Текст книги "Бэтмен 1-2"

Автор книги: Билл Флэш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)

Впрочем, последние его слова заглушила сирена.

Журналист только усмехнулся – как все-таки бледно и вяло ругались эти полицейские! Похоже, искусство площадной брани было им просто недоступно: никаких крутых поворотов, никаких мудреных словечек... Поистине – одно "дерьмо".

– Лейтенант! – крикнул вдогонку Экхарду Нокс, высматривая примеченного ранее полицейского, – а если это правда – Летучая Мышь в городе Готэме? Милое существо, истребляющее бандитов и пьющее их кровь... А может, ему за это платит полиция? Если так, он неплохо зарабатывает: круглую сумму, да еще и свободную от налогов! Летучая Мышь-вампир – на службе у полиции!

Увы, столь тонкий юмор был полицейскому недоступен – в ответ Нокс услышал только невразумительное, но весьма злобное бормотание.

Разговор явно подошел к концу.

Недовольный лейтенант уселся в машину.

Довольный журналист потирал руки. Все-таки ему удалось достать одного из этих тупоголовых!

Не очень довольные зеваки расходились, поняв, что второго акта в мелкой жизненной трагедии не ожидается.

"Ничего, я еще доберусь до своей сенсации!" – ликовал в душе журналист...

У лейтенанта Экхарда сегодня были и другие дела, куда более важные, чем служение закону.

Внешне лейтенант был несколько похож на своего начальника – комиссара – почти такие же усики, круглое лицо, более чем плотная фигура, и в то же время все в нем выглядело более жестким. Он был круглее и толще – но разве шар нельзя отлить из металла? Широкое блиноподобное лицо было лишено ярких красок. Если бы его показывали по телевизору, у многих руки сами бы потянулись к ручке настройки.

Шел Экхард не торопясь. Разговор ему предстоял серьезный. Сам босс послал его на это дело: это случалось не впервые, когда кто-то из подчиненных начинал воображать о себе больше, чем следовало.

Пока он должен был только предупредить.

Пока.

Лишь Карл Гриссем мог подписать выскочке окончательный смертный приговор. Пока – только Карл Гриссем. Босс был стар, и Экхард серьезно подумывал о том, кто же займет его место. Расклад карт указывал на него самого. Экхард был внушителен и солиден. От него и сейчас зависело многое. И пусть большинство мелких поручений Карл сбрасывал на Джека Непьюра нельзя было всерьез рассматривать этого неуравновешенного шута в качестве претендента на должность главы синдиката. Похоже, Джек действительно зашел далеко – именно поэтому Экхард и получил сегодняшнее поручение.

Джек Непьюр не мог не прийти на эту встречу. Конечно, он мог что-то заподозрить, но был слишком глуп и бесстрашен, чтобы принять серьезные меры к самозащите.

Молочно-белый туман – известный похититель ярких красок – превратил лицо Экхарда в гипсовую маску. Подходящий вид для подобного поручения...

Джек вынырнул из тумана неожиданно, как мелкий воришка. На лице его застыла дурацкая клоунская улыбка – не случайно многие подозревали, что у него не все в порядке с психикой. Нет-нет да и прорывались у него странные высказывания или слишком экстравагантные и неуместные для человека его профессии поговорки. Да мало ли признаков сумасшествия можно найти у любого человека, если есть желание их поискать.

На этот раз Джек Непьюр был слишком не в себе: у него даже хватило наглости подойти к лейтенанту Экхарду и сунуть ему в руки мешочек с какой-то дрянью.

– Вот тебе завтрак, Экхард, – кривляясь, проговорил Джек.

– Ты еще бы передал это в открытом эфире! – зло огрызнулся лейтенант и раскрыл пакет. Белый порошок мог быть и наркотиком – но еще больше он напоминал мел, который Экхард в целях экономии ценного продукта подмешивал к в свое время героину. Впрочем, в пакете оказались и причитавшиеся лейтенанту деньги.

Шутка была плоской и грубой. Экхард нахмурился. Джек хохотнул.

– Заткнись, – процедил толстый гангстер-полицейский сквозь зубы.

– Полиция выходит сейчас на след одной из наших компаний... серьезно, проговорил Непьюр.

"И не исключено, что из-за тебя", – хотел закончить Экхард, но сдержался.

– Это мое дело, – снисходительно произнес он. – Если у тебя есть проблема, я ею займусь.

– Это не только моя проблема... И вообще, здесь я решаю, кому чем заняться.

Надо было видеть, какой важный вид принял Джек, произнося эту фразу. Можно было подумать, что перед Экхардом стоял не заурядный кривляка, а глава "Коза Ностры" или, на худой конец, американский президент.

– Что? – удивленно переспросил Экхард. Столь очевидного хамства он встретить не ожидал. "Джек совсем спятил!" – мелькнуло у него.

Джек стоял и усмехался. Он догадывался, о чем думает его коллега. Ну кто такой этот Экхард? Мелкий деляга, неплохой исполнитель – и только. Для того чтобы однажды встать во главе синдиката, требуются иные качества. Масштабность. Полет фантазии. Широкий размах. Разве под силу полет мысли куче жира?

Экхард внимательно изучал лицо Непьюра; выражение его рожи свидетельствовало о том, что лейтенант думал о коллеге что-то совсем нехорошее. Его возмущение перешло все допустимые пределы, и Экхарду попросту не хватало слов выразить его более или менее адекватно.

Наконец он собрался с мыслями и произнес медленно, с расстановкой:

– Я отчитываюсь только перед Гриссемом и не намерен делать то же самое перед первым попавшимся психом.

Заявление толстяка только позабавило Джека. Он слегка повернул голову в сторону и подмигнул доселе незаметному приятелю.

Давно уже Экхард не видел более дурацкой рожи. К одному комику прибавился второй – парочка клоунов из них получилась бы отличная.

Ну разве станет серьезный претендент в боссы якшаться с таким явным отребьем? Разве что в сточной канаве Джек мог подобрать себе этого дружка с идиотской ухмылкой и торчащими как пакля волосами. Хам, что с него возьмешь!

– Экхард, – не переставая ухмыляться заговорил Джек.

В этой подворотне он чувствовал себя хозяином. По мнению Экхарда, подворотня и была самым подходящим для него местом. – Тебе надо подумать о будущем!

"Так неужели он всерьез?" – вытаращился на Джокера лейтенант. Эта наглая фраза могла означать только одно...

– Ты хочешь сказать, – не веря своим ушам проговорил толстяк, – что когда-нибудь ты будешь у нас заправилой?

Джек продолжал улыбаться. Он смотрел на противника свысока.

Ну кто бы мог спокойно стерпеть наглость какого-то клоуна? Во всяком случае, не такой уважающий себя человек, как лейтенант Экхард. Всему есть предел!

Толстяк опустил руку в карман. Ничего, Гриссем поймет, когда узнает, при каких обстоятельствах все произошло – иногда события можно и поторопить. Вряд ли Карлу понравится такое хамство еще при его жизни – ишь расхрабрился клоун, забыл, что босс еще крепко сидит на своем месте! Торопится клоун, торопится, нечего сказать!

Спокойно и уверенно Экхард вытащил свой крупнокалиберный револьвер и направил его прямо в ухмыляющуюся рожу Непьюра.

Клубился туман – вечный свидетель всех происходящих в городе неприятных сцен.

Джек усмехался, как ни в чем не бывало. Похоже, он просто не понимал, что ждет его через секунду.

Выстрелить вот так, сразу, означало испортить все удовольствие от акта возмездия. Экхарду нравилось объяснять своим жертвам, почему и за что они отправляются в мир иной – без этого он чувствовал неудовлетворенность.

– У тебя нет будущего, Джек! – разжались толстые бледные губы. Для таких случаев у Экхарда была припасена особая манера говорить, производящая обычно на жертву очень сильное действие. Лишь клоун Джек был пока непробиваем своей дурацкой улыбкой. – Ты – настоящий псих, и Гриссем об этом знает.

Черный зрачок дула смотрел Непьюру в лоб. Неожиданно Джек хихикнул. Экхард невольно поднял глаза: за спиной клоуна стоял, целясь в сердце лейтенанту, второй придурок. Экхард мог выстрелить, но и приятель Джека не пропустил бы свой ход. Экхард явно проигрывал. Противников было двое, он один. Выстрели он в Джека, пуля второго придурка безнаказанно настигнет его. Переводить же пистолет на вторую мишень было рискованно – враг выстрелит прежде, чем лейтенант прицелится.

– Спроси себя, – ухмыляясь произнес Джек, – правильно ли ты поступаешь? – выражение его жестких прищуренных глаз могло напугать любого. Повинуясь гипнозу полусумасшедшего убийцы – назвать Джека по-другому было трудно – Экхард медленно опустил свой револьвер.

Что ж, проигрывать тоже надо с достоинством. Во всяком случае клоун не увидит на его лице страха...

Придурок подошел к Джеку и встал за его спиной.

На Экхарда смотрели две смеющиеся рожи.

– Вот видишь! – довольно прокомментировал Джокер добровольную капитуляцию противника. – И ты можешь принимать верные решения, когда постараешься...

"Ну что ж... Еще посмотрим, что на это скажет босс", – в отчаянье подумал Экхард.

Джек отпустил его живым – и это можно было считать на сегодня лишь небольшой победой. Значит, счет – не "один – ноль", а "один – некое дробное число". Да и рано судить об исходе схватки по первому раунду.

Экхард не сомневался, что с Непьюром ему еще придется драться и драться. А как же иначе – оба они претендовали на один и тот же притягательный пост.

Не переставая ухмыляться, Джек долго смотрел Экхарду вслед. Лишь когда толстяк полностью растаял в тумане, Джек скривился в последний раз и ушел.

Мэрию в Готэме можно было узнать по лестнице. Неизвестно, кто придумал этот стандарт для правительственных зданий, но большинство из них украшалось длинным рядом ступенек, по которым можно красиво спускаться перед глазами телекамер и так же красиво и эффектно падать, если на противоположной стороне улицы оказывался убийца со снайперской винтовкой или пулеметом.

Пожалуй, для последнего лестница была еще удобнее.

На этот раз ни в одного из троих, появившихся из главной двери, никто не целился. Уж слишком непрестижной, хотя и заслуживающей уничтожения, была для синдиката эта дичь.

По торжествующему лицу мэра можно было заключить, что он намерен подарить городу нечто совершенно необычайное. Настроение полицейского комиссара и окружного прокурора было более скептическим.

– Мне все равно, какие долги останутся после этого праздника, – вещал мэр, – мне нужны парад, горячие сосиски, короче – все, что может доставлять радость. Мы отметим двухсотлетие Готэма, чего бы это ни стоило!

Морщины на лице мэра вызывающе подрагивали. Было видно, что для воплощения в жизнь этой идеи старик действительно готов пойти на все.

– Мы отметим его в долговой яме, – сердито возразил новый окружной прокурор. Восторг мэра был ему чужд и непонятен. Его практичный, точный как счетная машинка ум не мог спокойно воспринимать такие разорительные чудачества. – Это обойдется нам в девятьсот тысяч долларов.

Страшная сумма, даже произнесенная вслух, не произвела на мэра ни малейшего впечатления.

В бумагах ему встречались и более внушительные цифры.

– Если мы заполним эти улицы людьми, то компании вернутся сюда, а вместе с ними – и капитал.

Может быть, он сформулировал свой план не лучшим образом, но понять его суть было несложно: праздник должен означать, что Готэм перестал быть по вечерам городом страха.

"Мы гуляем – можете смело вкладывать в нашу экономику свои деньги!" таков был необъявленный лозунг предстоящего торжества.

Да, в этом был свой резон.

– Но многие будут бояться, – неуверенно возразил прокурор.

В самом деле – можно угрохать уйму денег, а жители не осмелятся высунуться из своих домов. Пусть напуганы бандиты – от этого мирные горожане не станут смелей.

– Они не будут бояться, когда мы отправим Гриссема за решетку. Я обещал это людям. Помните?

Если бы это слышал босс синдиката, он понял бы, насколько серьезно на этот раз настроен его вроде бы сошедший с дистанции противник, и эта лестница вряд ли осталась для мэра такой безопасной.

Трудно сказать для чего редакции современной газеты нужны готические окна. Они могли бы вдохновлять специалиста по страшным романам, но уж никак не невольных циников, ежедневно занимающихся приготовлением и перевариванием сенсаций на все вкусы и случаи жизни. Вряд ли оставалась хоть одна сторона, не затронутая их любопытными взглядами и не превращенная в "готовый к употреблению" объект. Если для такой работы и требовалось вдохновение, то, прямо скажем, несколько своеобразное. Разбираемый здесь по косточкам мир был предельно ясен, прост и досконально изучен пронырливыми репортерами. Мистика и готика были тут ни к чему. Гораздо уместнее смотрелись здесь круглые шары плафонов.

Впрочем, кое на что эти окна все-таки вдохновляли. Иначе чем можно объяснить фразу, которой встретил один из коллег появившегося Нокса?

– А, добро пожаловать, граф Дракула! – радостно начал он. – Снежного человека не видели в последнее время?

Нокс поморщился. Выходило, его заветная тема не просто стала всем известна, а успела уже превратиться в объект шуток.

И все же со стороны редактора это порядочное свинство. Если бы материал был принят, взгляды коллег не скользили бы по нему так насмешливо. Но, если он отвергнут, какого черта, спрашивается, надо было рекламировать его во всеуслышанье?!

"Ничего, – подумал Нокс, – посмотрим, что они запоют, когда я представлю неоспоримые доказательства!"

– Эй, Нокс! – звали его уже из другого угла. – Они похоронили твой материал о Летучей Мыши? Так тебе и надо!

Нокс молча проследовал вглубь комнаты – из-за невероятной тесноты, вызванной нагромождением столов, язык не поворачивался назвать это помещение залом.

– Да ладно, – бросил журналист на ходу. – Я еще Квинтенскую премию получу!

Его слова были встречены взрывом хохота. А Нокса уже звали с другой стороны:

– Смотри, Нокс, это тебе! – корчась от хохота протянул ему лист бумаги художник.

С рисунка скалил длинные клыки волосатый монстр с раскрытыми перепончатыми крыльями.

По-видимому, художник представлял себе летучих мышей именно так.

– Видали крылатого черта? – рассмеялся кто-то над самым ухом Нокса.

Да благословенна будет та профессия, занимаясь которой человек привыкает к любым оскорблениям!

В морде летучей мыши было что-то знакомое. Не без труда Нокс узнал в ней шарж на самого себя.

– Очень смешно, – проворчал он.

– Крови надо было добавить на клыки, – проржал его старый соперник и завистник, а в целом – такой же резвый проныра.

– И что вы все за придурки, – пожал плечами Нокс и привычно проскользнул между сгрудившимися вокруг "картины".

У собственного стола Нокса ожидал новый сюрприз.

Ноги.

Изящные женские ноги, затянутые в темные чулки, необычайно красивые, а потому – незнакомые, вытянулись вдоль его стола.

Все остальное закрывал развернутый номер "Тайм".

Явление ног было неожиданным, хотя и приятным.

Некоторое время Нокс пялился на них молча.

– Привет, ноги! – сказал он наконец и улыбнулся.

Газета отъехала в сторону, открывая симпатичное лицо, приветливо смотрящее на журналиста из-под темных очков.

"Ну и ну! – поразился Нокс, – вот вам и сенсация редакционного масштаба! Откуда же могло взяться это диво?"

Газета мелькнула в воздухе и плавно опустилась на стол, открывая на всеобщее обозрение свой заголовок.

– Смотрю ваш материал, – кивнула в сторону газеты девушка. Возникшая на ярких губах улыбка показалась Ноксу неотразимой – а уж он-то знал в них толк (и в губках, и в улыбках).

– А я – ваш, – игриво отозвался он, гладя взглядом стройные ноги. Да-да-да...

Девушка снова кивнула, и ноги нырнули под стол.

"Жаль", – отметил про себя Нокс.

– Я – Вики Вейл.

Имя было Ноксу знакомо – не прошло и секунды, как он уже вспомнил где и когда его слышал.

– Вики Вейл, фотограф, – повторил он. Сама мысль о фотографии натолкнула его на новую шутку. – Боюсь, что для того, чтобы снимать меня нагишом нужен длиннофокусный объектив.

Что поделать, Нокс не был профессиональным юмористом.

Вики вежливо улыбнулась.

Ей было почему-то жаль этого чудака.

– Я только что из Кортанативу, – произнесла она. – Там мне пришлось многое снимать...

– А что привело вас сюда? – поспешил задать вопрос Нокс. Перемена темы разговора его устраивала.

– Хочу познакомиться с животным миром Готэм-Сити, – небрежно ответила она.

– С животным миром? – изобразил на лице удивление Нокс. – С каким же именно?

Он уже догадался, что она скажет. И не ошибся.

– Ну, например, с летучими мышами, – так же шаловливо пояснила она.

Эти новые шуточки коллег, натравивших на него (разумеется, для очередных насмешек) еще и эту очаровашку, разумеется, вызвали у Нокса легкий приступ раздражения.

Если они так тупы, пусть смеются сами, но зачем же впутывать сюда еще и посторонних?

– Кто вас послал? – Нокс взглянул девушке в глаза.

Вики улыбалась. Искренне и доброжелательно.

– Никто, – просто ответила она.

Нокс недоверчиво покривился. Хотелось бы верить...

– Правда?

– Мне понравились ваши материалы, – обезоруживающе улыбнулась Вики. И я... Я люблю летучих мышей.

Вики скромничала – она любила вообще все необычное. С раннего детства она никак не могла истребить в себе веру в сказку и многим была готова пожертвовать, чтобы доказать свою правоту. Временем – во всяком случае.

В отличие от большинства других материалов о сверхъестественном этот казался ей, хоть и несколько скромным, но – достоверным.

– Да? – иронически переспросил Нокс.

Вики окинула оценивающим взглядом его фигуру.

Нужно ли объяснять этому человеку подробности своих планов или достаточно короткого сообщения о них?

После недолгого размышления Вики решила остановиться на втором варианте.

– Мои фотографии – и твой текст: у нас по-лучится потрясающий материал!

"Фотографии? – дернулось в груди сердце Нокса. – А ведь именно их, мне, пожалуй, и не хватает!"

Если Вики не шутила, для него такая помощь оказалась бы неоценимой. О том, как везло этой девушке на неожиданные кадры, по редакциям ходили легенды.

– Хорошо... – задумчиво протянул журналист. – Но пока ты единственная, кто верит в него. Я собирался в первую очередь доказать, что у Гордона есть досье на Летучую Мышь. Сам комиссар в этом ни за что не признается.

Вики снова улыбнулась. По выражению ее лица можно было подумать, что искомое досье давно уже лежит в ее изящной сумочке среди косметики и пузырьков с духами.

– Сегодня у Брюса Вейна будет вечер. Мы сможем расспросить комиссара Гордона прямо там.

Глаза Нокса слегка округлились.

Что ни говори, а голова у Вики работала: в присутствии людей уважаемых и солидных (а кто еще мог собираться в доме у миллионера?) комиссару не удалось бы просто уйти от ответа.

Полицейский мог соврать журналисту на улице, мог послать его подальше, но в таком случае весь высший свет Готэма пришел бы Ноксу на помощь. Великое дело – общее любопытство!

А если еще при этом заполучить в союзники самого хозяина дома...

– Он будет там? – не веря себе, переспросил Нокс и получил очередную улыбку в ответ.

– Да.

Нокс вздохнул. Только сейчас он понял, что эта надежда – не более, чем иллюзия.

В первую очередь в дом к миллионеру не просто попасть: зачем ему нужны всякие журналисты?

– Но меня, по-моему, забыли пригласить, – несколько раздосадованно проговорил он: кому не обидно расставаться с улыбнувшейся было надеждой?

– Вот так?

Голос Вики прозвучал насмешливо.

На этот раз Нокс почувствовал легкую обиду: если бы с этого их разговор начался, было бы легче... Но сперва подразнить хорошей перспективой, а в самый последний момент сунуть под нос фигу – от этого попахивало подлостью.

Вики взяла в руки сумочку и, не спуская с лица Нокса дразнящих, чуть прищуренных глаз, небрежным жестом достала два листка бумаги.

Нокс не поверил своим глазам: красивая ручка сжимала приглашения на званый вечер.

На этот самый вечер.

– Да? – посмотрел на Вики журналист.

Вики довольно хмыкнула. Она любила производить на других подобные эффекты.

"Еще одна такая шутка – и он в меня влюбится. Если еще не успел сделать это", – заметила она про себя.

Она была недалека от истины.

– Да! – торжествующе произнесла девушка.

Нокс смотрел на нее, как на некое чудо.

Ей это нравилось.

– Выходите за меня замуж! – восхищенно произнес Нокс. Пока это было всего лишь шуткой, но только процентов на пятьдесят.

Да, веселая бы сейчас вышла история, если бы Вики вдруг объявила, что приглашение предназначено для кого-то другого...

– Нет, – вызывающе глядя ему прямо в глаза, ответила девушка.

Она поняла его достаточно хорошо.

– А ужином меня угостишь? – все так же полушутливо продолжил журналист.

– Да, – махнула она в воздухе билетиками.

– Я много не ем, – восхищенно закончил Нокс.

Наверное, в любом мало-мальски уважающем себя городе найдется хоть один миллионер-оригинал. Богатый чудак из Готэма отличался от них разве что относительно молодым возрастом.

Впрочем, зал, предназначенный для приемов, о его странностях ничего не говорил.

Легче всего можно было принять часть помещения, в которой все скопились после ужина, за шикарное казино. Привычно зеленел бархат карточных столов. С легким треском крутилась рулетка. Жадно следили за цифрами десятки глаз. Тяжело сопели не утратившие азарта старики, сплетали руки в нервном порыве джентльмены помоложе, вздыхали и закатывали глаза одетые в роскошные вечерние туалеты дамы.

Можно было подумать, что вся мужская половина присутствующих носила некую униформу: пиджаки были черными, рубашки – ослепительной белизны, черные галстуки-бабочки поддерживали накрахмаленные воротнички, и отличить мэра от лакея можно было только по дороговизне использованного для костюма материала. Зато дамы блистали, насколько им это позволяла фантазия модельеров.

Впрочем, даже целые состояния, в виде бриллиантов осевшие на женских шеях, ушах и ручках, не могли превзойти украшения, подаренные природой молодой блондинке, пробирающейся сейчас между столами: в девушке трудно было сейчас узнать милую, но деловитую Вики Вейл.

Она была красива и молода – именно поэтому большинство восхищенных взглядов доставалось не разряженным богачкам, а ей. Мягкие распущенные волосы, белое платье – она была скромна и шикарна...

Но совсем другое собрание проходило сейчас в доме неподалеку, где располагалась резиденция Карла Гриссема.

Здесь не было внешнего лоска, все были серьезны. Потому что именно здесь решалась обычно судьба города Готэма.

В комнате господствовал металл: поблескивал с дверей, обнимал боковины столов, сквозил в голосах собравшихся здесь людей.

Пожалуй, в их одежде тоже было что-то от униформы – она отличалась серой дороговизной, и лишь неожиданно сиреневый пиджак Джека Непьюра нарушал общую тональность.

Присутствовал здесь и уже знакомый всем толстяк Экхард.

– Черт побери! – говорил он, шевеля бледными губами. – Похоже, комиссар сумеет доказать связи между нами и компанией "Эйкерд Кемикалс". Нас ждут большие убытки...

Сам босс, личность почти легендарная, слегка покачивал головой в такт его словам.

Карл Гриссем действительно был уже стар. Он был по-своему велик и по-своему неприметен.

Внешне заурядный старичок, он внушал ужас доброй половине города и держал в ежовых рукавицах своих коллег.

Не было бы большим преувеличением сказать, что Карл Гриссем и создал Готэм. Во всяком случае, Готэм, существующий сегодня, в котором официальная власть – ничто, а с наступлением темноты люди боятся лишний раз высунуть нос на улицу.

Пусть он лично не руководил каждым из мелких воришек, достаточно того, что их засилье играло Гриссему на руку – и они процветали. Если бы он захотел, вся шваль исчезла бы в пять минут. Они были нужны ему, потому что несли в город страх. Именно человеческим страхом предпочитал манипулировать этот стареющий босс. Делал он это по-своему гениально.

Впрочем, сейчас его беспокоило другое. Не происки комиссара и нового окружного прокурора: Гриссему не нравились отношения, сложившиеся в его собственной команде. Слишком многие и слишком многое стали себе позволять. Неужели они всерьез принимают его за старика? Ну нет, он еще полон сил, подкрепленных кое-чем гораздо более ценным – умом и огромным жизненным опытом... Пусть кто-то жестче, как Экхард, пусть кто-то энергичнее, как Непьюр, все они в сравнении с ним – мелкота.

Чтобы быть настоящим боссом, нужно им родиться. И скоро они это поймут. План возник в его голове мгновенно.

Именно умение быстро просчитать ситуацию и сделать из нее выводы помогало ему столько времени уверенно держаться на плаву.

– Если он это сделает, нам конец, – встал с места Гриссем. – Нужно действовать немедленно...

"Эйкерд Кемикалс" была для Гриссема ничем, но вряд ли кто-то мог сейчас об этом догадаться.

Механизм ловушки запущен – и сейчас она захлопнется...

Гриссем посмотрел Непьюру в глаза. У него не было ни тени сомнения: этот выскочка захочет сейчас доказать свою необходимость синдикату. Уж кого-кого, а этого типа Гриссем знал, как облупленного.

Джек не заставил себя долго ждать.

Босс смотрит на него, боссу нужна его помощь. Пусть все видят, кто здесь второй человек после Гриссема. Пусть привыкают к тому, что он скоро станет первым.

– Я считаю, – поднялся Джек, сверкая своим сиреневым пиджаком, нужно вломиться на этот завод и подчистить все документы. Пусть примут эту акцию за промышленный шпионаж.

Гриссем кивнул. Именно это он и ожидал услышать.

Великое дело – заранее знать мысли своих подчиненных!

– Джек, ты молодец, – любой профессиональный актер позавидовал бы той сдержанной естественности, с которой Гриссем произнес эти слова, обещающие кое для кого стать роковыми, – так и нужно действовать... Я хотел бы, чтоб ты лично возглавил эту операцию.

Джек с гордым видом выпятил грудь. Пусть все слышат, пусть запоминают!

– Я готов, босс!

"Что-то здесь не так! – подумала Анни, отрывая ухо от щели в двери. Карл явно темнит... Бедняга Джек! Надо бы его предупредить, но – как? Или это не мое дело? Действительно, пусть разбираются между собой сами... мне-то что?"

И она снова вернулась к своему занятию: размышлению о том, что ей дороже – надежность старика или обаяние Непьюра.

Этот выбор не был для нее легким.

Тем временем Непьюр вытащил на свет любимую колоду карт, с которой не расставался и которую считал самым надежным своим талисманом.

Гриссем подошел к нему и вытащил карту.

На ней был изображен Джокер.

– Джокер, – констатировал босс, предъявляя ее Непьюру.

Можно было подумать, что явление картинки символизировало его судьбу.

Джокер может многое, но есть еще где-то и игрок-человек.

Пальцы старого босса небрежно сжимали роковую карту.

"Что же у них там происходит?" – напряглась за дверью Анни, и железо под ее руками неожиданно поехало.

Как ни в чем не бывало, молодая женщина вошла в комнату: отступить назад означало навлечь на себя подозрение.

Завиляли крутые бедра, привлекая к себе внимание собравшихся.

– Здравствуй, дорогуша, – холодно приветствовал ее Гриссем. – Не могла бы ты подождать в другой комнате?

Анни кивнула и направилась ко второй двери.

До ее ухода в комнате царило молчание.

Наконец, проводив молодую женщину сердитым взглядом, Гриссем снова вернулся к собравшимся.

– Вот и все, господа... – проговорил он, скользя по безжизненным напряженным лицам: не только Джек, похоже, поверил в серьезность сложившейся ситуации, – вот и все...

Все начали вставать. Разговор был окончен.

Лишь Экхард задержался на какую-то секунду: ему трудно было поверить в явное предпочтение, оказанное его сопернику. Он с надеждой посмотрел на шефа, но лицо Гриссема осталось непроницаемым.

Обмен взглядами между ними несколько встревожил Джека, он все же был не настолько глуп, чтобы доверять кому-либо до конца. Тем более боссу, повадки которого знал неплохо.

Дождавшись, пока все остальные покинут помещение, Непьюр подошел к шефу.

"Удастся ли мне его раскусить? Ну что ж... Если он хочет меня подставить, я отомщу", – решил он про себя.

– Карл, – испытующе глядя боссу прямо в глаза, заговорил Джек. Может, ты дашь мне в помощь кого-нибудь еще?

Гриссем несколько секунд молчал, потом неторопливо заговорил, заботясь о том, чтобы каждое его слово запало Непьюру в память.

– Там на этом заводе такая вонь, Джек! Мне и самому не нравится это дело. Но это сейчас очень важно, и мне нужен кто-нибудь, кому я могу безоговорочно доверять. Именно ты – мой главный помощник. – Гриссем прекрасно знал, на какую приманку можно было взять этого человека и пользовался этим вовсю. – И не забудь свою счастливую колоду!

Набор разрисованных картонок вернулся в руки Непьюра. Карты – и козыри, и все остальные снова были в его руках.

Проводив взглядом спину босса, Джек снова взглянул на свою карту. Джокер в клоунской одежде усмехался ехидно и жестко.

– Мой друг, – медленно сказал ему Джек, чувствуя, как сжимается сердце от нехорошего предчувствия. – Кажется, удача повернулась к тебе задом...

"И все же, в случае чего, я ему отомщу", – подумал Джек.

В это время холеная рука Карла Гриссема уже набирала телефонный номер. Предстоящий разговор должен был окончательно решить судьбу гангстера-клоуна.

– Алло, лейтенант?

Разговор с полицейским длился недолго. Через некоторое время Гриссем довольно откинулся на спинку кресла.

Дело было сделано.

– Поможем празднику, – негромко пробормотал он.

И все же город, в котором происходили все эти малоприятные события, был красив.

Совершенно особая прелесть есть в высоких громадах небоскребов, в оранжевом вечернем свете городских огней, в сиянии реклам.

Строгий и праздничный, загадочный и простой, изменчивый Готэм-Сити был таким же чудом природы, как и все вечерние города.

Вот только любоваться его прелестью могли немногие.

Для того, чтобы безнаказанно восхищаться его ландшафтом, нужно было смотреть на него разве что с высоты птичьего полета.

Ну если не с птичьего, то хотя бы с высоты полета летучей мыши...

...А к дому Брюса Вейна все еще подъезжали машины. Они совсем не шли к этому причудливому строению, больше похожему на старинный замок, украшенный кирпичными башнями с бойницами.

И все же теснились в залах черные пиджаки с галстуками-бабочками, все так же горели азартом глаза игроков и вожделением – глаза любителей красивых женщин. Страсть всегда найдет выход...

Нокс отирался в самом углу зала, но отнюдь не смущение было тому причиной. Отсюда ему легче было наблюдать за гостями, вживаясь в не слишком привычный миллионерский мир. Одно дело – знать о его существовании, наблюдать за ним издалека или с экрана телевизора, но совсем другое – стать его участником, пусть даже простым статистом.

Журналист был одет во все ту же униформу – разве что по цене его костюм можно было спутать с лакейским. Впрочем, не так много было здесь специалистов по сортам тканей.

– Вам ликер? – подошел к Ноксу стандартно одетый лакей.

– Спасибо, – Нокс немного растерянно взял бокал и поблагодарил еще раз, – спасибо большое... Очень мило... спасибо...

Вкус ликера был слишком специфическим, чтобы журналист смог допить его до конца. Кроме того, его занимали совсем другие мысли.