсказали мне, что я найду доктора Эдварда Улисса Хэмптона мертвым. Судя по тому, что я слышал и читал об этом человеке, он был не из тех, кто оставляет ворота открытыми.

Я нахмурилась, поднимаясь по лестнице и подходя к двери. Дверь была закрыта. Ворота были открыты, но дверь была закрыта. Я не был уверен, что это значит, но я знал, что это что-то значит. Это было несоответствие, а несоответствия могут рассказать о многом. Например, о том, что на дверной ручке вполне могли остаться отпечатки пальцев человека, закрывшего дверь.

В голове всплыл образ девушки в большой шляпе и рубашке, но было уже слишком поздно идти за ней. Я достал из кармана свой швейцарский армейский нож, выбрал шило, а затем вынул зубочистку. Я вставил шило в замок и возился с зубочисткой, пока не услышал щелчок, затем осторожно толкнул дверь.

Внутри я заметил, что сигнализация была отключена. На ней не было никаких повреждений, поэтому я решил, что убийца отключил ее снаружи или дистанционно. Я снова захлопнул дверь и постоял, прислушиваясь к дому. Было тихо. Очень тихо.

Но один маленький звук царапал мой слух. Он доносился из задней части дома, я решил, что это из кухни, и двинулся по коридору. Я замер, когда вошел в дверь. Было похоже, что банда байкеров на скорости сыграла там матч по регби. Все столовые приборы были разбросаны по полу, половина ящиков повалена сверху. Содержимое шкафов последовало за ними. Там были два лопнувших мешка муки, сахар, соль, банки с помидорами, различные овощи.

Я пробрался к двери на кухню, которая выходила на задний двор, который на самом деле был скорее садом, заросшим высокой травой, каучуковыми деревьями и различными видами пальм.

На пороге сидел кот, маленький, дымчато-серый, и смотрел на меня снизу вверх.

"Наверное, ты проголодался, да?"

Я порылся в беспорядке, пока не нашел его миски, наполнил одну водой, а другую – сухими сухарями, затем поставил их снаружи.

Кухня мало что могла мне сказать, кроме того, что кто-то, кто был неуправляем, что-то там искал. Без криминалистов не было особой надежды выяснить, кто именно.

Поэтому я направился в гостиную. Здесь было то же самое, только еще больше. Мебель была разорвана в клочья, вся обивка выдрана, каждый ящик и каждый шкаф были открыты и опустошены.

Было одно небольшое пустое место, где тот, кто это сделал, сидел и разрывал кресла, диван и все подушки, а рядом с ним лежал кухонный нож с большим серебряным лезвием и черной рукояткой. Я пригнулся, чтобы посмотреть на него. Это был Sabatier. Я достал из кармана носовой платок и взял нож за лезвие, затем отнес его на кухню в поисках пластикового пакета.

Я нашел пакет для продуктов и аккуратно завернул в него нож. Затем я вернулся в гостиную, чтобы еще раз осмотреть нож. Меня не покидала мысль, что единственное, что я мог восстановить из того, что видел, – это приступ ярости или паники. Но чья она или чем мотивирована, сказать было невозможно.

Я поднялся по лестнице, совершенно уверенный в том, что найду там, и не ошибся. Это было невозможно не заметить – кроме того, что дверь была открыта, был еще и запах, тошнотворно сладкий и немного приторный.

Он был убит выстрелом в грудь с довольно близкого расстояния, хотя и не в упор. На его рубашке не было никаких пятен. По положению тела я понял, что он находился между стрелявшим и дверью, поэтому стрелявший вошел первым. Он подождал, пока Эд не уйдет, отключил сигнализацию, а затем поднялся наверх, чтобы подождать его. Мне стало интересно, почему Эд не заметил, что сигнализация отключена. Он был осторожным, с огромным вниманием к деталям.

Какова бы ни была причина, он поднялся по лестнице и вошел в спальню. И убийца поразил его с другого конца комнаты. Я опустился рядом с ним. На ране уже сидели мухи, кровь запеклась и засохла. Это мало о чем говорило. Время смерти в лучшие времена установить практически невозможно. Но это говорило о том, что три выстрела были плотно сгруппированы. Стрелок не дрожал. Он был спокоен и сосредоточен. Он не был похож на мужчину, или женщину, если уж на то пошло, которые собираются разнести дом в поисках чего-то. Кроме того, я стоял и вздыхал – если бы убийца так отчаянно хотел что-то найти в доме, он бы выстрелил Эду в колено, а не в грудь.

Убийца не обыскивал дом. Он нашел то, за чем пришел, Эд. Если бы ему нужно было что-то еще, он бы спросил, прежде чем убивать его.

Я стоял, уставившись на шкаф. Спальня была единственной комнатой, которую не обыскивали – еще одно доказательство паники, – но шкаф был открыт, и рубашки были потревожены. Одна из вешалок, голая, зацепилась за одну из рубашек, как будто с нее в спешке что-то сдернули, и она откинулась назад под углом. Что-то вроде рубашки на три размера больше для маленькой женщины.

Я тихо проклял себя за то, что проигнорировал собственные инстинкты, и двинулся вниз по лестнице к его кабинету. Он тоже был разграблен, как и весь дом. Я подошел к креслу и сел, наблюдая за комнатой и создавая в голове фильм.

Убийца приехал, отключил сигнализацию, возможно, подключил ее снова, когда был внутри. Затем он поднялся наверх в спальню и стал ждать прихода Эда. Эд, как положено, пришел, прошел на кухню, убрал продукты, а затем поднялся в спальню. Зайдя внутрь, он получил три пули в грудь и рухнул в кресло у стены.

Затем убийца ушел, отключив сигнализацию, чтобы она не сработала при его уходе. Забрал ли он что-нибудь с собой? Возможно. Позже, фактически совсем недавно, женщина пришла искать Эда. Ей нужно было что-то от него, но она обнаружила, что двери открыты, а он мертв. Она стала судорожно искать то, что ей было нужно. Нашла ли она это? Невозможно узнать, но бешеный характер поисков говорит о том, что не нашла, так что, возможно, убийца забрал это с собой.

Моя рабочая теория: то, что она искала, был какой-то список, список членов ячейки Эда, список, по которому она все поняла. А улики указывают на то, что Зимо Чу, опасный чувак, забрал этот список с собой.

Возможно.

Пока я размышлял, я позволял своим глазам путешествовать по комнате, выбирая вещи наугад. Теперь они обнаружили манильский конверт с нацарапанным на нем именем. Имя было Марион. Я встал и пошел, чтобы взять его, с большой осторожностью, используя носовой платок. Не многие это понимают, но бумага – одна из лучших поверхностей для извлечения отпечатков пальцев. И мое чутье подсказывало мне, что Мэрион только что оставила прекрасную пару, когда забирала то, что Эд хотел дать ей перед убийством. Я поставил на фальшивое удостоверение личности и несколько тысяч в долларах США. Городской набор для выживания.

Этот ребенок не был профессионалом, иначе она бы не запаниковала и не оставила конверт. Тот факт, что она это сделала, говорит мне больше, чем просто о том, что она была дилетантом и до смерти напугана. Это также говорило о том, что она верила, что находится в списке жертв – а если еще не была, то скоро станет. Эда не пытали и не допрашивали. Значит, либо у них была нужная им информация, либо у них была его "маленькая черная книга" – или портативный компьютер, который так заметно отсутствовал в доме, – и в нем была она.

Итак, если я собирался выяснить, что Эд сделал, чтобы навлечь на себя гнев дракона, мне нужно было найти Марион до того, как это сделает дракон.

Я отнес две улики на кухню и нашел второй пластиковый пакет для конверта. Я сложил их в третий пакет и очень тихо вышел из дома. Я дошел до "Тойоты", положил телефон в гнездо, бросил улики на сиденье рядом с собой и позвонил Полу Хоффману в посольство.

"Алекс, чем я могу тебе помочь?"

Я завел пикап и отъехал от дома: "Я подумал, что тебе будет интересно узнать, что я просто навестил старого друга".

Наступило минутное молчание: "Правда? Он был дома?"

"Ну, я думаю, это зависит от твоих взглядов на природу человеческой души. Скажем так, он физически присутствовал, но в остальном очень отсутствовал".

Я пытался говорить, не употребляя слов.

"Ну, думаю, это не очень удивительно".

"Верно. А вот что удивило, так это состояние дома. Настоящий беспорядок. Все перевернуто вверх дном. Очень не похоже на него, ты не находишь?".

"Совершенно. Ты думаешь, его ограбили?"

Я свернул на Бони-авеню, не торопясь, пока думал.

"Мы должны встретиться. Я подобрал пару вещей, которые могут заинтересовать..." Я задумался на мгновение и придумал: "Скажем, для археолога-криминалиста. Здесь есть древний режущий инструмент, и я уверен, что отпечатки ладоней будут интересны любому, кто интересуется концом эдвардианской эпохи".

"У тебя есть дети, Алекс?"

"Нет, дети обычно показывают пальцем и кричат, когда видят меня. А что?"

"У отцов обычно развивается ужасное каламбурное мышление, когда они пытаются рассмешить своих маленьких детей". Я захихикал. Он добавил: "Мы на защищенной линии. Ты можешь говорить откровенно".

"Понятно. Итак, в Эда стреляли. Он сейчас у себя дома. Похоже на профессиональную казнь. На полу в гостиной лежал нож, а на полу в кабинете – конверт. Думаю, отпечатки на них будут очень полезны".

" Ты думаешь, они принадлежат его убийце?"

"Нет, я уверен, что нет. Но они принадлежат кому-то, кого я должен найти до того, как это сделают китайцы".

"Хорошо, мы можем это сделать. Ты готов поделиться?"

"Я почешу тебе спину, если ты почешешь мою".

"Это хорошие новости. Брось вещи на территории посольства, и я сразу же займусь нашей командой".

"У тебя есть доступ к базам данных "Пяти глаз", верно?"

"Конечно. Просто назови себя и брось его у ворот. Там будет ждать лейтенант".

"Хорошо, Пол, я твой должник. Слушай, еще кое-что".

"Конечно."

"Было бы неплохо отправить туда команду по очистке, пока это не сделали копы или китайцы".

Конечно, мы можем позаботиться об этом".

"И еще, там есть кот, которого нужно спасти".

"Я возьму его домой для детей".

Так что я заскочил на бульвар Роксас, отдал свою посылку лейтенанту морской пехоты у ворот, получил квитанцию и забрал ее с собой в отель. Когда я поднялся в свой номер, был уже поздний вечер, и мне захотелось принять душ, выпить пару крутых мартини и съесть кусок прожаренного мяса. Поэтому я зашел в душ на пятнадцать минут, побрился, намазал лицо бальзамом после бритья (таким, каким пользуются мужчины), натянул вечерний костюм от Savile Row, завязал не совсем идеальный шелковый бант и направился в Peak Grill, где, как мне сказал консьерж, будет все, что я захочу. Он не сказал этого, но по его глазам можно было предположить, что я найду немного больше, чем рассчитывал.

Он не ошибся. Консьержи пятизвездочных отелей очень редко ошибаются.

Когда я приехал, солнце только-только теряло свою хватку и бросало ржавый отблеск за стальные и стеклянные башни города, зажигая окна апокалиптическим огнем и грязно-красным дымом. Я облокотился на барную стойку и сказал бармену, что мне нужен Vesper Martini.

Это был крупный австралиец в бордовом жилете, и он улыбнулся.

"Вы же знаете, что это невозможно, сэр. Они просто больше не производят ингредиенты. Но я могу сделать почти то же самое, черт возьми".

"Попробуйте, только не взбалтывайте".

Он засмеялся: "Как будто я осмелюсь!"

Пока он смешивал ингредиенты с колотым льдом и взбалтывал их, я мысленно собирал ингредиенты этого дня и гадал, какой коктейль из них получается. У меня было очень мало фактов. Эдвард Хэмптон был застрелен на сравнительно близком расстоянии кем-то, чья рука не дрожала. Кто-то разнес его дом. Кто-то оставил нож на полу в гостиной. Кто-то забрал содержимое конверта, адресованного Марион.

С другой стороны, как Гейзенберг и его приятели в Дании постоянно пытались объяснить Эйнштейну и Шредингеру, нельзя отделить наблюдателя от того, что он наблюдает. Они являются частью одной и той же вещи. Так что фактов было больше, чем эти. Был факт, что Зимо Чу, он же Рен Человек, взял на себя труд предупредить меня, чтобы я покинул Манилу и не расследовал исчезновение Хэмптона. Кроме того, было известно, что Зимо Чу работал в отделе Táotài bù Министерства государственной безопасности в качестве наемного убийцы.

Эти факты позволяли предположить, что Марион наткнулась на чрезвычайно ценную информацию и передала ее Хэмптону, сделав себя при этом главной мишенью. Возможно, она была неосторожна и ее раскрыли. В результате Хэнсон был убит, а она сбежала. Впрочем, это предположение.

Что касается остальных членов ячейки Хэнсона, то мне еще предстояло поговорить с Хоффстаддером, Хуаном Кармоной, работавшим на филиппинское министерство иностранных дел, и доктором Феликсом Маркосом, заведующим новой кафедрой вирусной кибернетики в Филиппинском университете. Можно было с уверенностью предположить, что, если только их должности не были очень надежными, все они тоже уже ушли бы на дно.

Паренек Оззи закончил смешивать напиток и налил его в стакан для меня: "Взболтать, не размешивать", – сказал он, позолотив лилию.

Я взял его, отпил глоток и почувствовал рядом с собой извилистое, но мягкое присутствие. Я повернулся посмотреть и увидел, что на табурет рядом со мной забралась изящная женщина в коктейльном платье из красного бархата. У нее были глаза цвета грешного темного шоколада, черные как грех волосы, собранные в пучок, загорелая кожа, натянутая на совершенно безнравственную шею, плечи и изгибы, которые для целомудрия были тем же, чем бекон для вегетарианцев.

Она использовала полные красные губы и очень белые зубы, чтобы затуманить мой разум улыбкой: "Игристую воду", – сказала она бармену со смутным акцентом Восточного побережья, который никуда не годился. Затем она обратилась ко мне: "Не возражаете, если я присоединюсь к вам?".

Глава Девятая

Я сделал еще один глоток своего мартини и аккуратно поставил его на барную стойку.

"Это тот момент, когда я говорю: "Вовсе нет", а ты срываешь парик и выдираешь зубы?".

Она слегка нахмурилась, но не наморщила лоб: "Извините, я не понимаю".

Я оперся одним локтем на барную стойку и снова нахмурился: "Я прошу прощения. Я шутил. Наверное, вы никогда так не поступаете".

"Нет, если я могу избежать этого. В школе это не одобряется".

"Возможно, им следовало отправить меня в школу. Меня зовут Мейсон, Алекс Мейсон".

В ее глазах было больше юмора, чем на губах: "Если бы нам разрешили, я бы взяла вас за руку".

"И что бы вы с ней сделали, когда она у вас будет?"

Она изогнула изящную бровь: "Ну, конечно, пожала бы ее и сказала "Как поживаете?". Меня зовут Эйла".

"Эйла?"

"Капитан, капитан Эйла Галлин".

"Капитан..." Это был не совсем вопрос, но он напрашивался на ответ.

"Пехота ЦАХАЛа, затем полевая разведка".

Я кивнул: "А теперь Моссад".

На этот раз ее улыбка была немного теплее: "Не совсем достойно Холмса. Думаю, доктор Ватсон мог бы это сделать".

"Итак, я полагаю, вы присоединились ко мне не из-за моей точеной внешности и дебоширской сметливости".

Она умудрилась прищурить глаза, поднять бровь и выдать однобокую улыбку одновременно: "Это много воздуха, – сказала она, – и большая его часть горячая. Хотите занять столик?"

Я кивнул: "Конечно".

Мы отнесли наши напитки за тихий столик, откуда открывался обширный вид на Манилу, погружающуюся в смоговую тьму, пронизанную миллионом крошечных точек света.

Галлин устроилась на сером мягком стуле, а я сел напротив, пытаясь представить, как она выполняет прямые и боковые удары с камуфляжной краской на лице. Это было нелегко. Прежде чем я успел что-то сказать, она сразу перешла к делу.

"Давай не будем терять время, Мейсон. Позволь мне сказать тебе, почему я здесь".

"Что, никаких светских бесед? Ты не хочешь поговорить о погоде? Я считаю, что Нью-Йорк прекрасен в это время года".

Она оставалась невыразительной, пока я не закончил, а затем спросила " Закончили?".

Я пожал плечами и развел руками: "Заметано".

"Мне не нужно говорить вам, что Соединенные Штаты – наш ближайший союзник".

"Согласен".

"Но даже с близкими союзниками вы не всегда делитесь всем". Она жестом указала на меня: "Вы сами, в ваших разговорах с Агентством, не делитесь всем, и они не полностью открыты с вами, а ведь вы даже не союзники – вы одна и та же страна".

"К чему вы клоните?"

"Я хочу сказать, что у Моссада и ОДИНа не всегда были самые кооперативные отношения..."

"Один? Разве он не какой-то норвежский бог или что-то в этом роде?"

Она вздохнула и достала свой мобильный из сумочки: "Один Одноглазый", – сказала она, набирая номер: "Бог войны и магии".

Она не подносила телефон к уху, а просто смотрела на него. Через мгновение она сказала: "Добрый вечер, Неро, как дела? Алекс хотел бы поговорить с тобой".

Она передала трубку, и на экране появилось жирное лицо шефа. С воротника рубашки свисала льняная салфетка, и он ел устриц. Я ничего не сказал.

"Добрый вечер, Алекс. Это капитан Эйла Галлин. Будьте сговорчивы. Я поговорил с ее начальством, и у нас есть общие интересы".

"Приятного аппетита".

"Faut-il toujours être facétieux? Хватит терять время, поговорите с капитаном Галлин".

"Что он сказал?" – спросила она, но я знал, что она слышала.

"Он спросил, всегда ли я должен быть таким чертовски лицеприятным".

Ее лицо было таким же выразительным, как белый шум: "Боюсь, эта тема меня не интересует. Может, перейдем к делу?"

"Переходите. Вы пришли ко мне. Чем я могу вам помочь?"

"Нам нужно найти доктора Эдварда Улисса Хэмптона, и мы понимаем, что вы тоже его ищете".

"Это так? И почему вам нужно найти Эда?".

"Как это вас касается?"

"Это", – я поднял свой бокал и улыбнулся ей, – "именно об этом я вас и спрашиваю". Она оставалась безучастной. Предположительно, она размышляла. Я отпил глоток и сказал: "Мне кажется, вы хотите, чтобы мы сотрудничали с вами, но только до тех пор, пока вам не придется сотрудничать с нами".

"Дело не в этом".

"Тогда в чем же дело?" Она колебалась, и я огрызнулся: "Хватит нести чушь, Галлин, я знаю о вас столько же, сколько вы обо мне. Нам обоим приказано сотрудничать, но будь я проклят, если буду сотрудничать, пока ты будешь сверкать на меня своими большими карими глазами и рассказывать, какая ты интересная. Это работает в обе стороны или не работает вообще".

Она изогнула бровь: "Значит, ты не всегда лицеприятен".

"В данный момент это вы легкомысленны и теряете время. В чем заключается интерес Моссада к доктору Хэмптону?"

"Хорошо, пару лет назад китайское правительство начало дискретно инвестировать в Филиппинский университет. Все началось с небольших сумм от анонимных доноров. Затем скромные суммы для финансирования совместных исследований по довольно бесспорным темам. Довольно скоро постоянный приток китайских денег вырос и стал тем, от чего университет практически зависел, а китайцы стали донорами, которых университет и правительство не хотели расстраивать или обижать".

Я взял оливку из своего мартини и положил ее в рот: "Только не говорите мне, что именно тогда начались настоящие инвестиции".

"Верно. Это было предложение, от которого они не смогли отказаться. Целый новый отдел для совершенно новой области исследований".

Я поднял палец и нахмурился: "Департамент вирусной кибернетики, возглавляемый доктором Феликсом Маркосом".

"Очень хорошо, доктор Ватсон".

Я сделал лицо, выражающее сомнение: "Китайцы уже давно лидируют в кибервойнах и компьютерных вирусах. Тот факт, что они открыли факультет, специализирующийся на этом, здесь, на Филиппинах, сам по себе не является чем-то выдающимся. Это позволяет им использовать западные таланты так, как они не смогли бы в Китае".

"Вы задали мне вопрос. Вы позволите мне закончить ответ или попытаетесь ответить на него сами?".

"Вы веган?"

Она нахмурилась: "Боже правый, нет!"

"Хорошо, давайте есть". Я подала знак официанту, и он принес два меню, а я велел ему принести два мартини. Когда он ушел, она продолжила.

"Мы очень заинтересовались новым факультетом университета, не в последнюю очередь потому, что на Филиппинах много мусульман, которые вполне могут оказаться студентами этого колледжа. Они тоже могут стать врагами Израиля". Она сделала паузу: "И Соединенных Штатов".

"Я понимаю. Итак, вы следили за доктором Феликсом Маркосом и обнаружили, что он периодически, дискретно контактирует с Хэмптоном".

"Вы снова это делаете".

"Простите, но я прав?"

"Мы заметили, что Маркос и Хэмптон были вместе в одной койке, но мы также заметили кое-что еще. Казалось, что департамент примерно на сорок процентов богаче, чем должен быть".

"Что это значит?"

"Это значит, что Китай выделил департаменту X сумму денег, а правительство Филиппин выделило Y сумму – возможно, десять процентов от общего бюджета, но эти двое вместе составили только около шестидесяти процентов от фактических годовых расходов департамента. Значит, сорок процентов денег, которые они потратили, были получены откуда?".

"Кредиты?"

"Очевидно, это было первое, о чем мы подумали, и это были не кредиты. Поэтому наши бухгалтеры-криминалисты начали копать, и мы обнаружили, что деньги поступали из..."

"Ближний Восток, Саудовская Аравия, счета, связанные с джихадистскими организациями".

Она слегка покачала головой: "Знаете, это не впечатляет, если оставить это на самый последний момент, когда ответ уже стал очевиден".

Она украсила комментарий небольшой улыбкой.

"Это плохая привычка, я знаю. Но позвольте мне побаловать вас еще немного. Вы обеспокоены тем, что Китай и Аль-Каида и/или другие джихадистские группы могут сотрудничать в кибертеррористической атаке, которая, возможно, разрабатывается здесь, в Университете Филиппин."

"Это небезосновательное беспокойство".

"Это совсем не необоснованное беспокойство. Но есть ли у доктора Феликса Маркоса связи с исламом или антиамериканскими группами?"

Она покачала головой: "Нет, но кто у него работает под его началом?"

Я повторил ее покачивание головой: "Я не знаю".

"Но я знаю. Из шести руководителей его проектов трое – мусульмане, двое из Саудовской Аравии и один из Египта. Остальные трое – китайцы. Все шестеро были выбраны китайцами. Феликс Маркос вообще не имел права голоса".

"Похоже, он может быть интересным собеседником".

Она кивнула: "Возможно. Будем надеяться, что завтра он не будет мертв, как Хуан Кармона". Она улыбнулась и взяла меню: "Вы собираетесь рассказать мне, где, когда и как он был убит?"

Я моргнул, глядя на нее: "Нет. Я собираюсь выбрать стейк".

Она обратилась к меню: "Я делюсь и сотрудничаю, верно? Кармона был застрелен возле автобусного терминала Philtranco Pasay вскоре после полудня. Неясно, пытался ли он сесть на автобус или просто оказался там по какой-то другой причине. Полиция утверждает, что он хотел совершить сделку с наркотиками. Они утверждают, что при нем был кокаин, он пытался сопротивляться аресту и был застрелен. Они будут мутить это дело какое-то время и надеяться, что оно рассосется".

"Вы говорите, что его убили китайцы?"

"Мы не знаем, не так ли? Но он был одним из четырех человек, которые, как известно, были связаны с Хэмптоном, и, вероятно, составляли часть его ячейки. Я права?"

"Вы правы. Он работал в Министерстве иностранных дел. Это предположение, но, возможно, он знал о договоренности с Китаем".

Она пожала плечами: "Возможно, но, как вы сказали, сейчас это предположение".

"Вы получили это от инспектора Баккея?".

"Он – универсальный источник. Он сделал себя бесценным для Запада и для китайцев. Мы все знаем, что не можем доверять ему на сто процентов, но мы также знаем, что восемьдесят-девяносто процентов того, что он нам говорит, подтверждается".

"Значит, остаются Феликс Маркос на факультете вирусной кибернетики, доктор Джей Хоффстаддер на факультете международного права и, возможно, Марион Джеймс, чумазая иностранка, бросившая учебу".

Она посмотрела на меня поверх своего меню: "И Эдвард Хэмптон".

Я хмыкнул и взял свое меню. Через мгновение она сказала: "Я очень верю в то, что нужно переходить к делу, Мейсон. Вы знаете, что хотите стейк из вырезки, поджаристый снаружи и сырой внутри. Вас не особенно волнует, что к нему подадут, кроме крепкого бургундского, но сначала вы хотели бы что-нибудь из моря, чтобы возбудить аппетит; возможно, креветки или устрицы".

Я уставился на нее на мгновение и не смог удержаться от рычания: "Устрицы".

Она улыбнулась, но не поделилась со мной: "Так, посмотрим, бургундское к стейку, это будет Nuits St. George, Henri Gouges, хорошее, крепкое бургундское. 2008 год был хорошим годом для этого региона, и хотя вы не хотите пить premier cru слишком рано – конечно, не раньше, чем через пять лет, – вы также не хотите его слишком долго хранить. Максимум тринадцать-пятнадцать лет. Я полагаю, что это вино уже готово к хорошей вырезке". Она вздохнула с чувством, похожим на удовольствие, и продолжила просматривать меню: "Что касается устриц, то шампанское – это уже перебор, не так ли? Лично я предпочитаю нежное, ледяное Мюскаде. Здесь есть Севр-и-Мен-сюр-Лье, Шато Л'Оиселиньер-де-ла-Раме, Шеро-Карре". Она сказала это легко, без малейшего жеманства: "Для этого вина не было 2017 года, но 2018 год был отличным урожаем в долине Луары".

Пришел официант с мартини, и она не стала задерживать дыхание. Она сказала ему: "Мы возьмем дюжину устриц с бутылкой очень холодного Sèvre-et-Maine sur Lie, Château L'Oiselinière de la Ramée, Chéreau-Carré, 2018. Я хочу, чтобы вино было очень холодным, вы понимаете?".

"Конечно, мадам".

"Положите его в морозилку сейчас же. Затем мы возьмем два филейных стейка, редкой прожарки, но убедитесь, что они хорошо пропеклись снаружи, прожарились, но внутри кровоточат. К ним – Nuits St. George, Henri Gouges, 2008. Откройте его сейчас и дайте ему подышать".

Он поклонился и ушел: "Как говорил мне терапевт моей матери: "Я слышу, что вы говорите", не надо опекать меня, заказывая за меня напитки".

Она взяла свой напиток и отпила глоток. Она облизала губы очень розовым языком и тихо вздохнула, опустив бокал.

"Я не хочу всю ночь "ломать тебе яйца", Мейсон, но скажи мне кое-что. Когда в последний раз ты объяснял, почему ты заказал еду?" Она наклонилась вперед и поставила локти на стол: "У нас в Израиле все немного по-другому, Мейсон. В Британии, США женщины изо всех сил стараются быть больше мужчин, агрессивнее мужчин, властнее и напористее мужчин. Моя теория состоит в том, что они делают это потому, что в современном мире не остается ничего другого, кроме как фантазировать, и потому, что ваше общество больше не испытывает никакой потребности в мужчинах.

"Но Израиль не такой. Мы сталкиваемся с угрозой исчезновения каждый день, когда поднимаемся на работу, и каждую ночь, когда ложимся спать. Мы окружены с трех сторон людьми, которые хотят стереть нас с лица земли только потому, что мы евреи. Женщины идут в армию в Израиле не потому, что мы должны – хотя мы должны, – и не потому, что мы хотим доказать, что мы равны или лучше мужчин. Мы идем в армию, чтобы бороться за свое выживание, за выживание наших семей и наших детей. Вы понимаете?"

Она ждала, что я отвечу. Я не ответил, и она продолжила.

"И, в отличие от британских и американских женщин, мы не ходим с топором в руке, пытаясь отрубить яйца каждому встречному мужчине. Потому что мы хотим и нуждаемся в том, чтобы наши мужчины были мужчинами. Настоящими мужчинами. Не мачо-задротами, не гориллами, а мужчинами. Отцами в мире, львами на войне".

Я кивнул: "Я понимаю".

Она выглядела неопределенно удивленной: "Правда? Мне не нужно драться с тобой или ломать тебе руку?"

Я улыбнулся: "Я бы не рекомендовал пытаться, но тебе не нужно этого делать, нет".

Она протянула руку, и наши руки сжались. Официант спас нас от неловкого молчания, появившись с тарелкой устриц, бутылкой в ведерке со льдом и двумя матовыми стаканами. Он налил и оставил нас.

Если не считать нескольких благодарных звуков, мы молчали, пока не была съедена последняя устрица и выпита последняя капля вина. Затем она улыбнулась мне через стол, и тут же я увидел ее, покрытую грязью и пылью, в камуфляжной форме, сидящую с парнями в грязи, с Tavor X95 на коленях. Она позволила мне заглянуть за завесу.

"Итак, – сказала она, – в чем дело с доктором Эдвардом Улиссом Хэмптоном? Почему вы не хотите о нем говорить? Он мертв? Они убили его?"

Я кивнул: "Да".

"Ублюдки. Я знала, что это случится. Знаешь, когда ты наступаешь китайцам на пятки, если ты им не нужен, они тебя ликвидируют. Они не ссут без дела. Я сказала им в офисе: "Он бесполезен для китайцев и ведет очень опасную игру. Они его убьют". Они послушали?"

"Видимо, нет".

"Они уберут их всех, если мы им позволим. Вы знаете, кто это сделал?"

"Я могу предположить".

"Зимо Чу?"

"Теперь ты это делаешь".

Она подмигнула и усмехнулась: "Да, но у меня это хорошо получается".

И она определенно была одним из парней.