Текст книги "Рулевой"

Автор книги: Билл Болдуин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 21 страниц)

– А ты, Марго?

– Я первая спросила тебя, – негромко засмеялась она. – Но если уж ты спросил – да, смогу. – Она посмотрела ему в лицо. – Я провела много времени, взвешивая «за» и «против», так что теперь могу сказать твердо: да, смогу. – Марго скорчила гримаску. – Пусть это не так легко сказать… все равно я должна. Мы с Роганом… были вместе несколько раз с тех пор, как мы провели с тобой ночь на Авалоне. И это ни капельки не изменило моего отношения к тебе. Пусть это и было не так уж плохо. – Она еще раз прикусила губу и легко тряхнула его руку. – Нам будет чертовски нелегко жить вдалеке друг от друга. Но труднее всего будет, когда мы сможем видеться – и не иметь возможности коснуться даже рукой.

Брим кивнул. Да, она права.

– Сколько осталось до свадьбы? – спросил он.

Она глубоко вздохнула и нахмурилась.

– Свадьба намечена на будущее лето, на Авалоне, – ответила она. – Мне нужно назначить точную дату по возвращении отсюда.

– А до свадьбы? – спросил Брим.

– А до свадьбы – и после нее тоже – мы будем встречаться тайком, Вилф Брим, так же, как встречаемся тайком сейчас. При каждом удобном случае. – Она улыбнулась (и нахмурилась одновременно). – И думаю, что со временем мы достигнем в этом искусстве значительных высот. Начиная с этого момента. – Она приподняла бровь и улыбнулась призывно. – До того, как кузен Онрад начнет вручать вам награды, еще больше двух метациклов, и я хочу тебя!

 
Наполни жизнь мою подобно королю!
Наполни душу счастием мою!
И обратится в Рай земля, когда люблю!
 

* * *

Невероятно, но и утром погода оставалась ясной, хотя метеосводка обещала ее ухудшение до более привычного на Гиммас-Хефдоне состояния через несколько метациклов. Природа умирающей планеты казалась почти красивой, когда Брим застыл в строю по стойке «смирно». Над парадным плацем штаб-квартиры трепетали на пронизывающем ветру флаги. Краем глаза Брим видел шеренги Синих Курток, застывшие на всем участке, что успели расчистить от снега, – представители всех подразделений Гиммас-Хефдона. Он улыбнулся про себя. Где-то там, среди них, была и Марго. Справа от него стояли Бородов с Урсисом. За ними, чуть дальше, в строю рядовых ждал своей награды Барбюс.

На мгновение уши заложило от грохота взлетающего где-то в стороне звездолета, база продолжала жить своей жизнью. Кто-то в строю чихнул. Другой кашлянул. В ноздри бил соленый запах от разбивающихся о пристани и каменные волноломы валов. Наконец два морских пехотинца из личной охраны императора широко распахнули парадные двери штаб-квартиры. Они двигались на удивление слаженно – ну еще бы, подумал Брим, в личную охрану просто так не берут. С другой стороны, улыбнулся он про себя, интересно, как эти бравые щеголи повели бы себя в блокаде? Военный оркестр грянул один из бравурных маршей с Гламнос-Гратена, и в дверях показался кронпринц Онрад. Он шествовал в сопровождении высших офицеров флота, включая командира базы на Гиммас-Хефдоне контр-адмирала Диану Херрши, вице-адмирала Ифигению Сдрейффен, командующего шестой боевой эскадрой Звездного Адмирала сэра Грегора Пенду, а также Верховного Звездного Главнокомандующего лорда Беорна Вайрода!

Брим затаил дыхание. Ему трудно было даже представить себе подобное собрание высших чинов, не говоря уж о том, чтобы своими глазами увидеть его, – тем более направлявшихся в его сторону. На короткое мгновение он ощутил слабость в коленках, но это быстро прошло. Все эти залетные птицы из Адмиралтейства вряд ли интересуются членами экипажа «Свирепого» как личностями. Скорее они просто используют награждение как повод побывать в боевых частях. Он глубоко вздохнул и чуть улыбнулся. Если уж всем этим адмиралам и захочется пообщаться немного, что ж, Вилф Брим может помочь им в этом – в конце концов кто, как не они, помог ему вырваться с карескрийских рудников!

* * *

По счастью, никто из адмиралтейских шишек не стал злоупотреблять предоставленным ему словом. Брим прислушивался к их голосам, эхом разносившимся из закрепленных на вышках громкоговорителей. Сконцентрировавшись, он даже различил – к своему удовольствию – слова, посвященные подвигу людей и медведей. Еще приятнее ему было услышать напоминание лорда Вайрода о том, что «карескриец Вилф Брим» столько сделал для подтверждения правоты указа о реформе на флоте – это означало, помимо прочего, что теперь еще больше его соотечественников смогут обучаться специальности пилота и другим важным военным профессиям. Все же, вслушиваясь в цветистые фразы, он обнаружил под ними такое же непонимание реалий войны и вообще чаяний простых рядовых, как в свое время у владельцев рудников, на которых работал.

Похоже, кем бы ты ни был, рано или поздно ты достигаешь такого уровня карьеры, когда теряешь контакт с реальной деятельностью, будь то добыча металлов, война или что угодно другое. Херрши, Сдрейффен, Пенда, даже Вайрод говорили о «славе», «отваге», «героизме» и тому подобном. Интересно, думал Брим, доводилось ли им самим жить в условиях блокады, где самыми актуальными понятиями были «страх», «отчаяние» и «смерть»? Вряд ли кто-то на старом «Свирепом» думал о героизме. Во всяком случае, на свой счет он в этом не сомневался.

Потом он немного утешился – в отличие от шахтовладельцев с Карескрии, эти офицеры по крайней мере хотели сделать что-то. Каждый из них старался – хотя на деле это означало скорее борьбу за свое теплое место. И все же они старались – спасибо и на том.

Увенчание лаврами имело место после речей (уж не боялись ли господа адмиралы остаться без аудитории, происходи это в обратном порядке?). Адмиралы выстроились в шеренгу лицом к Синим Курткам; принц Онрад возвышался в середине. По одну сторону от него адмирал Пенда подавал ему медали, по другую лорд Вайрод выкликал награждаемых из строя по одному, сверяясь со списком.

– Утрилло Барбюс, торпедист! – провозгласил Вайрод.

Верзила Барбюс невозмутимо вытянулся перед принцем и отдал ему честь так, словно годами только этим и занимался. Бриму вспомнились слова Голсуорси, произнесенные им вчера на разгромленном мостике «Свирепого»: «Уж этот-то настоящая Синяя Куртка».

Вручение каждой медали сопровождалось короткой беседой принца с награжденным, вслед за чем тот возвращался в строй, и сквозь невозмутимо-парадное выражение лица прорывалась гордая улыбка. Вся эта процедура настолько заворожила Брима, что очередное имя – «Урсис» – чуть не застало его врасплох.

Заставив себя собраться, Брим смотрел, как Онрад разговаривает с содескийцем – дольше, чем со всеми остальными, – затем медведь ответил ему что-то, и по плацу разнеслись раскаты неподдельного хохота. Вытирая глаза, принц хлопнул медведя по плечу и, широко улыбнувшись, сказал ему еще что-то, потом повернулся к Пенде, взял у него медаль и прикрепил ее на грудь парадного мундира Урсиса. Тот отдал честь и вернулся в строй. «Вилф Анзор Брим!» – послышалось из громкоговорителей.

Эхо собственного имени еще звенело в ушах у Брима, когда он, поборов мгновенный приступ страха – ни дать ни взять дебютант на сцене, – зашагал через плац. Собственно, если подумать, между этой и предыдущей их встречей с принцем на Авалоне не было никакой разницы. Он чуть слышно фыркнул себе под нос и уже совершенно спокойно замер в трех положенных уставом шагах от строя командиров, четко отдавая честь.

– Ну, лейтенант Брим, – с довольной улыбкой заметил Онрад, – что-то в последнее время вы попадаетесь мне на глаза с завидной регулярностью. – Его взгляд устремился куда-то за спину Бриму, в сторону строя Синих Курток, и принц рассмеялся. – Да и золотые кудри моей кузины подозрительно часто встречаются там же. – Он покачал головой. – Чисто случайное совпадение, конечно, – сказал он.

– Разумеется, Ваше Высочество, – заверил его Брим.

Долгое мгновение Онрад молча смотрел на него, размышляя о чем-то, потом кивнул.

– При всей моей ревности я склонен думать, что моя кузина сделала чертовски правильный выбор. – Он усмехнулся. – Можно подумать, она хоть раз прислушалась к моей персональной точке зрения! – Принц вдруг посерьезнел. – Если я не ошибаюсь – а это случается довольно редко, – вы с ней избрали нелегкий путь. – Он взял Брима за локоть. – Но это чертовски важный путь, и одолеть его могут только сильные люди. – Он прикусил губу. – Впрочем, это не мое дело – просто у меня есть нехорошая привычка совать нос туда, куда не нужно. Берегите ее, Вилф. Настанет день, когда она сделается самой влиятельной женщиной в Галактике, но и тогда ей нужна будет любовь – настоящая любовь, неподвластная богатству и могуществу. – Он подмигнул. – Гм, что это я… я ведь ничего про вас двоих и не знаю. То, что она проделала весь путь сюда, – чистая случайность, ничего более.

Брим поклонился.

– Разумеется, чистая случайность, Ваше Высочество, – подтвердил он с невозмутимым видом.

– Удачи вам, Вилф, – с улыбкой произнес принц. – Все у вас будет хорошо. – Он снова сделался совершенно серьезным. – Вообще-то я здесь затем, чтобы украсить вашу грудь относительно значимой наградой. Хотя это, похоже, всего только первая из тех, какие мне придется вешать вам на грудь в обозримом будущем – если будем живы… – Он повернулся к Пенде. – С вашего позволения, Комету Империи, адмирал, – приказал он.

Сердце Брима сделало отчаянный скачок в груди – он не поверил своим ушам. Этим орденом награждают только…

Онрад рассмеялся.

– Я ведь тоже давно уже положил на вас глаз, Вилф, – сказал он. – И хотя Регула Коллингсвуд представила вас к этому ордену, я и сам чертовски рад был поставить свою подпись на наградном листе. Кто-кто, а вы его заслужили. Собственно, вас полагалось наградить еще за рейд на Азурн, хотя это помешал сделать старый хрыч Хагбут. Я выяснил это по своим источникам, когда было уже поздно. Я не могу идти против своих старших офицеров – даже когда они не правы.

Брим смог только покачать головой – дар речи вернулся к нему только спустя несколько мгновений.

– Это огромная честь для меня, Ваше Высочество, – пробормотал он наконец.

– Я рад, что это так, – с улыбкой сказал Онрад. – С нетерпением буду ждать новой встречи с вами, мой карескрийский друг. Почему-то они каждый раз имеют место после какого-то любопытнейшего приключения.

Слова принца подводили черту под их разговором. Брим продолжал стоять навытяжку, пока Онрад прикреплял орден ему на грудь. Когда с этим было покончено, он шагнул назад и отдал честь.

– Я тоже буду ждать встречи с вами, Ваше Высочество, – искренне сказал он. Потом по-строевому четко развернулся и зашагал обратно в строй. Теперь, спиной к адмиралам, он без труда нашел в рядах Синих Курток золотые волосы Марго. Всю церемонию она стояла в первом ряду, прямо за его спиной. И ее улыбка предназначалась ему одному.

* * *

Завершалась церемония награждением Бородова – старый медведь получил сразу две медали: одну имперскую и одну содескийскую, приуроченную к его переводу на Авалон. После этого командование вслед за принцем Онрадом вернулось в здание штаб-квартиры, при этом они даже шли более или менее в ногу под очередной гламносгратенский марш. И сразу же строй Синих Курток смешался, превратившись в море радостных звездолетчиков. Брим протолкался к Марго. Она счастливо улыбнулась и схватила его за руку. Он потянулся к ней, но она мягко отстранилась.

– Первая из встреч типа «вижу-но-не-могу-дотронуться»? – с сожалением спросил он, пытаясь перекричать шум толпы.

– Ну уж насчет «не дотронуться», ни ты, ни я пожаловаться в эту встречу не можем, – улыбнулась Марго, искоса посмотрев на него. Она коснулась поясницы и негромко рассмеялась. – Я теперь целую неделю не смогу согнуться. – Она снова капризно схватила его за руку. – Прощание – самая болезненная плата за удовольствие побыть с тобой, – вздохнула она. – И до отлета «Королевы Элидеан» на Авалон осталось меньше двух метациклов. Мне уже положено быть на борту. Проводишь меня до трапа, Вилф? Возможно, нам не скоро еще доведется поговорить наедине.

* * *

Вблизи паривший у причала линкор казался большим горбатым островом. Вибрировавшая от работы шестнадцати мощных антигравитационных генераторов, «Королева Элидеан» была готова к немедленному отлету – воздух над причалом дрожал в мареве, а вода под днищем бурлила. На высоком мостике виднелись фигурки офицеров, проводивших предстартовую проверку систем.

Брим с Марго шли на причал самым длинным из возможных путей и все равно оказались у подножия трапа возмутительно быстро.

– Онрад еще не пришел, – обрадованно сообщил Брим. – Видишь, на КА'ППА-мачте еще не видно его вымпела. У тебя еще не меньше четверти метацикла до того, как начнут убирать трап.

Марго тихо засмеялась.

– Нет смысла оттягивать прощание, Вилф, – твердо сказала она. – Мне пора. Иначе я не заставлю себя улететь. Уж не думаешь ли ты, что мне хочется улететь от тебя больше, чем тебе хочется, чтобы я улетела? – Она прикусила губу. – Наши утренние поцелуи поддержат нас некоторое время. Слишком много глаз смотрит. – Она протянула руку. Брим взял ее.

– Хотелось бы мне знать, когда мы встретимся еще, – сказал он. – Когда бы это ни произошло, мне все равно будет казаться, что я ждал целую жизнь.

– По крайней мере это не навсегда, Вилф, – возразила она. – И я буду писать тебе – достаточно часто, чтобы искупить те месяцы молчания, на которые обрекла тебя в прошлый раз. Нам предстоит таиться не один год. Я знаю, что это звучит пугающе, но по крайней мере так куда лучше, чем вообще не иметь возможности встретиться. И как знать, может…

– Я буду счастлив таиться хоть до смерти, Марго, – сказал Брим, с трудом сдерживая эмоции. Он тяжело дышал, потом поднес ее пальцы к губам.

 
– Увы, как короток свиданья час,
И снова прочь судьба разносит нас. —
 

Строки возникали в его голове сами собой.

– Вселенная, Вилф, – вздохнула она, зажмурившись. – Я не могу сказать тебе «прощай»! – Она стащила с пальца дорогой перстень с печаткой и вложила в его руку, потом, не сказав больше ни слова, повернулась и бросилась вверх по трапу.

Брим долго еще смотрел ей вслед, пока до него не дошло, что часовые – имперские морпехи – начинают подозрительно коситься на него. Он тряхнул головой и побрел с пристани. Да, прав был Онрад, еще как прав. Он и впрямь избрал очень трудный путь.

* * *

К середине дня жизнь Гиммас-Хефдона вернулась в нормальное русло. Ветер с полярной шапки пригнал свинцовые, готовые разродиться снегопадом тучи и запах перегретой электроники из расположенной через дорогу двадцать первой мастерской. Брим поплотнее затянул плащ, включил отопление на полную мощность и зашагал дальше, направляясь к одинокой скале, выдающейся в море. На вершине ее темнел давно уже бездействующий проблесковый маяк. Возможно, это не самая комфортабельная наблюдательная площадка, улыбнулся он сам себе. Впрочем, он знал, что обзор с нее стоит холода и сырости.

За его спиной готовилась к взлету «Королева Элидеан». Десять мощных эсминцев Р-класса – ее боевое охранение – уже взлетели и грохотали своими генераторами где-то далеко в свинцовом небе, занимая места в строю. Всего несколько циклов назад они на его глазах унеслись к горизонту и, развернувшись, застыли на мгновение в окружении облаков ледяной крошки. Потом они попарно сорвались с места и с оглушительным грохотом ушли в темнеющее небо.

Карескриец, осторожно глядя под ноги, пробирался по скользким камням к маяку. Глаза щипало от стекающей с капюшона соленой воды. Он добрался до основания маяка одновременно с первым снежным зарядом, налетевшим с моря, – тот пронесся и ушел дальше, очистив ненадолго небо. По проржавевшим от времени ступеням Брим начал подниматься на маяк. Через несколько циклов он оказался выше клочьев пены от разбивавшихся о камни волн. С площадки открывался неожиданно хороший вид на порт и океан.

Он успел как раз вовремя. Прошло несколько тиков, и с четырех мощных буксиров протянулись к линкору нити силовых лучей, швартовочные мигнули и погасли, и огромный звездолет величественно заскользил в открытое море. Еще спустя несколько циклов он миновал наблюдательный пост Брима – два правых буксира прошли всего в нескольких сотнях иралов от маяка. Брим с улыбкой посмотрел на кипевшую на их мостиках бурную деятельность, потом бросил взгляд на линкор – тот казался огромным морским чудищем, не подвластным ни волнам, ни ветру. Даже на расстоянии гром его генераторов сотрясал старый маяк, подняв в воздух тучу хлопьев ржавчины. Брим посмотрел на орудийные башни – каждый разлагатель главного калибра казался больше того катера, на котором он ходил в глубь территории Лиги. Некоторые надстройки превосходили размерами даже старого «Свирепого». По всему кораблю мелькали огни, по всему корпусу тянулись ряды светящихся точек иллюминаторов. По палубам носились роботы, подбиравшие перед стартом незакрепленные предметы. И где-то там была Марго. Он стиснул в кармане ее перстень и в последний раз задрал голову, гладя на мостик линкора. Расстояние было слишком велико, чтобы он мог разглядеть что-либо, кроме темных фигурок, но он мог поклясться – одна из них помахала рукой. Он успел сказать ей, где будет ждать.

Снег пошел прежде, чем корабль достиг стартовой зоны, но и сквозь него Брим увидел, как линкор развернулся параллельно берегу и отдал буксирные лучи.

Как и эсминцы несколько циклов назад, линкор помедлил, пока тучи поднятой дюзами воды не превратятся в маленький ураган – вплоть до молний! Затем весь небосклон заполнился неправдоподобным грохотом, словно сама Вселенная обрушилась на планету, огромный корабль тронулся с места и, оставляя за собой цунами, начал разгоняться и – почти перед самым маяком, на котором стоял Брим, – взмыл в воздух. Сразу же из туч вынырнули и пристроились по бокам четыре эсминца эскорта, и пять кораблей скрылись в небе. Но грохот их генераторов долго еще отдавался эхом от скал, заглушая вечный рокот прибоя.

* * *

Прежде чем последний свет короткого дня Гиммаса окончательно погас, лейтенант Имперского Флота Вилф Анзор Брим спустился со своего наблюдательного поста и осторожно двинулся по камням обратно к берегу. Поле зрения быстро сужалось, и скоро в нем остались только пустой причал, бурлящая вода и снег, превратившийся к этому времени в сплошную белую завесу. Впрочем, Брим не обращал внимания на непогоду – ему было тепло от воспоминаний о Марго. И где-то в другом конце Галактики его ждал новый корабль, а вместе с ним совершенно новая боевая работа, которую ему только еще предстояло освоить. Он ощупал Комету на груди – он много прошел, чтобы заслужить ее. О чем еще может мечтать бывший шахтер, а?

Добравшись до берега, он увидел две бредущие ему навстречу фигуры – рослого человека и еще более рослого медведя, размахивавшего… огромной пузатой бутылкой! Все трое встретились в последний цикл уходящего дня, передавая бутыль по кругу и с воодушевлением хлопая друг друга по спине. Потом они, держась за руки, двинулись обратно и исчезли в снегопаде, только слышалось еще удаляющееся пение: «Мы под снегом, под дождем на Содеску все пойдем!» И скоро мягкий снег укрыл их следы белой пеленой.

* * *