Текст книги "Опасно — Истина! Смелость принять непознаваемое"

Автор книги: Бхагаван Шри Раджниш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)

Я спрашивал у них: «Чем таким он обладает, что вы ему поклоняетесь? Просто потому, что он все время стоит, потому, что он идиот? Что это ему дает? Посмотрите на его лицо – он хоть раз сказал что-нибудь глубокомысленное?» Это был очень заурядный человек, но ему удалось стать великим святым просто благодаря тому, что он стоял. Этот человек не проявлял насилия ни к кому, кроме самого себя, – это чистое насилие. И я не могу представить, как – если ты уважаешь жизнь – можно так разрушать свою собственную!

Джайнизм – единственная религия, в которой монаху разрешается, если он сам так захочет, голодать, даже если в результате он умрет. Это не называется суицидом, это называется красивым словом сантара. Сантара означает того, кто отбросил жажду жизни, кто вышел за пределы этой жажды. Множество джайнских монахов ежегодно умирают в результате сантары. Правительство ничего не может сделать, потому что это такая религиозная практика. Мирское правительство не может вмешиваться в дела религии. И эти люди не принимают яда и не закалывают себя ножом – нет, они выбрали очень мучительный метод. Электрический стул мог бы быть гораздо менее насильственным – ты просто садишься, и тебя больше нет, – возможно, ты даже ничего не почувствуешь. Или ты можешь надышаться хлороформом – и тогда ты даже не сможешь определить, когда ты еще есть, а когда тебя уже нет.

Но джайнский монах будет два-три месяца голодать. Бывало, это продолжалось до девяноста дней – три месяца без еды. Постепенно он превращается в скелет; и чем больше времени проходит, тем больше народу стекается на него посмотреть – а он даже не может открыть глаза... Люди распевают в его честь песни и мантры, но я не думаю, что он что-то слышит, – два месяца он ничего не ел, от него остались одни кости. Можно сказать, что он жив, так как он все еще дышит, но кроме дыхания и сердцебиения в нем нет никаких признаков жизни. Три месяца он может находиться на этой грани между жизнью и смертью – и таких людей называют ненасильственными!

Ганди учился ненасилию у этих идиотов. Он избрал себе в качестве гуру, учителя, джайнского монаха Шримада Райчандру, истязавшего себя и учившего этому других, – чему еще можно учить людей? Ты учишь других тому, что делаешь сам. Поэтому я называю их садомазохистами. Эти люди делают и то, и другое. Обычно в психиатрических клиниках можно увидеть либо садистов, либо мазохистов; очень редко встречаются люди, страдающие обеими болезнями: и садизмом, и мазохизмом.

Садисты получают удовольствие, мучая других. Адольф Гитлер, Иосиф Сталин, Муссолини, Мао Цзэдун, Тамерлан, Надиршах, Александр, Наполеон – все они садисты; они наслаждаются, когда другие страдают. И есть мазохисты, которые наслаждаются, истязая самих себя. Они предлагают себя в качестве объекта насилия – им необходимы садисты.

Кто-то спрашивал меня, какой тип мужчин и какой тип женщин могут составить идеальную пару. Я ответил, что один из них должен быть садистом, а другой мазохистом – это наилучший в мире союз. Они никогда не разведутся. Один наслаждается тем, что издевается над другим; другой – тем, что над ним издеваются. Они идеально подходят друг другу. Существует множество пар, которые считаются идеальными, и только по одной причине: один из них садист, другой – мазохист. Они подходят друг другу.

Мазохист находит этому странные объяснения, рациональные. Здесь есть одна женщина... Когда она впервые приехала ко мне пятнадцать лет назад, с ней был юноша – она привезла его с собой. Этот молодой человек искал учителя, которые научил бы его жить, употребляя одну только воду. Она привезла с собой этого мазохиста. Но он не считал себя мазохистом, он думал, что находится в поиске наиболее естественного образа жизни. Конечно, здесь он не смог задержаться. Они приехали вдвоем; женщина осталась, а он уехал.

Такой тип людей можно встретить повсюду. Кто-то становится натуропатом и живет в соответствии с идеями натуропатии. Одна моя тетя была фанатичкой натуропатии. Я часто говорил ей: «Ты можешь просто загнуться от всех этих безумных вещей», именно так все и случилось. Она была полностью здорова, но с точки зрения натуропатии постоянно находила в себе какие-то погрешности. А если искать, то всегда можно найти. Тело – явление сложное. Легкая головная боль – и это уже повод для голодания; небольшая усталость – и за этим следовала клизма. Что-нибудь еще... – и ты знаешь, что делать, потому что ты читаешь все эти книги. Книги с инструкциями по быстрому излечению широко доступны, поэтому любой пациент превращается в мастера натуропатии. В каждой брошюре ты можешь найти рецепты – это не так сложно.

Я снова и снова говорил ей... Мы жили вместе четыре года, и я всеми способами пытался ее предостеречь. Я выбрасывал ее клизмы, ее сиденья для ванны – у нее была целая коллекция странных приспособлений. Каждый раз, когда я что-то находил, я выбрасывал это прочь. И она все время прикладывала к голове, к шее и к животу пакеты с грязью. Я говорил: «Чем ты занимаешься? Беспрерывно – двадцать четыре часа в сутки? Миллионы людей живут – и никто не занимается этой ерундой». Когда я был дома, я выбрасывал все эти ее пакеты, емкости со льдом, грелки, но когда я уезжал в университет, она тут же снова принималась за все это.

На два года мне нужно было уехать в университет Джабалпура. И за эти два года она убила себя; даже не за два – это заняло всего год. Через девять месяцев, не закончив курс, я приехал домой ее проведать, но она меня даже не узнала. И это было дело ее собственных рук. Я сказал ее мужу: «Теперь ты видишь? А ведь ты тоже ее поддерживал.

Вы все были против меня, потому что я выбрасывал все ее инструменты и средства». Но она всегда находила их. У нее были всевозможные виды грязи из разных источников. Она могла пройти целые мили, чтобы найти особый вид грязи. Я сказал: «Вы обвиняли меня в том, что нехорошо выбрасывать все это, но меня не было всего девять месяцев – и она сошла с ума. Врачи сказали, что она уже не придет в себя, она полностью себя разрушила».

В Индии натуропатия традиционно связана с йогой – это традиция. И чтобы очиститься... Что именно ты собираешься чистить? Если ты решишь очиститься по-настоящему, ты умрешь, потому что все вокруг является нечистым. Внутри тебя кровь, слизь, мышечные и различные другие ткани, множество веществ, и все это является нечистым – как ты собираешься все это вычистить?

Моя тетя чистилась постоянно. Клизмой можно промыть нижние отделы кишечника, но верхние с помощью клизмы не очистить. Но в йоге для этого есть один метод: ты глотаешь тонкий, наподобие веревки, кусок ткани, длиной около десяти метров. Постепенно ты заглатываешь его все дальше и дальше, и его конец все глубже продвигается в кишечник. Затем ты оставляешь его там на столько, сколько можешь выдержать, и после вытаскиваешь. Вместе с тканью наружу выходит вся слизь и нечистоты. Я пытался удержать ее от этой процедуры, но, когда меня не было и никто ей не мешал, она проделала это и умерла. После этого я сказал ее мужу: «Теперь ты почисть себя, как она».

Другие люди едят один только рис; они уверены, что рис – единственно правильная пища. Этим людям удается убедить себя в том, что они делают для себя нечто хорошее.

Если Адольф Гитлер – садист, то эти люди – мазохисты. Они не причиняют особого врела другим, но делают это по отношению к себе. Садисты же приносят огромный вред, так как получают удовольствие, причиняя страдания другим. Но самый большой вред исходит от садомазохистов. Махатма Ганди – садомазохист. Сначала он истязает себя, и это создает ему авторитет, чтобы мучить тебя. Он знает дорогу, знает путь, он прошел через все это сам. Он также был помешанным на натуропатии, пакетах с грязью, клизмах и на том, чтобы есть одно и не есть другое. И все должны были этому следовать. Конечно, он значительно превосходил учеников, поэтому обладал непреложным авторитетом. Ученики понимали, что их возможности не безграничны, но старались сделать все наилучшим образом. Мастер есть мастер.

Я не исповедую никакой философии ненасилия, но то, как я живу, можно назвать почтением к жизни. И это совершенно другой подход.

Философия ненасилия просто заявляет, что нельзя убивать других. Ты думаешь, этого достаточно? Это всего лишь негативное послание: не убивай, не причиняй другому вреда. Разве этого достаточно? Почитать жизнь – значит делиться, отдавать свою радость, любовь, покой и блаженство. Чем бы ты ни обладал – поделись этим.

Если ты уважаешь жизнь, это становится поклонением. Тогда ты ощущаешь живую жизнь повсюду. Тогда поливка дерева превращается в поклонение. Угощение гостей тоже превращается в поклонение. И ты не делаешь никому одолжения, ты не прислуживаешь – ты просто наслаждаешься собой. Так же как те люди наслаждаются, причиняя другим вред, ты наслаждаешься, когда делишься.

Вот я и хочу, чтобы ты запомнил раз и навсегда: мой подход – это уважение к жизни. Ненасилие следует автоматически, о нем не нужно беспокоиться. А когда оно происходит само собой, оно никогда не бывает уродливым.

И ты просишь меня сказать что-то о христианской философии, христианской позиции подставлять другую щеку. Иисус научился этому принципу в Индии. Больше ниоткуда он не мог об этом узнать, потому что в иудейских писаниях нет и намека о ненасилии. У иудеев даже Бог не особенно альтруистичен. Он безапелляционно заявляет: «Я гневный бог. Те, кто не со мной, против меня. Я не так уж мил». И он говорит: «Я вам не дядя». Естественно, он вам не дядя, а отец. С дядей можно дружить и забавляться; почти все дяди – милые люди. Но отцы... Поэтому он четко дает понять: «Не пытайтесь сделать из меня дядю, я не ваш дядя, запомните! И я не добренький, я очень злой и ревнивый бог». Когда

Адольф Гитлер провозглашал: «Те, кто не с нами, те против нас», он, возможно, не осознавал, что это было очень по-еврейски! Это позиция еврейского бога.

Откуда Иисус взял эту идею ненасилия? Ее можно было встретить только в Индии. И когда Иисус двигался из Египта в Индию, атмосфера была особенно ею пропитана – прошло всего пятьсот лет со времен Махавиры и Будды. Величайший мастер Санджай Вилеттипутта, Аджит Кешкамал, тоже очень харизматичная фигура, Макхали Госал – все эти люди полностью изменили психологический климат Индии в сторону ненасилия. Каждый только об этом и говорил.

Брамины начали стыдиться своих писаний и стали исправлять комментарии к ним. Они изменили некоторые ритуалы. Ты удивишься: если ты сейчас придешь в индуистский храм, то по традиции должен преподнести кокосовый орех. Изначально этот орех был вовсе не орехом, а человеческой головой. Кокосовый орех похож на голову: у него есть два глаза, лоб, борода. Индусы изменили объяснения к писаниям и решили, что это не обязательно должна быть именно человеческая голова; преподнести нужно кокосовый орех. В Индии можно увидеть статуи Ханумана, выкрашенные в красный цвет. Когда-то это была кровь, но теперь ее заменили на краску, иначе они выглядели бы очень глупо.

Вся страна находилась под воздействием этих великих учителей; все они сыграли огромную роль и их действия были весьма разумными. Они отменили все виды жертвоприношений. Но как обходиться без крови? Ее заменила красная краска. В некоторых ортодоксальных храмах продолжают соблюдать старую традицию. Например, в Калькутте, в храме богини Кали, до сих пор приносятся в жертву животные и Кали омывают их кровью. В редких ортодоксальных местах это сохранилось, во всех других местах обряд был изменен.

Когда Иисус дошел до Индии, должно быть, это было как раз то время, когда вся страна была охвачена философией ненасилия. Он почерпнул эту идею именно в Индии, и эго была одна из причин, почему иудеи не смогли принять Его. Он принес много идей из Индии и Египта. Когда он вернулся, ему было тридцать. С тринадцати до тридцати – семнадцать лет он был полностью изолирован от иудейских истин. Эти семнадцать лет он провел в Индии, Египте, Кашмире, Ладакхе и, возможно, даже в Тибете. Воздействие Будды и Махавиры было еще очень сильным, так что это не было Его личным открытием. Но Он был очень впечатлен этой идеей ненасилия.

Сама идея весьма разумна: причиняя кому-то вред, ты выступаешь против Бога, ведь это его творение – нельзя быть разрушительным. Но возникает вопрос: что, если тебе причиняют вред другие? Вот откуда появилось это «подставь другую щеку», это изобретение Иисуса. Ни в одном индийском писании не говорится о том, что нужно подставить другую щеку; кажется, даже такого вопроса не возникало. Ненасилие проповедовалось настолько разумно, что никому не приходило в голову спрашивать: «А что, если другой навредит тебе?»

Махавира и Будда, вне сомнения, ответили бы: «Пускай вредит – карма ему отплатит. Не беспокойся об этом, продолжай идти своим путем».

Да, как-то раз Будде задали этот вопрос, один бхикшу, монах, спросил его: «Если кто-то причинит мне вред, что я должен делать?»

Будда ответил: «Представь, что ты гуляешь и вдруг на тебя падает с дерева ветка. Что ты будешь делать?» «Что я могу сделать? Это просто случайность; я нечаянно оказался под этим деревом, и на меня свалилась ветка». Будда ответил: «Так делай то же самое. Кто-то безумен, ненормален, зол – он ударяет тебя. Это равносильно тому, что на тебя упала ветка. Пусть это тебя не тревожит, не отвлекайся на это. Просто продолжай свой путь, как будто ничего не произошло».

Но когда Иисус вернулся в Иерусалим и начал проповедовать, люди, должно быть, снова и снова задавали ему этот вопрос, ведь для иудейской традиции это было совершенно необычно. Это было внедрение чуждой иностранной идеи, которая совершенно не сочеталась с иудейским умом. Иисус отвечал, что, если тебя кто-нибудь ударит по щеке, подставь другую. Ты спрашиваешь меня, что я могу сказать по этому поводу. Это выражение – отношение человека, который верит в идею ненасилия, философию ненасилия. Но если кто-то ударяет тебя по щеке, а ты подставляешь ему другую, ты только способствуешь росту насилия в мире. Это не ненасилие.

И то, что ты пытаешься на себя взять, является полнейшей фантазией. Если кто-то бьет меня, – согласно Иисусу, я должен подставить ему другую щеку. Однако у этого человека могут быть совсем другие наклонности. Возможно, он насладился этим ударом, и, быть может, второй доставит ему еще большее удовольствие, – может быть, он садист. И тогда ты поощряешь развитие садизма, развитие насилия. Если ты позволяешь кому-то истязать твое тело, ты поощряешь насилие.

Нет, эта глупая идеология разрушила всю Индию. После Будды и Махавиры Индия никогда больше не была той золотой птицей, какой она была до этого. После Будды и Махавиры началось падение. Именно они полностью ответственны за 25-вековое рабство Индии, ведь они учили людей ненасилию; они совершенно не учли, что другие окружающие страну люди не были ненасильственными. Ты поощряешь таких людей; ты говоришь им: «Придите и изнасилуйте нас».

Именно это происходило в истории Индии на протяжении двадцати пяти столетий. Любой, кто хотел богатства, женщин, рабов, приходил и завоевывал Индию. С этим не было никаких проблем: Индия была ненасильственной. Вероятнее всего, завоеватели просто проходили сквозь целые королевства, не встретив сопротивления, без всякой борьбы.

Если ты задумаешься о своем ненасилии и о том, какое насилие оно поощряет, – тогда что это получится за ненасилие? Оно принесло в мир гораздо больше насилия, чем было прежде. До Будды и Махавиры Индию никто не завоевывал. Не было никакого насилия, ибо все знали, что напасть на Индию означало смерть. Но после того, как Будда и Махавира научили людей быть подобными маслу, в них можно было воткнуть нож и они не издали бы и звука. Миллионы людей были убиты, сожжены без всякого сопротивления, потому что сопротивление означало насилие.

Но ты продолжаешь не замечать, что ты провоцируешь насилие в других. Кто ответствен за это? Подставляя другую щеку, ты как бы говоришь человеку: «Пожалуйста, ударь меня посильнее, этого недостаточно; я еще не удовлетворен. Ударь посильнее, чтобы я стал немного более святым». И у тебя всего две щеки... Что ты будешь делать, если он ударит тебя по второй? То, что говорит Иисус, звучит красиво, но оно совершенно не практично, не разумно и не научно.

Почтение к жизни рассматривает эту проблему с совершенно другой стороны. Я говорю: уважай жизнь, включая свою собственную. По существу, сначала тебе нужно проявить уважение к самому себе, только тогда ты сможешь быть уважительным с кем-либо еще. Люби себя – и тогда ты сможешь любить других.

Почтение к жизни не допускает никаких провокаций насилия. Оно не проявляет насилие первым, но если кто-то становится насильственным, оно тут же это пресекает.

Иисус говорит: «Если кто-то ударит тебя по щеке, подставь ему другую щеку». Я говорю: «Прекрасно! Подставь его щеку – и ударь по ней как следует! Преподай ему урок. Дай понять, то это не так уж и безобидно – бить кого-то по щеке; это может вернуться, и вернуться с удвоенной силой. И если можешь, ударь его сразу по двум щекам. Зачем давать ему шанс подставить другую щеку и стать святым? Ударь его и скажи: "Я не верю в насилие, поэтому я обрубаю его на корню. И помни, что не бывает непресеченного насилия"». Если ты уважаешь жизнь, то должен пресекать насилие.

И с другой стороны, не подставить другую щеку означает проявить уважение к этому человеку, ведь обратное очень неуважительно. Тебе это может показаться немного сложным: ты бьешь меня, я не бью тебя в ответ, но подставляю щеку со словами: «Будь так добр, ударь меня еще». Я пытаюсь быть сверхчеловеком, а тебя опускаю ниже человеческого уровня. Я унижаю тебя гораздо сильнее, чем если бы я ударил тебя в ответ. Ударяя тебя, я просто показываю, что ты человек и я человек; я говорю на том же языке, что и ты. Мы оба одного поля ягода.

Это гораздо уважительнее, так как ты не превозносишь себя – ты ставишь себя на тот же уровень, что и другого человека. Ты говоришь ему: «Ты мой брат; если ты бьешь меня, то схлопочешь еще больше. Будь внимателен и осторожен, а то у тебя возникнут проблемы».

Я не заинтересован в твоем превосходстве над другими людьми. А Иисус говорит именно это: «Будьте скромными и кроткими, подставьте другую щеку, ибо тогда обретете Царствие Божие».

Я не обещаю тебе Царства Божьего. Тебя не ждет никакое наследство. Ты уже получил наследство, и это – твоя жизнь. Люби и уважай ее. Люби и уважай других. Но не старайся превосходить других и быть выше них. Не принижай другого человека.

Ты не найдешь этого в высказываниях Иисуса, но это там есть: таким образом ты унижаешь другого. Ты создаешь в другом чувство вины. Он будет думать по дороге домой: «Что я наделал? Что это был за человек? Я ударил его, а он подставил мне другую щеку. Какой же я жестокий и дикий, что снова его ударил...» Он не сможет уснуть всю ночь. На следующий день он вернется, и первое, что он захочет, – это получить прощение. Но простить его означает снова его унизить. Нет, если он ударит тебя, будь спортсменом. Не пытайся быть суперменом – будь спортсменом. Ударь его по-настоящему и скажи: «Когда тебе снова понадобится хорошая оплеуха, обращайся».

Никогда не причиняй другим зла, но и не позволяй другому причинять вред тебе – только в этом случае нам удастся создать человеческий мир. В Индии мы пробовали идти другим путем, и этот эксперимент полностью провалился. Двадцать пять столетий рабства, кровопролития, насилия – и до сих пор никто не встанет, чтобы сказать, что Махавира и Будда ответственны за это. Это они сделали всю страну бессильной и слабой. Нет, я не заинтересован в культивации бессилия, рабства и поощрении других быть насильственными по отношению к себе и другим.

Никогда не совершай насилия, но никогда и не позволяй кому-либо еще совершать его по отношению к тебе. Только тогда у мира есть возможность стать человеческим.

Глава 3
ПОЛИТИКИ И ЖАЖДА ВЛАСТИ

Сенатор от Орегона Боб Смит процитировал Твои слова, где Ты назвал всех жителей Орегона идиотами. Пожалуйста, прокомментируй.

Я не разочарован. Он подтвердил мою точку зрения. Я никогда не говорил того, что он передает людям от моего имени. То, что я сказал, было настолько ясным, что даже идиот мог бы это понять, однако бедный Боб Смит не осилил даже этого.

Я сказал вот что: «Я видел все возможные виды идиотов, и мне казалось, что никакого другого вида не существует. Однако, приехав в Орегон, я понял, что ошибался. Орегонские идиоты – это отдельный класс».

Разве здесь есть слова о том, что все жители Орегона – идиоты? Я всего лишь сказал, орегонские идиоты – это особый вид. Я щедрый человек, но не до такой степени; я не могу сделать особенным весь штат. Если бы все жители Орегона были идиотами, тогда бы он стал уникальным местом, единственным в своем роде, экстраординарным.

Но Смит просто подтвердил мое мнение. Я ждал... Кто-то должен был подтвердить его, и сенатор Боб Смит стал первым представителем этого особого класса идиотов Орегона. Он должен быть счастлив, что возглавил их! Теперь любой другой будет всего лишь вторым, а Боб Смит выиграл Нобелевскую премию.

Он также сказал, что нам нужно запретить оставаться здесь. Мы не совершали никакого преступления и никому не причиняем вреда. Мы заняты своим собственным делом – тогда почему эти политики гак потрясены, так взволнованы? Этот же самый человек полтора года назад говорил: «Эти люди действуют полностью в рамках закона, я ничего не могу сказать против них». Теперь, спустя полтора года, все изменилось.

Мы остались такими же, какими и были, но политическая ситуация изменилась, и теперь каждый, кто хочет упрочить свой политический статус, может заработать его на нас. Все политики это делают. Мы приносим им такую популярность, что они должны быть обязаны нам. Любой кандидат, который хочет победить на выборах, должен позаботиться об одном – сказать что-либо против нас; этого достаточно, чтобы выиграть. Все политики этим пользуются. А позиция сенатора сейчас очень шаткая, очень непрочная.

Мы можем помочь ему, не проблема. Он может осуждать нас, он может придерживаться линии, что нас нужно выгнать; он может делать все, что укрепит его политическую позицию. Мы будем рады, если поддержим хотя бы одного тонущего человека и спасем его статус. Возможно, он не поблагодарит нас, но мы и не ждем ничьей благодарности, мы просто оказываем гуманитарную помощь.

И помни: эти сенаторы в один прекрасный день могут превратиться в нищих. Политики либо обладают властью, либо оказываются на улице; среднего не существует. Даже такая влиятельная фигура, как Индира Ганди, однажды прислала мне письмо, в котором писала: «Я уговариваю своего сына Раджива поехать к тебе, чтобы ты отговорил его от поступления на службу в Индийские авиалинии. Он не хочет ехать».

И позиция Раджива была основательна. Он говорил ей: «В один прекрасный день ты лишишься власти – и как мы тогда будем содержать семью? У нас нет даже дома в собственности; я единственный в этой семье, кто зарабатывает деньги. Ты стара – я что, должен наблюдать, как ты окажешься на улице?» Она не смогла отговорить его. Через три года, когда она утратила свои позиции и к власти пришел премьер-министр Морарджи Десаи, именно Раджив вытянул ее. Во всяком случае, ей не пришлось просить милостыню.

Политика – странное ремесло. И стоит понять в отношении нее несколько вещей, поскольку они проливают свет на природу человеческого ума. Первое: только определенный тип людей притягивается к политике – так же, как определенный тип притягивается к науке, поэзии, живописи, музыке, танцам. Невозможно представить Уинстона Черчилля танцующим, это невозможно. Точно так же невозможно представить Нижинского в роли премьер-министра. Нижинский был танцором, возможно лучшим танцором за всю историю Земли; его танец обладал магической силой. Он был рожден, чтобы танцевать.

Это не тот талант, который можно развить; это нечто, присущее именно ему, его прирожденное качество. Его танец обладал такой магией, что никто не мог его повторить. Иногда во время танца он подпрыгивал настолько высоко, что это противоречило всем законам гравитации. Физики не могли объяснить этого. С таким весом невозможно подпрыгнуть на такую высоту. Но самое удивительное было то, как он приземлялся: очень медленно, как падающий на землю сухой лист; без всякого притяжения к полу. Это противоречило закону земного тяготения.

Земное притяжение – великая сила, магнит. Оно просто притягивает тебя, и ты ничего не можешь с этим поделать. Не в твоих силах решать, падать тебе быстрее или медленнее. Все, что летит к Земле, абсолютно беспомощно, – скорость падения определяет земное притяжение. И Земля так велика, что сила ее тяготения огромна; к тому же вес человека совсем не равен весу листа. И даже сам Нижинский удивлялся. Он видел себя медленно опускающимся – не падающим, а парящим...

Люди снова и снова спрашивали его: «Что это за техника, что это за метод?» Он отвечал: «Я удивлен не меньше вашего. Я сам не знаю. Я пытался это повторить, но у меня ничего не выходит. Это происходит непроизвольно, когда я полностью забываю о танце. Когда танцор исчезает, когда Нижинского больше нет, это случается. Я просто наблюдатель, просто зритель – как и вы. Я наблюдаю, как мое тело опускается вниз. Я пытался повторить это наедине, пробовал всеми возможными способами, и у меня никогда не получалось подпрыгнуть столь высоко и опуститься столь медленно. Я пытался сделать это перед друзьями, перед любимой, но мне ни разу не удавалось.

Поэтому я понял одно: есть вещи, которые невозможно пытаться совершить, которые не поддаются никакому методу, никакой технике или стратегии. Есть вещи, которые просто случаются, нужно просто позволить им случиться. А позволить случиться – значит не вмешиваться; не вмешиваться настолько, чтобы тебя просто не было, потому что даже твое присутствие окажется вмешательством».

Ты знаком с этим. Физики открыли странное явление. Оно распространено среди людей. Например, ты в ванной комнате строишь рожицы перед зеркалом, зная, что никто за тобой не наблюдает. Но стоит тебе подумать, что кто-то может подсматривать в замочную скважину, как все меняется. Ты перестаешь строить гримасы и начинаешь вести себя обычным образом. Тебя застали с поличным. Ты начинаешь делать вид, будто чем-то занят, хотя еще секунду назад ничем не занимался.

Современные ученые пришли к выводу, что очень трудно наблюдать за движением электронов. Сейчас существуют приспособления, которые позволяют это делать, но проблема в том, что, как только за ними начинают наблюдать, их движение меняется – в точности как в случае с замочной скважиной. Электрон начинает вести себя по-другому. Физики так и не пришли к какому-либо выводу по этому поводу – что тут можно сказать? Но ясно одно: электрон обладает сознанием, как и мы. Другого объяснения нет; иначе каким образом он понимает, что за ним наблюдают?

Нижинский сказал: «В момент, когда я полностью отсутствую, когда меня нет, внезапно это случается. И когда это случается, я просто наблюдатель. Если в этот момент я начну смотреть по сторонам, это прекратится. Однажды я упал в середине своего прыжка с такой силой, что сломал ноги. Вошло «Я», и это явление исчезло; притяжение с такой силой повлекло меня вниз, что я неуклюже рухнул на землю». В других случаях он спускался, как перо, и, приземляясь, не издавал ни звука.

Есть прирожденные поэты, есть прирожденные танцоры. В действительности каждый рожден, чтобы быть кем-то. Некоторым удается найти то, для чего они были рождены, и это самые благословенные люди на Земле. Но те, кто начинают двигаться в другом направлении, становятся самыми несчастными.

Политики – это особый тип. Это тот же тип, что и преступники. Преступники – это несостоявшиеся политики. И те, и те другие ищут власти; и у тех, и у других жажда власти превалирует. Политики движутся к власти законным, конституционным путем; и как только они ее обретают, они могут менять и закон, и конституцию, и все остальное. Они могут продаваться, спекулировать всем, чем угодно. Но пока они еще не получили власть, они действуют строго в рамках закона, конституции и морали.

Преступник так же жаждет власти, но он не знает, как заполучить ее законным путем. Он дикий, он не столь дрессирован, как политик. Он менее образован – в отличие от политика, который использует свою образованность, как мост для толчка. Он не столь красноречив, как политик. Основное искусство политики заключается в хорошо подвешенном языке, в способности выразить твои надежды, трансформируя их в обещания. Политик красноречив, и это продолжает кормить твое сознание и бессознательное мечтами и надеждами и превращает их в обещания: если ты поможешь ему прийти к власти, он все это осуществит. Это сделка: ты даешь ему власть, а он дарует тебе землю обетованную.

И как только ты дал ему власть, кто позаботится о тебе? Человек, который давал тебе обещания, не обладал властью. Теперь это совершенно другой человек, у него есть власть. На протяжении своей жизни я снова и снова цитирую слова лорда Актона: «Власть разлагает, а абсолютная власть разлагает абсолютно». Лорд Актон говорил исходя из своего собственного опыта, он не теоретизировал. Он познал власть и познал ее воздействие – и из-за этого разлагающего воздействия он ее отбросил.

Как только ты получаешь власть, все скрывающиеся внутри тебя разлагающие силы начинают поднимать голову.

Разве кто-то в этом случае будет заботиться о других? Ты давал все эти обещания, прекрасно понимая, что не собираешься их выполнять. Это была просто уловка, чтобы получить власть, – и ты получил ее. Теперь твои бессознательные желания хотят получить удовлетворение.

Очень часто политики превращаются в преступников. Мы наблюдаем это на протяжении всей истории, тем не менее все еще это не осознаем. Перед тем как прийти к власти, Иосиф Сталин не был преступником. Он никого не убивал, он не был убийцей. Но что произошло, когда он стал властителем? Первое, что он сделал, – это устранил верховных лидеров, комитет из двенадцати членов коммунистического президиума, которые управляли всей коммунистической партией.

Он убил их одного за другим. Сначала Каменева, потом Зиновьева, потом Троцкого. Он продолжал убивать их, и, устраняя кого-то одного, заручался поддержкой всех остальных. И они были рады, что их стало одним меньше; власть сужалась во все более узкий круг, и это было им на руку. Из двенадцати сначала их осталось всего девять, затем шесть. Сталин отравил Ленина, который был главнейшей фигурой революции. Второй фигурой был Троцкий. И однажды Сталину удалось устранить и его – он был убит здесь, в Америке, в Мехико, где он скрывался. Увидев, как были убиты Зиновьев и Каменев, Троцкий пустился в бега.