Текст книги "Необычайно романтичный (ЛП)"

Автор книги: Беттина Белитц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

Значит, я могла поприветствовать только его ноги и почувствовала желание, чтобы так и осталось, беседа с ногами. Это было проще, чем смотреть ему в лицо, в то время, когда скажу, чего я в этот момент еще не могла знать. Потому что одному я точно научилась: К честному разговору нельзя было подготовиться. Любое планирование было бессмысленным.

Но очевидно Сеппо хотел меня видеть. Словно в замедленной съемки, он выкатился из под машины, посмотрел на меня вверх и медленно снял свои перчатки. Только потом он одним уверенным движением вскочил на ноги. Должно быть, он тоже подрос еще немного.

Или я только сейчас заметила, какой я была маленькой, потому что перестала врать? Возможно, мне стоит в следующий раз лучше организовать встречу с карликами.

– Катц ... Ты? Здесь?

– Мы можем поговорить? – попыталась я прямо, потому что уклониться от этого я все равно не могла.

– Поговорить, – повторил Сеппо, как будто я предложила ему собирать вместе мухоморы и приготовить себе из них ужин. – Сейчас не совсем подходящее время. Собственно я хотел сейчас ... ладно, ладно, хорошо, давай поговорим, – сдался он, поднимая руки вверх, когда заметил мой взгляд. – Блин, иногда ты смотришь, как рассерженная кошка. С ними тоже никогда не знаешь, что они сделают в следующий момент.

– В худшем случае они выцарапают тебе глаза. Что же, я хотела ...

– Не, Люси, не здесь. – Смущенно Сеппо указал левым плечом позади себя, где тип в синем комбинезоне, рядом с двумя другими механиками, образовали проход и широко ухмылялся в нашу сторону. Я без комментариев показала им средний палец, не спеша покинула мастерскую и полагалась на то, что Сеппо последует за мной.

Свистки других доказали мне, что он сделал это, и поэтому я остановилась лишь тогда, когда мы достигли ничем не украшенную скамью в тени одного из деревьев. Это не было хорошим местом для разговора, так как здесь пахло старым собачьим говном и отходами, но между тем я была уже уверенна в том, что это так же не будет хорошим разговором. Так что все подходило.

Как только Сеппо сел рядом со мной и вытянул в длину свои ноги, я почувствовала, как мое сердце сделало странный скачок, навстречу ему – так же, как раньше. Между Сеппо и мной Леандер посеял роковые недоразумения, а его мотивация была отнюдь не только защита, но прежде всего ревность. Врать Сеппо стало для меня почти привычкой. Тем сложнее было найти подходящие слова и всегда, как я только хотела начать что-то говорить, мое сердце снова делало свои идиотские скачки.

– Это не разговор, это молчание, – заметил Сеппо объективно после нескольких минут и получил толчок моим правым локтем. – Только лишь хотел указать тебе на это, – добавил он ухмыляясь. – Молчание тоже хорошо.

– Да, возможно. Но мне нельзя сейчас этого делать. Мы слишком долго молчали ...

– Ты молчала, Катц, а не мы. Ты пряталась, в твоем странном швейном братстве, в киоске, в столовой ...

– Потому что я должна! Я должна делать все это дерьмо! – воскликнула я раздраженно. – Швейном братстве, очень смешно, это мое наказание от господина Рюбзама! Я себе этого не выбирала.

– Да, но разве он также обязал тебя смотреть на нас так, будто мы чужие? Нет, не так ли? – Голос Сеппо звучал не сердито, не обиженно, но его прямота заставила меня вновь хватать ртом воздух.

– Это вы так на меня смотрели! Это исходило от вас, и это было уже так, прежде чем меня послали в Америку ...

– Помедленнее, сладкая. – Сеппо положил одну ногу на другую и повернулся в мою сторону, чтобы посмотреть на меня, но я сделала вид, будто отслаивающаяся краска на скамейке интересовала меня больше – поведение, которые он и другие ребята демонстрировали мне в течение многих лет. Все было интереснее, чем человек, который сидел перед тобой – прежде всего, если у того был не тот пол, как у тебя.

– Паркур это светлый, чистый спорт, такой – ну такой, который содержит определенные принципы. Это означает, что ты уважаешь других людей, не воруешь, не пьешь и не куришь. Ты все это растоптала. Таким образом, ты не только себя ввергла в неприятности, но нас всех. Это передается, понимаешь?

– Ты ничего не знаешь, – прошипела я и почувствовала, как мои глаза наполнились слезами. – Меня обманули, тот человек, которой мне больше всего нравиться. Нет, которого я люблю. Он подложил мне все эти вещи, чтобы меня отправили в США, потому что я должна была там что-то для него сделать – но я ничего этого не знала! Я была невиновна!

– Но «Клайне файклинги»* Яннника ты выпила сама и совершенно добровольно позволила сделать ему себе засос. К этому тебя никто не принуждал. Кроме того ... это уж довольно приключенческая история, что ты мне тут рассказываешь, не находишь?

*Алкогольный напиток с водкой и ароматом инжира, с содержанием алкоголя в 20 процентов, переводится как маленький трус.

– Да, нахожу, – ответила я слабо и почувствовала ясно, что начну плакать, если продолжу говорить. – Я тоже так считаю. Но это не было приятной поездкой. Я чуть при этом не умерла, насчет змеи – это не сказка!

Для доказательства и чтобы отвлечь от моих слез, я засучила штанину вверх и протянула Сеппо мою ногу. Шрам от укуса еще четко выделялся. Также кожа вокруг раны была все еще окрашена голубоватым цветом. У меня даже было такое впечатление, что она снова выглядела хуже, чем сразу после выздоровления.

– Святое дерьмо, – прошептал Сеппо и осторожно коснулся ее кончиком пальца. Я вздрогнула, потому что они были холодными и дотрагивались до меня нежнее, чем я считала бы возможным. – Еще болит? Извини, я ...

– Нет, все в прядке. Больше не болит. Но было больно. И кстати то, что случилось с Янником, было отвратительным. В тот вечер я каким-то образом хотела выбраться из своей жизни. Убежать от всей этой враждебности и подозрения и вы ... вы так обособились от меня ...

– Люси, это была вечеринка для парней, ты не была приглашена.

– Вечеринка для парней с девчонками! А именно с девчонками, с которыми вы зажимались ты и Сердан, а Билли курил! И алкоголь там тоже был. Но я должна быть черной овцой? Да?

Торопливо я опустила штанину снова вниз. Если Сеппо сейчас коснется меня, то заработает пощечину.

– Овечкой возможно. Остынь, Катц, настолько бурно это не было. Да, там были девчонки, но только ... что же. – Он сделал неопределенный жест рукой. – К ним у нас не такие высокие требования, как к тебе. Это были просто девчата для расслабляющего вечера. Ты – ты ...

– Я предупреждаю тебя, Джузеппе, – пригрозила я с негодованием. – Попробуй сказать сейчас что-то не то!

– Нет, Катц, в этом нет ничего плохого! Для нас у тебя совершенно другой статус, ты трейсер! Мы не хотели втягивать тебя в такие вечеринки, это не для тебя. Потому что тогда случается именно такое дерьмо, как с этим Янником ... Но он получил свое, не только от Сердана.

Сеппо гордо кивнул, как будто вспомнил прошлые подвиги, жест, который обычно я видела только у Леандера.

– Только не говори, что ты ... Сеппо ...

– Он больше не сделает такого. Это ведь главное, не так ли? Люси, ты должна сортировать. Есть мужские вещи, есть женские, а есть паркур.

– Неправильно, Сеппо, – ответила я резко. – Паркура больше нет. Я знаю, что вы больше не тренируетесь. Вы больше не в парке Мира. Если бы я пошла туда, то была бы одни. Fab5 умер.

Застонав, Сеппо провел рукой по лицу.

– Да, возможно, но ... – Но за «но» ничего не последовало. – Правильно, – признал он, после того, как подумал. – Его больше нет.

Я вытерла те немногие слезы с щек, которые не была в состояние предотвратить и шмыгая носом вздохнула. О, как мне хотелось бы услышать другой ответ. Что-то, что дало бы мне надежду.

– Значит, и меня для вас тоже больше нет. Не так ли? – Теперь это прозвучало мелодраматично, как в плохой любовной серии, но мое сердце при этом истекало кровью. – Давай займемся снова паркуром, Сеппо, пожалуйста. У нас хорошо получалось. И еще получиться! Я хочу снова выходить и тренироваться и ...

– Будь честна, Катц. Многое изменилось, и будет меняться снова и снова. Ты действительно хочешь еще после обеда ходить в парк Мира и подтягиваться на турнике? На детской площадке? Эй, я серьезно – ты этого хочешь?

О да, теперь я понимала предупреждение Леандера. Чем больше Сеппо говорил, тем беззащитнее и более израненной я себя чувствовала – потому что догадывалась, что он говорил правду. Он был честен, не осознавая этого. Он интуитивно сказал именно то, чего я не хотела признавать.

– Нет. Может быть, не там. Но – мы никогда не могли делать это свободно и как настоящие друзья, всегда что-то было между нами. Сначала я должна была бороться за то, чтобы вы меня признали, позже наши родители сошли с ума, потом ...

– Люси, не плачь. Не нужно. Иди сюда, ты упрямица ... – Сначала Сеппо осторожно потянул меня за рукав, как будто я действительно могла поцарапать ему лицо моими когтями, потом он немного смелее взял меня за локоть и, в конце концов, посадил с игривой легкостью к себе на колени. Вот она снова, его изначальная сила, которая мне всегда в нем нравилась.

– Это ведь больше невозможно. Билли переезжает, я начинаю обучение, Сердан переходит в гимназию и у нас почти больше нет времени и кроме того ... кроме того он ... собственно ты об этом уже знаешь?

О нет. Снова одно из этих намеков о Сердане. Что только за этим стоит? Упрямо я покачала головой, моя щека прижата к широкой груди Сеппо, в то время как он, оберегая, обнял меня за плечи.

– Ладно. Он – он занемог. По-настоящему.

– Он болен? – спросила я испуганно. – Неужели неизлечимо болен? – Сеппо от смеха затрясся.

– Ну, то, что он устраивает, действительно выглядит так, как будто немного приболел. Но не бойся, Люси, не в этом смысле. Он влюбился.

Я в тот же момент замерла и затихла, так что могла слышать, как бьется сердце Сеппо. У Сердана была девушка? Он что, был все-таки снова вместе с этой Леной, которую я отпугнула из-за моей пьянки? Я думала, с этим было покончено!

– Катц? Ты еще дышишь?

– Я ... – Вопрос Сеппо был обоснован, я действительно перестала дышать. Оглушено я снова начала делать это, но теперь любое движение причиняло боль в горле, как будто я затягивала в легкие яд. Я решила больше не слазить с коленей Сеппо, пока это не прекратиться.

– Нет, я этого не знала – Лена? – Сеппо покачал головой, при этом его подбородок провел, шурша по моим волосам.

– Нет, ее зовут Дэниз. Симпатичная и у нее голова на плечах. Они подходят друг другу. Но он ... он пообещал ей больше не заниматься паркуром.

– Что? – Я закричала так громко, что птицы вокруг нас замолчали. Сеппо тоже вздрогнул. Но я уже спрыгнула с его коленей, плевать на ядовитый воздух и боль в легких. Хотя он не был ответственен за решение Сердана, я больше не хотела быть с ним рядом.

– Он не может иметь это всерьез! Что за паршивый предатель!

– Он не предатель. Она боится, что с ним что-то случиться, просто она его любит ...

– Да она ведь его вовсе не знает! Эта фифа вообще знает, что такое паркур? Да? У нее есть об этом представление?! – Несколько прохожих повернулись в мою сторону, но я проигнорировала их. Теперь болели не только сердце и легкие, вся верхняя часть моего тела горела. Большая любовь, обещание, никакого больше Fab5 – это все не может быть правдой!

– Мы догадывались, что ты съедешь с катушек, когда мы тебе расскажем об этом. Поэтому ...

– Ты – задница! – Закашляв, Сеппо выдохнул, так как я ударила его кулаком в желудок, как в старые добрые времена – только немного сильнее.

– Люси, я думаю, я должен тебе кое-что сказать и каждое слово, что скажу, будет серьезно! – Сеппо встал и взял меня за плечи, не причиняя мне при этом боли. Я могла бы убежать, вырваться, но что-то заставило меня выслушать его. – Времена меняются. Вещи проходят. Ты ведь тоже изменилась. Для меня паркур был компенсацией к происходящему дерьму дома, он был для меня свободой, но теперь у меня итак есть свобода, в любой час, я сам над этим работаю, забочусь о своей жизни – и это лучше. Кроме того я всегда хотел возиться с машинами. Теперь я могу наконец это делать. Это неплохо или неправильно, просто это так! Баста!

Я больше ничего не говорила, потому что опять плакала. А ревя кричать было глупо. Тогда лучше вообще никакого сопротивления. Всхлипывая, я отвернулась от Сеппо. Я хотела все это забыть, быстро и навсегда. Откровенные разговоры были с сегодняшнего дня вычеркнуты из моей жизни. Одно предложение было убийственнее другого, а у меня нечего не было, чтобы защитить себя от них.

– Я же люблю тебя Люси, – услышала я утешающий голос Сеппо, проплывший сквозь вечерний ветер, но он больше не достиг моего сердца.

Что-то во мне умерло ,и я точно знала, что это никогда больше не возродиться.

Глава 9.

Сансара

В этот раз песнопения Леандера, которые он каждый вечер напевал, сидя спиной ко мне, не могли меня успокоить, а также они не могли развеять мои мысли. Вместо этого я беспокойно ворочалась с одной стороны на другую и пыталась забыть находящуюся во мне боль, но она становилась с каждой минутой все сильнее, пока я не сдалась и начала снова плакать. Этот плач не проходил просто, как судорога, против которой был бессилен. Его интенсивность нельзя было сравнить с плачем от испуга или страха или обиды – когда я плакала из-за таких вещей, что в любом случае было редко, тогда лишь коротко.

Нет, это было похоже на тот плач, который охватил меня, после того, как Леандер упал в крепостной ров и я не знала, переживет ли он свои ранения – только теперь это происходило без какой-либо надежды. Я больше не могла представить себе мою жизнь. Любой новый день казался бессмысленным. Я не верила ни в то, что Леандеру удастся тройной прыжок, ни в то, что наша паркур-группа снова соберется вместе.

Ни Леандера, ни трюков с ребятами – вместо этого орущий ребенок, запах полных подгузников и нервные родители, которые скорее всего больше не будут меня замечать. Я не хотела эту жизнь, но судьбу видимо это совсем не интересовало.

Больше всего мне причиняло боль решение Сердана. В присутствие Сеппо я уже упомянула, для меня это было предательством. Он бросил все ради одной девчонки? Было много причин не заниматься паркуром, но девчонка никогда не должна быть одной из них. Каким же он стал подкаблучником? Или все ребята становились рано или поздно такими, как он – когда их гормоны начинали сходить с ума, забывали, что имело значение прежде? Также своих лучших друзей?

– Люси ... Я не могу так петь.

– Тогда прекрати со своей вечной катавасией! – набросилась я на Леандера, шмыгнув носом и повернулась на другую сторону. – Мне все равно надоело! Перестань и все.

– Этого я не могу сделать, – ответил Леандер замкнуто и потянулся, так что его плечевые суставы начали трещать. Окно над ним было открыто и как будто его поднятые вверх руки означали сигнал, ворона скользнула из чистой пустоты к нам вниз и беззвучно опустилась на его плечо. Ласково она коснулась его щеки своим огромным, черным клювом.

– Теперь у тебя действительно есть птица* ... – Я прижала мой лихорадочный лоб к подушке. – Убери ее, пожалуйста. Я не могу держать ворону у себя в комнате. – Мой голос звучал апатично, хотя я чувствовала в себе беспокойство, которое постоянно теребило и встряхивало мое сердце. Бессмысленное средство моего тела против этого был плач. – Как она вообще сможет нам помочь?

* Это выражение означает также ты чокнулся.

– Не при тройном прыжке, – ответил Леандер поучительно. – А после него. – Я услышала как он посадил ворону на крышу, что-то ей прошептал, а она с воркующим звуком ускакала прочь. Но окно он оставил открытым.

– После него? Почему это после него? – Он что, между тем уже тоже думал, что прыжок нам не удастся и поэтому ему нужен был достойный спутник в мир мертвых?

– Подумай сама – я вдруг буду здесь, как человек, но не смогу предъявить семью, происхождения, ничего ощутимого. Только тебя. Это так безумно. Мне нужен друг. Никто не будет мне верить, если у меня не будет друга. Кроме тебя, должен быть еще кто-то, кто мне доверяет.

– И ты думаешь ворона здесь подходящее решение? – ответила я иронично.

– Собаки в этом доме к сожалению не имеют слишком большого шанса на выживание, – ответил Леандер сухо, что только усилило мои рыдания. Мне все еще так не хватало Могвая. – А любое животное побольше, о котором нужно заботиться, было бы автоматически твоим животным, потому что оно броситься в глаза твоим родителям, не так ли? Я мог выбрать только такое животное, которое живет на улице, и о котором твои родители ничего не заподозрят. Поэтому ворона. Она можно сказать сама себя предложила.

– Конечно. – Наш абсурдный разговор совершенно меня не удовлетворил и утешить он тоже меня не мог. Ничего, что Леандер говорил или объяснял, имело достаточно силы, чтобы побороть неистовство в моей груди. Так что я сдалась и повернулась ревя на другую сторону, отвернувшись от Леандера.

Если он начнет сейчас снова петь, то я убью его.

– Шери ... – То что матрас просел, подсказало мне, что он сел рядом со мной. Но он не коснулся меня. – Это что, действительно так плохо?

– Да, плохо! – воскликнула я вспыльчиво. – Все рушится! Это даже хуже чем кризисы прошедших лет вместе взятые! Я бы хотела, чтобы у нас был дурацкий запрет на паркур от наших родителей, но только не это ... Fab5 больше не существует, Леандер! Все кончено. Ребята больше не хотят.

А одна я не хочу тренироваться. Паркуром занимаются вместе или же вообще не занимаются. – Я села и высморкалась, потому что почти больше не могла произносить членораздельно слова. В лежачем положение слезы забили мне нос и текли вниз по горлу. – Они все оставили меня на произвол судьбы.

Леандер только улыбнулся, утонченное, знающее выражение вокруг его рта и расслабленно выдохнул.

– Сансара.

– Что? – Застонав я провела по взъерошенным волосам. Сейчас что, начнется новая духовная лекция?

– Все проходит. Изменяется. Умирает. Формируется заново. Ничего не остается. Вечный круговорот – сансара. – Леандер нарисовал закорючки в воздухе и я заметила, что его обычно такие бурные движения выходили равномернее и спокойнее. При этом он выглядел не возбужденным, а очень уверенным. – Это жизнь. Ты ведь тоже меняешься.

– Что скажи на милость так уж сильно изменилось во мне? Я все еще Люси и я хочу ей и остаться!

– Иди сюда, – попросил меня Леандер, взял за руку и так долго за нее тянул, пока я не соизволила встать и последовать за ним к зеркалу на моем шкафу. – Посмотри на себя.

Мне понадобилось какое-то время, пока я заставила себя сделать это, потому что догадывалась, что мой вид был не слишком ободряющим. Я не ошиблась. Глаза смотрели на меня, красные и опухшие, уголки губ образовали горькие складки, но больше всего меня задели страх и следы размышления в моем взгляде. Так раньше я никогда не смотрела. Но остальное? Как всегда.

– Посмотри точнее. – Леандер коснулся нежно моих бедер, потом волос, щек, шеи. Короткие подталкивания, которые казались прохладными и заставили меня быть более внимательной.

Потребовалось пару минут, пока я не начала понимать, что он имел в виду. Я не слишком выросла с нашей первой встречи, но мои брюки сидели по-другому, чем раньше. Больше не так мешковато, под ними моя попа вырисовывалась изящным изгибом, когда я поворачивала бедра в сторону.

Кроме того я скомбинировала их с моим собственным, созданным мной поясом, на котором были прикреплены несколько заклепок и металлических люверсов, звеневшие при каждом шаге. Подобно тому, как браслеты бабушки Анни. Мне нравился этот звук – но носила бы я что-то подобное раньше? Никогда.

Также и моя черная футболка была намного уже чем те, которые я одевала раньше. Она подчеркивала мою узкую талию и недвусмысленно показывала, что и у меня медленно росла небольшая, круглая грудь. Моя шея стала длиннее и казалась очень тонкой под моим бледным, заплаканным лицом.

И даже если мои волосы были как и раньше короткими – после поездки в США они начали завиваться, так что я утром использовала гель Леандера (что в глазах моих родителей так и так был моим), чтобы по крайней мере немного привести их в форму. С намеком на боковой пробор. Пробор, который делали только девчонки. Кроме того я начала красить ресницы коричневой тушью – краска, которая теперь темными полосами бежала по щекам. То что я видела не было красивым, но это в самом деле образовывало другую картину, чем раньше.

– Ты стала маленькой мадам, – пробормотал Леандер и вытер мне большим пальцем следы от туши. – Еще один два года и нам придется запирать тебя здесь, потому что ребята будут бегать за тобой толпами.

– Пффф, – сказала я качая головой, но Леандер снова показал свою изящную, минимальную улыбку и встал позади меня. Какими же мы были разными. Он со своей снова загорелой кожей, длинными волосами и двухцветными, горящими глазами. И все-таки – каким-то образом мы подходили друг к другу.

У нас у обоих был свой собственный стиль, да именно так. Во всяком случае это была благосклонная формулировка того факта, что каждый из нас, на свой собственный манер, никуда не вписывался. В прошедшие месяцы я спонтанно изменила и оживила свою одежду, как мне взбрело в голову, но я никогда не замечала, как творчески и нетрадиционно я при этом действовала.

Раньше я бы не решилась выйти в этом облачение на улицу. Это была согласованная, но также очень провокационная смесь из спортивной одежды, панка и стиля манга.

– Все это видят и ребята тоже, Люси. И чтобы внезапно не влюбиться в тебя, они идут своими путями. Каждому нужна своя жизнь. Характерная для них. Счастье никогда не найдешь в других. Только в самом себе. У тебя для этого есть все, что нужно. Толковая голова, сильное тело, мужество и ... – Его улыбка превратилась в ухмылку, о которой я не знала, как мне ее понимать. – Большое сердце.

– Пффф, – снова сказала я, в этот раз однако не так пренебрежительно. Теперь я вдруг поняла, что пока в моей голове блуждало как смутная альтернатива, вероятно действительно будет моим путем.

Дизайн одежды, не для крупных корпораций, не как колесико в механизме, нет – Когда-нибудь я открою свой собственный магазин, может быть с одним или двумя работниками, не больше. Уличная одежда для трейсеров, брейк-данс танцоров и скейтеров. Так я всегда смогу быть по-близости от паркура. Это будет не прощание, а дополнение.

И может быть – может быть Леандер, после того, как станет человеком, будет со мной тренироваться, иногда?

– Кем ты собственно хочешь стать? – спросила я робко. – Какой аттестат ты себе сделал?

– Окончание гимназии конечно. Французской. Но они уж точно признают его здесь. Кстати мне – ну, если все сработает, мне 18 лет. Лишь информирую тебя об этом.

Я сглотнула. На три года старше меня – и старше моих ребят. Он будет самый взрослый среди нас. Это было сложно представить, но одно я должна была признать: Он между тем выглядел уже как восемнадцатилетний, даже если большую часть времени вел себя как четырех.

Я знала, что он регулярно брил себе грудь и подбородок, а его голос стал еще грубее и глубже.

– По другому нельзя, шери. Я должен быть совершеннолетним, чтобы меня никто не мог засунуть в детский дом. Не то они смогут делать со мной, что захотят.

– Ты прав, – ответила я хрипло. Об этом я еще совсем не думала. Он должен во всех отношениях решать за себя сам. – И ... если тебе больше не нужно ходить в школу, тогда ...?

– Я еще точно не знаю. – Леандер поднял плечи вверх и снова опустил их, не отрывая взгляда от нашего общего отражения в зеркале. – Мне бы хотелось помогать другим людям. Полагаю, это в моих генах. Я хочу давать им мою ангельскую энергию. Немного от нее еще есть и останется. Иногда я думаю ... – Он медленно поднял свои руки вверх, как будто это крылья и вытянул их в стороны. При этом его тонкая футболка обтянула грудь.

Внезапно, нежная теплота прокатилась от моей шеи по позвоночнику до самого копчика. Было такое ощущение, что она исцеляла, как приветливое поглаживание света.

– Да, я думаю все существа носят ее в себе, как люди, так и охранники. Мы охранники, тоскуем по тому, чтобы стать человеком, а вы люди тоскуете по ангелам.

– Ангелам? – Я вопросительно повернулась к нему. Его голубой глаз казался, не отражаясь в зеркале, таким светлым и интенсивным, что я почувствовала себя почти ослепленной. Зеленый напротив был темнее и мягче, чем когда-либо. – Ты говоришь об ангелах?

Он опустил свои густые ресницы.

– Что же, я не смог пройти мимо них, когда рылся в библиотеке. Сначала я хотел при чтении не обращать на них внимания, но потом – я имею в виду, они есть в каждой вере, каждой культуре, прежде всего духи-хранители и помогающие существа света и у них везде есть более красивые имена, чем наше Sky Patrol. Что на самом деле является только человеческим термином ... – Теперь его жестикулирование стало снова немного более подгоняемым и мне пришлось увернуться от края его руки, чтобы не схлопотать удара. – Наше звуковое имя для этого тоже не красивое, а жесткое и мощное. Режущее. Как алмазный меч.

Снова я уклонилась, так как Леандер подчеркнул слово меч подходящим движением.

– Но мы должны быть такими, как остро заточенные мечи, которые разрывают темноту, чтобы позволить литься свету, да, мы должным быть такими! – На всякий случай я отступила на шаг в сторону.

Руки Леандера были теперь настолько же опасны, как лопасти вышедшего из под контроля вертолета.

– Это то, чем мы можем вас спасти и защитить. Я этого никогда по-настоящему не понимал, мне казалось это безжалостным, но в такой момент нам нельзя человечить! Это забирает у нас нашу силу! Если мы будем обращать внимание на ваши чувства и учитывать их, тогда – мы были бы потеряны и вы вместе с нами.

Тогда мы ничего не могли бы для вас сделать. Мы должны быть такими, как мы есть. Но это говорит за вас, что вы все-таки представляете себе красивых, нежных и изящных существ, с милой улыбкой на лице, длинными волосами и заботливыми жестами. Это то, что делает вас людьми. Ваша надежда и ваша тоска по любви. Только это ... то, что мы делаем, собственно тоже ничто иное, как любовь. Понимаешь? – Обессиленно я покачала головой.

– Не здесь. – Я положила свою руку на лоб. – Здесь возможно немного. – Теперь я положила ее на свое сердце и с удивлением поняла, что боль в нем уменьшилась.

– Все едино. Весь космос. Люди, ангелы, животные – души. В этом есть смысл. В энергии биополей мы похожи. Но материально я хочу теперь быть человеком и испытать все человеческое.

Я подумала о том, стоит ли мне все записать, а позже посмотреть в интернете то, что непонятно, но я была почти уверенна, что таким образом мало что узнаю. Так что я позволила Леандеру просто говорить дальше; его все равно больше не возможно было остановить.

– Я также думаю, что мы охранники должны время от времени пытаться сделать это и что Гуннар и я были не первыми, а также останемся не последними. Иногда нам нужно поменяться местами, чтобы не забыть, что значит быть человеком – что это действительно означает, плакать и испытывать грусть, голод и страх. А также другие неприятные вещи, которые характеризуют вас людей. – Леандер сделал всеобъемлющий жест обеими руками, которые при этом грубо обрисовали мое тело и сделали это отнюдь не лестно. Merci beaucoup (франц. большое спасибо) , подумала я кисло. – Это мое призвание. И это лучшая школа, чем любое элитное подразделение Sky Patrol. Земля это моя планета для обучения.

– Ты теперь закончил? – спросила я подчеркнуто подобострастно, когда он сделал паузу в несколько секунд и попыталась при этом переиграть, как сильно меня потрясли его изложения. Он размышлял не только о тройном прыжке, но о гораздо большем – мои уроки этики были по сравнению с этим махание пакетиком чая в мелкой чашке. Даже бабушка Анни (с которой он провел явно слишком много времени) не могла с ним сравниться.

– Не совсем, – лишил меня Леандер надежды на передышку после двух шагов к окну, двух к письменному столу и элегантно запрыгнув именно на него. Письменный стол был для него что-то наподобие кафедры для пастора или завтрака для папы.

– Ты чувствуешь утешение, не так ли? Сейчас в этот момент и благодаря нашему разговору, моей поддержки, моих слов? – Я не кивнула, не дала ответа.

Леадер принял это за согласие – и так оно и было.

– Мы только что сделали крюк на нашем пути. Это не хорошо. Я прислушался к твоему горю, теперь сила должна быть заново восстановлена. Мы потеряли время.

– Но иногда это необходимо! – возразила я, хотя собственно понятия не имела, о чем он говорил. – Как в паркуре. Ты же знаешь, в паркуре пробегают расстояние от А до Б, наиболее эффективным способом и преодолевают препятствия, вместо того, чтобы избегать их.

– D’accord (франц. согласен), – подтвердил Леандер кивая. – Совсем не плохое сравнение!

– Тогда, как бывший охранник, ты должен лучше всего знать, что иногда бывает разумнее обойти препятствие, потому что еще не можешь преодолеть его и сломаешь себе шею, если попытаешься.

Поэтому лучше крюк. Он ... – Я фыркая замолчала, когда заметила веселую ухмылку Леадера.

– О да. И ты была королевой крюков. Люси, ты скорее сломала бы себе шею, вместо того, чтобы сделать крюк! Теперь же ты делаешь крюк из-за пары эмоций?

– Пары? – защищалась я с негодованием. – Я убита горем! Мне больно!

– Но из-за этого не умирают, а теперь ... – Леандер сделал короткую паузу, когда заметил, как я поникла. О, ощущение было очень даже таким, как будто я изнутри загибаюсь.

– Мы не можем себе этого позволить, шери. Мне нельзя было реагировать на твое горе. Вообще нельзя. Почему ты думаешь я пою здесь каждый вечер? Хм? Чтобы не позволить тебе себя отвлечь, твоими заботами и горем. И чтобы – нет, этого тебе не нужно знать. Нельзя знать, – исправил он себя усердно. – Merde (франц. дерьмо), я слишком много говорю ... mon dieu (Боже мой) …

– По крайней мере ты это хоть раз заметил, – издевалась я. – Значит впредь ты опять будешь изображать этот номер «мне все равно»? Это ведь проще, не так ли? Ничего не чувствовать.

Леандер поднял свои веки и его глубокий взгляд сразу же лишили меня негодования. Но как только я попыталась в него погрузиться, он опять окутал себя своей обычной неприступностью.

Я почти могла слышать, как он отстранился от меня и снова начал воздвигать между нами явную, холодную стену. Тем не менее он продолжил говорить и в его голосе я нашла последний намек на любовь и тепло.

– Как ты думаешь, почему Витус такой хороший охранник – ты же помнишь, моего двоюродного брата? – О, как я могла когда-нибудь забыть об амебе ... ? Конечно же я помнила. – Он отключил любые личные отношения к своим клиентам. Он больше ничего из этого не видит, плачут ли они или смеются, бояться или радуются. Он действует исключительно через свое высшее сознание, свою интуицию. И таким способом он спас тебе два раза жизнь. Когда мы предположительно кажемся далекими и холодными, мы к вам ближе всего. Если мы не будем такими и позволим увлечь себя ... – Леандер придал своей руке форму пистолета и приставил ее к виску. – Тогда все кончено. Подумай о Кеннеди ... Наверное его охранник увлекся царящим настроением и его харизмой. Он ему слишком нравился. Или его жена. А потом ... краткий миг невнимательности, допущение крюка, и может быть уже поздно. Сейчас тебе нужно бороться. Я больше не могу заботиться о тебе человеческим образом. До назначенного для я связан с тобой только другим способом. Невидимым.