Текст книги "Рулевой"

Автор книги: Билл Болдуин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)

Болдуин Билл
Рулевой

Глава 1

Только три пассажира сошли с поезда на плохо освещенном вокзале Эореи. Двое из них растворились в пронизанной запахом озона темноте прежде, чем красные хвостовые огни состава исчезли из глаз. Оставшись на перроне один, младший лейтенант Вилф Брим передвинул рычажок блока обогрева своего форменного мундира еще на одно деление и начал спускаться по покрытым изморозью железным ступенькам. Когда Брим добрался до нижней площадки, вся Вселенная казалась ему замерзшей окончательно и бесповоротно. Под завывание ветра он попытался определить направление и двинулся, обходя лужи, в сторону едва заметной в темноте будки часового. Единственный потрепанный чемодан изрядно смущал его – он с головой выдавал его происхождение, а ведь он как-никак вступал в ряды Имперского Флота, что было бы совершенно невозможным для него до недавнего указа (в немалой степени обязанного своим появлением катастрофической нехватке офицерских кадров в результате шестилетней военной мясорубки) Верховного Звездного Главнокомандующего сэра Беорна Вайрода, согласно которому определяющим при поступлении на службу во флот сделался талант, а не происхождение.

Дрожь пробирала его даже в теплом мундире с подогревом. Сквозь плотный слой низких туч пробивалось уже достаточно света, чтобы разглядеть на фоне предрассветного неба ряды низких серых зданий, скелеты полуразобранных кораблей и лес кранов над стапелями. Ближе к кромке воды бесшумно парили над неярко освещенными гравибассейнами смутно различимые на расстоянии глыбы более или менее готовых судов, а силуэты других возвышались над верфями и достроечными стенками – все стандартного серого цвета, за исключением редких пятен ржавчины или копоти. Огромные туши тяжелых боевых кораблей заслоняли от взгляда расположенный поодаль ремонтный комплекс. Как знать, может быть, рулевому-карескрийцу выпадет шанс попасть на один из таких!

Он выпрямился во весь рост – почти три ирала! – и зевнул. Из туч сыпался редкий снежок, похоже, погода предвещала снежную бурю. Брим потянул носом воздух – тот пах морем, озоном, машинным маслом и перегретой электроникой. В общем, Эорейским космоверфям – одному из пятнадцати строительно-ремонтных комплексов почти полностью покрытой водой планеты Гиммас-Хефдон – больше всего подходило бы определение «свалка», хотя двадцативосьмилетнему Бриму они представлялись воплощением почти несбыточной мечты. Кадеты-однокашники (да и кое-кто из инструкторов) делали все от них зависящее, чтобы он не смог успешно окончить престижную Академию Космонавигации в окрестностях Авалона, главной планеты империи. Каким-то образом ему удалось преодолеть все это, вырвавшись из безнадежно нищего прозябания Карескрийских имперских копей, и получить в результате назначение на эту окраинную базу Имперского Флота.

Осторожно перешагнув через рельсы, тянувшиеся вдоль высокой ограды, он добрался наконец до будки у ворот и постучал в окошко, потревожив единственного обитателя – древнего ветерана, на груди которого красовались потемневшие от времени медали за какую-то давно забытую кампанию. Тот был высок, узкоплеч, с огромными руками, крючковатым носом, редкими седыми волосами и скорбными глазами человека, повидавшего слишком много Вилфов Бримов, гордо вступающих на территорию базы, да так и не возвращающихся назад.

– Раненько… – буркнул он, слегка приоткрывая окошко, чтобы принять документы, не пропустив при этом внутрь холодного ветра. – Не иначе первый корабль, верно?

Брим улыбнулся. Метациклы назад, на центральном вокзале Гиммас-Хефдона, он и впрямь отказался от возможности спокойно выспаться, только бы побыстрее прибыть к месту назначений.

– Да, – признался он. – В некотором роде первый.

– Ну что ж, все вы так… – вздохнул старый сторож. – Заходи-ка сюда, покуда я попробую найти, куда тебя определили. И, ради Бога, не открывай дверь шире, чем нужно!

Пока Брим ставил свой чемодан у порога, а сам пробирался в вонючую, но теплую комнатку, старый вояка сунул его сопроводительные документы в приемное отверстие потрепанного пульта связи (служившего, кроме этого, для размещения полудюжины треснувших и не особенно чистых кружек). В воздухе над посудой появился шар-дисплей. Старик принялся рассматривать его.

– Гм… да ты с Карескрии… – буркнул он, не оборачиваясь. – Помнишь, поди, нападение Анака, да?

Брим кивнул, хотя сидевший к нему спиной старик не мог этого видеть.

– Потерял кого-то из близких?

Брим зажмурился. Ну почему людям обязательно надо спрашивать? Все, чего ему хотелось, – это забыть. Даже по прошествии шести лет неожиданное начало войны помнилось юноше так ярко, словно это было вчера. Накатывающиеся волна за волной тяжелые крейсера Облачной Лиги… смятение… жар… отчаянный крик его маленькой сестренки… Он тряхнул головой, отгоняя видение.

– Всех… – прошептал он, скорее себе, чем отвечая на вопрос. – Всех…

– Извини, – пробормотал старик. – Я не хотел…

– Ничего, – перебил его Брим. – Ничего. Воцарилось молчание, прерванное только очередным многозначительным «гм…» старика.

– Гм… Т-83, да? – По всей видимости, это замечание не требовало ответа, поскольку он забегал своими костлявыми пальцами по клавиатуре, пристально вглядываясь в мелькающие на шаре дисплея буквы и цифры. В конце концов он перевел взгляд на большую трехмерную Карту у стены над продавленным креслом и показал на маленький квадрат. – Ты сейчас вот здесь, понял?

Брим подошел к карте.

– Да, сэр, – ответил он. – Понял.

– Ладно, тогда… – Грязный палец двинулся по карте. – Так… дай подумать… ну да, Г-31… – Он близоруко приблизил лицо к карте… – Г-31 и Б-19… – Палец скользнул вниз и уперся в дальний конец острова. – Б-19, – объявил он. – Слышь, карескриец? Твой «Свирепый» стоит здесь. Гравибассейн номер Р-2134. Видишь?

Брим прищурился. Маленькие закорючки «Р-2134» чернели у одного из семи прямоугольных гравибассейнов, окружавших полукруглую бухточку.

– Вижу, спасибо, – отозвался он.

– Оно, конечно, на своих двоих туда далековато топать, – заметил старик, почесав в затылке. – Да только из центра управления туда никто не потащится еще с метацикл, не меньше, а чтоб они сами за тобой послали глайдер… такого и представить невозможно. Ты ведь еще даже в команду не зачислен.

Брим фыркнул. Он-то понял, что хотел сказать старый сторож: они ни за что не пошлют глайдер ради какого-то карескрийца. Это мы уже проходили… Впрочем, старик улыбался вполне дружелюбно.

– Слышь, карескриец, налить тебе чайку для сугреву? – предложил он. – Сядь, подождешь, пока начнется регулярное движение транспорта.

– Спасибо, – улыбнулся Брим, делая шаг к двери. – Я лучше пойду прогуляюсь. Видите ли, не терпится посмотреть на судно. Р-2134? Найду как-нибудь.

– Ну да, конечно, дело молодое, – вздохнул старик. – Ладно, доберешься без труда. Держись только синих линий разметки. На них снег не ложится.

Брим еще раз благодарно кивнул и шагнул за дверь, на мороз. Снег уже укутал все еще спящий комплекс белым покрывалом. Стараясь идти параллельно светящейся синей линии слева от него, он заметил, что шаг его по мере удаления от ворот все убыстряется – интересно, от холода или от волнения?

По обе стороны дороги сквозь снежную пелену проглядывали очертания боевых судов, паривших над темными прямоугольниками гравибассейнов. Те, что располагались ближе к берегу, были относительно ярко освещены. На палубах некоторых виднелись редкие фигуры занятых работой матросов (то-то они сейчас проклинают погоду и свое начальство, с улыбкой подумал Брим). От этих проявлений хоть какой-то жизни он почувствовал себя не так одиноко в этой чаще темных корпусов, мачт КА'ППА-СВЯЗИ и кранов. Другие корабли – сильно поврежденные в бою или частично разобранные для ремонта – темными безжизненными телами парили над расположенными дальше от воды гравибассейнами в окружении демонтированных частей корпуса и громоздкого оборудования. При виде одного из них, особо поврежденного, Брима пробрала невольная дрожь. По пути с Авалона ему довелось стать свидетелем того, как один из кораблей охранения, старый эсминец под названием «Упрямый», напоролся на мину и буквально разлетелся в пыль. Ребята с этого корабля могут считать себя счастливчиками: им удалось дотащиться до базы, когда их корабль в таком-то состоянии! Он тряхнул головой – верно говорят, что все во Вселенной относительно.

Он вышел к нужному месту неожиданно быстро. На ржавом железном щите красовалась надпись:

«Гравитационный бассейн Р-2134».

За щитом парили все 190 иралов эсминца Т-класса, К.И.Ф.[1]1
  Корабль Имперского Флота.


[Закрыть] Т-83 «Свирепый».

Он осторожно пробирался по каменным пирсам, почти не отрывая глаз от махины корабля. В янтарном свете гравитационных генераторов тени от нижних башен медленно перемещались: порывы зимнего ветра покачивали корабль, притянутый к пирсам паутиной изумрудных якорных лучей. Едва видные точки аварийного освещения выделяли входные люки.

Звездолеты Т-класса уступали обычным эсминцам в размере, да и в красоте, можно сказать, тоже. Зато скрытые под угловатыми бронелистами корпуса четыре кристалла Шелдона и два мощных антигравитационных генератора давали суммарную тягу, по меньшей мере в три раза превышающую таковую у любого другого корабля такого размера. Это давало кораблю фантастические возможности ускоряться в досветовом режиме полета – а патрульные корабли обычно и не выходят в гиперпространство. И каждый ирал корпуса говорил о мощи. Верно, эта посудина не отличалась особой красотой, но в руках хорошего капитана могла – и еще как! – поспорить с лучшими судами Облачников. Угловатый корпус «Свирепого» представлял собой веретено трехгранного сечения, напоминающее причудливые сабли воителей-фуррогов из сектора К'типш. Заостренный, как игла, нос тянулся примерно на четверть длины корабля, затем корпус плавно расширялся, здесь находилась носовая башня «А» с длинным стволом 144-милли-иралового разлагателя. За башней возвышалась хмурая трехэтажная надстройка командирского мостика, накрытая, как теплицей, прозрачными панелями экранов гиперполя (необходимых для обзора в режиме сверхсветового полета), заметных только по отсветам бледного рассвета в лужицах растаявшего на них снега. Выносные крылья мостика нависали над палубой по обе стороны от надстройки. Массивные шары на их концах заключали в себе станции управления огнем семи башен главного калибра. Расположенная примерно посередине оболочки гиперэкранов стройная мачта венчалась куполом антенны КА'ППА-связи, позволявшей в силу причудливых эффектов тревисовой физики практически мгновенно устанавливать связь как в досветовом, так и в сверхсветовом режимах полета на огромных расстояниях.

За мостиком примерно на треть длины корабля тянулись торпедные палубы с размещенными по бокам тупорылыми ботами – по два с каждой стороны. На плоской крыше красовался пятитрубный торпедный аппарат. Палубы служили для размещения ремонтных мастерских, необходимых при длительном патрулировании – основной боевой задаче, ради которой строился «Свирепый» и однотипные с ним суда; там же хранились торпеды. За надстройкой, в самом широком месте палубы, размещались башни «W» и «X» со 144-миллиираловыми разлагателями.

Кормовая часть «Свирепого» также заканчивалась заострением. Из справочников в академии Брим знал, что корма имеет в длину 97 иралов, а в высоту – только 21. Если не считать четырех круглых отверстий диаметром в три с половиной ирала, поверхность кормы была абсолютно гладкой. Каждое отверстие – сопло кристалла главного хода – было в настоящий момент закрыто от воздействий атмосферы Гиммас-Хефдона круглыми защитными створками.

О размещении нижних палуб снаружи нельзя было судить; заметны были только еще четыре башни со 144-миллиираловыми разлагателями: те, что располагались по левому борту, обозначались «В» (носовая) и «Z» (кормовая), те, что по правому, – «С» и «Y». С обеих сторон на крыльях мостика красовались авалонские иероглифы: Т-83.

Сказать, чтобы все эмоции Брима сводились к восторгу, было бы преувеличением – даже при всей своей суровой красоте корабль впечатлял не так, как крейсера или линкоры, исполинские туши которых виднелись на горизонте. Не величественный боевой конь, но рабочая лошадка. Брим вздохнул и напомнил себе, как ему повезло, что он попал хотя бы на такое судно; мало кому из карескрийцев вообще удалось вырваться из шахт и копей.

Пока он стоял так, глядя сквозь пургу на свой корабль, в надстройке напротив трапа, переброшенного на пирс, распахнулся люк. Из него появился рослый звездолетчик, постоял, привыкая к морозу, и поплотнее запахнул свой форменный плащ. Потом сунул руки в люк и вытащил швабру.

– Закрой ты чертов люк, Барбюс! – крикнул кто-то изнутри.

– Есть, мэм! – Послышался лязг захлопывающегося люка. Огромный звездолетчик пожал плечами, включил швабру и принялся сметать с палубы снег – как раз вовремя, чтобы столкнуться на верхней ступеньке трапа с Бримом и плывущим за ним чемоданом. Прежде чем вахтенный заметил его, швабра швырнула изрядную порцию снега прямо на ноги Бриму. Только тогда человек с крайне удивленным видом поднял глаза.

Брим улыбнулся. Чего-чего, а такой встречи на борту своего первого корабля он никак не ожидал.

– Доброе утро, Барбюс, – произнес он так невозмутимо, как только мог. Барбюс обалдело вскинул руку в приветствии, выпустив при этом швабру. Та не упустила возможности швырнуть снег в лицо и на мундир Брима, после чего устремилась к краю палубы, за которым поблескивала вода. Барбюс и Брим машинально рванулись за ней и, столкнувшись, чуть не сбили друг друга с ног. В последний миллитик Бриму удалось-таки схватить урчащую машину и спасти ее тем самым от неминуемой гибели. Он выключил ее, получив в лицо последний заряд снега и пыли – по счастью, большая часть мусора попала все-таки в воду, – и осторожно протянул ее также изрядно запорошенному вахтенному.

– О… ах, благодарю вас, сэр, – мрачно отозвался Барбюс. Брим сдержался.

– Это мелочь, Барбюс, – произнес он, сплюнул в воду попавшие в рот каменные крошки и шагнул влево, к люку. Барбюс сделал шаг вправо в стремлении пропустить его. Чуть не столкнувшись с ним, Брим поспешно шагнул вправо – одновременно с тем, как тот шагнул влево. Снова шаг влево – и Барбюс, в глазах которого читался уже откровенный ужас, опять невольно заступил ему дорогу.

– Замрите, мистер! – рявкнул Брим. – И не уроните опять швабру! – Барбюс застыл, чуть не свалившись через леер в воду. Насколько мог спокойно Брим шагнул к люку и, взявшись за ручку, оглянулся на Барбюса – тот все стоял по стойке «смирно» со шваброй в руке. – Можете продолжать, – скомандовал он и толкнул люк.

Перешагнув через высокий порог, он закрыл люк за собой и глубоко вдохнул воздух, напоенный запахами звездолета: озона, перегретой электроники, раскаленного металла, жареных водорослей, пота. И обязательным для любого военного корабля запахом политуры. Шагая по узкому коридору, он ухмыльнулся: все военное пахнет политурой. В конце коридора сидела, уставившись в шар дисплея, дама в форме младшего офицера. Табличка на столе гласила: «Кристоба Мальдива, квартирмейстер».

– Ну, Барбюс, – буркнула она, не поднимая глаз, – что там у тебя еще?

– Гм… – начал Брим. – Вы могли бы занести меня в…

Мальдива сморщила длинный тонкий нос, но от созерцания дисплея не оторвалась.

– Занести тебя куда? – поинтересовалась она, порхая пальцами по клавиатуре. Цифры и иероглифы стремительно мелькали на дисплее (Брим дипломатично старался не читать их). – Что, во имя Вселенной, ты хочешь… – Тут взгляд ее упал на плащ Брима с крылышком младшего лейтенанта на левом плече. – О, Вселенная! Простите, сэр, я не ожидала такого раннего визита. – Она потупилась. – Обычно мы не спим так долго. А глайдеры…

– Все в порядке, – перебил ее Брим. – Я дошел пешком.

Мальдива подняла глаза.

– Да, сэр, – кивнула она с неловкой улыбкой. – Я вижу. – Она сунула карту Брима в считывающее устройство и глянула на дисплей. Шар заполнился новыми цифрами и иероглифами. – Все вроде бы в порядке, сэр. – Она сняла с полки старомодную тетрадь в красном матерчатом переплете с вытисненной на обложке золотом эмблемой «Свирепого» – атакующим быком хиляго (вообще-то смертельно опасным хищником с планеты Югго-3 из Блимского Содружества). – Мы вас мигом оформим.

Брим шагнул к столу и проставил в соответствующих графах необходимые отпечатки пальцев обеих рук.

– Ну, – улыбнулся он, – так сойдет?

– Думаю, сойдет, – кивнула квартирмейстер, улыбнувшись в ответ. – Кают-компанию сами найдете? Она на этой же палубе. Ваша каюта будет готова через несколько циклов. – Спасибо, найду как-нибудь, – произнес Брим, стараясь, чтобы голос его звучал уверенно. Вообще-то в академии он до посинения зубрил внутреннюю планировку всех типов кораблей, включая Т-класс, но сейчас все представлялось ему каким-то незнакомым.

– Мы сообщим вам, когда приготовим каюту, – пообещала Мальдива. – Чемодан можете пока оставить здесь.

Брим поблагодарил ее, но чемодан захватил с собой. Просто чудо, как маленькое серебряное крылышко на левом плече меняет все, включая отношение к нему окружающих! Чтобы кто-нибудь на рудовозах у него на родине предложил приглядеть за его багажом? Никогда! Впрочем, сам по себе факт, что у него имеется хоть какой-то багаж, тоже говорит о чем-то: дома все его пожитки уместились бы в кармане.

Проходя по коридору, он покосился на сияющую медную табличку, прикрепленную к стене старомодными заклепками.

«К.И.Ф. „Свирепый“, № 21358, Бестия некая верфь, Элеандор, 228/51988 г.»

Судя по внешнему виду, табличку полировали каждый метацикл; значит, корабль в заботливых руках. Добрый знак, подумал он и на всякий случай, подышав на нее, тоже протер рукавом и улыбнулся. Как знать, может, это принесет ему счастье.

* * *

Найти кают-компанию оказалось легче, чем Брим опасался: по дороге он заблудился только дважды. Младший лейтенант открывал люк не без внутреннего трепета: каких-то шесть дней назад вход на исключительно офицерскую территорию был ему заказан. С облегчением заметил он, что помещение оказалось пустым, и шагнул через высокий порог. На передней переборке красовался большой парадный портрет Грейффина IV, Великого Галактического Императора, Принца Звездного Скопления Реггио, Законного Хранителя Небес (совершенно аналогичные изображения сияли блаженной улыбкой практически с каждой мало-мальски подходящей стены в империи). Помещение было беспорядочно уставлено изрядно потрепанными креслами, однако главным в нем являлся, несомненно, здоровенный резной стол с десятью стульями вокруг него. Стол был накрыт на восемь персон; перед двумя стульями приборы отсутствовали.

В переборке за столом виднелось окошко в маленькую темную буфетную. Из этого окошка на него в упор смотрели два огромных слезящихся глаза. Кроме глаз имел место длинный, тонкий нос, а под ним – кустистые белые усы. Теперь пришел черед Брима вздрогнуть от неожиданности.

– Э-э… доброе утро, – выдавил он из себя.

– Разумеется, доброе, – убежденно ответил обладатель белых усов. – Э… Прошу прощения?

– Насколько я могу судить, вы все – молодежь – любите снег. Брим открыл было рот для ответа, но произнести ничего не успел, поскольку в кают-компанию вразвалку вошел медведь с планеты Великая Содеска с молниями машиниста на лацкане формы. Вновь вошедший – старший лейтенант, судя по количеству молний, – мгновенно оценил ситуацию и тряхнул пышными, хотя несколько растрепанными бакенбардами.

– Лейтенант Брим? – поинтересовался он.

– Так точно, сэр, – ответил Брим. – А это… – Он мотнул головой в сторону буфетной. Медведь улыбнулся.

– А, это Гримсби, наш старший стюард, – объяснил он. – С ним все в порядке, просто он глух как пень.

– Г-глух, сэр?

– Во всяком случае, за те полгода, что я здесь, он не дал повода заподозрить обратное. Брим обалдело кивнул.

– Пусть это не беспокоит тебя, приятель, – посоветовал медведь. – Он и так всегда знает, что кому из нас нужно. А если ты захочешь чего-то еще, так можно самому пойти и взять.

– А… да, ясно, сэр.

Медведь ухмыльнулся, продемонстрировав длинные сверкающие клыки, каждый из которых был украшен маленькой алмазной коронкой – любой уважающий себя медведь с Содески считает это совершенно необходимой деталью.

– В общем-то мое имя вовсе не «сэр», – сказал он, протягивая огромную мохнатую лапу. – На родных планетах меня зовут Никлас Януар Урсис; впрочем, зови меня просто Ник, идет?

Брим пожал лапу.

– Ник так Ник, – согласился он. – А тебе, похоже, известно мое имя: Вилф Брим, точнее Вилф Анзор Брим. – Кристоба сказала мне, что ты пошел сюда, – пояснил Урсис, вытаскивая из кармана дорогого мундира содескийскую трубку-земпа. Шесть сильных пальцев аккуратно набили ее зельем из маленького кожаного кисета, и он с ожесточением запыхтел, пока хоггапойя не разгорелась ровным багровым светом, наполняя кают-компанию сладким, тяжелым ароматом, вот уже столетия раздражавшим людей – товарищей по командам во всей разумной Вселенной. – Не возражаешь? – с запозданием спросил он, разваливаясь в одном из наименее хрупких на вид кресел.

Брим улыбнулся и покачал головой. В принципе хоггапойя не особенно раздражала его. Впрочем, даже в противном случае это вряд ли заставило бы медведя отказаться от своего пристрастия (которое приходилось терпеть, ибо никто не справлялся с двигателями сверхсветового хода так, как медведи с Содески), тем более что аромат курящейся хоггапойи сводил с ума юных – и не только – медведиц.

– Свежеиспеченный лейтенант, а? – поинтересовался Урсис, блаженно закидывая ногу на ногу. Его высокие ботинки сияли как новенькие, словно он приготовился к строевому смотру.

– Выпущен неделю назад, – признался Брим. – То есть ты хочешь сказать, что прилетел с Авалона на «Амфитрите», так?

Брим прикусил губу и кивнул. Он и в самом деле прилетел этой ночью на большом транспорте, переоборудованном из пассажирского лайнера.

– Конвой CXY-98, – подтвердил он.

– Ходят слухи, что вас там здорово потрепали, – сказал медведь.

– Потеряли больше половины транспортов, – кивнул Брим. – Двенадцать штук, кажется.

– И большую часть сопровождения, – предположил медведь.

Брим кивнул еще раз. Да, слухи на Эорейском комплексе распространяются быстро.

– Старый «Упрямый» разлетелся прямо на моих глазах. Всего в паре кабельтовых по правому борту.

– Кто-нибудь спасся?

– Не могу представить себе, чтобы кто-нибудь мог выжить в такой мясорубке, – ответил Брим. – Похоже, у них рванули все четыре кристалла одновременно – там и обломков-то почти не осталось.

Урсис задумчиво поднялся с кресла. Стоя, он абсолютно соответствовал содескийским стандартам: мощный торс, рост чуть выше трех иралов. Как у всех медведей, у него были короткие острые уши и тупой нос – это помогало сохранять тепло в холодном климате родных планет. Он посмотрел Бриму прямо в глаза.

– Два брата, – медленно произнес он. – Уфф.

– Мне очень жаль, – неуверенно сказал Брим. – Мне тоже, – пробормотал Урсис; близорукие глаза хищника смотрели отсутствующим взглядом. – Впрочем, Хагсдоффы всегда выбирают самого мохнатого быка, верно?

– Прошу прощения?

– Так, старая поговорка с родных планет, – объяснил Урсис. – Мне не следовало обременять тебя своими горестями. – Он положил лапу на плечо Бриму. – Твои соплеменники пострадали не меньше нас в первые рейды.

Брим прикусил губу.

– Деспоты вроде Негрола Трианского одинаково опасны и для медведей, и для людей, – заметил Урсис. – Так что никуда нам не деться, пока мы не разделаемся с ним – и с его трижды проклятой Лигой, а? – Он задумчиво пыхнул своей трубкой-земпа. – Весть о твоем прибытии опередила тебя, карескриец. Многие из нас ожидали тебя не без интереса.

Брим удивленно приподнял бровь.

– Ладно, друг, нам еще предстоит поговорить о многом, – вздохнул медведь. – Увы, сейчас мое место в машинном отделении. И я не сомневаюсь, тебе будет приятно посмотреть на свою новую каюту – думаю, она уже готова. – Он кивнул в сторону люка.

Брим обернулся. У входа стояла Мальдива.

– Прошу вас, лейтенант, – пригласила она его.

– Ладно, побеседуем потом, – пообещал Урсис, помахав им вслед.

Несколькими циклами позже Брим стоял, оглядываясь, посередине крошечной каюты – первой в его жизни, которую ему не надо было делить с кем-то еще. Роскошь, неслыханная для Карескрии и ее неуклюжих рудовозов; впрочем, она досталась ему недешево. Ничего: по крайней мере в эту минуту он не сомневался, что она того стоила.

Он успел лишь запихнуть чемодан под узкую койку, когда заметил засветившийся на двери дисплей срочной информации.

– Да?

– Приветствия от капитана, – произнес дисплей. – Собеседование в ее каюте в 09.75 стандартного времени.

Покосившись на свой хроноиндикатор, Брим увидел, что до назначенного срока ему остается еще больше трех метациклов. – Хорошо, – ответил он и, когда дисплей погас, снова опустился на койку. Судя по всему, на борту «Свирепого» он был редкой ранней пташкой – по крайней мере во время стоянки на базе.

* * *

Задолго до 09.75 стандартного времени Брим уже поднимался по крутому трапу на мостик. На ближайшем к трапу люке красовалась табличка «КАПИТАН», а ниже на прилепленной наискосок бумажке было приписано от руки: «Р. Г. Коллингсвуд, лейтенант-коммандер И.Ф.» Он подождал у люка, и почти сразу же к нему присоединился второй младший лейтенант с крылышком пилота на лацкане. Он был розовощек, пухл и не слишком весел. Туго затянутый пояс делил его фигуру на две колышущиеся при ходьбе округлости, и даже мундир – явно дорогого пошива не делал его намного изящнее.

– Ф-фух, – выдохнул он. Голос его оказался неожиданно высоким для такой массивной фигуры, – я уж боялся, что никогда не найду капитана в этом чертовом лабиринте. – Который час?

– Если вас тоже пригласили к 09.75 стандартного, вы успели, – утешил его Брим, посмотрев на хроноиндикатор. – Даже на цикл раньше.

– И то хорошо, – буркнул лейтенант, переводя дух, потом неожиданно посмотрел на Брима с любопытством. – А вы, случайно, не тот младший лейтенант с Карескрии? – поинтересовался он.

– Он самый, – кивнул Брим, на всякий случай насторожившись.

– А на вид, – фыркнул его собеседник, – самый обычный человек.

По опыту Брим знал, что жители центральных планет империи далеко не всегда понимают, что наносят обиду, – и уж во всяком случае, сейчас было не время проучить этого недоумка.

– Вы готовы? – спокойно спросил он.

– Всегда готов, – ухмыльнулся тот. Брим постучал в люк.

– Открыто! – послышался голос изнутри. Брим толкнул люк. Лейтенант-коммандер Р. Г. Коллингсвуд сидела спиной ко входу, вглядываясь в дисплей. В каюте негромко играла мягкая, незнакомая Бриму музыка.

– Заходите, – пригласила она, не оборачиваясь. – Я сейчас.

Брим вошел первым и неловко остановился посреди каюты. Музыка продолжала играть до тех пор, пока женщина не отключила дисплей и не повернулась в кресле, по очереди окинув взглядом прибывших. У нее был длинный нос истинной патрицианки, огромные глаза газели и мягкие каштановые кудри. Тонкие пальцы сплелись на колене.

– Ну? – спросила она.

– Младший лейтенант Вилф Анзор Брим явился для прохождения службы на корабле Имперского Флота «Свирепом», мэм! – отрапортовал Брим как можно увереннее. В последовавшей за этим тишине он вдруг понял, что почти панически боится. Впрочем, не он один – его округлый коллега не смог даже открыть рта. Брим молча протянул капитану свою карту, повернув ее нужной для считывающего устройства стороной.

Коллингсвуд прочитала напечатанное на карте имя, потом взяла карту у второго лейтенанта и не глядя положила ее на стол рядом с первой.

– Так вы и есть Брим? – спросила она наконец, нахмурившись.

– Так точно, мэм.

– Тогда вы, значит, Теада? – обратилась она ко второму офицеру.

– Д-джубал Виидрофф Теада Третий, – запинаясь, ответил тот. – С Авалона.

– Ага, – так же хмуро кивнула Коллингсвуд. – Было время, когда я знала вашего отца. – Она замолчала и улыбнулась, как бы припоминая что-то. – Насколько я понимаю, вы оба только-только закончили курс в академии?

– Так точно, мэм, – кивнул Брим. Его коллега продолжал молчать.

Тонкий рот Коллингсвуд искривился в едва заметной усмешке.

– Ну и как, готовы вести «Свирепого» в космос, сидя в командирском кресле? – поинтересовалась она.

– Я буду счастлив занять на вашем корабле любое предложенное мне кресло, мэм, – улыбнулся Брим. Только сейчас до него начало доходить, что капитан одета в поношенный свитер и короткую юбку, открывающую ноги в мягких, также изрядно поношенных сапогах. При всем этом она ухитрялась сохранять абсолютно капитанский облик.

– Значит, это вы пилотировали те ужасные рудовозы, верно? – спросила она.

– Так точно, мэм. – Брим снова напрягся в ожидании подвоха.

– Гм, – задумчиво протянула она. – Насколько мне известно, управление ими требует выдающихся летных способностей.

Брим почувствовал, как его щеки вспыхнули, но промолчал, не найдя, что ответить.

– Вы очень скоро сможете продемонстрировать нам свой талант, лейтенант, – снова улыбнулась Коллингсвуд. – А что вы, лейтенант Теада? Могу я посадить вас прямо сейчас в командирское кресло?

– Н-ну, капитан, – пробормотал Теада в полнейшем замешательстве, – я налетал триста метациклов… н-ну и на тренажере еще… Н-не знаю, право, могу ли я прямо вот так…

– На «Свирепом» вы быстро наберете полетные метациклы, – перебила его Коллингсвуд, чуть заметно нахмурившись. Потом ее нейтральная улыбка вернулась. – Ладно, лейтенант Амхерст ожидает вашего доклада о прибытии – он старший помощник. И разумеется, вам надо доложиться лейтенанту Голсуорси, когда он вернется. Голсуорси – старший рулевой. – Она еще раз улыбнулась и снова развернула кресло к дисплею. – Добро пожаловать на борт «Свирепого», – произнесла она, отпуская их.

Брим шагнул к выходу первым. Когда он поднял ногу, чтобы перешагнуть через порог, Коллингсвуд еще раз повернулась в его сторону.

– Кстати, лейтенант Брим, – произнесла она, глядя мимо Теады. – Обращаясь ко мне, называйте меня «капитан», не «мэм». – Она улыбнулась, на этот раз тепло, без подвоха. – Ничего страшного, – добавила она. – Так, на всякий случай.

* * *

Когда Теада, так и не произнесший больше ни слова, исчез в глубине коридора, Брим, поразмыслив, решил первым делом доложиться старпому. Его он нашел в штурманской – тот сидел за маленьким, заваленным картами столом, уставившись в шар дисплея.

– Лейтенант Амхерст? – вежливо осведомился Брим, покосившись на парадный мундир, небрежно брошенный на спинку кресла.

– До сих пор звался так, – холодно откликнулся тот, отрываясь от дисплея. Амхерста отличали те же утонченно-аристократические черты, что и Коллингсвуд, только подчеркнуто мужественные: тонкий прямой нос, узкая полоска усов, безгубая щель на месте рта и вьющиеся золотистые волосы. Что отличало его от капитана, так это глаза. В то время как взгляд Коллингсвуд был полон живого интеллекта, эти глаза смотрели на мир тупым взглядом солдафона. – Ты не очень-то спешил с докладом, не так ли?