Текст книги "Я хочу на тебе жениться"

Автор книги: Бетти Райт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

9

В субботу выдался чудесный весенний день. Небо над Нью-Рошеллом полыхало голубизной, воздух прогрелся так, что люди разгуливали по улицам без пиджаков и жакетов, а некоторые мальчишки на берегу пролива Лонг-Айленд уже пытались залезть в воду и окунуться.

С утра Кэтрин вывезла Энни на огромную зеленую поляну, выходившую к прибрежным скалам, и они вдоволь нагулялись босиком по свежей траве и чистому золотистому песку у самой воды. Девочка, визжа от удовольствия, как метеор прыгала через маленькие канавки и ямки, лазила по низким скалам, и ее матери приходилось всюду поспевать за ней, чтобы не дать случайно шлепнуться и расшибиться. Казалось, после такой физической нагрузки она должна была устать, но все получалось наоборот: женщина ощущала в себе необычный прилив сил, какой-то молодой энергии, и всю ее переполняло ликующее ожидание предстоящего гала-приема в доме Роккаттеров.

Вернувшись с прогулки, Кэтрин покормила Энни, потом уложила ее в кроватку, а сама, перехватив чашечку кофе с бутербродом, занялась самыми неотложными домашними делами, пока девочка не проснулась.

Но переделать все дела ей не удалось: не прошло и двух часов, как в наружную дверь позвонили. Это был посыльный, он вручил ей коробку, перевязанную красивой атласной лентой. Расписавшись в сопроводительном журнале и поблагодарив служащего за доставку, она внесла коробку в комнату, поставила на диван и увидела прикрепленный к ней маленький конвертик с названием одного из известнейших в Нью-Йорке магазинов дорогой женской одежды. Вскрыв конверт, Кэтрин обнаружила в нем открытку и сразу узнала почерк Джеймса: «Не прекословь. Просто носи на здоровье».

Развязав ленту, она открыла коробку и ахнула. В ней лежал вышитый бисером жакет из шелка персикового цвета, а под ним – такого же цвета безрукавное платье трапециевидной формы, отделанное чистейшей воды органзой. Не вытерпев, женщина тут же надела платье и подошла к зеркалу; у нее вырвался вздох восторга. Ей никогда в жизни не приходилось видеть такого красивого платья. И оно подходило ей по размеру так, будто было сшито на заказ специально для нее.

Кэтрин взглянула на часы: в ее распоряжении оставалось еще четыре часа. Если не тянуть резину, она успеет принять ванну до того, как проснется Энни. Няня должна прийти в пять, так что до шести часов, когда приедет Джеймс, у нее еще останется достаточно времени, чтобы полностью привести себя в порядок. Гала-прием был назначен на восемь, но до этого часа, как предположила Кэтрин, ее босс, по всей видимости, решил реализовать с ней какую-то дополнительную программу.

Джеймс явился точно в назначенное время. В безукоризненно подогнанном смокинге, с гладко зачесанными назад волосами и слегка острым ароматом одеколона он производил потрясающее впечатление.

– Добрый вечер, – поздоровался Джеймс.

О боже, даже тембр его голоса был сегодня необыкновенно красив. Она хорошо знала этот тембр и за последние несколько недель успела привыкнуть к нему. Но в этот вечер его голос казался каким-то особенным. Он звучал глубже и, может быть, глуше, загадочнее. Она понимала, что это была просто игра ее воображения, но голос Джеймса действовал на нее так, будто он скользил по ее нервам, как скользило по бедрам подаренное им платье.

В этот момент в комнату вбежала только что проснувшаяся Энни. Увидев Джеймса, она смело подошла к нему и вдруг сделала движение, удивившее Кэтрин. Девочка протянула вперед ручонки и вопросительно заглянула в глаза гостю. В свою очередь мужчина вопросительно и несколько смущенно посмотрел на хозяйку дома.

– Она хочет, чтобы ты взял ее на руки, – пояснила Кэтрин.

– В самом деле?

– Да. И должна тебе заметить, что, хотя Энни у меня очень общительная, она не пойдет на руки к каждому.

Очень осторожно Джеймс поднял Энни на руки и сказал:

– Ну, теперь я готов выполнять ее дальнейшие распоряжения.

– На сегодня вполне достаточно, – сказала Кэтрин и позвала приходящую няню, чтобы та унесла девочку в детскую комнату.

Попрощавшись с Энни и няней, Джеймс и Кэтрин вышли из дома и направились к лимузину, около которого их ожидал его личный шофер. С этого момента вечер обрел для нее сюрреалистические формы. Шампанское в лимузине, ужин в шикарном ресторане, а затем кофе и десерт в бистро в самом центре Манхэттена. Ее слух ласкала музыка Рахманинова, когда они ехали в лимузине, звуками струнного квартета она наслаждалась в ресторане, а переливы джаза томно доносились до нее в бистро… Она чувствовала себя так, будто перенеслась совсем в другой мир.

– Если быть честным, говорить с тобой всегда доставляет мне какое-то фантастическое удовольствие, – сказал Джеймс и попросил у официанта бистро чек. – Ты смотришь на вещи под таким необычным углом зрения. И меня это просто интригует.

Кэтрин вдруг почувствовала себя так, будто ей вонзили нож в сердце. Медленно поставив чашку кофе на стол, она уставилась на своего элегантного спутника и спросила:

– Ты имеешь в виду под углом зрения, необычным для твоего сословия?

Мужчина, казалось, окаменел, и женщина поняла, что выдвинула перед ним ложный довод. Мягко и в то же время едко он сказал:

– Нет. Я имею в виду под уникальным углом зрения.

– Джеймс, позволь мне дать тебе небольшой намек. В сегодняшней Америке живут миллионы родителей-одиночек. Так что я среди них не выделяюсь какой-либо уникальностью.

– Возможно, ты права, но я имел в виду прежде всего тот факт, что ты не боишься меня. Ты не воображаешь меня каким-то божеством, как это делают иные невдумчивые служители прессы, и одновременно я не вызываю в тебе никакого страха. Ты называешь вещи своими именами и способна напрямую сказать мне, что я в чем-то не прав, если так считаешь.

Искренний тон его рассуждений только усугубил ее стыд от мысли, что она напрасно попыталась уличить его в каких-то лживых доводах.

Официант подал Джеймсу чек, и несколько минут спустя они уже были на пути к месту проведения гала-приема.

Судя по числу лимузинов, стоявших вокруг импозантного трехэтажного здания, гостей съехалось уже немало.

Поднявшись по лестнице на просторную веранду с колоннами и войдя в танцевальный зал, они тут же растворились в море знакомых, полузнакомых и совсем незнакомых людей, и их тотчас захлестнул веселый гвалт приветствующих друг друга или знакомящихся посетителей.

Представив Кэтрин дюжине встретившихся им гостей, Джеймс наконец обнаружил свою мать и подвел к ней свою спутницу. Миссис Табита Роккаттер была подчеркнуто вежлива, когда сын называл ей имя и фамилию своей новой знакомой, но, как только он закончил фразу, она тотчас, извинившись перед Кэтрин, отвела его в сторону и стала о чем-то с ним шептаться. До слуха Кэтрин донеслись слова «секретарша», «подружка», «упущенные возможности».

Когда он вернулся к ней, женщина заметила, что его губы были плотно сжаты.

– Босс получил головомойку, не так ли? – спросила Кэтрин, стараясь как-то разрядить напряженную атмосферу.

– Нечто вроде того. – Джеймс ухмыльнулся, уловив ее юмористический тон. – Моя мать почувствовала себя обиженной девочкой: я, видишь ли, мог бы привести на такой прием спутницу с более ощутимым донорским потенциалом…

– Послушай, ведь у меня в кошельке припрятана двадцатидолларовая купюра. – Она задорно улыбнулась. – Может быть, мне лучше сразу внести ее в фонд устроительного комитета проходящего мероприятия?

Джеймс громко расхохотался, привлекая к себе любопытные взгляды находившихся поблизости гостей. Кэтрин ничуть не стеснялась своего положения на иерархической лестнице, чем вызывала искреннюю симпатию со стороны босса.

– Могу предложить маленькую ознакомительную экскурсию по дому, или ты предпочитаешь потанцевать? – спросил он.

– Ты меня ставишь перед трудной дилеммой. И все-таки я выбираю экскурсию, если ты не против.

– Ничуточки. Сюда, пожалуйста, – сказал Джеймс и взял ее под руку.

Они направились вверх по причудливой лестнице, очень похожей на ту, что она видела в знаменитой киноклассике «Унесенные ветром»; он поддерживал ее под локоть, и, когда его пальцы слегка сжимали ее руку, женщина начинала вся дрожать.

На самом верхнем этаже, в самом уединенном крыле особняка, Джеймс подвел Кэтрин к массивной дубовой двери, открыл ее, включил в комнате свет и, пропуская спутницу вперед, сказал:

– Это наша семейная библиотека.

Просторная комната была обставлена в дорогом античном стиле, и все в ней – высокие шкафы с книгами, дубовые столы, кресла и внушительных размеров кожаный диван у задней стены – было расставлено с тонким вкусом и содержалось в безупречной чистоте.

– Я должна сделать тебе одно признание, – сказала Кэтрин, разглядывая толстые старинные книги на застекленных полках. – Когда мы впервые встретились с тобой на том собеседовании, я была одной из тех глупых женщин, которые считали тебя неким божеством. До нашей встречи я много читала в прессе о тебе, о вашей семье, и ты представлялся мне каким-то нереальным, неземным человеком. Затем, когда я начала работать твоей помощницей, мое мнение о тебе стало изменяться.

– В хорошую или плохую сторону?

– Определенно в хорошую. – Они медленно направились мимо столов вглубь комнаты. – Просто мне хочется, чтобы ты знал: работая рядом с тобой, я получала замечательный жизненный опыт, и я благодарна тебе за то, что ты предоставил мне такой шанс. Поскольку скоро на работу возвращается миссис Марджери, я решила не откладывать и высказать тебе такое признание. Кто знает, позволят ли обстоятельства сделать мне это потом?

Женщина остановилась у стены, где висела картина Ренуара, изображавшая обнаженную натурщицу с пышными формами. Наверняка подлинник, подумала она и услышала голос босса:

– Кэтрин, мы с тобой…

– Джеймс, не надо. – На секунду она прикоснулась кончиками пальцев к его губам, будто прикрывая их. – Не говори, что мы будем видеться. Когда за свой стол снова сядет твоя давнишняя помощница, тебе придется возвращаться в свое нормальное русло, а я, если мне повезет, стану секретаршей в каком-нибудь среднем звене вашей компании. Если мне опять-таки повезет, то в следующем году я, возможно, погляжу на тебя украдкой на пикнике сотрудников «Роккаттера» в Порт-Честере.

– Кэтрин, – произнес он жестким тоном и, схватив ее пальцы и целуя их, притянул женщину к себе, – а теперь, пожалуйста, замолчи.

– Хорошо, – прошептала она и закрыла глаза в тот момент, когда он нежно впился губами в ее губы.

О боже, какая сладость! Да, это произошло! Она так надеялась, что он поцелует ее. Ибо какое же это прощание, если не будет хотя бы одного прощального поцелуя?

И этот поцелуй был восхитителен.

Джеймс притянул ее еще ближе, и женщина, обвив руками его шею, начала гореть и таять в объятиях мужчины.

Его губы щекотали и дразнили ее рот, подбородок, шею, а руки жадно ласкали и ощупывали грудь, талию, бедра – все тело. Но этого ей было мало. Ее все сильнее охватывало какое-то дикое, бушующее пламя. Пламя неистового, властного, бесстыдного желания иметь мужчину. Этого мужчину.

Такого сильного, всепоглощающего желания физической близости она еще не испытывала никогда в жизни.

– Да, – прошептала ему на ухо Кэтрин, когда его пальцы остановились на молнии платья.

– Да, милая, – столь же страстным шепотом ответил ей Джеймс. – Подожди секундочку. Я сейчас.

Он подошел к двери, закрыл ее на ключ и вернулся к Кэтрин. Она стояла под ренуаровским полотном и ждала его. Мужчина нежно взял ее за талию и подвел к дивану, который стоял рядом; выдвинув один из ящиков дивана, он достал подушку и простыню и застелил лоснящуюся кожаную поверхность.

Потом, целуя и лаская Кэтрин, раздел ее.

Затем полностью разделся сам. И когда предстал перед ней, стройный, мускулистый, с восставшим скипетром мужской красоты и силы, женщина ахнула и закрыла глаза. Ее щеки вспыхнули ярким румянцем, все тело затрепетало. Но через несколько мгновений ее глаза открылись, и она бросила на Джеймса дерзкий, чувственно-вызывающий взгляд. Он подхватил ее на руки и, целуя в губы, осторожно опустил на диван.

Она лежала на спине, и мужчина залюбовался ее белоснежным, упругим телом. Склонившись над ней, он поцеловал ее шею, плечи, потом розовые соски, вызывающе торчавшие над темно-коричневыми ареалами литых грудей. А когда его губы коснулись вьющихся волос на ее бугорке Венеры, а кончик языка слегка раздвинул вход в благоухающую долину любви, женщина затрепетала еще сильнее.

Пламя неистового, бесстыдного желания иметь этого мужчину снова охватило Кэтрин; ее ноги сами собой начали слегка подниматься и раздвигаться, сгибаясь в коленях, руки непроизвольно обхватили торс мужчины и потянули на себя.

Джеймс, сам весь охваченный пожаром страсти, ввел в женщину свое мужское естество одним сильным, но плавным движением. Он старался быть осторожным, боялся причинить ей какую-то даже малейшую боль или неудобство.

В первое мгновение Кэтрин действительно почувствовала легкую боль, но она была связана вовсе не с какими-то неосторожными действиями Джеймса, а лишь с непривычными для нее внушительными размерами его мужского достоинства. Но как только оба они вошли в самый древний ритм человечества и пустились вскачь по сладостным ухабам дороги жизни, всякие болевые ощущения тотчас исчезли, и женщина наполнилась только одним чувством, одним состоянием – неземным блаженством.

И по мере того, как темп их скачек нарастал, росло и невероятное, дикое, не сдерживаемое ничем блаженство, которое они оба испытывали. Рыже-каштановые волосы Кэтрин разметались по подушке, ее ногти все яростнее царапали спину мужчины, а бугорок Венеры и долина любви все неистовее и быстрее устремлялись навстречу взмыленному, предельно напрягшемуся коню, на котором с таким же ускоряющимся неистовством галопировал Джеймс.

И вдруг Кэтрин почудилось, будто где-то рядом сверкнула молния, ударил гром и где-то глубоко внутри ее обрушился освежающий ливень. Ей сразу стало так хорошо, так безумно приятно, что ее сознание на миг словно выключилось, и из горла вырвался громкий и протяжный, как нескончаемая музыка, стон. Но уже в следующий миг осознание реальности полностью вернулось к ней, и она ощутила внутри другие ливневые струи, теплые, вязкие, нетерпеливо-судорожные, и четко расслышала другой стон – резкий, клокочущий, похожий на рык, но и на музыку тоже. Это был стон Джеймса…

10

Из библиотеки они сразу спустились в танцевальный зал, где Джеймсу надо было обязательно увидеться кое с кем из гостей, и, когда он, извинившись перед Кэтрин, «на несколько минут» покинул ее, она почти тут же столкнулась с Мэри и Карлом Лэндмарками.

– Где ты была, девочка? Мы тебя обыскались, – сказала Мэри. – Ты не просматривала сегодняшнюю «Уолл-стрит джорнэл»? Так вот, у нас неприятные новости…

– Нет, нет, не для тебя, Кэтти, – успокоил ее Карл, заметив, как она вдруг переменилась в лице. – Видишь ли, мы надеялись продать свой бизнес нашему зятю, но он прогорел со своим основным капиталом, на который делал ставку. И теперь, похоже, все складывается так, что в скором времени нам придется занять статус юридического лица, управляющего имуществом несостоятельного должника.

– О, мне так жаль, – со вздохом произнесла Кэтрин. – Я очень сочувствую вам.

– Ничего. Выживем, Кэтти. – Карл улыбнулся. – Просто мы заволновались, успела ли ты продать те акции, о которых я тебе говорил.

– Да, я поступила с ними так, как вы сказали.

Кэтрин нравились Лэндмарки, она любила этих честных, простых людей, и теперь, когда они попали в беду, ей было очень обидно и больно за них. И вдруг в ее голове мелькнула блестящая идея: попытаться помочь им! Но как? Прежде всего она должна посоветоваться с Джеймсом.

Поговорив еще несколько минут с Мэри и ее супругом, но ни намеком не посвящая их в задуманный план, Кэтрин попрощалась с ними и отправилась на поиски Джеймса. Она отыскала его в компании нескольких мужчин почтенного возраста. Все они сидели за стойкой бара и о чем-то оживленно беседовали. Подойдя вплотную к Джеймсу, женщина повернулась к остальным участникам круглого стола и, удивляясь собственной смелости, довольно твердым тоном произнесла:

– Простите за вторжение, джентльмены, но я хотела бы на минутку похитить у вас Джеймса. Вы не будете против?

Хорошее воспитание и правила этикета не позволили джентльменам возразить даме, и Кэтрин тут же отвела своего босса в сторону.

– Как я рад видеть тебя снова рядом! – сказал он, нежно пожимая ее локоть.

– Джеймс. – Она помолчала, задержав на нем серьезный, сосредоточенный взгляд. – Мне хотелось бы обсудить с тобой один очень деликатный вопрос.

– Я весь внимание.

– Ты знаешь, как я дорожу своими отношениями с четой Лэндмарков, как ценю этих людей. – Кэтрин прижала ладонь ко лбу и глубоко вздохнула. – Понимаешь, их бизнес, которым они так гордились и который давал им столько радости… Словом, все складывается так, что в скором времени они будут вынуждены занять статус юридического лица, управляющего имуществом несостоятельного должника. Ты знал об этом?

Джеймс всегда был в курсе всех событий, происходивших в деловой общине Нью-Йорка, так что Кэтрин удивилась бы, если бы услышала от него отрицательный ответ на заданный вопрос. Разве только «Лэндмарк мануфэкчурерс» – слишком мелкая, по его меркам, компания, чтобы он интересовался ее судьбой?

– Я… До меня доходили слухи.

– То, о чем я собираюсь попросить, целиком и полностью исходит от меня одной, поэтому, Джеймс, если ты скажешь «нет», пожалуйста, не сообщай ничего о моей затее Лэндмаркам. Они скорее умрут, чем обратятся к кому-либо за помощью.

– Подозреваю, ты намереваешься попросить меня вмешаться в это дело от их имени и, возможно, купить компанию или продлить кредитование. Я не ошибся?

– Э-э… да, – ответила Кэтрин; от стыда и негодования она готова была провалиться сквозь землю. – Их компания слишком мелка для твоих масштабов?

– Кэт, прежде чем продолжить обсуждение этого вопроса, я должен сказать тебе, что уже давно положил глаз на «Лэндмарк мануфэкчурерс».

Женщина бросила на него недоуменный взгляд, который мгновенно превратился в испепеляющий. В тот же миг она ощутила необычайную сухость в горле, и из него вырвались слова, похожие скорее на сплошное шипение, чем на осмысленный ряд членораздельных звуков:

– Ты использовал меня в своих целях! Все эти недели, пока я работала в твоем офисе, ты использовал меня.

– Кэтрин, это не так… – Она вся сжалась в пружину, когда он попытался взять ее под руку. – Пожалуйста, выслушай меня. Я не использовал тебя.

– Но ведь ты же положил глаз на компанию Лэндмарков и…

– Да, но я никогда не выкачивал из тебя информацию о них, которая могла бы представлять для меня деловой интерес.

– А зачем тебе надо было ее выкачивать? – Женщина рассмеялась злым, холодным смехом. – Фактически я сама все выбалтывала тебе.

– Ничего подобного, Кэт. Ты всегда была очень осторожна в высказываниях о Лэндмарках.

– Если бы ты не умел слышать между слов так же, как иные читают между строк, ты никогда бы не увеличил прибыли на миллиард долларов.

– Я понимаю, что должен был сказать тебе об этом раньше. И я собирался сделать это.

– Когда? Может быть, сегодня, когда о неминуемом крахе «Лэндмарк мануфэкчурерс» уже сообщила главная финансовая газета Америки? – Глаза женщины негодующе сверкнули. – До свидания, Джеймс.

Он не успел произнести и слова, как она резко развернулась и мгновенно скрылась в жужжащем улье гала-приема. Через несколько секунд Кэтрин оглянулась и увидела, как Джеймс тщетно пытался прорвать осаду окруживших его тех же «рыцарей круглого стола», которые старались возобновить с ним беседу, прерванную под вежливым натиском незнакомой дамы.

Больше она уже не оглядывалась и прямым ходом устремилась к парадной двери.

Когда Кэтрин вышла из особняка, перед ней встала задача: как добраться до дома? Лимузин Джеймса стоял за углом, но, чтобы им воспользоваться, надо было отыскать шофера и убедить его отвезти ее в Нью-Рошелл, на что тот вряд ли бы согласился. Единственным логическим выходом из положения оставалось найти Мэри и Карла. Они-то уж наверняка дадут указание своему водителю доставить ее домой целой и невредимой.

Она повернулась и уже направилась было назад в танцевальный зал, как вдруг чья-то рука мягко легла на ее плечо. Женщина решила, что это Джеймс, но, обернувшись, с удивлением обнаружила Пита.

– Кэтрин, что случилось? Почему ты не в зале?

Она хотела придумать с ходу какую-нибудь невинную легенду, но вместо этого неожиданно для самой себя произнесла:

– Пит, отвези меня, пожалуйста, домой.

Мужчина, поколебавшись не больше секунды, сказал:

– Нет проблем. Моя машина в гараже. Подожди меня здесь.

Подрулив к парадному подъезду, он молча помог ей забраться в свою низкую спортивную модель и пристегнуть ремень безопасности. Затем спросил, куда ехать, и она сухо объяснила ему дорогу; возмущение скрытным поведением Джеймса все еще клокотало в груди женщины.

Когда они уже отъехали от особняка, на глаза у нее стали навертываться слезы, и она прикрыла лицо рукой. Пит вытащил из заднего кармана белый носовой платок и протянул его ей. Кэтрин кивнула в знак благодарности и приложила платок к мокрым глазам.

До самого Нью-Рошелла они ехали молча. Уже подъезжая к ее дому, Пит спросил:

– С тобой все в порядке?

– Разумеется. Со мной всегда все в порядке.

– Что же все-таки случилось, Кэт?

– Давай назовем это так: я получила еще один жестокий урок.

Вырулив на подъездную аллею перед ее домом, Пит остановил машину, выключил двигатель и, участливо улыбнувшись ей, сказал:

– После того как влюбилась в Джеймса?

На мгновение Кэтрин замерла и с явным недоумением и растерянностью посмотрела на Пита.

– Не смотри на меня с таким удивлением, – сказал он. – Ты вся так и светишься, когда находишься рядом с ним.

– Неужели? Пожалуйста, не говори об этом Джеймсу, – прошептала она.

– Если он до того слеп, что не видит этого сам, то я ему тут помочь ничем не смогу. – Пит сделал паузу. – Да и не захочу. Особенно если он обидел тебя.

– Если ты имеешь в виду, не обидел ли меня Джеймс физически, то отвечу: нет, вовсе не обидел. Обидел морально.

После этих слов Кэтрин младший из Роккаттеров разжал кулак на своем колене и облегченно вздохнул. Она знала, что братья не были близки друг другу, как знала и то, что Пит пришел бы в ярость, если бы прослышал о поползновениях Джеймса поднять руку на женщину.

– Пит, спасибо, что подвез меня. Очень сожалею, что подпортила тебе такой прекрасный вечер.

– Не шути так. Я все равно хотел сорваться с этого приема пораньше под любым предлогом. Жаль только, что этот предлог оказался не таким веселым.

– Может, заглянешь на чашечку кофе или чая?

– Нет, благодарю. Я знаю, что твоя воспитанность и вежливость не позволяют тебе не пригласить меня в дом, однако, – и он кивнул на ее руку, уже приготовившуюся открыть дверцу автомобиля, – у меня такое ощущение, что сейчас ты хочешь как можно быстрее уйти, скрыться от всего, что тебе напоминает о Роккаттерах. Или я не прав?

Женщина почувствовала, как от досады и огорчения вспыхнули ее щеки.

– Не огорчайся. И не переживай, – успокоил ее Пит. – Я понимаю твое состояние. – На секунду его лицо стало задумчивым. – Что ты собираешься делать в понедельник?

В том настроении, в каком она сейчас находилась, Кэтрин еще не задумывалась не только о понедельнике, но даже о завтрашнем, воскресном дне. Но ответ всплыл быстро сам по себе:

– Приеду с утра в офис, полагаю. Уберу все со стола, приведу в порядок документацию. И займусь поисками другой работы.

Пит весь как-то смяк, и Кэтрин впервые заметила, что его охватило чувство неловкости. И вдруг он взглянул на нее в упор и выпалил:

– Переходи работать ко мне.

– Прости, я не ослышалась?

– Временно. Пока не подыщешь другое, хорошее место, – пояснил он. – Я не хочу, чтобы ты впопыхах хваталась за первую же вакансию, какая попадется. Позволь мне возродить честь и достоинство роккаттеровского флага.

– Твое предложение более чем великодушно, но…

– Не принимай решение с ходу. Тебе надо выспаться, а завтра я позвоню тебе.

Она попрощалась с ним и выбралась из приземистого автомобиля. Пит проводил ее до самой двери дома, и женщина подумала, что рыцари, может быть, еще не перевелись и в современную эпоху.

Отпустив домой приходящую няню и заперев за ней дверь на ночь, Кэтрин почувствовала себя изможденной. Но сон не шел к ней.

Джеймс нетерпеливо вышагивал взад и вперед по своей комнате, ожидая возвращения домой младшего братца, которому собирался набить морду.

В его возбужденном мозгу без конца прокручивался один и тот же эпизод, промелькнувший перед ним при завершении гала-приема. Когда он наконец отделался от нескольких собеседников у бара и ринулся за ускользавшей Кэтрин, ее и след уже простыл. Не найдя ее нигде в зале, он выскочил через парадную дверь наружу и увидел спортивную машину Пита, как раз отъезжавшую от главного подъезда. Освещение было не очень хорошее, но ему показалось, что рядом с братом сидела Кэтрин. После расспроса швейцара его подозрения подтвердились.

Сбросив пиджак, Джеймс резко швырнул его на шезлонг, а когда стал срывать с себя галстук, чуть не задохнулся, хотя, как нашептывал ему какой-то гнусный внутренний голосок, именно такой участи он, возможно, и был сегодня достоин.

Уставший, издергавшийся, мужчина сел на кровать и обхватил голову руками. Несколько раз в течение вечера он пытался дозвониться до Кэтрин, но в ее доме никто не снимал трубку. Мысль о том, чтобы поехать в Нью-Рошелл на машине, он отогнал сразу: часы показывали почти полночь, и его неожиданный приезд наверняка разбудил бы маленькую Энни, с которой нельзя было не считаться.

Что ж, сам виноват, а теперь сиди дома и копошись в своем жалком, гнусном одиночестве, вдалбливал он себе. Его поведению не было никаких оправданий. Да, он действительно не использовал Кэтрин для получения информации о «Лэндмарк мануфэкчурерс». Но о том, что эта компания представляет для него интерес, ему следовало сказать ей с самого начала, как только она стала работать в его офисе.

А теперь она больше никогда не будет верить ему. Черт возьми! Она, возможно, никогда больше не будет даже разговаривать с ним. Ибо он задел ее самолюбие, ранил ее гордость. Но что самое худшее – предал ее доверие. Уж этого-то она никогда не сможет простить ему. Особенно если при этом учесть, как обошелся с ней ее предыдущий работодатель.

Горький урок с отцом Энни. А теперь горький урок с ним, Джеймсом Роккаттером. И когда? Сразу после того, что произошло между ними там, наверху, в библиотечной тиши всего несколько часов назад! И что могло бы стать изумительной прелюдией к настоящему, глубокому счастью…

Пит так и не явился на ночь домой. Джеймс знал, что его младший брат слыл ночным гулякой. Но ведь прямо с приема Пит уехал не просто куда-то на свидание с кем-то. Он покинул особняк вместе с Кэтрин! И куда он повез ее? Или она его? Ведь он звонил ей весь вечер, и весь вечер ее телефон молчал… Всякие абсурдные, безумные мысли не переставали морочить ему голову, и всю ночь он провел без сна.

В воскресенье с самого Джеймс вновь пытался дозвониться до Кэтрин, но, увы, телефон опять, словно издеваясь над ним, молчал. Когда же он прорвался в Нью-Рошелл на машине и стал названивать в дверь ее дома, его и тут встретило молчание. Дверь издевалась над ним точно так же, как и телефон. Прислонив к ней ухо, мужчина прислушался, но не уловил по другую ее сторону ни единого звука. А ведь у Энни голосочек был такой звонкий! Он бы сразу услышал ее. Значит, их действительно не было дома.

Может быть, она просто избегает его, не веря, что он способен взять на себя ответственность за возникший между ними раздор из-за «Лэндмарк мануфэкчурерс»?

От всех этих размышлений Джеймсу не становилось легче, и он начинал медленно сходить с ума.

Возвращаться в особняк ему уже не хотелось, и трудоголик Роккаттер решил заехать в офис и попытаться отвлечь себя от навязчивых мыслей самозабвенным погружением в работу.

После гала-приема Кэтрин провела бессонную ночь, без конца споря с самой собой. Когда наступило воскресное утро, ее решение окончательно откристаллизовалось: согласиться с предложением Пита.

Он позвонил ей, как обещал, и во время их короткой беседы успел многое рассказать о себе, в том числе о том, о чем Кэтрин даже не подозревала. Например, она не знала, что в компании у него был конкретный участок работы. Он отвечал за инженерные и материально-технические аспекты многих проектов, связанных с недвижимостью. Когда в одном месте их разговора она замолчала, он рассмеялся и сказал, что прекрасно осведомлен, какая у него репутация. Он просто не видел необходимости перед кем-либо оправдываться, поэтому немногие, к примеру, знали, что фактически он жил на собственную зарплату. Когда Пит заговорил об этих вещах, он сразу напомнил ей Джеймса, и у нее вдруг заныло сердце.

От Пита она узнала также, что его офис располагался не в том же здании, где был офис Джеймса. Возглавляемый им отдел находился в другом небоскребе недалеко от главной штаб-квартиры компании.

Договорившись продолжить беседу в понедельник, они попрощались, и Кэтрин наметила план своих дальнейших действий. Прежде всего ей следовало уехать из дома. Непрекращающиеся телефонные звонки наверняка были в основном от Джеймса, и, хотя она не считала себя трусихой, сегодня ей совсем не хотелось говорить с этим человеком, а тем более видеть его.

Собрав Энни, она отвезла ее к своей кузине, а от нее направилась прямо в «Роккаттер». Ей необходимо было напечатать Джеймсу служебную записку и забрать со стола несколько личных предметов.

Решение работать у Пита далось ей нелегко, но, приняв его, она еще раз доказала себе, что не относится к категории безвольных, нерешительных женщин, которых можно называть трусихами. К тому же, приняв такое решение, она не совершила ничего противозаконного. Как матери-одиночке ей необходимо было прежде всего обеспечить нормальное существование для ребенка. Себя она, естественно, тоже не могла сбросить со счетов. А тут еще стряслась беда с матерью, которой теперь нужен был постоянный медицинский уход, требовавший дополнительных расходов.

Кэтрин хорошо понимала, что в таких условиях она должна была иметь надежную финансовую базу, постоянную работу. А теперь, когда в ее отношениях с Джеймсом возник надрыв, когда на свое рабочее место вот-вот должна была вернуться его постоянная секретарша, она тем более не могла сидеть сложа руки и ждать у моря погоды. Она должна была действовать быстро и решительно, невзирая ни на что.