Текст книги "Наёмники"

Автор книги: Билл Болдуин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)

На стоянке у гравибассейна поблескивали своими полированными боками два лимузина. На капоте одного из них, посовременнее, красовался герб Грейффина IV. Рядом с ним стояли двое – шофер в зеленой ливрее и долговязый тип в сером мундире Имперского дипломатического корпуса. В нескольких иралах парил над потемневшей от времени мостовой длинный фаэтон невообразимо давнего года выпуска – в отменном, правда, состоянии – с гордо развевающимся флювийским флагом. По обе стороны от распахнутой дверцы салона стояли навытяжку два лакея в ярко-алых мундирах – так, словно они ждали самого Набоба. Усмехнувшись про себя, Брим так и не решил, кто выглядит пышнее: лакей или он сам.

Тут по трапу спустился и сам Бейяж в сопровождении Труссо.

– Добро пожаловать в наш маленький мир, капитан, – произнес он. – Я вижу, ваше посольство сработало с обычной имперской эффективностью, так что не предлагаю подбросить вас во дворец. И потом, – он понизил голос и подмигнул Труссо, – не сомневаюсь, они намерены посвятить вас в подробности скандала вокруг этого чертова идиота, паши Радимана Корфуцци.

– Кого-кого? – не понял Брим.

– Гм, – задумчиво протянул Бейяж. – Если вы; еще ничего не слышали, может, даже лучше, если вы узнаете все от своих.

– Я все-таки не понимаю, – нахмурился Брим.

– Вы все поймете, коммандер, – вздохнул Бейяж, еще раз подмигнул Труссо и зашагал к древнему лимузину, а за ним – двое матросов с «Огня» с ворохом чемоданов и узлов – казалось, со времени, когда посол ступил на борт крейсера, их количество еще увеличилось. – Увидимся на аудиенции у Мустафы Эйрена, – бросил он через плечо.

Труссо повернулась, чтобы подняться по трапу обратно.

– Мне об этом ничего не известно, шкипер, – сказала она. – Правда, ничего. Брим усмехнулся.

– Я вам верю, старпом, – ответил он. И тут же рядом с ним оказался тип из дипкорпуса. Высокий, хрупкого сложения мужчина с узким лицом, лысеющей головой и умными, проницательными глазами, он всей своей внешностью являл собой законченный образец государственного чиновника старой закалки.

– Коммандер Брим, – обратился тот, протягивая руку и одновременно демонстрируя служебную карточку с голопортретом. – Меня зовут Салташ, Георг Салташ. Добро пожаловать в гостеприимный Мажор, как именуют его туристские брошюры. – Его лицо осветилось чуть кривоватой улыбкой. – Мы видели вашу посадку. Приятно было посмотреть, как чертовым Негроловым ублюдкам утерли нос.

– Похоже, облачники выбрали здесь самое бесцеремонное поведение, – заметил Брим, решив, что его собеседник не похож на активиста КМГС. – В другом порту им бы такое с рук не сошло. И все это время дружище Бейяж делал все, что мог, чтобы спровоцировать меня на более агрессивные действия. Любопытный тип.

– Действительно любопытный, – согласился Салташ, глядя на выруливающий со стоянки древний флювийский лимузин. – Создается впечатление, что он узнает все, что известно нам, почти одновременно с нами.

– Гм, – задумчиво протянул Брим. – Он говорил что-то насчет паши Радимана Корфуцци. Обозвал его чертовым козлом или чем-то в этом роде.

Салташ мрачно усмехнулся.

– Ага, вот вы и подобрались к делу, – сказал он. – Собственно, я здесь именно для того, чтобы рассказать вам об этом самом чертовом козле… очень, надо сказать, точное определение. – Он кивнул шоферу и полез в лимузин, дав знак Бриму садиться следом за ним. – И смысл моего присутствия здесь в том, что информация о Корфуцци носит столь деликатный характер, что ее не осмелились переслать к вам на борт даже по каналам разведки. Это, так сказать, вместо вступления.

Придерживая на боку плазмокортик, чтобы не зацепиться за дверную ручку или обшивку салона, Брим не без труда забрался в салон.

– Неужели все так серьезно? – поинтересовался он, когда дверца лимузина захлопнулась. Салташ энергично кивнул.

– Лига стремится влезть сюда руками и ногами, – сказал он, постучав по стеклу, отделявшему салон от водителя. – Во дворец, Рейнольдс.

– Слушаюсь, господин Салташ, – отвечал шофер. Массивный глайдер бесшумно взмыл в воздух и устремился из порта. Мелкие пушистые зверьки при его приближении бросались врассыпную, хоронясь за грудами ящиков и мешков. Иралов этак через тысячу узенький проезд сменился более широкой магистралью, идущей меж двух рядов приземистых, явно очень древних пакгаузов.

– Признаюсь, такое поведение облачников меня ни капельки не удивляет, – усмехнулся Брим. – Не могу представить себе, чтобы они не хотели бы получить контроль над этим сектором – учитывая, что теперь сто процентов наших ходовых кристаллов идут отсюда.

– Разумеется, разумеется, – согласился Салташ. – Но это еще мягко сказано. Видите ли, наш приятель Негрол задумал аннексировать весь доминион и теперь вышел на финишную прямую…

Пока он говорил, шофер свернул на перекрестке, и теперь их лимузин плавно несся по широкому мосту, по обеим сторонам которого теснились торговые палатки, предлагавшие добро со всех концов Галактики.

Этот мост уже запомнился Бриму, видевшему его при посадке. Немного определившись в пространстве, Брим расслабился и откинулся на подушки салонгг, пока лимузин вилял из стороны в сторону, протискиваясь в густом транспортном потоке. Спустившись с моста, улица свернула направо и устремилась к огромному, увенчанному куполом зданию.

Пока водитель сражался с уличной сумятицей, Салташ делился с Бримом информацией, полученной только этим утром от содескийских спецслужб – похоже, разведка у медведей работала практически безотказно. Согласно этой информации, паша Радиман Корфуцци – довольно-таки безмозглый, зато склонный к амурным похождениям брат флювийского правителя – вляпался в интрижку с некой красоткой, на поверку оказавшейся агентом облачников. Без особых усилий ей удалось заставить Корфуцци отчаянно возревновать ее к послу Лиги; последнего, разумеется, в этот заговор не посвящали. Агент получила разрешение своего начальства пожертвовать послом, позволив ему при всем честном народе пасть от руки своего августейшего «соперника». Это стало бы началом кампании нападок на Флюванну и ее правительство, напрямую ведущей вторжение в доминион Лиги.

Поскольку, по данным содескийцев, инцидент должен был произойти спонтанно, как бы сам собой, предсказать его время и место – и, следовательно, предотвратить – было чрезвычайно трудно. Вследствие этого агентам Имперской Безопасности пришлось взять обоих – и Корфуцци, и посла – под круглосуточное наблюдение. Все возможные меры предосторожности были приняты, оставалось только ждать развязки…

* * *

Посольскому лимузину Салташа было позволено подъехать к парадному входу во дворец через несколько циклов после того, как дипломат закончил знакомить Брима со сложившейся ситуацией.

– Мы поговорим об этом подробнее позже, – добавил он. – Здесь, на их территории, мы не можем гарантировать стопроцентной защищенности от прослушивания – даже в бронированном лимузине. Щупальца облачников простираются слишком далеко.

Брови у Брима удивленно поползли вверх.

– Неужели они установили подслушивающие устройства даже во дворце? – не поверил он своим ушам.

– Мы полагаем, что да, – ответил Салташ. – Во флювийской службе безопасности полным-полно агентов облачников. – Он откинулся на спинку сиденья и жестом профессионального гида махнул рукой в сторону окошка. – Можете пока любоваться парком, – объявил он. – Слава о нем идет по всей Галактике, и далеко не каждому удается увидеть его своими глазами.

Брим огляделся по сторонам. Салташ явно говорил дело. Пусть просторный дворцовый партер не шел в сравнение с величественным холмом, на котором покоился некогда монастырь градгроут-норшелитов на Аталанте, он все равно производил немалое впечатление. Окруженный высокой стеной – с воздуха Брим видел, что она представляет собой правильный прямоугольник, – парк был усажен огромными раскидистыми деревьями с красной, оранжевой и зеленой листвой. Там и тут били высокие фонтаны, виднелись причудливые беседки, монументальные балюстрады и массивные каменные урны причудливых форм. На пересечении тенистых дорожек стояли статуи незнакомых героев, а высоко в небе реяли на флагштоках яркие знамена. Лимузин плавно притормозил в конце длинной вереницы аналогичных машин, медленно продвигавшихся к величественному портику ярко-алого камня. По меньшей мере три дюжины лакеев в таких же алых ливреях вытянулись у входа.

– Почему так много красного? – поинтересовался Брим, пока машина ползла вперед.

– Празднование Заборева, – отвечал Салташ. – Это что-то вроде квазирелигиозного праздника длиной в декаду. Впрочем, сомневаюсь, чтобы кто-то еще помнил его истинный смысл. По большей части каждый день праздника посвящается той или иной победе над враждебными силами из-за пределов Галактики. Беда только в том, что, какие это силы, не сообщается – по крайней мере на тех празднествах, на которых мне разрешено было присутствовать. – Он улыбнулся. Глайдер их тем временем остановился наконец у портика. – Зато там хватает вкусной еды и восхитительных местных вин, так что у меня ни разу не было повода жаловаться на неясности в их истории.

Карескриец улыбнулся в ответ. Лакей в алой ливрее шагнул к их машине, чтобы отворить дверцу.

– У нас с вами совпадающие взгляды, – сообщил он. – Там, где в достатке жрачки и вина, стоит по возможности избегать ненужных вопросов. Этому меня научили приятели с Содески.

Он шагнул на мостовую, поправил кортик и следом за Салташем вошел в самые величественные двери, что приходилось ему встречать со времени славной памяти отеля «Гранд Кондорити» на Аталанте. И те, и другие размерами подобали скорее ангару для звездолетов.

* * *

К несказанному облегчению Брима, «аудиенция» у Набоба Мустафы представляла собой обыкновенную дворцовую церемонию, участие людей в которой сводилось к минимуму. По правую руку от полукруглого возвышения, отгороженного от остального помещения тяжелыми алыми портьерами, выстроились в ряд, переговариваясь друг с другом, человек тридцать. Сама тронная зала представляла собой просторное помещение, больше всего напоминавшее неописуемо огромный, изукрашенный всевозможными орнаментами шатер бедуина, ибо и стены, и потолок закрывались коврами. Набоб явно происходил из рода кочевников, хоть корни эти и уходили в глубокое прошлое.

– Мне положено что-то знать об этом? – поинтересовался Брим.

Салташ покачал головой.

– Старина Мустафа устраивает такие аудиенции через день уже много лет. Насколько я понимаю, большая часть их вполне серьезна: принятые на них решения обретают силу закона. Вы будете для него приятным разнообразием.

– Отлично, – улыбнулся Брим. – Значит, я не отниму у него много времени…

– Не очень-то рассчитывайте на это, – рассмеялся Бейяж, подошедший незамеченным к ним сзади. – Вам придется отвечать на его расспросы, пока он не иссякнет. И уж поверьте мне, вопросов у него достаточно. Я только что имел с ним разговор. Он в восторге от того, что вы здесь – разумеется, и «Звездный огонь» тоже… – Тут слова посла потонули в громе фанфар, вслед за чем в помещении воцарилась почтительная тишина, а портьеры разошлись в стороны, открыв взгляду высокий трон Флюванны. Небольшое кресло с прямой спинкой, казалось, сделано было из чистого золота и подсвечивалось каким-то чуть призрачным сиянием.

Рядом с троном стоял сам Его Величество Мустафа IX Эйрен Великолепный – невысокий жилистый мужчина со смуглым круглым лицом. Из-за огромных очков поблескивала пара пронзительных глазок, а кончики нафабренных усов торчали выше ушей. Он был одет в мешковатые бриджи алого шелка, начищенные до зеркального блеска хромовые сапоги с остроконечными, задранными чуть вверх носами, белоснежную, расшитую золотом куртку и алую феску с золотой кисточкой, подчеркивающей его царственный статус. Стоило ему дважды хлопнуть в ладоши, как огромный оркестр заиграл национальный гимн, и все присутствующие – за исключением Брима и Салташа – пали на колени. Подданные Империи не преклоняют колен ни перед кем, особенно если эти подданные при исполнении и в Имперской форме. Эта традиция восходила к незапамятным временам, поэтому в доминионах с экзотическими обычаями к этому уже привыкли и не принимали близко к сердцу.

Когда в зале вновь воцарилось молчание, голос откуда-то сзади возгласил что-то по-флювийски, и несколько человек выступили вперед, направляясь к небольшому богато расшитому ковру на полу перед троном. Там они снова пали на колени, дожидаясь, пока сам Набоб не позволит им встать. Мустафа уселся на трон и взмахом руки позволил просителям говорить.

– Вам не придется ждать долго, – чуть слышно прошептал Бейяж. – Набоб предупредил меня, что разберется сначала с парой дел попроще. Надо, в конце концов, ублажить собственных подданных. Вы идете третьими. – Что ж, спасибо на этом, – кивнул Брим.

– Мустафа в восторге от «Звездного огня», – невесело усмехнулся Бейяж. – Угроза переворота и вторжения облачников слишком тревожит его…

Как и предсказывал Бейяж, первая аудиенция продлилась не более пятнадцати циклов, а вторая и вовсе отняла вдвое меньше времени. Кто-то выкликнул очередь невоспроизводимых звуков, среди которых угадывались «Вилф Брим» и «Звездный огонь», и Салташ тронул карескрийца за рукав.

– Наш черед, коммандер, – шепнул он и зашагал в сторону трона. – Посмотрим, как у нас двоих выйдет разговор с ним, – и не забывайте: Набобы всегда говорят первыми.

Оба остановились, не доходя несколько иралов до трона, и вытянулись по стойке «смирно»; Брим отдал честь. Мустафа смотрел на него с неприкрытым любопытством, чуть улыбаясь. Он пошевелил усом, нахмурился, кивнул, снова улыбнулся и издал ряд звуков, более всего напомнивших Бриму сипение возбужденной псевдочерепахи с Ксантуна.

– Его Величество, равно как и его подданные, счастлив приветствовать вас на Флюванне, – перевел Салташ.

Брим задумался на мгновение.

– Будьте добры, передайте Его Величеству, что для меня и моего экипажа высокая честь пользоваться его гостеприимством.

Салташ улыбнулся, в свою очередь забурчал и зашипел, потом замолчал.

Мустафа довольно кивнул в ответ, потом испустил новую очередь невоспроизводимых звукосочетаний, на этот раз с совершенно серьезным лицом.

– Его Величеству известно, что «Звездный огонь», возможно, лучшее боевое судно в известной Вселенной, – перевел дипломат. – Он спрашивает, согласны ли вы с этим.

Брим улыбнулся и посмотрел Набобу прямо в глаза.

– Скажите Мустафе, что он может положиться на этот корабль, на его экипаж, а также на все суда этого типа, что сойдут со стапелей следом за этим.

Салташ начал было переводить, но Мустафа вдруг поднял руку, требуя тишины, и в свою очередь посмотрел на Брима в упор.

– Поскольку есть вероятность того, что мне действительно придется положиться во всем на «Звездный огонь», – произнес он на чистом, хотя и не без родорианского акцента авалонском, – мне хотелось бы выслушать ваше личное мнение о том, что именно в этом корабле заставляет вас отзываться о нем так высоко.

– Ваше Величество, – вдруг перебил его абсолютно сбитый с толку Салташ. – Я и не знал… Мустафа нахмурился.

– Равно как и большинство ваших, Салташ, высокомерных сослуживцев из дипкорпуса, – усмехнулся он. – Впрочем, принц Онрад гарантировал мне, что вам можно доверять.

Брови Салташа поползли вверх.

– Я очень польщен. Ваше Величество… Мустафа кивнул и снова повернулся к Бриму:

– Раз мы разобрались с этим, вернемся к моему вопросу, коммандер: что именно в этом столь необычном корабле заставляет вас верить в его боевые качества?

Брим открыл рот, чтобы отвечать, но Мустафа снова поднял руку.

– И еще одно, мой карескрийский друг, – произнес он. – У меня имеются абсолютно все данные по «Звездному огню», какие счел возможным передать Шеррингтон, плюс официальные характеристики вашего бедного попавшего под власть КМГС Адмиралтейства. – Он ухмыльнулся. – У меня имеется и более секретная информация, переданная нам за последние месяцы моим старым приятелем Бакстером Колхауном. Поэтому я неплохо осведомлен о корабле и его выдающихся способностях. Сейчас же я хотел бы услышать от вас, как вы сами… так сказать, «ощущаете» те уникальные качества, которые так удачно сочетает «Звездный огонь». Действительно ли он боевой корабль, коммандер, или это просто невероятно красивая игрушка? – Он улыбнулся. – Ну, как это бывает у женщин: ослепительная внешность при полном отсутствии ума.

Брим подумал немного, прежде чем ответить. Да, этот Набоб вовсе не декоративная фигура. В свое время он явно командовал звездолетом… а может, и не одним. Ну что ж, это даже облегчает задачу.

– Начать с того, Ваше Величество, что «Звездный огонь» идеально слушается руля – во всех отношениях…

Он подробно описал свои ощущения при управлении кораблем: четкость выполнения команд, запас мощности, фантастические разгонные характеристики – все то наслаждение, которое испытываешь, ведя практически безупречную машину. Он описал ту степень слияния человека с механизмом, при которой экипаж может сосредоточиться на выполнении боевой задачи, почти не думая о самом корабле. Он рассказал о новой системе охлаждения, установленной на Гиммас-Хефдоне, о невиданной мощи залпа установленной на борту батареи разлагателей. И на протяжении всего рассказа Мустафа слушал – не так, как обыкновенно слушают монархи, с плохо скрытой скукой в глазах, но с искренним, почти детским любопытством, – не перебив его ни разу.

Когда Брим наконец умолк. Набоб улыбнулся.

– Не так уж плохо, а? – спросил он.

– Вовсе не плохо. Ваше Величество, – заверил его Брим.

Набоб задумался, потом кивнул Салташу.

– Оставьте нас ненадолго вдвоем, друг мой, – повелел он.

Салташ поклонился и отступил назад.

– Ладно, Брим, – продолжал Набоб вполголоса. – Раз уж на то пошло, вы вполне заслужили право знать, что своим докладом развеяли мои последние сомнения. Дадим нашему общему приятелю Драммонду еще несколько дней на усушку и утруску, но вас можно информировать уже сейчас. Вы убедили меня так, как не убедило бы ни одно письмо во всей Галактике – я принимаю предложение принца Онрада. Не пройдет и недели по нашему времени, как союз будет заключен. – Он снова улыбнулся. – Zin ilegs'oh! – произнес он.

– Kud lubs'oh, Ваше Величество! – отвечал Брим, улыбнувшись в ответ. Отдав честь, он шагнул назад с ковра, и аудиенция на этом закончилась.

Глава 5. Доброволец

Когда Брим вернулся на борт «Звездного огня», корабль гудел как потревоженный улей: весь экипаж приглашался во дворец Мустафы на празднование Дней Заборева. Пока Брим беседовал с Набобом, королевские гонцы уже доставили приглашения, одно в офицерскую кают-компанию, другое – рядовому составу. Офицеры приглашались на «Большой Банкет и сопутствующий этому парадный бал», матросы и мичманы – на карнавал в дворцовом парке.

– Кстати, там будет не только наша команда, – возбужденно сообщила Труссо. – Они послали приглашения всем правительственным судам, – что стоят сейчас в порту, – включая облачников.

– Похоже, здесь серьезно относятся к праздникам, – с улыбкой заметил Брим, потягивая горячий кф'кесс. – И когда у них это историческое событие?

– Завтра вечером, – ответила Труссо, и в ее глазах мелькнуло на мгновение мечтательное выражение. – Я договорилась насчет вахты, так что буду там.

– Вот и замечательно, старпом, – вздохнул Брим. – Может, мне даже удастся пригласить вас на танец-другой.

Последние слова вырвались у него сами собой, удивив его не меньше, чем Труссо.

Его старшая помощница улыбнулась – чуть искоса, ибо тоже, судя по всему, не ожидала этого.

– Я бы с удовольствием, шкипер, – вздохнула она, слегка нахмурившись, – но, боюсь, меня уже ангажировали. Бейяж сам заглянул вместе с гонцом, и… ну…

Брим почувствовал, что щеки его пылают от досады.

– Ну что ж, не повезло, – произнес он, постаравшись как можно убедительнее изобразить на лице беззаботную улыбку. – Местным всегда принадлежит право первого выбора.

– Ладно, шкипер, один танец за вами, – ободрила его Труссо.

– Значит, вечер все-таки не совсем псу под хвост, – заявил он, хотя досада глодала его еще сильнее. – Только имейте в виду, – добавил он, – я безбожно наступаю на ноги.

– Жду не дождусь испытать это на себе, шкипер, – улыбнулась Труссо.

– Советую надеть сапоги потяжелее, – буркнул Брим и поспешно ретировался в машинное отделение, якобы проверить, как продвигается ремонт плазмопровода. Впрочем, после этого ничего уже не мешало ему сидеть в одиночестве, страдая от гнетущей его все сильнее досады.

* * *

Возможно, по чистой случайности Брим, Бейяж и Труссо оказались на следующий вечер у подножия трапа одновременно. Лейтенант Хербиг Гюнтер, в силу религиозных убеждений добровольно отказавшийся от бала и вызвавшийся дежурить у выхода, при виде последней только присвистнул.

– Знать бы заранее, что ты нарядишься вот так, Надя, может, я и дал бы себе послабление от церковного поста ради такого случая.

– Поздно, Гюнтер, – ухмыльнулась Труссо. – На сегодня я занята. Видишь, посол Бейяж даже лично прибыл проводить меня во дворец.

Действительно, в черном парадном мундире она смотрелась потрясающе. Под расшитым золотыми позументами кителем белела кружевная сорочка, глубокий вырез которой оставлял любопытным взглядам изрядную порцию впечатляющего бюста. Черный форменный плащ до колен разрезался сзади наподобие фрака, при этом хлястик также украшался золотыми флотскими пуговками. Лейтенантские звездочки на погонах и неожиданно пышная наградная планка довершали картину. Впрочем, стоило упомянуть и о черных шелковых брюках в обтяжку с узкими золотыми лампасами, а также остроносые туфли.

– Э-э… ну и повезло вам, господин посол, – не удержался от замечания Хербиг, записывая старпома в книгу увольнений. Стоявший за ее спиной Брим не удержался от того, чтобы не покраснеть.

– А, посол, добрый вечер, – выдавил он. – Что, вы тоже танцуете?

Труссо черкнула подпись в книге и теперь стояла с отсутствующим видом, пока Бейяж обменивался с карескрийцем рукопожатием.

– О, добрый вечер, капитан, – расплылся в улыбке дипломат. – Да, конечно же; мы собираемся на бал. Я весь день не мог дождаться момента, когда введу во дворец самую прекрасную даму на балу. Сам Набоб будет завидовать мне сегодня! – Он хихикнул. – Да что там Набоб – весь Мажор!

Брим поставил свою подпись и следом за ними спустился по трапу на причал. Стоянка была уставлена вполне современными омнибусами – похоже, в том, что касалось общественного транспорта, флювийцы готовы были поступиться своим знаменитым консерватизмом. Впрочем, чуть поодаль, у тротуара, стоял еще один из ископаемых лимузинов Набоба. Стоило Бейяжу свернуть в его сторону, как двое лакеев, щелкнув каблуками, вытянулись по стойке «смирно».

– Поезжайте-ка во дворец с нами, коммандер, – радушно предложил дипломат. – Мустафа Великолепный прислал эту помпезную развалину за мной и моей прелестной спутницей, но сами видите, места там еще хоть отбавляй. Так что, окажете нам честь?

Брим покосился на Труссо и постарался изобразить еще одну вежливую улыбку (в успехе этой попытки он, впрочем, не был уверен).

– Огромное спасибо за предложение, – ответил он, слегка поклонившись, – но боюсь, мне лучше ехать с остальным экипажем. Надеюсь, вы меня поймете.

– Ну что ж, – улыбнулся Бейяж. – Раз так, до встречи на балу. Не сомневаюсь, Надя оставила за вами по меньшей мере один танец.

Говоря это, он повернулся и галантным жестом пригласил свою спутницу в умопомрачительно роскошный салон. Высокие, скругленные сверху окна из фасетчатого хрусталя освещали мягкий бархатный диван, опоясывавший весь салон за исключением, разумеется, входа, – и весь он был в подушках и пуфиках! Тут лакей захлопнул дверцу, тяжелая машина воспарила над мостовой и с достоинством лайнера выплыла со стоянки.

Поездка же самого Брима на омнибусе оказалась на удивление короткой, даже несмотря на запруженные транспортом улицы. Машина очень скоро затормозила у причудливо украшенного подъезда, уже знакомого ему по предыдущему посещению дворца. Внутри, с дальнего конца коридора, доносились приглушенные звуки музыки, шум голосов и звон хрусталя. Брим поправил парадную шляпу и пристроился в хвост короткой очереди офицеров, нетерпеливо ожидавших у входа в зал. Брим и сам ощущал себя немного не в своей тарелке, когда о его прибытии объявляли на весь зал. Наконец он услышал, как паж возглашает:

– Коммандер Вилф Брим, Имперский Флот, капитан К.И.Ф. «Звездный огонь»!

Распахнулась дверь; он оказался на широкой лестничной площадке и окунулся в море звуков: веселой музыки, разговоров и вежливых аплодисментов. Теплый воздух был насыщен ароматами духов, му'окко и камарговых сигарет. Помещение под ним пестрело яркими платьями, полуобнаженными дамскими бюстами, военными мундирами всех мыслимых расцветок; помимо людей, в зале наблюдались медведи, крылатые азурнийцы и несколько других, более экзотических разумных существ.

Стоило Бриму сойти с лестницы, как его окликнул Салташ-, стоявший в толпе гостей с кубком в руке.

– Вилф, вы как раз вовремя, – заявил он и без дальнейших объяснений подхватил его под руку и потащил сквозь толпу к алькову в форме огромной морской раковины. Уже только то, что люди, сидевшие там, сидели именно там, выдавало в них влиятельных персон, но нет, не только: они выглядели влиятельными и сами по себе.

– Тут вас ждут не дождутся несколько важных господ, – пояснил дипломат на ходу. – А что вы думали, Мустафа предоставит вас самому себе?

Высокий тип в форме капитана Имперского Флота, но с ленточкой члена КМГС на лацкане вдруг повернулся, когда они протискивались мимо него, и смерил их взглядом, полным ненависти, – Милитарист проклятый! – злобно прошипел он прямо в ухо Бриму.

Брим миновал его, не оглянувшись.

– Вот не ожидал встретить их здесь, – заметил он.

– Эти жукиды везде, – ответил Салташ, бесцеремонно протискиваясь между двумя офицерами-облачниками. – Не исключая, кстати, и тех, с кем вам предстоит встретиться.

Поднявшись на две ступеньки, отделявшие альков от уровня остального зала, они уселись на указанные лакеем в канареечно-желтой ливрее места, причем в руке у Брима немедленно появился полный кубок.

Впрочем, он даже не успел пригубить вина, так как оказался в центре внимания сидевших за столом. Он пожал руки дюжине людей, имена которых мгновенно вылетели у него, из головы, и был засыпан градом вопросов, так или иначе связанных с одной темой: намерениями Лиги относительно их «бесценного королевства». Интересно, подумал он, что их беспокоит больше – судьба родных планет или привилегии, дарованные им нынешним режимом? В случае, если дело дойдет до боя, они наверняка окажутся дальше всех от линии фронта. Что-что, а убедительное оправдание сильные мира сего найдут всегда.

Тут из толпы вынырнул Бейяж, а за ним – Труссо. Время подкрепиться! – она протянула ему руку. – Цепляйтесь, шкипер! С такой стаей саранчи не успеешь оглянуться, как ничего не останется.

Брим с благодарностью ухватился за протянутую руку, и она стремительно выдернула его из раковины, едва не уронив на ступеньках, и отволокла на буксире в банкетный зал, увешанные гобеленами стены которого, не говоря уже о золотых ливреях слуг, сделали бы честь и Авалонскому дворцу. Воистину, Мустафа не забывал своего происхождения из рода кочевников, но в том, что касалось роскошного убранства, он тоже не уступал никому. Не успела эта троица занять места за одним из длинных, ломившихся от изысканных яств столов, как оживление у высокой арочной двери в дальнем конце помещения возвестило о приближении Набоба. Мустафа IX Эйрен Великолепный вступил в зал под руку с высокой, потрясающего сложения женщиной, с головы до ног задрапированной в полупрозрачную зеленую ткань. Изящное продолговатое лицо обрамлялось черными как вороново крыло кудрями до плеч. Портрет дополнялся длинным патрицианским носом, полными губами и огромными зелеными светившимися холодным умом глазами.

Эта женщина была не кто иная, как Реддисма, любимая наложница Набоба. Впрочем, ни один из тех ее голопортретов, что Бриму приходилось видеть до сих пор, не передавал ее красоты и наполовину. Сам того не осознавая, он не спускал с нее глаз все время, что эта пара, рассекая толпу словно два скоростных крейсера на параде, шествовала по залу.

Однако Брим так и не успел обсудить ее красоту ни с кем из окружающих, ибо стоило Бейяжу усадить Труссо за стол, как та немедленно ухватила Брима за рукав и чуть не силой сунула на соседний стул.

– Даже не надейтесь, что отделаетесь от меня нынче просто так, шкипер, – объявила она с наигранной серьезностью. – Я твердо решила, что станцую с вами.

С этими словами она протянула свой кубок проходившему официанту, чтобы тот наполнил его, потом чокнулась с Бейяжем – тот уже углубился в оживленную беседу с облачником-галитиром. Когда взгляд ее снова устремился на Брима, тот заметил на ее щеках румянец, словно она еще перед банкетом успела пропустить кубок-другой. Что ж, это делало ее еще прелестней обыкновенного. Пока армада слуг подавала первую перемену, Брим все с большим усилием заставлял себя отводить взгляд от ее декольте.

Сам по себе обед насытил бы, пожалуй, целую боевую эскадрилью блокадных времен. Так, одна перемена состояла исключительно из рыбы, зато приготовленной всеми мыслимыми и немыслимыми способами. Брим смог узнать только копченую форель с Фелуя – в свое время его угощали такой на Содеске. Вкус всех остальных угадывался с трудом из-за пикантных приправ. Затем подали двенадцать различных видов дичи из Борейских лесов с самого Орду, также каждую со своей приправой. Далее следовали: мясные закуски, холодные и горячие, овощные салаты и неописуемо разнообразное сырное ассорти. За всем этим слуги не уставали вновь и вновь наполнять кубки логийским и прочими изысканнейшими винами лучшего урожая. Под конец мясной перемены Брим не без легкого огорчения заметил, что Труссо хлещет вино кубок за кубком; впрочем, он и сам не отставал от нее. Если честно, он уже почти не в силах был сопротивляться соблазну снова и снова коситься на ту часть ее умопомрачительного бюста, что виднелась в вырезе ее парадного мундира.

Тут Бейяж как раз извинился и оставил их двоих, провожая какого-то люциянского генерала к столу Мустафы, так что ничего уже не мешало Труссо перехватить жадные взгляды Брима.

– Эй, шкипер, – окликнула она его шепотом. – Что-то вы слишком пристально уставились на мою грудь. – Она облизнула губы и вдруг подмигнула. – Ну и как, нравится вам то, что вы видите?

Брим почувствовал, что краснеет.